Счастливчик Спаркс Николас

Глава 21

КЛЕЙТОН

Клейтон сидел за рулем, чертовски довольный собой.

Ему пришлось пару раз напрячь извилины, чтобы быстро среагировать, но все прошло намного лучше, чем он ожидал, особенно учитывая начало разговора. Кто-то его выдал, и по дороге он пытался вычислить, кто бы это мог быть. Вообще в маленьких городках секретов не бывает, но это так долго оставалось в тайне. Знали о нем лишь несколько мужчин, с которыми он провел небольшой разговор, и, разумеется, он сам.

Он понимал, что расколоться мог один из них, но почему-то в этом сомневался. Они были всего лишь тюфяками, причем каждый из них. И каждый уже начал новую жизнь. У них просто не было причин говорить об этом. Даже дурак Адам нашел новую подружку, а это говорило о том, что он вряд ли стал бы заводить подобные разговоры сейчас.

И потом это могли быть просто слухи. Возможно, у кого-то возникли подозрения относительно его действий, когда этот кто-то сопоставил события. Красивую женщину снова и снова бросают без всякого повода… И теперь, вспоминая об этом, он подумал, что, вероятно, упоминал что-то такое о Бет при Муре или даже Тони и кто-то мог их подслушать. Однако он никогда не проявлял подобную тупость или не напивался настолько, чтобы заявить об этом прямо. Он знал, что это может вызвать недовольство отца, особенно ввиду того, что любые предупреждения со стороны полицейского должны быть законными. Но кто-то сказал что-то Бет.

Он не особенно верил словам Бет, что она узнала об этом от подруги. Она вполне могла соврать в такой мелочи, чтобы сбить его с толку. Это мог быть как мужчина, так и женщина, однако он не сомневался в том факте, что она выяснила это недавно. Зная ее, как знал он, он понимал: она не смогла бы держать в себе такое открытие долго.

А дальше все казалось еще запутаннее. Он забрал Бена с утра в субботу; тогда она ничего не сказала. По ее собственному признанию, она провела субботу с Тай-болтом на пляже. В воскресенье он видел ее в церкви, и ко второй половине дня она уже была дома.

Так кто ей сказал? И когда?

Возможно, что Нана, подумал он. Эта женщина уже давно сидела у него в печенках. Да и у деда тоже. Четыре из последних пяти лет он пытался уговорить Нану продать участок, чтобы он мог на нем развернуться. С земли не только открывался прекрасный вид на реку, притоки тоже представляли интерес. Людям, переезжавшим сюда с севера, нравились участки с видом на реку. Дед обычно принимал ее отказы спокойно: ему по какой-то причине импонировала Нана. Вероятно, потому, что они ходили в одну церковь, хотя это почему-то не играло роли, когда дело касалось мнения Наны о ее бывшем зяте, который ходил в ту же церковь.

И все же походило на то, что кашу заварил Тай-болт. Только откуда он все узнал? Они виделись всего два раза, и Тай-болт никак не мог вычислить правду после тех двух встреч. А как насчет взлома? Клейтон пораскинул мозгами, а потом отбросил этот вариант. Он и двадцати минут не провел в его жилище, и ему даже не пришлось вскрывать замок, потому что парень не позаботился запереть входную дверь. К тому же ничего не пропало, так как Тай-болт узнал, что кто-то вообще проникал в дом? А даже если он и догадался, что в доме кто-то побывал, как он связал это с Клейтоном?

Он не мог найти на эти вопросы удовлетворительных ответов. Но предположение о том, что Тай-болт имеет некое отношение к этой маленькой неприятности, казалось верным. В его жизни начались сплошные проблемы со времени приезда Тай-болта. Так что Тай-болт был первым в его списке парней, которым явно не стоило совать нос в чужие дела. А это давало ему еще один повод наконец разобраться с этим малым.

Однако сейчас он не станет этим увлекаться. Он все еще пребывал в эйфории от того, как изящно выкрутился из разговора с Бет. А ведь он мог потерпеть фиаско. Когда она позвала его, он меньше всего ожидал, что она поинтересуется, имеет ли он отношение к ее былым романам. Но он хорошо справился с ролью. Он не только весьма правдоподобно все отрицал, но и заставил ее задуматься хорошенько насчет Тай-болта. Судя по выражению ее лица, он поднял ряд вопросов касательно Тай-болта, которые ей даже не приходили в голову… и лучше всего то, что он сумел убедить ее, будто это все ради Бена. Кто знает? Быть может, она сама бросит его, и Тай-болт уедет из города. Разве это не великолепно? Очередная проблема с личной жизнью Бет успешно разрешится, и Тай-болт исчезнет с горизонта.

Он ехал медленно, наслаждаясь вкусом победы. Поразмыслив, надо ли пропустить кружку-другую пива в честь такого события, он решил, что все же не стоит. Он ведь не мог поделиться радостью с окружающими. Лишние разговоры могут принести ему еще больше проблем, если уж на то пошло.

Повернув на свою улицу, он миновал пару больших ухоженных домов, каждый из которых располагался на участке в пол-акра. Он сам жил в тупике улицы, по соседству с доктором и юристом. Не так уж плохо он устроился, если так можно сказать.

Лишь съехав на подъездную аллею, он заметил, что кто-то стоит на тротуаре у дома. Замедлив ход, он увидел силуэт собаки рядом с человеком и резко нажал на тормоз. Он втиснул машину на место на стоянке. Несмотря на дождь, он вышел из автомобиля и пошел прямо к Тай-болту.

Когда Зевс зарычал и приготовился к прыжку, Клейтон резко остановился. Тай-болт поднял руку, и собака застыла на месте.

— Какого черта ты здесь делаешь? — прокричал Клейтон, чтобы его голос не утонул в шуме дождя.

— Тебя жду, — ответил Тай-болт. — Думаю, нам пора поговорить.

— Какого черта мне с тобой разговаривать? — выпалил Клейтон.

— Думаю, ты знаешь.

Клейтону не понравилось, как это прозвучало, но он не собирался позволить этому парню себя запугать. Не сейчас. И никогда вообще.

— Что я знаю наверняка, так это то, что ты здесь без дела слоняешься. А в нашем округе это преступление.

— Ты меня не арестуешь.

На самом деле он успел подумать уже и об этом.

— На твоем месте я не был бы столь уверен.

Тай-болт продолжал смотреть на него, словно бросал вызов и требовал доказательств. Клейтон жаждал стереть это выражение с лица Тай-болта кулаком. Но вездесущий Куджо был тут как тут.

— Что тебе нужно?

— Я уже сказал: нам пора поговорить. — Его голос звучал ровно и спокойно.

— Мне нечего тебе сказать! — рявкнул Клейтон. Он покачал головой. — Я иду домой. Если ты еще будешь здесь, когда я дойду до веранды, я арестую тебя за угрозу полицейскому смертельным оружием.

Он повернулся и зашагал по дорожке к входной двери.

— Ты ведь не нашел карту памяти! — крикнул Тай-болт.

Клейтон остановился и обернулся:

— Что?

— Карту памяти, — повторил Тай-болт. — Вот что ты искал, когда вломился в мой дом. Когда покопался в моих ящиках, заглянул под матрас и осмотрел все шкафы.

— Я не вламывался в твой дом. — Он сощурился, глядя на Тай-болта.

— Нет, — ответил он, — вламывался. В прошлый понедельник, когда я был на работе.

— Докажи, — потребовал он.

— У меня уже есть все необходимые доказательства. Датчик движения, который я установил в камине, включил видеомагнитофон. Он тоже был спрятан в камине. Я решил, что когда-нибудь ты попытаешься найти карту памяти и не догадаешься посмотреть там.

Клейтон почувствовал, как у него заурчало в животе, когда попытался понять, блефует ли Тай-болт. Возможно, да, а возможно, и нет. Он не мог сказать наверняка.

— Ты лжешь.

— Тогда иди своей дорогой. Я тут же с радостью передам видеокассету в газету и управление шерифа.

— Чего ты хочешь?

— Я же сказал. Я подумал, что нам пора поговорить.

— О чем?

— О том, какое ты дерьмо. — Он произнес это лениво и неспешно. — Снимаешь грязные фотографии? Что об этом сказал бы твой дед? Интересно, что произошло бы, узнай он об этом? Или что могли бы напечатать в газете на эту тему? Или как твой отец — а он вроде бы шериф этого округа — отреагировал бы на то, что его сын вломился в мой дом?

Клейтон ощутил еще одно неприятное покалывание в животе. Парню неоткуда было получить такие сведения… но он все же их получил.

— Чего ты хочешь? — Он знал, что, несмотря на все усилия, его голос прозвучал на тон выше, когда он это произнес.

Тай-болт все так же стоял перед ним, не отводя глаз. Клейтон готов был поклясться, что этот человек вообще не моргает.

— Я хочу, чтобы ты стал лучше, — сказал он.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Есть три правила. Давай начнем с этого: не лезь в жизнь Элизабет.

Клейтон заморгал:

— Какой Элизабет?

— Твоей бывшей жены.

— Ты хочешь сказать «Бет»?

— Ты встревал в ее романы, с тех пор как вы развелись. Ты знаешь об этом, и я знаю. А теперь знает и она. И этого больше не произойдет. Никогда. С этим ясно?

Клейтон не отвечал.

— Правило номер два: не лезь в мои дела. Это означает: мой дом, мою работу, мою жизнь. Понял?

Клейтон молчал.

— И правило номер три. Очень важное. — Он вытянул вперед руку, раскрыв ладонь, словно хотел поклясться. — Если вздумаешь выместить свою злобу на Бене, отвечать будешь мне.

Клейтон почувствовал, как волоски у него на шее встали дыбом.

— Это угроза?

— Нет, — ответил Тай-болт. — Это правда. Соблюдай эти три правила, и я не доставлю тебе неприятностей. Никто не узнает, что ты сделал.

У Клейтона заходили желваки на скулах.

В тишине Тай-болт шагнул к нему. Зевс не сдвинулся с места, страшно разочарованный, что ему пришлось остаться позади. Тай-болт подошел еще ближе, так что они встали лицом к лицу. Его голос звучал так же спокойно, как и до этого.

— И помни: раньше ты никогда не встречал таких, как я. И враждовать со мной тебе не стоит.

С этими словами Тай-болт повернулся и пошел по тротуару. Зевс продолжал смотреть на Клейтона, пока не услышал команду следовать за хозяином. Тогда он потрусил за Тай-болтом, а Клейтон остался под дождем, недоумевая, как столь идеальная картина могла в один миг перевернуться и предстать совсем в ином свете.

Глава 22

ТИБО

— Думаю, я хочу стать астронавтом, — заявил Бен.

Они с Тибо играли в шахматы на веранде, выходящей на задний двор, и Тибо как раз раздумывал над следующим ходом. Он еще ни разу не обыграл Бена, и, хотя не мог знать наверняка, тот факт, что Бен заговорил, показался ему плохим знаком. Они много играли в шахматы в последнее время: и дня не проходило, чтобы не пошел сильный затяжной дождь, с тех пор как девять дней назад начался октябрь. Восточную часть штата уже затопило, и каждый день все новые реки выходили из берегов.

— Звучит неплохо.

— Или еще пожарным.

Тибо кивнул:

— Я знал пару пожарных.

— Или врачом.

— Хм… — произнес Тибо. Он потянулся к слону.

— Я бы этого не делал, — посоветовал Бен.

Тибо поднял на него глаза.

— Я знаю, на что вы рассчитываете, — добавил Бен. — Ничего не выйдет.

— И что же мне делать?

— Уж точно не это.

Тибо убрал руку. Одно дело — проиграть раз, и совсем другое — проигрывать постоянно. Хуже того, казалось, он никак не может сократить разрыв между ними. Скорее, наоборот, Беи совершенствовался в игре быстрее, чем он. Предыдущая партия состояла всего из двадцати одного хода.

— Хотите посмотреть мой домик на дереве? — предложил Бен. — Он правда замечательный. Там есть большая платформа, которая нависает над речушкой, и еще этот дрожащий мост.

— Я бы с удовольствием.

— Не сейчас. Я имею в виду как-нибудь.

— Звучит заманчиво, — сказал Тибо. Он потянулся за ладьей.

— Ее я бы тоже не трогал.

Тибо изогнул бровь, когда Бен откинулся назад.

— Я просто говорю, как лучше, — добавил он.

— Так что же мне делать?

Он пожал плечами, с видом десятилетнего мальчика, каким он и являлся:

— Что хотите.

— За исключением того, чтобы ходить слоном и ладьей?

Бен указал еще на одну фигуру:

— И другой ладьей. Зная вас, могу предположить, что именно так вы и захотите поступить, поскольку пытаетесь пустить в ход коня. Но это тоже не сработает, так как я пожертвую слоном и продвину вперед ферзя, чтобы убрать вон ту пешку Это заблокирует вашего ферзя, и после того как я выполню рокировку с королем, я поставлю туда коня. Через два хода я поставлю вам шах и мат. Тибо подпер рукой подбородок.

— У меня есть хоть какой-то шанс победить в этой игре?

— Нет.

— Сколько ходов у меня осталось?

— Где-то от трех до семи.

— Тогда, может быть, стоит начать сначала?

Бен поднял очки на переносице.

— Может быть.

— Мог бы и раньше мне об этом сказать.

— Но вы так напряженно думали над этой игрой. Я не хотел вас отвлекать.

Следующая игра прошла не лучше. Более того, возможно, что и хуже, так как к ним решила присоединиться Элизабет, и у них состоялся примерно такой же разговор. Он видел, что Элизабет с трудом сдерживает смех.

За последние полторы недели у них установился один и тот же распорядок дня. После работы, поскольку все время лил сильный дождь, он приходил в дом, чтобы сыграть пару партий с Беном в шахматы, и оставался на ужин, когда все четверо садились за стол и принимались оживленно болтать. После этого Бен отправлялся наверх принять душ, а Нана отправляла их посидеть на веранде, а сама оставалась на кухне прибрать, говоря что-то вроде: «Для меня убираться — это как для обезьяны ходить нагишом».

Тибо знал, что она хотела дать им шанс побыть наедине, прежде чем он уйдет. Он до сих пор поражался, как легко ей удавалось с концом рабочего дня переключаться с роли строгой начальницы на роль бабушки женщины, с которой он встречается. Он думал, на свете не так много людей, которые это умеют.

Вечерело, и Тибо знал, что приближается время идти домой. Нана говорила по телефону. Элизабет отправилась в дом, чтобы уложить Бена, а Тибо сидел на веранде, ощущая усталость в плечах. Он мало спал со времен конфликта с Клейтоном. Той ночью, не зная, как отреагирует Клейтон, он отправился к себе домой и изобразил, как будто собирается провести вечер как обычно. Вместо этого, выключив свет, он вылез из окна спальни и побежал в лес вместе с Зевсом. Несмотря на дождь, он почти всю ночь провел на улице, высматривая Клейтона. Следующей ночью он следил за домом Элизабет. В третью ночь он метался между своим домом и ее. Бесконечный дождь совсем не беспокоил ни его, ни Зевса: он соорудил пару замаскированных навесов, так что они оба оставались сухими. Сложнее всего ему было работать, после того как поспать удавалось лишь пару часов перед рассветом. С тех пор он стал дежурить через ночь, но ему все равно не хватало времени для сна.

И все же останавливаться он не собирался. Клейтон непредсказуем, поэтому Тибо искал признаки его присутствия, когда был на работе или на посылках в городе. Вечером он ходил домой разными маршрутами, на бегу продираясь через лес, а потом наблюдая за дорогой, чтобы удостовериться: Клейтон не идет по следу. Он не боялся этого человека, но и не был глуп. Клейтон не только принадлежал к первой семье округа Хэмптон, но и работал в полиции, и Тибо скорее беспокоило последнее. Насколько сложно ему будет подбросить что-то — наркотики, украденные вещи либо пистолет, использованный при совершении преступления, — в дом Тибо? Или заявить, что они принадлежали Тибо, и устроить так, чтобы обнаружились доказательства? Не сложно. Тибо был уверен, что всякий присяжный в округе охотнее поверил бы свидетельству полицейского, чем показаниям незнакомца даже при самых неубедительных доказательствах, предоставленных первым, или достоверном алиби последнего. Добавьте к этому толстый кошелек и влияние Клейтонов — и с легкостью найдете целую ватагу свидетелей, готовых подтвердить причастность Тибо к любому числу преступлений.

Самое страшное, что он подозревал, на что способен Клейтон, именно поэтому он и отправился к нему и рассказал о карте памяти и видеокассете. Хотя ни того ни другого у него не было (карту он поломал и выбросил, как только завладел фотоаппаратом, а видеомагнитофон с датчиком движения был всего лишь плодом его воображения), блеф казался единственным вариантом, который мог дать ему достаточно времени, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Клейтон со своим враждебным настроем был опасен и непредсказуем. Если он решился вломиться в дом Тибо, если он управлял личной жизнью Элизабет, этот человек, вероятно, мог сделать все необходимое, чтобы избавиться от Тибо.

Другие угрозы, касавшиеся газеты и шерифа, а также намек на общение с дедом помогли усилить эффект блефа. Он знал, что Клейтон искал карту памяти, потому что верил, будто Тибо может использовать ее против него. Он боялся этого либо из-за своей работы, либо из-за своей семьи, а пары часов изучения родословной в библиотеке воскресным днем оказалось достаточно, чтобы Тибо убедился: вероятно, и то и другое имело значение.

Но проблема с блефом состоит в том, что он работает, пока в него верят. Сколько времени пройдет, прежде чем Клейтон обо всем догадается? Еще пара недель? Месяц? Чуть больше? И что сделает Клейтон? Кто знает? Сейчас Клейтон думает, что преимущество за Тибо, а Тибо не сомневался, что это разъярит Клейтона еще больше. Со временем Клейтону станет все труднее сдерживаться, и он сорвет злость либо на Тибо, либо на Элизабет, либо на Бене. Когда Тибо не сможет показать карту памяти впоследствии, Клейтон будет волен поступать как захочет.

Тибо все еще не знал, что со всем этим делать. Он и представить не мог, как оставить Элизабет… или Бена, или Нану, если уж на то пошло. Чем дольше он жил в Хэмптоне, тем больше ощущал, что здесь его дом, а это означало, что ему не только следует приглядывать за Клейтоном, но и стараться избегать встреч с ним при каждой возможности. Он, видимо, надеялся, что со временем Клейтон просто смирится с произошедшим и оставит все как есть. Маловероятно, решил он, но пока на большее рассчитывать не приходилось.

— Ты опять какой-то рассеянный, — заметила Элизабет, открыв затянутую сеткой дверь позади него.

Тибо покачал головой:

— Я просто устал после трудовой недели. Я думал, тяжело в жару, но тогда я по крайней мере мог от нее спрятаться. А вот от дождя не убежишь.

Она присела подле него на качели.

— Тебе не нравится мокнуть?

— Просто сказал бы, что это отнюдь не праздник души.

— Мне жаль.

— Ничего страшного. Я не жалуюсь. По большей части меня это не заботит, и лучше уж я попаду под дождь, чем Нана. А ведь завтра пятница, верно?

Она улыбнулась:

— Сегодня я отвезу тебя домой. На этот раз никаких возражений.

— Ладно, — уступил он.

Элизабет бросила взгляд в окно, прежде чем вновь обратилась к Тибо:

— Ты ведь не врал, когда говорил, что умеешь играть на пианино?

— Я и правда умею.

— Когда ты играл в последний раз? Он пожал плечами, подумав об этом:

— Два или три года назад.

— В Ираке? Он кивнул.

— Один из моих командиров праздновал день рождения. Он любил Уилли Смита — одного из великих джаз-пианистов тысяча девятьсот сороковых — пятидесятых годов. Когда выяснилось, что я умею играть, меня ангажировали для выступления.

— В Ираке, — повторила она, не скрывая удивления.

— Даже морским пехотинцам надо отвлекаться.

Она заправила прядь волос за ухо.

— Я так понимаю, ты и по нотам играть умеешь?

— Разумеется, — ответил он. — А что? Ты хочешь, чтобы я научил Бена?

Казалось, она его не слышит.

— Как насчет церкви? Ты когда-нибудь туда ходишь?

Впервые за время их разговора он посмотрел на нее:

— У меня такое чувство, что за этим разговором стоит нечто большее, чем просто желание узнать друг о друге больше.

— Когда была в доме, я услышала, как Нана говорит по телефону. Ты ведь знаешь, как сильно Нана любит хор? И что совсем недавно она снова начала солировать?

Он задумался над ответом, догадываясь, к чему это может привести, и даже не потрудился скрыть свои мысли.

— Да.

— В воскресенье она будет петь еще более длинное соло. Она от этого в таком восторге.

— А ты?

— Пожалуй, тоже. — Она вздохнула, на ее лице отразилась боль. — Выяснилось, что вчера Абигайль упала и сломала запястье. Вот о чем Нана говорила по телефону.

— Кто такая Абигайль?

— Пианистка из церкви. Она аккомпанирует хору каждое воскресенье. — Элизабет принялась раскачивать качели, вглядываясь в дождь. — Как бы там ни было, Нана сказала, что найдет ей замену. На самом деле даже пообещала.

— О… — произнес он.

— Еще она сказала, что у нее есть кое-кто на уме.

— Понимаю.

Элизабет пожала плечами:

— Я просто решила, что тебе надо об этом узнать. Уверена, Нана вызовет тебя поговорить через пару минут, а мне не хотелось, чтобы она надавила на больное место. Я подумала, лучше это сделаю я.

— Я это ценю.

Довольно долго Тибо молчал. В тишине Элизабет положила руку ему на колено:

— Что скажешь?

— У меня такое чувство, что в действительности выбора у меня нет.

— Нет, выбор есть. Нана не станет тебя заставлять.

— Пусть даже она и пообещала?

— Вероятно, она все поймет. В конце концов. — Она положила руку на сердце. — А когда ее разбитое сердце излечится, я не сомневаюсь, она даже тебя простит.

— А, — произнес он.

— И вероятнее всего, на ее здоровье это никак не отразится. Тем более если она испытает такое разочарование после инсульта. Уверена, это не прикует ее к постели или что-то вроде того.

Тибо еле заметно улыбнулся:

— Тебе не кажется, что ты переигрываешь? В глазах Элизабет появился озорной блеск.

— Возможно. Но вопрос в другом: ты согласишься это сделать?

— Полагаю, да.

— Хорошо. И знаешь, завтра тебе придется репетировать.

— Ладно.

— Репетиция может оказаться длинной. Пятничные репетиции всегда длятся долго. Они любят свою музыку, понимаешь?

— Прекрасно, — сказал он и вздохнул.

— Посмотри на это под таким углом: тебе не придется весь день работать под дождем.

— Прекрасно, — повторил он.

Она поцеловала его в щеку.