Принцесса из одного места Каури Лесса

– Пожалуй, на него можно смотреть без слез и даже поддерживать приятную беседу, но и только. Но я заметила, что он явно считает привлекательной тебя…

Аманда покраснела сильнее и задала следующий вопрос:

– Мы хорошо смотримся вместе?

Я в недоумении уставилась на нее.

– Я не забыла об Онтарио, – в ответ на мой взгляд, замахала она руками, – наоборот, только и думаю о том, как вернуть прежние отношения! Именно поэтому я пришла и задаю такие странные вопросы. Видишь ли, на торжественном обеде все заметили, что принц оказывает мне знаки внимания. Надеюсь, это не укрылось и от Онтарио. Как думаешь, если я немного пофлиртую с Его Высочеством на сегодняшнем балу – будет Онтарио ревновать?

– Отличная идея! – поддержала я. – Он просто обязан ревновать!

Аманда улыбнулась, а потом погрустнела.

– Ты простишь меня, если я скажу тебе это…

– Что?

– По-моему, Онтарио без ума от Твоего Высочества!

Смисса почувствовала мое минутное замешательство, потому что боднула под руку, переключая внимание на себя и давая возможность обдумать ответ.

– Это правда, Аманда, – вздохнула я, доставая письмо из кармана пеньюара и протягивая ей. – Но, клянусь, моей вины в этом нет! Я всем сердцем желаю тебе счастливых лет с ним. И даже если бы я была влюблена в него, он принцессе не пара, уж прости за откровенность.

Подруга порывисто обняла меня и принялась читать письмо. По мере чтения выражение ее лица становилось все решительнее.

– Ты, как всегда, права, Твое Высочество, – сказала она, дочитав и вернув мне бумагу. – Я не должна позволять ему делать глупости!

– Вот именно, – кивнула я. – Поэтому предлагаю тебе сходить на свидание вместо меня и открыто поговорить.

– То есть как? – удивилась Аманда. – Он же приглашает тебя!

Я тяжело вздохнула. Иногда блондинки такие блондинки!

А потом подошла к столу и написала младшему Ананаксу прийти в сад, хотя бы ради того, чтобы сбежать из духоты бального зала. Дала прочитать письмо Аманде, запечатала своей печатью и вернула ей.

– Отправь посыльного сама. Боюсь, тетя не позволит этой бумажке покинуть стены дома. Я опоздаю на свидание, скажем, на час – принцессам положено опаздывать. А у тебя будет время заставить Онтарио вспомнить, как хорошо вам было вместе. А теперь ты можешь мне помочь?

– Конечно, Твое Высочество! – воскликнула Аманда. – Все, что хочешь!

– Образ «бордовой розы Самыйсокса» меня больше не забавляет, – пояснила я. – Нужен новый. И желательно не менее… э-э-э… запоминающийся. То есть такой, чтобы принц стремился проводить со мной как можно меньше времени на балу.

– Я не поняла, – вздохнула Аманда.

– Пусть ему будет стыдно стоять рядом, – хихикнула я. – Да и всем остальным тоже. Если будет скучно, беседой меня развлечет Его Светлость Ананакс – этого ничем не прошибешь!

Аманда наморщила нос, задумчиво разглядывая меня, но я уже видела, как задвигались в ее прелестной головке шестеренки механизма, отвечающего за моду.

– Эврика! – наконец, воскликнула она. – В смысле, эклектика! Я недавно прочитала о новом веянии в искусстве. Об этой самой эклектики, то есть смешении жанров. Нам потребуется несколько нарядов.

– О-о-о, этого добра сколько угодно! – простонала я и поднялась. – Пойдем в соседнюю комнату, сундуки с платьями там.

Аманда взвизгнула от восторга.

– И ты позволишь мне в них порыться, Твое Высочество?

– Ну, раз ты будешь придумывать мне костюм! – засмеялась я.

– Тогда я сбегаю вниз и передам письмо груму, – заторопилась Аманда. – Он отвезет его Онтарио, а я вернусь, и тогда… – она взглянула на меня, сияя от радости, – ничто уже не будет отвлекать от тех восхитительных нарядов, что ты привезла из столицы и держишь под замком, никому не показывая!

Я чуть было не покрутила пальцем у виска, но потом решила, что все люди разные, и если я, например, с горящими глазами буду рассказывать папеньке и бабуле о Кошке, то почему Аманда с такими же глазами не может обсудить со мной модные тенденции?

Последующие два часа мы провели, вытаскивая платья из сундуков и раскладывая по всем горизонтальным поверхностям комнаты. Собственно, вытаскивала Аманда. Пищала, хлопала в ладоши и вскрикивала: «О боже, какая прелесть!» – она же. В результате наших манипуляций бальный костюм получился на редкость эклектичным. Он состоял из пышной розовой юбки, из-под которой выглядывала кружевная отделка нежно-зеленых панталончиков (оказывается, в сундуках лежали еще и пижамы), ярко-оранжевого камзола с рукавами-фонариками (кажется, это был охотничий костюм, правда его яркость так резала глаза, что не скрыться от меня-охотницы мог бы только совершенно слепой или абсолютно мертвый зверь). Вишенкой на торте оказалось боа из перьев какой-то экзотической птицы в зеленых и красных тонах.

Аманда, помогавшая мне облачиться во все это великолепие, не могла сдержать смеха, а когда я предстала ее взору полностью одетая, она с совершенно неприличным хохотом повалилась на кушетку и несколько минут не могла вымолвить ни слова.

Ожидая, пока подруга успокоится, я играла с Кошкой своим боа, из-за чего несколько перьев были уничтожены.

– Голубые тени, накладные ресницы и помада цвета «поцелуй страсти», Твое Высочество, – успокоившись, сказала Аманда. – И образ будет просто сногсшибательным!

– Судя по тому, как ты каталась от смеха, он уже такой, – довольно проворчала я, копаясь в косметичке. – «Поцелуя страсти» нет, есть «Кровь разбитого сердца».

– Подойдет, – кивнула Аманда. – Тебе помочь с макияжем или сама справишься? Мне бы тоже хотелось переодеться перед балом.

– Конечно, иди, – кивнула я, предвкушая, как сейчас сяду у зеркала и нарисую себе очередное лицо в соответствии с требованиями программы «антипринц».

Однако едва я села, как в дверь опять постучали.

– Войдите! – позвала я и приготовилась клеить ресницы.

Послышались шаги, по которым я узнала тетю. А потом вскрик.

Я обернулась.

– Что… что это на вас? – Селеста указывала на меня дрожащей рукой.

– Бальное платье, – довольная произведенным эффектом, улыбнулась я. – Эклектика, понимаете ли! Вы слышали об эклектике?

– Не… не знаю, – проблеяла тетушка. В ее глазах плескался ужас. – Вы правда пойдете в этом на бал, Ваше Высочество?

– Самая настоящая правда, – энергично кивнула, ткнув пальцем себе в глаз. – Сейчас вот еще реснички наклею, и у меня будет взгляд робкой косули. Такие очень нравятся мужчинам, вы знаете?

– Упаси господи! – пробормотала Бабайка. – Ваше Высочество, я хотела спросить, а что это было за письмо? От кого?

Я наяву увидела, как за ее спиной замаячила тень дядюшки Кевинса, в чьи загребущие ручонки письмо по случайности не попало.

– Его Светлость Ананакс по просьбе принца Стича любезно напомнил о том, что смиссу надо кормить трижды в день, – улыбнулась я. – Поэтому будьте так добры – принесите тазик парного мяса и миску с водой. Миску из моих покоев не убирайте и следите, чтобы вода в ней была всегда чистой!

О, как хорошо мне удавались папенькины приказные нотки! Бабайка облегченно вздохнула, присела в реверансе и вышла.

До бала оставалось всего ничего. Я, наконец, занялась макияжем и не стала отвлекаться даже тогда, когда раздался уже знакомый мне вой голодной Кошки и… звук тела, упавшего в обморок – увы, тетя еще ни разу не видела, как едят неверийские смиссы.

Большую люстру, висевшую под потолком бального зала в герцогском замке, за время моего присутствия в Самыйсоксе зажигали всего один раз – когда я только приехала, и Ананакс устроил мне пышный прием. Сейчас она снова переливалась огнями, хотя солнце опустилось к горизонту, но пока не кануло в темноту, и светила торжественно и ярко, поневоле создавая праздничное настроение.

Мой наряд произвел очередной фурор. Если бы я так не устала от фурора предыдущего, то была бы довольна жизнью. Однако резкое увеличение количества официальных мероприятий в Самыйсоксе и перспектива скорого возвращения в Тессу вовсе не повышали настроения. Поэтому на попытки принца меня разговорить я отвечала вежливым односложным мычанием, которое можно было понимать, как угодно.

Согласно протоколу я сидела на возвышении рядом с герцогом и Его Высочеством, когда Аманда появилась в платье из золотой парчи и остановилась на пороге зала, притягивая взгляды. Несмотря на тяжесть ткани, осанка у подруги была королевская. Думаю, в это мгновение любому машинально указали бы на нее, как на принцессу Кармодона.

Увидев Аманду, принц позабыл обо всем. Если до сего момента он успевал улыбаться, кроме меня, каждому гостю, и для каждого находить несколько приветственных слов, то сейчас просто остолбенел.

Через некоторое время, когда все приглашенные прибыли, Ананакс объявил бал открытым. Стич склонился передо мной в поклоне, приглашая на танец, но я видела, как он косит темным глазом в сторону золотой парчи, словно жеребец Зверь – в сторону ворот, распахнутых к долгожданной свободе.

– Вы знаете, что у меня деревянная нога? – спросила я.

– Какой ужас! Я вам так сочувствую! – искренне воскликнул он. – Но без нашего первого танца бал не состоится.

– Я плохо танцую, – пригрозила я.

– Я тоже, – покаялся он. – Так что берегите ваши ножки, особенно деревянную!

– Вы так добры… – пробормотала я, поднимаясь с кресла и подавая принцу руку.

Танцевал он действительно плохо. Нет, он делал все правильно, но так неуклюже, словно его слепили из глины, а она взяла и застыла. Промучавшись первый танец, мы с Его Высочеством с облегчением раскланялись. Радостный принц прямиком, словно королевский фрегат на флот неприятеля, направился в ту сторону, откуда раздавался звонкий смех Аманды. А я, поискав глазами Кошку, нашла ее в неожиданной компании.

Смисса возлежала на одной из кушеток, эффектно положив точеную голову на лапы, а рядом с ней, развалившись, сидел Онтарио Ананакс и задумчиво накручивал ее ухо на палец.

– Вы не танцуете? – спросила я, подходя.

Онтарио поднялся, уступая место, и уставился на меня наглыми голубыми глазами.

– Если вы не танцуете, то здесь нет подходящей для меня партнерши, – усмехнулся он, – кроме Аманды Кивис, разумеется. Но она ангажирована вражеской стороной до окончания бала.

Я поискала взглядом золотую парчу и быстро нашла – уж очень она была заметной! Аманда кружилась в танце, склонив хорошенькую головку на плечо принца, а тот что-то негромко говорил ей и, кажется, больше не заботился о безопасности чьих-либо туфелек – держа в объятиях мою подругу, он просто позабыл о том, как неуклюж.

– Завидуете? – мило улыбнулась я и погладила Кошку. – Они очень подходят друг другу, не находите?

– Ваше Высочество, что именно вы хотите от меня услышать? – осведомился Онтарио. – Что я рад? Разгневан? В печали? Подумываю наложить на себя руки?

Я задумалась. Действительно, чего я от него хотела? Мне было легко в его обществе, несмотря на то что он все время пытался меня задеть. И почему-то казалось, он понимает меня больше, чем любой другой в Самыйсоксе.

– На балах скучно, – призналась я. – Бабуля говорит, что танцы – наслаждение лишь для тех, кто знает, ради кого танцует…

– Вы танцуете, Ваше Высочество? – Герцог Ананакс появился невесть откуда и зыркнул на сына с непонятным мне выражением, однако тот не отвел взгляд. Несколько долгих мгновений они держали друг друга на прицеле, а затем Его Светлость повернулся ко мне и добавил: – Я хотел бы пригласить вас…

– Не утруждайтесь, – махнула рукой. – Одного танца с Его Высочеством моим нервам достаточно. Надеюсь, Аманде повезет больше.

Ананакс поморщился, словно съел что-то очень кислое, и покинул нас.

Я смотрела на кружащиеся пары, а перед глазами волны из пруда, где мы с местными мальчишками ловили рыбу, плескали на берег, покрытый мелким сероватым песком. Трещали кузнечики. Птицы пересвистывались в кронах деревьев…

– В ваших глазах тоска, Ваше Высочество, – прошептал Онтарио, склонившись ко мне. – Я готов сделать что угодно, лишь бы прогнать ее!

Я растерянно посмотрела на него. Нечто такое прозвучало в его голосе, что я сразу поняла – сделает! Сделает даже без моего приказа. Сделает даже, если прикажу нечто безумное!

Его губы вновь оказались слишком близко. Яркие, чувственные, словно сочные ягоды, которые так хотелось сорвать своими губами, надкусить, сжать… Его дыхание колыхало перья на моем боа…

– Расскажите про Неверию, – пробормотала я, откинувшись на спинку кушетки – подальше от обольстительной близости. – Вы провели там несколько лет и, наверное, успели попутешествовать?

– Вы позволите потеснить Кошку? – спросил в ответ Онтарио и сел едва ли смиссе не на хвост. – Рассказывать в таком шуме можно только находясь близко к тому, кто готов слушать.

Кошка недовольно прищурилась и каплей сползла вниз – под кушетку.

Я кивнула. Как интересно он построил фразу, вложив в нее несколько смыслов. Или смысл был один – тот, который Онтарио имел в виду, а остальное я додумала? Не слишком ли много я додумываю в последнее время? Ох, скорее бы уже наступил вечер! Очень надеюсь, что Аманда решительна и готова к разговору с младшим Ананаксом.

– Неверия – страна полутонов, Ваше Высочество, – между тем, начал рассказ Онтарио. – Здесь, в Кармодоне, все яркое – небо, листва, трава, цветы. В Неверии небо – бледнее, листва – темных оттенков, цветы скромны, словно стесняются быть красивыми. Если Кармодон это… – он помолчал, подыскивая подходящий эпитет, и вдруг, рассмеявшись, довершил: – Аманда Кивис, то Неверия – дева, прелестная своей сдержанностью во всем, кроме характера. Если в Неверии идут дожди – это не веселый дождик Кармодона, это ливень, сметающий все на своем пути. Снег в Неверии не падает задумчиво и печально, посверкивая снежинками, словно брильянтами, нет! Неверийские метели налетают внезапно и выдувают не только тепло, но и мысли. Морозы не такие мягкие, как здесь, они трескучи и кусачи, поэтому неверийцы любят меха и большие камины. Горы…

Он говорил, а перед моими глазами вставала суровая, но прекрасная страна, в которой я вряд ли побываю. Водопады со скалистых уступов наполняли прозрачные озера, к которым припадала густая, шелковистая трава. Темные кроны деревьев перешептывались, скрывая тайны, ведомые только им. Города, больше похожие на крепости, возносили башни к небосводу и были так не похожи на Тессу с ее широкими проспектами, ярко выкрашенными фасадами домов и любовью кармодонцев к цветам в горшках. Я видела чужую землю, будто наяву, и отчаянно тосковала от того, что наяву ее не увижу!

Онтарио замолчал, о чем-то задумавшись.

Я машинально коснулась его руки.

– Вы прекрасный рассказчик, благодарю! Воистину мир огромен и полон чудес!

– Вы про магию, Ваше Высочество? – улыбнулся Онтарио.

– Я про мир, – улыбнулась я в ответ. – Мне жаль, что я не увижу Неверию.

– Это почему же? – удивился он.

– А что мне там делать? – вопросом ответила я. – Я – не принц Стич. Отец никогда не отправит меня одну с визитом в другую страну. И даже если соберется ехать – меня оставит дома.

Онтарио захохотал. Я с изумлением смотрела на него.

– Извините, Ваше Высочество, – все еще смеясь, проговорил он, – но на его месте я бы тоже оставил вас дома!

Пришла моя очередь спрашивать:

– Это почему же?

– Ради крепости международных отношений, – непонятно ответил он и поднялся. – Я, пожалуй, принесу мороженое!

Онтарио оставил меня в замешательстве – сердиться ли на этакую дерзость или посмеяться, пока он не видит?

Подлетела запыхавшаяся Аманда. Сделала реверанс и рухнула на кушетку, счастливо улыбаясь:

– Я просто не чувствую ног! Его Высочество великолепно танцует!

– Да? – с подозрением осведомилась я. – Мы точно говорим об одном и том же Высочестве? Мне он, как раз, отдавил все ноги…

Мы посидели молча, размышляя над информацией, полученной друг от друга.

– Знаешь, так приятно чувствовать, что ты кому-то нравишься, – тихо сказала Аманда. – Чувствовать, что кто-то тобой интересуется, тобой восхищается. Признаюсь, когда Онтарио уехал, мне ужасно не хватало его искреннего обожания.

– А как же другие юноши? – удивилась я.

Аманда дернула совершенным плечом, и золотая парча блеснула под светом большой люстры.

– Это не то! Понимаешь, они будут восхищаться любой красавицей, а Онтарио… Он совсем другой… Его всегда интересовали книги, а не девушки. Кроме меня, разумеется, и то это случилось не сразу. Мне потребовалось много времени и терпения, чтобы услышать признание из его уст. А ты, Твое Высочество, была когда-нибудь влюблена?

Я, не задумываясь, качнула головой.

– Нет? – изумилась Аманда.

– Нет, – твердо ответила я. – Не хочу никому доверять, так проще.

– Разве можно жить без любви? – округлила глаза Аманда.

– Ну я же живу? – усмехнулась я и замолчала – к нам подходил Онтарио, неся две креманки с мороженым. Вторую, по всей видимости, он прихватил для смиссы.

Увидев блондинку, младший Ананакс не растерялся и протянул нам обе креманки.

– Прошу, Ваше Высочество! Аманда, вы, похоже, запыхались, танцуя с принцем?

Я физически ощутила, как подруга «сделала стойку».

– Вы заметили? – улыбнулась она. – Но, кажется, вы вовсе не смотрели в нашу сторону?

– О, я имею обыкновение смотреть во все стороны – так учат на факультете международных отношений, – парировал он. – Кроме того, я не мог не смотреть туда, куда были устремлены взгляды всех присутствующих. Приятно быть в центре внимания, не так ли?

– Конечно, – затрепетала ресницами Аманда. – Принц – очень интересный собеседник. Он прекрасно образован и проводить с ним время – одно удовольствие!

– Я рад за вас, – улыбнулся Онтарио и меня удивила искренность, прозвучавшая в его голосе.

Удивила она и Аманду. Даже не столько удивила, сколько шокировала, потому что подруга резко поднялась, с размаху сунула ему креманку, сделала торопливый реверанс и скрылась в толпе.

Младший Ананакс пожал плечами. Устроился рядом со смиссой, протянул ей мороженое и под звук кошачьего чавканья поинтересовался:

– Что с ней такое?

– Вы, правда, не понимаете? – изумилась я. – Тогда вы самый бесчувственный и эгоистичный негодяй из всех, что мне знакомы!

– Какие у вас интересные знакомые, Ваше Высочество! – восхитился Онтарио. – Может быть, расскажете о них подробнее?

– Собираете информацию о придворных? – усмехнулась я. – В свите папеньки таких предостаточно.

– Разве вы не знаете, что отец мечтает видеть меня при дворе? – ответно ухмыльнулся Онтарио. – Надо же с чего-то начинать?

– Вас? При дворе?! – ужаснулась я, делая вид, что понятия не имею о чаяниях старшего Ананакса, и уж тем более не помню о своем обещании замолвить отцу словечко после случая с побегом Зверя из конюшни. – Я непременно совершу что-нибудь чудовищное, дабы Его Величество вновь рассердился на меня и услал из Тессы подальше. Так я избавлю себя от удовольствия видеть вас!

– Меня, такого бесчувственного и эгоистичного? – уточнил Онтарио. – Такого негодяйского негодяя?

Мы с удовольствием посмотрели друг на друга.

– После этого я просто обязан пригласить вас на танец, невзирая на вашу деревянную ногу! – заявил он. – Кстати, все время забываю, какая из двух деревянная – правая или левая?

– Да какая разница? – махнула рукой я, наблюдая, как тщательно Кошка вылизывает креманку. – Терпеть не могу танцевать!

– Должно быть, вам трудно переставлять ноги, – с трагическим пониманием произнес Онтарио, – но я могу предложить выход – вы весите, как пушинка, поэтому весь танец я могу просто удерживать вас на руках. Давайте, Ваше Высочество! Решайтесь!

Он поднялся и склонился передо мной в изящном поклоне.

Мне бы отказаться, но я вдруг вспомнила, как на прошлом балу он держал меня на весу, и я ощущала волнующую крепость его стальных мускулов. Ох, пусть Аманда сегодня достучится до сердца Онтарио Ананакса! Но сейчас я подарю себе один танец с ним. В последний раз.

– Ну хорошо, – лениво произнесла я. Медленно встала, протянула ему руку. – Вы несносны, юноша, на забавно несносны. Так уж и быть – один танец!

– Вы меня осчастливили, Ваше Высочество, – улыбнулся он и повел меня в центр зала.

– Ваш наряд напомнил об одной маленькой птичке, – заговорил Онтарио, когда мы прошли первый круг в молчании. – Я уже упоминал о том, что в Неверии царствуют полутона, но не в ее случае. Птичка обитает лишь в одном месте в горах и славится оперением всех цветов радуги. Увидеть ее для неверийца – примета удачи на долгий срок. Но поскольку живет птичка в недоступных местах, встретить ее случается чрезвычайно редко.

– Я тоже родом из одного места в Кармодоне, – хихикнула я. – Оно называется дворец и недоступно для обычных людей. Правда, жители Тессы предпочитают держаться от меня подальше, потому что встретить принцессу, как правило, означает – к неприятностям.

– Как я их понимаю! – воскликнул Онтарио. – При первом знакомстве вы едва не проломили мне череп!

– Вам же понравилось? – возмутилась я. – Вы даже хотели повторить!

Глаза Онтарио сверкнули.

– Так повторим? – предложил он.

– Кажется, мы уже решили, что не стоит, – наморщила нос я, – к тому же, если я при всех разобью об вашу голову предмет интерьера, меня не поймут наши неверийские гости. Вдруг они решат, что это какая-нибудь древняя кармодонская традиция, и тоже захотят повторить?

– Согласен, – серьезно кивнул Онтарио, – так у герцога никаких цветочных ваз не хватит. Правда, можно использовать еще вазы для фруктов, шкатулки…

– …Часы! – подхватила я. – Подставки под зонты…

– Пресс-папье, канцелярские подставки!

– Супницы, блюда для горячего и заварочные чайники!

– Почему только заварочные? – возмутился Онтарио. – Все зависит от крепости головы. Сковородка – прекрасный предмет!

Я плыла в танце, ощущая двойное наслаждение – от движения и от разговора. Онтарио явно нравилось нести полный бред – как и мне, и не изображать из себя вельможу, преисполненного важности от собственного существования. Мы болтали, словно подростки, легко и непринужденно, будто пели дуэтом шутливую песенку, слова которой оба знали наизусть. И нам обоим это нравилось.

Я удивилась, как быстро закончился танец. Онтарио проводил меня к скамейке, вновь занятой смиссой – никто не решился к ней подсесть. И опять ушел за мороженым и напитками. А я осталась сидеть, бездумно улыбаясь и болтая ногами, как девчонка. Настроение было прекрасным. Я собиралась сохранить его таковым до конца вечера. Вдали раздавался звонкий смех Аманды, и, наверное, впервые я пожалела, что принцесса – я, а не она. Будь наоборот – все было бы гораздо проще. Что со сковородками, что без.

Ближе к девяти я неожиданно оказалась в одиночестве. Аманда ушла чуть раньше восьми, принца куда-то увел Ананакс, а Онтарио исчез, оставив меня без своего остроумия.

Прихватив очередную креманку с мороженым, я вышла на балкон – с него была видна дорожка, уходящая в герцогский сад. Смисса тенью следовала за мной. Легко вспрыгнув на парапет, она растянулась на нем во всю свою впечатляющую длину. Я села рядом и скинула туфли, позволяя свежему ветру приятно овевать босые ступни. Кошка мурлыкнула, протянула лапу и потащила к себе креманку.

– Да ты жадина! – возмутилась я. – Чур один шарик мне, а другой – тебе. Жди!

Она фыркнула и отвернулась.

Мы просидели так какое-то время, наслаждаясь вечерними ароматами, вкусом мороженого и звуками музыки, доносившимися из распахнутых окон бального зала, как вдруг смисса насторожилась. Я проследила за ее взглядом и увидела Аманду. Она быстро шла, точнее почти бежала по главной аллее, придерживая юбку, чтобы не упасть. Вид у нее был испуганный.

Едва не сиганув с балкона наружу, я вовремя вспомнила, кто здесь на самом деле неверийская степная кошка, спрыгнула с парапета и заторопилась в зал. Оставшаяся лежать смисса лениво проводила меня взглядом.

Толпа послушно шарахалась от такой яркой и решительной меня. Почти без промедления я добралась до лестницы, ведущей вниз, и успела перехватить Аманду до того, как она начала подниматься по ступеням. Едва взглянув на подругу, я поняла, что ошибалась: она не была испугана! Она выглядела растерянной, ошарашенной и, кажется, не совсем понимала, что происходит.

Взяв блондинку за руку, я утянула ее под лестницу, чтобы укрыться от любопытных глаз.

– Что произошло? На тебе лица нет! – воскликнула я, сжигаемая одновременно любопытством и чем-то очень похожим на разочарование. – Онтарио, наконец, признался, что по-прежнему любит тебя?

Аманда взглянула на меня ошалевшими глазами и простонала:

– О, боже, причем тут он? Онтарио вообще не пришел на свидание!

Я в растерянности выпустила ее руку.

– То есть как – не пришел? Он же прислал мне письмо!

Подруга зачем-то потрогала щеку, нестерпимо пылавшую румянцем.

– Да, прислал. Но не пришел. Зато пришел другой…

– Кто еще? – совершенно неподобающе принцессе удивилась я.

Аманда коснулась пальцем губ и нежно прошептала:

– Сти-и-ич…

– Ой! – я едва не села прямо на пол, но розовая юбка запуталась в нежно-зеленых панталонах, сковав движения.

– Он появился, словно принц из сказки, и был так нежен и мил, – продолжила Аманда, глядя куда-то вдаль. – Наизусть читал стихи, представляешь? И даже спел для меня балладу! И я… я совершенно забыла об Онтарио и даже позволила Его Высочеству… поцеловать меня!

И она потрогала другую щеку.

– Поцелуев, видимо, было достаточно, – мрачно констатировала я.

Мой блестящий хитроумный план провалился с оглушительным треском. Еще не хватало, чтобы Аманда всерьез потеряла голову из-за залетного принца. Счастливое будущее подруги с Онтарио следовало срочно спасать!

– Иди умойся – ты выглядишь слишком взволнованной, – папенькиным тоном приказала я.

Аманда машинально присела в реверансе и поспешила вверх по лестнице. А я, наоборот, выскочила на улицу, горя желанием разыскать заморского ловеласа и втолковать ему, что склонность к интрижке с хорошенькой девушкой может сделать эту самую девушку несчастной – естественно, тогда, когда неверийские поцелуи выветрятся из ее красивой головки.

Рядом что-то обрушилось – это смисса спрыгнула с балкона, чтобы следовать за мной.

Я шла торопливо, заглядывая под каждый куст, но, как назло, принц не находился. Возможно, я встретила бы его быстрее, если бы просто подождала у дверей, однако во мне кипела кровь, требуя действий. Каким-то образом Онтарио сумел меня зацепить, а больше всего на свете я боялась привязаться к кому-то, полюбить – и потерять, как однажды потеряла маму. Да, бабуля и отец являлись исключением из этого правила, но впускать кого-либо, кроме них, в сердце я не собиралась! Честно говоря, я очень надеялась, что свидание расставит все точки над «и», а обаяние Аманды заставит герцогского сынка вспомнить светлые мечты юности. И была ужасно зла на него за то, что этого не произошло!

Погрузившись в океан бушующих эмоций, я не заметила, как свернула с главной аллеи в боковую и углубилась в сад.

Сюда уже не попадал свет из больших окон замка, лишь нежное сияние звезд и узкого серпа луны, что стыдливо касался верхушек деревьев.

– Да где же вы, Ваше Высочество! – пробормотала я, вертя головой во все стороны. – Где вас черти носят?

Смисса, шедшая рядом, неожиданно остановилась. Застыла статуэткой, приподняв одну лапу, будто собиралась сделать шаг, но позабыла о нем.

Слева хрустнула ветка. Зашуршали заросли… Чувствуя, как по спине холодком бежит страх, я попятилась.

Смисса развернулась и зашипела.

– Не стоит таким красивым девушкам гулять в одиночестве, правда, Лондо? – произнес хриплый голос, и из кустов выбрался приземистый широкоплечий мужик с крайне подозрительной рожей.

– Кис-кис-кис, – послышался из-за моей спины второй голос, высокий и скрипучий. – Что у нас здесь, Гари? Две киски? Ах, какие киски!

Раздался свист рассекаемого клинком воздуха. Смисса молниеносно скрылась в темноте, а в ствол дерева рядом со мной вонзился кинжал.

Я обернулась, сжав кулаки. Высокий худой человек с неприятной усмешкой, оказавшийся в нескольких шагах позади, только что чуть было не убил мою Кошку!

– Как вы смеете! – прошипела я. – Пошли вон отсюда, оба!

– О, нет, – засмеялся первый, – мы подойдем поближе, чтобы познакомиться с тобой, крошка. В тюрьме, знаешь ли, женщин нет… Мы истосковались!

И тут я узнала его. И второго – тоже. Красный нос, хоть и находился в вечном состоянии подпития, мастерства не растерял. Эти двое были нарисованы в объявлении о беглых преступниках с указанием награды за поимку!

Я прижалась спиной к дереву. Кинжал торчал совсем рядом.

– Если ты будешь тихой, как мышка, мы тебя отпустим, – проворковал высокий, подходя ближе. – Но упаси тебя бог открыть свой хорошенький ротик и позвать на помощь!

– Лондо, ты ее пугаешь! А нам нужно обратное – расположить девочку к себе, чтобы она была нежна с нами. Ты же будешь нежной, правда, крошка?

Я со всей силы дернула рукоять, и клинок оказался в руке. Здесь нет соглядатаев отца, готовых защитить меня ценой собственной жизни, поэтому буду защищаться сама. Мне даже в голову не пришло звать на помощь. Принцессе Кармодона кричать: «Помогите!»? Кричать, захлебываясь от собственного страха? Не бывать этому!

Между тем, мерзко ухмыляясь, бандиты подходили все ближе.

Я перекинула кинжал в другую руку. Обращаться с клинком меня учил гвардейский полковник, любимец отца. Когда папенька понял, что не может ограничить мои побеги за дворцовые стены, – решил подстраховаться. Соглядатаи – соглядатаями, но и мне следовало кое-что узнать о самообороне. И я о ней узнала! Был бы негодяй один – я метнула бы в него кинжал. Куда-нибудь в бедро, чтобы не смог далеко уйти от правосудия. Но их было двое, а значит, оружие выпускать из рук не следовало.

– Не подходите, – предупредила я. – Лучше бегите прочь!

Разбойники переглянулись.

– Крошка начинает меня раздражать, Лондо, – заметил первый. – Маленькая, а такая наглая!

– Она должна была давно упасть в обморок, – глубокомысленно заметил второй, – а вместо этого размахивает ножом. Может быть, она сбрендившая? Кто их знает, этих знатных дамочек…

И тут до меня дошло – они не подозревают, кого видят перед собой! Должно быть, во время пребывания в тюрьме пропустили новости о моем прибытии в Самыйсокс. И уж тем более не видели местных газет, на весь разворот украшенных моим портретом.

Я решила открыть «свой хорошенький ротик» и представиться по всей форме. Уже одно перечисление моих титулов должно было заставить бандитов забыть, чем они собирались заняться. Как вдруг из темноты бесшумно вылетел пятнистый снаряд и обрушился на голову длинного, заставив его завопить от ужаса и боли. Следом за снарядом на полянку выпрыгнул… Онтарио Ананакс. Он был безоружен, но судя по выражению лица, и мышцам, взбугрившимся под дорогой тканью камзола, вставать у него на пути не стоило ни при каких обстоятельствах.