Жестянка Денисов Вадим
– Косячно всё это как-то… – засомневался Спика. – Хиппанская наплечная сума вместо нормального рюкзака, лёгкая снаряга… – Ребята, он же домой шёл! Где-то в ближних окрестностях стоит его жильё, домишко, в котором никого нет! Поэтому его никто и не искал! – осенило его.
– А у тебя есть задатки оперативника, да, – группер без иронии похвалила Пикачёва.
И тут же со стороны Кретовой последовало возражение:
– Небольшая база, лабаз или схрон. Одним словом, хранилище, депо. Изба отсутствует, точно говорю. Жить в этом месте нет ни малейшего смысла, слишком далеко от дороги для пешехода. Любому отшельнику нужно регулярно получать самое необходимое: соль, спички, порох. Положим, лабаз мы сейчас искать не будем, а вот пометку на карте сделай.
– Так точно! Пошёл я за лопатой…
Мы никогда не оставляем тела на земле.
– Две бери! Быстрей выкопаем, – крикнул я вслед штурману, поднимая с земли сумку погибшего.
Внутри не обнаружилось ничего, что могло бы помочь в установлении личности незнакомца. Ни записной книжки, ни пометок с инициалами на ткани. Мы не нашли кольца, шейной цепочки или крестика на тесьме. Две алюминиевые армейские фляжки, запасные носки. Из ценных вещей – только огниво с кованым кресалом, кремнем и трутом, нехитрый древний комплект в мешочке из плотной замши. И одноразовая зажигалка красного цвета с надписью «Магнит». Чиркнул колёсиком, прямоугольник послушно выплюнул язычок голубоватого пламени. Огниво забрал себе на память, при случае покажу кузнецу в Переделе, вдруг опознает. Зажигалку протянул Ирине.
Когда кости были захоронены вместе с тряпьём, Кретова сказала:
– Ставим три-четыре больших камня в виде памятника. Хоть так, что ли. И предлагаю оставить оружие. Хаудах проржавел, ни на что не годен, а вот мачете… Давайте привяжем его к шесту, будет блестеть ориентиром, послужит ещё.
Ирина, немного сбиваясь, прочитала молитву, мы пару минут постояли, помолчали, размышляя каждый о своём. Неожиданно мне стало как-то не по себе, и я удивился этому ощущению. Трупов не видел, что ли? Однако здесь отметилась совсем другая смерть, особая. Не по чужой воле, как в бракованном барреле, и не в пьяной кабацкой драке. Для этого человека такая смерть, без памяти людской и погребения, была заранее принятым вариантом исхода, частью его пути.
Сколько таких костей разбросано по всей Жестянке? Сколько людей по неизвестной причине не вернулись по сроку в свои поселения? Никто даже примерно не озвучит количество ушедших и не вернувшихся. В Переделкино до сих пор не налажен учёт населения, тамошние чиновники оперируют примерными числительными, ориентируясь на подворовой налог. Нет и службы поиска и спасения. Ушёл человек куда-то, пропал с глаз, да и ладно. Разве что родные озаботятся, если они есть, конечно.
– Я тут подумал о Зацепине, – вырвалось у меня. – Любимая жена, счастливые дети, крепкое хозяйство поставил, в правильном соседстве… Казалось бы, вот и живи себе спокойно. А на промысел ходит порой в одиночку, без сыновей.
– Да уж, один вид таких костей способен остановить желающих стать отшельниками или искателями, – пробормотала Кретова. – Вместе как-то веселее.
– Вся сила в группе! – выкрикнул Спика.
– Отставить молодёжное веселье, – тихо приказала группер, парадоксально отменяя собственное утверждение. – По машинам, парни, отсюда начинаем забирать на юг круче.
Переломная точка маршрута, теперь отмеченная скорбным ориентиром.
И опять под колёсами джипа хрустели камешки и сухие ветки.
Разговаривать попусту после обнаружения останков неведомого путника не хотелось, мне уж точно. А вот у молодого штурмана не тот характер, чтобы долго унывать. Помолчав минут двадцать, он сначала что-то немузыкально замычал себе под нос, затем принялся пространно рассуждать обо всём подряд, умудряясь, тем не менее, вовремя сообщать мне важную путевую информацию. Пикачёв то и дело связывался с Кретовой, сверяясь с компасом, заполнял листы будущей карты и даже фотографировал местность смартфоном. Прирождённый навигатор и очень деятельный человек. Жаль, что порой не вовремя деятельный.
Пш-ш…
– Группа, внимание! Смотрим на два часа. Видите тёмную полоску? Похоже, там и начинается кряж, – оповестила Ирина.
Теперь уже начался хорошо ощутимый подъем.
Чёрная полоса постепенной вздымающихся к югу каменных выступов становилась всё заметней, контрастней.
– Удачно съехали с дороги, – заметил я. – Немного южней, и уперлись бы в скалы.
Местность в очередной раз изменилась, а с ней и растительность, её стало больше. Чаще стали попадаться островки яркой сочной и совсем не жухлой травы, деревца вытянулись выше. Казалось, что здесь больше влажности, хотя ни одной реки мы до сих пор не увидели.
– Пока что информация Деда подтверждается, – удовлетворённо сказал напарник. – Я вот что подумал… По всему выходит, что с северных секторов здесь действительно находится единственный проход к объекту, так?
– Ну, положим, так, – пожал я плечом.
– То есть, у желающих проникнуть на это плато других вариантов нет?
– С севера – да. Ты что сказать-то хочешь?
– Надо организовать контроль и наблюдение за точкой съезда с магистрали. Дед пока что вряд ли захочет посадить на станции постоянный гарнизон, даже на вахту, скажет, что некого. Но мы всё равно можем систематически контролировать проезд туда всяких незваных кексов.
– Что-то ты мутишь. Скажи прямо, что придумал?
– Всё очень просто, нужно заключить договор с кланом Зацепиных, – победно объявил инициативный штурманец.
– Мне это уже не нравится, – проворчал я.
– Да уже всем известно, что ты его вечно подозреваешь во всех смертных грехах, – хмыкнул Спика.
– Не то, чтобы подозреваю… Слушай, давай хотя бы я буду подозревать! Не верится мне, что он добыл радиодетали вблизи Передела.
– Нет вопросов, прибудем на станцию, и сразу станет ясно, оттуда электронику подрезали или нет, – успокоил меня Пикачёв.
– Хорошо, продолжай.
– Короче, договариваемся, и он по графику наведывается к Водопою. Или его сыновья, не знаю. При обнаружении следов подозрительной активности Зацепин резко поднимает кипеш, сообщает в гарнизон. Мы отправляем тревожную группу и накрываем дорогих гостей со шмоном и изъятием всего ништяка. При вооружённом сопротивлении гасим. Пара таких акций, и сюда больше никто не сунется.
– Что-то в этом есть, – нехотя признал я. – Обдумать надо. Только как его заинтересовать, он Пятисотке не присягал. Впрочем, Зацепин мужик хитрый, свою выгоду всегда чует. Снабдим каким-нибудь самокатом на дутиках или велосипедом.
– Обдумаем… – Спика чуть приподнялся на сиденье, затем неожиданно открыл на ходу дверь и выглянул наружу.
– Вывалишься! – зарычал я.
– Группер на стопе!
Джип плавно остановился.
Мы оба вышли с рациями в руках, но связаться с Кретовой не успели.
Гравилёт не может разворачиваться с нормальным креном, такой вираж ему не по силам. Поэтому Ирина шустро развернулась блинчиком, что требует умелой работы джойстиком управления, и гравилёт, с треском сминая плитой кустарник, почти на полной скорости помчался обратно.
– Чёрт! В машину, Спика! Оружие хватай! – громко скомандовал я. Что бы там ни произошло, просто так наш геройский командир драпать не будет. Значит, причина для тревоги веская.
– Не вижу никого! – успел крикнуть Пикачёв, прежде чем цирковым гимнастом запрыгнуть в салон.
Глайдер остановился в стороне, затем на месте развернулся носом по направлению нашего движения, после чего боком прижался к джипу почти вплотную. Только после этого Ирка начала говорить, взволнованно, горячо:
– Манала я такую разведку, мальчики! Там сиамец!
– Кто это? – не понял штурман, а я громко присвистнул и опять вышел из машины, на этот раз с автоматом наизготовку.
– Куда ты? – возмутилась разведчица.
– А стрелять я как, по-твоему, буду? Стеклоподъёмников на УАЗ-469 почему-то нет, – огрызнулся я. Накинув ремень автомата на шею, взял в руки бинокуляр.
– У вас что, словесный запор? Объясните мне хоть что-нибудь, ёлки! – молодой разозлился, не понимая, что ему делать и какая опасность ждёт впереди.
– Сиамец это такая кошка. Большенькая, – медленно начал я, не оборачиваясь и не отрывая оптику от глаз. – Зверь действительно громадный. Похож на сиамскую котяру, потому так и прозвали…
– Большенькая… Что ты ему втираешь, Рубин? Говори уж сразу, огромный зверь!
– Насколько огромный, мне пулевые ставить? Как леопард? Фига себе… – как бы про себя произнес мгновенно подобравшийся штурман.
– С тигра уссурийского, а может и больше, – уточнил я.
Пока что в зарослях никто не проявился. Не показалось ли групперу от одиночества?
– Ира, точно видела?
– Я тебе что, стажёр слюнявый? Два человека из Пятисотки сталкивались с сиамцем, Дед и я. Видела, Денис, зуб даю! Во-он там стоял! Кис-кис, сука такая, чуть трусы не намочила… Так, я поднимусь повыше, за вами ближний контроль, у меня тут салона нет. Если он меня стащит, я вас убью!
Не часто мне приходится видеть серьёзный испуг боевой подруги. Ух! Такое передаётся мгновенно, словно вирус кори… Спика быстро перебежал на мою сторону и легонько толкнул меня рукой.
– Ну же, рассказывай!
– Правду Ирина говорит, сиамца мало кто видел вживую, большинство очевидцев после встречи не выжили. Я, как понимаешь, лично не встречал. Самый крупный из кошачьих на Жестянке!. В наших краях практически не встречается, у него какой-то свой ареал… Редкий хищник, реально чудовище, – торопливо рассказывал я, краем глаза замечая подъём гравилёта на максимально возможную высоту.
На трёх метрах Кретова освободилась от привязных ремней, встав в полный рост, и принялась изучать сектор впереди через оптику СКС.
– Бинокль возьми, чего застыл? – поторопил я напарника.
– Жесть! Ни хрена себе, новости! То есть, он песочного цвета, пустынного? Шкуряк, надеюсь, не бронированный? – наконец и штурман взволновался по-настоящему.
– Ага, маскируется этот милый котик замечательно… Ты это, поставь первыми три пулевых патрона.
– Тихо вы там! – Кретова сделала стойку, ненадолго опустив оружие. – Вижу паразита. Без резких движений, не целиться! Смотрите левее, на десять. Шесть метров правей одинокой акации.
– Ох ты ж, твою мать… – прошептал Спика, на ощупь меняя патроны в магазине «ремингтона». – Вот это клыки, тигр саблезубый! Доисторический!
Теперь и я разглядел чудовище, застывшее среди пушистых венчиков высокой желтой травы. Отличные маскировочные характеристики! Огромный кошак идеально сливался с окружающей местностью, без подсказки Иры мы бы засаду не вычислили.
Зверь повернул голову с прижатыми ушами, обманчиво показывая, что ему нет никакого дела до группы путешествующих по его угодьям двуногих, и мне стал виден его правый клык, торчащий наружу. Не такой длинный, как у древнего махайрода с книжных иллюстраций, но весьма впечатляющий. Шею перегрызёт за секунду.
Дав нам кое-как рассмотреть сиамца, Кретова опять вскинула карабин, и хищник тут же словно провалился вниз.
– Гад хитрый! Плохой расклад, парни, он знает, что такое ствол в руках человека, – сделала Ирина логический вывод.
– Настёган? – предположил штурман.
– Не, это перебор, никто его не загонял и специально не охотился. Однако контакты с вооружёнными людьми у него где-то точно были. Видит кто-нибудь эту тварь? – бросил я взгляд на друзей. Не ответили.
Зверь спрятался качественно.
– Интересно, как далеко он может прыгнуть? – молвил напарник задумчиво.
– Мне куда интересней, насколько высоко, – глухо вставила Кретова.
Напрасно мы всматривались до боли в глазах в заросли, умный и опытный хищник словно испарился. Именно «словно», я чувствовал, что он всё ещё здесь. Ждёт, будет выбирать подходящий момент для смертоносной атаки. И не только я чувствовал, вокруг стояла мёртвая тишина, ни одной птички, вся живность попряталась.
– И что теперь делать будем? – поинтересовался молодой, с сомнением дотрагиваясь до трубчатого каркаса штатной брезентовой крыши. – Придётся переть вдоль кустарника, правей нельзя, там уже камни. Прыгнет – сомнёт крышу в лепёху. Раз тут бродят чудовища из фильмов ужасов, то надо срочно сдирать эту тряпку и ставить железо.
Ехать вдоль вот этих густых зарослей кривых, каких-то скрюченных деревьев с тонкими длинными листьями, где нас поджидает первобытный ужас? Сейчас этот животный страх касается сердца лишь краем, и то становится зябко до дрожи. А вот когда подъедем ближе… Этот кошмар сильнее разума, он жестоко стряхивает с человека налёт цивилизации, лишает уверенности в собственной силе и личной безопасности. И ты начинаешь чувствовать себя дикарём с каменным топором в дрожащих руках.
– Выманить бы надо.
– Как, Денис?
– Кис-кисом! – решительно ответила за штурмана Ирка и тут же принялась с высоты ласково, но громко подзывать, словно шкодливого Мурзика из-под дивана: – Кис-кис! Кс-с! Киса-киса!
Охренеть, зверь ответил!
Над нами пролетел непонятно откуда появившийся басовитый мяв, кусты шевельнулись, как мне показалось, сразу в двух местах, и тут же всё опять стихло.
Да сколько можно!
– Ты задрал уже! Ща будет тебе кис-кис! – с этими словами я вскинул автомат, вложился и начал всаживать в стену кустарника «троечки», неторопливо переводя прицел справа налево. Напарники почти сразу подключились к профилактическому обстрелу.
Ну, как тебе, сиамец, нравится? Ты всё ещё готов сидеть тут в засаде, чтобы получить несколько дыр в боку?
Зверь оказался к такому не готов – он прыгнул, да ещё как! Правда, вылетел он не оттуда, где должен был находиться, а левее. Тяжёлая кошка взвилась в воздух, пролетев метров двенадцать, и плюхнулась где-то за стеной зарослей.
– Удрал?
Мне оставалось только пожать плечами, утверждать что-либо как минимум неумно.
– Чёрт его знает, инстинкт самосохранения должен заставить. По идее, – ответил я командиру, меняя магазин. – Вот гад, столько патронов на него извёл…
– Тогда продолжаем движение, – решилась Кретова.
Я прислушался к собственным ощущениям. Животный страх почти отступил. В таких случаях ничто так не успокаивает человека, как грохот выстрелов собственного оружия, надёжного, исправного.
И всё-таки.
– Ира, двигаемся параллельно. Встанешь справа от машины и повыше. Пикачёв, пересаживайся на заднее, держи левый сектор.
Кивнув, штурман передислоцировался и сразу же, тихо ругаясь, приоткрыл дверцу.
– Неудобно… Мне тут одна мысля пришла в голову относительно окон, – напарник постучал пальцем по стеклу.
– Излагай, – отозвался я, пристраивая автомат на коленях. Если что, тоже приоткрою дверку. И в упор.
– Надо было поставить верхние половинки дверей на шарниры типа петель. С фиксаторами в обоих положениях. Видел такую рацуху у одного земного мужика с отбитой головой насчет бездорожной езды. Р-раз! И откинул вниз, можно уверено истреблять животный мир. А то откручиваем, затем прикручиваем…
– Очень своевременное предложение, – съехидничал я. – Не, ну ты молодец, конечно. Почему раньше молчал, спрашивается? Время было.
– Молчал, потому что только что вспомнил.
– Память начала возвращаться?
– Сам удивился. А идея годная, – ответил штурман.
Через пару минут мы, выставив стволы по бортам и осторожно оглядываясь, тронулись с места, а через семь группа наконец-то выехала на открытое пространство. Пикачёв мурлыкать перестал, подтянулся, то и дело вскидывал к плечу свой «ремингтон», затем хватал бинокль и вглядывался, не говоря ни слова.
Я на разговорах и не настаивал, какое-то время сосредотачиваясь исключительно на вождении. Меньше всего хотелось останавливаться. Быстрей бы проскочить и подобрать место для короткого ночлега – ночь в палатке, когда где-то поблизости в кромешной тьме бродит страшный хищник – сомнительное удовольствие. Но свирепый зверюга, напуганный ураганной пальбой из всех бортовых орудий, так и не объявился. И вот уже Кретова с удовольствием вырвалась вперёд, быстрей нас удаляясь от опасного участка, а движение группы продолжилось в прежнем рабочем режиме.
Семь километров шли спокойно, даже скучновато после пережитого, затем группа была вынуждена остановиться, но уже не из-за серьёзной опасности.
Нам открылся новый вид, он был восхитителен.
Большую часть панорамы занимало раскинувшееся впереди огромное, не меньше полутора километров в диаметре озеро, на противоположном берегу которого стоял самый настоящий лес с высокими тёмно-зелёными деревьями. Водоёма таких размеров в принципе нет на секретной карте Казанникова.
– Сюрприз за сюрпризом, красота-то какая, мальчики! – поделилась Кретова первым впечатлением.
– Настоящий оазис, курорт! – поддержал её восхищённый Спика, первым спрыгивая на землю. – Денис, камыши видишь? Вся утка наша.
Пожалуй, это первый открытый нами настоящий оазис. Серые облака, подсвеченные солнцем, отражались в неподвижной воде озера, от чего его зеркало казалось пёстрым.
Мне невольно вспомнились его недавние слова о том, как мало люди знают об окружающем их новом мире. Я бы к этому добавил: и как много из происходящего не понимаем. Чёрные горы… Когда же доберёмся, до сих пор только издали на них посматриваем! Люди, по крайней мере, в русском секторе, до сих пор не открыли ни одной крупной реки. Ведь Дуромой и Клязьма куда-то впадают.
А ведь на Жестянке наверняка есть и моря.
Некому узнавать и некогда. Разве Владимир Викторович отпустит нас ради чистого поиска? А Волков своих? Да ни в жизнь!
Рано ещё. Дальние разведчики, освобождённые от службы и выполнения рутинных обязанностей по жизнеобеспечению, появятся лишь на определённом этапе развития анклава и накопления богатств, с ростом численности населения и оформления стратегических внешних интересов. Вот мы и болтаемся в относительной близости от пункта постоянной дислокации, как первоклашки во дворе под мамиными окриками: «Витенька, не ходи один за угол, папа ремешком накажет!».
А сколько всего не понимаем? Почему, примеру, клятый ЦУП не сбрасывает людям современное армейское вооружение, ограничиваясь устаревшей «стрелковкой» прошлых лет? Из нарезного новых моделей – только редкое гражданское оружие, как Сайга-МК у Фролова. Где мощные автомобильные радиостанции, способные добивать и на двести, и на триста километров? Вопросы, вопросы…
– Искупаться захотелось, – мечтательно произнесла Кретова, шагая по песочку и пробуя рукой воду, – Гм… Тёпленькая! Почему бы и нет?
– Только через наши трупы! – тут же поставил барьер Спика, посмотрев на меня в ожидании скорой поддержки. – Сама же видела, какие твари здесь водятся. Вдруг и в воде что-то страшное плавает? В этой фирме приключения гарантированны.
– Действительно, Ира, не торопись, давай присмотримся. Не хочется вот так запросто лишиться командира.
Крокодилы здесь вряд ли поселились, а вот рыба в озере была. За десять минут наблюдения три рыбины, стремясь поймать пролетающее насекомое, довольно высоко выпрыгивали хвостами вверх и с силой шлепали ими о воду – самое волнующее зрелище для рыбака – концентрические волны от игры охотящегося гольца. Надо же, ещё не вечер, а на озере самый клев!
– Ладно, уговорили, трусы. Пополняем запасы воды, давайте канистру. Предупреждаю, сырую не пить, только кипятить, чтобы по кустам не сидели… О-пань-ки! Парни, похоже, мы прибыли на место! – торжествующе объявила Ирина, вытягивая ладонь в сторону противоположного берега. – Ко мне подходите, смотрите по руке! Спика, ближе, не стесняйся, держись за талию. Я не ошиблась?
– Не ошиблась, Ира, молодец, ты классный разведчик, – справедливо похвалил я группера.
На южном краю леса из-за деревьев чуть высовывалась крыша небольшого здания. С монокуляром можно было частично разглядеть и контур строения. Что-то типа жилой башни в Пятисотке, в которой расположена моя келья.
– Ёлки, железнодорожная станция, неужели? – недоверчиво воскликнул штурман. – Честно говоря, мне не верилось, что она реально существует.
– Существует, ещё как существует, – Ирка расплылась в широкой улыбке. – Осталось найти удобный подход к объекту и не сдохнуть на первых минутах вторжения.
Глава 16
Эхо войны
Дорога возникла неожиданно, начавшись почти сразу за озером.
Только что мы подходили к лесу по низкому разнотравью, и вдруг подарок – брусчатка! Кладка гранитного булыжника была выполнена неизвестными строителями настолько ровно и плотно, что и тоненькой травинке не пробиться через этот каменный панцирь, лишь по краям к рельефной серой ленте склонялись ветви кустарника и какие-то синеватые лопухи с огромными листьями.
Края каменной дороги ровнёхонько обрезаны – словно нагретым ножом полоснули по пластилину. Всё понятно, с железнодорожными путями будет то же самое. Я уже образно представил, как этот объект будет выглядеть с высоты. Помните, как хозяйки тонким стеклянным стаканом вырезают кружочки для пельменей? Примерно так же. Прораб из ЦУПа наложил на земной рельеф свой прорабский «стакан», надавил сверху с силой – вырубил фрагмент с железнодорожной станцией в центре «кружка». Затем собрал готовые кружки в стопку и принялся разбрасывать их – согласно великому замыслу или произвольно, как бог пошлёт, – по поверхности Жестянки.
Мощёная дорога по широкой дуге, как-то опасливо, что ли, огибала густой тёмный лес. Группа двигалась соответственно – насторожившись, ощетинившись во все стороны стволами, Ирина вела глайдер в непосредственной близости от машины. Что делать, пока что мы знаем о здешней фауне только одно: здесь могут водиться махайроды. Нельзя исключить появление и других хищников, пусть не столь крупных, но достаточно опасных.
Вот и объект, группа остановилась.
Участники рейда намертво прилипли к оптическим приборам. Хотелось как можно лучше всё рассмотреть и запомнить самые первые, самые острые впечатления и наблюдения.
– Определяю порядок работы, – наконец заговорила Кретова. – Первым делом находим и обследуем место временной стоянки личного состава и техники, устраиваемся там и закрепляемся. Только потом всё остальное.
– Всё верно, через пару часов начнёт темнеть, – поддержал Спика, глянув на часы.
– Нормально. Здесь есть, где разместиться, – пробормотал я, продолжая жадно осматриваться вокруг.
Строения – это первое, за что цепляется ищущий взгляд, сколько их здесь, какие имеются? Немного. Слева одиноко высится кирпичная водонапорная башня с железным гусаком для заправки паровозов водой. Самих паровозов что-то не наблюдается, как и локомотивов вообще.
Ближе всех расположено отдельно стоящее здание, небольшой дом из шестиметровых бетонных блоков. Похоже, в нём три этажа, причём второй без окон. На первом виднеются ворота большого гаража или склада, обе створки плотно прикрыты. На третьем этаже имеются маленькие оконца и терраса по кругу, обшитая металлом и полностью укрытая от дождей широкими свесами четырёхскатной крыши.
За трёхэтажным домиком на прямоугольной привокзальной площади находится главное станционное здание со стрелочными вокзальными часами над входом, строение весьма неказистое, надо сказать. Дорога из брусчатки пролегает мимо высокого здания с террасой и заканчивается, так же внезапно, как и начинается, возле станции. Брусчатка и здесь обрезана как по линейке. Таким же «ножом».
Третьеразрядная станция нам попалась.
Вот в легендарной компьютерной игре «Сталкер», например, есть станция «Янов Стан», компактная, рационально спроектированная, однако уютная и имеющая характерную наследственную архитектуру от РЖД, в чём-то даже симпатичную. Здесь же мы имеем неказистую бетонную коробку в один этаж с эстетикой силикатного кирпича. Архитектуры в этом «кирпиче» столько же, сколько её в самопальном гараже из ворованных панелей упавшего заводского забора. Окна имеются. Их немного, и все без стёкол. Знакомая практика, в нашей двухэтажке, которую община Пятисотки никак не может довести до ума, изначально тоже не было ни единого целого окна. Почему-то не вмещается стекло в «заготовку для пельменя», не включает его ЦУП в ассортимент поставки.
Всё здесь какое-то маленькое, словно игрушечное… Много мелких деталей, которые глаз не успевает фиксировать.
Удобное место, тихое. И никаких тебе наглых любопытных глаз. Пока, во всяком случае. Привокзальная площадь хоть и в заплатках, но ровная, без волн и ям, следили люди. Метрах в ста от площади ближе к лесу местами ржавела «колючка» ограждения, а далее за деревьями уже колыхался ивняк на берегу озера. Сквозь него виднелся провалившийся асфальт нелепого обрезка ещё одной подъездной дороги, которую в ЦУПе не посчитали нужным выложить боле длинным участком.
Ни одного деревянного строения, всё вокруг построено из железобетона или кирпича. За вокзалом сереет что-то вроде подстанции. Просматривается пара блокгаузов красного кирпича. Сразу за ними меж деревьев видна кирпичная «волна» – старинного вида сооружение с изогнутой дугой крышей. Судя по всему, это небольшое, на пару единиц подвижного состава, депо. Рельсы подведённых к депо путей спрятались за окованными железом огромными воротами.
Сбоку щелкнуло, и звук сразу повторился ещё несколько раз – опустив бинокль, Спика принялся торопливо фотографировать увиденное смартфоном. Молодец пацан, сообразил. Если группе придётся срочно рвать когти, то у командира для отчёта о проделанной работе хотя бы снимки останутся.
Присутствие чужих пока что не наблюдается, не видно и зверья, притаилось, изучает. А вот птиц хватает, они ещё не встревожились, перелетают с места на место спокойно, без паники. Отсюда виден кусок перрона и часть рельсовых путей. Их шесть, все разной длины. На путях тут и там без всякой системы стоят товарные вагоны, поодиночке и группами по два. Целого состава не наблюдается, скорее всего, его здесь и нет, жирно будет. Можно предположить, что на станции, кроме уже обнаруженных, имеются и другие строения, разведывать нужно.
– Я правильно предполагаю, что вы думаете так же? – Кретова качнула головой в сторону трёхэтажки.
– Подходит. Диспетчерская? – предположил я.
– Похоже на то, – согласилась Ирина. – С террасы хороший контроль, можно держать всю территорию объекта.
– И на машинистов орать удобно! – не совсем вовремя схохмил Спика.
– Ах, ефрейтор, оставьте свой солдафонский юмор, – поморщилась Ирка.
Технику решили поставить у непосредственно около входной двери трёхэтажки.
– День, остаешься здесь, контролируешь. Мы с Пикачёвым идём наверх, – приказала Кретова, отправляя карабин за спину и вытаскивая из кобуры пристёгнутый страховочным кожаным ремешком ПМ. – Готов?
Спика с сомнением посмотрел на пистолет в руках группера, потом на кобуру нагана на своём ремне, взял наперевес «ремингтон», сглотнул слюну и кивнул:
– Готов.
– Ты впереди, я прикрываю. Начали.
Глянув, как они бесшумно поднимаются по ступенькам, я встал возле входных дверей так, чтобы наблюдать и за подходами, и за лестничными маршами. Тревожных звуков и запахов по-прежнему не фиксировалось. За время жизни на этой планете мой нос научился моментально ловить и распознавать ароматы любой готовки, техногенного пожара, сгоревшего пороха, промышленной и бытовой химии, парфюма и разлива ГСМ. За пределами зоны обитания всё перечисленное – чрезвычайное происшествие, а случайно пролитый на землю бензин посреди саванны – небывальщина.
Эх, если бы и дальше было так спокойно… Без лишней тревоги соберём обильную добычу, обследуем всё не торопясь, закартируем местность, Но почему наши так долго возятся, за пару минут там можно осмотреть всё!
– Не отвлекайтесь на раздумья, товарищ часовой, несите службу в бодрости! – раздался голос сверху.
Задрав голову, я увидел улыбающегося Спику, по пояс свесившегося через ограждение террасы.
– Ты видел часы на вокзале? Надо содрать и впарить переделкинцам, – поделился он сверху ценным соображением.
– Всё ништяк?
– Спокойно, как в морге. День, поднимайся, я наблюдаю, – штурман показал мне карабин Кретовой.
Второй этаж в доме имеется – две просторные комнаты без окон, расположенные по обе стороны от лестницы. Понимая, что наши уже осмотрели помещения, я всё-таки не удержался и посветил фонарём. Сердце радостно забилось. Несколько больших деревянных ящиков, куча стульев и разобранные железные кровати, кондовые такие, с панцирными сетками. В России такие ящики бесхозными не валяются даже если они пустые. Набрал несколько штук, и можно построить стену сарая. Имеющихся здесь ящиков хватит не на стену, а на целую сарайку. А ведь они вряд ли пустые!
Вдоль одной из стен я заметил какое-то полуразобранное оборудование, похоже на торговое… Стоп, не мармит ли это? А вот и витрины.
И как всё это добро увезти?!
Когда ты отправляешься в дальний рейд, рассчитывая, в том числе, нагрести всего того, что мы называем ништяком или лутом, первые же материальные ценности, как говорят наши кладовщики, кажутся тебе настоящим пиратским кладом. Особенно если они, матценности эти, весят больше пары килограммов.
Ни черта не влезет в этот маленький прицеп. Эх… Горестно вздохнув, я пошёл на третий этаж, где действительно располагалась диспетчерская или нечто подобное. Об этом говорила пыльная аналоговая аппаратура годов семидесятых, выцветшие таблицы на стенде, какие-то сложные графики на стенах, специфический, немного изогнутый железный стол-пульт и примитивные крутящиеся стулья без спинок. Металлический диван-скамья сохранился, а вот деревянный просел, продавил кто-то.
– Здесь и будем жить, – сообщила Кретова.
– Я там кровати видел.
– Все видели. Притащим, соберём, кинем на них коврики и спальники. Можно даже попрыгать, если хочется, как у бабушки в детстве.
Я представил, как мы с Иркой дикими кабанами-пятилетками с дикими ребячьими криками скачем на старой «панцирке», и с большим сомнением покачал головой. На первый взгляд, группа действительно нашла идеальное убежище, в котором терраса для наблюдения имеет особенное, если не сказать стратегическое значение.
– Ира, смотри, сколько здесь аппаратуры… Ёлки, как же не хватает в машине дальнобойной радиостанции!
– Считай, отмучились, День, – с оптимизмом ответила Кретова. – Уж из этого добра наш радист Некрасов точно что-нибудь соберёт.
Интересно здесь! Есть всякая мелочёвка, хотя её не так уж много. На полу стоит большой жестяной рупор с обмотанной изолентой ручкой. Тоже аналоговая вещица, без всякой электроники. К ряду узких шкафчиков прислонилась пачка больших стальных листов, явно не имеющая отношения к интерьеру диспетчерской. Странно… Не дано мне понять логику комплековщиков ЦУПа.
В окно была видна прямоугольная привокзальная площадь, почти весь пассажирский перрон, куда прибывали пригородные электрички и редкие пассажирские составы, вокзальчик и строения за ним. Как оказалось, с депо соседствовало ещё одно здание, ранее мной не замеченное. Какая-нибудь мастерская?
«Проклятье, как же нам всё вывезти?» – эта настойчивая мысль, да что там, настоящий крик беспомощного или отчаявшегося человека раз за разом возникал в голове. Вот уж хапнули так хапнули, не по зубам группе такой ништяк!
Здесь действительно наилучшее место для оперативного базирования. Много преимуществ. Но так считали не все.
– Депрессуха здесь полная, – проворчал штурман. – Эх, податься бы сейчас в Сочи, там море, чикули клёвые…
– Какие чикули, Пикачёв, какие такие Сочи? Тебе мерещится, что ли, не выспался? Ладно, ещё успеем насмотреться, надо пристроить технику, полтора часа осталось до заката, – Кретова потянула меня за плечо, предлагая поторапливаться. – Пошли вниз, там, вроде бы, есть гараж.
– Денис, гильзы! – тревожным шёпотом сообщила Кретова.
Гильз было много. Я поднял одну. Пистолетная.
Возле ворот гаража мы с Иркой встали так, чтобы просматривать подходы к зданию, а Спика, включая фонарь, с усилием потянул тяжёлую створку. Щель увеличилась, и штурман исчез внутри.
Впрочем, он почти сразу же вновь появился на свет божий и с показушной горестью спросил:
– Ребзя, а мы что, становимся профессиональной похоронной командой? Я так не договаривался!
Мы с группером переглянулись и совместными усилиями открыли ворота нараспашку. Запах в помещении стоял сыроватый, чуть затхлый, но не больше. Так пахнет плесень в старых подвалах. Гнили не чувствую, трупного смрада тоже. Ноздри тревожно уловили слабое, почти незаметное амбре разложения живой плоти, человеческий нос способен уловить ничтожные следы жуткого запаха. Эта сигнализация – итог нашей эволюции: здесь кто-то умер, берегись, брат, а то и сам помрёшь.
Большой гараж, а это был именно гараж, не пустовал.
В дальнем левом углу бетонной коробки, прижавшись к стене, стоял очень необычный военный автомобиль, а справа… Там у стены, прижавшись плечами, замерли два тела. Точнее уже две мумии в лохмотьях.
– Ничего себе!
Последующие слова группа тоже произнесла одновременно, эмоционально высказались все трое.
– Вот же сука-судьба, это было неожиданно! – ошарашено вымолвила Ирина, переводя луч фонаря с одного тела на другое. Хотя можно было и не светить, дневного света ещё хватало.
– Да это же фрицы! Ира, День, это немцы, бля буду! – заорал Спика.
– Вот и свиделись… – прошептал я.
Версия о том, что умершими могли оказаться переодевшиеся сталкеры из русского сектора, счастливо разжившиеся иностранным барахлишком, поддержки не нашла. Слишком много очевидных признаков неметчины. Относительно хорошо сохранившиеся куртки бундесвера с флажком на рукаве и характерным камуфляжем уже говорили о многом, нам такие ЦУП не сбрасывает.
В сухом микроклимате гаража, куда даже в сильный дождь не попадает ни капли влаги, сохранилось и оружие. Стволы у немцев имелись на все случаи: злосчастный пистолет-пулемёт MP-40, навеки ставший автоматом «шмайсер», известная во всех странах замечательная магазинная винтовка Mauser 98k со скользящим затвором, образец и прародительница многих моделей оружия, а вторыми стволами умерших были два хаудаха, сделанные из отличных германских двустволок-вертикалок. Спика пару раз отмёл ногой стреляные гильзы, поднял один обрез, прочитал название фирмы и с завистью сказал:
– Нормально немецко-фашистские красноармейцы живут, не бедствуют. Merkel Arabesque в обрезы перепиливают.
– Варвары, что там… Их марка, имеют возможность, вот и пилят, – пожал я плечами, настороженно посматривая в сторону открытых ворот гаража. Как бы нам не отвлечься с печальными последствиями. – Ну, что там, Ира?
– Сильная кровопотеря у обоих, – ответила она, продолжая сидеть на корточках возле страшноватых тел. – От этого и умерли… Бинты на обоих, их уже трудно разглядеть, одни ниточки остались. А вот обёртки от индпакетов.
Читать бесплатно другие книги:
