Принцесса из одного места Каури Лесса

Онтарио встал и поклонился. Глаза его насмешливо блестели, но я могла бы поклясться, что в их глубине еще светили зарницы той самой грозовой тучи, постепенно скрывающейся за горизонтом.

– В Неверии прекрасные преподаватели, отец, – сказал Онтарио, подходя, – я очень им благодарен. А теперь, может быть, Ее Высочество Альвина порадует нас своим мастерством? Вы играете, принцесса, или поете? Что вам ближе?

– Я не…

– Ну пожалуйста, Ваше Высочество! – воскликнула Аманда, и я едва не прихлопнула ее веером. Насмерть.

– Пожалуйста, – попросил принц Стич.

Все сидящие в один голос принялись меня упрашивать. Отказать сейчас означало бы проявить слабость.

Я бросила ненавидящий взгляд на Онтарио – негодяй прекрасно знал, как из искры разжечь такое ненужное мне пламя!

Подойдя к роялю, дотронулась до лакированной поверхности. Младший Ананакс только что спрятал здесь чудесную мелодию. Спрятал ото всех, в том числе, и от меня! Нет, мне не сравниться с его искусством музыканта, но что-нибудь спеть, иногда нажимая на клавиши для усиления эффекта, я вполне смогу. Короткий романс, например.

Я улыбнулась собравшимся и села к роялю.

Бабуля любила романсы и иногда просила меня «изобразить что-нибудь загадочное», как она выражалась. Только ради нее я инкогнито захаживала в книжные лавки и покупала сборники малоизвестных поэтов, стихи которых обычно отличались претензией на шедевр, странными рифмами и этой самой «загадочностью».

Господь не наградил меня любовью к музыке, но учителя (под страхом смертной казни) прилагали все возможные усилия для развития у меня слуха и голоса.

Я тронула клавиши, и рояль издал переливчатую трель, из тех, которые обожала бабуля. Смотря перед собой, чтобы не отвлекаться, я сыграла первые такты, и слова одного из романсов вспомнились сами собой:

Допев, я встала и снисходительно улыбнулась. Аплодисменты и крики «браво» не заставили себя ждать. Не кричал лишь Онтарио. Он смотрел исподлобья, и от его взгляда у меня стало тяжело на душе. Так-то, милый мотылек, ты получишь за все сполна!

– А вы нас порадуете, Ваше Высочество? – все еще улыбаясь, я вернулась на место и повернулась к принцу.

– Моя голова! – застонал он. – Во время вашего божественного пения она немного прошла, но сейчас…

– А я не умею петь, но с удовольствием назову следующего исполнителя! – жизнерадостно пришел ему на помощь герцог, и я в который раз отметила его врожденную хитромудрость.

Один за другим приглашенные хвастались успехами в музицировании или пении, а я, надев на лицо маску возвышенного внимания, раздумывала над тем, как заполучить «поцелуй правды» или, как метко выразился Навыч – «плюй-в-ухо». Возможно, выступления были так ужасны, или я настолько умна, но план постепенно вырисовывался – незаметно выкрасть артефакт и пригласить на свидание Онтарио. Интуиция подсказывала, что сукин сын не откажется от встречи, хотя бы для того, чтобы наговорить очередных колкостей. Затем следует вернуть артефакт на место и окончательно выкинуть из головы широкоплечего лживого блондина с ямочками на щеках и пронзительным взглядом незабудковых глаз. Ха! Что может быть проще?

После того, как каждый из гостей, кроме самых уважаемых, испил чашу до дна, то есть сыграл какой-нибудь ноктюрн до-диез минор или спел куплетик, все с облегчением отправились на ужин. Подавали фазанов в сметанном соусе и еще кучу всего. Но я отдала должное свежеиспеченному хлебу и маслу с икрой. Мякиш мне удалось спрятать в ладони. Весь ужин я незаметно мяла его, превращая в пластичную массу.

После ужина герцог предложил прогуляться. Сезон цветения роз достиг апогея, и воздух был напоен их ароматом.

Поскольку принц предложил мне руку, я шла рядом с ним и слушала вдохновленный рассказ герцога о сортах роз, которые росли в его саду. Я шла все медленнее, и вот, наконец, Его Светлость и остальные полностью нас обогнали.

– Стойте, Ваше Высочество, – сказала я, когда они ушли вперед. – У вас цепочка зацепилась за воротник рубашки. Вы позволите, я поправлю?

– Конечно, – засмущался Стич. – Буду вам очень благодарен!

– Повернитесь ко мне спиной…

Он послушно повернулся. Я задергала цепочку, делая вид, что она застряла, и дергала до тех пор, пока на вытащила ключ от шкатулки с «поцелуем правды». Вдавить ключ в хлебный мякиш было минутным делом. Затем я поправила воротник рубашки принца и поздравила его с тем, что все закончилось благополучно, и никто не пострадал.

– Вы так любезны, Ваше Высочество, – неожиданно проговорил он, когда мы снова двинулись по аллее. – Никогда бы не подумал, что принцесса может так себя вести.

– Как? – удивилась я.

Он замялся, но все же выдавил:

– Как добрая девушка…

Изумившись, я промолчала всю оставшуюся часть прогулки.

Вернувшись домой, я застала смиссу спящей на моей кровати. Рядом с кроватью лежала очередная дохлая курица. Мама Кошка принесла ужин котенку.

Глубоко растроганная, я спрятала мякиш с отпечатком ключа в одну из своих шкатулок, умылась и легла спать, поцеловав смиссу в шелковистую морду. Последняя мысль перед тем, как провалиться в сон, была о принце Стиче. Он больше не раздражал меня. Да, не герой, не очень уверенный в себе, но искренний человек. А искренность при дворе стоит дороже, чем все кармодонские алмазы вместе взятые.

Нежный ветерок колыхал листья деревьев и кружевную оборку на зонтике от солнца, который Аманда взяла с собой на прогулку – сегодня обещали жаркий день. Подруга болтала без умолку. Я не слушала и старательно смотрела на смиссу, ловившую кузнечиков в траве на обочине – неверийский алмаз недаром называли «солнечным»: на свету он переливался и искрился так, что глазам было больно.

Поскольку прогулка была официальной, на некотором отдалении от нас вышагивали двое гвардейцев, однако моему коварному плану воспрепятствовать это никак не могло.

Вдали показалась кузня, и я прислушалась к тому, что говорила Аманда.

– Мне уже шьют костюм для охоты. Я договорилась с Его Светлостью, что костюм Онтарио будет в тех же тонах…

– И какие же это тона? – я сделала вид, что заинтересовалась.

– Желудевый и оранжевый, Твое Высочество! – провозгласила подруга. – Ты только представь! Плюс золотое шитье и жемчужные пуговицы.

– Лучше изумрудные, – машинально ответила я и сделала вид, что поправляю выпавшую из прически шпильку.

– А ведь правда! – восхитилась Аманда. – Так и сделаю – сегодня же скажу швее, чтобы она…

– Ой! – воскликнула я. На землю упали половинки шпильки, которую я сломала еще дома и заранее зажала в ладони.

Аманда поторопилась поднять половинки и протянуть мне. На навершии шпильки была выкована изящная золотая корона. Стоило ли говорить, что вещи с таким элементом дизайна могли носить только особы королевской крови?

– Ах, какая прелесть и как жалко! – опечалилась Аманда.

– Очень жалко, – кивнула я. – Бабуля мне их не много дала с собой, они передаются в нашем роду из поколения в поколение, и их остается все меньше. Что же делать?

– Придумала! – Аманда указала на кузню, существенно облегчая мне задачу. – Нам нужно вон туда.

Когда мы подошли к кузне, я попросила подругу подождать снаружи. Впрочем, она и сама не горела желанием зайти – из дверного проема несло жаром, слышался грохот по наковальне и басовитое «Эхма!». Смисса, втянув кожаным носом воздух, тоже осталась на улице.

Я переступила через порог, и в полумраке, освещенном лишь огнем из горнила, разглядела двух полуголых мужчин, один из которых был просто гигантом. Невольно залюбовавшись его впечатляющими мышцами, я пропустила момент, когда оба, увидев меня, изумились, затем перепугались, а потом склонились в глубоком поклоне.

– Доброго дня добрым людям! – жестом я разрешила им распрямиться. – Кто из вас мастер?

– Это я, Ваше Высочество, – вперед вышел тот, что был поменьше ростом. – Чего изволите?

Я многозначительно посмотрела на его товарища.

– Выйди, – не моргнув глазом, приказал кузнец.

Подмастерье вышел.

– У меня сломалась шпилька и потерялся ключик от одной из шкатулок. Сможете исправить?

– Починить шпильку и найти ключ? – с удивлением спросил кузнец.

– Ключ придется делать заново, – я в раздражении стукнула каблуком туфельки по каменному полу. – Сколько это будет стоить? Я заплачу сразу.

Кузнец почесал в затылке.

– Покажите шпильку, Ваше Высочество. А для того, чтобы сделать новый ключ, мне понадобится шкатулка.

– Это то, что вам понадобится, – я протянула хлебный мякиш с отпечатком ключа. – А еще умение держать язык за зубами. Надеюсь, оно у вас имеется?

Кузнец взял мякиш и вгляделся в отпечаток. В его глазах промелькнули лукавые искры.

– Хотите над кем-то подшутить, Ваше Высочество? – поинтересовался он. – Мы здесь, в Самыйсоксе, понимаем толк в хороших шутках. Давайте шпильку. Все будет готово завтра утром. Что касается оплаты… Заплатите, сколько посчитаете нужным, с учетом того, что я умею держать язык за зубами.

– Приятно иметь с вами дело, мастер, – улыбнулась я, кладя в его крепкую ладонь несколько золотых монет.

– Я доставлю заказ сам и передам только вам лично в руки, – ответно блеснул зубами кузнец. – Не извольте беспокоиться!

И очень довольные друг другом, мы расстались.

– Обещал починить шпильку, – нарочито громко сказала я, выходя из кузни и беря подругу под руку. – Давай пройдемся по торговым лавкам? Вдруг найдется что-то, вроде того боа из перьев, что я потеряла на прошлом балу?

Аманда захихикала.

– Отродясь боа из перьев не было в Самыйсоксе, Твое Высочество! Но мы что-нибудь придумаем.

Мы неторопливо двинулись дальше.

– В Тессе тебе придется привыкать и к боа, и к другим странным для Самыйсокса вещам, – заметила я. – Ведь Онтарио собирается служить при дворе, а значит, тебе там тоже найдется место.

– Правда? – расцвела Аманда. – Так приятно это слышать! Ты знаешь, я до сих пор не могу поверить в то, что он решился сделать мне предложение на глазах у всех. Действительно, он очень повзрослел в этой Неверии. Онтарио, который уезжал туда, не связал бы и двух слов, если бы рядом был кто-то еще, кроме меня и его отца.

– Он прямо так и сказал: «Выходи за меня!»? – округлила глаза я. – Очень жаль, что я это пропустила.

– Когда он появился в зале, выглядел так, будто за ним гнались разбойники, – засмеялась Аманда. – Он шел ко мне сквозь толпу, а я не могла на него наглядеться. Потом он встал на одно колено, взял меня за руку и спросил: «Вы станете моей женой, Аманда? Вы знаете, как давно я желаю этого! Возвращение на родину слегка затмило мой разум, но увидев вас, я понял, что желаю того же, чего желал и тогда, когда уезжал в Неверию. Так что же вы ответите?» И я сразу ответила: «Да!»

– Надо было его помучить, – проворчала я, горя желанием стукнуть артефактом младшего Ананакса по макушке не один раз, как требовалось, а миллион.

– Это как? – удивилась Аманда.

– Ну… наморщить нос, скривить губы, отвернуться, будто сомневаешься в ответе, посмотреть на потолок, посчитать бисер, которым вышита сумочка…

– Хватит-хватит, – смеясь, проговорила подруга, – я поняла. Но я так долго ждала этого признания!..

– Он тебя поцеловал? – неожиданно для себя самой спросила я. Отчего-то мне было неприятно представлять, как его жесткие губы сминают ее нежный рот в поцелуях, которые сводили с ума меня.

Аманда пожала плечами.

– Едва коснулся, будто смутился. Видимо, прежний Онтарио все еще жив в нем – вокруг было слишком много народа.

– Скромник, однако, – пробормотала я. – Зайдем в эту лавку?

Вход в ювелирную лавку выглядел вполне презентабельно для принцессы, поэтому я решительно толкнула дверь. И застыла на пороге, узнав широкую спину покупателя, которому продавец что-то показывал на стойке.

– Онтарио, дорогой! – закричала Аманда и беззастенчиво оттеснив меня, бросилась к нему. – Какая неожиданная встреча!

Младший Ананакс что-то сказал продавцу и обернулся, широко улыбаясь. И снова меня поразило несоответствие его улыбки и волчьего взгляда. Казалось, он хочет убить Аманду прямо здесь и сейчас. На мгновение даже стало страшно за нее – а вдруг она выйдет замуж за безумца, который может сотворить с ней невесть что? Но в глазах Онтарио уже тлели такие знакомые ироничные искорки, поэтому я решила, будто злой взгляд мне померещился.

– Ваше Высочество! – изящно поклонился он. – Аманда, дорогая, что вы здесь делаете?

– Ее Высочество ищет что-нибудь необычное, а я, пожалуй, посмотрю себе изумрудные пуговицы для охотничьего костюма. И для тебя тоже. Его Светлость сказал тебе?

Онтарио едва уловимо поморщился. Клянусь, Аманда этого не заметила.

– Оранжевый и желудевый, – кивнул он. – Боюсь, в них я буду похож на шута.

– О, нет! Это прекрасные цвета, ведь мне они очень к лицу! – горячо уверила его Аманда.

– Вам все к лицу, – усмехнулся Онтарио. – Ваше Высочество, здесь есть несколько неплохих вещиц. Не желаете взглянуть?

Я молча подошла и склонилась над витриной. Мой взгляд сразу привлек амулет на кожаном ремешке. В орлиных когтях, выкованных из черненого серебра и украшенных сапфирами, был закреплен белоснежный треугольный камень. Он был таким белым, что казался пронизанным голубоватым свечением, а в его блестящей поверхности отражалось слегка искривленное изумленное лицо. Мое.

– Не может быть! – ахнула я. – Драконий зуб?

– Он самый, Ваше Высочество! – низко поклонился продавец. – Был найден несколько лет назад на раскопках старинного замка, в предгорье на север отсюда. Тогда его увезли в Тессу, где с ним работал один из известных столичных мастеров. Человек, который купил его, в преклонных годах вернулся в родной Самыйсокс и продал амулет мне, дабы иметь больше денег на восстановление заброшенного поместья.

– Я его покупаю! – я полезла в сумочку, посмотреть, сколько денег захватила с собой – подобные вещи стоили очень и очень дорого.

– Ай-яй-яй! – запричитал продавец. – Ваше Высочество, не велите казнить, велите миловать, но амулет уже продан!

– А кому, подскажите, любезный? – вмешалась Аманда. – Может быть, его можно перекупить?

Продавец растерянно взглянул на Онтарио. Я не сразу поняла смысл его взгляда, а затем меня осенило.

– Вы купили? – процедила я, глядя в незабудковые глаза.

– Только что, Ваше Высочество, – усмехнулся он. – И поверьте, у меня нет ни малейшего желания его продавать.

– Онти, вы просто обязаны продать кулон Ее Высочеству! – заявила Аманда.

– А, может быть, подарить? – прищурился он.

– Я не приму подарка, – равнодушно ответила я и повернулась к витрине. – Покажите мне еще что-нибудь интересное из вашей коллекции…

Продавец снова поклонился и принялся выкладывать на витрину подставки с драгоценностями, рассматривая которые, я краем уха прислушивалась к горячему шепоту Аманды: она убеждала жениха продать мне кулон. Он отказывался, а в конце концов заявил, что амулет – подарок для высокопоставленного лица при дворе моего отца. И он намерен преподнести его, когда окажется в Тессе.

Меня тут же взяло жгучее любопытство. Практика дарить редкости нужным людям была широко распространена. Но подобную вещицу можно было подарить лишь должностному лицу самого высокого ранга, не ниже министра, например. Похоже, Онтарио Ананакс, сам или по воле и с подсказки отца, всерьез готовился к карьере в высшем свете.

– А кстати, для кого вы купили этот подарок? – как можно безразличнее, спросила я.

Онтарио рассмеялся.

– Ваше Высочество, я приеду в Тессу никому не известным провинциальным юношей с большими амбициями. Неужели вы думаете, что в моем положении не стоит прибегнуть к протекции?

– Кто станет вашим покровителем? – помогла мне Аманда. – Вы уже знаете?

– Пока нет, – пожал плечами Онтарио, а я отвернулась к прилавку, поспешив скрыть разочарование. – Разберусь на месте. Ведь моя задача обеспечить нам с вами, Аманда, блестящее будущее. И вы знаете, как решительно я настроен ее выполнить.

– О-о, мой Онти! – простонала подруга, совершенно позабыв о своем желании уговорить его перепродать амулет мне.

Я шарила глазами по драгоценностям, ища, за что бы зацепиться, дабы отвлечься, как вдруг увидела в углу витрины маленькую подставочку.

– А это что? – ткнула пальцем в стекло. – Покажите!

– Ой, это такое странное украшение, – смущенно пробормотал продавец, – оно уже давно тут пылится… То есть, не пылится, конечно, пыль-то я каждый день смахиваю, но желающих купить пока не нашлось. Мне их продал заезжий мастер… И пришло же такое в голову!

На прилавок была выложена подушечка из черного бархата, на которой лежали сережки. При первом взгляде казалось, что они сделаны в виде ягод. Но у ягод отродясь не было отверстий для глаз, носа и рта. Передо мной переливались черными и белыми брильянтами две очаровательные, привлекательные, ухмыляющиеся черепушки!

– Зеркало! – приказала я, и продавец тут же поставил на прилавок зеркало на подставке.

Надев серьги, я, как ребенок, захлопала в ладоши. Вот удивительно, как повышают настроение всякие глупости!

– Господи спаси, – пробормотала Аманда, разглядев, наконец, украшения, – Ваше Высочество, какой ужас!

– Ты ничего не понимаешь, – воскликнула я, разглядывая свое отражение, – это прелесть! Я их беру!

– Упаковать? – восторженно спросил продавец – еще бы, сегодня у него выдался крайне удачный день, продалось сразу два товара: один – слишком дорогой для обывателей Самыйсокса, и второй – слишком для них непривычный.

– Я прямо в них и пойду! Сколько?

Расплатившись, я вышла на улицу. Настроение действительно поднялось. Кажется, мне больше не было дела до фокусов обманщика Онтарио, хотя аферу с «поцелуем правды» я собиралась завершить, раз начала. Непорядок для наследной принцессы бросать начатое на полпути. А раз так, следовало посетить местного лекаря.

Онтарио – естественно! – вызвался нас провожать. Теперь шествие являло собой меня, шедшую в гордом одиночестве, Аманду под руку с женихом – следом за мной, и гвардейцев папеньки в некотором отдалении. В гробу я видела такие прогулки!

К лекарю я зашла одна – остальные остались ждать на улице.

Седенький сухонький старичок, подслеповато щурясь, долго разглядывал меня сквозь очки, а потом поклонился так резко, что я бросилась к нему и схватила за локоть, решив, что он падает.

– Ваше Высочество, какая честь! – задыхаясь от волнения, проговорил он и с испугом покосился на смиссу, с интересом обнюхивавшую человеческий скелет в углу на подставке. – Чем обязан?

– Вы не мне обязаны, а моей тетушке, – доброжелательно улыбнулась я – смерть старичка от чувств, пусть даже верноподданнических, в мои планы не входила. – Только пообещайте, что разговор останется между нами?

– Ну конечно, конечно! Не извольте беспокоиться. Прошу сюда.

Лекарь провел меня к окну, где стоял стол, заваленный книгами, и предложил сесть.

– Видите ли, – начала я, выдержав минутную паузу, в течение которой старикан тщетно пытался навести порядок на столе, в результате чего на пол упали несколько книг, подняв тучу пыли, и Кошка забавно расчихалась: – моя тетя – дама в возрасте, в котором появляются некоторые проблемы с… э-м-м… здоровьем. Простите за искренность, но лекарям она не доверяет, предпочитая народные средства, вроде жабьего камня от желчи или подорожника от синяков. Однако есть кое-что, от чего она никак не может избавиться, невзирая на разные травяные отвары, которые советуют кумушки из Самыйсокса или раздел «Будь здоров и бодр!» местной газеты. А, между тем, от этого принято избавляться регулярно.

– И что же это? – заинтересовался лекарь. – Полнокровие? Но насколько я помню почтенную графиню, она не относится к полным, краснолицым людям, которым обычно помогает кровопускание.

– Запор, – не моргнув глазом, сказала я. – Она ужасно мучается, бедняжка. Если бы я могла давать ей какое-нибудь сильнодействующее лекарство, проблема была бы решена. Конечно, сначала я не стану говорить ей о нем, но, когда эффект будет достигнут – все расскажу, и она, наконец, уверует в современную медицину!

– Хм-м… – протянул лекарь. Поднялся, подошел к аптечному шкафу у стены. – Слабительное… А насколько сильное?

– Крайне!

– А способ применения?

– Что-нибудь для растворения в жидкости. И желательно без побочных эффектов.

– Ваше Высочество, а вы знаете толк в современной медицине! – расплылся в улыбке старикан.

– Моя бабушка, Ее Величество вдовствующая королева Миневра, верит в нее, – улыбнулась я в ответ.

– Вот это, – лекарь поставил на стол передо мной пузырек с прозрачной жидкостью. – Пары капель хватит для ежедневного… облегчения ситуации.

– Сколько я вам должна?

– Ваше Высочество, ваше посещение – уже награда для меня.

Тем не менее, я положила на стол монету.

– Сохранение врачебной тайны от кого угодно, включая саму пациентку, дорогого стоит, – пояснила я.

Старик почтительно поклонился – на этот раз вполне устойчиво.

На том мы и расстались.

Возвращаясь домой, я размышляла о плане с кодовым названием «плюй-в-ухо», для которого было все готово. Количество в две капли для ежедневного использования означало, что недельная дозировка окажет нужный однократный эффект даже на неверийца. Теперь следовало дождаться удачного момента.

«Любимый папенька, желаю тебе сварения желудка на долгие лета! У меня все хорошо. Я много гуляю, ем ягоды с кустов и плоды с деревьев…»

Ее Величество вдовствующая королева подняла глаза от вязания и уточнила:

– Немытыми?

– Полагаю, да, – пожал плечами король Отис, – когда же ей мыть ягоды и фрукты, если она много гуляет?

– Парадокс – девочка приедет из Самыйсокса с прекрасным цветом лица и паразитами, – королева вернулась к вязанию. – Надо приказать лекарю подготовить свежую горькую настойку… А кстати, Оти, когда ты собираешься возвращать дочь?

– К моменту, как принц Стич прибудет в Тессу, она будет здесь. Кевинсу уже отданы необходимые приказания, а тебе известна его пунктуальность.

– Твой поверенный пунктуален, как сама смерть, – передернула плечами королева.

– Мама! – Отис укоризненно посмотрел на нее. – Эта страница его биографии давно перевернута. Кроме того, я не могу сказать, что он не был полезен Отечеству. Ты же прекрасно понимаешь, что при управлении государством, иногда приходится прибегать и к вынужденным мерам.

– Яд, кинжал, веревка, – хмыкнула Миневра, – о, да-да, сын, я все понимаю. Читай дальше!

«Сегодня мы охотились. Принц сообщил, что охоту больше любит за зрелищность, нежели за сам результат, и боится медведей. А надо сказать, что Его Светлость Ананакс запланировал как раз охоту на медведя, ибо на кого еще охотиться коронованному лицу, как не на медведя, кабана или оленя? Не на зайца же? Представляю, как радовался запланированный герцогом медведь, узнав об этой новости! Должно быть он, на всякий случай, пока Его Светлость не передумал, удалился в горы, радостно хохоча.

Рано утром мы собрались у герцогского замка. Одеяния свиты переливались всеми цветами радуги, думаю, ткани оттенков, которые обычно не носили в Самыйсоксе, были скуплены знатью не только здесь, но и по всей округе. Каждому хотелось выглядеть не хуже неверийских гостей. Особенно отличились молоденькие девушки. Если бы их наряды увидел редактор модного в Тессе журнала «Шпилька», он бы упал в обморок, а потом и вовсе сбежал из Кармодона, куда глаза глядят.

Я в своем мышасто-сером костюме для верховой езды казалась невзрачной птичкой среди расфуфыренных павлинов. Нет, верхом я не ехала – Его Светлость лично проследил за тем, чтобы мне подали открытую коляску, но гулять в лесу в любом случае удобнее в брючном костюме, чем в кринолине.

Кони ржали, собаки лаяли, и среди их лая выделялся басовитый голос «настоящего охотника», того самого любимого пса Ананакса, о котором я уже писала. Его «прекрасную суку» на охоту не взяли, поскольку в настоящее время она была сукой не просто прекрасной, но и кормящей.

Мы со смиссой чинно сидели в коляске, и если Кошка могла в любой момент выскочить, чтобы погнаться за бабочкой или шмелем, то я отчаянно завидовала всем, кто оказался в седле. Ей-богу, папенька, ты несправедлив ко мне! Ты же знаешь, как аккуратно я езжу!»

– Ты знаешь, Оти? – не отрываясь от вязания, спросила Миневра.

– О, конечно! – воскликнул король. – Взять хотя бы тот случай, когда она залезла на мою неоседланную лошадь и завопила ей на ухо: «Погнали!» До сих пор помню, как лошадь ловили все гвардейцы, свободные от дежурства, поварята с кухни, лакеи из дворца, и, собственно, я сам. А ведь ей было восемь лет!

– Лошади? – удивилась королева.

– Альвине! – рявкнул Его Величество.

– Ну, ты сам виноват, – пожала плечами Миневра. – Альви с трех лет просила тебя научить ее ездить верхом. Если бы ты это сделал, она, во-первых, знала бы, что нельзя залезать на неоседланную лошадь, а, во-вторых, что не стоит орать животному в ухо.

– После я так и сделал, – буркнул Отис. – Мама, не перебивай меня, когда я читаю.

– Ни в коем случае, милый!

«Принц Стич выглядел очень внушительно в зеленом с черным охотничьем камзоле, кожаных брюках и высоких сапогах. В руках у него был арбалет, который он не знал, куда деть, а на голове дурацкая шапочка с пером. Он сел в седло каурой лошадки и поехал рядом с моей коляской, развлекая разговором ни о чем то ли меня, то ли коляску, то ли смиссу. Мне было интереснее смотреть по сторонам, чем слушать – погода стояла прекрасная, утренняя свежесть блистала в каплях росы и птицы возносили хвалу солнцу, которое медленно карабкалось по горизонту…»

Отис замолчал и сердито засопел.

– Что такое? – королева положила вязание на колени.

– Я надеялся, принц будет ей интересен. Мне докладывали, что он красив, умен и за словом в карман не лезет. А она пишет – ей скучно его слушать!

– Есении тоже было скучно, когда при первой встрече ты попытался рассказать об оснастке военных судов, – мягко сказала Миневра. – Молодым людям нужно время, чтобы научиться говорить друг с другом, и еще больше времени, чтобы научиться слушать.

Его Величество ласково улыбнулся.

– Ты, как всегда, права, мама, прости!

«Чинно и зрелищно, как и любил Его Высочество, мы двигались почти до полудня. Кавалькада издавала столько шума, что не было слышно даже птичьего пения, и я гадала, какой такой дурной зверь останется в близлежащих лесах, слыша подобное? Оказалось, один нашелся. Он выскочил прямо перед носом своры – серый заяц с огромными ушами, и порскнул прочь, словно у него было сто ног, а не четыре. Собаки взлаяли и погнали за ним. Красивая расстановка всадников и всадниц была нарушена, будто на шахматную доску кто-то бросил камень. Кони дружно поскакали за собаками. Впереди летел жеребец Его Светлости, который с азартом вопил: «Ату его! Ату!»

– Жеребец вопил? – изумилась вдовствующая королева.

– Мама! – укорил Его Величество и продолжил: – «Лошади, везущие коляску, сделали было попытку изобразить галоп, но то ли были слишком ленивы, то ли кучер попался опытный, спустя пару минут они снова пошли шагом. К моему удивлению, Стич никуда не торопился…»

Миневра отложила вязание и прислушалась.

«Я спросила: «Отчего же вы не скачете?» Надеюсь, бедный принц не расслышал в моем голосе разочарования. «Я не люблю охоту, – признался он. – Но могу постоять рядом». «О, тогда пришпорьте вашего коня!» «Зачем, принцесса?» «Ну так вы скорее догоните зайца, чтобы успеть постоять рядом с ним!»

Надо признать, что с чувством юмора у принца все хорошо, потому что после мы долго смеялись, а когда перестали, обнаружили, что охотники скрылись из вида. Коляска медленно ехала куда-то вверх по склону заросшего лесом холма, подскакивая на ухабах. Было очень тихо. Так тихо, что казалось, кавалькада просто растаяла под полуденным солнцем. «Куда мы едем?» – спросила я у кучера. Тот пожал плечами и ответил: «Его Светлость приказал держать на вершину холма – оттуда охоту будет лучше видно, вот я и держу!»

Принц растерянно посмотрел на меня. Знаешь, папенька, иногда он выглядит сущим дитем, даже при всей своей брутальной внешности. Просто хочется погладить его по голове и пожалеть…»

– Нехорошо, – пробормотала королева и принялась сердито накидывать петли на спицу. – Нельзя жалеть мужчину, с которым суждено пойти под венец и прожить всю жизнь!

– Почему же? – удивился Отис.

– Потому что жалость – это одно, а сопереживание – другое. Читай дальше! – отрезала Миневра.

Король пожал плечами.

«Мы проехали еще немного. Лес становился все более густым, то и дело нам приходилось объезжать поваленные стволы. «Ваше Высочество, как вы смотрите на то, чтобы вернуться? – спросил Стич. – Ну ее, эту охоту!» «Да мне, собственно, все равно, Ваше Высочество» – я зевнула и вдруг заметила, как смисса вскочила и вытянулась в струну, держа нос по ветру. В ту же секунду лошади заволновались и зафыркали. «Что это с ними?» – испуганно спросил принц, озираясь по сторонам. Кучер обернулся, выражение его лица мне не понравилось. Я тоже посмотрела назад и очень удивилась. Представляешь, оказывается вышеупомянутый медведь никуда не удалялся, а ждал своего часа, спрятавшись в лесной чаще!»

Отис замолчал.

Вдовствующая королева выронила вязание.

– Ананакса ждет плаха, – помолчав, задумчиво проговорил Его Величество, – однозначно.

– Не делай поспешных выводов, Оти, – напряженно ответила Миневра. – Раз ты читаешь это письмо, значит, с Альви все в порядке! Будем надеяться, принц Стич повел себя, как настоящий мужчина, и спас нашу девочку.

Его Величество лишь качнул головой и склонился к письму.

«На лице медведя сияла неизбывная радость – еще бы, сразу столько еды! Заревев, он поднялся на задние лапы.

Принц Стич выронил арбалет.

Я приготовилась завизжать.

А Кошка, низко заворчав, спрыгнула с коляски и пошла на медведя, выгнув спину горбом, встопорщив шерсть и хлеща себя хвостом по бокам.

Изумлению косолапого не было предела! Во-первых, он никак не мог понять, какой это зверь приближается, ведь смиссы в наших лесах не водятся. А во-вторых, Кошка шипела так яростно, что в душу медведя закралось сомнение в ее дружеских намерениях. Он изумленно хрюкнул.

Уж не знаю, как в Неверии относятся к хрюканью, видимо, все же отрицательно, потому что смисса взвыла, подскочила к косолапому и хватила его когтистой лапой по носу. Бедный мишка завопил от боли и неожиданности, повернулся к нам пушистым задом и припустил со всех ног вниз по склону. «Вы спасли нас, Ваше Высочество!» – сказала я, подавая принцу руку для поцелуя. «Я?!» – изумился Стич. «Конечно, – улыбнулась я, почесывая вернувшейся в коляску кошке клык, – ведь именно вы подарили мне смиссу!» Его Высочество тяжело вздохнул, слез с лошади и отправился разыскивать потерянный в папоротниках арбалет.

Когда мы выехали на вершину холма, кавалькада уже поднялась туда. Заяц оказался слишком быстрым или слишком хитрым, даже «настоящий охотник» не поймал его. Но погоня возбудила у кавалеров и дам зверский аппетит, и слуги спешно расстилали скатерти прямо на траве и выкладывали съестное, принесенное с собой из Самыйсокса. До самого вечера мы пили и ели. По негласному уговору ни я, ни принц Стич не рассказали Его Светлости о том, что произошло. Возможно, рассказал кучер, хотя почему-то я в этом сомневаюсь. Как бы то ни было, твоя дочь жива, здорова, и у нее будет что поведать внукам, поэтому не вздумай наказывать за произошедшее герцога Ананакса, кучера и медведя! На сем целую тебя нежно, и не забудь поцеловать от меня бабушку. Твоя дочь, принцесса Кармодона Альвина».

Ее Величество Миневра выдохнула и откинулась на спинку кресла. Король Отис, отложив письмо, налил себе вина из кувшина, стоящего на столе, залпом опорожнил бокал и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Как? Ну как она умудряется находить приключения на свою… – он запнулся, подбирая приличный эпитет, не подобрал, махнул рукой и налил себе еще.

– Плесни и мне, – хрипло сказала Миневра. – Что-то в горле пересохло…

Дописав письмо отцу, я запечатала его в конверт, который оставила на столе, и упала в кровать. Кошка, устроившаяся у меня в ногах, сладко сопела. Еще бы! Пока мы утоляли голод, она отправилась на охоту и вдоволь набегалась по лесу. И, видимо, тоже пообедала, потому что, вернувшись, принялась тщательно вылизывать морду и лапы.

А мне не спалось. Я все слышала тихий голос, прозвучавший совсем рядом: «Ваше Высочество, что случилось?»

Я обернулась и увидела Онтарио. У него было странное, напряженное выражение лица.