Увечный бог. Том 2 Эриксон Стивен

Рутан Гудд кивнул, но ничего на это не ответил.

Лостара Йил с шипением выдохнула:

– Так нечестно. Рутан, вы что – боитесь использовать полученное от Буревсадников?

– Буревсадники – народ, который не терпит компромиссов, – произнес Банашар, когда стало ясно, что Рутан Гудд отвечать не собирается. – Капитан чувствует неоднозначность того, что должно произойти. И риск, связанный с неудачей. Он подозревает, что мощь Буревсадников, если ее высвободить, может прийти к выводу, что упомянутый риск слишком велик – что потери в случае поражения адъюнкта окажутся неприемлемы.

– Рутан, – спросила Лостара, – вы эту мощь не контролируете?

Тот в конце концов ответил, нахмурясь:

– Задайте себе тот же самый вопрос, Лостара Йил, относительно Танца Теней.

– Но им руководит воля бога!

– А Буревсадники кому служат? Это хоть кому-нибудь известно? Вам, Фарадан? Они кто – существа без разума и чувств? Вы стояли на Стене. Скажите вы ей – опишите, что видели собственными глазами.

– У них есть цель, – медленно ответила она. – И стремление к ней. Больше мне сказать нечего.

– Так мы ничего не добьемся, – объявила Рабанд. – Факты заключаются в следующем: мы с тобой, Сканароу, командуем ротами. Что-то еще нам требуется знать? Нет? В таком случае я предлагаю вернуться к своим солдатам, а начальство пусть себе дальше дискутирует.

Банашар смотрел, как она за руку тянет Сканароу прочь – та бросила взгляд на Рутана Гудда, но он его либо не заметил, либо предпочел не замечать и потому не увидел, как лицо ее исказилось от скорби.

Фарадан Сорт вздохнула и вытащила из-за пояса рукавицы.

– Удачи вам, капитаны.

Жрец поднял глаза к утреннему небу, сощурился на Нефритовых путников. Так близко они еще не были. Остался какой-то день или два. Никак не больше.

– Котильон мне поклялся, что больше никогда в меня не вселится, – сказала Лостара Йил.

Банашар бросил на нее внимательный взгляд.

– А хотелось бы, наверное?

– Одно обретаешь, жрец, другое теряешь.

Он понял, что она имеет в виду, и кивнул.

– Я рассчитывал, что все это переживу, – заметил Рутан Гудд. – Но уже не столь уверен.

– Значит, начинаете понимать, что чувствуют остальные, – отрезала Лостара Йил.

Рутан, однако, попросту повернулся к Банашару.

– Если вы будете не рядом с ней, жрец, тогда где же? И зачем вы вообще здесь?

– Меня преследует один вопрос, – ответил он под звук первых горнов, объявляющих построение колонны. – Как может смертный переубедить бога? Да и вообще, случалось ли такое доселе хоть единожды? Что, прежнему порядку вещей конец? Или у нас тут… особый случай? Уникальный момент во всей истории?

– Вы что же, жрец, убедили Осеннего Червя занять ее сторону?

Услышав вопрос Лостары, Банашар нахмурился. Вгляделся в нее, потом снова перевел взгляд на Рутана Гудда.

– Похоже, вы шокированы, – сказал он. – Тем, что я обладаю подобным могуществом? Или самой идеей, что наши поступки на этом свете – наша жизнь, наша воля – способны заставить бога преклонить перед нами колени? – Он покачал головой. – Только вы оба меня не поняли. Я вообще не про себя говорил. Я не способен переубедить богиню, пусть я и последний жрец в ее Доме. Как вы не поймете? Это все она. Она это сделала. Не я.

– Она говорила с вашей богиней?

Банашар фыркнул.

– Да нет же, Лостара. Она вообще говорит редко, уж вам ли не знать. Нет. Она попросту отказалась отклоняться от избранного пути и уже этим одним устыдила богов. Вы меня понимаете? Устыдила их.

Рутан Гудд покачал головой.

– Боги слишком самоуверенны, их не устыдишь.

– Год назад, валяясь пьяным на койке, я бы, капитан, с вами согласился. А теперь ответьте мне – станете вы сами за нее сражаться?

Он, сузив глаза, разглядывал Банашара, потом наконец ответил:

– От всего сердца.

Лостара резко вздохнула – почти что всхлипнула.

Охотники за костями выстроились в колонну. Адъюнкт, распорядившаяся оставить ее одну, неподвижно сидела в седле, пока мимо не прогромыхал последний из фургонов, после чего взялась за поводья и развернула лошадь на запад.

Она видела утоптанную тропу, оставленную морпехами и тяжелой пехотой, которая немного забирала на север, но в целом вела западнее. Сами они уже исчезли из виду, затерялись в обманчивых складках равнины. Рука ее скользнула по пустым ножнам на поясе и снова отдернулась. Она поправила ремешок шлема и опустила глаза на свою поношенную, неоднократно штопанную малазанскую униформу. Малиновая ткань выцвела, серая местами протерлась до белизны. Кожа перчаток потрескалась и покрылась разводами пота и соли. Защищающие бедра стальные полосы кое-где глубоко въелись в подкладку.

Плащ свой она прикрепила застежками к кожаному ремню, идущему поверх груди, теперь черная шерстяная ткань тяжело оттягивала плечи назад. Поправив его, чтобы равномернее распределить нагрузку, она распрямилась, пробежала рукой вдоль тех застежек, которые удалось достать, и подтянула те, что того требовали. Потом рука поднялась выше и убрала со щек непослушные пряди жидких волос.

Она вновь развернула лошадь и пустила ее медленной рысью.

Минуя солдат по левую руку, адъюнкт смотрела прямо перед собой.

К ней поворачивались лица.

Все молчали. Ни ободряющих выкриков, ни единой шутки, ни даже вопроса, на который она могла бы откликнуться парой слов, лишь топот сапог и шуршание снаряжения.

Она, все такая же прямая, медленно ехала вперед, направляясь к голове колонны. Из всех путешествий, что она когда-либо предпринимала, это – от хвоста колонны к ее голове – оказалось самым долгим. И совершила она его, как и всегда, в одиночестве.

Трое форкрул ассейлов натянули поводья белесых яггских коней и остановились примерно в трети лиги впереди своих армий. В сознании у них слышался отдаленный рев, так что было ясно – атака на Великий Шпиль началась. Однако Акраст Корвалейн дрожал под ударами чуждой магии, как древней, так и новой, поэтому подробности ускользали. Cгустившееся вокруг них беспокойство было поэтому, увы, вполне ощутимым.

– Все это не важно, – объявил наконец брат Небесный. – Перед нами одна-единственная задача, и мы должны в ней преуспеть. Если впоследствии выяснится, что нам нужно будет вернуться и вновь отвоевать Судный Алтарь, значит, так тому и быть.

Заговорила сестра Воля:

– Братья, я ощущаю три ожидающих нас угрозы, но одна не успеет нас настигнуть так скоро, чтобы повлиять на грядущую битву, поэтому ее можно временно сбросить со счетов. Беспокоит же меня меньшее из двух подразделений, что ждет нас впереди. Очевидно, перед ним стоит какая-то определенная задача, а двигающиеся навстречу главные силы имеют целью перекрыть нам дорогу. Из этого я делаю вывод, что задача второго отряда жизненно важна.

Брат Небесный медленно кивнул.

– И что вы предлагаете, сестра?

– Братья, каждый из нас руководит армией. Если мои чувства меня не обманывают – в чем я вполне могу вас уверить, – даже поодиночке любой из них более чем достаточно, чтобы справиться с главными силами. Однако если принять во внимание, что враг может располагать могуществом, доселе нам неизвестным – в конце концов, ему удалось пересечь Стеклянную пустыню, – я предлагаю отрядить на их уничтожение две армии. Третья же, скажем ваша, брат Серьез, ускоренным маршем отправляется на перехват малого отряда, чтобы помешать им выполнить задание, в чем бы оно ни заключалось.

– А отряд этот, – уточнил брат Серьез своим тонким голоском, – улепетывает сейчас к северо-западу?

– Не уверена, брат, что это можно назвать бегством, – нахмурилась Воля. – Я по-прежнему чувствую в вас уверенность, брат Серьез, которая в нынешних обстоятельствах представляется несколько чрезмерной.

Пожилой Чистый лишь фыркнул.

– Нам предстоит сражаться с людьми. До сих пор за все мои долгие тысячи лет эти существа как-то не сумели произвести на меня особого впечатления.

– И однако, брат, я требую, чтобы вы действовали с надежностью, основанной в первую очередь на осторожности.

– Я выполню свою задачу ровно так, как требуется, сестра Воля. Эта кучка людей будет выслежена и уничтожена.

– Ваши слова вселяют уверенность, – ответила она. – Брат Небесный, ваш совет относительно последующих событий я буду рада услышать не меньше, чем совет брата Серьеза. Третье подразделение, успевшее продемонстрировать тревожащую эффективность против наших сил на севере, находится, как я уже отметила, слишком далеко, чтобы как-то повлиять на ход предполагаемых действий. Имеется, однако, небольшой риск – как известно, среди них есть и кавалерийские отряды, – что им удастся перехватить брата Серьеза, если он двинется отсюда к северу с намерением как можно быстрее настичь противника. Понимаете ли, инстинкт мне подсказывает, что противник этот, несмотря на его более чем скромный размер, значительно опаснее всех остальных.

– Я понимаю вас, сестра Воля. В таком случае позвольте мне предложить следующее. Брат Серьез разделит свою армию, исходя из скорости передвижения. Затем лично поведет легкую и среднюю пехоты, но не к северу, а к юго-западу, огибая те силы, с которыми нам предстоит сразиться; в свою очередь, его тяжелая пехота двинется коротким северо-западным маршрутом – тяжелые пехотинцы вполне способны противостоять атакам кавалерии, если события развернутся неожиданным для нас образом. Если поставить в их главе чистейшего из Водянистых, отряд тяжелой пехоты будет способен координировать свои действия так, чтобы прибыть к цели одновременно с войсками брата Серьеза, поскольку возможность для рудиментарной связи между ними сохранится.

Сестра Воля повернулась к брату Серьезу.

– Брат, подобный план вас устраивает?

– Легкой и средней пехоты у меня лишь немногим более двух тысяч – в этой армии преобладают более тяжелые подразделения, поскольку изначально она предназначалась для осад и позиционных битв. Насколько точно вы способны определить размер малого отряда, сестра Воля?

– Уверена, брат Серьез, что их не более сотни.

– Что ж. – Серьез улыбнулся, отчего складки на лице сделались еще заметней. – Две тысячи против сотни. Надеюсь, вы готовы простить мне определенную уверенность?

– Поскольку мы знаем, что местность не располагает узкими проходами и тому подобными чертами, которые могли бы представлять сложности для атакующих, вашу уверенность, брат Серьез, я вполне разделяю, – кивнул брат Небесный. – В самом лучшем для себя случае противник будет обороняться на холме – возможно, на одном из древних эланских курганов. Тем самым атаковать его можно будет со всех сторон. И разумеется, даже если легкие и средние подразделения потерпят неудачу, к вам затем, чтобы принять участие в последующих атаках, присоединится тяжелая пехота. С учетом всего этого полагаю, что вопрос меньшего вражеского отряда нами решен. – Он вновь повернулся к Воле: – Говорите, не более сотни? Возможно, дезертиры?

– Не исключено, – согласилась она. – Однако инстинкт говорит мне, что это не так.

– И как громко он это говорит?

Она бросила на него косой взгляд.

– Очень громко, брат Небесный.

– Тогда, если позволите, я хотел бы обсудить еще одну проблему, – продолжил Небесный. – Третье соединение, до сих пор столь успешно противостоявшее нашим попыткам его уничтожить или хотя бы сдержать, находится сейчас на марше с явным намерением принять участие в грядущей битве – хотя, как вы, сестра Воля, утверждаете, им не успеть. Думаю же я сейчас вот о чем: не слишком ли опасно полагать, что между силами противника отсутствует координация? Началось с того, что пала самая мощная из крепостей Эстобанса, это поставило под угрозу весь север и, что еще важнее, наш основной источник продовольствия, поскольку провинция находится в долине. Мы отправили против этого вторжения войска, но они были уничтожены. В настоящее время, насколько мы в состоянии слышать сестру Преподобную и брата Усерда на Шпиле, нас атакуют с юга, причем две отдельные армии. Мы же сами, как вы прекрасно знаете, движемся на перехват сил, вторгшихся с запада. И, насколько известно, в залив Коланс прямо сейчас входит чужой флот. – Он вгляделся в выражения лиц собеседников и медленно кивнул. – Все происходит в соответствии с планом, согласитесь? И главная цель этого плана – развести во все стороны наши действующие армии – уже достигнута. В каждом случае мы вынуждены не определять повестку, но лишь реагировать.

– Следовательно, у них способное командование, – заметила сестра Воля, кивнув.

Небесный лишь покачал головой.

– Сказать по правде, за всем этим чувствуется общая стратегия, и если ваши инстинкты, сестра Воля, громко говорят вам нечто относительно малого отряда, то и мои инстинкты вопиют сейчас, что все вторжение – как та стратегия, так и все до единого тактические решения – есть продукт одной-единственной воли. – Он кивнул брату Серьезу: – В целом с вашей оценкой людей я согласен. Но разве не верно и то, что в отдельных редких случаях из множества посредственностей, которое представляет собой человечество, выделяется одна личность, сочетающая в себе грандиозные замыслы с волей, позволяющей их достичь, и что могущество подобной личности воистину огромно? И способно определить ход истории?

Брат Серьез лишь хмыкнул.

– Вы про харизматичных тиранов? Это верно, такие время от времени появляются, ярко вспыхивают смертоносным пламенем, но и тухнут столь же быстро. Среди людей подобные личности с неизбежностью подвержены саморастлению, и даже если они и формируют историю, то чаще всего просто в силу своей тиранической страсти к разрушению. Брат Небесный, вы можете быть правы в том, что именно подобная личность за всем этим сейчас и стоит. Но какая, в конечном итоге, разница? Разве необузданные амбиции не гарантируют того, что болвана ждет неизбежное падение? Я рискнул бы предположить, что именно мы в данном случае представляем собой фатальную недооценку событий тираном, и это не может не забавлять. – Он глянул в лицо сестре Воле. – Вы ведь подтвердили, что угроза с севера от нас слишком далеко. Грандиозный план по координации вторжения фактически провалился.

– Возможно, так оно и есть, – согласился брат Небесный. – Но что, если наши глаза нас обманывают? Если мы видим именно то, что хочет от нас противник?

– Ну, это слишком уж щедрое допущение, – пожурила его сестра Воля. – Со временем они в данном случае просчитались, а обусловлено это, вероятнее всего, тем, что мы обнаружили угрозу с запада непосредственно в момент ее появления из Стеклянной пустыни, находясь при этом в благоприятной позиции, чтобы немедленно нанести удар.

– Сестра, я принимаю всю мудрость ваших слов.

– А я не стану укорять вас, брат, за то, что прислушиваетесь к своим инстинктам. Хотя всем нам известно, что инстинкты, если их не ограничивать, склонны провоцировать панику – они залегают там, где разум не имеет над ними власти, и это кратчайший путь к страху.

Трое форкрул ассейлов умолкли, погруженные каждый в свои мысли.

Затем сестра Воля произнесла:

– Я намерена поработить тех солдат, что встанут против нас. Из них может выйти толк.

– Но не ту сотню, за которой я гонюсь, – уточнил брат Серьез.

– Нет, не ту, – согласилась она. – Этих, брат, можете перебить всех до единого.

Бен Адаэфон Делат резко натянул поводья, копыта его лошади заскользили по выгоревшей траве.

Калам, выругавшись, развернул собственную лошадь, которая и так уже чуть не падала от усталости. И гневно воззрился на приятеля.

– Что там еще, Быстрый?

Маг лишь поднял руку и покачал головой.

Откинувшись в седле, чтобы чуть расслабить ноющую спину, Калам огляделся вокруг, но не увидел ничего, кроме пустой холмистой равнины. Зеленоватый оттенок от нефритовых царапин над головой придавал окружающему миру болезненный вид, но он уже начал привыкать.

– Адъюнкт нам не нужна, – произнес Быстрый Бен.

Калам встревоженно уставился на него.

– Что? Но ее брат…

– Сам знаю – думаешь, мне легко было? Я чувствую, что они разделяются. Все утро об этом думаю. Я знаю, зачем Ганос хочет ее найти, знаю, зачем он выслал нас вперед. Но так не пойдет, Калам. Прости меня. Так не пойдет.

Убийца еще какое-то время смотрел на своего друга, потом обмяк в седле и сплюнул, чтобы избавиться от вкуса золы во рту.

– Значит, она остается одна.

– Да. Таков ее выбор.

– Так, Быстрый, давай-ка без этих штучек. Таков твой выбор.

– Она меня вынудила, чтоб тебя!

– Как? Что она такого сделала? Кто там еще разделяется? Худа ради, о чем ты сейчас вообще?

Лошади Быстрого Бена, похоже, передалось возбуждение всадника, она дернулась в сторону, так что он с трудом ее сдержал. Животное, описав полукруг, вернулось на место, маг негромко выругался.

– Послушай. Он уже не с ней. Она предназначила себя в жертву – как я, по-твоему, вообще про это узнал? Калам, меч больше не с ней!

Калам вытаращил глаза.

– Что?

– Но я его чувствую – оружие. В моем поле зрения это пустое место. И нам нужно туда.

– А она, выходит, умрет? Вот так все просто?

Быстрый Бен принялся тереть лицо.

– Нет. Мы слишком много на себя взяли – каждый из нас. Причем с самого начала.

– Опять долбаные загадки.

– Мы ее недооценивали! С самого моего первого дня среди Охотников за костями, чтоб его, я только и слышал, как все гадают о причинах ее поступков, каждого ее треклятого шага. Видит Худ, я тоже этим занимался. Но ведь не я один! Ее офицеры. Морпехи. Любой сраный кашевар – что ты мне там недавно рассказывал? Про тот момент в Паяцевом Замке, когда она попросила тебя ей помочь. И ты сам сказал, что сделал это просто потому, что она попросила – без торговли, без причин и объяснений. Она просто попросила тебя, Калам. Тебе было трудно ответить ей «да»? Скажи мне! Трудно?

Калам медленно покачал головой.

– Только мне раз-другой подумалось… может, мне ее просто жалко стало?

Быстрому Бену словно пощечину отвесили. Вкрадчивым голосом он спросил:

– И ты до сих пор так думаешь?

Убийца помолчал, размышляя. Потом вздохнул:

– Мы знаем, куда нас хочет отправить Ганос. И знаем почему – Худа ради, она ж ему сестра!

– А еще мы, Калам, знаем, куда она нас хочет отправить.

– А мы знаем?

Быстрый Бен лишь кивнул.

– И кого из этих сраных Паранов мы послушаемся?

– А с кем из них ты готов встретиться – здесь или по ту сторону Врат – и сообщить, что потерпел неудачу, что сделал неверный выбор? И я не про пререкания сейчас. Просто встать напротив и сказать то, что есть.

Мать вашу.

– Чувство такое, что я опять в Паяцевом Замке, – произнес он хрипло. – Чувство такое, что я так оттуда и не вышел.

– А она смотрит тебе в глаза.

Убийца вдруг всхлипнул – как если бы его неожиданно и очень больно ударили.

Друг его молча ждал, не произнося ни слова, – и не произнесет, понял Калам, ведь они через все это вместе прошли. Настоящие друзья знают, когда нужно помолчать, и терпения им не занимать. Калам попытался разобраться с эмоциями – он ведь даже и не понял толком, что именно на него накатило. Может, все дело в постоянном давлении. В бесконечном вое, который больше и не слышит никто.

Я стою и гляжу сверху вниз на город. Стою и знаю, что мне предстоит пролить реки крови.

Само предательство вообще ничего не значило, во всяком случае для меня; Когти мне всегда говнюками казались. А для нее? Для нее тоже. Она про него уже забыла. Просто еще один кинжал у нее в груди, а их к тому времени и так было достаточно, начиная с того, который она вонзила собственными руками.

Калам встряхнулся.

– Направление то же?

– Сейчас – да, – ответил Быстрый Бен. – Пока не окажемся рядом. А там – на юго-запад.

– К мечу?

– К мечу.

– С ним там кто-нибудь нянчится?

– Надеюсь, что нет.

Калам подобрал поводья, глубоко вдохнул – и медленно выпустил воздух.

– Быстрый – как ей пустыню-то пересечь удалось?

Маг покачал головой, криво улыбнулся.

– Думается… мы ее недооценивали.

И они снова двинулись в путь.

Силкас Руин выгнул крылья и скользнул к земле. Мгновение спустя за ним последовал и Тулас Остриженный. На юге они уже могли видеть что-то вроде тучи – или роя. Свистящий в крыльях воздух казался хрупким, пронизанным отдаленной болью, волнами распространявшейся по всему небу.

Силкас Руин тяжко приземлился, почти сразу же изменил форму и сделал несколько шагов, шатаясь и зажав уши.

Тулас, тоже принявший форму эдура, смотрел на друга, но близко не подходил. Одна из нефритовых царапин у них над головой медленно наползла на солнце. Вокруг словно сгустилась внезапная тень, необычная и очень плотная.

Силкас застонал и наконец выпрямился, двигаясь неловко, словно старик. Поднял взгляд.

– Хустов меч, – произнес он. – Его вой меня с ума сводит.

– Я ничего не слышу, – сказал Тулас.

– Прямо внутри черепа – клянусь, у меня там кости лопаются.

– Обнажи его, друг мой.

Силкас Руин вытаращил на него глаза с выражением крайнего ужаса.

– Пусть он будет у тебя в руке, когда ты обратишься.

– И что тогда?

– Я не знаю. Но не могу поверить, что назначение дара – мучить тебя. Единственная альтернатива, Силкас, – избавиться от него. – Он махнул рукой на юг. – Мы почти их настигли – я, если честно, поражаюсь, что она до сих пор жива. Но если мы промедлим еще немного…

– Тулас, я боюсь.

– Смерти? Поздновато ты спохватился.

Силкас улыбнулся – улыбкой, похожей на гримасу.

– Легко тебе говорить.

– Я провел многие века в Доме Смерти, терзаясь пониманием, что не смог добиться того, к чему стремился всю жизнь. Это чувство, ощущение собственной жуткой бездарности, не раз поглощало меня без остатка. Но сейчас я с тобой рядом, брат мой, и готов умереть за тебя в предстоящей битве, если только смогу. Забытье меня не страшит – я вижу в нем лишь благословение.

Силкас Руин вгляделся в него, вздохнул и взялся за меч. Охватил рукой простую рукоять – и выдернул его из ножен.

Меч в его ладони задергался, издал оглушительный взвизг.

Тулас отшатнулся и с ужасом увидел, как из покрытого орнаментом клинка проявились, извиваясь, огромные призрачные цепи. Другим своим концом цепи уходили глубоко в землю, почва под ногами вдруг затряслась, стала швырять обоих из стороны в сторону, словно мироздание вдруг решило пожать плечами. Внизу загрохотало, все громче и громче…

Слева от Туласа Остриженного ударила в воздух туча песка и камней, и он, заорав от неожиданности, увидел, что из-под земли выбирается дракон. Потом еще один взрыв, справа, а затем и третий – они поднялись в воздух и замолотили крыльями по пыльному воздуху, но каждого удерживала цепь.

Их рев – рев освобождения – сотряс равнину.

Силкас Руин стоял, сжимая меч уже обеими руками, а призрачные цепи натянулись у него над головой и принялись резать воздух, словно волокна расплетшегося на сильном ветру шнура.

Элот. Ампелас. Кальсе.

Тулас с трудом шагнул ближе.

– Обращайся! Силкас Руин – обращайся! Вот наша Буря! Он даровал нам Бурю!

Силкас Руин с громким криком начал расплываться, от него поплыли по сторонам облака острого запаха. Меч и цепи исчезли – однако трое драконов все так же держались у них над головой.

Тулас Остриженный тоже обратился и взмыл в небо. Череп его заполнил голос Элот:

– Братья! Все как обещал Котильон! Мы снова свободны!

– Только чтобы умереть, – откликнулся еще один голос, Ампеласа, – но ничего похожего на разочарование в нем не было.

– Но, если мы победим, – Силкас Руин, поклянись, что ты разорвешь наши цепи!

– Клянусь, Элот! – ответил ей Силкас.

– Значит, нам есть за что сражаться! Он не обманул. Слово этого бога – слово чести!

Пятеро Древних драконов развернулись, поднимаясь все выше, и устремились к югу. Тень, отбрасываемая небесным разрезом когтя, указала им путь – верный, как стрела, нацеленная в самое сердце битвы.

– Моя нога! – взвизгнула Телораст. – Кердла! Я не могу двигаться! Помоги мне!

Вторая скелетообразная ящерка остановилась так резко, что полетела кувырком, перевернулась раз-другой и снова оказалась на ногах.

– Ай-яй-яй! Видишь эту тень? Она нас преследует! За нами охотится! Все небо в паутине! Телораст, тебе е спастись!

– Я вижу элейнтов! Они летят к нам! Это была ловушка! Ложь! Обман! И еще невезение! Помоги мне, Кердла!

Кердла прыгала вверх-вниз, словно пытаясь ловить мух на лету.

– Они только прикидывались! Те двое узурпаторов – они жадные, злые, просто эгоисты! А Не-Апсалар, она ведь им служила, разве нет? Да! Они с самого начала это планировали – Телораст, я буду тебя оплакивать. Моя сестра, моя любовь, моя просто знакомая – обещаю, что буду тебя оплакивать!

– Ах ты, сучка лживая! Подними меня! Спаси! Я бы на твоем месте меня спасла, будь я тобой, а ты мной, и это я хотела бы убежать, потому что умные так всегда делают – но только не когда я – это я, а ты – это ты. Тогда в этом ничего умного нет! – Она судорожно билась на земле, царапая ее одной ногой и пытаясь достать Кердлу, маленькие передние лапки хватали воздух, зубастые челюсти лихорадочно щелкали. – Подойди ближе, умоляю! Клац-клац-клац. Я только попрощаться хочу, клянусь тебе! Клац-клац-клац.

– Тень! – взвизгнула Кердла. – Я слишком задержалась! Помогите! – Она кинулась прочь, перепрыгивая через пучки мертвой травы, огибая валуны и камни помельче. Вверх взвился перепуганный кузнечик, и она перекусила его пополам, даже не замедлившись. – Ты видела? Телор…

Оба существа обратились. Цепи с сухим, словно от молний, треском потянули их кверху.

– Буря! Пятеро Древних – а теперь семеро!

– Элот приветствует вас, предатели! Телораст Антрас! Керудас Керосиас!

– Элот! Ампелас! Кальсе! Они все еще на нас злятся! Видишь, Телораст, что ты наделала?

Отатаралового дракона, Корабас, гнали вниз, к земле, – дракон за драконом обрушивались на нее сверху, их когти царапали ее шкуру, раздирали крылья. Она успела убить не одну сотню, но уже не справлялась. Земля под ней казалась все ближе, подробности ландшафта, словно бы записанные горьким языком смерти, – все различимее. Она больше не была способна возвестить голосом свою ярость, свое тяжкое разочарование, сил не хватало даже на то, чтобы наносить ответные удары наседающим со всех сторон драконам.

Кровь струилась по ее бокам, проливалась кислотой на безжизненную землю внизу.

Зов гнал ее вперед, но в чем его цель, она не знала. Возможно, это не более чем приманка. Однако повеление было неукоснительным, и она сделает все возможное, чтобы его исполнить. Даже при последнем издыхании она будет стремиться к обетованному месту. Западня – или обещание? Ответ на мои молитвы – или мой погребальный курган? Не важно. У меня ничего не выйдет. Я согласна даже на цепи, но подобного милосердия мне не дождаться. Я чувствую, как пробуждается Мать, чувствую, что Т’иам уже совсем близко – Бури собираются вместе, мощь нарастает. Она грядет – и она убьет меня.

Ее тряхнуло – сверху врезался очередной элейнт. В последнем усилии она выгнула назад шею, широко распахнула изрезанную пасть…

И увидела, как с большой высоты к окружающему ее рою опускаются семь драконов. Еще одна Буря. Значит, мне конец.

Вцепившееся в спину существо наконец оторвалось, метнулось в сторону, уворачиваясь от ее челюстей, – она все же успела вцепиться в заднюю ногу, сорвать с костей кусок плоти.

Семеро Древних нырнули в бушующий водоворот – и элейнты вдруг завопили от боли и ужаса, вниз посыпались извивающиеся тела, в воздухе расцвели облака крови…

Они сражаются за меня! Но почему? Не приближайтесь ко мне, друзья! Я – отрава.

А главное – не умирайте за меня!

Я, чье прикосновение – смерть, умоляю вас – не умирайте за меня!

Но они продолжали сражаться, только противник их пришел в себя, десятки драконов взлетели выше, чтобы на них накинуться.

А если проявится Т’иам – она заберет и вас.

Зов с востока тянул ее к себе. Корабас, роняя из пасти ошметки мяса, сосредоточила взор на манящем горизонте. Ее союзникам удалось отогнать нападавших, дать ей передышку своей смертельной жертвой. Она этого не понимала, но готова была воздать им честь единственным оставшимся ей способом.

Если вы даруете мне судьбу, я принимаю ее. Я встречу ее лицом к лицу и, если смогу, буду говорить с миром.