Счастливчик Спаркс Николас

— И мне, — сказала она. — Тебе он понравился бы. Он всем нравился.

— Не сомневаюсь.

Она переплела пальцы, положив руки на колени.

— У Наны это вылетело из головы. Конечно, днем она вспомнила обо всем и позвонила, чтобы сказать, как жалеет, что не может приехать. Она практически рыдала, но я сказала, что все в порядке.

— Я понимаю: он был твоим братом, и тебе его не хватает.

Задумчивая улыбка промелькнула на ее лице, а потом исчезла.

— Ты мне его напоминаешь, — призналась она тихо. — Не столько внешне, сколько по поведению. Я заметила это, когда ты впервые вошел в кабинет устраиваться на работу. Как будто вы оба из одного теста. Наверное, это такая особенность морских пехотинцев, да?

— Возможно, — ответил он.

— Тебе это нравилось? Служить в пехоте?

— Иногда.

— Но не все время?

— Нет.

— Дрейк обожал службу. На самом деле ему в ней нравилось все. — Хотя казалось, будто она поглощена вращением рукоятки, Тибо видел, что она с головой ушла в воспоминания. — Я помню, когда началось вторжение. Когда до Кемп-Лиджен менее часа езды, новости распространяются быстро. Я испугалась за него, особенно когда услышала разговоры о применении химического оружия и смертниках, но знаешь, о чем он беспокоился? До вторжения, я имею в виду?

— О чем?

— О фотографии. О дурацкой старой фотографии. Ты можешь в это поверить?

При этих словах, которые Тибо не ожидал услышать, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но он заставил себя изобразить спокойствие.

— Он снял меня на фотоаппарат, когда мы впервые приехали на ярмарку в том году, — продолжила она. — Это был последний выходной, который мы провели вместе, прежде чем он отправился на службу. После того как обошли всю ярмарку, мы удалились в сторонку, чтобы побыть наедине. Я помню, как сидела рядом с ним около гигантской сосны. Мы долго разговаривали и смотрели на колесо обозрения. Оно было большое и все в огнях, мы слышали, как охали и ахали дети, когда оно крутилось и крутилось на фоне прекрасного летнего неба. Мы говорили о маме с папой и размышляли, какими они были бы сейчас, появились бы у них седые волосы или остались бы они в Хэмптоне или переехали бы. И я помню, как смотрела на небо. Вдруг я увидела падающую звезду и подумала о том, что они каким-то образом нас услышали. — Она замолчала, углубившись в мысли, а потом опять продолжила: — Он заламинировал фотографию и носил ее с собой, когда проходил курс основной подготовки. По приезде в Ирак он отправил мне е-мейл и сообщил, что потерял ее. Он спрашивал, могу ли я прислать еще одну. Мне это казалось глупым, но меня там не было, и я не знала, что ему приходится переживать, так что согласилась. Но я не успела отправить ее сразу же. И не спрашивай почему. Как будто у меня в голове включился какой-то тормоз. То есть я положила пленку в сумочку и каждый раз, когда проходила мимо магазина, просто забывала ее распечатать. Не успела я оглянуться, как началось вторжение. У меня наконец дошли руки отправить снимок, но письмо вернулось нераспечатанным. Дрейк погиб в первую же неделю боевых действий.

Она вперила в него взгляд, положив подбородок на колени.

— Пять дней. Ровно столько он протянул. А я так и не отправила ему единственное, что он у меня просил. Знаешь, как я себя из-за этого чувствую?

Тибо ощутил легкую тошноту.

— Не представляю, что и сказать.

— Тут нечего говорить, — сказала она. — Это одно из ужасных, невыносимо грустных событий. И теперь… сегодня я не могу перестать думать о том, что брат просто тихо исчезает из нашей жизни. Нана забыла, Бен забыл. По крайней мере, что касается Бена, я еще могу это понять. Ему не было и пяти, когда Дрейк погиб, а ты знаешь, какова память у детей. Остается совсем немного воспоминаний. Но Дрейк так хорошо к нему относился, потому что ему действительно нравилось проводить с ним время. — Она пожала плечами. — Примерно как тебе.

Тибо пожалел, что она это сказала. Он не принадлежал к их семье…

— Я не хотела брать тебя на работу, — продолжала она, не замечая волнения Тибо. — Ты знал об этом?

— Да.

— Но не потому, что ты пришел пешком из Колорадо. Отчасти и поэтому тоже, но главная причина крылась в том, что ты служил в морской пехоте.

Он кивнул, и в тишине Бет потянулась к мороженице.

— Вероятно, стоит добавить льда, — заметила она. Она открыла крышку, добавила льда и вновь подвинула аппарат к нему. — Почему ты здесь? — наконец спросила она.

Хотя он знал, что она имеет в виду, он притворился, будто не понял.

— Потому что ты попросила меня остаться.

— Я имею в виду: почему ты здесь, в Хэмптоне? И на этот раз я хочу услышать правду.

Он судорожно принялся искать правдоподобное объяснение.

— Мне показалось, что это милое местечко, и пока мое мнение на этот счет не изменилось.

По выражению ее лица он понял, что она знает: за его словами скрывается что-то еще. Она подождала немного. Когда он ничего не добавил, она нахмурилась:

— Это как-то связано со службой в Ираке, правда?

Молчание его выдало.

— И долго ты там был? — поинтересовалась она. Он поерзал на месте, не желая об этом разговаривать, но понимая, что выбора нет.

— В который раз?

— А сколько раз ты там был?

— Три.

— Ты участвовал во многих сражениях?

— Да.

— Но ты выжил.

— Да.

Он поджала губы и вдруг приняла такой вид, словно вот-вот разразится слезами.

— Почему ты, а не мой брат?

Он повернул рукоятку четыре раза, прежде чем ответил, как он знал, откровенной ложью:

— Не знаю.

Когда Элизабет поднялась, чтобы принести тарелки и ложки для мороженого, у Тибо возникло желание позвать Зевса и просто уйти, прямо сейчас, пока он не успел передумать, и вернуться в Колорадо.

Он не мог перестать думать о фотографии у себя в кармане, фотографии, которую потерял Дрейк. Тибо нашел ее, Дрейк умер, и вот теперь он здесь, в доме, где вырос Дрейк, проводит время с сестрой, которую оставил Дрейк.

На первый взгляд все казалось невероятным, но, пытаясь избавиться от внезапной сухости во рту, он сосредоточился на том, что знал наверняка. Фотография была всего лишь изображением Элизабет, которое запечатлел на пленку ее брат. Таких вещей, как талисманы, не существует. Тибо выжил в Ираке, как и подавляющее большинство морских пехотинцев, которых туда отправили. Как и многие в его взводе, включая Виктора. Но некоторые морские пехотинцы погибли, в том числе Дрейк, и, как ни трагично, это все же не имело отношения к фотографии. Виновата война. Что касается его, он был здесь, потому что принял решение найти женщину на фотографии. Это не было связано с судьбой или колдовством.

Но он отправился на поиски из-за Виктора…

Он напомнил себе, что не верил ни в одно из предсказаний Виктора.

То, о чем говорил Виктор, называлось суеверием. Это не могло быть правдой. По крайней мере на все сто процентов.

От Зевса, казалось, не укрылась его внутренняя борьба: пес поднял голову и уставился на него. Навострив уши, он тихо заскулил и подошел к лестнице, а потом лизнул руку Тибо. Тибо приподнял к себе морду Зевса, и пес обнюхал его лицо.

— Что я здесь делаю? — прошептал Тибо. — Зачем я приехал?

Пока он сидел в ожидании ответа, который так и не последовал, он услышал, как за его спиной хлопнула затянутая сеткой дверь.

— Ты разговариваешь с собой или со своей собакой? — поинтересовалась Элизабет.

— И то и другое, — ответил он.

Она села рядом с ним и подала ему ложку.

— Что ты говорил?

— Ничего важного, — сказал он. Он жестом приказал Зевсу лечь, и пес плюхнулся на нижнюю ступеньку, пытаясь пристроиться как можно ближе к ним обоим.

Элизабет открыла мороженицу и положила мороженое в каждую тарелку.

— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, подавая ему тарелку.

Она погрузила ложку в мороженое и попробовала немного, а потом повернулась к нему с серьезным выражением лица.

— Я хочу извиниться, — заявила она.

— За что?

— За то, что сказала раньше… Когда спросила, почему ты выжил, а мой брат — нет.

— Это справедливый вопрос. — Он кивнул, чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом.

— Нет, — не согласилась она. — И я была не права, когда спросила тебя об этом. Поэтому прости меня.

— Все в порядке, — ответил он.

Она съела еще одну ложку, поколебавшись, прежде чем продолжить.

— Помнишь, я сказала, что не хотела тебя нанимать из-за того, что ты служил в морской пехоте?

Он молча кивнул.

— Это не то, что ты мог бы подумать. Я не хотела тебя брать не потому, что ты напомнил мне Дрейка. А из-за того, как Дрейк погиб. — Она постучала ложкой о тарелку. — Дрейка подстрелили свои же.

Тибо отвернулся, когда она продолжила:

— Разумеется, сначала я этого не знала. Мы получали уклончивые ответы вроде «Расследование продолжается» или «Мы занимаемся этим вопросом». Что-то вроде того. Ушли месяцы на то, чтобы выяснить, как Дрейк был убит, и даже после этого мы не узнали, кто понес за это наказание. — Она подбирала нужные слова. — Просто казалось, что… это неправильно, понимаешь? То есть я знаю: это был несчастный случай. Кто бы его ни подстрелил, он не желал ему смерти. Но если бы нечто подобное произошло здесь, в Штатах, кому-то было бы предъявлено обвинение в убийстве. А если такое случается в Ираке, никто не хочет, чтобы выплыла правда. И она никогда и не выплывает.

— Почему ты рассказываешь об этом мне? — тихо спросил Тибо.

— Потому что это истинная причина, по которой я не хотела брать тебя на работу. После того как узнала, что произошло, каждый раз, когда видела морского пехотинца, я словно спрашивала себя: не он ли убил Дрейка? Или не прикрывает ли он того, кто его убил? Я знала, что это несправедливо, знала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Через некоторое время эта злость прочно обосновалась в моей душе, как будто это был для меня единственный способ жить с этим горем. Мне не нравилось то, кем я стала, но я не могла вырваться из этого ужасного порочного круга вопросов и обвинений. А потом, как гром среди ясного неба ты вошел в кабинет и попросил взять тебя на работу. И Нана, которая знала, что я чувствую, а может, именно потому, что знала, решила тебя принять. — Она отставила тарелку в сторону. — Вот почему мне особенно нечего было тебе сказать первые пару педель. Я не знала, что говорить. Я подумала, что, может, и не надо ничего говорить, потому что, вероятнее всего, ты уволишься через пару дней, как и другие. Но ты остался. Напротив, ты работаешь изо всех сил, задерживаешься допоздна, прекрасно относишься к Нане и моему сыну… и ни с того ни с сего ты представляешься мне не столько морским пехотинцем, сколько просто хорошим человеком. — Она умолкла, словно потеряв нить, а потом толкнула его коленом: — И не только это. Ко всему прочему ты еще и мужчина, который позволяет эмоциональным женщинам болтать, не прерывая их на полуслове.

Он толкнул ее в ответ, чтобы показать, что все в порядке.

— Сегодня день рождения Дрейка.

— Да, правда. — Она подняла тарелку. — За моего младшего брата Дрейка, — сказала она.

Тибо чокнулся с ней своей тарелкой.

— За Дрейка, — повторил он.

Зевс заскулил и взволнованно уставился на них. Несмотря на напряжение, она протянула руку и погладила его по шерсти.

— Тебе не надо произносить тост. Это момент Дрейка.

Пес озадаченно склонил голову набок, и она рассмеялась:

— Бла-бла-бла! Он не понимает ни слова из того, что я говорю.

— Это так, но он видит, что ты расстроена. Поэтому он от тебя не отходит.

— Он удивительный. Думаю, я никогда не видела собаку с такой развитой интуицией и настолько хорошо выдрессированную. Нана сказала то же самое, а, поверь мне, это много значит.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Это хорошая родословная.

— Ладно, — сказала она. — Теперь твоя очередь разговаривать. Ты знаешь почти все, что можно обо мне знать.

— Что тебя интересует?

Она взяла тарелку, положила в рот еще мороженого и спросила:

— Ты когда-нибудь влюблялся?

Когда он поднял брови, удивившись небрежному тону, которым был задан вопрос, она отмахнулась:

— Даже не думай, что я лезу в твою личную жизнь. После всего, что я тебе рассказала… Сознавайся.

— Однажды, — признался он.

— Недавно?

— Нет. Много лет назад. В университете.

— Какая она была?

Казалось, он ищет подходящее слово.

— Приземленная, — сказал он.

Бет ничего не ответила, но по выражению ее лица стало ясно, что она ждет большего.

— Ладно, — продолжил он. — Она специализировалась на исследовании проблем женщин, предпочитала ортопедические сандалии «Биркеншток» и крестьянские юбки. Она презирала косметику. Она писала статьи для студенческой газеты и поддерживала почти каждую социальную группу, за исключением белых мужчин и богатых. О, еще она была вегетарианкой. Бет внимательно посмотрела на него:

— Почему-то я не могу представить тебя с таким человеком.

— Я тоже не смог. Как и она. Во всяком случае, надолго. Но какое-то время нам с удивительной легкостью удавалось закрывать глаза на явные различия между нами. Что мы и делали.

— И долго это продлилось?

— Немногим больше года.

— Ты хоть раз получал от нее весточку с тех пор?

Он покачал головой:

— Никогда.

— И все?

— За исключением пары увлечений в средней школе, все. Но имей в виду, что последние пять лет не располагали к началу новых отношений.

— Да, вполне понятно.

Зевс встал и уставился на подъездную аллею, его уши подергивались. Он насторожился. Через мгновение Тибо услышал слабый шум мотора, и на расстоянии за ветвями деревьев показался широкий луч рассеянного света, который постепенно начал сужаться. Кто-то ехал по подъездной аллее. Элизабет озадаченно хмурилась, пока седан медленно огибал угол и подъезжал к дому. Хотя фонари с веранды не освещали подъездную аллею, Тибо узнал автомобиль и выпрямился. Это был либо шериф, либо один из его полицейских.

Элизабет тоже узнала машину.

— Это не есть хорошо, — пробормотала она.

— Как ты думаешь, что им нужно?

Она встала с лестницы, ведущей к веранде.

— Это не они. Это он. Мой бывший муж. — Она спустилась по ступенькам и махнула ему рукой. — Просто подожди здесь. Я сама со всем разберусь.

Тибо жестом приказал Зевсу лежать на месте, когда машина остановилась рядом с машиной Элизабет у дальнего конца дома. Через кусты он увидел, как открылась пассажирская дверь и из машины вылез Бен, волоча за собой рюкзак. Он направился к матери, опустив голову. Когда открылась дверь водителя, из машины выбрался полицейский Кит Клейтон.

Зевс издал угрожающий грудной рык, он был готов наброситься на этого парня. Элизабет удивленно смотрела на Зевса, пока Бен не вышел на свет. Тибо заметил, что у него нет очков, а один глаз окружают черно-синие кровоподтеки в тот же самый момент, что и Элизабет.

— Что случилось?! — воскликнула она, бросившись к сыну. Она присела на корточки, чтобы ей было лучше видно. — Что ты с ним сделал?

— Ничего, — ответил Клейтон, приблизившись к ним. — Это всего лишь синяк.

Бен отвернулся, не желая, чтобы она смотрела на него.

— А что с его очками? — пожелала знать Элизабет, все еще пытаясь понять, что произошло. — Ты его ударил?

— Нет, не ударил. О Боже! Я не поднял бы на него руку. Ты за кого меня принимаешь?

Элизабет, казалось, не слышала его и обратила все свое внимание на сына.

— Как ты? Что случилось, солнышко? Твои очки разбились?

Она знала, что сын ничего не скажет, до тех пор пока не уйдет Клейтон. Приподняв подбородок Бена, она увидела, что у него в глазу лопнули сосуды.

— С какой силой ты бросил мяч? — требовательно спросила она с выражением ужаса на лице.

— Не сильно. И это просто синяк. Его глаз в порядке, и мы даже склеили скотчем очки, так что они как новые.

— Это не просто синяк! — Элизабет повысила голос, едва контролируя себя.

— Перестань вести себя так, как будто я виноват! — рявкнул Клейтон.

— Ты виноват!

— Это он не поймал мяч! Мы просто играли в бейсбол. Произошел несчастный случай, видит Бог! Разве не так, Бен? Нам было весело, правда?

Бен уставился в землю.

— Да, — пробормотал он.

— Расскажи ей, как все произошло. Скажи, что я не виноват. Давай же.

Бен переминался с ноги на ногу.

— Мы тренировались ловить бейсбольные мячи. Я не поймал мяч, и он попал мне в глаз. — Он показал очки, грубо замотанные скотчем в районе дужки, одно стекло было подклеено изолентой. — Папа починил мне очки.

Клейтон поднял руки:

— Вот видишь? Ничего страшного. Такое часто бывает во время игры.

— Когда это случилось? — требовательно спросила Элизабет.

— Пару часов назад.

— И ты мне не позвонил?

— Нет. Я возил Бена в отделение экстренной помощи.

— В отделение экстренной помощи?

— А куда мне еще было его везти? Я знал, что нельзя привозить его сюда без осмотра врача, поэтому сделал это. Я поступил как любой сознательный отец, так же как и ты, когда он упал с качелей и сломал руку. И если помнишь, я не устраивал тебе по этому поводу истерику. Как и не устраиваю из-за того, что ты позволяешь ему играть в этом домике на дереве. Это же смертельная ловушка.

Казалось, Бет слишком потрясена, чтобы говорить, и Клейтон с отвращением покачал головой:

— В любом случае он хотел домой.

— Ладно, — произнесла она, все еще борясь с собой. На ее скулах выступили желваки. Она отмахнулась от бывшего мужа: — Да все равно. Просто уходи. Я займусь им.

Обняв Бена одной рукой, она повела его прочь, и в ту же секунду Клейтон заметил Тибо на лестнице у веранды и уставился на него. Глаза Клейтона расширились, а потом налились злобой. Он зашагал к веранде.

— Что вы здесь делаете? — взревел он.

Тибо просто смотрел на него не шелохнувшись. Зевс зарычал еще более грозно.

— Что он здесь делает, Бет?

— Уходи, Кит. Мы поговорим об этом завтра. — Она отвернулась.

— Нет. — Он сплюнул, схватив ее за руку. — Я задал тебе вопрос.

Тут Зевс громко зарычал, его задние ноги задрожали. Клейтон, похоже, впервые обратил внимание на собаку, пес обнажил зубы, его шерсть на загривке встала дыбом.

— На вашем месте я бы отпустил ее руку, — сказал Тибо. Он говорил ровно и спокойно, скорее предлагая, чем требуя. — Прямо сейчас.

Клейтон, смерив собаку взглядом, тут же отпустил Элизабет. Когда Элизабет с Беном поспешили к веранде, Клейтон свирепо уставился на Тибо. Зевс рвался вперед, продолжая рычать.

— Я думаю, вам лучше уйти, — тихо произнес Тибо. Долю секунды Клейтон колебался, потом сделал шаг назад и повернулся. Тибо услышал, как он ругается, едва переводя дух, по пути к машине. Потом он открыл дверцу и с силой захлопнул ее за собой. Тибо протянул руку погладить Зевса.

— Хороший мальчик, — прошептал он.

Клейтон нажал на газ, выполнил небрежный разворот в три приема и рванул вперед по подъездной аллее, так что гравий полетел из-под колес. Задние фары исчезли из виду, и только тогда шерсть на спине Зевса снова легла ровно. Он завилял хвостом при приближении Бена.

— Привет, Зевс, — сказал мальчик.

Зевс посмотрел на Тибо, спрашивая разрешения.

— Все в порядке, — сказал Тибо, отпуская его. Зевс подскочил к Бену, словно хотел сказать: «Я так рад, что ты дома». Он обнюхал Бена, и мальчик принялся ласкать его.

— Ты скучал по мне, да? — произнес Бен с довольным видом. — Я тоже по тебе скучал…

— Иди сюда, солнышко, — позвала Элизабет, чтобы он поторопился. — Пойдем в дом и приложим лед к твоему глазу. И я хочу посмотреть на него на свету.

Когда они открыли дверь, Тибо встал.

— Привет, Тибо, — сказал Бен, помахав ему рукой.

— Привет, Бен.

— Можно мне завтра поиграть с Зевсом?

— Если твоя мама не против, то и я тоже. — По виду Элизабет Тибо понял, что она хочет побыть с сыном наедине. — Наверное, мне лучше пойти домой, — сказал он, поднимаясь. — Уже поздно, а мне рано вставать.

— Спасибо, — сказала она. — Я очень тебе благодарна. И прошу за все это прощения.

— Здесь не за что извиняться.

Он спустился к подъездной аллее, потом повернул и прошел мимо дома. Он различил легкое движение за занавесками в гостиной.

Глядя на два силуэта в окне, Тибо впервые почувствовал, что начинает понимать, зачем сюда приехал.

Глава 14

КЛЕЙТОН

Поразительно, но парень обнаружился не где-то, а именно дома у Бет. Каковы были шансы на это? Чертовски малы, это наверняка.

Он ненавидел этого парня. Нет, больше того. Он хотел уничтожить этого парня. Не из-за всей этой аферы с кражей фотоаппарата и спущенными шинами, а потому, что он явно был достоин встречи в камере с парочкой жестоких амфетаминных наркоманов. И не потому, что Тай-болт обвел его вокруг пальца с фотоаппаратом. А потому, что из-за этого парня, того самого парня, который обдурил его как-то раз, он предстал дрожащей медузой перед Бет.

Фразы «На вашем месте я бы отпустил ее руку» было достаточно. А потом? О, вот где парень совершил серьезную ошибку! «Прямо сейчас… Я думаю, вам лучше уйти…» И все таким спокойным тоном типа «не надо меня бесить», которым сам Клейтон часто разговаривал с преступниками. И он действительно послушался, сбежав прочь с поджатым хвостом, как бездомная собака, что делало всю ситуацию еще хуже.

При других обстоятельствах он ни за что бы такое не стерпел, даже в присутствии Бет и Бена. Никто не смел ему приказывать, так чтобы потом это сошло человеку с рук, и он бы ясно дал понять этому парню, что тот совершил страшнейшую ошибку в своей жизни. Но он не мог! Вот в чем дело. Не мог. Только не перед Куджо, пялившимся на его промежность так, словно это закуска на воскресном шведском столе. В темноте это чудовище походило на бешеного волка, и единственное, что Кит мог вспомнить, — это истории, которые Кении Мур рассказывал ему о Пэнтер.

Какого черта этот парень делал там с Бет в любом случае? Как такое стало возможным? Как будто вступил в силу некий вселенский заговор, призванный испортить и без того дерьмовый день. Все началось с того, что днем приехал угрюмый, недовольный Бен и тут же принялся жаловаться, что ему приходится выносить мусор.

Клейтон был терпеливым человеком, но устал от капризов ребенка. Действительно устал, вот почему не позволил Бену бездельничать. Он заставил мальчика вычистить кухню, и туалеты тоже, решив, что покажет ему, по каким правилам живут в реальном мире, где мало-мальски приличное поведение в самом деле имеет значение. Сила позитивного настроя и все такое. Кроме того, все знают: в то время как мамы балуют детей, отцы учат их, что ничто в жизни не достается бесплатно, верно? А мальчик прекрасно справился с уборкой, как и всегда, так что для Клейтона это был вопрос решенный. Настало время отдохнуть, и он вывел Бена во двор поиграть в бейсбол. Почему бы ребенку не захотеть поиграть с ним в мяч этим прекрасным субботним днем?

Потому что он Бен. Вот почему.

«Я устал. Так жарко, пап. Нам обязательно играть?» Одна глупая жалоба за другой, пока они наконец не вышли на воздух, а потом мальчик просто заткнулся и не говорил ни слова. Хуже того, сколько раз Клейтон ни говорил ему следить за чертовым мячиком, сын пропускал его, потому что даже не старался. Он делал это специально, несомненно. И разве он побежал бы за мячиком, который пролетел мимо? Конечно, нет. Только не его сын. Его сын слишком занят меланхоличными размышлениями о несправедливости всего сущего, играя в бейсбол, как слепой.

В конце концов, это вывело его из себя. Он хотел хорошо провести время с сыном, но сын работал против него. Что ж, ладно, быть может, в последний раз он и бросил мяч чуть сильнее, чем обычно. Но в том, что произошло потом, нет его вины. Если бы парень был внимательнее, мячик не отскочил бы от его перчатки и Бен не стал бы вопить, как младенец, будто умирает или что-то вроде того. Как будто он единственный ребенок в мировой истории, которому засветили мячом во время игры.

Но все это не так важно. Парнишка пострадал. Ничего серьезного, синяки сойдут через пару недель. Через год Бен забудет об этом или даже будет хвастать друзьям, как когда-то заработал «фонарь» от удара мячом.

Бет же никогда не забудет. Она будет носить обиду в себе очень долго, пусть в этом больше вины Бена, чем его. Она не понимала того простого факта, что все мальчики вспоминают спортивные травмы с гордостью.

Он знал, что сегодня Бет слишком бурно на все отреагирует, но ни в коем случае не осуждал ее за это. Так поступают все матери, и Клейтон был к этому готов. Он думал, что неплохо со всем справился до самого конца, пока не увидел парня с собакой на веранде, который сидел там как хозяин.

Логан Тай-болт.

Разумеется, Клейтон помнил, как пишется его имя. Он пару дней безуспешно искал этого типа и почти отказался от поисков, когда решил, что тот уже уехал из города. Не может быть, чтобы парня с собакой никто не заметил, верно? Поэтому он в итоге перестал опрашивать людей, видели ли они такую парочку.

Глупо.

Но что делать теперь? Как он поступит ввиду этого… нового поворота событий?

Он разберется с Логаном Тай-болтом, это наверняка, и наглецу больше не удастся застать его врасплох. А это означало, что прежде, чем что-то делать, ему понадобится информация. Где этот тип жил, где работал, где любит проводить свободное время. Где можно встретить его в одиночестве.

Как бы сложно это ни казалось, особенно учитывая наличие собаки. У него возникло странное чувство, как будто Тай-болт и собака очень редко, если вообще разлучаются. Но он придумает, как поступить и с этим.

Ему точно нужно узнать, что происходит между Бет и Тай-болтом. Он не слышал, чтобы она с кем-то встречалась со времен дурака Адама. Ему с трудом верилось, что Бет может встречаться с Тай-болтом, учитывая тот факт, что он всегда знал, что замышляет Бет. Откровенно говоря, он и представить не мог, что она могла найти в Тай-болте, если уж на то пошло. Она училась в университете, меньше всего ей был нужен какой-то бродяга, приехавший в город. У парня даже не было машины.

Страницы: «« « ... 678910111213 » ... »»