Убийство в стиле винтаж Марш Найо
Тишина. Найджел вылез из шкафа и вернулся в спальню, а через минуту присоединился к ним в гостиной. Морис сделал три коктейля, а Джейни включила радио. Найджел изо всех сил изображал радушного хозяина. Прингл внезапно оживился, смешал еще один коктейль и начал громко рассуждать о современных романистах. Похоже, он и сам собирался писать роман. Найджел не удивился, узнав, что это будет сатира на верхушку общества. В шесть они взяли такси и поехали к Джейни на Йоменс-роу, где она отправилась переодеваться, а Морис снова занялся коктейлями. Джейни, похоже, училась у Слейда[27]. Найджел нашел, что в ее студии было очень холодно, хотя работал газовый обогреватель. Беседуя с ними из отделенного перегородкой уголка, служившего спальней, Джейни сообщила, что хочет подыскать себе квартирку потеплее. А здесь даже на кухне жуткий холод. Готовить приходится на газовой плите, а от ванной колонки особо не согреешься. На стене висело несколько ее рисунков. Она работала в строгой и сухой манере, четко очерчивая все линии и сильно упрощая формы. Рисунки выглядели интересно. Найджел прошелся по студии и заглянул на кухню. Все было чисто и аккуратно, как и сама Джейни.
– Чем вы там занимаетесь? – спросила она. – Я вас не слышу.
– Осматриваю вашу кухню-ванную, – ответил Найджел. – По-моему, у вас маловато посуды.
– Дома я только завтракаю. На первом этаже есть ресторанчик. В духе старой доброй Англии – оранжевые занавески и ореховый салат. В общем, – добавила Джейни, выходя в вечернем платье, – я готова переехать. Вопрос только, куда.
– Перебирайтесь ко мне на Честер-террас, будем соседями. Мы с Анжелой собираемся снять квартиру побольше в том же доме. Она довольно уютная. А вам я отдам свою.
– Ваша Анжела возненавидит меня с первого взгляда.
– Только не она. Мы можем ехать?
– Да. Пойдем, малыш.
– Сейчас, только допью коктейль, – ответил Морис. – Ты права, Джейн, это ужасное место. Я бы тут точно спятил. Все, идем.
– Но сначала заедем к тебе. Он живет на Лоуэр-Слоун-стрит, мистер Басгейт. Как глупо! Надо было поехать к тебе с самого начала.
– Вы можете меня там и оставить. Я не поеду в театр.
– Морис! Ты что?
– Я абсолютно неадекватен, – пробормотал он.
Он выглядел как упрямый мальчишка: смотрел прямо перед собой и криво улыбался. Найджелу захотелось ему врезать.
– Ваш друг умеет преподносить сюрпризы, – заметил он Джейни и остановил такси.
Девушка стала что-то вполголоса быстро Морису говорить. Краем глаза Найджел увидел, как тот пожал плечами и с мрачным видом кивнул. Когда они сели в машину, Джейни сказала:
– Морис боится, что вчерашние события выбили его из колеи и он всем будет в тягость, но я решила не обращать на это внимания. Он едет.
– Превосходно! – воскликнул Найжел.
– Замечательно, не правда ли? – усмехнулся Морис.
По дороге он вел себя беспокойно, возмущался, что таксист свернул на Понт-стрит, а не к Кэдоган-сквер, уверял, что они застрянут на Слоун-стрит, настоял на том, что сам заплатит за проезд – и сцепился с водителем из-за сдачи. Он жил в маленькой квартире на верхнем этаже Харроу-мэншнс: гостиная, спальня, ванная. Все выглядело довольно уютно, но безлично.
– По крайней мере, здесь тепло, – буркнул Морис, включив обогреватель.
Он открыл сервант.
– Может, хватит коктейлей? – сдвинула брови Джейни.
– У нас вечеринка, разве нет? – возразил Морис, вытащив полдюжины бутылок.
Сделав коктейли, он тут же удалился, прихватив с собой бокал. Дверь ванной громко хлопнула, и из крана с шумом хлынула вода. Джейни подалась вперед.
– Я хочу вам кое-что сказать, – заявила она решительно.
Найджел не нашелся что ответить, и девушка продолжала быстро и сбивчиво:
– Это насчет Мориса. Я знаю, он кажется вам невыносимым. Он накачан… – Она спохватилась и поправилась: – То есть ужасно взвинчен с тех пор, как вы пригласили нас к себе. С вашей стороны это было очень мило, и хорошо, что вы вытащили нас оттуда. Но я должна вам сказать. Морис не может себя контролировать. Думаю, вы знаете почему.
– Да, догадываюсь. Скверная история.
– Ужасная. Дело не только в сигаретах – он принимает кое-что похуже. Прямо сейчас, я знаю. Сами увидите. Когда он вернется, то будет возбужден и… очень дружелюбен. Он словно превращается в кого-то другого. Вы не знаете, каким бывает настоящий Морис.
– Как это началось?
– Все из-за отца Гарнетта. Его рук дело. Порой мне кажется, что Гарнетт – самая гнусная, сама порочная тварь, какую только видел свет. Можете передать это своему другу Аллейну. Хотя он и так все знает. Морис рассказал ему прошлой ночью. Мистер Аллейн мог бы ему помочь, если… Он ведь не думает, что это сделал Морис, правда? Он не может так думать.
– Уверен, что он так не думает. Честное слово.
– Я точно знаю, что Морис невиновен. Но есть еще кое-что. Он знает одну вещь, о которой не сказал мистеру Аллейну. И не скажет. Он заставил меня пообещать… Господи, что мне делать?
– Нарушьте ваше обещание.
– Нет, нет! Он перестанет мне доверять, и тогда я ему уже ничем не помогу. – Ее голос задрожал. – Простите, что впутываю вас в это.
– Господи, что за глупости! Я хочу помочь вам обоим, но… Все, что вы мне расскажете, узнает Аллейн. Я вам честно признаюсь. Мы работаем вместе. Но если вы что-то скрываете ради блага Прингла – умоляю вас, не надо. И если он скрывает что-то ради другого человека – заставьте его рассказать Аллейну! Вы помните дело о театре «Единорог»?
– Смутно. Странно: читаешь все подробности процесса, а потом напрочь забываешь. Но это дело я точно не забуду, правда? Давайте говорить потише. Он вот-вот выйдет.
– В деле «Единорога» человек, который знал правду и не сказал ее… Его убили.
– Да, теперь вспомнила.
– Это как-то связано с наркотиком, который он принимает?
– Как вы догадались?
– Значит, здесь замешан Гарнетт!
– Ш-ш! Нет, ради бога! Господи, что я наделала!
– О чем вы там болтаете? – крикнул из-за двери Морис.
Его голос заметно повеселел. Джейни быстро взглянула на двери и в отчаянии сжала руки.
– О тебе, красавчик, – громко ответила она.
Морис рассмеялся.
– Сейчас выйду и задам вам трепку, – пообещал он.
– Боже мой, – прошептала девушка. Внезапно она схватила его за руку. – Это не Гарнетт, не он, не он, – проговорила она страстно. – Нам надо еще раз увидеться.
– После спектакля я заеду к вам, – быстро предложил Найджел.
– Но… Нет, это невозможно.
– Тогда завтра. Завтра утром. Часов в одиннадцать.
– В одиннадцать будет суд.
– Значит, раньше.
– Но что вы сможете сделать?
– Не волнуйтесь. Я вам помогу.
Джейни встала и подошла к граммофону. Она поставила музыкальную тему из спектакля «О пользе глупости».
- Ты не ангел, я не святой,
- Но ты такой блистаешь красотой.
- Мы мчимся все быстрей, быстрей.
- Забудь все правила и будь смелей.
- Пусть говорят, что впереди конец.
- Пусть говорят, что я глупец.
- Не ангел ты – ну что ж, я только рад:
- Глупцы проходят там, где ангелы дрожат.
– Неплохой мотивчик, – одобрил Морис, выходя из спальни. – Но слова дурацкие.
Найджел был изумлен. Глаза его нового знакомого неестественно блестели. Лицо сияло лихорадочным весельем. Он напоминал разболтанную и перекрученную куклу, которая вот-вот сломается. Морис говорил громко и без остановки, смеясь каждому своему слову. Он без конца повторял, что у них полно времени.
– Гора времени. Пятьсот галлонов времени. Время, неизвестный компонент небесного коктейля. Время, источник вечного хмеля. Джейн, ты выглядишь чертовски соблазнительно, мой ангел. «Ты не ангел, я не святой».
Он присел на подлокотник кресла и начал гладить ее по шее. Потом вдруг наклонился и поцеловал в плечо.
– «Но ты такой блистаешь красотой». Не двигайся.
Джейни застыла, с несчастным видом глядя на Найджела.
– Кажется, нам пора, – заметил журналист. – Уже восьмой час.
Морис опустился рядом с Джейни и прижал ее к себе. Он обвил ее руками и прижался щекой к ее голому плечу.
– Поедем с ним, Джейни? Или пойдем туда, где «ангелы дрожат»?
– Хватит, малыш. Не будем портить вечеринку мистеру Басгейту. Вставай.
Он громко рассмеялся и оттолкнул ее от себя.
– Отлично! – воскликнул он. – Отлично. Я предвкушаю вечеринку.
Они поужинали в «Хангэрия». Морис вел себя очень весело и шумно. Он пил много шампанского и почти не ел. Найджел с облегчением вздохнул, когда они ушли. В театре Морис немного успокоился. В конце второго акта он вдруг прошептал, что у него адски болит голова, и согнулся в кресле, сжав голову руками. Сидевшие рядом зрители, очевидно, понимали, что он пьян. Найджел чувствовал себя неловко. Когда упал занавес и включили свет, Морис полулежал, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами и бледным лицом.
– Вы в порядке? – спросил журналист.
– Да, все замечательно, – ясным голосом ответил Морис. – Что, уже закончилось?
– Да, – быстро ответила Джейни. – Вставай, Морис. Играют гимн.
С измученным видом он поднялся, но потом, пока они шли к выходу, держался довольно бодро. В такси Морис сидел абсолютно неподвижно, сложив руки на коленях. В свете мелькавших за окном уличных фонарей Найджел видел, что его глаза открыты. Зрачки были размером с булавочную головку. Найджел вопросительно взглянул на Джейни. Она слегка кивнула.
– Я вас провожу, Прингл, – предложил Найджел.
– Нет, спасибо, – ответил он громко.
– Но, Морис…
– Нет, спасибо; нет, спасибо; нет, спасибо! Проклятье, вы что, не можете просто оставить меня в покое?
Он вылез из машины, резко хлопнул дверцей и, не оглядываясь, побежал к подъезду по ступенькам лестницы.
– Пусть идет, – пробормотала Джейни.
Найджел назвал водителю адрес: «99, Йоменс-роу», – и они уехали.
По дороге Джейни начала смеяться:
– Очаровательные у вас сегодня спутники. Вам когда-нибудь грубили так откровенно? Вас это должно было развлечь.
– Перестаньте, – возразил Найджел. – Мне плевать. Просто жалко вас обоих.
– Очень мило с вашей стороны. Не волнуйтесь, я не стану устраивать истерику. Вашей Анжеле повезло. Передайте ей мои слова. Впрочем, не стоит. Пожалуйста, не говорите со мной.
Оставшуюся часть пути они провели в молчании. Провожая ее до двери, Найджел предупредил:
– Я приеду завтра утром. Не очень рано, так что выспитесь как следует. И прошу вас, подумайте о том, что гораздо лучше все рассказать инспектору.
– Откуда вам знать, – возразила Джейни.
Глава 21
Джейни нарушает обещание
Найджел вернулся домой в половине одиннадцатого. И сразу позвонил Аллейну:
– Не спите?
– Сплю? Я только из Скотленд-Ярда.
– Чем вы там занимались?
– Текущей работой.
– Вы всегда так говорите, когда хотите от меня что-то скрыть.
– Правда? А вы чем занимались?
– Шпионил за парой глупцов.
– Вы о них такого мнения?
– И вы будете такого же, когда я все расскажу. Она очень милая глупышка, а вот он – чертовски неприятный парень. Слушайте, Аллейн, Прингл что-то прячет в рукаве. Вчера вечером…
– Стоп! Не называйте имен по телефону. Возможно, ваша домовладелица лежит на животе за дверью.
– Хотите, чтобы я к вам приехал?
– Ни в коем случае. Ложитесь спать и приезжайте завтра утром в Ярд.
– А я ждал, что вы меня поблагодарите. Я прескверно провел время, выбросил кучу денег на шампанское – и все ради торжества правосудия. Честное слово, Аллейн, вечер был ужасный. Прингл под завязку накачался дурью…
– Никаких имен по телефону. Я вам благодарен. Что бы мы делали без нашего мистера Басгейта? Сможете приехать завтра в девять?
– Наверное. Но я хочу, чтобы вы съездили со мной к Джейни Дженкинс. Думаю, если постараться, она расскажет вам о Мо…
– Никаких имен!
– Но почему? Кто может нас подслушивать? А как же вы сами разговариваете с другими? Или, по-вашему, мисс Уэйд забралась на телефонный столб и подключилась к проводам?
– Спокойной ночи, – сказал Аллейн.
Найджел сел за стол и написал статью о красоте и шарме Кары Куэйн. Он собирался проиллюстрировать ее двумя фотографиями, которые нашел в ее квартире. Потом мысленно выругал Аллейна и пошел спать.
На следующее утро он ровно в девять приехал в Скотленд-Ярд и нашел инспектора в его кабинете.
– Привет, – поздоровался тот. – Присядьте и закуривайте. Я сейчас освобожусь. Только что звонили из Нью-Йорка. По их сведениям, мистер Огден невинен как младенец. Я говорил с ними вчера вечером, очень толковые ребята. Золотодобывающая компания «Огден – Шульц» невелика, но пользуется уважением. Они неплохо заработали во время золотой лихорадки тридцать первого, но потом не особенно процветали. О мистере Гарнетте ничего не известно. Парни в Нью-Йорке пытаются разузнать про тот сверхуспешный слет «возрожденцев» в 14-м году. Правда, с тех пор этот прохиндей наверняка раз сто поменял имя.
Он нажал кнопку настольного звонка и вручил появившемуся констеблю конверт и телеграфный бланк.
– Телеграмму в Австралию, – распорядился Аллейн, – и «молнию» во Францию. Но сначала прочтите ее вслух.
Констебль, путаясь в словах, прочел на французском длинное послание графине де Барсак. Судя по тому, что смог разобрать Найджел, в нем сообщалось о смерти мисс Куэйн и о посылке вслед за телеграммой пояснительного письма, а также выражалась настоятельная просьба всей лондонской полиции ни в коем случае не уничтожать какие бы то ни было письма или документы, связанные с мисс Карой Куэйн. Констебль вышел с почтительным, но ошалелым видом.
– И что это значит? – спросил Найджел.
Аллейн рассказал ему о письме к графине де Барсак и новом завещании.
– У меня есть его копия, – добавил он. – Если не считать дома для де Равиньи и трех сотен в год для нянечки, все достанется сиятельнейшему Гарнетту.
– Мисс Куэйн переписала его в воскресенье?
– Да, в половине четвертого. Она даже проставила на нем дату.
– Это очень важно, – заметил Найджел.
– Верно, – сухо согласился Аллейн.
– Примерно за полчаса до этого, – настойчиво продолжал журналист, – она вернулась после загадочного визита в храм, и у нее было время все обдумать и изменить завещание, основываясь на том, что, судя по всему, произошло в квартире Гарнетта.
– Пожалуй.
– Может быть, она узнала о коммерческой сделке, благодаря которой появился Храм Священного пламени? Или услышала что-то нелицеприятное о самом Гарнетте и решила сделать широкий жест, чтобы доказать свою веру в его святость? Разве не на это указывает записка, найденная в портсигаре?
– Я должен ответить, или это риторический вопрос?
– Просто скажите, что вы сами об этом думаете? Насчет нового завещания.
– Если мы правы, предполагая, что беседа с неизвестным лицом, состоявшаяся в воскресенье примерно в два сорок пять пополудни, каким-то образом повлияла на дело, и если неизвестное лицо действительно является убийцей, тогда перемены в завещании, скорее всего, напрямую связаны с тем разговором. Если это и вправду так, все сводится к одному-единственному человеку. Но на самом деле у нас нет ничего определенного. Быть может, мисс Куэйн просто заметила, что Клод прикладывается к бутылочке «инвэлид порт», и написала об этом Гарнетту. А завещание изменила потому, что ей вдруг захотелось все оставить Гарнетту. Возможно, воскресная встреча тут вообще ни при чем. Доброе утро, Фокс.
– Доброе утро, сэр, – ответил Фокс, появившийся в кабинете во время их беседы. – Почему это «воскресная встреча ни при чем»? Доброе утро, мистер Басгейт.
– Потому что это вполне возможно, Фокс. Мы по-прежнему находимся в зыбкой области предположений. Остается только надеяться, что мадам де Барсак не уничтожила письмо мисс Куэйн. Я телеграфировал ей вчера вечером, но не получил ответа. Сейчас отправил вторую телеграмму. Можно обратиться во французскую полицию, но мне бы не хотелось вмешивать ее в это дело. Но и письмо нам нужно позарез.
– Его часть отпечаталась на промокашке, разве нет? – спросил Фокс.
– Отдельные фрагменты. К счастью для нас, мисс Куэйн использовала плотную бумагу и толстое перо. Отсюда большой расход чернил и в результате – хорошие отпечатки на промокашке. Вот, смотрите. Думаю, перевод вам не требуется, старый полиглот?
– А можно мне? – попросил Найджел.
– Да. Но не вздумайте это публиковать.
Фокс достал свои очки и вместе с Найджелом принялся читать оставшиеся на промокашке слова.
- Raoul est tout-а-fait impitoyable —
- Une secousse electrique me bouleversa —
- Cette supposition me rvoltait, mais que voul —
- Alarm en me voyant —
- il pay – a-ses crimes.
- le placerent en qualite d’administrateur[28].
– Что такое «secousse»? – спросил Фокс.
– Шок, удар.
– Она хочет сказать, что ее ударило током, сэр?
– Это образное выражение, Фокс. Ее что-то потрясло. Письмо написано в немного взвинченном, можно сказать, истеричном стиле. Не советую вам использовать такие фразы.
– А вы что об этом думаете, мистер Басгейт? – обратился к журналисту Фокс.
– Она была очень взволнована, – ответил Найджел. – Первый отрывок довольно ясен. Рауль – то есть де Равиньи – абсолютно холоден, безжалостен. У нее был шок. Потом ее ужаснула пришедшая ей в голову… как это правильно перевести?
– «Эта возможность приводит меня в ужас», – перевел Аллейн.
– Да. Потом кого-то напугало ее присутствие. Говорится, что кто-то – я предполагаю, что здесь стояло слово «payera» – заплатит – за свои преступления. В конце речь идет о доверенном лице. Тут все ясно. Это Гарнетт, – возбужденно продолжал Найджел. – Он назван доверенным лицом в ее новом завещании. Черт возьми, она все время говорит о Гарнетте!
– Не считая того места, где пишет о де Равиньи? – сдержанно заметил Аллейн.
– Ну да, конечно, – кивнул Найджел. – Силы небесные! Вы думаете, она все рассказала де Равиньи?
– Не хочу строить догадки. Но, по-моему, вы слишком вольно интерпретируете последнюю фразу. Так что там насчет Джейни Дженкинс?
Найджел начал рассказывать о вчерашнем вечере. Оба детектива слушали его молча и внимательно.
– Вы отлично справились, – похвалил Аллейн, когда журналист закончил. – Спасибо, Басгейт. Хочу только уточнить те слова, которые вы услышали из благоуханных глубин своего гардероба. Мистер Прингл попросил мисс Дженкинс придерживаться общей версии насчет воскресных событий?
– Да.
– А мисс Дженкинс спросила, не связано ли это с его сигаретами?
– Все верно.
– Прекрасно! Вы договорились, что приедете к ней сегодня утром?
– Да. Перед судебным заседанием.
– Не против, если я поеду вместо вас?
– Нет, если вы пообещаете, что потом все расскажете.
– Который час?
– Половина десятого, – ответил Фокс.
– Я поехал. Увидимся в суде.
Аллейн взял такси до Йоменс-роу. Дом Джейни находился в конце улицы. Инспектор подумал: это что-то среднее между богемной студией и ночлежкой. На ступеньках сидела кучка обтрепанных детишек.
– Привет, – сказал Аллейн. – Во что играете?
– Мы не играем. Просто болтаем, – ответил сильно замызганный мальчуган.
– Ясно, – кивнул инспектор. – Кто хочет позвонить для меня в дверь?
Произошла небольшая потасовка за право сделать звонок.
– Готово, мистер! – крикнул самый рослый из мальчишек.
Какой-то карапуз свалился со ступеньки и ударился в рев.
– Стэ-энли-и! – донесся женский вопль из верхнего окна. – Что с твоим младшим братом?
– Я ни при чем, это он! – ответил Стэнли, указывая на Аллейна.
– Мне очень жаль, – произнес инспектор. – Он не ушибся?
– Будет орать, пока вы не возьмете его на руки, – сообщил Стэнли.
Аллейн поднял ребенка на руки. Тот немедленно схватил его за нос, завизжал еще громче и начал колотить другой рукой по лицу.
В разгар этой сцены дверь распахнулась, и на пороге появилась Джейни.
Инспектор быстро поставил малыша на землю, дал Стэнли шиллинг за труды, взял свою шляпу и спросил:
– Можно войти, мисс Дженкинс?
– Инспектор Аллейн? – удивилась Джейни. – Да, конечно.
Когда она закрывала дверь, Стэнли воскликнул: «Он коп, кру-уто!» – а малыш заревел изо всех сил.
Джейни молча провела его наверх в свою студию. У газового камина стоял одинокий стул. Комната выглядела опрятно, но слегка уныло.
– Хотите присесть? – без особого энтузиазма спросила Джейни.
– Я принесу второй стул, – предложил Аллейн и, сделав это, занял место у камина.
– Наверное, вас прислал мистер Басгейт? – спросила Джейни.
– Да, верно.
– Я была дурой.>
– Почему?
– Потому что подружилась с вашим… другом.
– Напротив, – возразил Аллейн, – вы поступили очень мудро. Если бы это не прозвучало так самонадеянно, я бы сказал, что вы поступили бы еще лучше, подружившись со мной.
Джейни невесело рассмеялась.
– Бла-бла-бла, – сказала она.
– Нет, не «бла-бла-бла». Вы не убивали мисс Куэйн?
– Надеюсь, вы не ждете, что я отвечу «ошибаетесь».
– Я хочу услышать хоть какой-нибудь ответ.
– Что ж, – Джейни пожала плечами, – я не убивала мисс Куэйн.
– А мистер Прингл не убивал мисс Куэйн?
– Нет.
– Вот видите, – улыбнулся Аллейн, – как легко найти общий язык. Где мистер Прингл был в воскресенье в три часа дня?
Джейни еле слышно ахнула.
– Я уже говорила.
– А я спрашиваю снова. Где он был?
– Здесь.
– Это то, что вы решили говорить следствию? – сухо спросил Аллейн. – Жаль.
– Что вы имеете в виду?
– Это неправда. Возможно, он у вас обедал, но не оставался дома целый день. Он поехал в храм.