Оружейник: Записки горного стрелка. В самом сердце Сибири. Оружейник. Над Канадой небо синее Найтов Комбат
– Да некогда мне ими заниматься стало, и Антонина Петровна туда ездить перестала. Заглянула к вам в удел, поинтересовалась, что и как, вот и предложила создать колхоз и сдать им землю в аренду. А так, без глазу, хозяйство доходов не приносит, сплошной убыток. Я – человек государственный и основной прибыток имею с других дел, как-никак оборонным приказом ведаю.
В итоге крестьян в их уделе убавилось, многие захотели переселиться южнее, но имение стало приносить стабильный доход, чем не преминула похвастаться княгиня. Правда, случай был единичный, остальные предпочитали покупать управляющих и вести дело по-старому. Через это и разорялись понемногу. И все-таки среди членов госсоветов большая часть людей были очень состоятельны, что несколько настораживало. Но открыто бросить мне вызов никто из них не решался. Скорее всего, эти атаки придется отражать уже Александру. Собственно, буржуазная революция состоялась, все они получают свои доходы не с имений, а вложили деньги в предприятия, в банки и экспедиции и живут на немаленькие проценты с этих капиталов.
А их детишки предпочитают кутить, а не работать. Не все, правда, но большинство. Именно они и несут максимальную опасность для общества. Именно там агенты иностранных государств ищут возможность для организации каналов утечки информации. Поэтому к приему таких людей в университет мы не спешим. И внимательно отслеживаем контакты студентов с иностранцами. Замеченных в этом ставим на особый учет, и вначале следует предупреждение, а если КГБ ловит таких на продолжении контактов, то следует отчисление и отправка полуготового специалиста в места, где иностранцев нет. Ума набраться и любви к Родине. Так как строек много и рабочих рук не хватает, то мест для поселения достаточно. С членами госсоветов не единожды был разговор на эту тему, что прикрыться должностью отца или матери не удастся. Вроде все понимают.
Кстати, малое количество членов госсоветов – это отличная профилактика подобных настроений, особенно при отсутствии ограничений во власти у самодержца. За место в Совете держатся, и цепко. Правда, там наметился раскол, появилось две партии: империалисты и социалисты. В принципе, так и должно было случиться, стремительное развитие всегда вызывает раскол. Пока преобладают империалисты, но как только добьются своего, так придумают что-нибудь новенькое. Осенью все члены госсоветов «встают на крыло»: отправляются на острова и две сессии проводят там, вдали от холодной России. В Кронштадте для этого построили специальное здание Госсовета.
Я себе позволить такого не могу. Нет, иногда и мы выбираемся на Полуночную Луну, но не каждый год. Зимой тоже дел полно! А остальные, почти все, предпочитают проводить зиму там. При нынешней активности у наших границ отъезд совершенно неуместен. Мы с Татьяной решили, что отдохнем в этом году в Малом доме. Но и там отдыха не получилось. Выяснилось, что Российская Федерация передала «незаконно захваченные, в результате сговора с преступным режимом Гитлера, территории законному владельцу», члену НАТО и Евросоюза! Мы там давно не бывали, больше шести лет в этом не было никакой необходимости. В почтовом ящике нашли кучу штрафов за неуплаченные налоги и вызов в суд, причем просроченный. При нашем появлении в Суоярви местная полиция попыталась нас арестовать, тем более что удостоверений личности и налоговой карты ЕС у нас не было. Но безоружными мы не ходим, а финики для нас были и есть враги. Пришлось поработать из «Пернача», затем уходить в лес и по тропе возвращаться обратно. Возле дома, естественно, полиция. Хорошо, что он немного в стороне от шлюза. Когда стемнело, удалось проскочить под водопад. Там я перевооружился, надел боевую сбрую и положил на месте полицейский наряд. Сложил их трупы в дом и поджег его. Горело плохо, бетон сплошной. Пришлось расстрелять свое сооружение из «Шмеля». Обработал следы, сел в лодку ниже по течению, поднялся к водопаду и ушел. Новости плохие, Россия фактически прекратила свое существование: РВСН ликвидированы, территорию контролирует НАТО, на месте бывшей России шесть государств.
На месте перехода начал возводить сплошную стену – так, чтобы было не пройти ни туда, ни обратно. Постройку делал в новолуние, с появлением луны ее сильно покорежило. Татьяна с огромным интересом следила за тем, что происходит на границе времен, ставила какие-то приборы, что-то замеряла. Вердикт был такой:
– Глупость ты придумал, стена будет разрушена, но судя по характеру разрушений, это произойдет точно по границе времен.
– Меня это устраивает, меня не устраивает то, что там произошло, и еще, что эти два мира не связаны между собой. А жаль. Или того, что мы сделали, еще недостаточно, чтобы изменить историю.
– Мне кажется, что это первый вариант, или можно объяснить так, что та история оборвалась на месте нашего перехода и существует отдельно от нашей реальности. Что называется, в одну и ту же воду в реке не войти.
– Возможно, что и так. В любом случае надо довести начатое до конца. Сейчас начнется цирк со свадьбой Карла II, в результате которой Танжер и Бомбей станут английскими. Так что весной надо будет посетить Лиссабон. Мне не нравится этот брак. Во-первых, Екатерина бесплодна, и это будет поводом для прихода на трон в Англии герцогов Оранских-Нассау. Они проведут «Славную революцию», в результате которой многое, что сейчас бесхозно, попадет в руки Англии. Требуется этого не допустить.
– А мне жаль, что ты закрыл дверь домой, не для нас, а для Сашки. Хотя очень хорошо, что мы ему не сказали, что существует тот мир.
– Дверь не закрыта, она заложена кирпичом изнутри. Когда понадобится, мы ее откроем.
– Позволь не поверить в это. Я же видела, что тебя, да и меня, тот мир практически перестал интересовать. Все, что необходимо, мы оттуда взяли, а пускать их сюда мы и не собирались!
– Правда? А как же Нобелевская премия?
– Вот змей, все он помнит!
Честно говоря, я не знал, что предложить Жуану IV, фактически он не в курсе того, какая судьба уготована его дочери. Он умрет за шесть лет до того, как ее выдадут замуж за Карла. Требовалось предупредить подобное развитие ситуации. А так как мы союзники и он умеет прислушиваться к хорошим советам, то требовалось с ним поговорить на эту тему. Екатерина на год старше Александра, еще совсем девчонка. Замуж ее будет выдавать мать и младший брат Афонсу, больной и неуравновешенный человечек. Два года назад скончался старший сын короля Теодозио, а следующий сын перенес заболевание, и у него парализована правая сторона тела – скорее всего, инсульт. Двор был небогат, золото в Бразилии еще не открыли, поэтому не слишком роскошествуют. Жить королю оставалось меньше года, поэтому стоило поторопиться. Необходимо было нарушить право наследования и сразу передать титул самому младшему сыну, Педру.
Татьяна согласилась с тем, что навестить короля Португалии необходимо, а также вывезти его на острова и осмотреть, ведь он еще совсем молодой, чтобы умирать. Ему всего пятьдесят один год. Отправили ему письмо, пригласили на атолл Полуночной Луны. Место модное, многократно описанное во всех источниках, да и сам Жуан там бывал, поэтому вряд ли откажется.
Так оно и случилось, Жуан ответил согласием, и они решили, что прибудут вместе с женой. Она у него испанка, из рода герцогов де Гусман, что из Медины. По некоторым источникам, именно оттуда в королевский род было привнесено серьезное генетическое заболевание, связанное с деятельностью головного мозга. Этот недуг преследовал весь род на протяжении трех веков.
Мы прибыли в Лиссабон в начале апреля на новом крейсере «Ярослава Выборгская». Нам для стоянки выделили королевский док Doca do Bom Sucesso недалеко от Торо де Белем, знаменитой башни в устье реки Тежу. В док мы, правда, не поместились, но неделю жили в этой башне, превращенной королем в роскошные апартаменты. Крейсер стоял на двух якорях в устье Тежу и служил местом для паломничества. Правда, на борт никого не пускали.
Первую неделю шли переговоры по торговым соглашениям между Португалией и Россией (Выборгом). Дело было в том, что требовалось расширить договор, так как заключен он был еще в те времена, когда мы с Татьяной были князьями Выборгскими. С Россией Португалия не имела дипотношений и не была связана никакими договорами. Положение изменилось, и приходилось адаптировать все заключенные договоры к современным условиям.
Вместе с крейсером на рейде стояла яхта «Татьяна», первый наш военно-морской корабль, который был переделан в царскую яхту. Крейсер имел четыре трехорудийные башни калибром 180 миллиметров в качестве главного калибра и шесть двухорудийных, универсального 100-миллиметрового калибра башенных щитов, расположенных по бортам. Всего двадцать четыре орудия. Он имел две паровые турбины, работающие на генераторы, и электроход. Для него были впервые изготовлены винты изменяемого шага, которые имели возможность флюгироваться под парусом. Три мачты несли почти четыре с половиной тысячи квадратных метров парусов. Это меньше, чем несли все остальные корабли, но башни не давали возможности установить большее количество мачт. Ради вооружения пришлось немного пожертвовать ходом. Тем не менее, из-за более удачной конструкции винто-рулевого комплекса, крейсер не уступал в скорости крейсерам типа «Т». Этот поход был для крейсера первым. После похода будет принято решение о строительстве серии таких.
Татьяна и королевская чета Браганса следовали на «Татьяне», она гораздо лучше оборудована для увеселительных прогулок, нежели полностью стальной крейсер с его скромным обаянием профессионального бойца. Я же с Александром на крейсере сопровождал яхту на переходе.
Мы прибыли на атолл и разместились во дворце, а крейсер убыл в поход до Нововыборга и Сент-Джонса. Там на островах и удалось завязать беседу с Жуаном. У него достаточно плохо с митральным клапаном и сильно опухают ноги из-за слабого сердца. Помочь мы ему не можем, и тогда я заговорил о том, что было бы непростительной ошибкой передавать королевство, и без того ослабленное постоянными войнами, в условиях того что Испания еще не вернула Бразилию полностью, сыну, который не желает заниматься государственными делами. Я пообещал поговорить с Филиппом Четвертым о судьбе Бразилии, с тем чтобы ускорить передачу колонии обратно Португалии. Королева-консорт Луиза – властная, но немного взбалмошная женщина, она не сможет самостоятельно управлять страной. Ей требуется мощная поддержка, чтобы удержать в руках власть. Такой поддержки у нее нет, и она сильно рискует, ведь большая часть дворянства – испанцы, и они будут решать за нее. Кортесы в Португалии достаточно сильны.
– Мы действуем вместе как союзники с тобой, Святослав, со дня моей коронации, и ты никогда не давал пустых или ненужных советов. Конечно, поручать страну больному ребенку нежелательно, но есть принцип наследования…
– Обратись к папе и получи разрешение на передачу трона младшему. А от всяческих напастей, которые, вероятно, последуют после твоей смерти, возьми у меня гвардейцев, которые будут охранять королеву, пока Педру не вырастет. Наш договор позволяет тебе пригласить мои войска для охраны и обеспечения безопасности в стране. Имея на рейде вот такие крейсеры, как мои, она будет в полнейшей безопасности.
Португалия подписала договор об экономическом и оборонительном союзе с Россией. Нам было выделено место для строительства военно-морской базы и узла связи флота в Сетубале, который находится неподалеку от столицы в устье реки Садо. Место довольно примечательное, потому что на него претендовал сам Филипп IV, дескать, его вотчина. А узел связи был построен на неприступных болотах устья реки Фаро. Там много торфа, который требуется для мощных генераторов.
Очень обиделась рота гвардейцев, которую направили служить в Лиссабон: ее разоружили, и, кроме бронежилетов из СВМ и касок из этого материала, все остальное вооружение у них было португальским. Все нарезное оружие находилось на складе в Фаро, до которого еще надо добраться. Но южная часть Португалии неоднократно переходила из рук в руки от Испании к Португалии, поэтому расположить базу там было необходимо. Главной базой стал порт Фаро, где можно было скрыть черта в оригинальной упаковке, а очень удобная гавань в Сетубале довольно долго была вспомогательным пунктом дислокации. Слишком близко к столице, отсюда повышенное внимание со стороны иностранных разведок.
В ноябре король умер от сердечного приступа – обширный инфаркт. После него остались пятеро детей и несколько истеричная Луиза, королева-консорт. Консорт – это «ненастоящая», не имеющая права на престол. Послом туда я направил князя Василия Ивановича Долгорукого, одного из сыновей министра обороны. Он шебутной и страшный бабник, ни одной юбки не пропустит. Один из первых в России закончил корпус, командовал несколькими «Татьянами», принимал участие во всех военно-морских операциях. Эдакий гусар, жуир и свой человек в одном флаконе. Можно было поручать серьезные дела, а потом со смехом слушать то, что он докладывал. Умудрялся находить смешное практически в любом эпизоде. Через некоторое время он стал ближайшим другом королевы-матери и Катерины. Еще через некоторое время женился на забеременевшей Кате, через этот брак принес в Россию три крупных порта: Танжер, Луанду и Бомбей. Екатерина умудрилась выносить сына Долгорукого, которого папа – Василий Иванович, а не Иннокентий XI – посадил на престол в Португалии вместо полусумасшедших Браганса. Кстати, Екатерина и Василий очень любили друг друга и вообще служили образцом семейной пары, несмотря на шебутной характер Василия. А Екатерина полностью обрусела. Больше детей выносить она не смогла и всю свою любовь отдавала сыну и мужу. Она была крупная, фигуристая, а Василий был худощав и маленького роста. Смотрелись они уникально, особенно на пляже Полуночной Луны, когда Екатерина подняла уснувшего после обильного возлияния мужа и понесла его на руках по пляжу в «домик», где они остановились.
Вместе с голодом в Англию пришло, наконец, понимание, что быть изгоем не слишком удобно. Вначале, естественно, они делали вид, что у них все пучком, надеясь закупить все во Франции, и французские торговцы их решили не подвести и попытались заказать хлеба больше. На себя и на того парня. Однако меня этот вариант не устраивал, и я пригрозил остановить поставки во французские порты в Атлантике. Своя рубашка оказалась ближе к телу, поэтому муку перестали перепродавать на остров. Те сунулись к датчанам, у которых давно был налажен канал снабжения – почти вся Скандинавия питалась за счет поставок из России и Выборга. Но англичане не учли, что количество закупаемого ежегодно хлеба мне известно, и при попытке закупить больше, посредникам было отказано. Хлеб требовался всем, даже в Новом Свете. Швеция и разговаривать с англичанами не стала, так как незаметно поставить такое большое количество не могла.
Вышли напрямую, давно отсутствовавший английский посол явился в ноябре в Выборг. Граф Карлейль прибыл на двух кораблях с огромным количеством слуг, дьячков и секретарей. Было видно, что англичане решили забить собой все вокруг и всерьез рассчитывают обосноваться в Выборге. Маленький домик бывшего посла Кромвеля им не подошел, они, через Артамона Матвеева из Посольского приказа, обратились с просьбой построить большое посольство. Усселинкс им отказал в этом удовольствии и выселил посольство в Москву. Там у них был большой дом, который было приказано перестроить в каменный. Здесь, в Выборге, использовать только то здание, которое есть. Плюс до вручения верительных грамот разговор вообще беспочвенный. Мы свое посольство давно из Лондона отозвали, еще во времена Кромвеля.
Первые неудачи не смутили посла, и он записался на прием, временно распихав свою свиту по гостиницам. Уезжать в Москву он, было отчетливо видно, не собирался. На прием прибыл не один, а в сопровождении шестнадцати человек. Заметно влияние французского двора, и граф даже по-английски говорит с французским акцентом. Очень много украшений, рюшек, камзол голубого цвета расшит золотом. Этикет ему известен, довольно опытный дипломат. Русского, правда, не знает или скрывает это. Вся беседа шла через двух переводчиков. Томас не нашел на графа никакой информации кроме того, что он давно в свите Карла и жил с ним в Париже. Кстати, в посольстве вообще не оказалось женщин, что подозрительно. Последовала попытка вручить верительную грамоту, которую я остановил:
– Господин граф, мы вот уже шесть лет не поддерживаем дипломатических отношений с королевством Англии и Шотландии из-за принятия ими совершенно незаконного и недружественного Навигационного акта. Торговых отношений между нашими странами нет, и для меня не совсем понятна цель вашего появления здесь, да еще и с таким обозом. Мне докладывали, что вы привезли с собой более ста человек. Что означает сие посольство?
– Ваше величество, все происходившее после смерти отца нашего монарха является незаконным, враждебным и обращено в ноль указами нашего короля, его королевского величества Карла Второго. Мне же поставлена задача не только основать настоящее посольство, но и пригласить вас создать такое же в Лондоне. Их королевское величество дал указания не препятствовать более установлению новых отношений с Россией. Кроме того, есть еще одно обстоятельство, ради которого и была затеяна эта экспедиция. Их величество поражен красотой и умом царевны Ярославы, поэтому и был послан такой большой состав, который будет еще увеличен, если будет ваше дозволение построить в Выборге наше посольство. Дабы показать ее высочеству всю прелесть и обаяние британского двора.
Угу, а оно мне надо? И Руське! Ей только рогов от этого козла и не хватает! Но этикет не позволял выпроводить свата немедленно. В действительности, по докладу Усселинкса, в составе посольства множество людей из двух университетов и полным-полно механиков. Приехали секреты воровать. А пышный хвост, который распустил этот павлин, всего лишь маскировка.
– Дорогой граф, разрыв отношений был вызван принятием Навигационного акта, и до тех пор, пока этот закон не отменен, ни о каких отношениях и речи быть не может. Тем более, разговоров о браке.
– Его величество король Карл Второй готов предоставить исключительное право русским судам входить в порты Англии и Шотландии, но желает восстановить существовавшее со времен Ивана Ужасного привилегии для английского купечества в виде права беспошлинной торговли и разрешения торговли внутри России нашими товарами.
– А что вы можете предложить в качестве товара?
Этот вопрос поставил в тупик графа. К такому повороту событий он не был готов. Фактически предложить Англии было нечего. Не выпускает она ничего такого, чтобы было интересно нам. Шерсть? У нас качество шерсти выше, мериносов из Испании Англия еще не получила, поэтому их короткошерстные овечки нам не нужны. Сталь? Сталь они делать еще не научились. Механические хронометры? Наш Бреге делает их значительно лучше. Да и со стандартами у них совсем беда. Видя замешательство графа, я перешел в атаку:
– К сожалению, я не вижу вас как преимущественных торговых партнеров: нищая небольшая страна, практически без товарного производства. Но тщетно пытающаяся занять какую-нибудь нишу на европейском рынке, не брезгующая работорговлей, неоднократно была схвачена за руку на пиратстве, попытке шпионажа, незаконном лове рыбы у наших берегов, к тому же закрывшая от всех свой рынок и крайне отсталая из-за этого. Поэтому ни о каком послаблении для английских товаров на нашем рынке и речи быть не может до тех пор, пока ваш рынок будет закрыт для нас и пока не начнете, как все, использовать мой тоннаж для перевозки океанских грузов. Не урегулировав эти вопросы, нет никакого смысла разговаривать о сверхпосольствах и тем более о династических браках. Решайте эти вопросы, а после и поговорим.
– Но, ваше величество, есть еще одна проблема, которая требует немедленного решения. Вы блокировали продажу нам вашей муки, а положение Британии таково, что без этих поставок на кону будет стоять жизнь нашего монарха, да и всего народа.
– Без отмены Навигационного акта разговор не имеет смысла. Ни одной тонны не будет продано на английские корабли. Есть отличная пословица на эту тему: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Для Англии этот гром прозвучал. Креститесь! Вы свободны, если не имеете полномочий от вашего короля аннулировать этот документ.
– Мне требуется две-три недели, ваше величество.
– Отправляйте в Англию ваших шпионов, дозволительно оставить пять – десять человек, остальных – чтоб и духу не было завтра. Так и передайте королю, что без полной отмены незаконного акта никаких отношений не будет. И мне все равно, что произойдет в Англии.
Усселинкс проследил за отправкой посольских и доложил, что осталось всего шесть человек, в основном слуги графа. Всех «ученых» отправили назад, поскольку обходиться без слуг граф не привык. Так что половина дела сделана. Теперь будем ждать реакции короля. Если англичане успеют проскочить проливами. Ведь на носу зима. Лед встанет, и будет не доставить хлеб морем. Впрочем, можно «ЛК-2» задействовать. Или выполнить поставки из Нововыборга в шотландские порты. Так даже выгоднее, так как прищемим англичан в пользу шотландцев.
Конечно, самое тяжелое положение было не в Англии, а в Ирландии, там уже совсем плохо. Кромвель недавно оккупировал эту страну и издал указ, переселяющий всех ирландцев в провинцию Коннахт – каменистую полупустыню на западном побережье. За выход из резервации была положена смертная казнь. Солдатам платили за голову убитого ирландца сдельно. Совершенно естественно, что в планах короля эти головы и желудки отсутствовали. Но не в планах Усселинкса, кстати на четверть ирландца. Он подошел ко мне и предложил немного поддержать соплеменников его деда. В его планах не было ничего национального, вовсе нет, но хорошенькая шпилька в задницу Карла Второго обеспечена!
И одна из «Букашек» с грузом муки, картофеля и пороха со свинцом отошла из Нововыборга. К сожалению, ни один из портов Ирландии в графстве Коннахт не был способен принять такой корабль. Места там мелководные, и дока в Галуэйе еще не было. Поэтому предстояла достаточно сложная операция по доставке груза с выгрузкой на рейде, да еще и в чужих водах. Поэтому на судно высадилась морская пехота из Нововыборга, а прикрывал всю операцию крейсер «Т-103».
Подошли к Аранским островам, здесь произвели первую высадку на берег, чтобы установить контакты с мирным населением. Встретили нас враждебно и очень настороженно. Здесь интересное место: все поля под картофель сделаны вручную и огорожены камнями, вытащенными из этого поля. Острова меньше других пострадали от засухи. Но поля вычищены, урожай собран. Ребята Усселинкса пошли на какую-то встречу, а вокруг морских пехотинцев образовался круг людей с палками и вилами, что-то возбужденно обсуждавших. Выручил морской пехотинец, женатый на выходке из Фландрии, который вытащил кисет с вирджинским табаком и сладкой папиросной бумагой из сахарного тростника. Предложил закурить самому горластому, обратившись к нему на фламандском. Его поняли, протянули руки, и кисет пошел по кругу. Выяснилось, что мы не англичане и пришли не воевать, хоть и с оружием.
– Сколько у вас в деревне дворов? – спросил Иван Пантюшин, который начал этот диалог.
– Сорок хозяйств здесь и тридцать в Килронане.
– Что на большом острове творится?
– Не знаем, давно там не были, англичане лодки забрали.
Еще новость, это ведь тюрьма получается! На острове, и без лодок! Деревьев здесь практически нет, топят коровьими лепешками и мелким кустарником.
Вернулись кагэбэшники, они привели старого седого деда с тремя подводами. С катера на подводы перегрузили мешки с мукой, но только их. Десант снялся с берега, но на корабле появился немного странный, сильно заикающийся человек в черном клобуке. То ли монах, то ли беглый каторжник, так как на руках у него язвы от кандалов.
Ночью снялись с якорей и, не зажигая огней, проследовали в залив Галуэй, но пошли не в сам порт, а в небольшой залив Кинвара. Там, под стенами старинного замка, отдали якоря и начали выгрузку. Странный незнакомец оказался ссыльным владельцем этого замка – замок назывался Дан, или Дун по-ирландски, – он из рода Гуайре Айдне, короля Коннахта. Давно низложенного, но старинного рода, которому некогда принадлежала вся эта провинция. Англичане его сослали на остров. Замок сильно разрушен, но есть солидные подземные сооружения, куда и перекочевало оружие, продовольствие и немного денег в английских фунтах. Через некоторое время к стенам старого замка стали подъезжать люди и, переговорив с хозяином, грузить продовольствие – для голодающих во внутренних селениях графства. Граф Артгал, так и не снимая своего клобука, распоряжался уже небольшим отрядом воинов. У тысяч ирландцев появился шанс выжить в эту зиму. Мы ушли, пообещав прислать еще два корабля с мукой и картофелем.
Король же дал ответ в то время, когда доставка в Англию стала проблематичной. Ла-Манш замерз, и через Швецию был доставлен ответ Карла Второго. Ему пришлось собирать парламент для отмены Навигационного акта. Под угрозой голода, парламент минимальным большинством билль об отмене поддержал. Муку мы доставили из Перу в Терсо на севере Шотландии. Остальные порты Англии были закрыты из-за ледовой обстановки. За доставку во внутренние районы Англии отвечала небольшая шотландская компания, буквально озолотившаяся в ту зиму. Общие потери населения в самой Англии за зиму составили полтора миллиона человек. Произошла целая серия голодных бунтов, и армия с трудом справлялась с ними. Армию Карл создал довольно большую, сорокатысячный корпус, но голод распространился не только на крестьян, но и заглянул в армейские казармы, поэтому к весне от корпуса остались рожки да ножки, а в Ирландии вовсю шла война. Обученные «инструкторами» Усселинкса, ирландцы одерживали одну за другой победы.
Парусники из Нововыборга исправно доставляли и продовольствие, и боеприпасы для Ирландской Республиканской армии. Война шла необычайно жестоко. Пленных ирландцы не брали. «Как ты мне, так я тебе!» было лозунгом ИРА. Они поняли, что им места на этой земле король не предусмотрел. Ни одно судно из купленных королем зерновозов в порты Ирландии не зашло. Спасали своих, несмотря на провозглашенное равенство религий. Объявленные рабами ирландцы не входили в сферу интересов короля. И они отыгрывались на королевских солдатах, на колонизаторах, приехавших из Англии. Вспарывали животы, отрезали головы, вели себя как настоящие дикари, ибо выбора никакого не было. Либо они их, либо наоборот. Ничем человеческим там не пахло. И альтернативы не было: продовольствие поставлялось ИРА и распределялось среди его бойцов. Нет желания сражаться за Родину? Умри голодной смертью. В таком режиме все восемь миллионов ирландцев встали под ружье. Четыре миллиона мужчин и четыре миллиона женщин. Сражались все. Это была драка за возможность существования на Земле.
И они победили. Устаревшим оружием, невероятной жестокостью, вырезанием всех, кто не с ними. Борьба шла отчаянная, с огромными потерями, без каких-либо правил. Граф Артгал был распят, как Христос, когда попал в руки роялистов, но весной пал Дублин, последний оплот англичан на острове, и была провозглашена Ирландская Республика. Россия и Выборг были первыми, кто признал это государство. Вслед за этим Ирландию признал папа Иннокентий, уже Одиннадцатый. А потом весь мир. Ирландия сразу заключила оборонительный союз с Россией и разместила у себя три военно-морские базы. Первый визит республиканские власти, впрочем, нанесли не в Россию, а в Кронштадт и Нововыборг. Оттуда шло вооружение и продовольствие для свободной Ирландии. По улицам Нововыборга прошли люди, танцующие сиит и до земли кланяющиеся тем, кто прислал оружие и порох. «Мы – свободны!»
Европа долго приходила в себя после очень тяжелой зимы и полностью находилась в жесткой зависимости от поставок нашего продовольствия до самой осени, поэтому резня в Ирландии мало кого впечатлила. Карла подвела несвоевременная отмена Навигационного акта, порты Ирландии оказались перекрыты, а тех крох, что пришли в Ольстер, просто не хватило для всей армии, расквартированной здесь. Голодный солдат воюет плохо. Плюс мы поставили в Ирландию много черного пороха и большое количество трехфунтовых пушек, снятых с пиратских кораблей и их фортиков, корм для лошадей и своих инструкторов, которые обучили ИРА новой тактике войскового артиллерийского боя. Ее впоследствии успешно применял Наполеон. Обилие артиллерии позволило быстро разгромить войска маршала Монка. Новое вооружение мы не поставляли. С папой Римским списались заранее, и он выступил сразу после нашего признания республики и взял под свою защиту католиков-ирландцев. А Карл не мог организовать экспедиционный корпус, так как у самого войска требовались на месте.
Голодные бунты продолжались до самого сбора урожая. Сильно пострадала численность овец и другого скота. Их пустили на мясо из-за отсутствия кормов. Экономика пришла в упадок, и это опять сильно отразилось на последней колонии в Новом Амстердаме. Губернатор Нью-Йорка, понимая, что выхода у него нет, сложил с себя полномочия, когда члены городского муниципалитета поставили вопрос о присоединении к Акадии или Нововыборгу. Известие о том, что Навигационный акт будет отменен, не пришло, поэтому приходилось выкручиваться самим. Бермуды, острова Соммерса, запасами хлеба и продовольствия похвастаться не могли. Им еще весной подкинули ирландцев, а на островах практически нет источников воды – либо морская, либо солоноватая, поэтому все заготавливают и хранят дождевую воду. А кто будет рабам отдавать ее? Восемьдесят процентов продовольствия на острова ввозилось. После разгрома пиратов у островитян было всего четыре маленьких фрегатика с суммарной грузоподъемностью двести сорок тонн. Зато пушек на них было по сорок штук. Но пушки были несъедобные. В порты Испании и Нововыборга их не пускали, оставался только Новый Орлеан. Но это специализированный порт: хлопок и сахар. А требовалось зерно, солонина и другие продукты. Тут и выяснилось, что Франция присоединилась к санкциям против Англии, ничего продавать не станет. Волей-неволей пришлось идти в Кронштадт под белым флагом на переговоры. Капитан 1-го ранга Макаров потребовал освободить всех оставшихся в живых белых рабов, которым было предложено на выбор: либо вернуться в Коннахт, либо поселиться в Акадии, естественно, вольными людьми. Выяснилось, что французов ирландцы тоже не слишком любят, хотя Новая Бретань заселена такими же кельтами, как и они сами. И языки достаточно похожи. Но ирландцы хотят жить самостоятельно.
– Тогда возвращайтесь в Коннахт, там сейчас война, и граф Артгал всех мужчин зовет присоединиться к его войску.
– А как же женщины? Что будет с ними?
– В Ирландии сейчас воюют все.
– Но война не женское дело! Почему вы не хотите предоставить нам отдельное место для проживания?
– Потому, что мы не должны никому и ничего. Вас освободили, вы больше не рабы и теперь имеете право выбрать место проживания, но подчиняясь тем законам, которые уже существуют на этой территории.
– Но акадцы – не белые, они полуиндейцы.
– Продовольствие и оружие в Ирландию официально поставляет Акадия и индейское племя Унама’кик, по нашей просьбе. Так что считайте, что это они освободили вас от рабства.
– Они ваши союзники?
– Да.
– А если мы оставим наших женщин и детей здесь в Нововыборге?
– Здесь нет ни одной церкви, и мы не разрешаем их строить. Если это их устроит, то пусть остаются.
– Как нет церквей? Вы не веруете в господа нашего Иисуса Христа?
– А он вам помог, когда вас поработили и отправили умирать на Бермуды?
– А в Акадии?
– Там встречаются католические церкви, так что с этой точки зрения вашим женщинам будет там удобнее, почему мы сразу этот вариант и предложили, чтобы не создавать лишних точек напряжения.
Люди, только что ускользнувшие из лап смерти, боялись оказаться в новой зависимости. Ведь у них, как у бывших рабов, кроме рук, ничего не было. А в Новой Бретани далеко не все индейцы были мирными, там требовалось оружие, а купить его было не на что. Следовательно, все понимали, что предстоит наниматься в работники к французам, и остающиеся на островах люди выбрали Нововыборгские острова, где была работа и жилье. Но не было церкви. Хотели заработать, чтобы купить инвентарь, оружие и уже потом осесть где-то в другом месте. Далеко не все верили в то, что восстание завершится быстро и полной победой. Враг был силен, и, познав горечь поражения, они не спешили возвращаться обратно в Ирландию. Более трех тысяч человек переселились на Багамы и в Нововыборг.
Первое время к ним присматривались, заводили на них карточки, но большинство мужчин уехали воевать на родину, здесь остались в основном нерешительные или больные мужчины и такие же женщины, поэтому ассимиляция особых проблем не вызывала, хотя, несомненно, проходила более тяжело, чем с акадцами. Отказаться от борьбы за веру было сложнее, чем понять, что новая власть печется о людях больше, чем старая, и порядок много лучше, чем хаос.
Ирландцев дополнительно раздражал «индейский фактор». Краснокожие коренные жители имели равные права с остальными жителями островов, правда, «краснокожими» их называли только ирландцы. И это раздражало бывших рабов. Пришлось специально собирать на лекции в клубе, который у них заслужил название «новой церкви». Там и решился этот вопрос: кто-то из племени выучил ирландский танец и встал в ряд, мастерски исполняя сложные коленца. После этого создавшееся напряжение в отношениях начало спадать, а потом кто-то из ирландских девушек нашел свою любовь на берегах Брас д’Ор, и появился первый союз между индейцем и ирландкой. Хотя большинство ирландок долго ждали возвращения своих мужей и сыновей из Ирландии и постоянно готовились к отъезду на родину. Но кровавое противостояние на полях сражений собрало богатый урожай, лишь немногим из живших на Нововыборгских островах удалось вернуться на зеленый остров.
Большинство осталось жить тут. Более того, постепенно сюда усилился поток ирландских эмигрантов, потому что условия жизни здесь и в Ирландии существенно отличались в лучшую сторону. Послевоенная экономика Ирландии восстанавливалась с большим трудом. Кто хотел, оставался жить на Севере, кого это не устраивало, отправлялся на заработки на юг, некоторые, скопив денег для заведения собственной фермы, покупали землю в Канаде и переселялись на континент в Акадию. Мы не препятствовали этому, сохраняя для людей возможность выбора. Все равно большинство людей оставалось здесь, самостоятельно принимая такое решение. Что называется, рыба ищет где глубже, а человек – где лучше.
Происходящие события в Новом Свете отчетливо высветили падающее влияние Англии и Испании в мире. При этом у англичан наблюдалось быстрое падение, они буквально сгорали в воздухе, а огромная Испанская империя отступала медленно, но верно, с каждым годом все более теряя возможность управления колониями и глубже залезая в долги к Выборгу. Вице-короли предпочитали обращаться к губернаторам Макаровой и Стрешневу по любым вопросам, минуя муторное согласование с Мадридом. Сельскохозяйственная империя занималась в основном обслуживанием новых промышленных предприятий, возникавших как грибы в сырую теплую погоду. Стрешнев высадился на Гавайях и в Северной Калифорнии, создал форты Росс, Новгород-на-Гавайях и Новый Архангельск. Занимался добычей золота, строительством сталеплавильного завода в устье Новой Невы, которая в наше время носит название Фрезер. В планах обоих губернаторов строительство Трансканадской железнодорожной магистрали. Добро от меня получено, и в Нововыборге монтируется первый прокатный стан для выпуска стальных рельсов. Железная дорога соединит четыре новых города Новой России: Нововыборг, Новомосковск (бывший Новый Амстердам и Нью-Йорк), форт Росс и Новый Архангельск. Заодно, отдельными ветками, к ней присоединятся акадские города: Квебек и Монреаль. Договор об этом уже существует, чему сильно противится Париж.
Перенос активности в Новый Свет неплохо отразился на делах в Европе. Франция, хоть и продолжала грозную риторику по отношению к Испании и России, но воевала в основном с испанскими владениями в северной Италии, так было безопаснее и приносило пусть небольшие, но доходы. Мазарини попытался создать коалицию для похода на Москву, но у него ничего не получилось, кооперироваться было не с кем. Плюс распоясавшаяся Фронда постоянно давила на него, и он все чаще подумывал об отъезде из Парижа. Финансовые дела у Франции были далеко не блестящи. Упали заработки от текстильных мануфактур, те не справлялись с конкуренцией со стороны российских фабрик, а плантаторы Луизианы предпочитали продавать хлопок, еще на корню, в Выборг. Тем более что фрахтовать все равно приходилось выборгские суда. Фронда же ничего революционного предложить сама по себе не могла, тем более что молодой Людовик достаточно активно общался с парижанами и сумел перенастроить их на поддержку самого себя. Мир с Фердинандом III, императором Священной Римской империи, которого Мазарини и Людовик хотели обратить против России, чтобы восстановить Польшу, некоронованный король которой болтался в Вене, созданию коалиции не помог. Фердинанд упорно не соглашался начинать новую войну из-за того, что у него на территории активно действовали многочисленные шайки бывших солдат, и империя стояла перед угрозой полного распада на мелкие княжества и королевства. Лишь год назад пятилетние усилия короля позволили установить порядок на собственной территории. Император больше занимался сочинительством опер, чем политикой, кстати, музыкант он был талантливый и писал очень неплохие оперы. Здоровьем не отличался, и подрастающий сын Леопольд уже спал и видел себя на троне. Временное затишье перед бурей войн за Испанское наследство продолжалось, что позволило мне продолжить строительство новых машиностроительных предприятий по всей европейской части страны.
И тем не менее я не упускал из виду события, происходившие в Америке и вокруг нее. Удобно расположенные колонии на островах плотно перекрывали подходы к материку, не давая остальным странам произвести массовую высадку. Отдельные корабли с переселенцами прорывались к заветной цели, но новые поселенцы очень быстро попадали под зависимость от наших товаров. Пару раз попадались особо резвые, в этом случае мы подключали Унама’кик, а они, в свою очередь, каких-нибудь соплеменников. Следовало нападение, после этого у резвых либо включались головы, либо они их теряли. В целом, два прошедших года с момента коронования Карла II в Англии, в Новом Свете прошли спокойно. Ирландская революция отвлекла внимание всех от Нового Света. В Европе напряженно следили за тем, что происходит на равнинах и в скалах острова. Рождалась новая-старая страна, в муках и кровавых битвах. Ей предстояло найти свое место в истории, тем более что старинные роды сильно пострадали от нашествия Кромвеля.
Губернаторы Нововыборга и Князево-в-Перу активно подгребали под себя все, что плохо лежало, в Америке. Стрешнев активно шел на Север по тихоокеанскому побережью. Заручившись вниманием и поддержкой королевы Португалии, русские корабли все дальше уходили на юг Атлантики, к таинственным берегам Антарктиды, Австралии и Новой Зеландии, не забывая прибирать к рукам индийские и восточноазиатские колонии лиссабонских властителей. Князь Долгорукий с супругой провозгласил себя вице-королем южных владений, откуда в метрополию вновь потекло золото, ценные породы деревьев, чай, хлопок, кокосовое масло, сизаль и капка. Супруга, перед которой открылась дорога к главному трону, во всем ему потакала.
В 1656 году Александру исполнилось шестнадцать лет, и пришла его пора попробовать на вкус управление государством. Стрешнев, из-за огромных расстояний, был не в состоянии уследить за всем: у него под началом оказались территории Австралии, Западной Акадии (так теперь называлась Канада), Приморья и Камчатки. Я решил разделить зоны ответственности и, несмотря на легкое сопротивление Татьяны, которая настаивала на университетском образовании сына, на два года отправил его во Владивосток – пусть сам поучится создавать города! – с задачей построить три крепости: Владивосток, Петропавловск-Камчатский и Новоархангельск. Тридцать шесть грузовых и военных кораблей Выборга и России ушли в экспедицию.
Предстояла первая русско-китайская война. Маньчжуры к тому времени основательно обескровили Минскую династию и безраздельно владели большей частью Китая. Как раз начался поход Циней на юг, и Москва получила угрожающее письмо из Пекина: от нее требовали уйти с освоенных территорий и прислать головы даурских и эвенских вождей, присягнувших московским царям.
Под руководством Ивана Долгорукого Александру предстояло поучаствовать в этом дальнем походе. Иван Данилович уважительно и почтительно отнесся к участию царевича в походе, несмотря на то обстоятельство, что тот только первый штатный курс корпуса закончил. Так как Александр учился в корпусе с детства, то всеми необходимыми навыками для морского и сухопутного похода владел. Неплохо управлялся с оружием, как со стрелковым, так и с технологически сложным. В походе на него легла именно эта часть службы: разведка, наведение, корректировка. На вооружении корпуса морской пехоты, отправившегося в плавание, были и беспилотники, и артиллерия. В том числе и первые самоходные орудия. Их было необходимо испытать на поле боя в достаточно сложных условиях. Самому мне Госсовет отказал в участии в этой экспедиции и довольно долго решал вопрос о необходимости наследнику ехать к черту на рога. Войнушку для него можно было соорудить и где-нибудь поближе. Но несмотря на все препятствия, вопрос был решен в пользу Сашки, и он с удовольствием распрощался со всеми и помахал отцу с матерью ручкой с борта «Ярославы Выборгской».
В составе эскадры было три крейсера, четыре «тэшки», и в трюмах «букашек» везли речные бронекатера. Большая часть из них составит основу будущего Тихоокеанского флота, базу для которого заложили еще шесть лет назад. По суше в сторону Владивостока в прошлом году отправился конный казачий корпус и многочисленные обозы с переселенцами. Предстояло встать на Дальнем Востоке так же твердо, как в Нововыборге и Южной Америке.
Александр, которому предстояло стать Первым
Вкус к морским путешествиям отец и мать привили мне с детства. В далеком теперь уже, 1646 году на Северном Березовом острове я с такими же мальчишками под руководством старого боцмана Кириллыча впервые самостоятельно отдал носовой и оттолкнул шестивесельный ял от причала летнего лагеря корпуса.
– Весла! На воду! Два-а-а, раз!
Тяжеленное ясеневое весло под углом входит в воду, кисти рук разворачивают его вальком вертикально, ноги упираются в переделанные под рост упоры, спина разгибается и почти ложится на банку. Кисти проворачивают валек, задавая обратный угол лопасти весла, и течение воды выталкивает его на поверхность. Используя массу весла как опору, я помогаю себе согнуться и податься на максимальное расстояние вперед, еще раз проворачиваю валек, готовя весло для входа в воду. И так – бесчисленное количество раз, пока не раздастся команда: «Весла! Суши! Весла! Шабаш!» И любимая команда: «Рангоут ставить!» Значит, дальше пойдем под парусом! Будет журчать вода, изредка звучать команда: «К повороту!», можно будет отдохнуть, расслабить спину и горящие от весла ладони. Но и здесь требуется умение и сноровка! Как-то намотал себе шкоторину на кулак, чтобы не держать натертыми ладонями жесткий конец, так получил хороший подзатыльник от Кириллыча, чтобы не сачковал.
– А ну как шквал придет? Зажмет у планширя, и без рук останешься, дитя малое! Как показал, так и держи!
Нас он всех потчевал кого подзатыльником, а кого и линьком. Море скидок на возраст не делает, вот и боцман их не делал. Курсанты его побаивались, в том числе и я, хотя человек он был не злой, вечерком мог рассказать у костра много чего интересного.
Учеба давалась мне легко, вот только отец и мать частенько нагружали дополнительными занятиями. Особенно мама, которая с четвертого курса вела у нас естествознание, физику и математику. С меня она спрашивала гораздо больше, чем с остальных, правда и дополнительно много со мной занималась. Помимо корпуса требовала приходить к ней в университет и там допоздна заниматься в химической и физической лабораториях. Мама кроме корпуса преподавала и в университете. Отец тоже преподавал и там и там, но больше внимания уделял корпусу. И у меня было больше практики, чем у остальных, потому что приходилось частенько сопровождать родителей в их поездках в другие страны. Отец ставил меня на вахты наравне со всеми, учил тактике, маневрам, использованию оружия. В общем, когда решался вопрос о том, пойду ли я в экспедицию на север Тихого океана, я сразу сказал отцу, что очень хочу участвовать в ней, несмотря на протесты со стороны матери и Госсовета России. Я уже не маленький, чтобы прятаться за мамину юбку!
Отец взлохматил мне волосы, услышав мое мнение, слегка улыбнулся и сказал, что не возражает. И вот я уже на борту крейсера, названного по имени моей младшей сестры, стою на торжественном построении между офицерами корабля и матросами. Воинское звание у меня – курсант, и это моя практика. Из корпуса я один направлен на «Ярославу». Остальных раскидали по другим кораблям. Как сказал по отходе Иван Данилович Долгорукий, я буду проходить практику как его заместитель. Именно поэтому других курсантов на корабле нет.
Оркестр заиграл захождение, раздались выстрелы сигнального орудия – на борт поднялись отец с матерью, это их так встречают. Отгремели залпы салюта, прозвучал доклад генерал-адмирала Долгорукова, отец с матерью поприветствовали команду, все кричат «ура» под новые залпы «сигналки». Мама улыбнулась, проходя мимо меня, и чуть кивнула головой в короне. Под звуки оркестра они сошли на берег, а на палубе зазвучали свистки боцманов, загремели команды, все разбежались по боевым постам. Я рванул в ходовую рубку, где по штату должен был находиться. Удалось помахать родителям рукой.
Подан буксир, отданы концы, между корпусом и стенкой появилась полоса воды. Рев гудка, мы выходим из Высоцка, главной военно-морской базы Выборга и России.
Крейсером командовал молодой капитан-лейтенант Бахметьев. Но он из первых выпусков корпуса, бывалый и отчаянный офицер, участник многих походов. Опыта у него гораздо больше, чем у генерал-адмирала – морского, имеется в виду. С помощью УКВ-радиостанции он направляет остальные корабли по местам в ордере, он – флагман. Спустя полтора часа все корабли добавили парусов вслед за лидером, и эскадра набрала полный ход, направляясь на выход из Финского залива. А мне принесли телеграмму, подписанную мамой, где она желала мне семи футов под килем. Положил свернутый кусок бумаги в левый внутренний карман кителя. Я вахту не стою, поэтому вместе с князем отправился вниз в адмиральский салон. Там Иван Данилович устроил небольшое совещание, где, коротко пока, ознакомил офицерский состав крейсера с ближайшими задачами и объявил конечный пункт перехода. Первая стоянка будет на острове Мадейра, который подарила королева Португалии своему мужу, племяннику генерал-адмирала.
Один за другим потянулись дни перехода, внешне похожие друг на друга. Изредка попадались встречные корабли, которые старались держаться подальше от эскадры. В основном машины не использовали, только при проходе датскими проливами. Скорость в эскадре выравнивали по скорости танкера «ТН-102», который в бакштаг давал не более пятнадцати узлов. Он шел в полном грузе, и от него многое зависело. Трое суток на Мадейре принимали свежую воду, продукты, отдыхали на берегу, наслаждаясь приятной погодой, эшпадой и почти бесплатным молодым вином.
Затем новый переход, теперь до русского порта Новокемск в колонии Капа, отец его иногда называл Кейптауном или Капстадом почему-то. Новокемск был построен в 1647 году на пустом берегу Столовой бухты у подножия Столовой горы капитан-лейтенантом Семеновым. Тот родом из Кеми, поэтому так и назвал свой форт. Сейчас это уже не только форт, но и небольшой город, образовавшийся вокруг форта за десять лет. Две довольно высокие горы, Сигнальная и Столовая, надежно закрывают порт и город от сильнейших ветров, круглый год дующих с юга и представляющих серьезную угрозу для парусных судов и кораблей в районе мыса Доброй Надежды.
Эскадра прошла под машинами опасный участок и вошла в Индийский океан. Теперь держим курс на Коломбо, бывшую португальскую, а теперь русскую колонию на острове Цейлон. Юго-западный муссон весело подгоняет корабли в направлении Индии. Колония довольно проблемная: во-первых, совсем недавно перешла под российское управление, во-вторых, фактически, кроме порта и небольшой крепости и нескольких кварталов, построенных португальцами, вся территория принадлежит местным сингалам, а в центральной части острова еще встречаются коренные жители – ведды. В северной части живут тамилы. На острове существуют три государства: Канди и Котте – сингальские, и Джафна – тамильское. Котте официально присягнула вначале Португалии, а теперь и России, а два других правителя делать этого не хотят, пытаются сохранить независимость. В наследство от португалов досталось несколько католических священников и церквей. Но основным вероисповеданием на острове является буддизм. Канди наиболее привержены ему, к тому же владеют Зубом Будды – священным зубом, якобы найденным в костре, в котором кремировали Будду в 540 году до нашей эры. По местным поверьям, этот зуб дает неограниченную власть над людьми. И видеть его может только король. Упрятан в семи ларцах, последний из которых сделан из золота, в форме лотоса.
Долгорукий принял делегацию Котте, которая преподнесла подарки царю Святославу, генерал-адмиралу Ивану и мне. В основном это резные изделия из слоновой кости, золотые фигурки Будды, какие-то масла, некоторые из которых пахнут уж слишком резко. И довольно большое количество необработанных драгоценных камней. Здесь были хризобериллы – «кошачий глаз», аквамарины, аметисты, сапфиры. У мамы хорошая коллекция в университете, и там я уже видел такие. Их добывают неподалеку от Коломбо, и мама говорила, что поставки этих камней необходимы для Выборга. Еще одним заданием от нее было привезти чай из Китая, но это уже на обратном пути. Сейчас же речь шла только о том, что Россия будет поддерживать тех людей, которые начнут высаживать гевею, семена которой доставлены. Котте сразу же заговорили о том, что неплохо было бы немного надавать по шее королю Канди и отобрать у него Зуб Будды, но Иван Данилович заявил, что сейчас ему недосуг заниматься этим, тем более что он оставляет на острове губернатора, вот с ним пусть и договариваются. Если будет необходимо, тот имеет право применять силу.
Все эти визиты с завидным постоянством повторялись всю стоянку. Местное общество сильно раздроблено, и мелких правителей здесь выше крыши, так что капитану Уфимцеву, губернатору, будет совсем не скучно!
Наконец, Долгорукий решил, что запасы пополнены и можно отправляться далее. Корабли медленно вышли из гавани Форт-Коломбо и повернули на юг. Второй по величине город Махавамса, или Джаффну, решили не посещать, чтобы не терять времени. Местные очень гордятся древним происхождением, которое ведут от древнего Пали, считая, и не без оснований, его первоязыком на Земле. И из-за этого постоянно ссорятся между собой. На севере Цейлона живут тамилы, которые считают себя старше и важнее сингалов. Как это есть на самом деле, сам черт не разберет, так что поводов для многочисленных войн тут предостаточно. Но отец сказал, что этот остров ему нужен, а с ним не поспоришь.
Эскадра выстроилась в походный ордер и неспешно шла вдоль зеленых берегов гостеприимного острова. Обогнули мыс Дракона, ветер слегка усилился, появились небольшие барашки, и под форштевнем зашумела вода, огибая були кораблей. Предстоял 1700-мильный переход к Зондскому проливу. Точных карт пролива у нас нет, поэтому экспедиция там немного задержится, чтобы произвести топографические съемки. Этот пролив образовался не так давно – в шестом веке. В этом месте находится один из самых больших и активных вулканов на Земле – Кракатау. Отец говорит, что скоро здесь будет сильное извержение, поэтому важно сделать эту съемку. И поручил это мне лично. Так что готовлюсь вместе со штурманами остальных кораблей к этой большой работе. Решение идти именно Зондским проливом принималось в Выборге. Несмотря на то что Малаккский пролив контролируется дружественной нам Португалией, в районе Сингапура довольно много китайцев, связанных с династией Мин. Там же и шпионы их врагов. Поэтому было решено обойти густонаселенные районы знаменитого пролива.
Подгоняемые довольно сильным юго-западным муссоном, который в конце лета сменится на обратный, пересекли экватор и Северно-пассатное течение и вошли в полосу Экваториального противотечения, которое направлено прямо на Зондский пролив. Капитан-лейтенант Бахметьев передал на все корабли команду увеличить ход до максимального. Требовалось поторапливаться, чтобы не попасть на смену направления муссона. Корабли увеличили парусность и неслись по волнам, распушив стаксели. Командир с тревогой посматривал на юго-восток, где начинали собираться громадные тучи. В летние месяцы здесь, за экватором, зима с громадным количеством осадков. Так и случилось! Через сутки пришлось рубить стаксели и брать рифы у всех гафелей. Разразился очень сильный шторм. Но Бахметьев не давал команды лечь в дрейф и выпустить плавучий якорь. Корабли несколько разошлись, чтобы появилась свобода для маневра, и продолжали идти генеральным курсом сто сорок градусов. На третьи сутки шторм стал стихать, прекратился ливень, и из-за горизонта появились горы хребта Барисан острова Суматра. Затем «Ярославу» опять накрыл падающий водопад ливня, скрыв все вокруг. С широкополой шляпы у меня лились просто потоки воды. Но дождь был теплый. Вокруг сверкали молнии. Кто-то тронул меня за рукав. Это капитан Бахметьев. Слегка приподняв мне поля шляпы, он прокричал на ухо:
– Шли бы вы отдохнуть, Александр Святославович! Третьи сутки с мостика не уходите!
– Как и вы, Дмитрий Семенович!
– Вот и пойдемте вниз, теперь и вахтенный помощник справится.
Шквалов более не наблюдалось, и только бьющие вертикально молнии чуть в отдалении рокотали очень громким и продолжительным громом. Мы сошли с мостика и вошли в надстройку. Стоявший здесь вахтенный принял прорезиненные шляпы и плащи.
– Ели что-нибудь, Александр Святославович?
– Завтрак на мостик приносили, когда дождь прекратился.
– Вестовой! Накройте обед! Ну-с, рассказывайте! Приходилось такое видеть?
– Да, что вы, господин капитан-лейтенант. Такого светопреставления никогда не видел! На Балтике и в Атлантике такого не увидишь.
– Не совсем так, в Карибском море есть такое место, но дожди там не такие мощные, зато молний гораздо больше.
– У Маракайбо?
– Да.
– Мы там были, там это по-другому выглядит. Здесь волны очень большие, а там хоть и большое, но озеро. И вода совсем другого оттенка. Здесь очень глубоко!
Под разговоры обед затянулся, затем мы разошлись по своим каютам. Несмотря на ливень и шторм, по-прежнему в каюте душно, и постель слегка влажная. Чуть поворочавшись, я уснул. Это был самый сильный шторм, который мне доводилось видеть, но «Ярослава» прекрасно держит волну, и у нее достаточно плавная качка. Сильных ударов по корпусу не было. Впечатлений много, и мне снился сон, как будто я смотрю на корабль со стороны, от тучи.
Спал я долго, поднялся, когда было уже совсем светло. Судя по всему, проспал часов четырнадцать – пятнадцать. Иллюминаторы в каюте смотрели на северо-запад, и там было еще темно. Скорее всего, раннее утро.
Так и оказалось. Поднялся на мостик и остановился, глядя на открывшуюся красоту. Корабль вошел в пролив между Суматрой и Явой. Прямо по курсу над высокой горой поднимался столб дыма. Остров, на котором находился вулкан, был большим. И вулкан был не один! Сразу за ним, чуть левее, еще два, и четыре справа. Я сразу вспомнил, что отец говорил, что сам стратовулкан – так называются вулканы подобных размеров – находится прямо под нами.
Вершины всех вулканов были покрыты как будто снегом, но какой снег практически на экваторе! Это, конечно, что-то другое. И мне страшно захотелось немедленно высадиться на остров. По карте, которая имелась у нас, островов в центре пролива должно быть четыре, но остров был один. Надо будет спросить у отца, кто рисовал эту карту! Первый из вулканов, обозначенный на карте как Кракатау, не был самым большим из всех, но дымился он сильнее. Вулкан на берегу Суматры и выше, и мощнее на вид, а по другую сторону пролива красовался гигант высотой не менее двух километров.
Ближайший из вулканов имел в основании ширину более двадцати километров. Цепочка из четырех вулканов соединялась между собой. Лишь в одном месте неглубокий пролив отделял остров Кракатау от горы Райябаса. И в этом проливе тоже существовал вулкан.
Мы высадили десять групп штурманов, вооруженных теодолитами и оптическими дальномерами. У всех были с собой секстаны. Удивление вызвало только наличие деревень на берегах пролива. Берега не были пустынными. В этом ужасном месте жили люди и совершенно не боялись этих огнедышащих гор. На первом вулкане существовали шесть источников пресной воды и обнаружено восемь деревушек. На Яванском берегу крупнейшим поселением была деревня Себеси, можно сказать город, в ней около пяти тысяч жителей. (Сейчас один из вулканов в проливе называется в память о той деревне – вулкан Себеси. Ну, а деревни нет. – Прим. автора.)
Люди появились в этих местах очень давно, больше миллиона лет назад. Здесь найден яванский человек. Позже появился человек разумный. Наблюдалось несколько волн переселений. Вначале здесь прошли австролоиды, или ведды, те самые, которые еще встречаются на Цейлоне. Раньше их считали неграми из-за цвета кожи, но оказалось, что у них почти нет схожих признаков. Это отдельная раса. Они распространились по всем островам Тихого океана. За ними пришли монголоиды: вначале протомалайцы, затем дейтеромалайцы. В первых двух волнах были только собиратели, рыболовы и охотники, последняя волна переселения принесла с собой земледелие. В детстве мне очень нравилось бывать в Историческом музее Выборгского университета, куда наши моряки свозили диковины со всех стран мира. И я много читал об этих землях. Практику проходил, правда, южнее, в районе Австралии. Так что знаком с веддами и австралийцами. Малайцы вытеснили их с этих земель.
Огромным недоразумением выглядела почти полная исламизация этих островов. Они используют арабскую письменность и читают Коран, хотя до Аравийского полуострова отсюда больше пяти тысяч миль. И на дороге у арабов стояла Индия. На том же Цейлоне мусульман практически не было. Я сфотографировал, по просьбе мамы, манускрипты в местных мечетях. В джунглях не единожды, во время проведения топографической съемки, работавшие группы наталкивались на заброшенные индуистские «ступы» и храмы. То есть еще совсем недавно основной религией здесь были индуизм и буддизм. Но теперь всем заправляют мусульманские священники, большая часть которых, как ни странно, китайцы. Впоследствии мама разобрала тексты, и оказалось, что чингизиды, Циньское царство, управляемое ими, в тринадцатом веке готовили захват этих земель. Готовились планомерно и на века. Они прислали сюда чужеродную религию, чтобы заранее подорвать истоки сопротивления. В общем, поступили как умная обезьяна, наблюдающая с ветки дерева за схваткой льва и тигра. Но затянувшаяся война с Минским царством такой возможности не предоставила. Хотя как сказать. Ближайшее крупное поселение китайцев находится в Сингапуре.
Две недели работы на берегах Зондского пролива принесли огромное количество впечатлений, схем, расчетов, рисунков и фотографий, которые было необходимо систематизировать и объединить в три темы. Чем я и занялся. А экспедиция продолжила свой путь, дождавшись смены муссона на пассат. Ветра теперь восточные-северо-восточные, ближе к восточным. Чуть «вмордотык», и килевая качка значительная. Оставляя Калимантан справа, корабли шли из Яванского в Южно-Китайское море. А я практически не вылезал из каюты. Уж больно много странностей оказалось связано с этим Зондским проливом! Точнее всего его описывала голландская лоция 1629 года, но и там наблюдалась путаница с глубинами и высотами. Пару раз ко мне заглядывали Иван Данилович и Дмитрий Семенович поинтересоваться, не заболел ли я.
– Да, у меня лихорадка, но исследовательская.
– Ну, это дело нужное, – ответили оба, видя, что делиться с ними информацией я не собираюсь. Просто мне вспомнились наставления отца: когда замечаешь что-то странное, очень странное, в первую очередь задаешь вопросы мне или маме, а уж потом вываливаешь это на окружающих. Что существует целый ряд вопросов, обсуждать которые с посторонними не следует. Тогда я задал вопрос: кто такие «посторонние»? «Все, кроме тебя, меня, мамы и Роськи». Я задал провокационный вопрос о Насте. «Настасью Гавриловну тоже беспокоить своими вопросами не стоит. Если тебе требуется ответ и знания по этому вопросу, то только ко мне или маме. Остальных это не касается». Вот и сейчас я не собирал мнения окружающих. На вопросы отвечал, что в этом районе наши корабли ранее не ходили и карта составлена на основании неизвестного источника. Поэтому и было приказано картографировать пролив.
Корабли довольно медленно поднимались на север, приходилось лавировать из-за заходящего все больше на север пассата. На вторую неделю плавания обнаружили группу парусов справа по ходу. Паруса были «наши». Шло несколько гафельных шхун, такое вооружение несли только наши корабли. Так и оказалось: губернатор Князево-в-Перу прислал усиление для нашего отряда. Еще пять «букашек», один из которых был танкером, присоединились к ордеру на траверзе Лузонского пролива. Впереди была Формоза. Пришлось отложить не законченные вычисления и описания и принять участие в маневрах, которые устроил генерал-адмирал Долгорукий. «Букашкам» требовалось сплавывание с новыми «Ярославами». Маневрировали днем и ночью три дня, высаживали десант на необитаемый остров в Лузонском проливе. Лишь после этого тронулись к Формозе. Там на острове должны быть две голландские крепости или форты под названиями Зеландия и Провинция. И было неизвестно, кому они подчиняются: Испании или Республике Свободных Провинций. У короля Испании и без этих удаленных мест забот хватало!
Мы подошли к устью реки Хеди ночью. Карта опять не соответствует! Берега густо поросли камышом. Никаких молов нет. Где-то в глубине несколько огоньков, и больше ничего. Спустили катер с десантом и боцманской командой промерить глубины. Разведка высадилась на острове на мысе Кунни. С раннего утра я выстрелил из катапульты и поднял в небо «визгуна». Пошли какие-то данные, хотя их перенос на карту был сложным, с большими пересчетами. Требовалось развернуть навигационную систему, а возможности для этого не было. Итак, опять полное несоответствие карты исходнику! Нет никакого острова Анпинь! Есть мелководная река Хеди, и в полутора километрах от ее устья находится кирпичная крепость. Она совсем маленькая: сто пятьдесят на сто тридцать метров. Вокруг нее деревянный забор, за которым располагается вполне европейский квартал. Флаг над крепостью – голландский. Второй флаг – Голландской Ост-Индской компании. Это существенно облегчает правовую сторону вопроса! С республикой у нас война неоконченная, а Ост-Индская компания реквизирована за долги в бюджет Выборга. Соответствующий документ имеется. Так что забираем свое!
Ловим сеткой между мачтами «визгуна» и направляем к форту переговорщиков. Нас, естественно, уже обнаружили, и в крепости идет приготовление к осаде. Из европейского квартала потянулись люди в цитадель. Парламентеров в крепость не пустили, от переговоров отказываются. Севернее форта сплошные рисовые поля, чистое болото, туда не сунуться. Южнее – китайские кварталы. Впрочем, здесь я ошибался: проживающее на острове племя называется сирайя. Они не считают себя китайцами. И правда не сильно похожи, и одежда совсем другая. Насчет языка – пока не знаю. Больше всего напоминают индейцев из Америки.
С вернувшейся разведкой на борт привезли вождя племени и его жену. В плен их не брали, сами вызвались на переговоры. Громадные корабли, галсирующие туда-сюда вдоль берегов, вызывали законное опасение. Появившихся в странных одеждах гвардейцев встретили настороженно, но не агрессивно.
Язык оказался не китайским, но повезло, что женщина и мужчина говорили на ломаном голландском, поэтому переводчики нашлись. Главой племени оказалась женщина, у них все признаки матриархата. Звали ее Аргунь. Деревня называлась Тайоан. В племени шесть родов, все возглавляют женщины. Некоторое время назад существовало седьмой род, Моатау, но его больше нет, голландцы в 1635 году его полностью уничтожили. С этого времени войны между племенами и деревнями австронезийцев прекратились, так как разгромить сильного, укрепившегося противника примитивным оружием они не могли. Впрочем, добившись смирения от аборигенов, голландцы не стали изводить их под корень и открыли миссионерские школы. Сейчас строят колледж для них. У сирайя есть даже письменность.
Любопытная, как многие женщины, Аргунь задавала множество вопросов, но добиться от нее ответов было очень сложно: мешал и языковой барьер, голландский она знала плохо, и куча незнакомых терминов, образных выражений, которыми изобиловала ее речь. Из слов ее мужа стало известно, что голландцев на острове около пяти тысяч. Двенадцать сухопутных орудий и по шестнадцать пушек на одиннадцати кораблях. Корабли все старые. Они пытаются возродить Голландию, надеясь, что дома свергнут короля Испании и флаг Голландии еще будет реять над океанами. Так как переговоры с голландцами сорвались, то Иван Данилович спустил на воду бронекатер – его осадка позволяла войти в реку, и тот шестью выстрелами разворотил стену в цитадели. После этого на рее крепости на треть приспустили флаг и подняли до его уровня белый флаг с флагом «Кило» под ним. Начались переговоры.
От форта отошла шлюпка с поднятым голландским флагом. На носу стоял некто, одетый в вычурную голландскую одежду с широким белым отложным воротником и панцирем поверх камзола. На ногах высокие чулки, ботинки с бантиками, поверх панциря широкая лента с подвеской и орденом. На голове старинный испанский шлем. Он представился губернатором Формозы господином Фредериком Койетом. Я уже принимал участие в различных переговорах, но всегда рядом был отец, тут же Иван Данилович сразу представил меня как наследника русского царя и передал бразды переговоров мне. Дескать, как я скажу, так он и будет действовать. Скажу все снести, так и будет.
Переговоры начались на палубе. У гостей под нашим бортом находилась шлюпка с белым флагом, рядом с губернатором стояли знаменосец, барабанщик и трубач. Голландцы еще на что-то надеялись. Я же знал из письма отца, которое недавно вскрыл, что китайский военачальник Чжэн Чэнгун, известный на Западе как Коксинга, готовит захват острова Тайвань, чтобы укрепить пошатнувшуюся власть династии Мин. Это я приберегу на потом. А пока к нашей компании присоединилась чета Аргунь, и у губернатора просто челюсть упала. Он еще надеялся, что сирайя встанут на защиту крепости. Из всей кучи вопросов, которые задала Аргунь, самым важным для нее был о том, что произойдет с ее деревней и родом. Она получила полный и развернутый ответ. Впрочем, русских уже знали в этих местах, и они ни разу не были замечены в грабежах и насилии. Но на Формозе их еще не видели. Сравнив размеры кораблей русских и голландцев, мудрая Аргунь решила встать на сторону сильного.
Справившись с удивлением, губернатор задал изысканный вопрос:
– Что привело вас, государь, в эти края и чем мы обязаны такому высокому гостю?
– Десять лет назад, в 1647 году, коалиция, созданная королями Испании, Португалии, Дании и княжеством Выборг, разгромила на море и суше так называемую Республику Свободных Провинций. А справа от вас я вижу флаг не признанного никем государства, которого десять лет как уже не существует.
Голландцы посовещались и передали на борт шлюпки это знамя, оттуда получили флаг ГОИК.
– Вот, замечательно, мы пришли по адресу! – я переглянулся с Иваном Даниловичем. Тот кивнул в ответ. – По условиям Валенсийского и Выборгского договоров, за возвращение испанской, португальской и датской коронам территорий их бывших владений, незаконно отторгнутых у них в результате нидерландской революции и последующей шестидесятилетней войны на море и суше, и в связи с односторонним расторжением Выборгского договора по строительству Волго-Балтийского судоходного пути в царстве Московском Голландской Ост-Индской компанией, компания признана банкротом, и все имущество ее передано во владение великого князя Выборгского на покрытие расходов на экспедицию и войну. Вот соответствующий документ, подписанный и скрепленный печатями королей Испании, Португалии, Дании и великого князя Святослава Выборгского. А это – заверенная Министерством имущества Выборга дарственная на эту компанию на мое имя. А меня не пускают в собственные владения! Как это понимать? Очередная революция? Бунт? Так что мы сюда на законных основаниях прибыли, с ревизионной комиссией. Это – мой судебный исполнитель! – я показал на Ивана Даниловича. – А это – мои коллекторы.
Рука описала полукруг, указывая на корабли, солдат и матросов, стоящих по другому борту. Такого поворота событий голландская сторона не ожидала. Десять лет их никто не трогал, и они считали, что все долги списаны! Но русские всегда приходят за своими деньгами!
Губернатор хлопал глазами и не знал, как ему поступить. Шел на переговоры с врагом, считая себя на стороне правды и международного права, а оказался злостным неплательщиком и банкротом. Минут через пять он пришел в себя, краснота со щек исчезла, и он снова принял соответствующую позу.
– Ваше высочество великий князь Александр! Нас не поставили в известность о произошедших изменениях. Несомненно, законность будет соблюдена, и я прошу считать этот случай печальным недоразумением. Мы бы хотели отправить послание на берег и дать отбой военным приготовлениям. А пока шлюпка ходит, наша делегация хотела бы знать: какая судьба нам уготована и как быть с личным имуществом членов колонии и компании. – Он неоднократно отбил положенные по статусу поклоны, каждый раз выполняя сложные движения по протоколу.
И тогда я выложил очередной козырь:
– Мы постараемся защитить собственность и территорию колонии, действуя уже под русским и выборгским флагом. Нам известно о готовящемся вторжении войск императора Мин на остров. В настоящее время Россия находится в состоянии необъявленной войны с императором Цинь, и перед экспедицией стоит задача разгромить обе империи Поднебесной и обезопасить наши владения на севере и здесь. Остров Формоза станет главным форпостом нашей экспедиции, так как в районе крепости Владивосток скопления противника не наблюдается, все основные силы обеих империй сосредоточены южнее.
Голландцы, которые находятся здесь не первый год, португальцы из колонии Макао, были нашими естественными союзниками. Здешний мир малогостеприимен, закрыт и не желает никаких изменений. Оба императора Китая поддерживают стратегию самоизоляции, запрещают строить флот, натерпевшись от пиратов Южных морей. Судоходство здесь обеспечивает Япония, но и ее сёгуны не склонны общаться с представителями иных миров, как они величают всех, кто не находится в их подчинении.
Переговоры с голландцем продолжились уже в кают-компании «Ярославы». Ост-Индская компания зарабатывала как посредник почти во всех сделках между Китаем и Японией и между Европой и восточными гигантами. Да, после ликвидации Свободных Провинций доходы несколько уменьшились, так как приходилось делиться с англичанами, датчанами и остальными посредниками. Компания стремилась к развитию, но неопределенность юридического статуса и невозможность носить собственный флаг существенно ограничивала возможности. Теперь я понял замысел отца, почему он только провел разведку Зондского пролива, которым постоянно пользуется компания, но не послал эскадру громить Батавию. Голландцы сами ищут выход из положения: склады полны, а флота и флага нет. Так что с легкой руки господина Койета, при условии сохранения определенных прав ее акционеров, компания готова «стать под длань». А это – фосфориты, олово, золото, серебро, ценные породы дерева, медь, пряности и остальные прелести плюс обученный и заточенный под определенные нужды, выдрессированный и грамотный персонал, а также их знание района, правил и уровня бесправия на всех многочисленных островах Индокитая. А у нас есть флот, который требуется загрузить тоннажем. Его нужно обслуживать в этих отдаленных районах, обеспечивать топливом, провизией и водой. Так что взаимодействие и взаимовыгода будет приносить свои плоды.
Койет понял, что его пришли не грабить, а использовать. Он пока не понял и не ощутил на себе огневой мощи главного калибра новых крейсеров. По крепости работал довольно старый бронекатер с единственным орудием. Поэтому у Койета оставались сомнения, достаточно ли у экспедиции сил, чтобы поставить на колени две великие империи, в одной из которых проживает четыреста миллионов человек. Пришлось немного познакомить его с нашим видением будущего.
– Мы считаем, что уже в ближайшее время основным товаром, который будет требовать Китай, станет продовольствие. Экономику восточного побережья острова придется затачивать под производство риса. Для обеспечения оборота им понадобится серебро, а оно есть у нас и у японцев. Монополия на шелк уже ушла в прошлое: он производится почти во всех странах Индокитая и Азии до Средиземного моря. Большое количество выпускается в Венеции, Папской области, на севере Средиземноморья. И важнейшим потребителем шелковой нити являются фабрики Выборга, которые производят до сорока процентов всех шелковых тканей в мире. Фарфор? Да, некоторое количество изделий для высшего света, вероятно, понадобится, но основная масса товара производится неподалеку от Выборга в среднем течении Невы. Тамошняя фабрика выпускает фарфор, не уступающий по качеству китайскому. Так что соревноваться Китаю придется с ними. И здесь на стороне китайцев привычный вид и восточные мотивы в оформлении. Русский фарфор имеет иной тип рисунка. Так что необходимо нацеливаться не только на вывоз в Европу, чем вы тут и занимались, но и держать руку на пульсе по ввозу товаров в Поднебесную. Четыреста миллионов человек могут поглотить огромное количество товара. У нас есть дешевая и качественная сталь, конструкционные материалы, сахар, ткани, лес, пенька, деготь, продукция химических предприятий, соль. Тоннажем и товаром мы вас обеспечим, требуется отказаться от того образа «носителей западных и христианских ценностей», к которому вы привыкли, изучать язык, создавать фактории внутри Китая, чтобы не кормить массу посредников. Тем более что все китайцы, начиная с императоров, просят мзду за возможность что-либо продать. Для борьбы с этим явлением мы и пригласили сюда наш флот. Обеспечить беспошлинную торговлю и преференции может только наша артиллерия.
Вы не заметили ничего странного, когда наш бронекатер обстрелял вашу крепость?
– Дым был белый и синеватый, и его было мало. И ядра проникали в кирпич, а потом взрывались.
– Когда-нибудь такое видели?
– Видел. Двенадцать лет назад мы пытались остановить корабль Выборга у побережья Суринама. Мне тогда повезло, потому что капитан «Татиана-секст», так называлось это судно, не стал нас топить, а заставил подобрать экипажи трех утопленных им кораблей нашей эскадры.
– Татьяна – это имя моей матери. Все корабли и суда Выборга той серии носили это имя. Так это вы заставили отца заняться пиратами Карибского моря?
– Видимо, так, – скромненько потупил глазки бывший губернатор.
Пока шли переговоры в кают-компании, голландские морячки налегли на весла так, что те дугой выгибались. Шлюпка ткнулась носом в берег, из нее выскочил офицер и побежал в крепость. Спустя некоторое время триколор на центральной башне пополз вниз, и вместо него был поднят «Браво», максимально напоминающий государственный флаг России и Выборга. Понятно, что в этой глуши наших флагов еще нет. Бедным матросикам опять пришлось налегать на вальки. Но они успели к тому моменту, когда участники переговоров вышли вновь на палубу. Офицерик буквально взлетел по трапу на борт и передал с поклоном бумагу губернатору.
– Ваше высочество! Инцидент исчерпан! Над фортом Зеландия поднят русский флаг, такое же указание передано в форт Провинция. Гарнизоны фортов полностью в вашем распоряжении.
– Иван Данилович! Начинайте высадку. Возьмите под охрану крюйт-камеры и ворота.
Как ни старались гребцы, но обогнать идущие под двигателем малые десантные корабли они не могли. Через два часа командир десанта доложил, что ключевые точки обороны взяты под контроль, сопротивления никто не оказывал. После этого Иван Данилович предложил посетить взятую крепость. Они перешли на бронекатер, и через пятнадцать минут их встречал оркестр и пальба из пушек на главной пристани Зеландии. Сама крепость не представляла собой ничего интересного: устаревшая конструкция, образец голландской фортификации начала века. Кирпича потратили немало, но толку от него! Гораздо более интересной была экскурсия по «европейскому кварталу». И там до меня дошло, что карта у нас отображает еще незаконченный канал. Под деревянной стеной были вбиты колышки, и к ним привязана бечевка. Работы начались от самого восточного угла стены, поэтому я их не видел с воздуха. Не хотелось потерять «визгуна», отпуская его на такое расстояние от корабля. Я взял пеленг вдоль канала с наручного компаса и вычел склонение. Все точно!
– Что вас так заинтересовало, ваше высочество?
– Смотрю на незаконченный обводной канал. Рационально придумано, господин Фредерик.
– Жаль, что закончить никак не получается. Мадам Аргунь всячески препятствует строительству и присылает мало народа на работы. Подумывали даже кули из Китая завезти.
– Пожалуй, что в этом нет надобности. У нас с собой землечерпалка, и ее можно поставить на эти работы, только придется начинать с другого места.
Разобранная на части черпалка лежала в трюмах одной из «букашек». Еще две придут чуть позже, во втором конвое, который доставит боеприпасы и тяжелое снаряжение для экспедиции. Команда на его отход из Выборга последует после того, как мы сообщим о создании базы на Формозе. Судя по всему, вечером можно будет связаться с Главным штабом.
Губернатора сопровождала целая толпа шушукающихся местных жителей. Рядом с ним постоянно находилась объемная фигура в дорогом платье, скорее всего жена, и две девицы, до смерти утянутые в корсеты, с выпирающими наружу большими грудями. Мода у них такая. Обязательный накрахмаленный белый фартучек и такой же чепчик – знак того, что незамужняя. Замужние дамы все были в шляпах. Губернатор постоянно что-то нашептывал своей половине, и та с интересом рассматривала меня.
Дома в квартале построены исключительно из кирпича и камня, это сильно отличало квартал от домов на сваях, которые мы видели на побережье. Там основным строительным материалом был бамбук.
По окончании обхода новых владений руководство экспедиции было приглашено на ужин в ратушу. К удивлению голландцев, русские офицеры и солдаты оказались поголовно непьющими. Эта мода еще не дошла до России, понадобились титанические усилия Петра Первого, чтобы внедрить пьянство на Руси. Но и без горячительного матросы и солдаты пели и танцевали на улицах города. Обошлось без боя и потерь, и первая задача была решена. Опорный пункт экспедиции находился в их руках. Вокруг меня постоянно крутилась пара-тройка почти одинаковых накрашенных девиц с подносами, демонстрировавших совсем не маленькие груди. Скорее всего, губернатор и его жена решили, что я совсем молоденький, нецелованный, и легче всего будет подойти с этой стороны. Мне это на ухо сказал Иван Данилович, который тоже обратил на это внимание.
Да, личный опыт в этих делах у меня совсем небогатый. В этом голландцы правы. Но поддаваться на примитивные уловки я не собирался. Требовалось держать марку, поэтому мы отклонили предложение продолжить праздник до утра, с танцами и весельем, а убыли на «Ярославу», чтобы передать в Выборг сообщение о том, что Формоза – наша. Расшифровали сообщение для Ивана Даниловича. Отдельно пришла шифрограмма для меня. Я её прочел у себя в каюте, переписав в блок управления «визгуном». Включил программу. Сообщение было коротким: поздравления и ключ к очередному письму. Они у меня здесь и лежали.
Открылось письмо отца. Требовалось отправить «Т-106» на север для оказания помощи казакам Онуфрия Степанова на Амуре. Отец пишет, что «Т-106» специально подготовлена к этому походу. Я перешел в штурманскую рубку и уставился на имеющуюся португальскую и голландскую карты. Точка, которую обозначил отец в качестве конечного пункта для «сто шестой» «Татьяны» находилась глубоко на берегу. Недоуменно пожав плечами, отправился спать, решив с утра перейти на «шестнадцатую» и разобраться со всем на месте.
Утром на берегу начались работы по переоборудованию причала, была спущена на воду для сборки землечерпалка. Требовалось углубить фарватер, чтобы боевые корабли и транспорты могли подходить к причалу крепости. Доложился Ивану Даниловичу и спросил разрешения отбыть на «Т-106».
Это – «Буки», снятая с вооружения, но сохранившая все признаки боевого корабля. Этакий гибрид транспорта и эсминца. В трюмах два бронекатера, небольшой плоскодонный буксир и две баржи. Куча припасов и небольшой плавучий газогенераторный плашкоут для получения жидкого топлива.
Командир «Т-106» отдал рапорт и передал ключи от сейфа. На борту у него экипажи всех кораблей, два механика и полурота морской пехоты. Добровольцы, или как их называют – охотники. Некоторые с женами. В носовом трюме – скотина. Значит, уходят навсегда. Вооружение у полуроты устаревшее: казнозарядные винтовки под дымный порох. Экипажи кораблей имеют современные «СКС», но они возвращаются до ледостава на корабль, который будет их ожидать в точке высадки.
В сейфе я обнаружил карты, которые абсолютно не совпадали с тем, что я рассматривал ночью в штурманской рубке. Для себя решил возглавить эту экспедицию, чтобы не допустить утечки информации. Еще мне очень не понравилась приписка, которую сделал отец. В ней он описывал вчерашнюю ситуацию с девушками, крутившимися возле меня. Говорилось, что это стандартное поведение голландцев, и это попытка заслать своего агента в командование экспедиции. Дескать, не отказывайся, но соблюдай осторожность, в нижнем ящике твоего стола в каюте мама положила все, что необходимо. Я открыл этот ящик, и его содержимое заставило меня густо покраснеть. Ну, мама! Даже с инструкцией, как использовать. Поэтому я решил уйти с этим отрядом, к тому же опять повторялась история с Зондским проливом и недостроенным каналом в Анпинь. Делиться этим секретом не стоило.
Я вернулся на борт «Ярославы» и сообщил Ивану Даниловичу, что собираюсь уйти с отрядом на «Т-106».
– Нет, один не пойдешь. Это планом экспедиции не предусмотрено. «Т-106» уходит до начала ледостава. Вот что, штаб переезжает на берег, там много работы по фортификации, поэтому два месяца «Ярослава» будет свободна. И радиостанция у нее новее, чем на «Т». А капитан-лейтенант Бахметьев малость поопытнее тебя, княже, будет, так что проконтролирует твои действия. С богом, завтра можете отходить.
Еще раз побывал на берегу и рассмотрел здание штаба, расписался под планом переоборудования крепости Александровск – Зеландии больше нет. Осмотрел и более новый форт Провинция – это в пяти километрах от цитадели, в центре поселения сирайя. Специально там построен, чтобы контролировать племя.
На ужине опять отирались рядом девушки из местных. Раздражают своей навязчивостью. Такое уже было в Выборге, когда на последнем курсе учился. Там тоже девушки были совсем не прочь со мной потанцевать и поцеловаться. Игры всякие придумывали для этого. Но они были свои и замуж за великого князя желали. А эти вызывали внутреннее раздражение и беспокойство.
Я подал знак капитану Бахметьеву, и мы вышли из ратуши. Бахметьев раскурил трубку, усмехнулся чему-то и пошел за мной в направлении причала. С «Ярославы» передали на борт «Т-106» время снятия с якорей и разошлись по каютам. Не спалось, полукруглые шары грудей мелькали перед глазами. Черт.
Утром стуком в дверь меня разбудил дядька Сашка. Его приставили ко мне очень давно, мне было лет десять. Он охранник, адъютант и старший товарищ в одном лице. Всегда рядом, без него мне и шагу ступить не дают: «Не положено!»
Быстрый завтрак, и вылетаю на мостик. Там уже вовсю готовятся к отходу, и только командира еще не видно. И на завтраке я его не видел, спит, что ли? Нет! Сыграли захождение, к борту подваливает катер с командиром, который вернулся с берега. Поднялся, окинул все взглядом и сказал:
– Командуйте, ваше высочество. Я только вам помогаю.
На время экспедиции меня произвели в командиры крейсера. Эх, не опростоволоситься бы!
С якоря снялись, развернулись на отход от берега, ответили сигналами «Татьяне» и легли на курс 355 градусов на вход в Формозский пролив, оставляя Пескадорские острова по левому борту. На траверзе Пескадора поблагодарил старпома и спустился в каюту. Пескадор по-португальски – человек, занимающийся рыбой. Песка – рыба, дор – человек. Остров Рыбачий, если по-русски.
Идти, вообще-то, довольно далеко: по картам отца, больше двух тысяч миль. И насколько верны эти карты, неизвестно! По голландским картам получалось, что никакого прохода между Сахалином и материком нет. У мыса Лах море кончалось, дальше обозначен берег. Так что десятиузловым ходом пять суток шлепать, а его еще дать надо! А тут все время вмордотык и течение встречное. Скорость на генеральном курсе чуть больше шести узлов получалась. И только когда вышли в Желтое море, ветер сменился и задул северо-западный, при котором не приходилось лавировать. Полную скорость было не развить, но четырнадцать узлов держали. На подходах к Цусимскому проливу ветер опять сменился и снова задул с севера. Природа упорно сопротивлялась нашему походу. Сказывалось и то обстоятельство, что «Татьяна-Буки» более легкая в управлении под парусом и более ходкая, чем довольно тяжелый крейсер, у которого площадь парусности срезана из-за башен. Вообще было непонятно, почему генерал-адмирал отдал нам во второстепенный поход самый мощный крейсер. Он бы и пугалом неплохо поработал на рейде Александровска. Но приходилось выкручиваться, и постепенно мне корабль начал нравиться – своей фундаментальностью, что ли. Дрейф у него был минимальный, очень точно удерживался на курсе при практически любом ветре. Не считая штормов. А их пока не было.
Прошли Восточной Цусимой, прижимаясь к корейскому берегу, с которого дул довольно сильный ветер. Затем ушли чуть вправо и опять встали на крутой бейдевинд в Японском море. Впереди два острова: Уллын и Токто. Токто – это группа островов, точнее скал, обозначенных как необитаемые. Уллын – остров с довольно высокой скалой. Острова вулканического происхождения. Но вулканы разрушены и не работают. Однако на море серьезная дымка, и они представляют определенную опасность. Погода стоит пасмурная, облачность невысокая, плотная. И постоянная дымка. Поэтому расслабиться не получалось. Даже Дмитрий Семенович зачастил на мостик. Несколько раз подменял меня, чтобы я мог отдохнуть. Страхует от неприятностей. По ходу выяснилось, где он был в ночь отхода: по бабам ходил! Вот шельмец!
И вот, наконец, мыс Амгу на траверзе, до него двадцать одна миля. Сто семьдесят пять миль до Вакканаи по правому борту, где-то справа полуостров Сахалин. Следуем до ДБК курсом двадцать семь градусов к бухте Усиро, ограниченной мысом Стукабис, по имени голландского капитана, который в начале семнадцатого века достиг этих мест. Дымка давно превратилась в туман, и мы идем уже восьмые сутки, вместо планировавшихся пяти. А до места еще пилить и пилить!
Ветер совсем сдох, море разгладилось, паруса обвисли. Этого только и не хватало! А течение здесь сильное, на месте не стоим, сносит к югу. Хочешь не хочешь, а пришлось готовить машины и переходить на них, хотя пополнить запасы топлива можно только на берегу, если найдем торф или древесину. Скрепя сердце, отдал такой приказ. Глухо зазвучали клапаны, появилась легкая вибрация, паруса срублены, и корабли продолжили движение. За все время плавания не встретили ни одного судна. Даже джонки отсутствовали.
Через семь часов утром ветер задул почти попутный, немного неудобно, шхуны не любят попутных ветров, паруса приходится вываливать в разные стороны, бабочкой. Но слева лесистый берег материка и довольно обширная прибрежная полоса мелководья, справа тоже вода особой глубины не показывает. Море мелкое, вода лазоревого цвета. Но глубина пока больше шестидесяти метров. И, черт подери, почти полное отсутствие горизонтальной видимости. А наверху светит солнце, и жара стоит под тридцать градусов. Лето! Вот такое поганое лето! Точнее, начало осени.
Прошли еще сутки, зафиксировал мыс Усиро и лег на генеральный курс ноль градусов. Сейчас начнется самое интересное: море с обеих сторон сузилось, и утром и вечером справа и слева виднеется лес. Вместо моря следуем каким-то каналом или рекой, потому что течение довольно сильное, и его приходится учитывать. Мы оба, и я, и Дмитрий Семенович, с мостика спускаемся на пару часов в разное время, чтобы урвать хоть немного на сон. Остальное время ведем наблюдение и записываем все до мельчайших подробностей. Еще около полутора суток, и берега пошли сближаться. Море заканчивалось, как написано в голландских лоциях. Ударила рында с бака, и я застопорил машину и приказал отдать якорь. Под килем три метра. Правда, сейчас отлив. Посовещавшись с Бахметьевым, выбрали якорь и отошли южнее, где было десять метров под килем. Там стали на якорь. И я достал карты из сейфа.
Крейсер имел почти десять метров осадки и дальше пройти не мог. Более мелкосидящая «Татьяна-106», назначенная отцом в этот рейс, могла двигаться дальше. Ей глубины позволяли. Оставив старпома командовать кораблем, мы оба перебрались на «Татьяну». Самым малым и замеряя глубину лотом, двинулись вперед, ведя прокладку по неизвестной карте. Фарватер, обозначенный на карте, никакими буями и вешками не обозначался на воде. Вошли в небольшую бухту, со всех сторон был лес. Море – кончилось!
– Вон! Вот проход, обозначенный на карте, – палец капитан-лейтенанта указывал на северо-восток. Я с биноклем пытался что-то рассмотреть. Точно! Есть поверхность воды, и пеленг на него совпал с картой.
Самый малый! Проходим мыс и видим открытое пространство. Это не бухта, а пролив! На север идет сплошное море. Через пятьдесят миль, точно по карте, подошли к устью Амура и выгрузили все речные корабли и катера. Им еще бежать более тысячи километров вверх по реке, правда, в сейфе лежали два тома атласов реки Амур для каждого из корабликов. Интересно, где отец их взял?
Нашли подходящее место для якорной стоянки и площадку, где можно высадиться, чтобы разбить лагерь. Проинструктировали еще раз лейтенанта Муравьева, командира «Т-106», о том, чтобы лагерь был виден с реки и необходимости в нем создать достаточный запас продовольствия на случай зимовки как самого «Т-106», так и возможного его ухода из-за ледовой обстановки раньше, чем подойдут «речники». На этом миссия «большого начальства» была исчерпана, командование передали непосредственно Муравьеву, и командирский катер «Татьяны» доставил их на борт крейсера. Тишину залива разорвал выстрел из сигнальной пушки на захождение, еще на трапе Бахметьев приказал сниматься с якоря.
– Александр Святославович, готовьте отчет в Выборг, а я приступаю к исполнению своих обязанностей как командир крейсера. Экспедиция для нас закончена, вне зависимости от итогов ее завершения. Предлагаю назвать пролив проливом Александра.
– Мне кажется, что его следует называть проливом Святослава. Без него мы бы не рискнули следовать сим мелководным фарватером.
– И то верно! Разрешите откланяться, дела!
Якорь выбран и обмыт, паруса поймали ветер, и крейсер набирает ход в обратном направлении. На этот раз Дмитрий Семенович решил следовать ближе к берегу Сахалина – стремился обнаружить там присутствие людей. Но на острове никаких признаков жилья. Ни дымка, ни костра, ни лодок. Обнаружили небольшой скалистый остров в южной оконечности Сахалина, не отмеченный на голландской карте, но существовавший на карте отца под названием Манерон.
Первые суда были отмечены только южнее островов Теури и Яджишири. Вошли в бухту Ишикари. Там тревога, навстречу выскочили несколько джонок и большое гребное судно. Пытаются создать строй и не подпустить к берегу. Тот пуст, судя по всему, селиться у моря запрещают. Береговых укреплений нет, довольно большой пляж, удобный для высадки. Справа, где начинаются холмы, небольшое селение и пара причалов. В глубине видны строения, но это достаточно далеко от моря. Там Саппоро. Нечто, напоминающее порт, обнаружено еще правее и нанесено на карту голландцев. Это Отару.
Кораблики японцев из кожи вон лезут, стараясь помешать. Особенно на галере стараются. Поют что-то воинственное и ритмичное. В бинокль видно, что все гребцы бородатые, а воины волос на подбородке не имеют. Подгоняют гребцов плетками. Маленькие джонки, трепеща бамбуковыми жесткими парусами, готовятся к бою, жаровни на батарейной палубе дымят. Немного смешно выглядит: стайка мелких горластых собаченций решила напасть на огромного слона. Самый большой из кораблей длиной примерно в два командирских катера. Не думаю, что этим ребятам очень нравится их затея, но плетки на палубе галеры заработали чаще.
Читать бесплатно другие книги:
