Расплата Гришэм Джон

Глава 37

У Эррола Маклиша не было лицензии для работы в Миссисипи, поэтому для осуществления своих планов ему пришлось сотрудничать с местным советом. Нанимать юристов из Клэнтона он не собирался. Все, кто что-либо стоил, были так или иначе связаны с Уилбэнксами. Маклишу требовался юрист с агрессивной репутацией в северном Миссисипи, но без связей в округе Форд. Маклиш не спешил, изучал, опрашивал и наконец остановился на юристе из Тупело Берче Дэнлопе. Они познакомились за месяц до казни Пита. Берч заинтересовался им, поскольку имелись большие шансы широкого освещения в прессе и, по его мнению, дело можно было легко выиграть.

12 августа Берч от имени клиентки Джеки Белл подал иск по поводу смерти ее мужа, наступившей в результате противоправных действий. Объектом иска стала недвижимость Пита Бэннинга. Иск основывался на известных всем фактах и выражался в сумме полмиллиона долларов. Неожиданный ход: иск был подан не в суд штата в Клэнтоне, а в федеральный — в Оксфорде. Это было правомерно, поскольку Джеки теперь считалась жительницей Джорджии. Присяжные федерального суда приглашались из тридцати округов, то есть без явных симпатий к осужденному убийце.

Поскольку исполнительницей завещания Пита была Флорри, она и фигурировала в иске Джеки Белл. Флорри занималась с птицами в саду, когда с крайне озабоченным видом появился Рой Лестер.

— Плохие новости, Флорри, — объявил он, приподнимая шляпу и подавая конверт. — Похоже, крупные юридические неприятности.

— В чем дело? — спросила она, прекрасно понимая, что и Рой, и Никс, и, наверное, все остальные в тюрьме уже ознакомились с тем, что находилось в конверте.

— Иск Джеки Белл через федеральный суд.

— Час от часу не легче.

— Распишись вот здесь, — попросил Рой, протягивая лист и авторучку.

— С какой стати?

— Здесь говорится, что ты получила уведомление об иске и оно находится у тебя.

Флорри расписалась, поблагодарила и отнесла документы в дом. Через час она влетела в контору Джона Уилбэнкса, швырнула ему иск и в слезах упала на диван. Адвокат закурил сигару и спокойно прочитал три страницы текста.

— Ничего удивительного, — объявил он. — Мы же обсуждали подобную возможность.

— Полмиллиона долларов!

— Преувеличение — неотъемлемая часть нашей профессии. Юристы запрашивают намного больше, чем рассчитывают получить.

— Но вы же справитесь с ситуацией? Мне не о чем беспокоиться?

— Справлюсь в том смысле, что стану защищаться против иска, но беспокоиться есть о чем. Во-первых, факты, и они установлены. Во-вторых, Берч Дэнлоп — опытный юрист и знает, что делает. Обратиться в федеральный суд — блестящий ход, и, откровенно говоря, я этого не ожидал.

— То есть вы знали, что такое возможно?

— Флорри, мы обсуждали это месяц назад. Муж Джеки Белл застрелен, и у его убийцы имеются активы.

— Признаться, Джон, я не помню, что мы с вами это обсуждали. Мои нервы за прошлый год стали ни к черту. Бедный мозг ничего не воспринимает. Что нам делать?

— Вам — ничего. Я оспорю тяжбу, и будем ждать, что за этим последует.

— Последует.

— Нисколько не удивлюсь.

Ждать пришлось два дня. Берч Дэнлоп подал иск в канцлерский суд округа Форд и назвал в качестве ответчиков Джоэла и Стеллу Бэннинг. Эррол Маклиш предвидел, что им скоро возвращаться на учебу, и поспешил, пока они не уехали из города. К Бэннингам снова приехал Рой Лестер и вручил бумаги Джоэлу, Стелле и Флорри.

Иметь против себя опытного юриста само по себе неприятно, а получить два иска подряд с минимальными возможностями на защиту — страшно. Трое ответчиков встретились с Джоном и Расселом Уилбэнксами. Известные адвокаты пытались успокоить друзей, но в воздухе буквально витал дух сомнений.

Неужели Бэннинги потеряют землю? Флорри, разумеется, ничего не грозит. Но на детей Пита ополчился юрист, который знает свое дело. Из действий Бэннинга ясно, что он планировал убийство и, замышляя преступление, хотел спасти ради детей самое ценное, пытаясь оградить его от претензий потерпевших.

Братья Уилбэнксы обсудили, что могло последовать в предстоящие месяцы, и пришли к выводу, что Дэнлоп будет давить на суд, настаивая на обвинении в смерти в результате противоправный действий. И, наверное, выиграет. Они не понимали, каким образом он может проиграть. Далее он переносит дело в суд округа Форд и нападает на активы Пита.

Джон Уилбэнкс обещал массированную защиту на всех фронтах, но по его тону не чувствовалось, что он уверен в успехе.

Из адвокатской конторы Флорри и дети Пита вышли в подавленном состоянии и назло всему решили поехать в Мемфис, провести приятный вечер в «Пибоди» — вкусно поесть и отрешиться от всех забот. Уж лучше потратить деньги на себя, чем отдать неизвестно кому.

Машину вел Джоэл, восседая впереди один, как шофер, а женщины устроились на заднем сиденье. Несколько миль ехали в полном молчании, и лишь когда пересекли границу с округом Ван-Бурен, Стелла произнесла:

— Я правда не хочу возвращаться в Холлинз. Не могу представить, что буду сидеть на лекциях и слушать про такие актуальные темы, как Шекспир, в то время, как моего отца недавно казнили, а моя мать — в сумасшедшем доме. Серьезно. Неужели я смогу учиться и что-то запоминать?

— Хочешь уйти из колледжа? — спросила Флорри.

— Не уйти, а взять отпуск.

— А ты, Джоэл?

— У меня такие же мысли. Первый год на юридическом отделении закладывает основы знаний. Я к этому не готов. Я склонялся к Вандербилту, но теперь, когда деньги превратились в проблему, думаю об университете Миссисипи. Но правда такова: не могу себя представить в аудитории грызущим гранит наук.

— Неужели? — воскликнула Флорри. — Ни учебы, ни работы. Как вы представляете свое ближайшее будущее? Сидеть дома и сводить с ума Ниневу? Или помогать неграм в поле? Бафорду постоянно требуются дополнительные руки. Надоест надрываться в поле, можно перебраться в огород, чтобы что-то иметь зимой к столу. Эймос с удовольствием вам покажет, как в шесть утра доить коров. Нинева с радостью запряжет вас в кухне. Или ищите работу в городе, где каждый будет спрашивать, как вы справляетесь с горем, и делать вид, будто сам горюет по вашему отцу?

Джоэл и Стелла промолчали.

— Вот вам план получше, — продолжила Флорри. — Через три недели вы убираетесь отсюда завершать образование, пока у нас есть хоть какие-то деньги. Ваш отец поручил мне следить за вашей учебой, и это я подписываю чеки. Если вы теперь не получите дипломы, значит, не получите никогда. Поэтому у вас нет выбора: вы едете учиться. Ты, Стелла, в Холлинз, а ты, Джоэл, на юридическом отделении. Мне не важно, где, только бы вон отсюда.

Несколько миль они ехали молча. Наконец Стелла сказала:

— Если подумать, Холлинз не такое плохое место, чтобы спрятаться от здешнего мира.

— Если поступать на юридическое отделение, я бы предпочел университет Миссисипи, — подхватил Джоэл. — Оттуда я мог бы ездить по выходным к маме и наведываться в контору Уилбэнксов, если потребуется помощь в наших делах.

— Я уверена, у него все под контролем, — заявила Флорри. — А Вандербилт мы как-нибудь осилим, если это будет твоим выбором.

— Нет. Четыре года там вполне достаточно. Нужно разнообразие. И, кроме того, в университете Миссисипи больше девушек.

— Когда это стало для тебя важным?

— Всегда было.

— С девушками надо бы посерьезнее. Тебе двадцать один год, и ты окончил колледж.

— Ты, тетя Флорри, даешь мне непрошеный совет по поводу моих любовных связей?

— Да нет.

— Вот и отлично. Я сам во всем разберусь.

Перед тем как разъехаться осенью на учебу, Джоэл и Стелла еще три раза навещали Лизу в больнице. Доктор Хилсебек их горячо поощрял, твердил, что их визиты оказывают бесценную помощь, но сами они не видели улучшения в состоянии матери. Физически мать нисколько не изменилась. В один из приездов Лиза отказалась выйти из своей маленькой темной комнаты и все время молчала. В другие — позволяла возить себя по территории в кресле-каталке, и им приходилось то и дело прятаться от августовской жары в тени деревьев. Она мало говорила и не могла связать много слов в складное предложение. Больше слушала долгие рассказы детей. Те чередовались друг с другом. Джоэл для разнообразия читал статьи из журнала «Тайм», Стелла — из субботнего выпуска газеты «Ивнинг пост».

Визиты к матери их эмоционально выматывали, и на обратном пути они молчали. После четвертого приезда в Уитфилд Джоэл и Стелла уже не сомневались: Лиза не поправится никогда.

Рано утром 3 сентября Джоэл погрузил багаж сестры в семейный «понтиак» 1939 года выпуска, и они отправились в красный коттедж на прощальный завтрак с тетей Флорри. Мариэтта угостила их омлетом с печеньем и упаковала еду на дорогу. Простившись в слезах на крыльце с тетей, тронулись в путь, но остановились около кладбища, чтобы помолиться на могиле отца. Когда они прибыли на вокзал, выяснилось, что Стелла чуть не пропустила свой отходящий в девять сорок поезд на Мемфис.

Когда поезд скрылся из виду, Джоэл сел за руль, обогнул площадь и по боковым улочкам мимо методистской церкви вернулся домой. Попрощался с Эймосом и Невой, упаковал вещи и через час был уже в Оксфорде, где находилось юридическое отделение. От приятеля он узнал о дешевой квартире над гаражом вдовы, которую снимали только студенты. Вдова показала ему три крохотные комнатки и познакомила с правилами: никакого алкоголя, сборищ и азартных игр и, разумеется, никаких женщин. Арендная плата за четыре месяца — 100 долларов. Джоэл согласился на четыре месяца с сентября по декабрь, хотя не собирался соблюдать эти правила. Отдал деньги и, когда хозяйка ушла, открыл коробки и поместил одежду в шкаф.

Стемнело. Джоэл пошел по Норт-Ламар в сторону здания суда. Закурил и, пуская дым, шагал мимо величественных особняков. Люди после ужина выходили на балконы и судачили, ожидая, когда вечернюю духоту сменит прохлада ночи. Хотя студенты вернулись в город, площадь казалась мертвой. А какой же ей тут быть? Ведь здесь не имелось ни баров, ни клубов, ни пивнушек, ни даже ресторана. Маленький городок Оксфорд находился далеко от ярких огней Нэшвилла.

Джоэл Бэннинг почувствовал себя оторванным от всего мира.

Глава 38

Тяжба возникла из-за аварии: седан с молодой семьей столкнулся с груженной несколькими тоннами древесины железнодорожной платформой. Инцидент произошел на переезде главной железнодорожной линии между Тупело и Мемфисом, который по никому не понятным причинам устроили под длинным холмом, из-за чего сидевшие за рулем водители в темное время суток замечали приближающиеся поезда лишь на близком расстоянии. Чтобы предотвратить повторяющиеся несчастья, с обеих сторон рельсов установили красные мигающие фонари, но не предусмотрели опускающиеся и закрывающие движение шлагбаумы. Платформа, в которую врезалась машина, была одиннадцатой из шестидесяти в составе с двумя локомотивами и старым красным служебным вагоном.

Защитники от железной дороги настаивали на том, что любой водитель, если он следит за дорожной ситуацией, обязан заметить такой большой предмет, как железнодорожная платформа восьмидесяти футов длиной и с грузом древесины — пятнадцати высотой. Они демонстрировали фотографии платформы и не сомневались в убедительности своего доказательства.

Но они не могли состязаться с адвокатом погибшей семьи — родителями и двумя маленькими детьми — достопочтенным Берчем Дэнлопом. За два дня до суда он обвинил проектировщиков печально известного переезда и в доказательство его опасности привел статистические данные. Выразил недоверие двум шоферам, претендовавшим на роль свидетелей. И представил присяжным собственные увеличенные фотографии, наглядно демонстрирующие отсутствие всякого управления на дороге.

С заднего ряда, пригнувшись, за процессом от начала до конца следил Джоэл Бэннинг. Берч Дэнлоп вел себя мастерски и сразу привлек внимание присяжных. В зале суда он был как у себя дома — раскован, убедителен и вызывал доверие. Тщательно подготовлен, твердо стоял на своем и постоянно находился на два шага впереди свидетелей и адвокатов защиты.

И вот теперь он намеревался отнять у Бэннингов их землю.

Джоэл наблюдал за заседаниями оксфордского суда и заметил в расписании процесс, посвященный аварии на переезде. Решил из любопытства в ущерб занятиям за ним понаблюдать. И пожалел, что проявил любопытство.

Услышав вердикт, он хотел позвонить Стелле. Но зачем портить ей день? Может, поговорить с Флорри? Однако ее телефонную линию прослушивают. «Что ты дергаешься? — говорил он себе. — Хочешь с кем-нибудь поделиться? Но на юридическом отделении ты общаешься лишь с немногими. Однокурсников сторонишься, ведешь себя отчужденно, порой грубовато, боишься, как бы какой-нибудь трепач не принялся расспрашивать об отце». Джоэлу почти слышалось, как люди шепчутся за его спиной.

Через три месяца после казни отца раны не затягивались и не давали покоя. Джоэл не сомневался, что он единственный студент в истории университета Миссисипи, которому приходится страдать из-за подобного семейного позора.

9 октября он сбежал с занятий и, сев под деревом у озера, потягивал из фляжки виски. Год назад его отец убил Декстера Белла.

Джоэл учился прилежно, но занятия ему наскучили. По субботам, когда разговоры сводились лишь к футболу, он ехал в Уитфилд, посидеть с матерью, или домой, проверить, как там Флорри, и узнать, что с урожаем. Дом превратился в ужасное, пустое место. Пообщаться не с кем — только с Ниневой. Но и она в глубокой депрессии и без дела толчется в кухне. Джоэл заглядывал в контору к Джону Уилбэнксу, чтобы обсудить юридические неурядицы семьи, показать резюме или меморандум, над которыми трудился на занятиях. Адвокат хвалил его и твердил, что через несколько лет фирме потребуются молодые таланты. Джоэл из вежливости отвечал, что не знает, где хотел бы жить и заниматься юриспруденцией.

А сам думал: Клэнтон — последнее место, где он желал бы поселиться.

По мере приближения каникул Флорри стала намекать, что неплохо бы снова прокатиться в Новый Орлеан. Но планы разрушились, не успев оформиться. Джоэл и Стелла заподозрили, что причина в деньгах. Финансовое положение семьи стало неопределенным, в нем образовались прорехи. Урожай 1947 года оказался неплохим, но не обильным, и без Пита сбор осуществлялся не так быстро и эффективно.

Стелла приехала домой 21 декабря, и они, поставив на проигрывателе рождественскую пластинку, нарядили елку. Как всегда, выпили, но немного больше, чем обычно. Стелла и Джоэл — виски, Флорри — джин. Мариэтта не пила ничего и спряталась в подвале. Она не сомневалась, что белые грешат и отправятся в ад.

Несмотря на мрачные обстоятельства, все пытались пробудить в себе праздничное настроение: дарили друг другу сувениры, вкусно ели, слушали музыку. О двух судебных исках, грозивших разрушить будущее, не сказали ни слова.

На Рождество снова засели в «линкольн» Флорри и отправились в Уитфилд. Годом раньше они проделали этот путь лишь для того, чтобы им отказали повидаться с Лизой. Теперь все изменилось: Пит ушел из жизни и опекуном матери стал Джоэл. Они устроились в большой общей комнате, вручили Лизе подарки и посланные Ниневой и Мариэттой шоколадки. Лиза улыбалась, благодарила и, казалось, радовалась проявленному к ней вниманию. В каждом углу комнаты было по семье — родные приехали навестить близких людей. Бледные, с ввалившимися щеками, одни древние, одной ногой в могиле, другие, как Лиза, намного моложе. Но все как будто без будущего. Каково оно — будущее Лизы? Сумеет ли она вернуться домой? Или Джоэлу и Стелле предстоит десятилетиями приезжать к ней в больницу для душевнобольных? Хотя доктор Хилсебек утверждал, что доволен прогрессом, они за четыре месяца не заметили никаких улучшений. Лиза не поправилась ни на фунт, и медсестры по-прежнему возили ее в кресле-каталке, так что она не могла, гуляя, сжигать калории. Иногда она надолго замолкала. Порой в ее глазах вспыхивали искры, но сразу гасли.

По дороге домой Бэннинги обсуждали, нужно ли им вообще ездить в Уитфилд.

После Рождества начались холодные дожди. Веселье стихло, и даже в красном коттедже с его эксцентричностью ощущалась унылость. Стелле внезапно потребовалось вернуться в Холлинз, чтобы завершить какие-то непонятные проекты. Флорри много времени проводила в своей комнате — читала или слушала музыку.

Спасаясь от скуки, Джоэл сбежал в Оксфорд на день раньше. Когда объявили результаты первого семестра, он остался доволен своими успехами.

В конце января Джоэл снова как представитель семьи оказался в федеральном суде. Судья назначил предварительные слушания, поэтому присутствовали все адвокаты. В качестве исполнительницы завещания Пита Бэннинга в отношении его собственности пригласили Флорри, но она сказалась простуженной. Джоэл уже в Оксфорде, вот и пусть занимается всем, чем положено.

Джоэл нервничал, сидя за столом между Джоном и Расселом Уилбэнксами, и не сводил глаз с Берча Дэнлопа и его помощника, сидевших за столом напротив. Пугало уже то, что он оказался с Дэнлопом на одном поле.

Судья познакомился со списком свидетелей и потребовал резюме выступлений каждого. Адвокаты вежливо обсудили представляемые вещественные доказательства, список присяжных и необходимые досудебные детали. Судья, изучив календарь, назначил заседание на 24 февраля — чуть меньше, чем через месяц. Затем спросил, нет ли возможности уладить спор без суда. Юристы взглянули друг на друга, и стало очевидно, что ничего подобного они не достигли. Встал Берч Дэнлоп.

— Ваша честь, — начал он, — я всегда стремлюсь и готов к такому исходу, но, разумеется, на определенных условиях. Как вам известно, мы подали новый иск в суд округа Форд с требованием признать незаконным передачу Питом Бэннингом права на его часть земли детям. Это случилось за три недели до убийства. Мы имеем оценку этой земли. — Дэнлоп помахал перед судьей папкой. — Она стоит по сто долларов за акр, то есть шестьдесят пять тысяч за весь участок. Мы считаем, что земля по-прежнему принадлежит Питу Бэннингу и может являться предметом иска со стороны нашей клиентки Джеки Белл. Дом оценили в тридцать тысяч долларов. Имеются и другие активы.

Встал Джон Уилбэнкс, улыбнулся и покачал головой с таким видом, словно посчитал оппонента полным идиотом.

— Ваша честь, данные цифры сильно завышены, и я не готов спорить по их поводу. Всякий разговор о том, чтобы уладить дело без суда, преждевременен. Мы рассчитываем взять верх в округе Форд и защитить недвижимость. Как знать, что решат присяжные. Пусть процедура идет своим путем, а эти споры оставим на потом.

— Как бы не было слишком поздно, — заметил судья.

Оттого, как небрежно говорил Берч Дэнлоп о земле, которую купил, расчистил и вспахал его прапрапрадед, у Джоэла буквально закипела кровь. Как смеет этот успешный стряпчий по темным делишкам бросаться словами, словно он на аукционе или за карточным столом? Хочет отжать у Бэннингов все, что они имеют? И сколько из этой добычи прилипнет к его загребущим рукам?

Юристы еще поспорили, но согласия не достигли, и судья перешел к очередному делу. Выйдя из зала суда, Джоэл и Джон Уилбэнкс зашагали по площади, а Рассел направился в закусочную.

— Нам надо по крайней мере обсудить возможность мировой сделки, — произнес адвокат.

— Я вас слушаю, — отозвался Джоэл.

— Дэнлоп завысил цифры, но не до небес. Мы можем предложить двадцать тысяч долларов наличными и поглядеть, что из этого получится. Это большая сумма, Джоэл.

— Чертовски большая. Откуда нам ее взять?

— Пятнадцать тысяч в имении. Вы со Стеллой можете заложить землю. Если помнишь, наша семья владеет банком, и я уверен, что сумею организовать небольшой заем.

— То есть вы хотите предложить двадцать тысяч долларов?

— Обсудите это с Флорри. Мне не нужно напоминать тебе, что факты в этом деле не на нашей стороне. Твой отец совершил то, что совершил, и его поступку нет оправдания. Присяжные проникнутся сочувствием к семье Джеки Белл. И это их сочувствие — наш враг.

Глава 39

Эррол Маклиш посмеялся над предположением, что Джеки может так дешево продаться. Их не устроит и двадцать пять тысяч долларов. Он хотел получить все: землю, дом, скот, людей, которые работают на этой земле. И у него был план, как этого достичь.

В конце февраля они с Джеки отправились в Оксфорд и поселились в отеле на площади. В одном номере, хотя официально пока не были женаты.

Суд начался утром 24 февраля. Истица Джеки сидела с Дэнлопом и его помощниками и в своем черном платье выглядела весьма привлекательной. Флорри, наглотавшись успокоительных таблеток, расположилась между Джоном и Расселом Уилбэнксами. Прямо за ней устроился Джоэл.

Когда представилась возможность, Джоэл заговорил с Джеки, пожал ей руку и старался вести себя вежливо. Она не ответила. Вдова в горе явилась, чтобы осуществить месть. Флорри она была омерзительна, и сестра Пита делала вид, будто вообще ее не замечает.

Судья Стрэттон занялся возможными присяжными — кандидатов было около пятидесяти. Джоэл обернулся, чтобы посмотреть на них и на зрителей. В первом ряду сидели несколько репортеров. Вдруг двери открылись, и, к ужасу Джоэла, в зал вошли с преподавателем третьекурсники с их юридического отделения. Они занимались федеральным судопроизводством и, поскольку процесс получил печальную известность, явились послушать. Он заметил и других студентов с их факультета. Все смотрели с нескрываемым интересом. Джоэл пожалел, что не выбрал другого университета в каком-нибудь другом штате.

Утро прошло в отборе присяжных, и к полудню шестеро заняли свои места. Седьмого утвердили на случай замены. Поскольку дело было гражданским, для вынесения вердикта хватило бы четырех голосов. Соотношение троих против троих повлекло бы повторное слушание дела.

После ленча Берч Дэнлоп вышел перед скамьей присяжных, расправил изящный галстук, сверкнул улыбкой и пригласил сидевших перед ним людей в чертог правосудия. Джоэл наблюдал за каждым его жестом, впитывал каждое слово, и, по его предвзятому мнению, адвокат был слишком слащав, когда благодарил присяжных за их службу и потраченное время. Но скоро он перешел к делу. Привел факты и заявил, что ответственность противоположной стороны неоспорима. Произошло хладнокровное убийство, виновный казнен и поэтому не предстанет перед присяжными. Истинный ответчик мертв, однако согласно закону можно предъявлять претензии к его душеприказчице. Дэнлоп постоянно возвращался к тому, каким выдающимся человеком был Декстер Белл. Ценность его жизни невозможно оценить. Это станет очевидным в будущем, но и сейчас он не сомневается, что Декстер Белл был исключительным человеком, прекрасным отцом и превосходным пастором. Его жизнь заслуживает много денег, хотя сам он в качестве священника получал небольшую зарплату.

От красноречия Дэнлопа у Джоэла возникло ощущение, что состояние семьи уплывает из его рук. Несколько раз во время вступительной речи Дэнлоп называл Пита Бэннинга то «зажиточным фермером», то «богатым землевладельцем». Джоэл каждый раз вздрагивал и смотрел в сторону присяжных. Когда они со Стеллой росли, им такого не говорили, и красноречие оратора его смутило. Присяжных, по большей части людей из среднего класса, проняло. Фермер-богатей убивает бедного священника. Тема определена в начале процесса и до самого конца засела в головах присяжных.

Во вступительной речи Джон Уилбэнкс задал присяжным вопрос: справедливо ли заставлять родных осужденного на казнь убийцы платить за его грехи? Никто из семьи Пита Бэннинга не совершил ничего дурного. Невиновные дети потеряли отца. Зачем их еще наказывать? Неужели семья Пита Бэннинга недостаточно наказана? Иск — это натуральный грабеж, попытка отобрать средства у честных, трудолюбивых и вовсе не богатых людей, которые поколениями возделывали землю. Джоэлу показалось, будто Уилбэнкс прекрасно справился с задачей изобразить истицу меркантильным, жадным до денег человеком. Садясь, адвокат искренне кипел от возмущения.

Первым свидетелем стала Джеки Белл. Как тринадцать месяцев назад в Клэнтоне, она появилась в облегающем платье и вскоре после начала речи расплакалась. Когда она дошла до того места, как обнаружила убитого мужа, присяжные — все шестеро мужчин — внимательно ее слушали и смотрели с сочувствием. Джон Уилбэнкс начал перекрестный допрос.

Следующим свидетелем был Никс Гридли. Он описал сцену преступления, какой ее нашел. Продемонстрировал увеличенные отпечатки снимков истекающего кровью Декстера Белла и показал присяжным принадлежавший осужденному «Кольт» сорок пятого калибра. Заявил, что хорошо знал Пита Бэннинга и именно этот человек был казнен на электрическом стуле. Никс находился в помещении, где совершалась казнь, и слышал, как коронер объявил Пита мертвым.

Затем Берч Дэнлоп приступил к изложению фактов и продемонстрировал заверенные копии судебных распоряжений, признающих Пита Бэннинга виновным в убийстве Декстера Белла, а также распоряжение Верховного суда, утверждающего приговор.

После первого долгого дня заседаний было ясно установлено, что Пит Бэннинг убил Декстера Белла и поплатился за свое преступление жизнью.

Ну, наконец-то, подумал Джоэл. Что для него было все той же страшной знакомой историей, у присяжных вызывало неподдельный интерес.

После установления причинной обусловленности, суд перешел к выяснению размеров понесенных убытков. В девять утра в четверг на место свидетелей вернулась Джеки Белл и показала налоговые декларации Бэннингов с 1940 по 1945 год. На момент смерти Декстер Белл получал от методистской церкви жалованье в размере двух тысяч четырехсот долларов в год, и его не коснулось повышение 1942 года. Он не имел иных доходов, и жена также. Семья жила в предоставленной церковью квартире, за которую не взималась плата, как не бралась и за коммунальные услуги. Им приходилось жить скромно, но этот образ жизни они выбрали сами и были им довольны.

Когда Джеки закончила, Дэнлоп вызвал эксперта по экономике профессора университета Миссисипи доктора Поттера. Он имел разные научные степени, написал несколько книг, и сразу стало ясно, что в деньгах и финансах Поттер смыслит больше любого в зале. Джон Уилбэнкс задал ему несколько вопросов, но очень аккуратно, чтобы не запутаться самому.

По требованию Берча Дэнлопа доктор Поттер рассказал финансовую историю Декстера Белла в качестве пастора, сравнив ее с историями священников других направлений. Оперируя множеством цифр, он показал, что на момент смерти в тридцать девять лет Декстер Белл, учитывая все поступления, ежегодно зарабатывал три тысячи триста долларов. Принимая во внимание рост инфляции на умеренные два процента и предположение, что Декстер доработал бы до семидесяти лет (таков в 1948 году прогноз продолжительности жизни священников), утраченная сумма доходит до 106 тысяч долларов.

По мере того как Поттер называл все новые цифры, Дэнлоп демонстрировал присяжным цветные графики и диаграммы и сумел их убедить, что обсуждаемые суммы не миф, а реальность — деньги, которых лишилась семья Декстера из-за его безвременной кончины.

Во время перекрестного допроса Джон Уилбэнкс поймал профессора на несуразности. Справедливо ли предполагать, что Декстер доработал бы до семидесяти лет и не лишился места? Корректно ли назван уровень инфляции? И учтено ли бесконечное повышение цен? Кто может поручиться, что жена Декстера осталась бы с ним и не ушла к мужчине с большими заработками? Но, по мнению Джоэла, Уилбэнкс озвучивал слишком скромные цифры. Да, священники зарабатывают мало — это известно всем. Зачем стараться, чтобы их небогатые зарплаты казались еще скромнее?

Следующим в качестве свидетеля пригласили оценщика недвижимости из Тупело. Объяснив, какая у свидетеля специальность, Дэнлоп спросил, оценивал ли он собственность Бэннингов. Свидетель ответил, что оценивал, и предложил суду документы. Это возмутило Джона Уилбэнкса, и он потребовал прервать показания. Стычка была предсказуема, поскольку данный вопрос не был улажен до суда.

Уилбэнкс настаивал, что земля не принадлежала Питу Бэннингу и ее нельзя включать в его собственность. Пит подарил землю детям, как до этого в их семье из поколения в поколение дарили землю младшим. Он продемонстрировал заверенную копию договора дарения земли Джоэлу и Стелле.

Дэнлоп ответил, что это дарение было мошенничеством, и получил замечание от судьи Стрэттона. Нельзя бросаться такими словами, как «мошенничество», когда ничего еще не доказано. Уилбэнкс напомнил судье и Дэнлопу, что по поводу передачи земли идет еще один процесс в суде округа Форд. Стрэттон согласился и постановил, что Дэнлоп не должен пытаться доказать, будто Пит Бэннинг в момент смерти владел землей.

Это стало принципиальной победой защиты — Дэнлоп явно просчитался. Но он был актером на сцене и вскоре вновь собрался. После того как оценщик ушел, он вызвал Флорри в качестве свидетеля противной стороны. Уилбэнкс это предвидел и постарался подготовить ее к испытанию. Заверил, что долго ее мучить не станут, но она все равно нервничала.

После нескольких предварительных вопросов Дэнлоп спросил, является она исполнительницей завещания по поместью брата. Флорри ответила утвердительно. Когда она была назначена его душеприказчицей? Флорри не смотрела на присяжных — не сводила взгляда с дружеского лица племянника. Она объяснила, что ее брат Пит составил новое завещание после того, как был приговорен к смертной казни. Дэнлоп показал заверенную копию завещания и попросил идентифицировать с оригиналом. Флорри подтвердила, что это то самое завещание брата.

— Спасибо, — поблагодарил Дэнлоп. — А теперь скажите, подавали ли вы, согласно закону и по совету присутствующего здесь мистера Уилбэнкса, список активов и задолженностей поместья Пита Бэннинга?

— Да. — Уилбэнкс настоятельно советовал, чтобы она отвечала кратко.

Дэнлоп извлек еще несколько документов и протянул Флорри.

— Вот этот список вы подали в ноябре прошлого года?

— Да.

— Раз он подан, то является предметом общественного достояния?

— Вероятно. Вы юрист. Вам виднее.

— Справедливо. А теперь, мисс Бэннинг, будьте добры, найдите третий параграф на второй странице и прочитайте его присяжным.

— Разве они не могут прочитать сами?

— Пожалуйста, мисс Бэннинг.

Флорри долго копалась, разыскивая и надевая очки для чтения, листая страницы и выискивая нужный параграф. И все это делала в явном замешательстве.

— Так… Первое: личный счет Пита в Первом государственном банке, актив — 1800 долларов. Второе: счет фермы в том же банке — 5300 долларов. Третье: сберегательный счет в том же банке — 7100 долларов. Достаточно?

— Пожалуйста, продолжайте, мисс Бэннинг, — терпеливо попросил Дэнлоп.

— Грузовик-пикап «форд» выпуска 1946 года. Пит его купил, когда пришел с войны. Примерная стоимость 750 долларов. Заберете и это?

— Будьте любезны, продолжайте.

— Его машина — «понтиак» 1939 года, примерная стоимость 600 долларов.

Джоэл поежился, подумав, что может лишиться автомобиля, который водил с прошлого лета.

Флорри подтвердила, что на ферме имелись два трактора «Джон Дир», несколько трейлеров, плуги и другое сельскохозяйственное оборудование общей стоимостью 3 тысячи долларов.

— Плюс-минус пара цыплят, — съязвила она. — И это все. Если не пожелаете его сапог и исподнего.

Флорри добавила, что на момент смерти Пит не имел долгов и зарегистрированных задолженностей по поместью.

— А какова стоимость особняка Бэннинга? — громко спросил Дэнлоп.

Тут же вскочил Уилбэнкс и воскликнул:

— Протестую, ваша честь! Дом неотделим от земли, а земля подарена детям. Мы об этом только что договорились.

— Действительно, — буркнул судья Стрэттон. Дэнлоп его явно начал раздражать.

— Снимаю вопрос, — пробормотал тот.

Но снял он вопрос или нет, слово «особняк» словно повисло в воздухе. Когда Флорри покидала свидетельское место, Джоэл посмотрел на присяжных, и его не обрадовало выражение их лиц. Живущий в особняке богатей убил скромного служителя Бога, и его покарало правосудие.

Обычно на процессах, если речь идет о насильственной смерти, защита выставляет целую вереницу свидетелей, которые утверждают, что смерть наступила не по вине обвиняемого или что погибший хотя бы частично умер по собственной неосторожности. На процессе «Белл против Бэннинга» Уилбэнкс ничего похожего предложить не мог. Причина смерти Декстера ни у кого не вызывала сомнений. Пытаться с этим спорить значило бы потерять остатки доверия.

Адвокат предпочел обкусывать края наиболее неприятного, тем самым снижая возможность неблагоприятного вердикта. Он пригласил своего свидетеля, также эксперта по экономическим вопросам. И не откуда-нибудь, а из Калифорнии. Уилбэнкс верил в старый принцип: чем большее расстояние проехал эксперт, тем больше ему веры.

Доктор Саттерфилд преподавал в Стэнфорде. Писал книги, занимался экспертной деятельностью. Суть его свидетельства сводилась к тому, что будущие поступления Бэннинга не так велики, как им представили. С помощью цветной схемы он попытался объяснить присяжным, что если, например, десять лет получать по тысяче долларов, то общая сумма составит десять тысяч. Просто как день. Но если десять тысяч получить единовременно, эффект будет больше. Деньги можно вложить в дело и иметь больший доход. Соответственно, будет справедливым сократить и выплату, то есть указанную в вердикте сумму.

Доктор Саттерфилд добавил, что подобный метод принят судами по всей стране. Подтекст был тот, что, если Миссисипи отстает, это плохо характеризует присутствующих в зале присяжных. Он оценил предел потерь семейства Беллов с учетом реальной инфляции в 41 тысячу долларов.

Джон Уилбэнкс считал, что вердикт ниже 50 тысяч долларов не смертелен. В конце концов, большинство фермерских хозяйств в долгах. Землю можно заложить. И упорно трудясь, при условии хорошей погоды и высоких цен на хлопок, о чем ежедневно молятся в каждом хозяйстве, через некоторое время выкупить. Уилбэнкс рассчитывал на традиционный консерватизм присяжных из селян. Тем, у кого нет свободного цента, трудно присудить другим большие штрафы.

Во время перекрестного допроса Берч Дэнлоп принялся оспаривать приведенные цифры, и через несколько минут у всех в головах возник полнейший туман: что тако текущая стоимость и дисконтированная стоимость, что такое масштаб инфляции и структурированные выплаты? Глядя на смущенных присяжных, Джоэл понял, что Дэнлоп намеренно мутит воду.

После того как завершились свидетельские показания и выступления юристов, поднялся Дэнлоп и обратился к присяжным. Он говорил без шпаргалок и, похоже, без всякой подготовки. Назвал страшной смерть несчастного священника. И никак не случайной. Бывают смерти по неосторожности, сказал он, но эту таковой назвать нельзя. Человек погиб в результате тщательно спланированного, хладнокровного убийства. Фатального нападения на безоружного того, кто обучен убивать.

Джоэл не сводил взгляда с присяжных и видел, что они поддаются влиянию Дэнлопа.

— Каков ущерб от страшного содеянного? Забудем о мертвых — преподобном Белле и Пите Бэннинге — поговорим о живых.

За судьбу родных Пита Дэнлоп не тревожился. Дети получили хорошее образование. У Флорри свой, ничем не отягощенный участок земли. Ведут респектабельную жизнь. А Джеки Белл и трое ее детей?

Здесь Дэнлоп позволил себе уйти в сторону и со слезами на глазах рассказал не лишенную изящества историю о том, как умирал его отец. Ему тогда было всего шесть лет, но он помнит, какую травму нанесла смерть отца ему, матери и братьям. Дэнлоп продолжал повествование и, лишь когда дошел до погребения и принялся описывать, как гроб отца опускали в могильную яму, поднялся Джон Уилбэнкс.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — это не имеет никакого отношения к нашему делу.

Стрэттон пожал плечами:

— Во время заключительного слова я даю сторонам большую свободу.

Дэнлоп, поблагодарив судью и вдруг резко переменив тон, стал грубо высмеивать Бэннингов за попытку притвориться бедняками. Они владеют сотнями акров богатейшей земли, а его клиенты, Беллы, не имеют ничего. Не позвольте Бэннингам и их адвокатам одурачить себя. Он напал и на профессора Саттерфилда.

— Как по-вашему, — спросил он присяжных, — кто лучше разбирается в жизни сельского штата Миссисипи: напыщенный всезнайка в галстуке-бабочке из Калифорнии или доктор Поттер из нашего университета?

Закончив этим великолепным аккордом, Дэнлоп сел, а Джоэл почувствовал, как у него к горлу подступает тошнота.

Джон Уилбэнкс не стал оспаривать факт финансовой ответственности, но всеми силами пытался снизить цифры. Однако, судя по всему, не тронул присяжных.

В опровержении Берч Дэнлоп, оставив всякую учтивость, потребовал сурового наказания. Подобные выступления, как правило, присущи самым агрессивным процессам. Наказание за бесчувственное пренебрежение Бэннингом человеческой жизнью и полное отсутствие ответственности.

Судья Стрэттон председательствовал на многих процессах и интуитивно понимал, что в данном случае у присяжных на решение не уйдет много времени. Он отпустил их в шесть часов и объявил перерыв. Через час ему сообщили, что присяжные готовы.

Они единогласно приняли вердикт: Пит Бэннинг со своей собственностью в ответе за смерть Декстера Белла, в силу чего назначается денежное возмещение ущерба в размере 50 тысяч долларов. Второй раз, меньше чем за год, Берч Дэнлоп поставил рекорд северной части Миссисипи, добившись максимальной величины денежного возмещения ущерба клиента.

Глава 40

На юридическом отделении заканчивался первый учебный год, а Джоэл становился все более замкнутым, даже нелюдимым. В юридических кругах хорошо знали о вердикте против собственности отца, не говоря уж о его постыдной казни. Семья Бэннингов переживала не лучшие времена, и Джоэл не сомневался, что за его спиной постоянно шепчутся. Он завидовал Стелле, которая училась в тысяче миль от дома.

На длинные выходные он поехал в Уитфилд повидаться с матерью. Но прежде всего потому, что с ним хотел поговорить доктор Хилсебек. В яркий весенний день они гуляли по дорожкам с цветущими азалиями и кизилом. Хилсебек закурил трубку, сцепил за спиной руки и шел так медленно, словно нес на плечах тяжелую ношу.

— Вашей матери нисколько не лучше, — мрачно произнес он. — Она здесь два года, и я совершенно не удовлетворен ее состоянием.

— Спасибо, что признали, — сказал Джоэл. — Я наблюдаю за ней восемь месяцев и не вижу, чтобы она хоть как-то поправлялась.

— Лиза идет на сотрудничество до определенного момента, Джоэл, а потом закрывается. С ней случилось нечто травматическое, с чем она не может или не хочет бороться. Из того, что нам известно, ваша мама была сильной женщиной с выдающимся характером, без какого-либо намека на умственную нестабильность или депрессии. У нее было несколько выкидышей, но такое часто происходит. После каждого наступала темная полоса, возможно даже, депрессия, но она каждый раз возвращалась к жизни. Весть, что ваш отец пропал и предположительно погиб, ее сильно травмировала, мы это много раз обсуждали. Это было в мае 1942 года. Прошло почти три года. Семья выжила. Но в тот период с вашей матерью произошло нечто такое, от чего я не могу ее избавить.

— Вы предлагаете, чтобы попробовал я?

— Нет. Случившееся было настолько ужасным, что, как я полагаю, Лиза не станет это ни с кем обсуждать. Однако пока она хранит в себе тайну, улучшения добиться трудно.

— Вы считаете, что это связано с Декстером Беллом?

— Да. Если нет, то почему ваш отец совершил то, что совершил?

— В этом весь вопрос. Я всегда подозревал, что Декстер Белл как-то замешан, но для меня остается тайной, каким образом отец выведал их секрет. Он мертв, Белл мертв, мать молчит. Похоже, это тупик, доктор.

— Вы не пробовали поинтересоваться у тех, кто работает на семью?

— По большому счету, нет. Нинева все замечает, но мне не скажет ни слова. Она практически воспитала нас со Стеллой. Мы ее хорошо знаем — она не заговорит.

— Даже если поймет, что этим поможет нам?