Наука и проклятия Орлова Анна

От неожиданности я едва не налетела на него.

— Вы на меня злитесь?

— Разве я смею, миледи?

— Донал! — рявкнула я вполголоса, чтобы не перебудить весь замок. Коридор выглядел пустым и безлюдным, но это впечатление могло быть обманчиво. — Что случилось?

Он по-прежнему стоял ко мне спиной. И цедил слова, как скисший эль:

— Ничего, миледи. Я рад, что ваши отношения с милордом налаживаются. Пойдемте?

— Да, конечно, — пробормотала я озадаченно.

Он что же, ревнует?..

К счастью, мы почти пришли. Всего два поворота, и можно скрыться в спальне, спрятаться от тревожащих чувств и мыслей.

Донал остановился у моей двери, на его спокойном лице не было ни тени эмоций. Каменный истукан, а не человек. Как мне только в голову пришло, что он способен хоть на какие-то чувства?!

— Доброй ночи, мистер Грин, — сказала я холодно.

— Доброй ночи, миледи.

Чуть склоненная голова, ровный тон, отсутствующий взгляд. Я прошла мимо, досадуя на саму себя. Ревнует, надо же такое придумать!

Соскучившиеся кошки встретили меня бурно. Даже нелюдимая Лиса пришла ластиться, а Марка, несмотря на свои почтенные годы, скакала вокруг и тыкалась головой в мою щиколотку.

Не успев толком войти, я со вздохом присела на корточки, принялась чесать Лису за пушистыми ушами и гладить доверчиво подставленный живот Марки. И лишь поэтому услышала негромкий звук за дверью.

Не похоже, чтобы кто-то пытался войти, тогда что происходит? Может, кто-то пытается запустить через замочную скважину ядовитый газ или что-то в этом роде? В этом доме я уже ничему не удивлюсь!

Отпихнув недовольных кошек, я встала, рывком распахнула дверь и… оторопела. На коврике снаружи устроился Донал. Вытянул длинные ноги поперек коридора, прислонился спиной к косяку.

— Что вы тут делаете?!

Он дернул плечом, глядя на полную луну, насмешливо скалившуюся в узком окне напротив.

— Охраняю вас, миледи.

— Что за глупости? — рассердилась я. — Сидя на холодном полу?

— Я не замерзну, миледи, — последовал вежливый ответ. — Можете спать спокойно. Только предупредите, если… перейдете в соседнюю спальню.

— Постойте, вы что же, ночевать тут собираетесь? — ужаснулась я, проигнорировав шпильку о постели барона.

— Конечно, — ответил он безучастно. — Я должен охранять будущую мать наследника.

Как он смеет разговаривать со мной так, будто я перед ним виновата?

— Разумеется, — согласилась я с сарказмом. — Как я могла забыть? Вы ведь для этого меня украли!

Спорить он не стал. Прикрыл глаза и ответил глуховато:

— Конечно, миледи. Вы правы, именно для этого.

Захотелось треснуть его по упрямой голове чем-нибудь тяжелым, вот только… за что, собственно? Приличий он не преступал, явного неуважения не выказывал. Мне оставалось только сдаться и закрыть дверь изнутри.

Полночи я проворочалась в постели. В голове всплывали беспорядочные воспоминания, я вновь и вновь перебирала в памяти выходку свекрови, разговор с Фицуильямом, темный взгляд Донала — там, в башне. Мерещилось, что я слышу его дыхание, хотя сквозь толщу стены и массивную дверь это было решительно невозможно.

Разбудили меня чьи-то голоса. Даже сквозь сон я узнала Донала, Бетти и, кажется, барона. Что они делают в моей спальне, да еще с утра пораньше?!

Я дернулась, пытаясь сесть, но мне не позволили.

— Лежите, миледи. — Низкий голос Донала, так близко — возмутительно близко! — заставил меня затаить дыхание. — Доктор скоро будет, вам лучше пока отдохнуть.

— Что?.. — начала я и закашлялась, ужаснувшись собственному сиплому басу.

— Донал, предоставь горничной ухаживать за моей женой, — потребовал Фицуильям с нажимом.

Что за собственнические замашки? Можно подумать, я ему в самом деле небезразлична! Или после вчерашнего он посчитал, что уже все решено, и теперь попросту метит территорию? Если и так, отгонять от моей постели Донала глупо. Можно подумать, сейчас я способна кого-то соблазнить!

Судя по ощущениям, у меня был сильный жар. Волосы за ночь растрепались и теперь противно липли ко лбу и шее, по вискам струился пот, голова болела, все тело казалось чужим, непослушным и липким.

Открыв-таки глаза, я увидела обеспокоенное лицо склонившегося надо мной Донала. Он придерживал меня за плечи, а вокруг хлопотала Бетти, лепетала что-то утешительное (вот же болтушка!) и испуганно косилась на мрачного барона.

— Выпейте, миледи! — Она поднесла к моим губам чашку, от которой пахло липой, медом и малиновым вареньем.

— Доктор? — переспросила я, глядя на отстранившегося Донала. — Я просто немного простыла.

— Мы не могли вас добудиться, миледи, — ответил он ровным тоном. — И кошки волновались.

— Опять кошки, — по привычке хмыкнула я и тут же закашлялась, чуть не расплескав по постели горячее питье.

Марка, свернувшаяся клубочком у меня в ногах, подняла голову и вопросительно мяукнула. Неловко наклонившись, я погладила мягкую шерсть, и кошка успокоенно задремала снова. Лиса дрыхла на соседней подушке.

Барон, дождавшись, пока я с горем пополам выпью отвар, отстранил горничную и присел прямо на кровать.

— Как вы себя чувствуете, дорогая? — Он взял меня за руку и обеспокоенно заглянул в лицо.

— Сносно, — созналась я, прислушавшись к своим ощущениям. — Только жарко очень и ужасная слабость.

Фицуильям ласково сжал мои пальцы и поднялся.

— Выздоравливайте, Маргарита. Донал, пойдем.

Начальник стражи, как всегда невозмутимый, послушной тенью скользнул за ним. Только напоследок бросил на меня странный — встревоженный? — взгляд.

Я обессиленно упала на подушки и прикрыла глаза…

Повторно вынырнуть из липкого сна меня заставил возмутительно бодрый голос:

— Ну, что тут у нас? Милочка, помогите же мне!

— Да, доктор, — прошептала Бетти.

Потом к коже прижалось что-то ужасно холодное, отчего я дернулась и возмущенно захрипела.

— Все в порядке, миледи! — некоторое время спустя заверил меня незнакомый тип в белом халате поверх костюма, вооруженный стетоскопом и золотым пенсне. — Хрипов в легких нет. Я пропишу вам лекарство и навещу через день. Я прихватил с собой готовые микстуры, так что скоро вам должно стать легче. Милочка, если вашей хозяйке станет хуже, непременно звоните мне. Тотчас же. Вы поняли?

Кажется, не так он был уверен, что я скоро пойду на поправку, как пытался это показать. Впрочем, мне было слишком плохо, чтобы об этом задумываться…

Почти весь день я проспала. Точнее, провалялась в постели, временами проваливаясь в какое-то усталое беспамятство и приходя в себя, только чтобы выпить лекарства. К вечеру мне стало совсем плохо. Начался сильный насморк, и в очередной раз я проснулась оттого, что мне не хватало воздуха, он почему-то казался горячим и противным. Перед глазами все плыло.

— Вот так будет лучше, — удовлетворенно заметил подозрительно знакомый женский голос, и отвратительный запах усилился.

— Миссис Скотт, но доктор… — робко возразила стерегущая мой покой Бетти.

— Коновал! — презрительно охарактеризовала свекровь. — Ты что, перечить мне вздумала?!

Неужели она почтила меня визитом, чтобы лично справиться о здоровье? Скорее, пожалуй, переживала о возможном наследнике.

— Нет, что вы, миссис Скотт! — испугалась Бетти и, прихватив со столика грязную посуду, сбежала от греха подальше. Только дверь хлопнула.

Свекровь, не чинясь, присела в кресло рядом со мной и вынула из кармана флакончик. Тщательно отсчитывая капли — даже губами сосредоточенно шевелила, — набулькала сколько-то вонючего зелья в стакан с водой и поднесла к моему рту.

— Маргарита, дорогая, тебе нужно это выпить!

От приторно-заботливого голоса меня передернуло. Сегодня она выглядела особенно моложаво, была слегка подкрашена и надушена розовым маслом.

— Нет, спасибо, — ответила я, стараясь почти не разжимать губ.

Иначе, чего доброго, силком этой гадостью напоит.

— Ну-ну, что за капризы? — тоном любящей мамочки проворковала она, и мне стало страшно. — Ты же не хочешь, чтобы с ребеночком что-то случилось?

Уберите отсюда эту кошмарную женщину! Она хочет меня отравить, а я слишком слаба, чтобы обороняться!

— Я не беременна, — прошипела я сквозь зубы, и была вознаграждена ее вытянувшимся лицом.

— Как?!

— Вот так. — Я развела руками. — Между нами ничего не было. Кстати, вас не смущает, что тут две кошки?

— А? Что?

— У вас же аллергия, — напомнила я насмешливо. — Разве вы не должны кашлять, хвататься за горло и все такое?

— Хороший вопрос, — прокомментировал стоящий на пороге барон. За его плечом скалой возвышался Донал, а за спиной пряталась Бетти.

Надо же, какая умница! Сообразила, кого звать на помощь.

— Я… приняла лекарство! — нашлась свекровь.

Ложь прозвучала жалко. Барон поморщился.

— Хоть сейчас признай, что выдумала это, чтобы я не таскал домой зверушек!

— Что, если так? — Она опомнилась и перешла в наступление: — Это мое право. Я просто не хотела, чтобы ты возился с этими лишайными и блохастыми тварями!

Фицуильям смотрел на нее во все глаза.

— Что-то я не заметил, чтобы тебе были отвратительны деньги, которые я получал за свои подработки в ветеринарной клинике.

— Да, но… — слабо запротестовала она.

Донал, который уже некоторое время принюхивался, вдруг плечом отодвинул барона и распахнул настежь окно. Потушил чадящую на столике лампадку (вот откуда мерзкий запах!) и коротко бросил Бетти:

— Убери это. Лучше принеси теплого молока с медом.

— Что ты себе позволяешь?! — взвизгнула свекровь, привстав.

И поперхнулась воздухом под злым взглядом Донала.

— Не даю вам навредить миледи.

— Ты и так достаточно натворила, мама! — На скулах Фицуильяма вздулись желваки. — Это из-за тебя Маргарита простудилась.

— Что ты такое говоришь? — Она гордо распрямила плечи. — Я ведь пыталась помочь! И сейчас не собиралась вредить Маргарите! Наоборот, это лекарство быстро поставит ее на ноги!

Она выглядела настолько искренне возмущенной, что даже я почти поверила.

Донал же, в два шага приблизившись к постели, отобрал у нее пузырек, понюхал и сморщился.

— Убить не убило бы, но расстройство желудка обеспечило бы. Сколько раз я просил вас не пичкать домашних вашими… народными снадобьями?

Кажется, он не без труда проглотил куда более хлесткое выражение.

Свекровь, побледнев, сказала с достоинством несправедливо обвиненной:

— Я пойду, раз мне здесь не рады!

И, задрав подбородок, удалилась.

Донал принял от запыхавшейся горничной чашку с горячим молоком, постоял с полминуты, хмуря брови и сверля меня взглядом, затем протянул мне эту гадость.

— Выпейте. Обещаю, вам сразу станет легче.

— Фу. — Я с трудом сглотнула, борясь с тошнотой, подкатившей к горлу от одного запаха.

— Ну же, миледи. Глоток за маму, глоток за папу…

Я одарила насмешника гневным взглядом и, зажав нос, залпом проглотила молоко. С пенками!

Следующим утром, как ни удивительно, я чувствовала себя вполне сносно. Жар спал, в голове прояснилось, даже проснулся аппетит. Я с немалым удовольствием уплетала омлет с пряными травами и бульон с сухариками, когда ко мне зашел барон. Выглядел он бледным и осунувшимся, глаза запали и ввалились. Неужели тоже вирус подхватил?

— Доброе утро! — жизнерадостно сказала я, откладывая ложку.

Голос тоже вернулся, хотя легкая хрипотца еще оставалась.

— Доброе. — Фицуильям положил на столик у кровати букет нежно-розовых, с золотистым краем роз. — Это вам.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

По правде говоря, к цветам я была равнодушна, не то что Ирэн. Может, передать ей эту прелесть, пусть нарежет черенков и попробует вырастить? Даже если гибрид нестойкий, такой способ размножения позволяет сохранить признаки.

Не подозревая о таких прагматичных мыслях, барон осведомился о моем здоровье, получив в ответ заверения, что мне уже намного лучше. Столь быстрое выздоровление его порадовало, но не слишком удивило.

— Выздоравливайте, дорогая, — пожелал он и вынул из кармана запечатанное письмо. — Это тоже вам. Вчера вам звонили, но вы не могли подойти к телефону, а утром принесли письмо.

Я только взглянула на адрес, накарябанный знакомым почерком, и от радости чуть не перевернула поднос с завтраком. Весточка от сестер!

О выходке свекрови в башне Фицуильям говорить не пожелал, даже болтушка Бетти на этот счет молчала и испуганно округляла глаза. Видимо, разбор полетов проходил за закрытой дверью, до слуг донеслись только отзвуки семейного скандала — как гремящая в отдалении гроза.

Барон ушел, а я нетерпеливо вскрыла конверт черенком ложки и принялась читать. За обычными домашними новостями, вроде приблудившегося котенка, совсем крошечного, который полез в драку с призрачным псом и здорово разодрал тому нос когтями, читалось неприкрытое волнение. Ирэн и Джули слали мне горячие приветы и как бы невзначай спрашивали: «Ну что там? Как муж, как здоровье, как дела?» В конце была приписка от Ирэн, которая клятвенно обещала вскоре закончить и выслать с курьером еще один артефактный замок, дескать, было у нее предчувствие…

Обещанному подарку я обрадовалась куда больше, чем розам. Какой прок с одного замка, если двери у меня аж две? Новых покушений пока не было, но это неудивительно — я безвылазно сижу в комнате под присмотром Донала (снаружи) и Бетти (внутри).

Бледная и подавленная Джорджина заглянула ко мне всего на несколько минут, беседу вела несвязно и быстро распрощалась. Видимо, слишком большое впечатление на чувствительную девушку производили семейные скандалы.

Зато нанесшая визит чуть позже Хелен держалась вежливо и как-то… пришибленно. Долго расспрашивала меня о самочувствии, презентовала платок с собственноручно вышитыми знаками-оберегами вроде бы какой-то малоизвестной народности с Востока. Потом, преодолев смущение, принялась расспрашивать меня о своем кумире.

Папа, сколько я себя помню, присылал нам с сестрами очень подробные письма, в которых живописал свои путешествия. Хотя литературным талантом он был обделен, его рассказы все равно были удивительны, а уж после должной художественной обработки…

Помявшись, Хелен созналась, что раньше покупала все книги Виктора Саттона, а теперь мама запретила, дескать, дочь слишком им увлеклась. Конечно, мимо такого я пройти не смогла и рассказала ей пару забавных историй из тех, что не вошли в издания. Даже обещала прислать ей новые папины книги — тайком от свекрови, конечно, — после чего у меня появился новый преданный союзник.

Когда посетители разошлись, я принялась сочинять письмо сестрам, к которому, поколебавшись, приложила несколько роз из подаренного мужем букета. Далее составила обещанный Фицуильяму список неудобных вопросов, немного поработала над планом докторской…

Словом, время в постели я провела плодотворно. Пусть и не в том смысле, в каком хотелось бы моей обожаемой свекрови.

Утром я проснулась уже совершенно здоровой. Ничего не болело и не беспокоило, даже горло не першило! К завтраку я, впрочем, спускаться не торопилась. Компания дорогой свекрови мне опостылела, так что я с превеликим удовольствием перекусила в постели. Хорошенько подкрепившись, я приняла ванну, не слушая стенаний горничной, что это может быть вредно, оделась и постучала в спальню к мужу.

— Войдите, — разрешил он сразу.

— Доброе утро, Фицуильям, — поздоровалась я, входя.

Шторы и оконная рама были распахнуты, впуская в комнату яркий свет и свежий ветер. День обещал быть теплым и солнечным, и Фицуильям намеревался сполна им воспользоваться. Судя по бриджам и ботинкам, он собирался на верховую прогулку, камердинер как раз надевал на него твидовый пиджак.

— Доброе утро, Маргарита. — Он жестом отослал слугу и шагнул ко мне. — Как вы?

— Прекрасно, — заверила я искренне. — Куда вы собираетесь, если не секрет? Я хотела бы прогуляться.

Муж повел рукой.

— На конный завод, хочу проверить, как там дела. Могу взять вас с собой, если вы уверены, что от этого вам не станет хуже.

— Замечательно! — Я чуть не захлопала в ладоши. Сидеть сиднем в замке мне опостылело, так что прогулка казалась отличной идеей. — Я соберусь за пять минут.

— Можете не торопиться, — одобрительно хмыкнул барон, приглаживая ладонью светлые вихры. — Во всяком случае, полчаса у нас есть.

— Чудесно! — Этим утром из меня рвались сплошь восторженные эпитеты. — Кстати, пока не забыла. Вот, ознакомьтесь!

Барон взял из моих рук несколько помятый (неудобно писать в постели!) листок, вчитался… и лицо его медленно залилось краской.

— Маргарита, — сдавленно пробормотал он, не поднимая глаз. — Зачем вам… это?

— Для исследований, — пожала плечами я. — Должна же я составить полную картину.

— Для этого вам нужно знать, во сколько я, кхе-кхе, начал половую жизнь и бывает ли у меня эрекция по утрам?!

Бедный барон то краснел, то бледнел, то снова заливался румянцем. На меня он старательно не смотрел.

— Вы думаете, я сама этого не узнаю, если мы все же останемся в браке? — поинтересовалась я с иронией. — Супруги ведь обычно спят вместе.

Он мотнул головой.

— Маргарита, муж навещает жену ночью, после чего уходит в свою спальню. Так принято.

О, какие любопытные подробности выясняются. Позавчера в башне он был куда более раскованным! Хотя да, это ведь было ночью.

Интересно, кто выдумал такую чушь? Наверняка это козни свекрови… или нет? Вдруг у аристократов это действительно в порядке вещей?

— Вы обещали помочь мне с докторской, — прибегла я к куда более безопасному аргументу. — Так что будьте добры, ответьте. Можно письменно.

В душе Фицуильяма явно боролись смущение и баронская гордость, не позволявшая нарушить слово.

— Хорошо, попозже…

— Спасибо! — Я улыбнулась ему и вышла, успев заметить, как он отбросил бумажку, словно ядовитую змею.

К моменту, когда мы выехали из замка, Фицуильям уже взял себя в руки и о неловких моментах не заговаривал. Он усадил меня перед собой и пустил кобылку рысью. Разговаривать на скаку было неудобно, так что мы просто наслаждались свободой и чудесным днем. Теплый ветерок шевелил волосы, солнце ласково гладило кожу, цветущие луга радовали глаз.

Ехать пришлось недолго, завод располагался в пределах имения. Барон уверенно свернул направо от шоссе, грунтовая дорога привела нас к высокому забору из красного кирпича, над которым виднелись красные же черепичные крыши. Фицуильям спешился и повел коня в поводу.

За воротами к нам со звонким лаем бросились собаки — целая свора, от щенков до взрослых псов. Как на подбор, беспородные дворняги, но выглядели они сытыми и ухоженными. Я испуганно поджала ноги, хотя агрессии собаки не проявляли, напротив, ластились и виляли хвостами.

— Не бойтесь, — успокоил меня барон, потрепав по загривку самого крупного мохнатого пса. — Они не тронут.

— Это успокаивает, — пробормотала я, все же с некоторой опаской наблюдая за животными. Поэтому не сразу увидела двоих работников, вышедших нам навстречу.

— Ну-ну, будет уже! — прикрикнул один из них на резвящихся псов. — Пошли, марш отсюда!

Второй поманил свору за собой свертком, пахнущим копченым мясом. Собаки оставили нас в покое и дружно рванули за кормильцем.

Ссадив меня на землю, барон препоручил лошадку заботам конюха, а сам представил меня управляющему, огненно-рыжему мужчине с бородой, руками-лопатами и неожиданно хитрыми глазами.

— Счастлив познакомиться, миледи, — глубоко поклонился он. — Вы покататься хотите или погулять?

— Я сам проведу экскурсию для жены, — не дав мне ответить ни слова, вмешался Фицуильям. — Делами займемся позже.

— Как скажете, ваша милость. — Управляющий поклонился и, кликнув работников, начал вполголоса их чихвостить за какой-то выгон.

— Пойдемте? — неуверенно спросил барон, подав мне руку. — Простите, тут нет смирных лошадок…

— Вам неловко демонстрировать, что ваша жена совсем не умеет ездить верхом, — закончила я понятливо. — Не переживайте, Фицуильям, я не горю желанием кататься. Давайте пройдемся.

Начали мы с луга, огороженного по краям бревнами, где гуляли и пощипывали травку лошади. Тут кипела работа. Некоторых деловито куда-то вели под уздцы, других чистили и расчесывали им гривы, третьих терпеливо обучали каким-то премудростям на посыпанной песком арене. Потом мы заглянули в конюшни, где оглушительно пахло конским потом и сеном.

Поначалу барон извинялся за неприятные для леди запахи, навоз и прочие прелести животноводства, потом, видя, что я не собираюсь падать в обморок, пообвыкся и даже увлекся.

Я с удовольствием глазела по сторонам, краем уха внимая рассказам мужа, и украдкой посматривала на его оживленное порозовевшее лицо. Впервые я видела барона таким счастливым. Тут он был в своей стихии, и, хотя коневодство мало меня занимало, слушать Фицуильяма было интересно. Он рассуждал об идеальном аллюре, однотонном окрасе и племенном разведении, с гордостью показывал закупленный недавно перспективный молодняк и рассуждал о лицензировании полукровок…

Было очевидно, что лошадьми он действительно увлечен. Барон всем сердцем болел за своих лошадей, знал всех их предков, с легкостью сыпал названиями и признаками пород. Прогулка вышла приятной и занимательной, и настроение у меня было превосходным.

Под конец разговора Фицуильям пожаловался со вздохом:

— Никак не удается получить от Персеуса качественное потомство. Видимо, придется попробовать скрестить его с ганноверскими кобылками.

Я погладила бархатный нос коня и предложила от души:

— Если хотите, я могу взглянуть на карты породы или что там у вас есть? Конечно, с ходу не разберусь, но, думаю, выявить закономерности наследования признаков породы будет не так уж трудно.

На сияющее лицо барона словно легло облачко.

— Маргарита, дорогая, — он слегка сжал мой локоть, — я ценю ваше предложение, но вы уверены, что хотите взвалить на себя еще и это? Я уже давно над этим работаю, вряд ли у вас будет столько времени… Кстати, хотите посмотреть на жеребят?

— С удовольствием, — ответила я после паузы, чувствуя досаду и мучительную неловкость.

Не первое в моей жизни «не суйте нос, куда не надо» и вряд ли последнее. Навязываться я не стану.

Отказ Фицуильяма несколько омрачил впечатления от прогулки. Видимо чувствуя это, барон повел меня в загон с жеребятами, где держали как совсем крошечных, жмущихся к матерям и еще неуверенно стоящих на тонких ножках сеголеток, так и уже подросших и окрепших.

— Близко лучше не подходить, — удержал меня Фицуильям, когда я хотела погладить крошечного жеребенка. — Вас лошади не знают, могут испугаться.

— Понятно, извините. — Я убрала руки за спину и для верности сцепила в замок.

Фицуильям вздохнул.

— Не обижайтесь. Хотите, я подарю вам кобылку?

Ответить я не успела. Нас бесцеремонно прервал подбежавший управляющий. Выглядел он взмокшим и крайне взволнованным, барон тоже помрачнел, выслушав малопонятную мне тираду.

— Проблемы? — спросила я тихо, когда управляющий, получив указания, покивал и рысью помчался выполнять.

— Еще одно больное животное. — Фицуильям с досадой стукнул кулаком по стволу дерева.

Я сочувственно коснулась его руки. Кулак барона покраснел, но боли он не замечал, слишком погруженный в невеселые мысли.

— Я могу чем-то помочь?

Барон мотнул головой.

— Лучше поезжайте домой. Я позвоню, чтобы из замка прислали машину.

Я лишь кивнула — мешаться под ногами не хотелось — и от души пожелала:

— Удачи!

Пришлось ждать, пока за мной приедут. Я не возражала, очень уж встревоженным выглядел Фицуильям. Когда во двор заехал знакомый темный автомобиль, барон все же пришел попрощаться.

— Сожалею, что прогулку пришлось окончить так, — сказал он, сжав мою ладонь.

— Все настолько плохо? — тихо спросила я, заглянув ему в лицо.

Выглядел он смертельно бледным и за какой-то час заметно осунулся.

Он неопределенно пожал плечами.

— Пока сложно сказать. По-видимому, спасти… — Он запнулся и договорил явно не без внутреннего протеста: — Николь не удастся. Это моя лучшая племенная кобылка, ее даже не успели повязать.

— Как жаль. — Я искренне огорчилась. — Удачи вам, Фицуильям. Надеюсь, все окажется не так страшно.

Барон отрывисто кивнул и сказал водителю, почтительно ждущему в сторонке:

— Майкл, за мою жену головой отвечаешь!

— Да, сэр! — Парень вытянулся во фрунт. Даже вечную бесшабашную улыбку свою притушил, проникшись серьезностью ситуации.

Он помог мне усесться и тронул автомобиль с места. Машина катила по проселочной дороге, я глазела в окно на залитые послеполуденным солнцем леса и луга… и не успела даже испугаться, когда Майкл вдруг резко затормозил. Когда меня швырнуло вперед, я только и сумела, что инстинктивно выставить руку, прикрывая лицо.

— Миледи? — донесся до меня встревоженный голос Майкла. — Как вы?

Он обеспокоенно разглядывал меня, просунув голову между сиденьями.

— Кажется, в порядке, — отозвалась я после паузы. Ничего не болело, крови не было, так что действительно обошлось. — Что случилось? Поломка?

Или очередное покушение? Кто-то сумел испортить автомобиль? Глупости, разве что прямо во дворе конного завода, ведь туда-то Майкл доехал без проблем!

Он вдруг шмыгнул носом.