Вторая попытка Стил Даниэла
— Принести с собой что-нибудь? — спросил он скорее из вежливости, прекрасно понимая, что вечеринка в доме этой женщины наверняка будет организована самым тщательным образом. Фиона явно не из тех, кто оставит на волю случая даже незначительные детали. Иначе ей вряд ли удалось бы достигнуть своего теперешнего положения.
— Ничего не надо — приходите сами. Итак, до завтрашнего вечера.
— Спокойной ночи, Фиона.
Фиона неторопливо переоделась в ночную рубашку и пошла чистить зубы, неотступно думая о Джоне Андерсоне. Ей нравился этот человек, она явно испытывала к нему нечто большее, чем просто симпатию, хотя Джон был не похож на мужчин, которые нравились ей до сих пор. В молодости Фионе случалось встречаться с добропорядочными джентльменами, но в последние годы ее привлекали натуры артистичные — творческие личности, увы, с массой дурных привычек. Что ж, может быть, пора остепениться и поменять вкусы. Все-таки уже не девочка, а весьма значительная персона.
Она все еще думала о Джоне, заползая под одеяло рядом с мирно храпящим сэром Уинстоном, который с тяжелым вздохом перевернулся на другой бок и захрапел еще громче. Ну что же, Фиона всегда отлично засыпала под его храп.
Как всегда, она вскочила в семь, проснувшись от назойливого трезвона будильника.
Выпустив сэра Уинстона в сад, Фиона приняла душ, просмотрела свежую газету, выпила чашку кофе, сделала лицо, оделась и поехала на работу.
Впереди был еще один бесконечный день в «Шике».
Большую часть дня Фиона провела с Эдриеном. Они решали множество вопросов, связанных со следующим номером, просматривали фотографии нескольких фотосессий, организованных на прошлой неделе. Фионе не терпелось увидеть работы Генриха Зеффа. Они наверняка будут потрясающими, как все, что делал этот знаменитый фотограф. Эдриен был одним из ее сегодняшних гостей. Фиона не стала говорить ему о том, что пригласила Джона Андерсона. Эдриен наверняка не отказал бы себе в удовольствии прокомментировать эту новость, с него сталось бы начать выяснять, почему такая мысль вообще пришла ей в голову. А Фионе, которая и сама не знала пока что ответа на этот вопрос, совершенно не хотелось обсуждать его с посторонними. Даже с Эдриеном. Она сама ни в чем не была уверена. Ей требовалось время, чтобы разобраться в самой себе. Фионе вообще не хотелось пока придавать всему этому слишком большое значение. Возможно, между ней и Джоном Андерсоном возникла лишь мимолетная взаимная симпатия, из тех, что не ведут ни к чему большему. Скорее всего они останутся добрыми друзьями. Они такие разные, так по-разному устроены их жизни, что Фионе очень трудно представить себе иной вариант развития событий.
Став любовниками, они, скорее всего, довели бы друг друга до сумасшествия взаимными претензиями и объяснениями. Нет, уж лучше им остаться друзьями! Фиона продолжала повторять себе это, вернувшись домой. Она забежала в кухню взглянуть одним глазом на то, как Джамал перемешивает в огромной миске салат и готовит чесночный хлеб. Он уже успел приготовить канапе, и Фиона с удовольствием засунула в рот небольшой бутербродик. На Джамале были легкие розовые шаровары и золотые индийские сандалии. Видимо, он решил, что рубашка сегодня ни к чему. Большинство друзей Фионы давно привыкли к экзотичным нарядам Джамала. Пожалуй, и сам Джамал придавал определенное очарование ее сборищам. Но идея появиться среди гостей без рубашки даже Фионе показалась сомнительной, и она поделилась своими опасениями с Джамалом.
— Тебе не кажется, что без рубашки — это уж слишком неформально? — словно невзначай поинтересовалась Фиона, покушаясь на второе канапе.
— Но сегодня слишком жарко, чтобы что-то надевать, — возразил пакистанец, ставя в духовку противень с хлебом.
Взгляд Фионы упал па висевшие в кухне часы, и она поняла, что в ее распоряжении осталось всего сорок минут, чтобы переодеться и привести себя в порядок.
— Ладно, — кивнула она Джамалу. — Только уж шаровары, пожалуйста, не снимай.
Один раз Джамал появился среди ее гостей в разукрашенной камнями золотой набедренной повязке. Фиона тогда просто онемела от удивления. Джамал был очень расстроен, что ему пришлось переодеваться.
— Кстати, твои сандалии мне очень нравятся, — сказала она. — Где взял такие?
Фионе казалось, что она уже где-то видела похожую обувь, но никак не могла вспомнить где.
— Так ведь это ваши. Я нашел их в большой коробке в степном шкафу. Вы никогда их не носите. Вот я и подумал: почему бы не одолжить их на сегодня. Не возражаете?
Джамал спросил это с таким невинным видом, что Фиона рассмеялась.
— То-то я смотрю, твоя обувь показалась мне знакомой. Впрочем, кажется, эти сандалии были мне великоваты. Если хочешь, можешь оставить их себе. Тебе они идут больше.
Это были рекламные образцы известной фирмы, изготовленные год назад специально для фотосессии «Шика».
— Спасибо, — лучезарно улыбнулся Джамал, пробуя салатную заправку.
Фиона поторопилась наверх.
Через полчаса она снова спустилась в кухню. Теперь на Фионе были белые шелковые брюки, тоненькая золотистая блузка, огромные серьги с бриллиантами, золотые босоножки на высоких каблуках. А волосы Фиона заплела в косу.
Пакистанец уже начал раскладывать салфетки и расставлять посуду на столе в саду. Кругом были цветы и свечи. Фиона велела также бросить на пол веранды мягкий плед на случай, если кто-нибудь из гостей захочет усесться прямо на полу. Едва Фиона успела включить музыку, появились и первые гости. В кутерьме последних дней она успела забыть, кого пригласила на эту вечеринку. Пришлось подняться наверх и свериться с записями. Как всегда — обычный список необычных гостей: художники, писатели, фотографы, модели, адвокаты, врачи, музыканты, приехавшие из Праги. Парочка бразильцев, с которыми Фиона познакомилась совсем недавно. Двое итальянцев, приятельница одного из них, говорящая по-французски. Причем музыканты из Праги обнаружили, что эта женщина говорит и по-чешски. Оказывается, ее отец был французом, а мать — чешкой. Редкое, однако, сочетание. Разглядывая своих гостей, Фиона вдруг наткнулась взглядом на Джона Андерсона, рассеянно бродившего среди этой пестрой толпы в безукоризненно отглаженных джинсах и белой крахмальной рубашке. Фиона заметила и его дорогие мокасины. Черт побери, в джинсах и рубашке Джон выглядел таким же безнадежно консервативным, как и в костюме. Несмотря на отсутствие воображения, которое он так очевидно продемонстрировал в выборе одежды, Фионе понравилось, как он выглядит. Джон смотрелся мужественно и элегантно, он казался серьезным и собранным. И Фиона вынуждена была признаться себе, что теперь эти качества даже импонируют ей. Это было неожиданное открытие. А когда Джон подошел поздороваться и поцеловал ее в щеку, Фиона решила, что запах его туалетной воды ей, пожалуй, тоже нравится. Или дело не только в запахе?
Джон, в свою очередь, оценил ее духи. Впрочем, это был не вопрос выбора: Фиона душилась последние двадцать лет одним и тем же ароматом, специально изготовленным для нее в Париже. Эти духи были чем-то вроде подписи или визитной карточки Фионы Монаган. Все, кто знал Фиону, могли отличить этот запах в любой толпе, а те, кто не был в курсе дела, всегда делали ей комплименты по поводу умения выбирать духи. Аромат был теплым и в то же время достаточно свежим, с почти неуловимой пряной нотой. Фионе нравилось, что духи не имеют названия. Любимый аромат принадлежал ей и только ей. Эдриен как-то назвал этот запах «Фиона — номер один», за что польщенная Фиона помогла ему выбрать и заказать собственный запах туалетной воды у тех же парфюмеров.
Эдриен тоже был среди гостей. Он пристально наблюдал за тем, как Фиона здоровается с Джоном Андерсоном и представляет его другим гостям. На Эдриене были сегодня белые джинсы, футболка и красные сандалии из крокодиловой кожи, изготовленные специально для него известным дизайнером обуви. Когда дошла очередь до Эдриена, Фиона с удовольствием представила его, назвав самым стоящим редактором «Шика».
— Все время мне льстит, вместо того чтобы поднять зарплату, — поддразнил Фиону Эдриен, и она поняла по выражению его лица: он готов взять Джона Андерсона под крылышко. Как и Фионе, ему импонировал стиль Джона — строгое, несколько консервативное обаяние плюс уверенность в себе. К тому же от Эдриена не укрылось, как смотрела на этого человека Фиона. Она стояла рядом с Джоном Андерсоном, а толпа гостей словно клубилась вокруг них.
— Довольно пестрая коллекция, — тихо произнес Джон, когда никого не было рядом: Эдриен как раз покинул их и подошел к одному из чешских музыкантов.
— Да, — согласилась Фиона. — Чуть более пестрая, чем обычно. Но мне так нравится. Более серьезные обеды я устраиваю зимой. А лето — отличный повод для сумасбродства.
Джон кивнул, соглашаясь, хотя сам думал о том, что ему никогда еще не приходилось бывать на подобных сборищах. Дом Фионы оказался таким красивым, теплым и гостеприимным! Казалось, что в каждом углу спрятано маленькое сокровище — кругом стояли забавные, но изысканные безделушки, которые Фиона привозила из многочисленных путешествий.
Фионе вдруг показалось, что Джон высматривает кого-то в толпе.
— А где электропила? — спросил он в ответ на вопросительный взгляд хозяйки.
— Какая еще пила?
— Ну, тот парень, что храпел прошлой ночью в вашей спальне.
Сэр Уинстон? — рассмеялась Фиона. — О, старый ворчун наверху. Он не любит гостей. Сэр Уинстон считает, что именно он — хозяин этого дома. Иногда мне кажется, что он прав. Хотите с ним познакомиться?
Фионе было приятно, что Джон спросил ее о сэре Уинстоне.
— А он не будет возражать? — серьезно спросил Джон.
— Сочтет за честь, — заверила его Фиона, радуясь прекрасному предлогу показать Джону Андерсону свой дом.
Гостиная, столовая и кухня находились на первом этаже, а на втором — небольшая библиотека и комната для гостей. Все было оформлено в шоколадно-карамельных тонах с пятнами белого и красного. С первого взгляда было видно, что из отделочных материалов хозяйка этого дома предпочитает велюр, шелк и мех. Чего стоили одни только эксклюзивные бежевые шторы с отделкой из красного меха.
Спальня и маленькая гостиная Фионы находились на третьем этаже, вместе с небольшим кабинетом, который Фиона использовала, работая дома, что, впрочем, случалось нечасто. Это был отличный дом, прекрасно подходивший своей хозяйке. На третьем этаже была когда-то еще одна спальня, которую Фиона, въехав сюда, превратила в огромную гардеробную, так как ей все время не хватало места в шкафах в спальне.
Дойдя до середины лестницы, Джон услышал негромкое урчание. А когда они вошли в спальню Фионы, стены которой были обтянуты бежевым шелком, Джон увидел пса на кровати — того счастливца, которому разрешалось совершенно безнаказанно храпеть в спальне самой Фионы Моиаган. Сэр Уинстон мирно спал и даже ухом не повел при их приходе. Фиона легонько потрепала его по загривку, и старый лентяй нехотя открыл глаза. С тяжелым стоном он посмотрел на Джона, затем голова его снова рухнула на кровать, а глаза закрылись. Никаких попыток познакомиться. Похоже, Джон Андерсон был ему решительно безразличен.
— Он похож на стареющего джентльмена, — улыбнулся Джон. — И присутствие в вашей спальне постороннего мужчины его, похоже, совершенно не волнует.
Вообще-то, пес понравился ему. Джон с улыбкой смотрел на раскинувшегося на. кровати сэра Уинстона, рядом с которым лежала его любимая игрушка. Со стороны кровати снова послышался оглушительный храп.
— Этот парень знает, кто хозяин в доме, и уверен, что ему не о чем беспокоиться. Это его королевство, а я — его рабыня.
— Этому парню определенно повезло. — Джон, продолжая улыбаться, окинул взглядом спальню. На стенах висели в серебряных рамках фотографии Фионы со знаменитостями — известными политиками, звездами кино и даже с двумя президентами. Фиона показала свою самую любимую фотографию тех времен, когда она только начинала карьеру в «Шике», — с Жаклин Кеннеди.
Спальня Фионы, как и весь дом, была элегантной и женственной. Во всем, даже в мелочах, присутствовал ненавязчивый, деликатный стиль. Фиона никогда не делила свой дом и свой мир ни с кем. Словом, Джон в полной мере ощутил, что находится в доме истинной женщины.
— Мне нравится ваш дом, Фиона, — признался он. — Красиво, удобно и элегантно. И главное, во всем чувствуется стиль — ваш стиль, Фиона. Дом очень похож на свою хозяйку. Ваша рука здесь во всем.
В маленьком кабинете Фионы были красные лаковые стены и кресла в стиле Людовика Пятнадцатого, обитые шкурами зебры. На полу лежал тонкий ковер, а стену украшал портрет Фионы Мопаган кисти известного современного живописца. Во всем доме не чувствовалось мужского присутствия.
— Я рада, что вам понравился мой дом, — сказала Фиона, когда они спускались по лестнице в гостиную. — Я сама его очень люблю.
Внизу они сразу же наткнулись на улыбающегося Эдриена.
— Фиона решила устроить вам экскурсию? — с ухмылкой спросил он.
— Я представила Джона сэру Уинстону, — объяснила Фиона.
В этот момент Джамал ударил в тибетский гонг, приглашая всех за стол. Все вокруг Фионы было причудливым и экзотичным — от этого голого по пояс пакистанца, бьющего в гонг, до гостей на вечеринке. Впрочем, и дом, и даже собака — все было необычным. И сама Фиона была необычной и непредсказуемой, и, похоже, этой женщине правилось быть именно такой. Но, как пи странно, это нравилось и Джону! Ему понадобилось всего несколько дней после их знакомства, чтобы понять: Фиона Монаган — самая потрясающая, волнующая, необыкновенная женщина из всех, кого ему доводилось знать в своей жизни. Эдриен, одобрительно смотревший на Фиону, похоже, был того же мнения. Впрочем, это было мнение большинства ее знакомых.
— И каковы впечатления от встречи? — серьезно поинтересовался Эдриен. Он нравился Джону. Редактор казался довольно эксцентричной творческой личностью, но из немногих разговоров по делу Джон успел сделать вывод, что перед ним очень умный и интересный человек, несмотря на то, что носит обувь самых немыслимых цветов. Разумеется, его сочли неотразимым, — заявила Фиона, улыбаясь Джону.
— Я не о Джоне, — рассмеялся в ответ Эдриен. — Само собой, Джон счел неотразимым твоего пса. Джон слишком хорошо воспитан, чтобы честно сказать тебе, что только что он видел избалованное старое животное, от которого к тому же разит псиной. Поэтому я сразу спросил, что подумал о Джоне сэр Уинстон? Одобрил нового знакомого?
— Не думаю, что сумел произвести на него какое бы то ни было впечатление, — с улыбкой признался Джон. — Если честно, все время аудиенции его сиятельство изволили проспать.
Это хороший знак, — кивнул одобрительно Эдриен и направился к столу, на котором стояли в гигантских терракотовых мисках четыре вида пасты, три вида салатов и чесночный хлеб. Ароматы были потрясающие. Когда Джон и Фиона добрались до накрытого на веранде стола, аппетитно пахнущих кусочков хлеба почти не осталось. Джон взял одну из гардений, которыми Джамал украсил стол, и воткнул цветок в косу Фионы.
— Спасибо, что пригласили меня, — сказал он. — Мне у вас очень нравится.
Джон чувствовал себя сегодня человеком, попавшим в волшебную страну. Впрочем, так и было. Он попал сегодня в мир Фионы. В мир, где над всем царила волшебная красавица-принцесса, знавшая тайны чудесных заклятий, которые превращали всех кругом в ее друзей. Голова его кружилась от восхищения, от упоения ее близостью. Самое интересное, что то же самое, вопреки здравому смыслу, испытывала и Фиона. Ей вовсе не хотелось ничего подобного. Но она все яснее чувствовала: ее неодолимо тянет к этому мужчине, с которым она едва знакома. Они ели, сидя рядом на небольшой чугункой скамеечке в саду, и беседовали как старые друзья, А Эдриен продолжал внимательно наблюдать за ними из гостиной. Этот человек отлично знал Фиону и понимал, что она находится сейчас в смятении чувств. То же самое легко можно было сказать и про Джона Андерсона, хотя его-то Эдриен совсем не знал. Джон был явно очарован Фионой. «А разве могло быть иначе?» — сказал Эдриен оказавшемуся рядом знакомому фотографу, который поделился с ним теми нее самыми мыслями. Эдриен отметил также, что Фиона и Джон — красивая пара совершенно не похожих друг на друга людей. Оба — и редактор, и фотограф — отлично знали, что Фиона уже два года живет одна. Что ж, если Джон Андерсон — тот, кого она ждала все это время, можно только порадоваться за Фиону. Пока что она ничего не говорила Эдриену, но он не сомневался, что скоро скажет — если вообще есть о чем говорить. Эдриен понимал, что в ближайшее время им часто придется встречаться с Джоном Андерсоном. Тем лучше для Фионы, если она хочет именно этого мужчину — неважно, зачем и насколько. Все друзья знали, что «жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас» не входит в планы Фионы Монаган. Но год-два постоянных отношений наверняка пойдут ей на пользу.
Эдриен всегда считал несправедливым, что такая женщина, как Фиона, живет одна, хотя сама Фиона утверждала, что это устраивает се. Но Эдриен никогда не мог поверить в это до конца и был уверен, что нередко Фиона чувствует себя одинокой. Чем еще можно было объяснить ее нежную привязанность к своему стареющему псу? Возможно, дело в том, что, когда Фиона возвращается домой, никто не ждет ее, кроме сэра Уинстона. Если, конечно, не считать Джамала. Фиона устраивала чудесные вечеринки, у нее было много интересных друзей, некоторые из них были преданы ей по-настоящему. Но у нее не было никого, с кем она могла бы разделить свою жизнь. И Эдриен всегда считал большой ошибкой этой великолепной женщины, что она не сумела найти мужчину себе под стать. Он втайне надеялся, что Джон Андерсон может оказаться именно таким мужчиной.
Джон уехал от Фионы одним из последних. Ему хотелось бы быть самым последним, кто покинет этот дом, но он счел это неприличным. Было около часа ночи, когда он поблагодарил Фиону за гостеприимство и поцеловал на прощание в щеку.
— Я чудесно провел время, Фиона, — сказал Джон. — Спасибо, что пригласили меня. Непременно засвидетельствуйте мое почтение несравненному сэру Уинстону. Я поднялся бы наверх, но не хочу его беспокоить. Передайте ему мои наилучшие пожелания и благодарность за гостеприимство, — он никак не хотел отпускать руку Фионы.
Фиона смотрела на Джона Андерсона, преисполненная благодарности за то, что этот человек смог понять, что значит для нее ее собака. Большинство ее знакомых считали сэра Уинстона глупым старым псом, как, например, Эдриен. Но этот старый и, конечно же, избалованный ворчун был самым преданным ее другом.
— Я обязательно передам сэру Уинстону ваши слова, — совершенно серьезно ответила Фиона.
Еще раз поцеловав Фиону в щеку, Джон направился к выходу. Его преследовал запах гардении, которую он воткнул в волосы Фионы, смешанный с запахом ее духов. Ему не хотелось, очень не хотелось уходить. Он покидал волшебную страну и не знал, увидит ли ее вновь, или ворота этого маленького рая закроются навеки, как только Джон пересечет мост, отделяющий царство грез от действительности. Впрочем, мир Фионы Монаган казался ему сейчас куда более реальным, и он понял, что отчаянно хочет жить именно в этом мире.
— Я позвоню вам завтра, — едва слышно произнес Джон. Фиона кивнула и с улыбкой великодушной хозяйки вернулась к гостям.
Она еще долго улыбалась, продолжая думать о Джоне Андерсоне, хотя и не решила до сих пор, чего больше в ее отношении к этому человеку — влечения к безусловно понравившемуся ей мужчине или страха перед новыми близкими отношениями с мужчиной, от которых она уже успела отвыкнуть.
Эдриен, как всегда, уходил последним. Он был бы не он, если бы не поддразнил ее по поводу Джона Андерсона:
— Похоже, вы втрескались в этого парня, мисс Монаган, — сказал он. — Втрескались по самые уши. Что касается меня, я не возражаю. Ваш избранник — респектабельный, умный, ответственный мужчина, имеющий постоянную работу, симпатичный, воспитанный и также по уши влюблен в вас. Или вот-вот влюбится по уши. Судьба его предрешена.
Эдриен говорил это ехидным тоном, но было видно, что он искренне рад за Фиону.
— И вовсе Джон не влюблен в меня, — возразила Фиона. — Мы почти что не знаем друг друга. Познакомились лишь на прошлой неделе.
Фиона старалась убедить в этом не столько Эдриена, сколько себя. Она не хотела, чтобы Эдриен знал, как сильно ей нравится Джон. Еще неизвестно, куда заведет ее вся эта история. Может быть, и никуда, одернула себя Фиона, стараясь думать о таком варианте совершенно спокойно.
— А когда на это требовалось много времени? — не унимался Эдриен. — В правильных романах все происходит иначе. Нужный мужчина появляется в твоей жизни, и ты тут же видишь: вот он, мой избранник! Это если мужчина тебе не подходит, требуется время, чтобы это выяснить. Хорошие парни сразу сбивают тебя с ног. Или я ошибся? У меня по поводу этого человека хорошие предчувствия, Фиона, — уверенно продолжал Эдриен. — Только не вздумай объяснять ему, что мечтаешь всю жизнь прожить одна. Дай парню шанс.
— Посмотрим, — с загадочным видом произнесла Фиона, глядя, как Джамал собирает свечи, тарелки и приборы. Вечеринка, как всегда, прошла отлично. А для Фионы этот вечер и вовсе был особенным, потому что она провела его рядом с Джоном. Он оказался неожиданно очень общительным и нашел общий язык с ее разношерстными гостями. Во всяком случае, был мил и приветлив со всеми.
— Но ты не можешь жить вместе с мужчиной в этом доме, — продолжал Эдриен. — Понимаешь, о чем я? Дом — слишком твой. Джон всегда будет чувствовать себя здесь не в своей тарелке, если решит переехать.
А я и не собираюсь приглашать его переехать. Что касается меня, я тоже не собираюсь жить ни в каком другом месте. Это мой дом. К тому же не кажется ли тебе, что строить подобные планы несколько… преждевременно. — Она притворилась, что сердится на Эдриена, затем, не выдержав, весело рассмеялась. — Нам с сэром Уинстоном хорошо вдвоем. Ты-то уж это знаешь!
— Ерунда! Уверен, что тебе бывает очень одиноко. Как всем нам бывает время от времени. Может, ты и само совершенство, Фиона Монаган, но все же ты — человек. Женщина. И тебе не помешает пожить немного с мужчиной. Я голосую за Джона Андерсона. Он кажется мне похожим на человека, способного стать твоей защитой и опорой.
Фиона не хотела признаваться в этом Эдриену, но то же самое в последнее время приходило и ей в голову. Именно в такой формулировке. Хотя раньше Фиона не замечала за собой потребности иметь опору, а тем более защиту. Она сама в состоянии защитить себя, что бы с ней ни случилось.
— Сэр Уинстои никогда не потерпит этого. Воспримет как предательство с моей стороны. К тому же придется пожертвовать местом в гардеробной. А я не знаю ни одного мужчины, ради которого женщине следовало бы пожертвовать местом в своем шкафу, — упрямо стояла на своем Фиона, хотя оба они знали, что это не так. Фиона вовсе не была такой уж бесчувственной. Она любила своего дирижера, который бросил с, потому что Фиона не хотела замуж. И архитектора, который был готов расстаться ради нее со своей женой. Но Фиону страшило замужество, она не хотела привязываться так сильно ни к одному мужчине. Ей не хотелось, чтобы ее когда-нибудь бросили. А она знала, что рано или поздно это произойдет. Фиона боялась этого больше всего на свете. Разве не бросил ее родной отец? А меняющаяся череда злых отчимов убедила ее еще в юные годы: нельзя доверять ни одному из мужчин, если не хочешь, чтобы тебе сделали больно. И Эдриен понимал, что, если Фиона не соберется однажды переломить себя, она так и закончит жизнь в одиночестве. Ей самой это казалось нормальным. Но не Эдриену. Фиона приняла одиночество как свою судьбу, свыклась с этой мыслью и утверждала, что так ей только лучше.
— Не будь дурочкой, — сказал ей на прощание Эдриен. — Пойди на этот раз на компромисс. Дай шанс этому парию.
— Я слишком стара для компромиссов. — Это было, пожалуй, справедливо. Во всяком случае, сама Фиона в это верила.
— Тогда продай этот дом и живи с ним в другом. Или купите дом вместе. Но не жертвуй отношениями с хорошим человеком ради особняка, карьеры и собаки.
— Люди жертвовали отношениями ради куда более никчемных вещей, Эдриен, — серьезно произнесла Фиона. — К тому же у меня еще не было с ним ни одного свидания. Вполне возможно, что и не будет.
. — Будет-будет, — тихо сказал Эдриен. — Уж это я тебе обещаю. И не откладывай в долгий ящик. Джон Андерсон — хороший парень.
Только бы Фиона и на этот раз не пропустила свой шанс, как делала это раньше. Причем делала целенаправленно. Эдриен размышлял об этом в такси всю дорогу до дома. Он от души желал Фионе Монаган проиграть на этот раз в ее борьбе против постоянных отношений. Он надеялся, что схватка человека с собакой закончится победой человека. Черт побери, он ставил на Джона Андерсона.
Глава 3
Джон позвонил ей наутро после вечеринки и снова поблагодарил за приглашение. Но у Фионы абсолютно не было времени с ним поговорить. Она лихорадочно собиралась, так как уезжала с друзьями в Хэмптон, где собиралась провести несколько дней. А на следующей неделе ей предстояло отправиться в Париж. Надо было успеть переделать до отъезда кучу дел. Джон попросил ее пообедать с ним, но Фиона ответила, что никак не получится до отъезда. И это было почти что правдой. Конечно, Фиона могла изменить ради него свои планы, но заставила себя не делать этого. Она все больше увлекалась Джоном Андерсоном, и это пугало ее. Она не хотела, чтобы события развивались быстрее, чем нужно, выходя из-под ее контроля. Фиона до сих пор не была уверена, хочет ли она этих отношений, не решила для себя, стоит ли ей поддаться искушению. Эмоциональные привязанности — штука весьма опасная, и Фиона боялась их, как огня. Если что-то и должно было случиться, Фиона хотела, чтобы все происходило в неторопливом темпе и чтобы у нее было время все обдумать и при желании уклониться от ставших слишком близкими отношений. Как бы сильно ни привлекал ее Джон, она не собиралась бросаться с головой в омут страсти. Хотя он, несомненно, нравился ей очень сильно.
Слишком сильно. Впервые за много лет Фиона сомневалась в собственных чувствах. Они были такими сильными, что трудно было держать себя в рамках. И Фиона была так напугана, что хотела убежать от этих чувств.
— Что ж, вы не оставили мне шанса, — тихо произнес на другом конце провода голос Джона Андерсона.
— Шанса на что? — смущенно переспросила Фиона. Она все время смущалась, общаясь с Джоном, и это пугало ее еще больше.
— Шанса увидеть вас. Я-то думал поймать вас на слове и попросить заказать мне билет на показ мод в Париже. У меня встреча в Лондоне первого июля, а вечером того же дня я мог бы прилететь в Париж. Есть шанс попасть на какое-нибудь шоу в это время? Но только если это удобно для вас.
Джон вовсе не хотел быть назойливым, но он мечтал увидеть Фиону Моиаган как можно скорее. Он просто не доживет до ее возвращения. К тому же очень хотелось побывать снова в Париже. Предложение Джона застало Фиону врасплох и смутило ее еще больше.
— Вы… это серьезно? — с подозрением произнесла она.
— Абсолютно. А как это согласуется с вашими планами?
Что ж, вам это будет полезно и интересно, — Фиона старалась говорить как доцент на лекции по истории искусств, а не как женщина, ради которой мужчина готов бросить все и отправиться в Париж. Лучше ни о чем не задумываться Если она задумается, то испугается еще больше. Такая поездка опасна, очень опасна для тебя, Фиона. Тебе слишком сильно нравится этот мужчина. Хотя, справедливости ради, следовало признать, что Джон не был похож па опытного соблазнителя. Насколько знала Фиона, репутация у него была отличная, никаких недостатков в характере Джона и она сама не замечала. Эдриен прав, Джон — хороший парень. Такие встречаются редко, уж Фиона это хорошо знала. Что ж, попробуем преодолеть свои страхи. Но не будем подпускать его слишком близко, как советует Эдриен. Если он действительно хочет поехать в Париж, единственное, что может предложить Фиона, это заказать для него номер в отеле «Ритц». Там у него будет куча собственных шкафов.
— Первого вечером показ мод от «Диора» — самый театральный и красочный, — сказал она в трубку. — Думаю, вам понравится. Хотя их модели вряд ли можно носить в реальной жизни. Гальяно всегда проводит шоу в необычных местах и демонстрирует необычную одежду. А на следующий день мы можем сходить на показ Лакруа. Это очень красиво — модели напоминают ожившие скульптуры. Я закажу вам билеты на оба показа. Кстати, после показа будет банкет. Хотите пойти туда?
Я готов быть везде, где будете вы, — ответил Джон. — Но мне не хотелось бы нарушать своим присутствием ваши планы, Фиона. Я ведь знаю, что вы едете туда работать, и не хочу быть помехой. Но мне хочется попасть на все эти замечательные мероприятия, которые вы так красочно описываете. Я беру отпуск на несколько дней. Так что мне не надо сломя голову торопиться обратно в Нью-Йорк. Обе мои дочери заняты и никуда не поедут со мной этим летом. Я весь в вашем распоряжении. Останусь на столько, на сколько понадобится. Или улечу на следующий день после показа коллекции Диора, если вы этого захотите.
— Давайте не будем строить заранее никаких планов, — прервала его Фиона. — Посмотрим, как пойдет. Может, и вам самому будет скучно на этих показах. Но если вы впервые попали на шоу кутюрье, то это просто захватывающее зрелище. Их вечеринки тоже восхитительны. В Париже все крутится в это время вокруг показа мод. Во Франции мода — это один из видов искусства. Даже водители такси знают все последние новости мира моды. Здорово, что вы решили туда поехать. Хотите, закажу вам номер в «Ритце»? У них наверняка все уже забронировано, но я могу позвонить — меня там отлично знают.
— Это было бы просто замечательно, Фиона. А теперь скажите, куда и когда мне приезжать.
Настроение у Джона было замечательное. Как приятно будет вырваться за пределы привычного круговорота дел. Он снова окажется в волшебном мире, где царит Фиона Монаган. Для него это будет захватывающее приключение. А может быть, и для Фионы тоже. Джон чувствовал, что Фиона старается изо всех сил держать себя в узде, разговаривая с ним. Что ж, наверное, она испытывает, как и он сам, сложные, противоречивые чувства.
— Я попрошу свою секретаршу прислать вам график мероприятий, — Фиона снова старалась быть сдержанной и деловой. И это неприятно кольнуло Джона. Вчера вечером Фиона была куда приветливее и мягче.
Но утром Фиона, проснувшись, первым делом задала себе вопрос: не слишком ли увлеченной она вчера выглядела, если даже Эдриен заговорил с ней о том, что надо предложить Джону Андерсону переехать в ее дом. Интересно, неужели и у Джона могло создаться вчера подобное неверное впечатление? Не сочтет ли он, что Фиона легко доступна? Или намерена женить его на себе? Им обоим требовалось время, чтобы подумать, что они делают, прежде чем это будет сделано, как бы сильно их ни влекло друг к другу. И Фиона твердо решила не выпускать события из-под контроля.
И все же она была рада, что Джон решил прилететь в Париж. Им будет так интересно вместе! Через час она перезвонила Джону, чтобы сказать, что забронировала номер в отеле. Фиона едва успела — свободными на эти дни оставались всего несколько номеров. Фиона всегда останавливалась в одном и том же номере, окна которого выходили на улицу Камбон. В «Ритце» были также комнаты окнами на Вандомскую площадь. Может быть, этот вид понравился бы Джону больше, но выбирать уже не приходилось.
— Это просто чудесно, Фиона! — воскликнул Джон, отмечая в ежедневнике, что надо попросить секретаршу позвонить в отель, дать им номер его кредитной карты и заказать машину, которая встретит его в аэропорту Шарль де Голль. При мысли о том, что все это произойдет с ним менее чем через неделю, он испытывал радостное возбуждение, снова, как, казалось, в другой жизни, чувствуя себя влюбленным юнцом.
Примерно то же самое испытывала Фиона, когда ехала вечером в Ист-Хэмптон. Ей было немного жаль, что она отказалась от встречи с Джоном до отъезда. Может быть, это было бы проще, чем встретиться с ним в Париже после определенного перерыва. Немного странно, так и не назначив друг другу свидания, сразу оказаться вместе в Париже. Впрочем, у них будет очень плотный график, и Фиона надеялась, что обоим будет некогда думать о таких пустяках. К тому же в Париж с ней едет Эдриен. Она всегда может попросить его развлечь Джона Андерсона, если у нее самой будет много дел. Впрочем, она постарается провести с Джоном как можно больше времени. Отличный способ узнать друг друга поближе. И место для этого тоже отличное.
Она чуть не попала в аварию, продолжая думать о Джоне Андерсоне, и добралась до Ист-Хэмптона только к полуночи. На шоссе были чудовищные пробки.
Это был обычный уик-энд в доме одной из ее коллег — редактора журнала, в кругу семьи, состоявшей из мужа и двоих детей.
А в воскресенье вечером, едва Фиона вернулась домой, Джон снова ей позвонил.
— Как поживает мой соперник? — спросил он между делом.
— Кто бы это мог быть? — проведя уик-энд на пляже, Фиона была в отличном настроении. Она уже не испытывала неловкости в разговоре с Джоном.
— Конечно же, сэр Уинстон, — рассмеялся Джон. — Вы брали его с собой в Хэмптон?
— Сэр Уинстон ненавидит пляжи. Там для него слишком жарко. А плавать сей джентльмен не умеет. Сэр Уинстон провел уик-энд с Джамалом. Его только что привезли. Он терпеть не может, когда я уезжаю. Этим летом его придется отправить в лагерь для собак.
Да, жизни, которую вела эта собака, мог бы позавидовать любой человек. Во всяком случае, Джон ему завидовал. Особенно возможности лежать, развалившись, на кровати Фионы. Джон был бы не прочь оказаться на его месте. И уж он-то не стал бы так оглушительно храпеть.
— Везунчик он, этот ваш сэр Уинстон, — сказал Джон вполне серьезно.
Они обсудили последние детали поездки в Париж. Фиона объяснила Джону, какую одежду следует взять с собой. Черные галстуки абсолютно исключаются, а вот парочка темных костюмов ему понадобится. На приеме Дома «Диор» гости всегда одеты по высшему классу. Возможно, им предстоит еще посетить вечеринку, устраиваемую «Живанши». К тому же «Шик» всегда устраивал на показах мод коктейль. Так же, как большинство известных брендов. «Валентине», «Версаче», «Готье» и «Шанель» всегда объединялись и устраивали обед в квартире Коко Шанель на улице Камбон. В общем, у них не будет недостатка в светских встречах и развлечениях. Вечеринка «Шика» в отеле «Ритц» тоже бывает обычно очень веселой. Тем более, что ее организовывает Эдриен и он же приглашает гостей. Эдриену всегда удавалось пригласить всех самых известных кинозвезд, певцов, дизайнеров, элиту парижского общества и даже членов королевских фамилий. Дойдя до этого места своего рассказа, Фиона подумала о том, что надо бы не забыть напомнить Эдриену, чтобы он включил Джона Андерсона в список приглашенных.
Джон радовался предстоящей поездке, точно ребенок. И Фиона, несмотря на то что все время напоминала себе: «Не подпускай его слишком близко», — все же не могла справиться с собой. Этот мужчина слишком сильно волновал ее. К тому же будет просто здорово подарить кому-то свой маленький Париж, провести время в одном из прекраснейших городов мира не в обществе Эдриена и своих коллег, а в обществе интересного мужчины. Влюбленного в нее мужчины. И неважно, какие отношения свяжут их в будущем — просто дружба или нечто большее.
Торопясь на совещание, Фиона вдруг почувствовала себя бодрой и бесстрашной и дала себе слово вести с Джоном Андерсоном честную игру. Наплевать ей на всякую там осторожность! Кто знает, может быть, Джон и вправду именно этого и заслуживает? Чем была бы наша жизнь без увлечений и риска?
Глава 4
Ночной перелет из аэропорта Кеннеди в аэропорт Шарль де Голль всегда казался Фионе слишком коротким. Она поработала немного, поужинала, поспала пару часов под уютным пледом, выданным компанией «Эйр Франс» всем пассажирам первого класса. Но выспаться Фиона не успела — объявили посадку.
К десяти утра Фиона была уже в «Ритце», где приняла душ, переоделась и выпила чашку кофе. У нее было намечено на сегодня множество дел, в том числе назначены встречи с пресс-атташе нескольких модных домов. Фиона обычно встречалась и с самими дизайнерами, чтобы посмотреть еще до показа самые интересные модели. Это свидетельствовало об уважении к журналу «Шик», знаменитые кутюрье предоставляли такую возможность далеко не каждому. Лишь немногие редакторы известных журналов допускались в святая святых модных домов — мастерские и пошивочные — до проведения показа. Фиона была одной из них.
После полудня она встретилась с Эдриеном и двумя помощницами — своей и его. Эдриен был поглощен подготовкой к коктейль-парти, которую устраивал «Шик». Фиона успела сказать ему, чтобы включили в списки приглашенных и Джона Андерсона.
Они с Эдриеном пообедали вечером в «Водевиле» — небольшом бистро около биржи, которое оба очень любили и где почти не было шансов встретить знакомых. «Л'Авеню» они, правда, любили ничуть не меньше, но сегодня Фионе не хотелось обедать, постоянно отвлекаясь на то, чтобы поздороваться со знакомыми журналистами или со знаменитыми топ-моделями, которые обычно собирались там по вечерам. То же самое относилось к «Костэ».
Самым любимым рестораном Фионы был «Вольтер», находившийся на левом берегу Сены на набережной Вольтер. Но сегодня и Фиона, и Эдриен очень устали. Поэтому, разделив на двоих огромное блюдо устриц и внушительную порцию салата, оба поспешили вернуться в отель, так как понимали, что завтра утром уже завертятся на бешеной скорости колесики огромной машины и им придется поворачиваться как можно быстрее, чтобы поспеть за ее стремительным бегом. На завтрашний вечер был назначен грандиозный показ. А днем прилетал из Лондона Джон Андерсон. Эдриен уже успел поддразнить Фиону по этому поводу. Но она твердо дала понять, что сейчас у них и без этого есть множество вопросов для обсуждения. Одежда, которую предстояло увидеть завтра на показе, и часть образцов, которые Фиона уже видела сегодня при закрытых дверях, предназначалась для зимнего сезона. И, насколько молено судить по образцам, всех их ждало завтра грандиозное шоу. А свадебное платье от дома «Шанель», коллекцию которого успел посмотреть Эдриен, было просто невозможно описать — настолько оно было прекрасно. Белая бархатная юбка колоколом, отделка горностаем, накидка из того же меха — общее впечатление было просто волшебным. Платье словно было сделано из блестящих снежных хлопьев, которые насыпала зима на тончайшее белое покрывало.
Распрощавшись с Эдриеном, Фиона отправилась к себе в номер и уже через десять минут лежала в постели. Она проспала до утра мертвым сном, а открыв глаза, увидела безоблачное голубое небо. В Париже Фиона никогда не зашторивала окна по ночам. Она обожала этот город и хотела видеть его все время — днем и ночью. Ее зачаровывало загадочное сияние ночного неба. Фиона любила лежать в кровати и смотреть на него, пока не придет сон. Утром радостно было проснуться от ласкового солнечного света. И проснуться в Париже!
Второй день был еще суматошнее первого, и, когда ей удалось наконец добраться до отеля, Джон Андерсон уже был там. Он позвонил ей в номер, едва Фиона открыла дверь.
— Вы случайно не телепат? — спросила она. — Я только что вошла.
— Все гораздо проще, — рассмеялся Джон. — Мне сообщил об этом портье. Я как раз говорил с ним о заказе столика в ресторане. Где вам хотелось бы пообедать?
Мне всегда нравился «Вольтер», — ответила Фиона. Ресторан был небольшим, шикарным и очень уютным. Там можно было встретить самую элегантную публику Парижа. В зале едва хватало места для тридцати человек, которым приходилось тесниться за маленькими столиками или набиваться в крошечные кабинки. Тем не менее именно в этот ресторан так стремились попасть те, кто знал толк в парижской жизни.
— Мы идем сегодня вечером на показ Дома «Диор», — напомнила она Джону. — А завтра на очереди «Живанши». До или после этого можем пойти на коктейль, который устраивает «Версаче». А после «Версаче», может быть, нам и удастся попасть в ресторан. Если вы все еще будете здесь. — Фиона ведь до сих пор не знала, как долго Джон намерен остаться в Париже. И выдержит ли он накал всех этих дней. Большинство мужчин не выдержали бы и дня. А Джон не производил впечатление человека, способного надолго задержаться в мире женщин. Фиона понимала, что она, сама влюбленная в такую жизнь, может пребывать в этой круговерти сколько угодно, тем более что мир моды — ее работа. Джон же был просто туристом, причем туристом-новичком.
— Я здесь пробуду столько, сколько пожелаете вы, — по-мальчишески озорно ответил Джон.
Фиона помнила, что раньше речь шла об одном или двух днях.
— Я не хочу надоедать вам и мешать работать, — поспешил успокоить ее Джон. — Но в Лондон мне возвращаться уже не надо. Мы решили все вопросы сегодня. А в Нью-Йорке я постарался подчистить за собой все хвосты. Так что можете располагать мною по своему усмотрению, а если буду в тягость — отправите меня обратно.
Джон изо всех сил старался, чтобы его слова звучали непринужденно, но чувствовал, что это выходит у него не очень хорошо. Однако он чувствовал смятение Фионы, понимал, что она пока не готова ни к каким серьезным шагам навстречу друг другу, и не хотел ее испугать.
— Давайте сначала посмотрим, как вам понравится все, что здесь происходит, — осторожно предложила Фиона. — А уж тогда решите сами. Может быть, через день-два вы скажете, что сыты по горло этой чертовой высокой модой.
Джон и сам не исключал такой возможности. Но мода волновала его гораздо меньше, чем Фиона Монаган, он по-прежнему испытывал острое желание быть рядом с ней. Впрочем, об этом он не стал ничего говорить.
— Итак, какие у нас планы? Когда и куда заехать за вами?
Показ «Диора» начинается в семь. Так написано в приглашении. Это значит, что в лучшем случае они начнут в девять. «Диор» — это всегда сумасшедший дом, и их показы никогда не начинаются вовремя. В семь они еще будут расшивать наряды бисером и подрубать подолы. Но все равно это — лучшее шоу. Причем они устраивают его в самых неожиданных местах, о которых объявляют в последнюю минуту. Но нам с Эдриеном удалось узнать, что на этот раз дефиле устроят на железнодорожном вокзале, причем недалеко отсюда. Так что выйдем из отеля в семь тридцать. Не собираюсь сидеть там два часа без дела. Но если даже случится чудо и они начнут вовремя — мы все равно успеем увидеть самое интересное.
— Пиджак и галстук? — озабоченно поинтересовался Джон.
Фиона лишь рассмеялась в ответ.
— Вы можете пойти туда хоть голым. У «Диора» никто этого и не заметит.
— Не знаю, радоваться или обижаться по этому поводу.
Джон подумал, что, если бы ему пришло в голову обнажиться, это заметила хотя бы сама Фиона. Впрочем, она ведь ничем не дала ему понять, что готова к романтическим отношениям и что он может питать надежды на их дальнейшую близость. По крайней мере, физическую. Джон чувствовал, что их притяжение взаимно, но в то же время иногда Фиона была с ним подчеркнуто сдержанна. И сейчас, несмотря на то что они оказались в самом романтичном городе на земле, Фиона не изменила себе — она выглядела деловитой и озабоченной. Но она ведь и приехала сюда работать. И Джон прекрасно понимал это. Интересно, удастся ли им вообще побыть вдвоем до его отъезда. Но Джон знал, что в любом случае ему приятно будет находиться рядом с Фионой. Его немного будоражила мысль о том, что он погружается в совершенно незнакомый ему мир высокой моды. Джону редко удавалось устраивать приключения, и он был рад, что рядом находится Фиона Монаган. Джон хотел узнать ее лучше, увидев вблизи мир, в котором жила и существовала эта женщина. Высокая мода была главным делом ее жизни. А Фиона становилась главным человеком его жизни.
— Встретимся внизу в семь пятнадцать, — завершила разговор Фиона.
Ей надо было ответить на звонки и переделать еще кучу дел, прежде чем она сможет отправиться с Джоном на показ.
— Я рада, что вы приехали, Джон, — сказала она, неожиданно смягчившись. — Надеюсь, вы здесь развлечетесь. А если надоест, всегда можно вернуться в отель и поплавать в бассейне.
— Не беспокойтесь обо мне, Фиона. Я буду с нетерпением ждать вечера.
— Что ж, увидимся вечером. — Фиона поспешила повесить трубку.
Когда она торопливо спустилась в холл, было уже семь тридцать. В фойе гудела толпа туристов — и те, кто всегда останавливается в «Ритце», приезжая в Париж, и те, кто прибыл специально на Неделю высокой моды. Манекенщицы, топ-модели, фотографы, редакторы журналов моды, клиенты модных домов, на многих из которых была одежда, завоевавшая призы на зимних показах. Женщины из Соединенных Штатов, из стран арабского Востока и Западной Европы, изящные японки и яркие латиноамериканки и сопровождающие их мужья, а также толпы зевак, глазевших на все это великолепие. Снаружи отеля дежурили вездесущие папарацци, нацеливая объективы на вход, чтобы немедленно запечатлеть какую-нибудь знаменитость, как только она появится в дверях отеля. По толпе прокатился шепот — кому-то показалось, что только что через фойе прошла Мадонна. Как и большинство звезд, остановившихся в «Ритце», она наверняка направлялась на показ Дома «Диор». Несколько минут спустя Джон и Фиона уже сидели в специально заказанной машине с шофером. Эдриен и две сотрудницы журнала ехали за ними в другой машине. Фотографы «Шика» давно уже были на месте и успели занять самые выигрышные места. Снимки, которые им удастся сделать сегодня, очень важны для журнала. Ведь Неделя высокой моды в Париже несомненно была событием мирового значения.
Фиона подняла глаза на Джона и улыбнулась.
— Вам не кажется странным, что мы едем на показ вместе? — спросила она. — , Да к тому же в Париже!
— Просто я еще не представляю, во что ввязался, — рассмеялся Джон. — А вдруг я сбегу?! — Но Джон лукавил: на самом деле ему нравилось все происходящее, волновала эта наэлектризованная атмосфера ожидания чего-то необыкновенного. — Не могу себе представить, как они смогут организовать показ на вокзале?
— Вот и посмотрим, — ответила на это Фиона. — Кстати, если потеряем друг друга, встречаемся у машины. Запомните место ее парковки. Или вечером в отеле.
Фиона, в отличие от Джона, представляла себе, какой хаос будет царить внутри.
— Не хотите прикрепить мне к рубашке бирку с адресом? — сыронизировал Джон. — Моя мама однажды поступила именно так, когда мы с ней ездили в Диснейленд. Она не была уверена даже в том, что я способен запомнить собственное имя. Но вообще-то мама как в воду глядела. Я потерялся почти что немедленно.
— Сегодня главное не забыть мое имя, — сказала Фиона, покидая машину и смело врезаясь в толпу. У них были VIP-билеты, напечатанные на серебристых карточках, но все же потребовалось не меньше двадцати минут, чтобы пробраться внутрь. Они оказались внутри после восьми и тут же увидели огромную платформу, на которой стояли стулья, раскрашенные под леопардовую шкуру. Фиона уже знала, что тема сегодняшнего показа — африканские джунгли.
В восемь тридцать показ наконец начался. Само здание вокзала, где они сидели, изнутри было затемнено, а к ярко освещенному перрону медленно подъехал старинный поезд. В это время несколько сот невидимых барабанов стали отбивать африканские ритмы, затем откуда-то появились около сотни мужчин в костюмах воинов племени масаи. К тому времени, когда зажгли свет, Джон был так заворожен происходящим, что не замечал ничего вокруг. Еще до начала шоу он успел разглядеть среди гостей Катрин Денёв, Мадонну с ее свитой и королеву Иордании. Увлеченный увиденным, Джон бросал украдкой взгляды на Фиону, следя за ее реакцией. Она сидела абсолютно спокойная и молча наблюдала за развитием действа. А шоу продолжалось. Музыка звучала все громче, и через толпу прошли три человека с тиграми и один — со снежным барсом. Фиона едва заметно улыбнулась.
— В этом весь «Диор», — прошептала она Джону.
«Не хватает только слона», — подумал Джон, но минут через пять появился и он — с двумя наездниками в седле, отделанном яркими камнями. Джон с некоторым беспокойством подумал, что животные могут вести себя непредсказуемо в такой толпе. Но больше этот вопрос, похоже, никого не волновал. Все затаив дыхание ждали появления шедевров последней коллекции.
Каждая модель появлялась на подиуме в сопровождении воинов масаи — в национальных костюмах, с копьями, с причудливо раскрашенными телами. Один шел впереди, другой сзади. А модели, грациозно выпархивающие из вагона поезда, были неподражаемы. Наряды также были весьма экзотичны и щедро украшены бисером и бусами, длинные юбки из тафты были вручную расписаны, леггинсы были расшиты кружевами, топы усыпаны разноцветным бисером. Впрочем, некоторые модели выходили из поезда с обнаженной грудью. Одна из них подошла прямо к Джону, запахивая на груди вышитую цветными нитями курточку, затем медленно распахнула ее, демонстрируя безукоризненное тело, на котором не было ничего, кроме крошечных стрингов. Фиона смотрела на нее с интересом и снисходительной улыбкой. Модели любят поиграть с толпой. Джон изо всех сил старался выглядеть спокойным, сжимая побелевшими пальцами подлокотники кресла Наконец модель отошла со снисходительной улыбкой.
Фиона наблюдала за дефилирующими мимо них моделями с загадочным выражением лица, по которому никак нельзя было догадаться о ее впечатлениях. Это тоже было частью образа и стиля Фионы Монаган. У нее было непроницаемое лицо опытного игрока в покер. Никто и ни за что не догадался бы сейчас, нравятся ли ей наряды Диора. Она скажет об этом, когда будет готова и когда сочтет нужным — никак не раньше.
Джону не хотелось ни о чем спрашивать Фиону. Ему просто нравилось наблюдать за ней и за происходящим перед ними действом.
Вечерние туалеты, которые показывали под конец шоу, были столь же экстравагантны и причудливы.
Джон не мог представить себе никого из своих знакомых женщин в таком наряде, скажем, на открытии сезона в Метрополитен-опера или на других мероприятиях, где он бывал. Здесь был праздник, экзотика, вызов. Но Джону было интересно наблюдать за интригой, разворачивающейся перед его глазами. Вот из вагона вышла невеста в немыслимом головном уборе масаи и белой расписной юбке из тафты, такой широкой, что бедняжке едва удалось выбраться из дверей, и в стягивающей грудь повязке, расшитой бриллиантами. Едва модель сошла с поезда, появился Джон Гальяно на белом слоне в набедренной повязке и такой же, как у невесты, повязке на груди. Полдюжины раскрашенных воинов подняли невесту и усадили на слона позади Джона. Галлиано и девушка помахали зрителям, и слона увели. Тигров и снежного барса успели увести еще раньше, что очень обрадовало Джона, так как толпа вокруг них возбуждалась все больше и вела себя очень шумно: кричала, визжала, подбадривая моделей, аплодировала. Модели закончили дефиле, гром барабанов стал оглушительным, затем все, включая воинов масаи, погрузились в поезд, который покинул станцию. На платформу хлынули зрители, и началось настоящее столпотворение. А Фиона впервые за время шоу посмотрела на Джона и спросила:
— Ну как? Что скажете?
Она прекрасно понимала, что Джон может быть потрясен увиденным. Весьма впечатляющее зрелище даже для давнего поклонника показов от кутюр, не то что для американца, попавшего на шоу первый раз. Джон сделал сегодня лишь первый шаг в мир высокой моды. Ему еще многое предстоит открыть для себя.
— Для вас это, должно быть, еще один напряженный рабочий день, — Джон улыбнулся Фионе. — Я же потрясен. Все это просто великолепно! Одежда, женщины, воины, музыка, животные. Сначала я голову открутил, глядя по сторонам, — столько было интересного.
Джон вдруг вспомнил давний день, когда он впервые попал в цирк. Это был даже не Диснейленд, впечатления были сильнее.
— Это всегда так увлекательно?
У «Диора» — всегда, — заверила его Фиона. — Они каждый раз придумывают нечто необыкновенное. Раньше известные Дома моды не делали ничего подобного. Шоу были всегда элегантны, но проходили спокойно и достаточно традиционно. «Диор» стал таким с приходом Гальяно. Это уже театр, а не просто мода. И больше напоминает пиар-кампанию, чем попытку одеть женщин в свои наряды. Но работает это замечательно, и пресса их обожает.
— Кто-нибудь носит такое в реальной жизни? — поинтересовался Джон.
Он не мог представить себе ничего подобного. Хотя сочетаться браком с женщиной, одетой как сегодняшняя невеста Гальяно, в золоте и бриллиантах на узкой повязке, едва прикрывающей грудь, — это наверняка было бы незабываемо.
— Мало кто решается на подобное, — ответила Фиона. — А если решаются, то многое меняют в первоначальной модели. Во всем мире осталось сорок-пятьдесят женщин, которые могут позволить себе носить одежду от самих кутюрье. Поэтому многие Дома закрываются. Проблемы с ручной работой, дороговизна материалов и рабочей силы. Получается, что на коллекциях от кутюр они теряют деньги. Поэтому в наши дни модные Дома часто делают это ради шоу, а не ради прибыли. Впрочем, в каком-то смысле все это имеет положительное влияние на марки готовой одежды, и с этой точки зрения расходы окупаются. Потому что рано или поздно мы увидим какие-то мотивы сегодняшних нарядов в туалетах женщин, одевающихся в «Барниз».
— Буду ждать с нетерпением, — сказал Джон, и Фиона рассмеялась в ответ. — Просто мечтаю увидеть все это на дамах в своем офисе.
— И увидите в один прекрасный день, правда, в весьма размытом виде. Рано или поздно все приходит в массовую моду, но в сглаженном виде, приемлемом для широкой публики. А сегодня вы увидели все это в самом начале, в чистом виде, в идее.
Что ж, Фиона Монаган разложила ему все по полочкам, доказав лишний раз, что является профессионалом в своем деле. Здесь, в Париже, Джон оценил профессионализм Фионы еще больше. Хорошее настроение и радостное возбуждение не покидали его. Джон чувствовал, что и Фионе нравится находиться в его обществе.
Дождавшись, когда толпа начнет редеть, Джон и Фиона направились к выходу. Они собирались заехать в отель, а затем должны были отправиться па вечеринку, которую устраивал Дом «Диор». Фиона сказала, что нет смысла ехать туда раньше полуночи, а было еще только десять часов. Поэтому они зашли в коктейль-бар «Ритца» и заняли угловой столик. Джон готов был проглотить слона, но Фиона сказала, что не голодна. К их столику поспешил Эдриен, он был в восторге от шоу, и каждые пять минут к Фионе подходили поздороваться ее знакомые и коллеги. Было очевидно: в этом царстве Фиона была настоящей королевой.
— У вас никогда не бывает перерыва в работе? — сочувственно поинтересовался Джон.
— Ну, глупо было бы рассчитывать на это здесь, — пожала плечами Фиона, попивая белое вино. Джон заказал себе мартини. Но на самом деле ему было так хорошо рядом с этой женщиной, что не имело никакого значения, что налито в его бокал. Он видел, что Фионе нравится чувствовать себя в своей стихии, нравится сознавать, что все вокруг — ее верные рыцари или покорные рабы. Всем хотелось знать, что она думает по поводу показанных сегодня моделей. В конце концов Фионе пришлось пойти на откровенность и признаться, что коллекция ей понравилась.
— А что именно понравилось больше всего? — поинтересовался Джон.
— Ручная работа, детали, воображение, игра цвета. Раскрашенные юбки были просто великолепны. Этот человек — гений! Не знаю, в курсе ли вы, но в моделях от кутюр каждый стежок должен быть сделан вручную. Ни в одной вещи коллекции нет ни одного машинного стежка.
Все это звучало для Джона загадочно. Его прежние представления о женской моде не выдерживали никакой критики. Он твердо знал, пожалуй, лишь одно: черное кокетливое платьице — это элегантно. Но сегодня он чувствовал себя посвященным в тайны неведомого ему доселе мира. Мира, который был своим для Фионы Монаган. Женщины, которой он восхищался.
— Вам вообще интересна одежда? Мода? — спросила Фиона, когда они перекусили наскоро орешками и маленькими тарталетками. Все это время им не давали поговорить постоянно подходившее к столику люди. Они приветствовали Фиону, некоторые с интересом смотрели на Джона, но большинство игнорировали его.
— Мне нравятся хорошо одетые женщины. А то, что я увидел сегодня, так отличается от обыденной моды. — Фиона кивнула, и в этот момент кто-то снова отвлек ее. — Вам не дают здесь покоя, — посетовал Джон, провожая глазами очередного редактора.
— Какой может быть покой в Париже на Неделе высокой моды?!
Правда заключалась в том что Фиону не оставляли в покое не только в Париже — ей не было покоя нигде, и этот ритм жизни вполне устраивал ее. Именно это наполняло ее жизнь, а не мужья и дети, как у большинства ее подруг. Ее мир все время менялся, единственными постоянными спутниками Фионы оставались ее работа, Эдриен и сэр Уинстон. Остальное — лишь декорации и актеры, которые уходили со сцены, отыграв свой эпизод. Она любила драмы, но на сцене, а не в жизни. И любила красивые декорации.
— Если честно, — призналась Фиона, — покой меня утомляет. Начинает не хватать шума и суеты.
— А как лее отпуск? — с интересом спросил Джон.
Он просто не мог представить себе Фиону, ничего не делающую, распростертую на пляже под палящим солнцем. И еще он не мог представить ее одну. Фиона сама была частью того хаоса, в котором существовала. Джон подозревал, что, продлись их отношения долго, это, возможно, начнет сводить его с ума. Но сейчас это восхищало и завораживало его, как и все в Фионе Монаган.
— Первую неделю я испытываю смутное беспокойство, — призналась Фиона в ответ на его вопрос. — А вторую неделю — смертельную скуку.
— Как насчет третьей недели?
— Возвращаюсь к работе, — рассмеялась Фиона.
— Так я и подумал. Значит, бесполезно приглашать вас провести месяц на необитаемом острове. Очень жаль!
— Однажды мне пришлось провести месяц на Таити. Это было после болезни, и мой доктор настаивал на пребывании в теплом климате. Я чуть не сошла с ума. Предпочитаю проводить отпуска в Париже, Лондоне или Нью-Йорке.
— И в Сен-Тропе? — напомнил Джон.
Фиона улыбнулась.
— Это совсем другой отдых. Много солнца, вода… Ничего общего с необитаемым островом. Там тоже жизнь бьет ключом.
Джон представил, как увлекательно было бы провести этот отпуск вместе с ней. Фиона была редкой птицей с ярким оперением, случайно залетевшей в его жизнь из того же мира, которому принадлежали наряды, увиденные им сегодня на показе. В ней не было ничего обыденного, ничего от женской покорности и кротости. Но Джону Андерсону она нравилась именно такой. Причем нравилась все сильнее и сильнее.
— Готовы к еще одной порции «Диор»? — спросила Фиона.
— Снова тигры, слоны и африканские воины?
Читать бесплатно другие книги:
