Расцвет магии Робертс Нора
– Я надеюсь, что это он обойдется со мной полегче.
Фэллон решила, что если Дункан вообще захочет с ней разговаривать, только справедливо будет сделать это на его территории, поэтому уселась на обочине возле дома мэра в ожидании возвращения парня. Когда-то же он должен был вернуться.
Нью-Хоуп успокоился и погрузился в сон. Как ни странно, раньше у Фэллон никогда не находилось времени просто понаблюдать за притихшим городом. Тот факт, что он снова выглядел мирным в ночь после нападения, после пролитой крови и жестокостей, говорил о стойкости. Стойкости духа и жителей. О единстве сообщества, выкованном в горниле невзгод и бед.
Освещенный только луной и звездами, город спал. Родители уложили детей в постель, убаюкали их колыбельными. Возлюбленные нашли утешение друг у друга в объятиях. Врачи присматривали за ранеными в больнице.
Школа и академия стояли темными и ждали утра, чтобы снова наполниться гулом голосов учеников и студентов, учителей и инструкторов. Магазины и прочие заведения открывались с наступлением дня. С первыми лучами солнца на фермах возобновится бурная деятельность, а от общественной столовой донесутся запахи съестного и кофе.
Даже после войны можно вернуться к мирной жизни. После кошмаров следует пробуждение. И, как знала теперь Фэллон, после утраты и горя можно найти утешение. И новый смысл после потери веры.
Надежду после полного отчаяния.
Вдалеке послышался рев двигателя, разорвавший тишину. Он быстро приближался. «Дункан торопится домой», – поняла Фэллон. И встала, чтобы встретить его.
Как и в первый раз, когда она его увидела во сне, волосы парня развевались на ветру. Но тогда он был еще совсем юным. Теперь же к обочине подъехал и слез с мотоцикла уже мужчина.
За время ожидания Фэллон успела прокрутить в мыслях около десятка способов начать разговор, но сейчас, в решающий момент, отбросила их все и сказала первое, что пришло в голову:
– Прости меня.
– За что? – уточнил Дункан, стоя на месте.
– За то, что ушла тогда, когда ты хотел, чтобы я осталась. За то, что не сумела найти в своей душе то, в чем ты так нуждался. За то, что не возвращалась дольше, чем обещала. И за то, что отгораживалась от тебя во время отсутствия, хотя и понимала, насколько это может ранить.
– Я знаю, почему ты ушла. Вернее, почему ты считала, что должна уйти, – голос Дункана звучал спокойно, без обиды или раздражения. – И, полагаю, имелась веская причина, почему не вернулась тогда, когда обещала. Единственное, чего я не понимаю, так это почему ты отгораживалась от меня. И да, это сильно ранило.
– Мне казалось, что если соприкоснуться с тобой мысленно хоть на секунду, то я не выдержу и сразу вернусь.
– Чушь собачья! – теперь голос Дункана так и сочился обидой и раздражением. – Я бы не стал тебя ни к чему принуждать.
– Знаю. И знаю, что нельзя говорить: дело не в тебе, а во мне, – Фэллон напомнила ему о данном им же когда-то совете, – но это правда. Я бы вернулась раньше, чем была к этому готова, потому что хотела находиться рядом с тобой и желала утешения, которое ты мог бы дать. Я нуждалась в тебе гораздо сильнее, чем в повторном обретении веры.
– Ну да, – хмыкнул Дункан.
– Из-за ужасного горя и жажды мести я перестала видеть настоящую цель в жизни, утратила свет и веру. Потеряла их вместе с Миком, – Фэллон беспомощно всплеснула руками. – И мне действительно было необходимо вновь обрести их, иначе я бы никогда не сумела поступать так, как должно. Однако все это время отчаянно желала вернуться к тебе. К тебе, к семье, к друзьям. Но в вашем присутствии вряд ли смогла бы опять найти решимость сражаться. Или вести в бой.
– Ты обнаружила то, что искала?
– Да. Но мне очень жаль, что я обидела тебя. Жаль, что заставила волноваться семью и друзей. Жаль, что не сумела помочь в отражении нападения.
– Многовато сожалений.
– У меня есть и еще, если ты хочешь их выслушать.
– Пожалуй, этого достаточно, – пожал Дункан плечами, не сводя взгляда с лица Фэллон, затем в два широких шага оказался рядом с ней и прижал к себе, как давно хотел.
– Хвала всем богам, – выдохнула она, обнимая любимого так крепко, как только могла. – Идем со мной, хорошо? Я кое-что тебе покажу.
Не дожидаясь ответа, Фэллон перенесла их обоих в другое место.
Свет мягко мерцал в неяркой зелени, где переливались, сверкали и перемигивались танцующие огоньки фей. Чуть поодаль расстилалась заводь, прозрачная и чистая, как стекло. Лунные лучи лились сквозь листву и пускали блики по волнам. Тончайшая дымка тумана серебряными завитками поднималась над прудом. Воздух, теплый, напоенный весенними ароматами, сладкий, не колебался даже от малейшего ветерка.
– Та самая заводь фей.
– Здесь я и проводила время, прежде чем вернуться. Прежде… Ну, расскажу обо всем потом, – Фэллон погладила Дункана по волосам, погрузила пальцы в темные пряди. – Отложим разговор?
Желая вновь дотронуться до ее обнаженной кожи, он провел ладонями вдоль тела девушки, заставив ее и свою одежду вместе с оружием упасть беспорядочной грудой к ногам, затем потянул Фэллон на ковер из мха и травы.
Кожа к коже, тело к телу – это было тем, чего жаждал Дункан в первую очередь. Все остальное подождет.
– Прикоснись ко мне, – шептала Фэллон, проводя по спине юноши, – позволь мне вернуться к тебе. Вернись ко мне.
Когда они вновь стали единым целым, под кожей и в воздухе заискрился свет. Фэллон чувствовала, как он вливается в нее, заполняет пустоту. Требовалось уйти, чтобы вновь обрести решимость. Но сейчас настала пора вернуться, чтобы найти любовь.
И удовольствие. Удовольствие ощущать биение сердца Дункана, силу его рук, его вкус, контуры тела под пальцами.
Здесь, с ним, Фэллон могла уступать или требовать. Отрекаться от контроля или брать желаемое. Здесь, с ним, она могла вновь чувствовать радость, которую утратила.
Дункан перехватил запястья девушки, чтобы она не отвлекалась. Чтобы перестать отвлекаться самому. Затем посмотрел ей в глаза, в которых отражался лунный свет, а когда медленно коснулся губами ее губ, то вложил в поцелуй всю душу, сорвав все покровы.
«Ты мой свет».
Фэллон чувствовала, как тает, и тоже выпустила на свободу мысли, сердце, эмоции, вкладывая их в поцелуй.
«Ты тоже мой свет».
Они слились воедино, окутанные сладостным воздухом, омытые мягким зеленым мерцанием, среди которого исходившее от них сияние сверкало, подобно сверхновой звезде. Когда оно чуть угасло, они лежали на ковре из травы. Фэллон притронулась губами к коже над сердцем Дункана и спросила:
– Ты меня простил?
– Вероятно, – рассеянно отозвался он, водя кончиками пальцев по спине возлюбленной. – Я на тебя и не злился. Вернее, периодически. Скорее волновался, как и все остальные. Где ты была?
– Везде, – вздохнула Фэллон, опуская голову на грудь Дункану. – Сначала мне просто требовалось побыть одной, вдали ото всех. Горе казалось таким огромным. Однако причина заключалась в этом только отчасти. В мире так много незаселенных земель, что я без труда отыскивала безлюдные места. Мне с самого рождения рассказывали о предначертанной судьбе, о том, что необходимо совершить. И это знание лежало на сердце тяжким грузом. С тринадцати лет ноша только увеличивалась и увеличивалась, пока я не перестала с ней справляться, а потому сказала себе, что всем придется обойтись какое-то время без меня. Потому что знала, что ты продолжишь мое дело. Ты, родители, братья, Тоня, Арлис, Джонас, все остальные взвалили на себя эту ношу. Если это было эгоистично, богам пришлось бы с этим смириться, так как я не могла вести войска в бой, когда мое сердце истекало кровью. Как не могла и просить кого-то следовать за мной к цели, которую больше не видела.
Фэллон замолчала, села и устремила взгляд на туман, поднимавшийся над заводью, потом продолжила:
– Меня до глубины души потряс тот памятник, который ты создал. Я не могла выразить словами то, что почувствовала тогда, потому что иначе бы просто разрыдалась. Затем над тем местом, где погиб Мик, выросло древо жизни. Мне хотелось отыскать в этом утешение, но вместо этого поднялась волна гнева и жажда мести. Они ослепляли, душили, заслоняли собой все остальное. Тогда я едва удержалась, чтобы не призвать молнию и не сжечь древо дотла.
После длительной паузы Фэллон рассеянно провела пальцем по браслету, вырезанному из другого дерева, которое она сожгла в приступе ярости, и продолжила рассказ:
– Я желала лишь одного: бросить все, выследить Петру и порезать ее на мелкие кусочки мечом. Мечом, предназначенным для защиты света и справедливости. Мне нельзя было оставаться после такого. Как бы я могла вести за собой войска?
– Нужно было так и сказать мне. Я бы понял.
– Я и самой себе не признавалась в этом сначала, потому что чувствовала только горе, гнев и отчаяние. Почему боги позволили случиться такому после всего, что я ради них сделала? Какое они имели право требовать от меня подобной жертвы, когда уже отняли Макса и всех тех, кто следовал за мной на гибель? Почему, почему, почему? Как я могла нести свет, если сама не ощущала его, не умела отыскать в своей душе? – Фэллон взглянула в глаза Дункану, который сел рядом. – Дело было не только в том, что я любила и ценила Мика, хотя и в этом тоже. Да простит он меня, чувства к тебе гораздо, гораздо сильнее. Но что, если бы на его месте оказался ты?
– Этого не случилось.
– Однако эта мысль не давала мне покоя, – покачала головой Фэллон. – Что, если бы на месте Мика оказались мои родители или ты? Колин уже потерял руку, вдруг он потеряет еще и жизнь? Трэвис, Итан, Тоня, Ханна, Маллик – утрата любого из них подкосила бы меня. Я не вынесу, если они поплатятся за то, что важны мне.
– Я бы сказал, что нельзя зацикливаться на этом, но ты и сама это знаешь, – нахмурился Дункан, решив, что не обязан мириться с поступком Фэллон или одобрять его. – И из-за этого ты ушла?
– По большей части. Хотя еще хуже горя и гнева были сомнения в себе. И жажда уничтожить тех, кто стремится к уничтожению. Эрик и Аллегра убили Макса потому, что желали покончить со мной, а потом вернулись с той же целью и заодно едва не расправились со всеми в Нью-Хоуп. Петра тоже нанесла удар по тому, кто был тебе дорог, чтобы задеть тебя. И ради удовольствия, конечно. – Фэллон на секунду прикрыла глаза. – Она убила Мика, чтобы ранить меня. Ужасно такое говорить, но думаю, если бы он умер в бою, то я смирилась бы с потерей. Да, горевала бы, но не утратила бы веру, не поддалась сомнениям. Но Петра выбрала момент триумфа, чтобы сразить моего друга, чтобы лишить нас разделенной радости. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, чтобы преодолеть жажду мести.
– Петра не сумеет одержать победу.
– Сейчас я это знаю, но не верила тогда. Перестала верить в нашу цель. И отправилась в путешествие, чтобы вновь обрести понимание, ради чего мы стараемся. Облетела вершины гор и пустыни, леса и города, которые покинули даже призраки. Люди всегда находят новую причину, чтобы начать убивать или калечить природу. Они не сумели даже преодолеть страх перед магией и превратили прекрасный дар в повод для гонений.
– Похоже, тебя одолевали мрачные мысли в этом странствии, – прокомментировал Дункан, дернув Фэллон за кончики волос.
– Так и было, – она положила голову ему на плечо. – Но в конце концов я снова начала замечать красоту. В игре солнечных зайчиков на водной ряби ручьев, в мостах, соединявших два берега. Мне пришло в голову слетать в горы, где первое время после Приговора жили мои родители и где на них с По и Ким напали Эрик и Аллегра. Дом сгорел, но места там живописные, и рядом уже селятся люди, возделывают землю, строят жизнь.
– Понимаю, – кивнул Дункан.
– Не знаю, почему для меня это имело настолько большое значение, почему именно с этого началось мое возвращение к самой себе, но именно так все и обстояло. И тогда я принялась целенаправленно искать места, где люди демонстрировали стойкость духа, заботу друг о друге, веру в будущее. И обнаружила их. В мире очень много незаселенных земель, но есть и территории, где сохранилось уважительное отношение к природе, к красоте. Остались места, на которых царят отвага, сила и счастье. Мне просто требовалось напоминание, требовалось увидеть это собственными глазами. Тогда я едва не решила вернуться, но знала, что не завершила путешествие. Знала, потому что не могла заставить себя вновь взглянуть на места, где все напоминало о Мике. Поэтому отправилась в Уэльс.
– Где родился Маллик.
– Не только из-за него, но и ради всего того, что он вложил в меня, что принес с собой. Наш наставник никогда не терял веры, не сомневался в богах, хотя много раз подвергался испытаниям. Мне захотелось взглянуть, откуда брал истоки такой разум, хотелось увидеть то, что видел Маллик.
– Ты нашла его родную деревню?
– Да. Каменный дом, которому уже сотни лет, до сих пор стоит. А рядом с порогом находится статуя богини. Я чувствовала там следы присутствия наставника. Он решил посвятить свою жизнь служению свету, мне, тебе, всем нам, ради чего покинул родные края и вверил себя высшим силам.
Положив голову на плечо Дункана, Фэллон ненадолго замолчала, наблюдая за завитками тумана, который клубился над поверхностью воды, словно духи этого места желали лично взглянуть на гостей, а затем продолжила:
– В том старом доме я ощутила непоколебимую веру Маллика, и это помогло окончательно укрепить мою, помогло прогнать остатки жажды мести. Ярость или гнев иногда полезны, если направить их в нужное русло, но слепая жажда убийства опасна и ведет к разрушению. Мне удалось погасить ее и перестать цепляться за горе. Когда это произошло, я сделала подношение Эрнмас, матери богов, пролила в ее честь вино и вознесла благодарность. Тогда и появились крылья. После этого я уже смогла вернуться сюда, чтобы попрощаться с другом, смогла вернуться домой. Мне всегда хотелось показать тебе это место, потому что с ним связано много воспоминаний. Здесь мы сидели с Максом, здесь впервые встретились с Миком. И именно здесь я хочу дать тебе клятву никогда больше не отворачиваться, не отгораживаться и не уходить от тебя. А еще сражаться бок о бок и провести жизнь с тобой, когда наступит мирное время. Я люблю тебя.
– Фэллон, – сказал Дункан, поднося ее руку к губам. – Мы уже начали совместную жизнь. – Он сомкнул пальцы, а когда разомкнул, на ладони лежало кольцо: ободок из белого, как луна, золота, с выгравированным пятикратным символом баланса. – Носи его.
– Вот так просто?
– Хочешь, чтобы я сделал предложение по всем правилам? Встал на одно колено, как в кино?
– Нет, – поразмыслив, решила Фэллон. Ее сердце переполняли эмоции, грозя выплеснуться через край. – Мне больше нравится твой способ. Надень кольцо, – попросила она и протянула руку, – и я буду его носить.
– Я тоже хочу дать клятву, – сказал Дункан. – Обещаю сражаться бок о бок с тобой, а когда война закончится, продолжить строить совместную жизнь, которую мы уже начали.
Когда он надел кольцо на палец Фэллон, вспыхнул яркий свет, засвидетельствовав клятвы обоих.
Глава 24
Фэллон не зря тратила время. В дополнение к укреплению решимости и воскрешению веры за недели в уединении появились новые карты, новая информация. И кристально четкое понимание цели.
Они с родителями сидели на кухне за завтраком. Маллик тоже был приглашен. С ними тремя Фэллон хотела поделиться планом в первую очередь.
– Начну обсуждение с извинения за то, что заставила вас волноваться. Обещаю, что впредь постараюсь вести себя не так эгоистично. А сейчас позвольте рассказать кое-что из того, что я обнаружила за время отсутствия, – Фэллон положила в рот кусок омлета и с блаженством закрыла глаза. – И еще, мам, я очень соскучилась по твоей стряпне.
– Мне интересно услышать, где ты была, – сказал Саймон.
– Везде. На вершине Эвереста, где мир вокруг выглядит белым и замерзшим. В африканских саваннах, по которым бродят стада слонов. Возле пирамид, где песок простирается на много миль во все стороны. Видела Мертвое море, австралийский буш, вересковые пустоши Корнуолла.
– Посмотрела мир, значит, – прокомментировал Саймон.
– Ага, – улыбнулась Фэллон, накладывая себе еще порцию омлета. – Побывала везде. Сначала мне просто хотелось найти уединенное, тихое место, но потом… Куда бы я ни отправилась, повсюду замечала красоту и свет. Вне зависимости от того, дарованы они богами, как природные чудеса, или возведены с помощью пролитого пота и усердного труда, как архитектурные сооружения, от этого зрелища захватывает дух. Пальмы и питьевая вода в оазисах посредине пустыни; подвесная деревня в джунглях, где от плотной листвы растений сам воздух становится зеленым. – Одни воспоминания об увиденном заставляли свет в глубине души вспыхнуть ярче. – И даже поначалу, когда я не хотела замечать красоту, она все равно просачивалась в меня, исподволь залечивала раны.
– Ты и впрямь повидала мир, – проговорила Лана, понимая, что путешествие для дочери оказалось чем-то большим, чем осмотром достопримечательностей. – Мир, где есть не только война и гибель, сражения и кровь.
– Мне бы очень хотелось поделиться этой красотой с вами. И однажды мы это сделаем, – пообещала Фэллон родителям. – Вы уже показали мне мир – с помощью книг, фильмов, историй, карт. Но…
– Но увидеть все собственными глазами – это совсем другое, – понимающе кивнул Саймон. – Нечто большее.
– Гораздо, гораздо большее. Я поняла, что мир может предложить пищу для ума, сердца и души, если только… – Фэллон обернулась к Маллику и рассеянно поправила челку, которую обрезала боевым кинжалом в пещере Китая. – Нельзя увидеть, если не смотреть. Сколько раз ты говорил мне об этом? Как говорил и о том, что путешествовал по миру, но я не вглядывалась в смысл, поэтому не замечала, что целью твоих странствий являлось стремление узнать, понять и выразить почтение всем творениям богов.
– Ныне ты узрела.
– Потому что смотрела, – согласилась девушка. – И видела чудеса, красоту, опасности и все великолепное разнообразие мира и его обитателей. Наша планета – щедрая мать, которая готова подарить все необходимое, но она же является и ребенком, который требует внимания и заботы. – Она протянула руку отцу. – Ты всегда это знал. Всегда уважительно и бережно относился к земле и природе. И всегда понимал, что за наш мир стоит сражаться.
– Ты тоже это знала, дочка. Просто нуждалась в напоминании.
– Ты прав, как и во многом другом. Я хотела сказать вам, своим самым главным учителям, что именно ваши наставления помогли мне пережить тяжелые времена. Именно благодаря вам мне удалось вновь ясно увидеть цель. И потом изучить ее со всех сторон, рассмотрев внимательно.
Фэллон встала, чтобы налить в опустевшие чашки еще кофе. Наступило время снова вернуться к разговорам о войне.
– Сначала важная предыстория. В разных частях света, в Европе, Азии, Африке, периодически происходят стычки. Небольшие банды разбросаны по континентам и не имеют единого органа управления. Как и здесь, в других странах люди пытаются заново построить жизнь, создают сообщества, налаживают связь, не считая тех, кто предпочитает уединение. Но там Темные Уникумы появляются редко, а банды – не столько наши Мародеры, сколько обычные человеческие отбросы. Плюс они встречают организованное сопротивление.
Фэллон прервалась, чтобы доесть завтрак, а затем продолжила:
– В отличие от наших территорий, за морем почти не ведется постоянных сражений и отсутствует тьма. Она сосредоточена здесь з-за меня. Из-за нас.
– Но в Шотландии ты обнаружила то, что считаешь источником черной магии, – заметила Лана. – Там находится прорванная завеса.
– Однако сама тьма затаилась здесь, а туда возвращается за подзарядкой, которую обеспечивают как принесенные жертвы, так и круг камней. Это всего лишь предположение, но оно кажется мне истинным. Именно там и нужно уничтожить нашего главного противника. Он стянул все войска сюда, чтобы отвлечь от истинной цели и избавиться от меня, ликвидировав тем самым угрозу. А затем беспрепятственно двинется от завесы к завесе, от щита к щиту, чтобы тоже их сломать, пока свет не исчезнет.
– Война здесь не позволяет тебе сосредоточить внимание на источнике, – прокомментировал Саймон.
– В точку, – кивнула Фэллон. – Нам осталось завершить дела тут до того, как получится отправиться в Шотландию, но зная тактику врага…
– Можно скорректировать собственные планы, – закончил мысль отец.
– Верно. Так что нужно держать силы противника в постоянном напряжении, заставив их исчерпать ресурсы и уменьшив количество солдат. ПВ, может, пока и не уничтожены, но после прошлой ночи понесли значительные потери. Не исключено, что появится новый проповедник, но фанатики пока слишком слабы, разобщены и потрясены новостями Арлис.
– Достаточно взглянуть на Роува, – усмехнулась Лана. – У него на лице до сих пор написано сильнейшее изумление после того, как Аллегра сбросила маску. После того, как он осознал, что его одурачили.
– У него в распоряжении много лет в тюрьме, чтобы отойти от потрясения и поразмыслить над собственной глупостью, – пожала плечами Фэллон.
– Многие из Праведных воинов сейчас расползлись по темным норам и зализывают раны, – фыркнул Саймон, взмахнув кружкой. – Некоторые наверняка попытаются откреститься от причастности к культу, другие постараются отомстить. Но они никогда больше не будут представлять серьезной угрозы, как раньше. – Фэллон отсалютовала своим кофе, как один солдат после победы другому. – Когда потребуется, мы сровняем врагов с землей. На данный момент обнаружены почти все карантинные центры, лаборатории и базы, а пленники освобождены. И мы не остановимся, пока не найдем и не выпустим всех. После захвата Харгроува никто так и не возглавил остатки военных. Больше не приходится сражаться на несколько фронтов, как недавно, однако…
– Нужно создать особый отряд, чтобы вымести всех тараканов из укромных уголков, – предложила Фэллон, глядя на отца. – Собрать спецгруппу и покончить с ПВ и военными до того, как им удастся оправиться и вновь напасть.
– Отлично скорректированный план.
– Ты согласишься создать и возглавить такой отряд? Можешь как угодно изменить подготовку спецкоманды, если это потребуется, а потом повести ее. Что скажешь?
– Ты же знаешь, что я сделаю все необходимое.
– Куда ты, туда и я, – заявила Лана и, зная мужа, сразу же вскинула ладонь, отсекая возражения. – Этому отряду понадобятся целитель и ведьма, я же два в одном. Однако осталась бы, если бы была нужнее детям здесь. Вот только они справляются сами, так что все решено, Саймон.
– Мы еще не все обсудили…
– Уже все. Что дальше, Фэллон?
– Потом поговорим, – пробормотал Саймон.
– Конечно. Так что дальше?
– Так, еще потребуется небольшой спецотряд, который сможет в любую секунду перенестись туда, где произойдет нападение Мародеров. Хочу попросить По заняться этим. Третья группа будет наготове, если мы узнаем про еще не обнаруженные карантинные центры или лаборатории. Думаю поставить во главе Старр или Трой. Надеюсь, наши союзники поддержат идею, если потребуются дополнительные люди или ресурсы. Я поговорю с Вивьен, чтобы узнать наверняка.
Фэллон посмотрела на Маллика, который внимательно ее слушал, не забывая наслаждаться омлетом, поджаренным тостом с черносливовым джемом и компотом из сухофруктов.
– Дозволь внести предложение. Потребуются также отдельные армии, прикрепленные ко всем базам, – сказал наставник. – Не обязательно единственно из Уникумов, но в основе своей.
– Согласна. Я планирую посвятить время подготовке воинов на каждом из наших форпостов.
– И желаешь просить меня заняться тем же, засим лишая возможности наслаждаться кулинарным мастерством Ланы.
Фэллон отметила, что седины в бороде Маллика стало больше, а морщины вокруг глаз и рта проступили отчетливее. Хотелось бы отправить немолодого волшебника на заслуженный отдых, в лесную хижину, к пчелам. Как и дать возможность родителям вернуться на ферму.
Но мир пока слишком в них нуждался.
– Я буду очень благодарна. Дункан тоже будет помогать. А вот Тоню и Трэвиса мне бы хотелось оставить здесь. Они отлично справляются с руководством казармами и инструктажем. Учитывая три нападения на Нью-Хоуп, думаю, нужно держать войска наготове для усиления защиты. Когда Петра узнает – а может, и уже знает, – что я убила Аллегру, то, вероятно, снова попытается атаковать город. Следует сохранять бдительность.
– Сие относится и к тебе, – добавил Маллик. – Никто из нас не узрел врага под личиной Уайта, покуда она не оказалась сброшена.
– Аллегра использовала все силы для маскировки, – пояснила Фэллон. – Исчерпала резервы, чтобы спрятаться и остаться незамеченной.
– Макс ранил ее. Ее и Эрика, – сообщила Лана. – Еще в горах до того, как мы приехали в Нью-Хоуп. А во время первого нападения я тоже причинила немалый ущерб. Ты добавила при второй атаке. Думаю, Аллегра так и не сумела восстановить силы полностью.
– Верно, – кивнула Фэллон. То, что первый удар по врагам нанес Макс, было справедливо. Так же, как и то, что Саймон нанес последний удар по Эрику, а она сама – по Аллегре. – Именно поэтому она оказалась слишком слаба при нападении. Именно поэтому она сейчас мертва.
– Аллегре всего-навсего стоило удержать образ Уайта до тех пор, пока не очутилась бы в заключении, вдали от тебя, – проговорила Лана. – Только представьте, какой урон она могла бы нанести, действуя изнутри. Но она слишком хотела убить тебя, поэтому потеряла контроль. Петра куда сильнее и терпеливее.
– Ей это не поможет, – заверила Фэллон и взяла мать за руку, желая поддержать. – Я помою посуду. А потом отправлюсь на базы, чтобы побеседовать с каждым из командующих отдельно. И отдельно перед ними извиниться.
– Раз дочь освобождает меня от уборки, я дойду до казарм. Есть пара идей, с кого мне бы хотелось начать формировать спецотряд. Все было очень вкусно, милая. Спасибо. – Саймон встал из-за стола и поцеловал Лану в макушку. – Но не думай, что я забыл о предстоящем разговоре.
– Ага.
– Позвольте также откланяться, – Маллик поднялся на ноги. – Я составлю компанию Саймону, дабы приступить к обязанностям. Премного благодарен за прекрасную трапезу, Лана.
– Ты всегда желанный гость в нашем доме.
– До того как приступить к мытью посуды, я бы хотела еще раз извиниться, – произнесла Фэллон, придвигаясь к матери, когда они остались одни.
– Не нужно, дочка. Саймон все мне объяснил, так что я теперь понимаю. Честное слово. А твой рассказ сегодня, – Лана вздохнула, – любой родитель был бы счастлив, что ребенок посмотрел мир, увидел все его чудеса.
– Мне бы очень хотелось поделиться ими с тобой. Нужно, чтобы каждый из близких мне людей выбрал место, куда мы могли бы отправиться вместе.
– Прекрасная идея. Это будет настоящим приключением, – улыбнулась Лана, затем дотронулась до челки дочери и приподняла брови. – Резала боевым кинжалом?
– Что, так плохо? – спросила Фэллон, в свою очередь приглаживая волосы.
– Хм-м, – задумчиво протянула мать, но потом рассмеялась. – Вместо извинений я бы хотела послушать рассказ о кольце у тебя на пальце. Мне всегда казалось, что объявляя о помолвке, ты будешь полна радости и счастья.
– Я ждала, пока мы останемся с тобой вдвоем.
– Что ж, это время наступило.
– На самом деле, это кольцо символизирует скорее обещание. Думаю, в некотором смысле мы с Дунканом были обручены еще до рождения. Но сейчас сделали сознательный выбор. И я действительно полна радости. – Фэллон вытянула руку, демонстрируя золотой ободок на пальце, и на секунду, бесценную для Ланы секунду, стала просто юной невестой, влюбленной и счастливой. – Правда красивое?
– Очень! Просто идеальное.
– Ну, мам! Не вздумай плакать.
– Если только совсем чуть-чуть. Дункан – именно тот, кого бы я желала для тебя, – всхлипнула Лана и заключила дочь в объятия.
Спустя три недели Лана с Саймоном и спецотрядом отправились в Арканзас, чтобы нанести удар по базе Праведных воинов. Затем двинулись в сторону Луизианы через Миссисипи и Алабаму.
Неподалеку от разрушенного и полузатопленного Мобила к ним присоединились войска из Курорта, подойдя с восточного направления, чтобы помочь оттеснить врага к самой границе Мексиканского залива.
Летом, которое позднее назвали Сезоном света, По со своим отрядом успешно пресекли несколько нападений Мародеров в центральных районах запада и на юго-востоке. Трой и Старр с группой Уникумов ликвидировали оставшиеся карантинные центры.
Фэллон равномерно распределяла время между базами, тренируя регулярную армию, а также присоединялась к каждому из спецотрядов, которые прочесывали территории во всех направлениях.
В августе, на протяжении трех иссушающе знойных дней, они с Дунканом бок о бок сражались с Темными Уникумами неподалеку от их крепости, пока в лесах бушевал лесной пожар, спровоцированный ударами молний.
Ранее район богачей, Лос-Анджелес теперь превратился в оплот зла. Одни особняки стали дворцами, другие – тюрьмами. Через разрушенные улицы Беверли-Хиллз после землетрясений прошли трещины, которые служили местом казни для тех несчастных, кому не повезло попасть в плен. В воздухе над Родео Драйв висело зловоние от многолетних жертвоприношений на алтаре из черного мрамора.
На полыхающих от пожара холмах эльфы и феи сражались с огнем, чтобы спасти всех, кто сумел сбежать из города и спрятаться в пещерах и каньонах. Там же, над городом, маги сошлись в смертельной битве. От столкновения темных и светлых сил, от зарниц пламени небо окрасилось алым.
В бою Фэллон не переставала высматривать черного дракона и его наездницу, но не заметила ни следа их присутствия, врезаясь в ряды врагов и тесня их к пляжам, в сторону высоких волн Тихого океана.
Затем Фэллон облетела на Леохе каждый закоулок города и все холмы, где до сих пор там и тут горели очаги пожаров, а обугленные, похожие на скелеты деревья тянулись к красному небу. Она внимательно разглядывала Лос-Анджелес. Он не погиб, как Вашингтон, но был сильно ранен и все еще истекал кровью. Сломанные кости города могли исцелиться с течением времени, а свежие шрамы могли зажить, зарасти, образовать новый пейзаж через поколение. Эта земля, это место способно стать тем раем, которым являлось для здешних обитателей раньше.
Но никогда тут больше не прольется кровь невинных во имя тьмы.
Дункан, Тоня и выбранная ими команда займется переброской военнопленных в мертвый город, в Вашингтон. Там ТУ пройдут процедуру связывания магии и останутся надолго.
Фэллон спустилась, чтобы забрать Фаол Бана и Таише, а затем перенеслась домой. Там она, к своему удивлению, обнаружила Фред с тремя младшими детьми, которые пололи огород Ланы.
Рыжеволосая фея сдвинула назад соломенную шляпку с развевающимися на ветру лентами и украшенную цветами, помахала воительнице. Та усмехнулась, заметив на подруге матери солнечные очки с розовыми стеклами в виде сердечек.
– Привет, Фэллон! Добро пожаловать домой! Мы решили помочь Лане с огородом, пока она занята другими делами.
– Мама будет очень вам признательна. Как и все мы.
Когда Фэллон спешилась, к ней подбежала Энджел, пригладила соломенные, как шляпка мамы, кудряшки и спросила:
– Можно я расчешу Леоха и отведу его напоить?
– Конечно. А еще он заслужил большую морковку, – зная любовь девочки к лошадям, Фэллон без колебаний отправила с ней единорога.
– Ты очень порадовала дочурку. А сама выглядишь так, будто и тебя бы не помешало напоить и причесать.
– Наверное, так и есть, – улыбнулась Фэллон, про себя отмечая, что дети практически не обратили внимания на покрывавшие ее копоть и кровь. Таков был мир, в котором они выросли. Уиллоу вылетела из огорода и бросилась обнимать волка, который, похоже, совершенно не возражал. – Макс и Радуга на тренировке?
– Да, – кивнула Фред, заламывая руки и взволнованно глядя в сторону казарм. – После нападения они просто…
– Эта часть нашей жизни скоро закончится.
– Правда? – Фред посмотрела на младших детей и усмехнулась, когда Уиллоу попыталась убедить Фаол Бана принести брошенную палку. Волк не соглашался, явно считая подобное занятие ниже своего достоинства. – Хорошо бы.
– Начало, конец. Возможности, выбор. Они были омыты слезами и кровью. Но основа всегда заключалась в самопожертвовании, отваге и вере, а сердцем служила любовь. Как тогда, так и сейчас, – Фэллон ощутила приближение видения и запрокинула лицо к небесам, уже не мертвенно-красным, а ярко-голубым. – Землю, воздух, огонь и воду объединяет магия. А силы придает свет. Когда увидишь вспышку, подобную взрыву тысячи солнц, Королева Фред, то знай: пришло время мечу нанести удар, стреле сорваться в полет, а крови запечатать путь тьме и положить ей конец. – Глаза Избранной упали на фею. – Внутри тебя зародился новый свет.
– Ого, – выдохнула Фред, сняла шляпу и начала ею обмахиваться. – Нечасто получаешь личное пророчество. А это даже не из разряда «Ого», а скорее «Бац».
– Присядь, – предложила Фэллон, кивая в сторону плетеного кресла.
– Пожалуй, на минутку.
– Прости, если сказала лишнее, – девушка налила подруге матери чая со льдом из графина, который стоял на столике. – Это просто непроизвольно вырвалось.
– Все в порядке, – отмахнулась Фред и отпила из стакана, после чего похлопала себя по животу. – Ну что, еще один? Наверное, ты думаешь, что мы сумасшедшие.
– Нет. У вас с Эдди получаются чудесные дети.
– Так и есть. Он прекрасный отец. Все по нему скучают, хоть и гордятся тем, что По попросил присоединиться к отряду.
– Ты тоже скучаешь.
– Я еще не сообщила ему новость. Почувствовала искру новой жизни – уж после стольких-то лет научилась ее различать – только после того, как Эдди уже ушел.
– Его ждет прекрасный сюрприз по возвращении. – Фэллон склонилась к Фред: – Вы с ним излучали свет с самого начала и помогли спасти мир. Ваши дети продолжат то, что вы начали, и помогут его исцелить.
– Еще одно личное пророчество?
– Не сейчас. Это вера.
Эта вера поддерживала Фэллон до сентября, когда казалось, что кровопролитию, пожарам и схваткам не будет конца. Поддерживала, когда Чак перехватывал очередной призыв о помощи и когда разведчики обнаруживали новую вражескую базу. Поддерживала во время визитов в больницу и разговоров с ранеными. Поддерживала на поминальных церемониях, возле могил павших в бою воинов.
– Мы обратили противников в бегство, – сообщил Дункан, когда завершилось совещание с руководителями спецотрядов и командующими баз.
Сейчас они сидели за столом втроем: он, Саймон и Фэллон.
Она понимала, чего хочет Дункан: услышать, что настало время покончить с источником тьмы.
– Постоянные и целенаправленные атаки принесли плоды, – согласился отец. – Периодически там и тут еще случаются стычки, но исход сражения теперь предрешен. Мы нанесли врагам серьезный урон. Сейчас основную проблему представляют ТУ, как мы и обсуждали на совещании. Нельзя давать им возможность собраться с силами и объединиться.
– Не дадим, – заверила Фэллон. – Не знаю, почему еще нельзя покончить с главной угрозой, просто чувствую, что время для этого пока не настало. Поступают многочисленные и иногда противоречивые сведения о местонахождении Петры, но ничего точного. Она является частью круга, поэтому нужно сначала встретиться с ней и одолеть, чтобы лишить источник тьмы силы, и только затем уничтожить его.
– Значит, нужно выманить Петру в Шотландию, – нахмурился Дункан. – И там покончить со всем разом.
Его решимость победить врага, его непоколебимая вера в то, что они на это способны, проникали сквозь шестеренки сознания Фэллон, подобно тончайшему песку. Раздражая, мешая думать.
– Только на наших условиях, а не ее, и тогда, когда решим мы сами, – она с трудом удержалась, чтобы не повысить голос. – А нам пока нужно узнать, каким способом можно убить Петру. И черного дракона. И обитателя мертвого леса. И источник тьмы. Слишком много неизвестных факторов. Следует бить наверняка, мы не можем позволить себе проиграть.
– Нельзя победить, если не начать сражение.
– Год назад Темные Уникумы правили Нью-Йорком, Вашингтоном, Лос-Анджелесом и прочими городами, – Фэллон отбросила сдержанность и позволила язвительности просочиться в слова. – Праведные воины и остатки правительства охотились за нами, словно за животными. Теперь этому пришел конец. Потому что мы сражались. И сражаемся до сих пор. Каждый день наши люди идут в бой, истекают кровью, гибнут. Ты думаешь, что я не хочу прекратить все это раз и навсегда?
– Погоди…
– Это ты погоди, – резко перебила Фэллон. – Я вступлю в финальное сражение тогда, когда почувствую, что настало время.
Испытывая прилив гнева, она исчезла.
– Дочка просто устала, – сказал Саймон, чтобы прервать звенящую тишину. – И раздражена. Она всегда говорит таким тоном, когда устает и раздражается.
– Я знаю, – кивнул Дункан.
– Полагаю, что так и есть. А еще Фэллон переживает. Не из-за того, что боится проиграть, но из-за необходимости посылать в бой новых воинов, хоронить новых павших солдат. Этот груз давит на нее постоянно.
– И это я знаю, – бросил Дункан, принимаясь мерить шагами комнату. – Но рядом с ней есть близкие, с которыми можно разделить этот груз.
– Верно.
– Я чувствую побуждение действовать, но не понимаю, исходит это ощущение лично от меня или же Фэллон в этот раз ошибается и настала пора положить конец главному врагу. Как бы там ни было, сейчас она слишком зла, чтобы слушать разумные доводы.
Саймон наблюдал за мрачным Дунканом, отчасти понимая его, так как и сам любил время от времени погрузиться в невеселые думы, а потому не мешал высказывать парню мысли вслух, изучая его.
В отличие от многих других солдат Дункан не собирал волосы в воинскую косу или косы. Угольно-черные кудри свободно рассыпались по плечам. Также он не стал делать татуировки, не вплетал в пряди бусины, не носил обереги.
Как и у Фэллон, меч всегда висел на поясе у парня. Как и она, высокий, мускулистый, поджарый. Мужской эквивалент дочери. Его сапоги носили следы дальних путешествий и боевые шрамы – буквально. А еще Дункан был чертовски хорошим воином и умным командиром отряда.
Помрачневший взгляд зеленых глаз, щетина на подбородке. Саймон провел рукой по собственному лицу и понял, что не может винить парня – вернее, молодого мужчину – за недостаток внимания к внешнему виду. Как не может винить и в том, что тот любит Фэллон.
– Подари ей цветы.
Читать бесплатно другие книги:
