Увечный бог. Том 2 Эриксон Стивен
Всерьез собираясь ввести при дворе новый период воздержания, я внезапно осознал, что диктовать сие послание супруге было ошибкой. Посему, прежде чем позорным бегством покинуть комнату, я воспользуюсь моментом, чтобы передать теплый привет тебе и всем, кто вынужден сейчас слушать это неловкое излияние чувств.
С глубочайшей привязанностью, твой любящий брат, король Тегол».
– Принц Брис, мои соболезнования, – прошептала Абрастал.
Брис вздохнул и на удивление спокойным и ровным голосом обратился к Идисту:
– Командующий, когда прибудет батальон?
– Он уже в пути, сэр. Отстает от нас на два дня. Я приказал продолжать марш затемно и выдвигаться до рассвета. Если повезет, завтра к вечеру он будет на месте.
– Благодарю, командующий.
Брис направился обратно в летерийский лагерь. Идист со своими подчиненными держал почтительную дистанцию. Араникт взяла Бриса за руку.
– Все эти крики и смех означали благодарность, ты же понимаешь?
Он нахмурился.
– Брис…
– Он это нарочно. Считает меня чересчур серьезным… Но что поделать, если я веду солдат на войну. Мы проделали длинный путь, натерпелись лишений, а враг тем временем накопил сил, отдохнул и наверняка хорошо укрепился. Он навяжет нам место сражения, а что еще хуже – будет значительно превосходить нас числом.
– Он над этим и не смеялся, – возразила Араникт. – Наоборот, он показал, что очень беспокоится за тебя. А подкрепления дают нам шанс на победу.
– Знаю. И, конечно же, я весьма за это благодарен.
– И вообще, Идист тебя предупреждал.
Брис покачал головой.
– Дело не в письме, Араникт.
– А в чем?
– В том, что творилось в голове у Тегола, когда он надиктовывал жене эти строки. Он знал, что я захочу, чтобы мне прочли их вслух. Мой брат страшно коварен и совершенно бесстыден. Я всю жизнь наивно попадаюсь на его розыгрыши, так что меня это не смущает. Более того, я восхищаюсь его гениальностью. Каждый раз.
<>– Я не понимаю, Брис…– Я не могу вспомнить – а я пытался! – чтобы Тегол хоть раз говорил, что любит меня. По одному этому ясно, насколько сильно он переживает. Я потрясен до глубины души.
– Брис…
– Тегол боится, что больше меня не увидит. При всей его неловкости и отсутствии такта он сумел попрощаться со мной, не используя слов прощания. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, отчего я тоскую. Мне очень его не хватает.
Араникт крепко сжала руку Бриса, хотя понимала, что это не поможет. Увы, ей было нечего ему сказать. В голове царила пустота, где носилось лишь одно осознание: он ждет смерти. Мой возлюбленный готов умереть.
В лагерь въехали повозки с припасами, и Кованый щит Танакалиан впервые увидел форкрул ассейла – так ему показалось. На самом деле это был полукровка. Водянистый. И все равно его внешность внушала ужас: бледная, как папирус, кожа, покачивающаяся походка, извивающиеся, словно змеи, руки, мертвенно-холодный взгляд.
Наши самые смертоносные союзники. Я не слеп, я вижу, с каким презрением вы смотрите на нас, измотанных и потрепанных. Но мы скоро восстановимся, и, когда придет час исполнить наше предназначение, мы будем готовы.
Сеток стояла в стороне, не обращая внимания на Водянистого с его офицерами, отрешенная от всего и всех. Ее разум захватили Волки? Взирают на мир через ее разноцветные глаза? Она – обуза. Это не ее вина. Волки овладели ею, она для них не более чем проход, и если боги решат явиться в мир, то прорвутся сквозь нее. После такого ей не выжить.
Если придется, я запечатаю проход и не дам Волкам прийти. Так я спасу им жизнь.
Его молитвы остались без ответа. Сеток явно дала понять, что жрецы Серых шлемов – тупицы, отчего-то убедившие себя, будто способны общаться с самой природой. А изморцы, поколениями отдававшие свою жизнь за Волков… Все зазря. Кровь, борьба за власть, вожделенные титулы Смертного меча, Кованого щита и Дестрианта – все это ничего не значит.
Здесь-то и кроется самое жестокое разочарование. В конечном счете наша вера ничем не отличается от какой-либо иной. Мы сами убедили себя, что наше дело правое, что одни мы владеем непререкаемой истиной, а остальные навеки прокляты.
Только все это лишь игра – повод для низменных амбиций и борьбы за власть.
Во что же тогда верить?
Мысли продолжали кружиться, образуя вихрь, который тянул и тянул Танакалиана… к Кругаве. Ты ведь тоже это поняла? Решила, что единственное, к чему стоит стремиться, – это личная слава? Вот за что ты предлагаешь бороться?
Что ж, борись. Умри по горло в совести, чести и долге – эти слова начертаны на знамени тремя оттенками красного. Ты радостно устремишься к нему, под ним и умрешь. Отлично, Кругава, теперь я тебя понимаю. Нет, за тобой я все равно не последую. Но хотя бы понимаю.
Сеток им не нужна. Серые шлемы сами могут нести гнев Волков без риска для них. Да, это война, но вам не стоит сюда приходить. Не сейчас. Иначе вас разорвут. На этой войне боги будут гибнуть.
Я этого не допущу.
Танакалиан вдруг осознал, что стоит между ними: между Кругавой и Сеток, между низменным и священным, – но не тяготеет ни к одному, ни к другому. Воистину я иду по тонкому лезвию. Я Кованый щит, и моя единственная добродетель – это благословение. Однако я не хочу дарить его никому из них.
Похоже, меня все же ожидает славная смерть.
– Кованый щит.
Танакалиан обернулся. Перед ним стоял Водянистый-командир.
– Да?
– Советую поесть и выспаться. На рассвете мы выдвинемся в сторону Благословенного дара…
– Куда-куда?
– Благословенный дар – древнее название равнины, где нас ждет армия Коланса. Когда-то там были тучные поля пшеницы.
Танакалиан с улыбкой отвернулся.
– Очень хорошо.
– Кованый щит.
– Что еще?
Водянистый наклонил голову.
– А я-то как раз хотел отметить впечатляющую обходительность твоих солдат.
– Прошу прощения. – Танакалиан напрягся. – Я… задумался.
– Конечно. Брат Усерд желает знать, стоит ли опасаться еще кого-то, кроме тех, кто вас преследует.
Кто нас преследует… Нет, о к’чейн че’маллях я ничего не скажу. Ничего и никому.
– Думаю, да. Хотя…
– Хотя – что?
– Была еще армия чужеземцев, но они пошли через Стеклянную пустыню. Скорее всего, никто не выжил.
– Согласен. Мы не чувствуем никакого движения с той стороны.
Танакалиан кивнул.
– Вы бы так и так ничего не почувствовали, но приятно слышать, с какой уверенностью вы говорите о том, что Стеклянную пустыню нельзя пересечь.
– Погоди, Кованый щит… Ты сказал, что мы бы так и так не почувствовали их приближения. Почему?
Танакалиан поводил взглядом по сторонам и снова задержался на Сеток.
– У их предводителя отатараловый меч. – Он пожал плечами. – Едва ли с его помощью…
Водянистый вдруг устремился к своей свите, на ходу выкрикивая приказы на колансийском. Тут же трое всадников вскочили в седло и пустили коней галопом на север.
Танакалиан почувствовал, что Сеток пристально смотрит на него.
Кованый щит покрылся потом, сердце отчаянно заколотилось.
– Это же всего лишь меч… – пробормотал он, удивленный, отчего так встревожился Водянистый, и напуганный внезапным вниманием Сеток.
Так, успокойся. Ты идешь по лезвию. Дыши глубоко… Вот так…
Глава двадцать вторая
«Даже тот, чья жизнь была полна печали, все равно будет молить, чтобы ему дали прожить еще один день».
«Молитвы приговоренных» Имперский архив Коланса Неизвестный
Сестра Тишь стояла неподвижно. Небо на юго-западе было безоблачным, бледно-голубым с примесью зеленоватого. Пустым, но при этом… Грядет смерть. Я вижу дорогу из костей и праха, что рассекает плоть земли. Она приближается со скоростью ветра. Она пролегает в тени… Нижние боги! Смятение, которое охватило ее, сменилось ужасом. Корабас! На свободе! Но как? Кто додумался до этого? Кто выпустил такую силу в мир? Безумец! На мгновение Тишь вновь ощутила невыносимый вес камня, под которым когда-то была погребена. Удушье, невозможность пошевелить ни рукой, ни ногой, темнота и кошмарное, нескончаемое одиночество. Она помнила это ощущение животного страха и паники. Нет! Больше такого со мной не повторится!
Тело пробила дрожь; Тишь попыталась взять себя в руки.
Корабас. Ты на свободе… Я чувствую твою горькую радость. Возможно, лишь я в полной мере могу ее разделить.
За тобой придут. Ты их чуешь? Элейнты пришли в этот мир. Они найдут тебя и убьют.
Не ищи нас. Прошу, не пронзай плоть Акраст Корвалейна. Именно сейчас мы должны быть целыми, Корабас.
И все же Тишь понимала, что с чудищем не договориться. С момента сотворения отатараловый дракон был обречен на вечную боль и ненависть. Он обладает абсолютной мощью, но то мощь отрицания. Корабас может питаться только магией, а поскольку сама жизнь есть воплощение магии, прикосновение отатарала несет погибель. Лишь у элейнтов достаточно сил противостоять этому.
Такое… одиночество. И нескончаемая мука… существования. Да, Корабас, я смогла бы взглянуть тебе в глаза без содрогания. Ибо я понимаю, в чем твоя боль.
Тишь осознавала, что ей не заставить дракона свернуть с пути. Братья и сестры не подозревали, что на них надвигается… погибель. Преподобная, Усерд, Безмятежный… все мои Чистые родичи. Против отатаралового дракона не выстоять никому. И все наши стремления пойдут прахом.
Нет, остановить Корабас невозможно.
Однако я могу отомстить за гибель своих братьев и сестер.
Она была в трех днях пути от скованного тела Похитителя Жизни – единственного орудия, способного совладать с отатараловым драконом. Икарий. Я пробужу тебя. Если элейнты опоздают или не справятся, с Корабас сразишься ты.
Они отыщу друг друга, иначе и быть не может. Дракон есть отрицание, но Икарий – это открытая рана в теле самого хаоса. Когда его «я» разрушается, Похититель Жизни становится проводником, открытой дверью. Именно поэтому его так называемый гнев нельзя остановить. Как можно бороться с тем, кого нет? Как можно противостоять хаосу? Никак.
Они схлестнутся, и мир будет разрушен.
Прекрасно.
Даже сестре Преподобной невдомек, что к справедливости ведут несколько путей.
Тишь тронулась в путь.
Ступнями она ощущала, как вопит и корчится в муках земля. Внезапное иссушение, столбы пыли, разломы. Там, где пролетает Корабас, жизнь прекращается. На ее пути все живое гибнет.
Элейнты, настигните отатаралового дракона и убейте. Это все, о чем я прошу. А потом мы договоримся, ведь у меня будет Икарий – сила хаоса, не уступающая вашей. В мире, где больше нет богов, мы добьемся равновесия… Только представьте!
Мы дадим потомкам истинную свободу, и за каждый проступок они будут казнить себя сами. Никаких богов, чтобы перекладывать вину на них; ни отговорок, ни лжи. Каким прекрасным будет этот мир! Каким справедливым! Мир, где правосудие никогда не дремлет.
В нем, элейнты, мы сможем сосуществовать.
Поднявшись на вершину хребта, Тишь увидела на своем пути двоих.
Т’лан имассы.
Тишь охватил древний гнев. Затем снова накатил страх, но она быстро с ним совладала.
– Вы смеете мне мешать?
В ответ они достали свое каменное оружие.
– Он мой!
– Он ничей, форкрул ассейл, – произнесла женщина. – Уходи.
Тишь прощупала окрестности своей силой.
– Ха! Я не ощущаю больше никого ни в земле, ни на ветру. Только вы двое. Глупо надеяться, что вы сможете меня остановить. Я удерживала Каменные ступени под натиском сотен имассов, и для них война закончилась.
Т’лан имассы разошлись в стороны. Крупный мужчина перехватил обеими руками костяную палицу с кремневыми шипами, а женщина выставила перед собой каменное копье.
Тишь с ошеломляющей скоростью метнулась к последней, резко изогнулась, чтобы избежать копья. Одной рукой она пробила воительнице грудную клетку, другой – оторвала нижнюю челюсть.
Уклоняясь от обрушивающейся сзади палицы, Тишь скользнула за спину женщине, ухватила за позвоночник и швырнула в ноги мужчине. Тот запнулся, однако успел махнуть палицей. Форкрул ассейл поднырнула под удар, подставила запястья, вывернулась и резко распрямилась. Основаниями кистей она угодила мужчине под подбородок – шейные позвонки лопнули, и голова имасса отлетела.
Обезглавленный, огромный воин упал, и Тишь вновь направилась к женщине. Та с трудом пыталась подняться. Форкрул ассейл схватилась за ее правую руку и вырвала из ключицы, а затем замахнулась ею, словно дубиной. Плечевой сустав пробил женщине висок.
Т’лан имасс завалилась на бок.
Тишь ударила снова. Череп треснул, разваливаясь. Третий удар разбил женщине лицо. Она упала. Форкрул ассейл пинком перевернула ее на спину, затем принялась молотить костяной рукой по черепу. После девятого удара рука треснула. Тишь с отвращением швырнула бесполезный обломок в сторону.
Дух женщины уже давно покинул останки, а Тишь все продолжала давить ненавистное лицо каблуками.
Потом она двинулась дальше.
Каким прекрасным будет этот мир.
Кильмандарос бежала, спасаясь. Она уже не помнила, когда началось ее бегство и когда она ворвалась на первый из бессчетного множества Путей. Сейчас ее окружал блеклый, бесцветный мир; под ногами – глина, взрыхленная тысячами копыт. По ночному небу плыли две небольшие луны.
В полулиге впереди виднелись холмы из красного песка, волнами уходящие к горизонту. Спрятаться негде: ни пещеры, ни деревьев. Надо уходить отсюда, и поскорее. Кильмандарос оглянулась через плечо.
Непроницаемо черный вихрь охватил половину неба.
Это он! Он близко! Хриплое дыхание раздирало горло. Сердца громыхали, словно в разгар тысячи гроз. Ступни ее были разодраны в кровь, мышцы жгло кислотой.
Куда? Куда спрятаться?
– Я совершила ужасное и заплачу за это. Но во всем повинен Эстранн! Не я! Я не хотела освобождать ее, клянусь!
Склон, осыпающийся красным песком, был уже совсем рядом. Как же она ненавидела это место!
– Ужасный, ужасный поступок!
Чернота настигла ее. Кильмандарос закричала, останавливаясь, потом развернулась и закрылась руками.
И обрушился удар с неба.
Крылья как всполохи ночи. Пылающие змеиные глаза. Длинные когти, что пронзили ей плечи и оторвали от земли.
Кильмандарос с воплем замолотила кулаками по чешуйчатой груди дракона. Каждый удар отдавался гулким эхом.
Дракон выпустил ее, и она, обливаясь кровью, полетела вниз.
Тень накрыла Кильмандарос – огромное тело с извивающейся шеей. Взмах головой, и мощные челюсти сомкнулись вокруг нее. Клыки впились в бок, и она снова почувствовала, как взлетает. Переворачиваясь, она увидела, что укус содрал кожу и мясо с костей. Из левого бедра хлестала кровь. Воя от боли, она снова устремилась вниз.
На этот раз Драконус не стал ее подхватывать. Кильмандарос приземлилась на ноги, и те хрустнули, будто ломающиеся деревья. Кости бедер треснули, их осколки вонзились в таз и в живот. Она повалилась на грудь, затем перевернулась на спину. Беспомощная и неподвижная, Кильмандарос смотрела, как Драконус спускается с неба.
Нечестно.
Чья-то рука мягко коснулась ее щеки. Кильмандарос сморгнула пелену с глаз и увидела лицо сына.
– Нет! Уходи! Возлюбленный сын мой, беги!
Вместо этого он встал и вытащил меч.
– Сечул, где Эстранн? – донесся до нее голос Драконуса.
– Ушел, – ответил сын.
– Куда?
– Прятаться, куда же еще? Нескоро ты его найдешь. Нужно ли предостеречь тебя от лишних клятв, Драконус, или это будет слишком болезненно?
– Ты всегда ходил за ним на цепи, Сечул Лат. Если собираешься препятствовать мне, я убью тебя.
– Я защищаю свою мать.
– Тогда ты умрешь вместе с ней.
Сын грустно улыбнулся и повел плечом.
– Драконус, кроме нее, у меня никого нет. Если ты сейчас ее убьешь, то… мне больше незачем жить. Ты понимаешь?
– Слабак, – пророкотал Драконус. – Ты хотел всю вечность пробыть под материнским крылом? Вылезай из-под него, ищи свой собственный свет.
– Ах, значит, ты даришь мне шанс? Так ведь, Драконус? Тебе кто-нибудь объяснял, как нужно делать подарки?
По долгому молчанию Кильмандарос поняла, что они сцепились взглядами. Затем Драконус сказал:
– Поднимай свой меч.
Ей хотелось кричать, молить, чтобы Драконус пощадил сына, но стоило открыть рот, как горло наполнилось кровью, и она стала захлебываться.
А потом взвизгнул клинок, зашуршали сапоги и жутко затрещала раздираемая плоть. Со звоном упал меч, кто-то по-детски всхлипнул.
Кильмандарос услышала приближающиеся шаги.
Она не могла дышать и чувствовала, что умирает. Перед глазами висели две луны, такие крошечные на фоне бескрайнего ночного неба, а потом их скрыла собой фигура Драконуса. Он не оставил тебе выбора… но ты этого не скажешь. Да и зачем?
Его глаза сияли, как посеребренная луной вода, и было в них нечто по-своему красивое. Искрящиеся, словно слезы, окруженные тьмой. Но видно, во что они могут превратиться. Так ужасно…
Эстранн, ты нас погубил.
Острие меча коснулось углубления под горлом. Кильмандарос взглянула в глаза Драконусу, но ничего в них не увидела. Что ж, будем считать это милосердием.
Клинок, пронзивший ей шею, был одновременно ледяным и обжигающим. А затем перед глазами потемнело.
Я… я ухожу.
Сын мой. Даже в конце ты меня разочаровал.
Драконус выдернул меч из Кильмандарос и развернулся. Напротив него стоял сгусток теней, очертаниями напоминающий человека. По сторонам от сгустка сидели Гончие. Шорохи слева и справа подсказывали Драконусу, что чудища его окружают.
Драконус оперся на меч и сурово взглянул на привидение.
– Узурпатор, а Тулас знает, что ты украл его псов?
Блеснул и тут же скрылся серебряный набалдашник, словно поплавок мелькнул в темной воде.
– Тебе не хватает светскости, Древний. – Тень вдруг хихикнула. Голос у нее был высокий и надтреснутый. – Твой… наследник точно так же стоял передо мной. И тоже держал в руках проклятый меч. Или это и был твой? Следить надо за вещами.
– Не зли меня, – пригрозил Драконус. – Иначе я убью всех Гончих.
– Как там было в стишке? «Мальчик с собакой…»
Драконус поднял меч и сделал шаг вперед.
– Кто ты такой, азатанаи всевышние?
Тень взмахнула тощей рукой.
– Прошу прощения, я тебя чем-то обидел?
– Что тебе нужно?
– Всего один вопрос, Древний. – Из тумана снова возникла трость, указывая на труп Кильмандарос. – Куда дальше? А точнее, хи-хи-хи, кто следующий?
– Какое тебе дело?
– Никакого, но… Не трогай Корабас. Не трогай форкрул ассейлов. И элейнтов тоже. Не вмешивайся в эту историю, ты только все усложнишь.
– Значит, это ты. – Драконус опустил меч и отступил.
– Ну да, я – это я.
– Паук в центре паутины. Худ, Рейк…
– И оба сдержали свое слово. Большая редкость, должен сказать. Хотя важнее, кажется, другое. Аномандр Рейк высоко о тебе отзывался, Драконус. Представляешь? И более того, он также сказал, что и ты держишь слово. Это так?
– Не припомню, чтобы давал тебе какие-то обещания, – ответил Драконус.
Трость стукнула по земле.
– Вот и славно! Теперь к делу…
Вскоре Драконус ушел, и Гончие принялись обнюхивать трупы Кильмандарос и Сечул Лата. Престол Тени смотрел, как они, вздыбив шерсть, крутятся вокруг мертвых Старших богов, а потом заметил рядом с собой Котильона.
Бог-покровитель убийц выглядел… потрясенным.
Престол Тени вздохнул, и в его вздохе слышались нотки сочувствия.
– Старшие столь неумолимы. Взять хоть этих двоих. Сколько эпох они прожили, а умерли, – он повел тростью перед собой, – вот здесь. Еще бы знать, где это здесь. Гончие с трудом их вынюхали.
– Ты его уговорил?
Престол Тени сипло хихикнул и принялся рассматривать серебряный набалдашник.
– Он посчитал меня… смелым.
– Только тебя?
– Нас обоих.
– Боюсь, мы ее потеряли, – сказал Котильон. – Мы слишком много на них взвалили, друг, слишком много. Они смертные, они не прошли по нашему пути. Они не узрели. Необходимость действовать не томила их так, как нас.
– Путь? Необходимость? Томила? Пустые слова. Мы с тобой просто решили, что настало время перемен.
– Положение вынудило. А все остальное – и этот безумный план в том числе – было вызвано лишь нашим желанием обеспечить себе место в пантеоне.
– Именно.
– Но затем и это изменилось.
– Для меня – нет, – проворчал Престол Тени.
– Врешь.
– Тени никогда не врут.
Они оба помолчали, а потом Престол Тени, запрокинув голову, дико захохотал. Котильон, с трудом сдерживая улыбку, отвернулся.
– Ну что, приступ сомнений прошел? – спросил Престол Тени. – Отлично. Тебе не идет. Запомни: она женщина, и одно это делает ее самой страшной силой во всех мирах.
– Да уж, твой закоренелый страх перед округлым полом известен.
– Все из-за моей матери.
– Конечно, вали все на нее.
– Даже не знаю, кому наши встречи более неприятны.
– Она что, еще жива? Не пори ерунды, Амманас.
– Слушай, я не всегда был таким старым. В общем, всякий раз, когда мы оказываемся наедине, я вижу ее разочарованный взгляд и слышу ее разочарованный голос. «Император? Ах, ты про эту империю. Что, ты теперь бог? Только не говори, что ты бог Тени. Неужели нельзя было выбрать целый мир, не расколотый? Вон отец в твоем возрасте…» И так далее и тому подобное без конца! Неудивительно, что я сбежал из дома в девять лет!
Котильон слушал товарища с легким недоумением.
– Они выйдут из этой пустыни, – произнес Престол Тени. – Костями чую.
– Не знал, что у тебя есть кости.
– Хорошо, палками чую. Как тебе палки? По-моему, достаточно успокаивает.
Читать бесплатно другие книги:
