Жестянка Денисов Вадим
– Тогда зашвыривай их как можно дальше, – назидательным тоном повторил мастер. – В поле удобные окопы не будут поджидать тебя на каждом углу. Оборонительного действия вещь.
– Хе-хе! Превентивно-уничтожительного, – зловеще хмыкнул я. – Ладно, предлагаю испытания признать успешными.
– Хорошо. Есть две готовые гранаты, так? До старта экспедиции успею сделать третью, если это нужно. Решай. Времени мало: или леплю гранаты, или доделаю магазины для «парабеллума».
– Магазины нужнее, – решил я. – Вундервафля с запалом это хорошо, конечно, вот только не совсем понятно, по каким целям её применять, кроме как против зверя, мы же не на глобальную войну собираемся. Танков нет, атакующих толп тоже. Хватит двух гранат.
– Тогда давай пистолет, примерять придётся не раз. И Спику ко мне загони ближе к вечеру, пусть сам допилит арбалетные болты, не маленький. А я присмотрю.
– Забились.
Мы пожали руки, по рации дали на вышку отбой взрывной тревоги, чтобы Джон, в свою очередь, подал взволнованному населению короткий сигнал сирены – испытания закончены. И полезли из окопа наружу, чтобы посчитать пробоины от осколков в расставленных вокруг мишенях.
Если с апробированием нового секретного оружия на стрельбище всё сладилось быстро и гладко, то посещение главного склада ожидаемо происходило с бесконечными спорами на грани откровенного саботажа, надуманными задержками и непрерывными попытками корректировок сводной заявки.
По-моему, все кладовщики нашей Галактики одинаковы. Нахапав в закрома добра, в дальнейшем они всячески стремятся удержать его при себе, а не раздать матценности страждущим ништяка. Порой это противоречит прямым указаниям руководства. Как так получается? Мне кажется, что само начальство одобряет эту хитрую схему, негласно поощряя прижимистых хранителей добра и действуя согласно правилу «Я добрый и заботливый, а уж ты их там, Михалыч, прижимай, нечего баловать, так никаких ресурсов не напасёшься».
Нашего завсклада зовут не Михалыч, а Палыч, Василий Павлович. Этому человеку с мохнатыми бровями и глазами навыкате лет под шестьдесят, и он, по-моему, родился на вещевом складе сразу в должности прапорщика. В помощниках у Палыча имеется некий Остап Волына, слегка горбатый лысый мужчина сорока лет от роду, с детства имеющий проблемы с задержкой умственного развития. Остап по скудоумию не может работать самостоятельно, зато он здоровый как лось и неутомимый как крот. Слабоумие Волыны ничуть не смутило Казанникова. Побеседовав с ним пару раз, главный не погнал его в Передел, а определил бедолагу на службу. С тех пор Остап натурально боготворит Деда и очень боится его расстроить.
Завидев нас, Троцкий сразу всё понял и начал действовать по алгоритму. Он тут же заторопился на опытное поле, где аграрии с помощью свеженького мини-трактора испытывают то ли жатку, то ли сноповязалку. Глянул мельком на листы сводной заявки, каждый из которых был подписан Казанниковым, как-то по-особому кивнул подчинённым и был таков. И тут я понял: сейчас начнутся наши муки…
Однако всё по порядку.
Началось с прицепа. Да, в экспедицию решено взять прицеп, чем усилить транспортную составляющую. Если уж джип пройдёт, то и прицеп за собой протащит. В противном случае оставим хвост где-нибудь вместе с внедорожником. Зато груза можно будет взять не в пример больше. Меня не покидает опасение, что визит на железнодорожную станцию может оказаться первым и последним. Никто не знает, что там ждёт экспедицию. Если что-то пойдёт не так, хапнем по максимуму и утащим ништяка сколько сможем. Пока не растащили всякие сталкеры и не в меру любопытные промысловики, решившие пойти по следам колёс. Это, кстати, надо будет предусмотреть.
Сюда я пригнал прицеп из соображений утилитарных. С ним меньше таскаться, а увезти полученное к месту переупаковки и укладки можно скопом. Главный склад это огромный арочный ангар из железобетона, высокий и длинный. Часть стеллажей досталось нашему складскому хозяйству наследственно, остальные заново собраны из металла. По такому замучаешься ходить с грузом.
– Куда это ты с такой дурой собрался, а? – тормознул меня Палыч возле едва приоткрытых ворот ангара. Внутри гигантского помещения было темно и мрачно, лишь небольшую зону за воротами освещали две лампочки.
– Палыч, не томи природу, нам что, на пупе всё таскать? – огрызнулся я.
– Надеешься весь склад выгрести? – прищурился завсклад.
– Всё строго по заявке, – сообщил Спика, для которого визит в эту страну чудес был первым.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – зловеще пообещал вредный старик. – Не пущу с прицепом, вы мне стеллажи помнёте.
– Охренеть! Ты это серьёзно? – возмутился я. – Сюда можно смело загонять магистральный тягач-контейнеровоз, и он будет выглядеть велосипедом!
И понеслась, на пустом препирались минут семь.
Палыч посоветовал мне развивать плечевую мускулатуру, а я ему – снять гражданку и надеть форму прапорщика. Досталось и Спике, «такому молодому, а уже дистрофику». Нервов не хватало, все распсиховались.
Сразу за бронированными воротами расположены служебные помещения для персонала. Хотя он тут же и живёт, в самом защищённом месте Пятисотки. С левой стороны ангара расположены тесные каптёрки кладовщиков, с правой – персональный кабинет интенданта, в который протянута линия проводного телефона. Крепко разозлившись, я решительным шагом направился туда, громко пообещав, что вытащу самого Владимира Викторовича, пусть он разбирается с персоналом, творящим натуральный саботаж со срывом важной миссии. Только после этого Палыч сдался.
Внутренний шлагбаум был поднят. Сев за руль, я принялся осторожно сдавать машину задом, в полутьме с трудом выравнивая прицеп под вопли «Сейчас раздавишь!» и «Влеву крути, дурья голова!». Вот под эту четырежды выкрикнутую «влеву» я и поставил прицеп в центре ангара. Аж взмок! Чёрт, прошло всего полчаса, а я уже смертельно устал общаться с этим ворчуном! Внедорожник Палыч оставлять внутри категорически запретил «по соображениям пожарной безопасности». С этим я спорить не стал, так что обратно к пока что пустому прицепу мы со Спикой возвращались пешком.
Проникать в недра стратегического ангара дальше десятиметровой зоны выдачи, в пределах которой у своеобразного прилавка кладовщики принимают заранее подавленных посетителей, мне раньше не доводилось.
Объём и ассортимент хранящегося на главном складе ништяка сложно представить, у профессиональных куркулей, как считают многие, есть абсолютно всё: медицина и боеприпасы, разнообразная консервация и стройматериалы, гражданская одежда и обувь, амуниция и снаряжение для аутдора, запчасти, галантерея, бытовая и промышленная химия… А секретные нычки? Никому не ведомо их содержание. Ведь это только кажется, что спасатели по долгу службы держат в голове перечень всех принимаемых от благословенных небес грузов. Ничего подобного. Большую часть стандартных сегментных контейнеров мы не вскрываем, за исключением тех случаев, когда их клинит при жёсткой посадке, – приходится выламывать, выдирать с мясом. Конечно, группы сразу изымают всё оружие, шмонают нестандарт и дефектные упаковки, убирают из барреля огнеопасный груз… Всё остальное уходит на комиссию, а потом сюда.
Я недаром внимательно разглядывал со стороны основное хранилище Передела на главной площади города. Наш-то складишок побольше размерчиком будет!
– Это мы удачно зашли, хе-хе. Сейчас всё разглядим, всё разведаем! – азартно потирал ладони Спика, когда мы, оставив за воротами «уазик», гулко топали в полутьме к месту погрузки.
Ага, держи карман шире.
К тому моменту, когда хитрые спасатели подошли к прицепу, Волына по команде Палыча длинным шестом с крюком на конце ловко сдёрнул высокие занавески, закрыв все ближние стеллажи полотнами парашютного шёлка.
– Ничего, я смартфон взял, сфотаю, – не унывал молодой разведчик ништяков, зыркая во все стороны жадными глазами.
Не тут-то было, кладовщики не спускали с нас глаз. Шаг в сторону считается диверсией, подпрыгивание у стеллажа – злостной провокацией. У прицепа оставался Палыч, по памяти называвший Волыне номера стеллажей. Тот вместе с нами подходил, показывая место позиции, после чего завсклад скрупулёзно пересчитывал отобранное, сверяя с заявкой. Тут уж не подсмотришь, не сфотографируешь…
Боеприпасы взяли сразу, тут у кладовщиков вопросов не возникло, мне видней. Тем более, что спасатели – основные потребители патронов, регулярно наведываемся. Прицеп постепенно наполнялся канистрами, коробками и ящиками. Тару, между прочим, требуется вернуть. Получил три новеньких одеяла. Пожалуй, заберу новое домой, в рейд возьму старое. Уверен, что так поступят и остальные.
А набирается-то прилично! Справедливости ради, дело пошло быстрей, нежели в привычном режиме ожидания у прилавка. Попав внутрь сокровищницы, мы частично стали своими. Совсем немного, некоторые позиции безжалостно вычёркивались, а кое-что подвергалось кровавой правке со спорами.
– Чайник не дам, помнёте или потеряете, спаси господи, знаю я вас… Чайников мало. Вы же не барышни кисейные – губки бантиком, на щёчках ямочки, из котелка попьёте… Остап! Включи ещё пару ламп! Темно!
– В котелке так не настоится.
– Рубин, вы на чаепитие собираетесь или в экспедицию? Может, вам ещё и подстаканники мельхиоровые вручить с эмблемой РЖД? Тарелок не будет, могу дать шесть алюминиевых мисок.
– Зачем нам шесть мисок?! – горячился Спика.
– Не надо так не надо, – легко соглашался завсклад и ставил крестик.
– Стопэ, папаша, а вилки?
– Избаловались вы, спасатели, о нужде позабыли. А нужда ить того, она характер воспитывает. Нет вилок!
– Как так нет, если Кретова спецом их покупала и лично восемь штук на склад сдала? – напомнил ему напарник.
Завсклад довольно кивнул, положил карандаш и поднял глаза.
– Ирина всегда правильно закупается, она девушка ответственная, домовитая…
На этих словах мы закашлялись, а вредный Палыч заметил:
– Не то, что вы, дай волю – всё разбазарите.
– Надо было притырить, – пожалел о своей порядочности Спика.
– Сдали на склад – забудьте о заслугах! Что сюда попало, то пропало. Ладно, одну для Ирочки выделю…
А вот большую каркасную палатку я выцепил почти без споров. Охотники обычно ходят на промысел с маленькими двухместными «домиками», но здесь не тот случай. Условия на местности неизвестны, целостность строений тоже, а погода может быть всякая. Эту палатку ещё никто никуда не выгуливал, и Главный Агасфер Пятисотки просто не знал, к чему прицепиться. Но он придумал!
– Совсем новенькая, прямо из магазина. Эх, всю ведь извозюкаете…
– Василий Палыч, не морочь голову. Пикачёв, доставай палатку из чехла, проверим комплектность.
И опять пошла чёрная полоса.
– Что-о? Сахару полкило? Совесть поимейте, ироды, как только у вас рука не дрогнула столько просить. Не еда это, махом в организмах ваших ненасытных сгорит, пустота одна! Сахар для детей. Сто грамм дам, так и быть… А конфеты не дам, вообще. Шоколаду одну плитку, а не пять. Для детей припасены.
– Что ты всё про детей нам трёшь? Посмотри, чем тебе не дитя? Совсем мальчишка! – я ладонью показал в сторону Спики. Тот не растерялся, прикрыл маленькие усики указательным пальцем и постарался сделать умильные глаза.
– Клованы вы и есть, больше нет никто, эхе-хе… – тяжело вздохнул Василий Палыч. – На кухне павидлы возьмёте, вас тамошние бабы любят, Павидла из клюквы, она для организма полезна, витамины содержит. Так, что там дальше? Вы же сухие пайки получили? Получили, три штуки. И что же я вижу? Тушёнки сверху просите! Ну, с этим просто – получите не десять банок, а три. На всякий, значится, исключительный случай! – он строго погрозил нам пальцем.
Земные консервы – редкое лакомство. Понятно, что при имеющемся в Пятисотке обильном котловом довольствии тратить их в бытовухе глупо. А в отрыве от нашей крошечной цивилизации? А если не будет возможности для охоты? Конечно, мы возьмём с собой копчёное мясо, и всё-таки тушёнка может оказаться незаменимой.
– Рубин, ну ведь ты-то не новичок, хорошо знаешь, что рыбные консервы в масле только для больных!
– Он перед вами! Болен! Страшно болен. Только что выписался из санчасти по ноге! – я вытянул вперёд пострадавшую конечность.
– Вот когда обратно впишешься, санитарочки придут и попросят от имени главврача, – ехидно заявил Палыч. – Есть у тебя, допустим, писулька от уважаемой Магдалины Оттовны? Во-от… Даю три банки сайры в самом соку. Там омега-три, сплошная польза для развития мозгов. Берёте?
– Берем, – смирился я.
Томатные консервы действительно ценятся на Жестянке более прочих. Человеческая память просит полузабытых вкусовых ощущений, острых и пряных.
Крупы группе отпустили все и без вопросов. Кроме риса, производство которого у аграриев пока экспериментальное.
– Палыч, подкинь что-нибудь вкусненькое, будь человеком! – попросил я, уже порядком устав возиться с провиантом. Основной расходуемый объём пищевых продуктов хранится на складах пищеблока, здесь же, в основном, припрятан стратегический аварийный запас и всякие дефициты.
– Жевачки хотите? – завсклад наконец-то улыбнулся по-человечески.
– Да! – заорали мы хором.
– Эвона. Дети вы и есть, – по-отечески покачал головой Василий Павлович. – Остап! Выдай детишкам двадцать штук леденцов.
Вечер после трудного дня.
Обе группы спасателей собрались в моём дворе, Мустафа с ребятами пришёл помочь «единичке» в финальных сборах. Ну, положим, никакого двора-то и нет, есть ровная, укрытая от посторонних глаз площадка между жилой башей и мастерской Левашова, в народе называемая Тупичком. Здесь удобно собираться: не дует, есть навесы от дождя и скамейки для релаксации, вечером можно включить уютное электрическое освещение. Как будто специально Тупичок приспособлен для спецзадач.
Общими усилиями мы провели полную ревизию и частичное ТО джипа и прицепа, подтянули тормоза, подкачали колёса, собрали вторую запаску. Затем прикрутили к дверям верхние половинки. Ехать придётся не по магистральной дороге, а по непредсказуемому бездорожью саванны, а это совсем другие условия. В степи всякое может случиться, дикий зверь и в окно может запрыгнуть, и рогом сбоку боднуть.
Поблизости от населённых пунктов и хуторов зверьё настёганное, не наглеет. Фермеры и охотники стараются вовремя истреблять разоряющих их угодья хищников, в основном это шакалы и мелкие дикие кошки. Иногда подходят стаи степных волков – это опасные, умные и хитрые зверюги.
Кроме того, в степи встречается живность, которой никто из людей на Земле не видывал. Не сталкивались мы на родной планете, например, с гигантским зайцем, как его окрестили первопоселенцы Жестянки, прыгающей древесной лягушкой размером со сковородку и уже не мифическим единорогом на базе страшноватого кабана, а не лошади – такое чудо у нас видели единицы и ни один из них не выстрелил. Нельзя, говорят, стрелять единорога, есть такое поверье. Кто-то признаёт его существование на степных просторах, кто-то отрицает. Я бы не поверил, если бы не Владимир Викторович, наблюдавший единорога лично. Слова Деда мне вполне достаточно.
Кстати, мерзкая лягушка, лишь условно похожая на привычное еам земноводное, запросто может сигануть в салон при остановке машины возле водоёма. Если что-то пойдёт не так, то джип станет основой временного полевого лагеря, и уже поэтому он должен быть надёжно закупорен.
Проверили дополнительное освещение. На «уазике» установлены две фары-искателя и верхняя люстра с четырьмя прожекторами – два курсовых и пара заднего хода. С припаркованным рядом глайдером сложней, инопланетные конструкторы не предусмотрели возможности хоть что-нибудь куда-нибудь подключить. В «шоколадку» штепсель не воткнёшь, и это жирный минус этого замечательного аппарата. Столько энергии внутри гравилёта, а делиться, паразит, не хочет… Так что Кретовой, а гравилётом будет управлять, конечно же, Ирина, придётся довольствоваться двумя аккумуляторными фонарями на кронштейнах.
Закончив с транспортом, начали размещать и крепить на борту топливо в канистрах, ЗИП, снаряжение, воду и провиант. Работу завершили уже после заката. В этой местности темнеет немного раньше, чем на лежащей пониже плато бескрайней равнине, у нас тут солнце за Чёрные горы прячется, а не за ровный горизонт саванны… Левашов, вернув мне «парабеллум» и два новеньких магазина, сослался на неважное самочувствие, пожелал группе удачи и удалился к себе.
По-хорошему, первой группе тоже следовало бы хорошенько выспаться перед стартом, но взбудораженные мозги личного состава упрямо отказывались отправлять уставшие тела на боковую. Тем более, что Ян притащил замаринованное мясо подстреленной утром косули. На привычном месте был разведён костерок, ребята подкинули туда несколько полешек местного саксаула, а с шампурами у спасателей проблем нет. Решив разнообразить позднюю трапезу, Ирина надумала чистить картошку, но была остановлена Спикой. Тот пулей метнулся на пищеблок, где в ночном дежурстве трудилась его юная пассия, и приволок целый котелок отварной бульбы с маслицем и укропом. Вскоре вокруг начал распространяться восхитительный аромат жареного на углях мяса.
Хороший вечер, отличная компания, все свои. Где-то прочитал: «Мужики могут вместе закадычно пить, могут жить под одной крышей, могут обсуждать женщин, фильмы и книги, но только совместное занятие настоящим мужским делом, с точки зрения женщин, часто бестолковым, указывает на реальную душевную близость».
Уплывающие в небеса призрачные струйки искорок, щедрые россыпи звёзд в ночном небе и общая обстановка спокойного корпоратива располагали к раздумьям и неспешной беседе.
– Эх, гитарцу бы сюда… – размечтался Ян.
– Где же её взять? А если достанешь, то молодняк отберёт, – ответил ему Мустафа. – У них страдальцев по рок-группе много.
– Кто же им отдаст? Я бы ни за что не отдал, – уверенно заявил шашлычник. Он у нас главный специалист по этому делу.
– Отдашь в течение получаса, – усмехнулся я. – Дед прикажет, и отдашь как миленький. Он у нас шибко заботится о юношестве в целом и о досуге подрастающей смены в частности.
– Гитару… Хотя бы укулеле добыть, – заметил Спика.
– Укулеле я в Переделе видела, продавали, – невозмутимо поведала Кретова, заставив мужиков посмотреть на неё.
– А чего не купила? – Ян даже привстал.
– Заявок не было. На гитары были, на укулеле нет.
– И мне, главное, не сказала, – проворчал Спика.
– О, господи… Ещё и ты играть умеешь? – ехидно спросила Кретова.
– Тут каждый первый неженатый – гитарист, – пояснил я, поддерживая Спику тычком в плечо. – Это народный инструмент холостых жестянщиков. И не проверишь.
– Говорят, что у сталкеров укулеле в ходу, самые понты, – к месту вспомнил Мустафа. – Жаль, что они ползут на полигон с другими инструментами.
– Захватить одного чертилу и обменять на укулеле! Не, а чё? Реальный вариант, – осенило Спику.
– Смело, – хмыкнула Ирка. – Мальчики, вы бы научились играть на чём-нибудь другом. На губной гармошке, например.
– Ир, а на флейте поиграешь? – робко попросил коллегу Мустафа.
– Не, ребята, тут же вся Пятисотка соберётся, – замахала руками немного смутившаяся Кретова. – А я от Деда втык получу.
– Готов, шашлычок, разбирайте, музыканты! – объявив о начале пиршества, Ян начал раздавать шампуры с обжигающим и восхитительно пахнущим шашлыком.
В антрацитовом небе Жестянки среди ещё не изученных и, по большей части, безымянных созвездий плыла чужая луна. Ишь, как располнела… Впрочем, она уже давно своя, привычная, почти родная. Ароматы шашлыка разносились по гарнизону и дальше, этой ночью, пожалуй, все шакалы округи сойдут с ума, при голодном желудке запах жареного мяса воспринимается почти так же остро, как запах свежей выпечки. В своём жилище глухо кашлянул Камиль. Не спится мастеру. Давай, братан, выздоравливай, выходи во двор к ребятам, пока всё не съели.
– Кстати, о сталкерах! – вспомнил о чём-то Мустафа, откладывая в сторону первый пустой шампур. – А заодно о гипотезе Казанникова о том, что серьёзные объекты и опорные точки нужно искать на окружности радиусом сто от нас.
– И от Переделкино, – напомнила Ирина.
– Да обсуждали уже всё это, мелочёвку и ближе можно найти, – пренебрежительно отреагировал Спика.
– Подожди-подожди! – группер-два не торопился брать вторую порцию, желая поделиться чем-то важным. – Смотрите, оба новых объекта расположены к востоку от нас. А к западу? Считаю, что вероятнее всего их симметричное расположение. И ближний – почти в нашей зоне влияния.
– Как же… Это зона влияния сталкерских групп, – не согласился с командиром Ян. Виталий пока помалкивал, предпочитая слушать ветеранов и почти ветеранов. – Если так, то сталкеры давно всё обнаружили и выгребли.
– Гм… Казалось бы, очевидно. Что-то в этом есть, – откликнулся я. – Но не факт, что выгребли. Кто из вас по доброй воле и непонятно зачем мотанулся бы на сотню вёрст? Только если есть точная информация, а это маловероятно.
– Согласен с Денисом, сталкеры и промысловики в такие концы не ходоки, – кивнул мне Спика. – На большую дальность вообще ходоков не найдёшь, все к базам приклеены, кроме нас. Сталкерам интересен сектор наибольшей вероятности приземления «краснух» и мародёрка на полигоне, а это гораздо ближе к магистрали. Вот эту область они и называют Зоной.
– Так-то оно так, проверить бы версию реальным делом, разведкой… – размечтался Мустафа.
– Интересно, как ты себе такой рейд представляешь? – со скепсисом в голосе поинтересовалась Кретова. – Это к востоку земли свободные, а к западу… Сталкеры живут бандами на хуторах, и ни одно их этих поселений, кроме базы «северян», нам неизвестно, карты хуторов нет. Нарвёмся достаточно быстро, у них наверняка существует какая-то система оповещения. Заметят одни, и о рейде тут же узнают все остальные, начнётся облава. Придется обходить с севера, делать офигенный крюк, а там Чёрные горы.
Она права. Мы эти величественные горные вершины при выезде на полигон наблюдаем каждый раз. И это проблема для дальнего поиска, потому что возможный объект к «чистому западу» от Пятисотки будет спрятан за высокими пиками и глубокими ущельями.
– А что насчёт дальнего западного объекта? – напомнил всем Ян. – Там наши сталкеры не бродят.
Кретова усмехнулась.
– Не волнуйтесь, мальчики. Просто и там не будет. Зато там немецкие сталкеры бродят со злыми лицами и «шмайсерами» наперевес. Правда, мы не знаем, как у них расположены сектора приземления. Даже цвет парашютов не известен.
– Синие, – вставил Мустафа.
– Хоть сиреневые! Да и Волков ничуть не дурнее нас, он уже подсуетился и разведгруппу на юго-запад от городка выслал, точно вам говорю, – планомерно остужала поисковый запал Ирина. – Или скоро вышлет.
– Как и германцы, если и они уже знают про объекты, – сказал Мустафа.
– Вот только про немцев сейчас не надо, а? – взмолился я. – У меня уже мозг кипит от германской проблематики.
– Эк тебя задело, – посочувствовал Ян.
Промолчав, я лишь кивнул.
И тут раздался голос молчавшего до этого момента Виталия.
– Напрасно мы отказываем другим в праве быть первопроходцами. Промысловики, сталкеры, простые охотники… Какая разница? Человечество во все времена выталкивало вперёд искателей, людей с беспокойными сердцами, желающими заглянуть за горизонт и посмотреть, откуда встаёт солнце и куда оно закатывается. И плевать, что это опасно, дорого и вряд ли окупится. Искатели просто шли вперёд. Дошли, а там нет ничего! Тогда они двигались дальше, отлично понимая, что домой уже не вернутся. Найденные богатства для таких людей никогда не были самоцелью, любой ништяк рассматривался ими лишь как средство для организации нового путешествия. Настоящий искатель хорошо понимает смертельную опасность пути, неочевидность успешного исхода, признаёт, что его порыв со стороны может показаться бессмысленным. Но он упрямо идёт за горизонт. Пишет обнадёживающие письма домой, обещает когда-нибудь вернуться в родную Кострому, но до конца своих дней покоряет Сибирь и Дальний Восток, с каждым годом и сезоном забираясь всё дальше и дальше. Такой человек и умирает в пути, в падении вытянув руку вперёд… Думаете, здесь, на Жестянке что-то поменялось? Нет. Такие люди есть и у нас, просто о них некому рассказать, нет у нас печатных СМИ, нет телевидения. А мы все, в конце концов? Чем занимается гарнизон Пятисотки, выполняя миссию? Мы что, за великую зарплату работаем, желая набрать бабла на двухэтажник в Переделе? Так что на любом новом месте можно ожидать, что здесь кто-то уже побывал, увидеть следы, найти кости не известных никому первопроходцев, а то и живых людей.
– Сильно задвинул, уважаю. Как же мало мы, бляха, знаем… – с горечью прошептал в наступившей тишине Спика, когда Виталий закончил.
Все молча глядели на угасающее пламя костра. Слышно было лишь слабое потрескивание углей и больших камней, которыми было обложено костровище. Я тоже не сразу нашёлся с ответом. И нужно ли отвечать? Новичок наш оказался не так прост, как это могло показаться поначалу… Хорошо он сказал, правильный человек.
Пожалуй, пора расходиться.
– Ну что ж, вот завтра и начнем узнавать, пойдём на юго-восток, – объявил я. – Раньше-то некогда было. Посмотрим, откуда солнце встаёт.
Кретова в темноте протянула руку и легонько сжала мне кисть. Ответил. Непонятный мандраж пробил тело, стало холодно. Ничего, в пути согреемся.
Быстрей бы. Настало время команчам услышать зов бизона.
Глава 15
На юго-восток
– Похоже, что соскакивать будем здесь, на Водопое, – сказал Пикачёв, снимая кепку и почесывая коротко стриженый затылок. Бинокль он опустил на грудь, перед этим рассмотрев местность, лежащую справа от магистрали.
Я монокуляр не опускал. Да, похоже, что так, здесь и соскочим. Если, конечно, Кретова впереди не найдет ничего лучшего. Отличное местечко этот Водопой, хотя в последнее время крупные звери вроде косуль опасаются подходить близко к дороге. Это даже хорошо, водоём очистился.
К востоку от магистрали лежит небольшое, максимум восемьдесят метров в поперечнике озерцо с пресной и чистой водой, вытянутое с запада на восток. Озеро питается подземными источниками. Из него, сбрасывая излишек ценнейшего ресурса, вытекает ручеёк. Он давно размыл бы магистраль, поэтому берега укрепили как смогли и накрыли сверху толстыми стальными листами. Получился кустарный мостик, громыхающий под колёсами.
Сбоку от озера примерно на пять гектаров раскинулась полоса густого леса. Там растут настоящие деревья, а не просто большие кусты. Подобные островки серьёзной растительности достаточно редки в саванне. Наверное, здесь и боровая дичь водится, и зверьё мелкое. Далее к востоку начинаются практически непроходимые заросли колючего кустарника.
А вот и широкая площадка, на которой можно поставить подворье с большим домом. Здесь путники при поездках в Переделкино по традиции набирают родниковую воду.
Гравилёт уже возвращался с разведки. Зависнув рядом с открытой водительской дверью, группер чуть наклонилась и покачала головой.
– Впереди сходы хуже, неудобные для машины, – сообщила она.
– Ещё пару минут, – попросил я, продолжая внимательно изучать начало пути.
Главное сейчас – следы.
По отпечаткам протектора почти всегда можно определить, что за техника прошла, откуда и примерно когда она проехала. В саванне встречаются обширные участки с мягкой, даже рыхлой почвой, где оставленные следы ещё долго будут служить начинающему следопыту тренировочным пособием по выслеживанию конкурентов в деле поиска. Глянул, и можно точно сказать – человек прибыл в район на квадроцикле, мопеде или самоделке. Следов протектора на Жестянке очень мало, поэтому они сразу бросаются в глаза.
Что мы имеем? Не видать здесь никаких следов присутствия человека. Не было на берегах озерца никакой техники в обозримом прошлом, земля всё рассказывает. Это у несведущего могут быть отговорки про траву, ветра и дожди. Примятая трава выпрямится, новая прорастет, а вот сломанные ветки кустов и деревьев, как и вмятины в грунте от шипастого протектора внедорожной резины – они точно останутся. Ерунда всё эти дожди и ветра, в саванне хорошо отпечатавшийся след сохраняется очень долго. Да и не видать что-то у нас последствий затяжных дождей, способных за четыре летних месяца выгладить ландшафт. Не тот климат на Жестянке. Во всяком случае, на этой широте. Тем более что лето нынче стоит жаркое, сухое.
Есть и ещё одна хорошая новость – здесь расположены участки твёрдой почвы, так что основная задача заключается в том, чтобы не оставить следов при съезде, именно это может броситься в глаза. Саванна так всем надоела, что никто из редких путников по сторонам головой особенно-то и не крутит. А вот на обочине…
– Хватит глазеть уже, День, вяжите свои заметательные приблуды, – нетерпеливо распорядилась Ирина.
Привязанные позади джипа и прицепа пучки веток мы опробовали загодя. Хватает их метров на двести, потом рассыпаются. Тем не менее, этого достаточно, следов после такой затирки не разобрать.
Я включил передачу, и УАЗ с груженым прицепом аккуратно сполз с магистрали. Проехал ещё чуть дальше и остановился, выходя из машины. Ну что же, грунт годный, следы отпечатываются плоховато, нужно знать о них или вглядываться. Спика тем временем уже орудовал на дороге самой настоящей метлой и лопатой, а Кретова, поднявшись повыше, стояла, а по факту, висела на шухере. Бляха, мы сейчас действуем, как настоящие диверсанты, пересекающие государственную границу, дожили!
– Осталось только коровьи копыта к подошвам привязать, ага. Задом наперёд… – как оказалось, Спика подумал о том же.
– И вшить ампулу с ядом в воротник.
Представилось, что вот-вот сработает сигнальная мина, затем из-за дальней рощицы покажется техника маневренной группы погранцов. Проклятые шпионы постараются смыться, вот только автотранспорт у маневренной группы серьёзный, район они знают гораздо лучше, взаимодействие налажено. Сейчас послышится далёкое стрекотание подходящего к месту прорыва геликоптера, да не какого-нибудь, а вооружённого до зубов «крокодила» Ми-24. И тогда точно хана нарушителям, добро пожаловать в сибирские лагеря…
Чёрт, откуда я всё это знаю, до мельчайших деталей? Кем я был в прошлой жизни – шпионом или пограничником?
– Готово, погнали! – заторопился Спика, шумно захлопывая пассажирскую дверь.
– Как оно вышло?
– Как учили в разведшколе, – хмыкнул он.
Поначалу я двигался с осторожностью, может, несколько излишней. Ехал крадучись, по самому обрезу леса, а потом вдоль густых зарослей, куда можно нырнуть в любой момент, покажись на магистрали кто-то из посторонних. Затем показалась ещё одна роща, маршрут опять шёл вдоль очередной рощицы, состоящей из низкорослых деревьев, потом ушёл глубже в степь на пару километров, и лишь там группа начала постепенно сворачивать направо, пересекая обширную долину. Оврагов и ручьёв пока не попадалось. Кретова выполняла работу головного дозора грамотно, вовремя предупреждая о препятствиях.
Проехать по саванне гораздо проще, если следовать верным указкам звериных троп, так называемому «правилу лёгкого пути».
В какой-то приключенческой книжке я прочитал, что если вы в пустыне, наняв верблюда, дадите ему волю и не станете постоянно и по своему усмотрению корректировать курс, то животное пойдёт проверенным поколениями верблюдов древним путём – дорогой по низшим точкам. Датчики набора высоты у дикого зверя работают замечательно. Вот только путь к намеченной цели никогда не окажется кратчайшим. Клятый верблюд будет непрерывно петлять между еле заметных холмов, своей навигационной тупостью выводя вас из себя. Злиться не надо. Если вы, остановившись на ночь по указке того же верблюда, возьмёте в руки малую пехотную лопатку и копнёте вокруг, то, к своему изумлению, обнаружите остатки старых костровищ, сломанные костяные наконечники стрел, колотую глиняную посуду и прочие атрибуты традиционных стоянок караванщиков. Потому что верблюды всех веков идут именно таким треком…
Все животные готовы сделать дюжину лишних шагов, лишь бы лишний раз не задирать ногу в подъёме. Автоматически переставлять копыта в сантиметрах над поверхностью очень легко. Несравнимо легче, чем постоянно, хоть и понемногу, втаскивать свою отнюдь не легкую тушу даже на сантиметры. Кроме того, условный «верблюд» старательно и безошибочно обойдёт вся овраги, промоины и болотца, он не потащится в колючие заросли и не застрянет в тупике каменного мешка.
– Чувствую себя сибирским первопроходцем. Когда читал рассказы об этих людях, всегда пытался представить, что они ощущали, попадая в незнакомые места и не зная, что ждёт впереди, – поделился ощущениями Спика, занимающий в экипаже почётную должность штурмана-исследователя и по совместительству радиста.
На его коленях лежал самодельный планшет из фанерки с креплением для листа бумаги. Он непрерывно ставит отметки-ориентиры, фиксирует расстояния между ними, характер местности вплоть до цветов, описывает флору и фауну и отмечает время наблюдения. Испишет один лист – вставляет в планшетку следующий. По итогам этой ответственной работы появится подробное описание маршрута.
– Вообще-то, насколько я помню, русские первопроходцы двигались по северным рекам, они не по сухопутью вваливали. А река – сама по себе дорога, она всегда течёт правильно и в нужном направлении, – заметил я справедливости ради.
– Не скажи. Каково оно, волоки между главными реками искать? Да и степях… Бывал я в Минусинской котловине, под Абаканом и немного южнее. Огромные долины среди гор, степи… Рек мало.
– Учился там или родители возили?
– А, не помню я, – беззаботно ответил Спика. – Там очень красиво. Местность помню хорошо, а как попал, не в курсе.
– Обычное дело, – согласился я.
Живности постепенно становилось всё больше и больше. Из под колёс внедорожника то и дело вспархивали поднятые шумом приближающейся машины птицы, отбегали в сторону небольшие копытные, с безопасного, как им казалось, расстояния в сотню метров внимательно разглядывая непрошенных гостей саванны. Благодаря подсказкам головного дозора в лице Кретовой я вовремя обогнул пару оврагов, в правильном месте перетащил прицеп через спрятавшуюся в кустах речушку. Приходилось и останавливаться по команде Спики, когда он не успевал вносить данные. Тогда я выходил из машины, выполнял нехитрую разминку для ног, шеи и спины, параллельно высматривая на земле следы человеческого присутствия.
Постепенно напряжение первых часов марша отступило, я успокоился, поймал ритм движения и уверовал, что в нужное место группа доберётся без особых проблем. Мы уже забрались в такие места, где антилопы не торопятся убегать от человека подальше, считая, что такой тяжёлый монстр, как джип, не может прыгнуть дальше пятнадцати метров. Стреляй не хочу.
Стрелять и не хотелось. Два раза наблюдали небольших пятнистых косуль, – палить никто не стал, не смысла. Для переработки свежего мяса нужна стоянка, а ясности не прибавилось. А тут ещё и погода испортилась. Низкие свинцовые тучи, прилетевшие с запада, словно клочья грязной ваты, летели над невысокими холмиками, поросшими колючим кустарником. Иногда они буквально ныряли к земле, но ветер тащил их дальше на восток. Я размечтался: хорошо бы найти нечто вроде избы или охотничьего балагана, где на головы не будет лить дождь, мокнуть не хочется. Однако ничего подходящего не попалось. Да и откуда избе здесь взяться…
Прилично мы пропетляли в круговоротах по зарослям, аппетит зреет!
– Видел эту антилопу, нет, ты её видел?! – возбуждённо крикнул штурман, показывая в сторону группы деревьев.
– Что? Не заметил.
– Необычная, немного на зебру похожа, возле Пятисотки такие не водятся.
– Затерянный мир, – подсказал я авторитетно. – Куда мы едем… Как говорил Иван Сусанин подлым полякам: «Ну что ребята, водки не обещаю, но погуляем хорошо».
– То есть теперь надо ждать появления тираннозавров и птеродактилей? – проявил избыточную сообразительность и фантазию Пикачёв.
– Да ну тебя, накаркаешь… – я с опаской глянул в сторону ближайшей рощи.
Спика радостно заржал.
– Не очкуй, Денис, тираннозаврам здесь пищи маловато будет! А вот рапторам в самый раз.
– Успокоил, блямба, – проворчал я. – Смелый какой. Нет уж, давай лучше поочкуем.
Начали попадаться камни, в беспорядке разбросанные по поверхности. Сначала мелкие, затем крупные валуны.
– Поднимаемся помаленьку?
– Эх, у Яна электронные наручные часы с альтиметром, не сообразил попросить на время, – посетовал Спика и оглянулся назад, пытаясь оценить на глаз крутизну подъема. – Если и поднимаемся, то ненамного и медленно.
Проехали мимо небольшого озерца, такого симпатичного, уютного, что захотелось остановиться на полчасика. Любой водоём в саванне – достопримечательность номер один, Пикачёв постарался нанести его на карту сразу и как можно точнее.
Пш-ш…
– На связи, – обозначился штурман в эфире.
Я глянул вперёд и увидел зависший в паре сотен метров гравилёт Кретовой.
– Подъезжайте, жду. Здесь труп.
– Чей? – быстро спросил Спика.
– Моржовый, блин! – рявкнула Ирина так, что я услышал и её без радиосвязи. – Человеческий, чей же ещё, зря не позвала бы! Если точнее, скелет.
– Ого! Принял, подходим, – штурман глянул на меня, удостоверяясь, что водитель всё слышал.
Молча кивнул. Нечто подобное я инстинктивно ждал с самого начала экспедиции – не может дорога в неизвестность быть абсолютно гладкой, как прогулка за околицу родной деревеньки.
– Держитесь чуть правее, здесь большая яма, не свалитесь. Всё, конец связи.
– Вот и сюрпризы начались, – кисло молвил Спика, ёрзая на сиденье.
– Кто тут о динозаврах рассуждал? Подтянул бы ты ствол поближе, что ли.
Напарник охотно отложил в сторону планшет, обернулся и схватил «ремингтон».
Скелет лежал на земле, между несколькими большими каменюками. Грунт здесь совсем другой, это не степная равнина с чернозёмом, под тонким земляным слоем – жёсткая каменная подушка, тут колею просто так не выбьешь.
Судя по всему, человек умер на марше, а не на стоянке – поблизости не было видно характерных следов полевого лагеря: жердей для шалаша или походного очага.
– Я, конечно, понимаю, что это мужик, но как определить с уверенностью? – тихо спросил Спика, присаживаясь на корточки.
– Как… У женщин кости потоньше будут, дамы хрупкие, – негромко ответила Ирина. – Когда было решено регистрировать все баррели, в том числе и самые первые, мы с Денисом, помню, неделями мотались по всему полигону, искали самые старые… Были и такие бочки, из которых кто-то смог выбраться наружу самостоятельно, но на большее сил не хватило. Насмотрелись на скелеты.
Череп лежал чуть в стороне. Кости почти белые, зверьё и птицы обглодали труп бедолаги быстро и дочиста. Белковая пища на поверхности Жестянки не залёживается. Рядом – брезентовая котомка с водостойкой пропиткой, обрез-хаудах и большое прямое мачете из нержавейки. Клинок со временем покрылся лёгкой патиной, но не перестал поблёскивать на солнце.
– Криминал? – спросил я.
– Не думаю. Оружие не забрали, все кости целы, я уже осмотрела.
– С сердцем плохо стало на жаре, – как-то тоскливо промолвил Спика, глядя на останки одного из первопроходцев.
Шляпу, если она была, унесло ветром. Остатки выцветшей, истлевшей одежды. И башмаки на толстой подошве, почти целые, хоть носи. Хорошую обувь подобрал на маршрут незнакомец.
– Эхе-хе… Погибнуть бедолага мог от десятка причин, выбирай по своему разумению, – предложил я невесело. – Одиночке без транспорта и средств связи достаточно неудачно подвернуть ногу или получить случайное ранение с сильной кровопотерей. И всё, назад к людям самостоятельно уже не выбраться.
– Жуть какая! – отреагировал штурман, передёрнув плечами. – Обидно, наверное, вот так помереть.
– Это лучше, чем от водки и от простуд, как поётся в песне, – с вызовом ответила Кретова. – Ясно, что двигался он от дороги… На промысловика не очень похож, не самое подходящее оружие.
– Не на станцию ли он собирался?
– Хотя бы и так, – спокойно ответила мне Ирина. – Никто не обещал, что мы будем первыми.
Читать бесплатно другие книги:
