Пыль грез. Том 1 Эриксон Стивен

Смрад сосредоточился на трупиках. То ли летучая мышь, то ли черепаха размером с лису таращилась на него громадным глазом. Смрад поборол дрожь, но снова содрогнулся, когда мертвая игуана слабо подмигнула.

– Нижние боги, – застонал он. – Высокий дом Смерти здесь.

Захлопали пробки.

– За нами следят.

– Чего? Да ладно, Урб, это тень твоя, и все. Это ж мы двое следим, точняк? Я не доп’щу, чтоб двуличный капрал морпх свалил в самоволку… вот, тут налево…

– Направо, Хеллиан. Ты повернула направо.

– Эт потомушт мы бок о бок, вот ты и смотришь с другой ст’роны. Для меня лево, а если для тебя право, так это твоя про’ема. Гляди, это чего – б’рдель? Он поперся в б’рдель? Да что эт за морпх? Чем ему млазанки плохи? Возьмем его и отрежь ему яйца, ладно? Положим конец раз и навсегда.

Когда они вступили на лестницу, зажатую между двумя широкими старинными дверьми, Хеллиан протянула обе руки, словно хотела ухватиться за перила. Но перил на лестнице не было, и Хеллиан рухнула на ступеньки, громко припечатавшись подбородком.

– Ух! Проклятые перила рассыпались у меня в руках! – Она сжала кулаки. – Прямо в пыль, видал?

Урб нагнулся к ней, чтобы убедиться, что ее жидкие мозги не вытекают – сама-то она и не заметила бы, – и с облегчением убедился, что Хеллиан отделалась легкой царапиной под подбородком. Пока она пыталась подняться, приглаживая обесцвеченные волосы, Урб еще раз оглянулся на улицу, по которой они пришли.

– Хеллиан, это Мертвоголов за нами шпионит.

Она обернулась, подслеповато моргая.

– Мертвозов? Опять? – Она снова поправила прическу. – А он ничего, миленький, ага? Тянется к моему исподнему…

– Хеллиан, – простонал Урб. – Он же ясно выразился: он хочет жениться на тебе…

Она вытаращила глаза.

– Да не, идиотина. Он его хочет надеть. А про остальное и не думает. А этим занимается только с мальчиками. А попробуй я прижаться к нему животом – хоть сверху, хоть снизу – и подставить не ту дырку, так кончится дракой вместо веселья. Ладно, пойдем, заберем нашего капрала, пока он не вдарился в пох’ть.

Нахмурившись, чтобы скрыть смущение, Урб двинулся за пошатывающейся Хеллиан вверх по лестнице.

– Хеллиан, солдаты всегда ходят по шлюхам…

– Урб, правильный и строгий сержант должна блюсти их невин’сть.

– Они уже взрослые, Хеллиан – и уже не такие невинные…

– Хто? Я-то про своего капрала – этот, Неженка Дохляк. Он про себя все время бухтит, что к нему ни одна женщина не подходит. А сумасшествие – не то, чего женщины ищут. В мужчинах, я говорю. – Она махнула рукой в сторону двери перед собой. – Вот и полезли к шлюхам, а я не позволю.

Она несколько раз попыталась ухватиться за щеколду, в конце концов ухватилась и начала дергать ее вверх-вниз.

– Нижбоги! Да кто изобрел эту хрень?

Урб протянул руку мимо нее и толчком открыл дверь.

Хеллиан шагнула вперед, все же не отпуская щеколду.

– Не боись, Урб, я все сделаю, смотри и учись.

Он прошел мимо нее и остановился в узком коридоре, пораженный необычайными обоями: в каком-то безумном узоре сплелись золотые листья, маково-красный бархат и полоски пегой кроличьей шкурки – почему-то захотелось опустошить кошель. А черный деревянный пол был начищен и натерт так, что казался почти жидким; они словно шли по стеклу, под которым притаилась пытка нескончаемого забвения – нет ли тут колдовства?

– Куда пошел? – строго спросила Хеллиан.

– Ты открыла дверь, – сказал Урб. – А меня попросила быть первым.

– Попросила? Я? Быть первым – в б’рделе?

– Точно.

– Ладно, тогда обнажи оружие, Урб – вдруг на нас как набросятся.

Он подумал и сказал:

– Успею, я очень ловок, Хеллиан.

– Да что-то не верится, – ответила она за его спиной.

Смутившись, он снова помолчал.

– Ты про что?

– Про то, что тебе еще надо поучиться пох’ти. – Она выпрямилась, но получилось не очень прямо, так что пришлось опереться о стену. – Если, конеш, ты не на Мертволова запал. Хоть мое исподнее не натянешь. Глянь, эт что, детские шкурки?

– Кроличьи. Меня не интересует Мертвоголов, Хеллиан. И нет, я не хочу надевать твое исподнее…

– Эй, вы двое, – раздался крик из-за одной из дверей, – кончайте тарабарщину и найдите себе комнату!

Хеллиан, с потемневшим лицом, потянулась за мечом – однако ножны оказались пусты.

– Кто спер… эй, Урб, дай мне свой меч, проклятие! Или выломай дверь – вон ту. Ломай пополам. Головой пробей, давай!

Ничего подобного Урб делать не стал, а взял Хеллиан за руку и повел дальше по коридору.

– Это не они, – объяснил он. – Мужчина говорил по-летерийски.

– Летери? Вся эта тарабарщина? Что удивляться, что город набит идиотинами, которые говорят непонятно.

Урб подошел к другой двери и нагнулся, прислушиваясь. Потом хмыкнул.

– Голоса. Торгуются. Похоже, здесь.

– Выбей, ломай, найди таран… или «ругань»… или злую напанку…

Урб щелкнул задвижкой, распахнул дверь и вошел в комнату.

Два капрала, почти раздетых, и две женщины, очень тощая и очень толстая, вытаращились на него. Урб показал на Дохляка, потом на Неженку.

– Вы двое, одевайтесь. В коридоре вас ждет сержант…

– А вот и нет! – в комнату ввалилась Хеллиан, сверкая глазами. – Да он сразу двух нанял! Пох’ть! Брысь, ведьмы, пока я себе ногу не отрезала!

Тощая что-то прошипела и двинулась к Хеллиан, угрожающе размахивая невесть откуда взявшимся ножом. Толстая проститутка шла в шаге позади, держа в руке стул.

Урб одной ладонью ударил тощую по запястью – выбитый нож загремел по полу, – а второй ладонью обхватил жирное лицо толстой и пихнул ее. Заверещав, чудовищная шлюха плюхнулась необъятным задом на пол – от удара задрожала вся комната. Тощая, обхватив запястье в синяках, с визгом метнулась в дверь.

Капралы с обезумевшими от страха лицами путались в одежде.

– Деньги взад! – проревела Хеллиан. – Это они должны платить вам! А не наоборот! Э, а кто вызвал армию?

Армией оказались шесть охранников заведения с дубинками в руках; но настоящая драка в комнате пошла, когда в дело вступила толстуха, вертя стулом.

Стоя у длинного стола, Брис Беддикт осторожно отпил иноземного эля, озадаченно разглядывая участников прочтения; последний явился полупьяный и выглядел слишком легкомысленно. Брис решил, что это какой-то бывший жрец.

А эти малазанцы – серьезные, непростые ребята. Прекрасно умеют сочетать небрежную легкость общения с самыми серьезными темами разговора, а беспечность и свободную дисциплину – с жестким профессионализмом. Брис был странно очарован ими.

И в то же время сама адъюнкт еще сложнее. Тавор Паран, похоже, лишена понятия о светских манерах, несмотря на благородное происхождение, которое должно было привить ей некие принципы; как и высокое воинское звание должно было сгладить острые углы ее натуры. Адъюнкт неуклюже командовала и общалась без учтивости, словно постоянно натыкалась на какое-то непреодолимое препятствие.

Можно было счесть, что подобное препятствие связано с неуправляемостью ее легионов. Однако ее офицеры и солдаты не проявляли ни намека на неповиновение, не закатывали глаза у нее за спиной, не таили кинжала за пазухой. Они были преданны, но была в их верности странность, и Брис не мог определить какая.

Что бы там ни мешало адъюнкт, она явно не видела способа освободиться, и Брису казалось, что ноша постепенно сгибает ее.

Из присутствующих Брис мало кого знал – только смутно вспоминал лица по каким-то прошлым встречам. Знал, например, Высшего мага, Бена Адаэфона Делата, которого остальные малазанцы называли Быстрый Бен – хотя Брису казалось, что это имя лишено уважения, которое следует проявлять к седе. Еще Брису были знакомы Вал и Скрипач – эти появились во дворце одними из первых.

Остальные поразили Бриса. Два ребенка, мальчик и девочка; женщина тисте анди, зрелая по годам и манерам и смущенная тем, что оказалась в таком пестром собрании. Все прочие, не считая бывшего жреца, были офицеры и солдаты армии адъюнкт. Два золотокожих, светловолосых морпеха – немолодых – Геслер и Ураган. Блеклый парень по имени Флакон, вряд ли старше двадцати; адъютант Тавор, ослепительная красавица в татуировках, Лостара Йил, которая двигалась с грацией танцовщицы, а ее экзотические черты смягчались невыразимой печалью.

Жизнь у солдат тяжелая, это Брису было прекрасно известно. Теряешь друзей – внезапно и ужасно. Шрамы с годами все суровей, забываешь о планах и прощаешься с мечтами. Возможностей все меньше, а предательство таится в каждой тени. Солдат должен доверять командиру, а значит, и тому, кому служит командир. Что касается Охотников за костями, как понял Брис, их вместе с адъюнктом предал властитель империи. Они оказались брошены на произвол судьбы, и Тавор, чтобы сохранить армию, могла сделать только одно; то, что они вторглись в Летер, было само по себе экстраординарно. Дивизии и бригады – как знал Брис по истории своего королевства – бунтовали в ответ на приказы куда менее странные. За одно это решение Брис искренне уважал адъюнкт; и был убежден, что она обладает каким-то скрытым свойством, тайным достоинством, о котором знают ее солдаты и на которое отзываются. Брис надеялся сам увидеть его, возможно, сегодня ночью.

Хотя Брис непринужденно стоял у стола, с любопытством поглядывая по сторонам и потягивая эль, он ощущал нарастающее напряжение в комнате. Все чувствовали себя неуютно, а хуже всех – сержант, которому предстояло разбудить карты: бедняга был грязен, как пес, переплывший реку Летер, суровые глаза покраснели, а по лицу было видно, что он побывал в по- тасовке.

Юный солдат по имени Флакон, державшийся рядом со Скрипачом, обратился к нему на торговом наречии, видимо для удобства Бриса:

– Хлопнем по «Ржавой перчатке»?

– Что? По чему?

– Ну этот напиток, который ты изобрел на прошлом прочтении…

– Нет, никакого алкоголя. Не сегодня. Оставьте меня. Пока я не буду готов.

– А как мы узнаем, когда ты будешь готов? – спросила Лостара Йил.

– Просто все сядьте, капитан; в любом порядке. Поймете. – Он бросил умоляющий взгляд на адъюнкт. – Тут слишком много силы. Чересчур много. Понятия не имею, что может получиться. Это ошибка.

Напряженные черты лица Тавор стали еще строже.

– Бывает, сержант, что и ошибки необходимы.

Вал резко кашлянул и помахал рукой.

– Прошу прощения, адъюнкт, вы говорите с сапером. Для нас ошибка означает кровавый туман. Вы же говорите о других ошибках? Ну я надеюсь.

Адъюнкт повернулась к громадному спутнику Геслера.

– Адъютант Ураган, как нужно бороться с засадой?

– А я уже и не адъютант вовсе, – прорычал бородач.

– Отвечай на вопрос.

Гигант сверкнул глазами, но, увидев, что не произвел на адъюнкт впечатления, хрюкнул и сказал:

– Вскрываешь засаду и нападаешь, резко и быстро. Режешь гадам глотки.

– Но сначала засада должна вскрыться.

– Если только ее прежде не учуять. – Глазки гиганта уперлись в адъюнкт. – Мы сегодня ночью будем нюхать или нападать?

Тавор не ответила, а повернулась к женщине тисте анди.

– Сандалат Друкорлат, прошу, сядь. Я понимаю твои сомнения…

– Я не знаю, зачем я тут, – отрезала Сандалат.

– История… – пробормотал бывший жрец.

Воцарилось молчание, и вдруг девочка по имени Синн захихикала; все подпрыгнули. Брис нахмурился.

– Простите, что вмешиваюсь, но разве тут место детям?

Быстрый Бен фыркнул.

– Эта девочка – Высший маг, Брис. А мальчик… ну он особый.

– Особый?

– Отмеченный, – сказал Банашар. – И не в самом лучшем смысле. Прошу, адъюнкт, отмените все. Отправьте Скрипача обратно в казармы. Слишком много народу; для безопасного прочтения нужны несколько, а не такая толпа. У вашего несчастного чтеца кровь из ушей пойдет задолго до конца прочтения.

– Он прав, – согласился Быстрый Бен, неловко двинувшись на стуле. – Скрип и так уродлив – без кровавых сережек и прочего.

Адъюнкт повернулась к Скрипачу.

– Сержант, ты знаешь, как я заинтересована – больше, чем кто-либо, – и знаешь почему. Говори напрямик: ты сможешь?

Все глаза устремились на сапера, и Брис видел, что все – кроме, пожалуй, Синн – молчаливо умоляют Скрипача захлопнуть крышку ужасного ларца. А он поморщился, уставившись в пол, и сказал:

– Я могу, адъюнкт. Не в этом дело. А в… нежданных гостях.

Брис увидел, как вздрогнул бывший жрец, и Королевский меч ощутил волну горячей тревоги. Он сделал шаг вперед…

Но Колода уже была в руках Скрипача, а сам он стоял у торца стола – хотя еще не все уселись на места, – и три карты шлепнулись на стол и заскользили по полированной поверхности.

Прочтение началось.

Стоя во мгле у здания, Странник отшатнулся, как от удара невидимого кулака. Почувствовав во рту кровь, он яростно зашипел.

В главной комнате своего маленького дома Сэрен Педак широко распахнула глаза и закричала, когда Пиносель и Урсто Хубатт вспыхнули пламенем, сидя на своих местах – и бросилась бы к ним, если бы Бугг не поднял предупреждающе руку. Его ладонь была покрыта капельками пота.

– Не двигайтесь, – с трудом выговорил старик. – Ничего, кроме них, не загорится…

– Ничего, кроме них? Что это значит?

Было ясно, что два древних бога не воспринимают ничего вокруг – она видела сквозь голубое пламя их глаза, устремленные в никуда.

– Их суть, – прошептал Бугг. – Их пожирает… сила – пробудившаяся сила. – Он дрожал, словно вот-вот отключится; пот густо струился по его лицу.

Сэрен Педак села на место и положила руки на раздувшийся живот. Во рту пересохло, сердце бешено стучало.

– Кто напал на них?

– Они стоят между вашим ребенком и этой силой… и я тоже, аквитор. Мы… справимся. Мы должны…

– Кто это делает?

– Эта сила не злобная – просто огромная. Бездна под нами, это не обычный метатель плиток!

Страх за нерожденного сына жег душу Сэрен Педак раскаленной иглой; она смотрела на Пиносель и Урсто Хубатта – а они горели и горели, и под языками пламени таяли, словно воск.

В переполненной комнате на верхнем этаже гостиницы дергались, рычали и щелкали челюстями некогда мертвые звери. Черная крыса со вспоротым животом внезапно упала вверх, на потолок, и вцепилась когтями в штукатурку; кишки висели, как сосиски в коптильне. Синяя то ли летучая мышь, то ли черепаха откусила хвост игуане, и та, бросившись к окну, принялась отчаянно тыкаться головой в ставни. Дятел, роняя маслянистые перья, безумно кружил над головами собравшихся – а те даже не замечали: из разбившихся бутылок вытекло вино, а едва намеченные фигурки всадников уже извивались и кони вставали на дыбы на коленях у Хруста, который замер, распахнув глаза и разинув рот; и через мгновение первый крошечный конь освободился и спрыгнул с бедра сапера, застучал деревянными копытами по полу, а бесформенный всадник махал щепкой.

Крики, рев, визг – Эброна бурно вырвало; Хромой, стараясь не попасть в блевотину, поскользнулся в луже вина, разбил левое колено и взвыл.

Смрад пополз в угол. Он увидел, что Масан Гилани закатилась под шикарную кровать, когда дятел, вонзившись в столбик балдахина, взорвался тучей вонючих перьев.

Умная женщина. Вот бы и мне там местечко нашлось.

В другом квартале города – свидетели потом клялись Странником, клялись Пустым троном и могилами любимых – из разваливающейся гостиницы выскочили два дракона, а смертельный град кирпичей, щепок, пыли и кусков разодранных тел усыпал улицы шагов на пятьдесят; и даже на следующее утро никто не мог найти достойного объяснения разрушению целого здания, в обломках которого выживших не нашли.

Вся комната дрожала; и в момент, когда Хеллиан вонзила локоть в бородатое лицо, услышав приятный хруст, стена напротив треснула, как хрупкое стекло, и повалилась в комнату, накрыв сцепившиеся в бессмысленных объятиях фигуры на полу. Женщины завизжали – по крайней мере, толстуха; а ее пронзительного голоса хватило бы на всех прочих, которые были слишком заняты, выбираясь из-под обломков.

Хеллиан отступила на шаг, а когда пол внезапно качнулся, вдруг поняла, что бежит, хоть и не понимая куда; разумным казалось найти дверь, где бы она ни была.

Нашла – и нахмурилась, ведь дверь лежала на полу; Хеллиан застыла, не сводя с двери глаз.

И тут на нее не налетел Урб.

– Что-то пронеслось по улице! – с трудом проговорил он, сплюнув кровь. – Нужно выбираться…

– Где мой капрал?

– Уже внизу – пошли!

– Да нет, пора выпить…

– Хеллиан! Не сейчас!

– Отвали! Если не сейчас, то когда же?

– Пряха Смерти, Король Тени, Господин Колоды. – Голос Скрипача был похож на нечеловеческое рычание. – Их держит стол, а остальные не удержит.

И он начал метать карты; каждая летела, как стальная пластина к магниту, в одного за другим, прямо в грудь, толкая назад, и от каждого удара – Брис с ужасом видел это – жертва отшатывалась, роняя стул, поднималась над полом и отлетала к самой стене.

От ударов трещали кости. Затылки разбивались о стену до крови.

Все происходило невероятно быстро, а Скрипач стоял в центре этого вихря, недвижимый, как дерево с глубокими корнями.

Первой была Синн.

– Дева Смерти. – Карта, ударив в грудь девочке, подняла ее в воздух с раскинутыми руками и ногами и отнесла к стене под самым потолком. Синн впечаталась в стену с отвратительным звуком и безвольно повисла, как пришпиленная тряпичная кукла.

– Скипетр.

Свищ вскрикнул и попытался отскочить в сторону, но карта ловко скользнула под ним, прижалась к груди и протащила по полу до стены слева от двери.

На лице Быстрого Бена появилось изумление, когда третья карта Скрипача шлепнула его в грудину.

– Маг Тьмы.

Быстрый Бен отлетел к стене с такой силой, что по штукатурке пошли трещины, и повис там, недвижный, как труп на пике.

– Каменщик Смерти. – Вал замычал и попытался повернуться спиной – это была ошибка. Карта ударила его в спину, бросила на стену лицом и потащила потерявшего сознание Вала вверх, оставляя кровавую полосу.

Следом – остальные, быстро, как пригоршня брошенных камней. Все происходило одинаково. Жестокий удар, дрожащая стена. Сандалат Друкорлат, Королева Тьмы. Лостара Йил, Поборник Жизни.

– Обелиск. – Флакон.

Геслер, Держава.

Ураган, Престол.

А затем Скрипач повернулся к Брису.

– Король жизни.

Карта вылетела из его руки, блеснув, как кинжал; ожидая удара, Брис затаил дыхание и закрыл глаза… он почувствовал лишь дуновение, и ничто не коснулось его груди. Открыв глаза, он увидел, что карта висит, дрожа, в воздухе перед ним.

Брис встретился глазами со Скрипачом.

Сапер кивнул.

– Вы нужны.