Увечный бог. Том 2 Эриксон Стивен
– Я еще ему не говорила, – сказала она, прикуривая самокрутку. – Любимый, к тебе плывет Тегол.
– Ты уверена? Он же ненавидит море.
Фелаш закашлялась; ее глаза распахнулись даже шире, чем у принца.
– Прошу прощения? Король Тегол ненавидит море?! Но… то есть… ведь Бугг же… ну… Ой, простите. Это я так. Забудьте, принц.
Абрастал покосилась на дочь.
– А ты все никак не похудеешь. Надо больше курить, девочка моя!
– Да, мама. Немедленно приступлю.
– И где, кстати, твоя камеристка?
– Составляет компанию капитану Элаль. Они на пару драят лодку, так сказать.
– Адъюнкт, – обратился Брис к Тавор. – Признаюсь, я не всегда… верил в вас. Ваша цель казалась такой… такой недостижимой…
– Простите, что перебиваю, ваше высочество, но эта победа принадлежит всем и каждому, кто принял участие в походе, а поход выдался долгим. Острие ничего не значит, если за ним нет крепкого стального клинка. – Она помолчала. – Определенные опасения вызывала погода, но с ней никогда не угадаешь.
– Вы говорили, что ваш подвиг останется без свидетелей. Однако получилось иначе.
Тавор пожала плечами.
– На каждое деяние, попавшее в историю, приходится бесчисленное множество тех, что остаются незамеченными. Нас забудут, ваше высочество, а вместе с нами канут в забвение и наши поступки. Меня, впрочем, это не расстраивает.
– В Летерасе с вас будет отлита бронзовая статуя. Да, мало кто узнает, кому она посвящена и за что. Но я буду знать, адъюнкт.
– Статуя, правда? – задумчиво проговорила Тавор. – А красивая?
Не давая Брису ответить, она учтиво поклонилась ему и королеве Абрастал.
– Благодарю, что поддержали мое дело как свое. Скорблю по вашим потерям. Ваше высочество, ваше величество, прощайте.
Задерживать ее никто не стал.
И только Араникт услышала, как Брис шепотом произнес:
– Конечно, красивая.
– Худова собака, – пробормотал Смрад, когда они все отошли от кургана.
– В этом весь Геслер, – отозвался Горлорез. – До самого конца так ума и не нажил.
– Без Урагана ему все равно жизнь была бы не в радость, – заметил Бальзам.
Флакон послушал их и молча кивнул. Наступает момент, когда любые слова лишь ворошат пепел. Это значит, что больше ничего говорить не надо. Он посмотрел на Улыбку, затем на Корика и Битума. Вот и наш взвод поредел. Спрут… Нипочем бы не подумал, что он умрет. В постели у какой-нибудь шлюхи – да, но не так. Корабб… Нижние боги, как он сражался!
Хромой говорит, что видел его последние мгновения. Снова подвело колено, он оглянулся на Увечного бога – и там, над скованным телом, насмерть стоял Корабб, и его лицо светилось от восторга.
И правда, можно ли представить более славный конец?
Молодчина, Корабб Бхилан Тэну’алас.
– Ходит слушок, будто нас отправляют в отставку, – подала голос Уголек. – Жрец каждому платит компенсацию – целое состояние.
– Ак же вшие? Э? Нимто заптит?
– Передадут родственникам, Неп, если найдут. Такие дела: выжил, умер – все равно получишь свою долю.
– Знаб нигда немрал!
Уголек сглотнула, а Целуй пораженно уставилась на Непа Хмурого.
– Что, правда? – спросила она.
– Нигда!
– Нижние боги, – прошептала Уголек. – Ни за что бы…
На дороге выстроились пехотинцы из Охотников за костями. К ним направлялась адъюнкт, рядом с ней – Банашар. За ними шли Лостара Йил, Хенар Вигульф, трое Кулаков, а также Сканароу с Рутаном Гуддом.
– Хочет проститься с ними, – сказал Битум, видимо заметив, как Флакон оглядывается. – Мы слушать не будем, пройдем через них. Все слышали? Идем мимо.
– Идем мимо, – повторила за ним Хеллиан. – Хруст, подсоби Хромому, пусть не задерживает. Давайте побыстрее.
И они прошли сквозь неплотный строй пехотинцев.
– Эй, хотели бы мы так же легко отделаться! – крикнул кто-то.
– Ты бы так точно не смог, Ффан! – крикнул в ответ Корик.
– Эй, Хеллиан, я тут нашел большого мохнатого паука. Хочешь, покажу?
– Не утруждайся солдат, видала и покрупнее!
Флакон покачал головой. Солдаты – они и есть солдаты. Что еще с них взять?
В лагерь тисте анди Корлат вернулась уже затемно. Ее соплеменники сидели у костра, словно охотники, вышедшие из леса, или жнецы после работы в поле. Недавний дождь очистил воздух, тучи быстро рассеялись, и в небе снова зеленым светом зажглись Нефритовые путники – так она приучилась их называть.
Нимандр подвинулся, уступая ей место на брошенном колансийскими рабочими верстаке.
– А мы все думали, дождемся тебя или нет.
Корлат накинула на плечи плащ.
– Я провожала Охотников за костями.
– Корабли уже прибыли?
– Нет, солдаты перемещаются в лагерь на краю долины Эстобанс. Адъюнкт прощалась с пехотинцами. Сказала им спасибо. И больше ничего. А потом приказала всем идти вперед, даже брату, а сама прошла последней. В полном одиночестве. Было в этом что-то… что-то… – Корлат опустила голову. – У меня сердце оборвалось.
– Тавор такое умеет, – послышалось откуда-то сзади.
Из темноты вышел Скрипач, держа в руках сверток из шкур. В свете костра стояли, но не подходили ближе последние выжившие из старого взвода Скворца. Они о чем-то еле слышно перешептывались, а потом Быстрый Бен ткнул пальцем в сторону дороги.
– Вон тот холм. Не слишком близко, не слишком далеко. Сойдет?
Он переглянулся с товарищами, те одобрительно замычали.
Корлат снова посмотрела на Скрипача.
– Да, не очень далеко. Ночь тихая, будет слышно хорошо, – произнес он, кивая.
– Простите, но что вы делаете? – спросила Корлат.
– Видишь холм через дорогу? Иди туда, Корлат.
– Зачем это?
Нимандр стал подниматься, но Скрипач жестом его остановил.
– Только она, – сказал он. – Господин, вы не против, если я присяду на этот пенек?
Силкас Руин вскинул голову, освободил пень и приглашающе махнул рукой.
Скрипач сел, положил сверток на колени и принялся разворачивать.
– Ты все еще здесь? – спросил он, заметив, что Корлат смотрит на него.
– Что происходит? – по-прежнему недоумевала она.
Скрипач вздохнул.
– Он говорил, что приходил сюда в последний раз. И тон у него был приказной. Только он, видно, так и не понял, что приказы мы выполняем спустя рукава. – Он закончил возиться со свертком; внутри оказалась скрипка со смычком. – Давай, Корлат, иди. Да, и передай ему: песня называется «Моя любовь ждет». Не мое сочинение, нет. Рыбака.
Он окинул взглядом остальных тисте анди.
– Я потом могу перейти на другую – чуть более печальную, но не совсем. Эта уже из «Аномандариса». Давно не исполнял, так что простите, если исковеркаю название. «Галланова надежда», кажется. Я не ошибся?.. Похоже, что нет.
Корлат сделала шаг назад и почувствовала на плече чью-то руку. Это был Вал.
– Иди на холм, Корлат. Скрип сейчас его позовет. В последний раз. Но если тяжело, то лучше не ходи или не поднимайся на холм. Он тебя все равно увидит. Мы, собственно, делаем это не столько для тебя, сколько для него…
Он бы продолжал болтать еще, но Корлат стряхнула его руку и пошла.
Пошла через дорогу к холму.
Позади нее в ночном воздухе запели струны.
Увидев на вершине силуэт своего возлюбленного, Корлат ускорила шаг, а затем побежала.
Второй эпилог
Море у берега было на редкость спокойным, и с наступлением отлива многие имассы отважились выйти на отмели – собирать моллюсков. В сторонке близняшки играли с Абси, и звук смеха мальчика доносился до камней, где сидел Удинаас.
Он услышал шаги на тропинке и, обернувшись, увидел Оноса и Хетан. Они несли плетеные корзины, чтобы присоединиться к сборщикам моллюсков. Удинаас увидел, как Онос остановился, глядя на детей.
– Успокойся, Онос, – сказал Удинаас. – Я пригляжу за ними.
Воин улыбнулся. Хетан взяла его за руку и повела дальше.
Риадд, отдыхающий на известняковом уступе над Удинаасом, сказал:
– Перестань беспокоиться, отец. Ты себя изводишь.
Из пещеры еще выше по склону донесся плач младенца. Бедная Сэрен. Вот капризный ребенок…
– Мы в безопасности, – сказал Риадд. – А если вдруг объявится проклятая злая толпа, что ж, у нас есть Килава, Онрак, Онос Т’лэнн да и я. Разберемся.
– Знаю, – ответил Удинаас. Он потер и помассировал ладони, снова начинавшие болеть. Может, и впрямь пора попробовать мерзкое лекарство, с которым пристает Лера Эпар. Ах, это все годы в холодной воде.
Оглядевшись, он с кряхтением поднялся на ноги.
– Отец?
– Все нормально, – ответил Удинаас. – Близняшки закопали Абси по шейку. Этих девчонок следует выпороть.
– Так ты в жизни не порол детей.
– А тебе откуда знать? Ну, допустим, не порол, но угроза все-таки работает.
Риадд приподнялся, обратив к Удинаасу юное загорелое лицо. Взглянув на него, Удинаас сказал:
– На ярком солнце твоя улыбка напоминает мне о твоей матери.
– А она улыбалась?
– Думаю, однажды, но это не моя заслуга.
Удинаас пошел к берегу.
Абси уже выбрался на свободу и принялся за одну из сестер; и защекотал ее до беспомощного состояния.
В море за выходом из гавани по водной глади скользили киты, отправляя в воздух фонтаны, – объявляли о приближении лета.
Всадник остановился на дороге, взглянул на дикую репу, растущую в канаве, и снова погнал коня дальше. Теплое солнце светило в лицо: всадник ехал на запад, к побережью Итко Кана.
В удлиненной тени за его спиной сгустились две фигуры. А через несколько мгновений рядом возникли две громадных Гончих. Одна обнюхала репу в канаве и отвернулась.
Призрак с тростью вздохнул.
– Доволен?
Второй кивнул.
– И теперь ждешь только хорошего, да?
– А почему бы и нет?
Престол Тени фыркнул.
– Напрасно.
Котильон взглянул на него.
– Да почему?
– Старый друг, в чем дело? Надежда для тебя не пустой звук?
– Надежда? Вовсе нет.
– А вера?
– И вера. Да. Я верю.
Какое-то время оба молчали, а потом Престол Тени оглянулся на Гончих и склонил голову набок.
– Мы сегодня голодные, а? – Звери, подняв головы, уставились на него.
– Даже не думай, Амманас!
– А почему? Напомним этому щеголю на троне, кто на самом деле управляет этой игрой!
– Рано.
– И где твое нетерпение? Где жажда мести? Что же ты за Покровитель убийц?
Котильон кивком показал на дорогу.
– Оставь их в покое. Не здесь, не сейчас.
Престол Тени снова вздохнул.
– Зануда.
Тени начали таять и через мгновение исчезли, оставив дорогу пустой.
Солнце село, сумрак сгущался. Сегодня он не встретил по дороге никого, странно; но он продолжал путь. По этой дороге он прежде никогда не ездил и чуть не пропустил нужное ответвление – боковую дорогу, ведущую к поселению над берегом; но, почуяв запах дыма, вовремя притормозил скакуна.
Конь осторожно ступал по узкой тропе.
Достигнув, уже в сгустившейся тьме, нижней точки тропы, всадник натянул поводья.
Рыбацкая деревенька выглядела почти покинутой. Он увидел неподалеку каменный дом с соломенной крышей, из трубы струился серый дым. Рядом на расчищенном участке земли росли овощи, и там, несмотря на темноту, работала одинокая фигура.
Крокус спешился, привязал коня у заброшенной лачуги слева и пошел вперед.
Идти было недалеко, но к тому времени, как он достиг огорода, яркий лунный искристый свет блестел на ее руках, а шелк черных волос переливался, когда она нагибалась за инструментами.
Он пошел между грядками кустистых растений.
И она повернулась. И смотрела, как он подходит ближе.
Крокус взял ее лицо в ладони и посмотрел в темные глаза.
– Мне никогда не нравилась та история, – сказал он.
– Какая именно? – спросила она.
– Про любовницу… потерянную на луне, она в одиночку возделывала сад.
– Да все не так. Я про историю.
Он пожал плечами.
– Так она мне запомнилась. И твой взгляд, когда ты мне ее рассказывала. Этот взгляд я вспомнил только что.
– А теперь?
– Думаю, – сказал он, – печаль ушла, Апсалар.
– Думаю, – ответила она, – ты прав.
Мальчик смотрел, как старик спускается к пирсу – мальчик, гуляя вдоль берега, видел его почти каждый день в одно и то же время, когда утро тянулось к полудню и вся рыба уже дремала. День за днем он видел старика, несущего дурацкое ведро для рыбы, которой ему не поймать, с привязанной к ручке веревкой – а удочку в другой руке наверняка мог бы перекусить клешней краб.
Скучая, как и каждый день, мальчик неторопливо дошел до края пирса, поглазеть на корабли, укрывшиеся в гавани Малаза. Так он мог помечтать о далеких мирах, где творятся восхитительные и волшебные события, где герои побеждают, а злодеи истекают кровью в грязи.
Мальчик знал, что пока он – никто. Маловат еще. И заперт здесь, где ничего не происходит и никогда не произойдет. Но вот однажды он столкнется с целым миром, и тогда все его узнают, все. Мальчик посмотрел на старика, который, свесив ноги с пирса, насаживал на крючок наживку.
– Ты ничего не поймаешь никогда, – сказал мальчик, лениво потянув ржавое причальное кольцо. – Спишь слишком долго, каждый день.
Старик прищурился на крючок, поправляя вонючую наживку.
– Засиживаюсь допоздна, – ответил он.
– Где? Куда ты ходишь? Я знаю все таверны в районе гавани.
– Знаешь?
– Да, все… и где же ты пьешь?
– А кто говорил про питье, парень? Нет, я только играю.
Мальчик подошел ближе.
– Во что играешь?
– Играю на скрипке.
– В баре?
– Точно так.
– В каком?
– «У Зубоскала».
Старик забросил крючок на леске с грузилом и нагнулся посмотреть, как он уходит на глубину. Мальчик смотрел на него с подозрением.
– Я не дурак, – сказал он.
Старик обернулся и кивнул.
– Это я вижу.
– «Зубоскала» не существует. Это просто легенда. Наваждение. Люди слышат всякое… голоса, звон посуды. Смех.
– А по ночам они больше ничего не слышат?
Мальчик облизнул неожиданно сухие губы.
– Да. Слышат… звуки скрипки. Музыку. Печальную, ужасно печальную.
– Эй, не всегда печальную. Хотя, возможно, это то, что слышат. Но… – Он улыбнулся мальчику. – Мне-то откуда знать, правда?
– Ты такой же, как все прочие, – сказал мальчик, снова глядя на море.
– Это какие же прочие?
– Те, что выдумывают всякие истории. Кто врет – здесь все врут, потому что заняться больше нечем. Прожигают жизнь. Как ты. Ты никогда не поймаешь рыбу. – И он замолчал, чтобы оценить, какой эффект произвел.
– А кто сказал, что мне нужна рыба? – спросил старик, изобразив хитрую улыбку.
– А что, крабы? Тогда не тот пирс. Тут слишком глубоко. Уходит вниз, вниз, без конца!
– Ну да, а на самом дне что? Эту историю когда-нибудь слышал?
Мальчик посмотрел недоверчиво и оскорбленно.
– Думаешь, мне два годика? Там демон, дух старого императора! Но ты же не его ловишь!
– Почему же?
– Ну… ну, удочка сломается! Посмотри на нее!
– Глаза могут нас обманывать, парень. Запомни.
Мальчик фыркнул. Вечно поучают.
– Я не буду таким, как ты, старик. Я, когда вырасту, стану солдатом. И уберусь отсюда. Навсегда. Стану солдатом, буду сражаться в войнах, разбогатею, буду спасать людей и все такое!
Старик, похоже, хотел что-то сказать, но передумал и сказал вот что:
– Да, миру всегда нужны солдаты.
Мальчик решил, что одержал победу – первую из череды побед, ожидающих его в жизни. Когда станет большим. И знаменитым.
– У демона есть зубы, и он съест тебя целиком. И даже если поймаешь его и вытащишь, как ты его убьешь? Никто не может убить его!
– Да никто и не собирался убивать, – ответил старик. – Просто мы давненько не беседовали.
– Ха-ха! Ха-ха-ха!
Высоко над гаванью ярились ветры с моря. Они крутили старый потрепанный флюгер на шесте – как будто демон не знал, куда повернуть.
Наконец внезапный порыв резко развернул его, и с громким скрежетом флюгер заклинило. Ветер бушевал, но десятилетия разложения и ржавчины будто придали ему упорства, и он только подрагивал.
Словно закованный в цепи.
На этом кончается десятое, последнее сказанье из Малазанской книги павших
И страница перед нами расплывается.
Век закончен. Пора закрыть книгу.
Мы позаброшены в истории.
Поднимите еще раз потрепанные штандарты Павших. Взгляните сквозь плывущий дым на темные пятна на ткани.
Это кровь нашей жизни, это плата за наши деяния, которые вскоре будут позабыты.
Мы не были такими, какими могут быть люди.
Мы были такими, какими были.
Помните нас.
Читать бесплатно другие книги:
