Наука и проклятия Орлова Анна

Я провела ладонью по гладкой лакированной столешнице и оглянулась, прикидывая, за что взяться первым делом. Обязательно нужна приточная вентиляция. По башне, конечно, гуляют сквозняки, но полагаться на них ненаучно.

— Проводку сделаем завтра, — пообещал Донал, опираясь бедром о стол.

Я лишь кивнула. Солнце почти село, затевать такую сложную работу на ночь глядя было бы безумием.

Водрузив на стол ящик с дозаторами для проб, я принялась в нем копаться. Да тут запас лет на пять, не меньше! Не поскупился Фицуильям, ничего не скажешь.

Резко подняв голову, я наткнулась на странный взгляд Донала.

— Вы совсем другая за работой, — сказал он тихо.

— Вы тоже считаете, что женщин работа уродует? — осведомилась я сухо. Сколько раз мне это твердили, не перечесть.

— Смотря какая. Если тяжелая, до изнеможения, то уродует, — не стал спорить он. — У вас же прямо глаза горят! Вы свою работу любите, это сразу видно.

Я хотела спросить, любит ли он свою, но передумала. Слишком личный разговор, не стоило его поддерживать.

Дернув плечом, я вновь вернулась к разбору оборудования.

— Почему вы заказали дозаторы для проб фирмы «Джоррис и сын»? — поинтересовалась я, вынимая целую упаковку. — Я обычно пользовалась «Аттервудом».

— У «Джорриса» шаг точнее, — ответил он без запинки и нагнулся, чтобы поднять очередной ящик. — «Аттервуд» дает сбой в половину микролитра.

— Какие интересные у вас познания… — пробормотала я, отводя взгляд от его мощной фигуры. — Что там у вас? О, центрифуга для осаждения проб! Почему именно эта модель?

Донал бросил на меня короткий взгляд и пристроил свой груз на подоконник.

— У нее центровка надежнее и оборотов в минуту больше. Вы экзаменуете меня, миледи?

— Вовсе нет, — немного смутилась я. — Просто приятно поговорить с человеком, который знает толк в центрифугах.

Он церемонно склонил голову.

— Благодарю за высокую оценку, миледи.

И не выдержал-таки, усмехнулся.

Ночью я спала плохо. Крутилась, вертелась, так и сяк перебирала в уме разговор с Доналом. Логика твердила, что я не могла поступить иначе. Мне здесь и без того несладко, не хватало только усугубить все романом с начальником стражи.

К тому же я рисковала забеременеть, а выдать ребенка за сына Фицуильяма не получится. Потенциального наследника титула проверят обязательно. Магическая генетическая экспертиза — штука, конечно, дорогая, но не такая уж сложная, к тому же Донал упоминал о семейном артефакте для определения родства.

Как жаль, что я не могу позволить себе ничего не значащий легкий роман! Будь это мимолетное увлечение, можно было бы не думать ни о странностях Донала, ни о его выходках. Не вариант. Но как он на меня смотрел!..

Понять бы еще, что нужно от меня Доналу? Я не была наивной и отлично, хоть и теоретически, знала, что происходит между мужчиной и женщиной. Вот только Донал не был похож на человека, готового предать барона ради проходной интрижки.

Любовь? Или он склоняет меня к измене, чтобы Фицуильям мог получить развод? Нет, глупо. Во-первых, меня в этот брак втравили не без помощи Донала, а во-вторых, для героя-любовника он ведет себя слишком несмело. Мы часто остаемся наедине, однако он не пытался идти на приступ.

Одно понятно: покушался на меня не он, иначе не стал бы спасать. Разве что анонимные угрозы ему можно приписать…

Проворочалась я до рассвета. С закрытым окном мне было душно, с открытым сквозило. Под одеялом было невыносимо жарко, но я мерзла, стоило его откинуть. Кошки мешали, а без них было пусто…

Когда меня наконец сморил сон, где-то неподалеку глухо бумкнуло. Я подскочила на постели, таращась в балдахин очумелым спросонья взглядом. Что?! Из смежной спальни донеслась приглушенная ругань. Фицуильям!

Как была, в одной сорочке и босиком, я слетела с кровати и заколотила в соседнюю дверь. Какой-никакой, а все же муж. К тому же, случись с ним что, меня заподозрят первой.

— Фицуильям! — позвала я, торопливо дезактивируя магический замок. — С вами все в порядке?

И ухо к двери приложила, отчего чуть не полетела носом вперед, когда она возьми и распахнись.

— Маргарита? — Барон вовремя поймал меня и придержал за талию. — Я вас разбудил? Простите.

— Ничего, — машинально отозвалась я, столкнувшись взглядом с застывшим за спиной хозяина Доналом. — Все равно скоро завтрак. Как дела на заводе?

Бьющий в окно солнечный свет неумолимо подтверждал, что все равно придется вставать. Вчера я в запале пропустила и обед, и ужин, так что теперь в желудке неприятно посасывало.

— Все в порядке, благодарю вас, — разжав руки, барон деликатно отвернулся. — Вам стоит привести себя в порядок, дорогая.

На шее Фицуильяма макарониной болтался галстук, рубашка была измята, а вид такой, будто он беспробудно пил до утра. Впрочем, перегаром не пахло, так что, скорее всего, он попросту был на ногах всю ночь.

— Конечно, — пробормотала я, сообразив, что щеголяю в одной тонкой батистовой сорочке, даже не прикрывающей плечи и коленки. — Увидимся.

Сдав задом в свою спальню, я поскорее захлопнула дверь.

Чтобы привести себя в божеский вид, пришлось потратить уйму времени и сил. Бетти лишь руками всплеснула, узрев меня — всклокоченную, отекшую и красноглазую.

— Миледи, как же так?! — Она чуть не плакала. — Побледнели-то как, и щеки прямо ввались. Совсем вы себя не бережете!

Я только хмыкнула. Хоть кто-то за меня искренне переживает.

— Принеси, пожалуйста, кофе и чего-нибудь пожевать, — попросила я, решив, что пить кофе на пустой желудок не стоит. Еще станет дурно, а свекровь возрадуется, решив, что дождалась вожделенного внука. Нет уж, радовать дорогих родственников в мои планы не входило.

Наоборот, пора расставить все точки над «и».

Вниз я спустилась минута в минуту. Заботами Бетти чувствовала я себя сносно, а выглядела еще лучше. Чуть-чуть румян, капелька туши на ресницы, легкий блеск на губы — и помятое лицо в зеркале преобразилось. Распущенные рыжие волосы струились по плечам крупными локонами, насыщенный синий цвет платья шел мне необыкновенно. После утреннего фиаско это было необходимо мне, как воздух. Женщина я или нет?!

Мой цветущий вид оценили разве что дамы. Фицуильям скользнул по мне равнодушным взглядом и отвесил дежурный комплимент, Донал и вовсе мрачно жевал, не поднимая глаз от тарелки. Зато Джорджина одарила меня улыбкой, а Хелен кивнула. Свекровь поджала губы. Нежный сиреневый оттенок помады ей не шел, придавая желтоватому лицу неприятную мертвенную бледность.

— Прекрасно выглядишь, дорогая, — процедила она с таким видом, будто вместо сока хлебнула уксуса.

В ответ я ограничилась сухим «спасибо».

— Как дела с лабораторией? — осмелилась подать голос Хелен, когда лакей оделил меня жареными колбасками.

Свекровь зыркнула на дочь так, что она подавилась булочкой и раскашлялась. Джорджина теребила бахрому скатерти и гоняла по тарелке кусочек ветчины.

— Прекрасно, — заверила я, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на еду. — Надеюсь, в скором времени будут подвижки. Кстати, дорогой, ты подготовил ответы?

Барон сначала удивленно поднял брови, затем вспомнил и передернулся.

— У меня не было времени.

— Очень жаль, — ответила я, взяв с общего блюда свежую булочку. — Это важно.

Барона это не обрадовало, он сумрачно кивнул и отодвинул свою порцию.

— Дорогая Маргарита, — вмешалась свекровь, кроша на тарелку печенье. — Что за глупости? Зачем делать какие-то… анализы? Вы с Фицуильямом такая чудесная пара! Уверена, у вас родятся прекрасные детки.

Мы с мужем оторопело переглянулись. Чудесная пара? Что это на нее нашло?

Хелен наблюдала за матерью с приоткрытым ртом, Джорджина меланхолично плела косички из бахромы, а Донал стиснул вилку так, что пальцы побелели.

— Разве вас не раздражает, что я простая мещанка? — полюбопытствовала я, гадая, какая муха укусила свекровь. Ядовитая, не иначе.

Ее кислая физиономия не очень-то вязалась с приторной любезностью.

— Ах, какие глупости! — Она махнула сухой рукой, похожей на птичью лапку. — У всех свои недостатки, дорогая. Из тебя выйдет вполне сносная баронесса… при должном усердии, конечно.

Я усмехнулась. Ну-ну. Вопрос только, хочу ли я в угоду свекрови становиться сносной? Прислушалась к себе… Нет, сейчас я хочу разве что десерт. Творожный пудинг с изюмом и ванилью.

Жестом подозвав лакея, я попросила:

— Пожалуйста, передайте кухарке мою просьбу приготовить на ужин творожный пудинг.

Почтительно склонившийся лакей побледнел, поняв, что снова угодил меж двух жерновов. Свекровь неприлично громко звякнула вилкой и напряженно улыбнулась.

— Маргарита, дорогая, боюсь, на кухне творога нет.

— Почему же? — поразилась я.

Это что-то новенькое.

Она недовольно поджала губы.

— Молочник совсем распоясался, безобразно разбавляет молоко! И недавно я видела, как он залез в банку грязными руками. Разумеется, мне пришлось его рассчитать!

Надо думать, возмущенный таким поклепом молочник смертельно обиделся и растрезвонил на всю округу, что иметь дело с чокнутой миссис Скотт чревато. Так что другие поставщики к нам соваться опасаются, а ей того и надо.

Или она наскоро сочинила эту отговорку для домашних — поди проверь.

— Вот как? — пробормотала я, прикидывая, что теперь делать.

От одной мысли, что придется лезть в хозяйственные дела, у меня заныли зубы. Дома всем этим охотно занималась Ирэн, остальные домашние лишь подчинялись диктату средней сестры. Вмешиваться в отлаженный механизм замкового быта чревато и какой смысл? Я все равно не собиралась оставаться тут надолго.

Пока я колебалась, инициативу перехватил Фицуильям.

— Томас, — проскрежетал барон, — приведите сюда кухарку и дворецкого. Живо!

Лакей выскочил из столовой как ошпаренный, позабыв даже поклониться.

На милом личике Джорджины читалась тревога, зато Хелен отчего-то лучилась злорадством. Только Донал продолжал жевать, методично и бесстрастно потребляя калории.

— Фицуильям, дорогой… — начала свекровь вкрадчиво, как-то нервно разглаживая салфетку.

Не глядя на нее, он поднял руку.

— Потом, мама.

Она умолкла, кусая губы, но спустя минуту пошла на второй заход:

— Но, Фицуильям…

— Помолчи, — попросил он таким тоном, что Хелен дернулась и уронила ложечку, а Джорджина испуганно съежилась.

Свекровь же сделалась иззелена-бледной.

— Фицуильям, как ты можешь разговаривать с матерью в таком тоне! — начала она, вцепившись в свою чашку.

Разгореться семейному скандалу не дало появление слуг. Дородная кухарка и сухощавый дворецкий дружно ввалились в столовую.

— Милорд. — Дворецкий, сразу найдя взглядом хозяина, почтительно ему поклонился.

Кухарка стрельнула глазами в сторону свекрови и сделала неловкий книксен. С ее комплекцией кланяться было нелегко.

— Миссис Уиллоби, почему у нас нет молока?

Она замялась, комкая белоснежный передник, а свекровь попыталась вставить словечко.

— Помолчи, мама! — рявкнул на нее барон, да так, что не пригнулся разве что невозмутимый Донал. — Джонсон, а вы что скажете?

Дворецкий с кухаркой растерянно переглянулись.

— Милорд, хозяйка… ой, то есть миссис Скотт так приказала, — очень тихо ответила кухарка, вытирая ладони о фартук.

— Велено было передать молочнику, что его услуги отныне не потребуются, — подхватил дворецкий.

— Хозяйка, значит… — зловеще повторил барон, совсем потемнев лицом. — Правильно вы поправились. Ваша хозяйка — моя жена. Если она будет недовольна вашей работой, то пусть моя мать платит вам из своего кармана, хотя вряд ли у нее найдутся средства. Это понятно?

Кухарка испуганно взглянула на мою оцепеневшую свекровь.

— Д-да, милорд.

— Да, — подхватил дворецкий таким скорбным тоном, словно его известили об увольнении. Без рекомендаций.

Не встретив сопротивления, Фицуильям несколько успокоился.

— Хорошо, миссис Уиллоби, Джонсон, идите. Томас, вы тоже свободны.

Они обрадованно выскочили в коридор, чуть не столкнувшись в дверях, что для вышколенной прислуги было верхом неприличия. Навел барон на них жути, ничего не скажешь.

Впрочем, домашние тоже сидели такие тихие и пришибленные, что любо-дорого посмотреть.

— Мама, — начал барон с угрозой, — ты опять начинаешь? Я же просил тебя. Я, демоны тебя побери, столько раз просил не вмешиваться в мои дела! Но тебе всегда плевать на мои просьбы! Я позволил тебе разрушить мой брак и больше не допущу такой ошибки. Ты немедленно переезжаешь во вдовий домик!

Свекровь спала с лица.

Я тоже не обрадовалась. Тогда мне придется взвалить на себя домашнее хозяйство! Пусть лучше тут пользу приносит.

— Но, Фицуильям! — взвизгнула она. — Ты не можешь!

— Не могу? — повторил барон странным тоном. Он вдруг привстал, опираясь на сжатые кулаки.

— Дорогой, — поспешно вмешалась я, ежась под его гневным взглядом. Фицуильям был в такой ярости, что любой, кто неосторожно обратит на себя его внимание, рисковал получить на орехи. — Можно вас на минутку? Нам нужно поговорить!

Надрывное «нам нужно поговорить» мигом остудило его пыл.

— Конечно, дорогая. — Он встал, подал руку и повел меня к выходу, не удостоив домочадцев и взглядом.

Я на ходу оглянулась. Свекровь выглядела так, будто вот-вот грохнется в обморок, и, захлебываясь, пила воду, стуча зубами по стеклу.

Враг капитулировал. Победа в великой молочной войне замка Мэлоуэн осталась за бароном…

Уже в коридоре барон вдруг спохватился.

— Подождите минуту, дорогая, — попросил он и вернулся в столовую. Заходить не стал, сухо скомандовал с порога: — Донал, позаботься, чтобы нас с Маргаритой никто не услышал. У нас приватный разговор, ясно?

Последовал ровный ответ Донала:

— Да, милорд.

В первый момент я удивилась — неужели слуги так часто греют уши или это он о домашних? — но как-то вяло. Главное, что Донал отгонит любопытствующих, думать об остальном не было сил.

Фицуильям привел меня в свой любимый уголок — зимний сад. Я села рядом с лимонным деревом, на котором вызревали еще совсем небольшие, но уже ароматные плоды, и сложила руки на коленях. Барон остался стоять.

— Маргарита, о чем вы хотели поговорить? — напомнил он нетерпеливо, пока я пыталась подобрать слова.

Не сильна я в выражении чувств, научные тезисы даются мне легче. Поэтому я спросила напрямик:

— Почему вы не рассказали о своей первой жене? Николь, верно? Вам не кажется, что я имела право знать?

Он дернулся. Сцепил зубы.

— Маргарита, я… — Барон осекся и потер лоб. — Вы правы, надо было с самого начала рассказать. Я посчитал, что это не слишком красиво — обсуждать с вами… предшественницу.

Я лишь глаза закатила. И этот туда же!

— Знание всегда лучше незнания, Фицуильям.

Он поморщился.

— Не соглашусь. Бывает, что и рад бы забыть, но…

— Вы ведь по-прежнему любите ее.

Это не было вопросом. И все же он, болезненно поморщившись, проронил:

— Да. Люблю.

Я подавила неуместный укол ревности. Фицуильям не мой. И, по совести говоря, никогда моим не был. Он неплохой, ответственный, его есть за что уважать… но этот мужчина не для меня — как и я не для него. Видно же, что ему больно даже произносить имя бывшей жены. Зато теперь понятно, почему он так и не смог заставить себя проявить ко мне хоть какой-то романтический интерес.

По-видимому, направление моих мыслей было очевидно. Или я слишком выразительно смотрела на… мужа? Пожалуй, больше не стоит так его называть. Наш брак на глазах превращался в пустую формальность, в окаменевший скелетик так и не рожденной семьи.

— Как же вышло, что вы развелись? — осведомилась я, задумчиво обводя пальцем контур ближайшего листа.

— Мама! — выдохнул барон с чувством.

Я понимающе кивнула. Мне ли не знать, на что она способна?

Он почти упал в кресло напротив и заговорил сбивчиво, зато от души:

— Сколько я себя помню, в доме всегда командовала мама. Стоило отцу поступить по-своему, она закатывала такие скандалы, что все в доме неделю ходили на цыпочках… Отец умер, когда мне было семнадцать.

— Мне жаль, — пробормотала я с неловкостью. Хвала богам, мне пока не доводилось терять близких, а отцов у меня вообще аж две штуки.

Он махнул рукой и пошарил за большим горшком с раскидистой пальмой. Вытащил запыленную бутылку и стакан, плеснул себе чуть-чуть.

— Это было давно. После смерти отца выяснилось, что он почти ничего нам не оставил. Долгов не наделал, но и только, доход у нас был мизерный. Маме пришлось нелегко, они с девочками жили очень скромно, чтобы я доучился в университете.

— И она не давала вам об этом забыть.

— Ни на минуту. — Он глотнул из стакана и прикрыл глаза.

Выглядел он таким опустошенным, что язык не поворачивался дальше его расспрашивать. К тому же все было ясно. Дорвавшись до титула и богатства, маменька отвела душу, сполна компенсируя себе нищие годы. Что же, ее вложения в сына оказались удачными и окупились сторицей.

— Мы с Николь поженились, когда я еще учился. Я помогал в ветеринарной клинике, зарабатывал немного, но нам хватало. Даже удавалось немного откладывать для мамы, только виделись мы нечасто. Потом… потом я стал бароном, и все вдруг переменилось.

— Вы переехали в замок все вместе? — поинтересовалась я осторожно.

Он передернул плечами, рассматривая янтарную жидкость в стакане на свет.

— Конечно. Я согласился только ради семьи. Николь, мама и сестры заслуживали хорошей жизни, которой иначе я не смог бы им дать. У Хелен с Джорджиной ведь даже приданого не было! Джорджине, конечно, было лишь пятнадцать, но годы летят быстро. Так что я принял наследство, и мы переехали в замок…

Фицуильям помолчал, рассеянно взбалтывая почти нетронутый напиток.

— Конечно, поначалу было тяжело. Я понимал, что всерьез меня не воспринимают, поэтому должен был сам во всем разобраться. Меня к такому не готовили, так что… Я целыми днями пропадал в поместье, часто возвращался домой за полночь. Потом оказалось, что мама с сестрами тем временем третировали мою жену!

— Понимаю, — вставила я, чтобы хоть что-то сказать.

Он рассеянно кивнул.

— Еще бы. Мама на вас применила опробованную тактику. Привыкла к безнаказанности и думала, что ей опять все сойдет с рук. Николь, она… Потом она сказала мне, что не хотела расстраивать. Что молчала, сколько могла, а когда попыталась пожаловаться мне, я только отмахнулся. Не принял всерьез, мол, не до того. Мама постоянно шпыняла ее, попрекала тем, что Николь никак не родит. Николь плакала, тайком обращалась к целителям… без толку. Мама окончательно распоясалась, стала говорить, что Николь — неподходящая жена для барона. Идиот, я ничего, ничего не замечал! Мне казалось, что теперь-то все наконец будет хорошо!

Барон понял, что почти кричит, и умолк. Потер висок, невидяще глянул на стакан в руке и продолжил тем же звенящим от застарелой боли голосом:

— Мама раньше была совсем другой. Конечно, мы редко виделись, я приезжал только на каникулы, но…

— Титул и богатство ударили ей в голову. Так бывает.

Он поморщился.

— Наверное. Жаль, что я понял это слишком поздно. Один из врачей, к которому обращалась Николь, оказался хорошим магом. Он сумел разглядеть след проклятия, а после встретился со мной и удостоверился. Николь была в ярости. Мама столько крови у нее выпила, что… Словом, она подала на развод, назвав причиной мое неизлечимое бесплодие.

— Мне жаль, — сказала я с неловкостью.

Так вот как выплыла наружу правда о проклятии! Поэтому Фицуильям не хотел мне об этом говорить — понимал, что тогда придется рассказывать все.

Барон кивнул и залпом выпил. Сжал в ладонях опустевший стакан.

— Эти полгода мы не виделись. Я врал сам себе, что пройдет время и… Когда мама учудила эту свадьбу, я подумал, почему бы и нет? Вдруг получится забыть Николь?

— Ну-ну, — скептически хмыкнула я. Видно же, что он ни о ком больше и думать не может! Видимо, я ослепла, если раньше не поняла, что к чему.

Фицуильям виновато передернул плечами. Похоже, он почти сразу пожалел, что спустил маме с рук авантюру с нашим браком.

— Да, не вышло. Недавно мы с ней встретились. Случайно, у общих знакомых, и она… Она так ядовито меня поздравила, что я потерял голову. Не выдержал, попытался с ней поговорить, объяснить. Нес от отчаяния какую-то чушь, но…

Он машинально потер уже поджившие царапины на щеке. Так вот кто постарался!

— Значит, не помирились? — вздохнула я, прикидывая, не попросить ли налить и мне. Беременеть я все равно не собиралась, так что не повредит.

Он покачал головой.

— Николь поклялась, что больше никогда не вернется в замок. Сказала, что любит меня, но ненавидит мой титул. Понимаете, я не могу позволить, чтобы он достался Адаму.

Два упрямых барана. Хотя Николь тоже можно понять. Свекровь наверняка сделала ее жизнь невыносимой, уж это она умеет.

Заодно я поняла еще кое-что.

— Вы пригрозили маме, что в случае нашего развода вернете в замок первую жену?

Он отвел глаза и чуть покраснел.

— Простите, я думал, маму это угомонит.

Угомонило. По-своему.

Если со мной у свекрови были все шансы остаться у руля — мне хозяйство было попросту неинтересно, — то первая баронесса наверняка даже слышать не захочет, чтобы свекровь жила с ними. Выселит во вдовий домик, небольшой коттедж на берегу, и пусть свекровь там хоть волком воет. Конечно, при таких обстоятельствах я меньшее из зол.

Мы помолчали.

— Маргарита, я… — начал он, разглядывая носки своих туфель. — Послушайте, я понимаю, как это все выглядит. Поэтому и не говорил. Но мы ведь можем быть друзьями?

— Несомненно, — покривила душой я. Не выйдет у нас дружбы, слишком мы разные. — Только замужем за другом я быть не хочу, уж простите. И тем более не хочу жить в замке.

Мне ведь даже пресловутого «дети-церковь-кухня» не оставили! На кухне окопалась свекровь, которую выкурить оттуда потруднее, чем тараканов. Священник после венчания в замок носа не кажет, предоставив Скоттам самим разбираться с брачными узами. Ну а насчет детей… Фицуильям — здоровый сильный мужчина, вполне способный зачать ребенка (если не принимать в расчет проклятие). Однако желание преодолеть проклятие он выказывал лишь на словах. Надо думать, втайне лелеял надежду, утратив титул, вернуться к незабвенной Николь. К тому же баронство лично ему опостылело, Фицуильям сам признавался, что спит и видит себя в роли обычного ветеринара. Вот только почему он сразу об этом не сказал? Не хватило духу послать маму куда подальше?

Барон поднял голову.

— Значит, вы уезжаете? Я понимаю, что виноват, и не буду вас удерживать. Я скажу Харперу, чтобы развод оформили так, как будет лучше для вас.

Мое решение он воспринял с плохо скрываемым облегчением, хотя явно чувствовал себя виноватым.

Я вздохнула (ах, как же соблазнительна была мысль прямо сегодня сбежать из этого сумасшедшего дома!) и напомнила:

— Лабораторию уже привезли. Или вы передумали искать средство от проклятия?

Лицо Фицуильяма было серым от усталости. Он сгорбил плечи.

— Не передумал. Проклятие нужно снять, а уж потом разбираться, что делать дальше.

Я кивнула. Что делать, что делать… Выгнать маму и мириться с любимой. Но тут я ему не помощница.

— Договорились. Только не обессудьте, жить рядом с вами я не хочу.

Замки замками, а все-таки неспокойно мне было по соседству со Скоттами, особенно после пожара.

Он нахмурился.

— Тогда где вы собираетесь жить?

Я пожала плечами.

— Переберусь в Западную башню, там три этажа, места хватит. Тихо, спокойно, никто не помешает. Горничная может носить мне еду прямо туда, чтобы не отвлекаться от работы.

И плевать, о чем будут шептаться слуги.

— Там ведь даже электричества нет!

— Это можно исправить. Мне действительно будет там удобнее, Фицуильям.

— Дело ваше, — сдался он. — Я прикажу слугам выполнять любое ваше поручение.

— Спасибо, — вежливо сказала я, поднимаясь. — Рада, что мы наконец-то все прояснили.

Барон глубоко вздохнул и ответил искренне:

— Я тоже.

В коридоре я нос к носу столкнулась с Доналом, который сторожил дверь. Вокруг нетерпеливо расхаживала, ломая руки, взволнованная Джорджина. Неужели пыталась подслушать? Тогда почему не сбежала потихоньку, когда не вышло?