Навеки мой Линден Кэролайн

Внезапно Джек ощутил себя совершенно свободным, чего не происходило много лет. Обычно он тщательно планировал визиты в Олвин-Хаус и предупреждал слуг о своем приезде за несколько дней. Секретарь и управляющий сопровождали его, как и многочисленные дела, составлявшие значительную часть жизни. Даже тут, в уединении, Джек работал по несколько часов в день.

Но все это осталось в Лондоне, и сегодняшний день был полностью в его распоряжении. Джек откинулся на спинку стула и произнес:

– Понятия не имею.

Миссис Кэмпбелл вздохнула:

– Нет, это действительно ужасное похищение. Я ждала, что вы поведете себя более по-герцогски.

– Да? И как же?

Софи на мгновение задумалась, прихлебывая чай.

– У вас есть темница? – спросила она, и Джек покачал головой. – А пыточная камера?

– Увы, – усмехнулся он.

– Теперь вы понимаете, о чем я? Вы увезли меня из Лондона в этот красивый дом, полный слуг, включая кухарку, заслуживающую того, чтобы ей платили вдвое больше, чем она получает сейчас. – Чтобы проиллюстрировать собственные слова, Софи помахала кексом. – Если вы так представляете наказание, то мне хотелось бы узнать, каким вы видите удовольствие.

«Мне бы очень хотелось доставить тебе удовольствие». Джек прикусил язык, чтобы предательская мысль не вырвалась на свободу.

– Этот дом является моим любимым. Однако он сравнительно новый, поэтому я сомневаюсь, что в нем имеются какие-либо средневековые приспособления.

– Ваш любимый дом. – Софи вскинула брови.

Какое выразительное лицо! По одному этому легкому движению бровей Джек понял, что она смеется над ним, несмотря на вежливый и серьезный тон.

– У вас их так много, что вы можете расположить их в порядке предпочтения?

– Чтобы сравнить, требуется всего два, – ответил он.

– У вас только два дома?

– Нет, пять.

– Пять домов! Матерь божья! Как можно выбрать из такого количества?

– Легко. Этот самый маленький и уютный. – Джек сказал это, чтобы уколоть Софи, хотя скорее всего так и было на самом деле.

– Ясно. – Взгляд Софи скользнула по комнате. – А как вы охарактеризуете остальные?

– Неуютные. Холодные и мрачные. – Джек развернулся к окну и вздохнул при виде серых туч и тумана. – В солнечные дни эта комната светлая и жизнерадостная.

– Придется поверить вам на слово. – Софи допила чай и отодвинулась от стола. – Что ж, пожалуй, я осмотрю дом, чтобы понять, почему он стал любимым. Раз уж нам все равно нечем заняться, – добавила она, когда герцог удивленно воззрился на нее.

Да, в ее компании это будет самым безопасным времяпрепровождением. Странно, но предложение Софи прозвучало привлекательно.

– Буду рад показать его вам.

Накануне вечером Софи долго не могла уснуть, ища выход из сложившейся ситуации. Одно она знала наверняка: ей необходимо вернуться в Лондон как можно скорее. Ее отсутствие лишь подтвердит самые дикие предположения, которые непременно будут высказываться, ведь они с герцогом устроили незабываемую сцену. Его светлость заявил, что не имеет на нее никаких видов, однако упрямо продолжал игнорировать обещания Софи избегать общества Филиппа. Данное обстоятельство беспокоило ее. Софи научилась жить, используя собственное обаяние и дар убеждения. И вот теперь ей предстояло уговорить герцога принять во внимание ее точку зрения.

Но он лишь терпеливо сносил ее объяснения, не сводя с нее взгляда своих холодных серо-голубых глаз, еле заметно улыбаясь и подмечая малейшие промахи в суждениях, чем приводил Софи в ярость. Но выбора у нее не было, и она продолжала свои попытки достучаться до него. Здесь герцог хозяин, и вернуться домой она сумеет лишь в том случае, если этого пожелает он.

Экскурсия по дому помогла бы узнать его владельца чуть лучше. Он не походил ни на одного знакомого Софи мужчину – сдержанный и холодный, каким и надлежало быть настоящему герцогу. Софи старательно избегала мыслей о титуле этого мужчины, ведь они неизменно напоминали ей о том, сколь беспомощна и ничтожна она по сравнению с ним, однако не могла не заметить разницу между ними.

Джек провел гостью через холл, который она уже видела вчера по прибытии. Высокие окна, расположенные под самым потолком, пропускали свет дня, выкрашенные голубой краской стены переливались, точно врата рая, а тщательно натертые полы ослепляли своим блеском. Взгляд Софи упал на портрет дамы в богато расшитом старинном платье, висевший над дверью, которую открыл герцог. Лицо женщины излучало безмятежность и величие. У ее ног сидела маленькая собачка. На заднем плане возвышались холмы и какое-то строение. Вероятно, Олвин-Хаус.

– Кто это? – спросила Софи.

– Моя прабабушка. Дом возвели для нее. Она сама руководила обустройством сада.

– Боже, – пробормотала Софи, на которую портрет произвел сильное впечатление. – Полагаю, ваш прадедушка очень ее любил.

– Наоборот, – возразил Джек. – Они не выносили друг друга. Поэтому он построил этот дом, чтобы сослать ее сюда.

Софи в замешательстве отвернулась от портрета.

– О…

Сложив руки за спиной, герцог посмотрел на портрет.

– Насколько я знаю, здесь она была счастлива. Прадед дал ей полную свободу действий в том, что касалось дома, но до тех пор, пока она тут живет.

– Как мило, – промолвила Софи. Подобным образом мог бы поступить ее собственный дед, лорд Мейкпис.

Герцог жестом пригласил ее следовать дальше. Они прошли через просторный холл с широкой лестницей в другую комнату.

– Голубая гостиная, – пояснил он, хотя это было излишне.

Пол устилал мягкий ковер роскошного оттенка сапфира с узорами из цветов и виноградных лоз. Мебель и стенные панели были изготовлены из красного дерева с позолоченной инкрустацией и вставками из голубой ткани. Из высоких окон открывался вид на тщательно спланированный и ухоженный сад, немного утративший свою привлекательность под проливным дождем. Софи задержалась в этой комнате, рассматривая ее убранство и украшающие стены пасторали.

– Взгляните наверх, – посоветовал герцог.

Она послушно подняла голову и ошеломленно охнула. Потолок комнаты напоминал стенки кованого сундука и представлял собой чередование восьмиугольников и квадратов темного дерева. В этом не было ничего необычного, а вот искусная резьба никого не оставляла равнодушным. Потолок казался живым, словно бы в полированной древесине был заключен целый мир. Из-за каждого карниза выглядывали разнообразные животные – олени, собаки, птицы и даже мифические существа.

– Как красиво, – прошептала Софи, запрокинув голову так, чтобы увидеть как можно больше. – Невероятно! Сколько же времени понадобилось, чтобы вырезать все это!

– Мы с братом частенько ложились на ковер и любовались разными животными, – произнес герцог.

Софи недоверчиво рассмеялась, когда ее взгляд выхватил из многообразия резных существ горностая с узкой мордочкой, толстого кота и даже слона.

– Неудивительно! – Софи обошла вокруг дивана и споткнулась о край ковра, украшенного бахромой.

Герцог быстро шагнул вперед. Софи испуганно вскрикнула, ожидая падения на пол, но вместо это почувствовала, как ее подхватили сильные мужские руки. Она машинально вцепилась в рукав сюртука его светлости, и их пальцы переплелись. Мгновение они не двигались, а потом герцог молча поставил девушку на ноги. Смущенно пробормотав извинения, она отошла в сторону. Сердце колотилось как сумасшедшее от перспективы падения и прикосновений рук герцога. Она и не поняла, что находилась так близко от него, и вот теперь не решалась поднять голову.

Что было глупо с ее стороны. Герцог поступил так, как любой другой джентльмен. Софи глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Какое ваше любимое?

Герцог заморгал, снова сложил руки за спиной и принял привычную величавую позу.

– Что, простите?

– Ваше любимое животное. На потолке.

Он посмотрел вверх, словно не понял вопроса.

– А… вы об этом. Сфинкс. Над камином. По-моему, у него лицо моего деда.

Да, именно так и было. Осторожно ступая по ковру, Софи подошла ближе.

– Как умно.

– Я всегда так полагал, – отозвался герцог. – Похоже, прадед вырезал свое лицо и лица всех детей моей прабабушки на потолке, потому что она почти с ними не виделась.

– Не виделась? Но почему?

– Мой дед и его братья отправились в школу, едва только достигли подходящего возраста, поэтому он редко бывал здесь. Сестер отправили жить к родственникам или в школы для девочек. Одна из них умерла, а дебют двух других благополучно состоялся в Лондоне, и они вышли замуж к тому времени, как им исполнилось по восемнадцать лет.

Голос герцога звучал спокойно, но Софи вдруг почувствовала, будто погрузилась в тень. Это чудесное помещение внезапно превратилось в комнату утешения горюющей матери.

– Сколько детей у них было? – тихо спросила она.

– Шестеро. Девочкам разрешили жить с матерью до двенадцати лет.

– Но ведь это жестоко! Что за человек мог лишить мать собственных детей?

Герцог вздохнул:

– Тот, кто сослал жену в это поместье и навещал раз в год, чтобы наградить еще одним ребенком.

И вновь Софи вспомнила о собственном деде. Он лишил своего сына, отца Софи, наследства, а ее саму отправил в школу миссис Эптон, когда девочка осиротела. Софи была благодарна деду за этот поступок, однако он не мог изменить того обстоятельства, что старик просто избавился от обузы.

– Надеюсь, следующая комната более приятная, – беспечно промолвила она. – Иначе я начну недоумевать, почему вам так нравится этот дом.

– Вам он кажется отталкивающим? – Герцог внимательно следил за выражением лица гостьи, но сейчас опять посмотрел на потолок. – Раньше подобное положение вещей никого не удивляло.

– Значит, вас с Филиппом тоже отправили в школу?

– Естественно. Хотя мой отец никогда не пытался разлучить нас с матерью.

– Ваши родители были добрыми и любящими?

Герцог помедлил с ответом. По его лицу пробежала тень, и он не произнес ни слова. Он подошел к дверям, расположенным в дальней стене комнаты и внимательно посмотрел на Софи. Напомнив себе, что его отношения с родителями не ее дело, она последовала за герцогом.

– Музыкальный салон, – сказал он, распахивая двери.

Но Софи и так уже это поняла, увидев рояль и накрытую чехлом арфу. И все же красота этой комнаты буквально заворожила ее. Три стены сплошь состояли из высоких окон, перед которыми раскинулся сад. Оставшаяся стена и промежутки между окнами были выкрашены в желтый цвет. Рамы обрамляли длинные занавеси из струящегося шелка того же оттенка, что и обивка на стульях. В узор вплеталась музыкальная фраза, а в промежутках между нотами виднелись причудливые арфы и лиры. Вероятно, салон декорировал человек, любивший музыку.

Однако самым замечательным предметом был рояль. На таком инструменте мог играть только настоящий виртуоз. Софи осторожно подняла крышку. Именная табличка гласила, что рояль изготовила фирма «Джон Бродвуд и сыновья». Отец Софи считал, что эти мастера делают самые лучшие музыкальные инструменты.

– Вы играете? – Она коснулась клавиш, однако звук оказался не очень чистым.

– Нет.

– Поете?

– Не слишком хорошо.

Софи удивленно посмотрела на хозяина дома.

– Я всегда думала, что джентльменов обучают музыке.

Однако вместо ответа герцог спросил:

– А вы играете?

– Да. Но рояль расстроен. – Она опустила крышку. Как жаль! Иметь в доме прекрасный инструмент, на котором никто не играет. – Директриса школы, где я училась, настаивала на том, чтобы девочки обучились игре хотя бы на одном музыкальном инструменте. – Софи огляделась. Комната была красивой, однако нежилой. Она не увидела на рояле нот, арфу закрывал чехол, все вещи лежали так, будто ими давно никто не пользовался. Поклонник музыки украсил этот салон, но музыка покинула его. – Насколько я понимаю, вы заходите сюда не часто.

– Поскольку я не играю, мне нечего тут делать.

Какое расточительство! Иметь прекрасное помещение и не использовать его. Если бы здесь жила семья Софи, эта комната стала бы самой любимой. Отец аккомпанировал бы на рояле матери, распевающей арии из опер и романсы. Софи на мгновение представила свою семью, расположившуюся в этом салоне. Папа за инструментом, мама – у окна, а она сама перелистывает страницы нот…

Девушка отчаянно заморгала, желая избавиться от возникшей перед глазами картины, которой никогда больше не увидит. Она подошла к окну, встав спиной к роялю. Отсюда можно было смотреть на украшенный колоннами вход в дом – еще более внушительный при свете дня. Софи оценила раскинувшийся перед ней ландшафт, внезапно сообразив, что они проделали довольно большой путь под дождем. Аллею, посыпанную гравием, обрамляли тщательно подстриженные газоны. А деревья, мимо которых они с герцогом брели в темноте, казались очень далекими. Просторный ухоженный парк пробудил в ней чувство одиночества. Дом и окрестности были чудесными, но в то же время слишком тихими и всеми позабытыми. Как и их хозяин.

Софи развернулась и спросила:

– Какая из комнат ваша любимая?

– Библиотека, где мы разговаривали вчера вечером.

– Пойдемте туда? – Если Софи действительно вознамерилась узнать герцога получше, нужно заходить в те помещения, где он проводил больше времени.

Кивнув, герцог вернулся в голубую гостиную, а потом свернул в галерею. Высокие узкие окна пропускали мало света, поэтому тут царил полумрак.

– Здесь нет ничего интересного.

Софи замедлила шаг, когда ее взгляд упал на небольшую картину в рамке.

– Это Филипп! – воскликнула она, взирая на выполненный карандашом портрет. – Когда был ребенком.

– Да. – Герцог остановился рядом с ней. – Я нарисовал его.

Юный Филипп был изображен с длинными волосами и невинной улыбкой на устах. Он сидел на ветке дерева. Само дерево было изображено весьма схематично, но Софи живо представила, как маленький Филипп карабкается на него и болтает босыми ногами над поверхностью озера, удя рыбу или бросая в воду камешки.

– Он такой беззаботный и счастливый.

– Это было давно, – усмехнулся герцог.

– А теперь Филипп не такой? – Софи снова принялась рассматривать портрет. Его рисовали с любовью. Филипп смеялся, позируя брату. – Вероятно, в детстве вы были очень близки.

Герцог глубоко вздохнул.

– Да. Детьми мы были очень похожи. Часами сидели на берегу озера. Там мы прятались, сбегая с уроков.

Однако, повзрослев, братья стали совсем разными. Любопытство заставляло Софи задавать все новые вопросы. Почему они росли порознь, и когда их разлучили?

– Я думала, вас отправили в школу.

– Конечно, – безразлично ответил его светлость. – Но во время каникул тоже были уроки. На этом настаивал отец.

– Вот как? Что за уроки?

– Изучение сельского хозяйства. Правила ведения бухгалтерских книг. Архитектура, когда отец решил построить купальню. – Джек поморщился. – Все это довольно скучно.

– Наверное, Филипп ненавидел эти уроки, – улыбнулась Софи.

Губы герцога дрогнули.

– Филиппу позволялось пропускать большинство из них.

Ах да. Все это должен был уметь и знать наследник. Софи снова перевела взгляд на портрет, размышляя над тем, бегал ли Филипп на озеро один, в то время как его брат корпел над учебниками.

– Но и он ведь чему-то учился.

– Ведению бухгалтерских книг. А еще мы оба учились ездить верхом и управлять экипажем. Когда мы приезжали в Олвин-Хаус, мать, как правило, приглашала множество гостей, и мы принимали участие во всех организовываемых ею мероприятиях. Но она считала, что за городом скучно. – Джек немного помолчал. – А вот отцу здесь нравилось.

– Поэтому вы так любите этот дом?

Он посмотрел на портрет брата.

– Дом нравится мне по тем же причинам, что и ему.

Что-то в его голосе предостерегло Софи от дальнейших расспросов.

– Прекрасный рисунок, – заметила она. – Вы очень талантливы.

Лицо герцога приобрело отрешенное выражение.

– Спасибо. Но это было много лет назад.

– Уверена, вы не утратили навыков. – Софи озорно улыбнулась, однако выражение его лица не изменилось. Софи знала, когда нужно остановится, поэтому сменила тему разговора. – Идемте дальше?

– Она пока не поняла, почему герцог предпочитал этот дом остальным: разве что другие дома были похожи на мавзолеи. Олвин-Хаус был невероятно красивым и даже роскошным, и все же экскурсия по нему заставила Софи заскучать по своему уютному домику в Лондоне. Там она хранила карманные часы отца и гребни матери – маленькие напоминания о прежней счастливой жизни, неизменно заставлявшие ее улыбаться.

Герцог слегка склонил голову и отворил дверь. Он провел гостью через столовую, от которой так и веяло богатством: алая обивка мебели, три хрустальные люстры и огромное полотно Паоло Веронезе на стене.

– Моя мать расширила столовую, – пояснил Джек, когда Софи всплеснула руками, пораженная размерами комнаты в загородном доме. – Она часто приглашала гостей.

Вероятно, считала этот красивый дом скучным и слишком тихим. Софи предположила, что Филипп унаследовал черты характера матери, ведь он всегда искал общества и веселья, в то время как его старший брат предпочитал умеренность и спокойствие.

Однако Софи изменила свое мнение, переступив порог библиотеки. Несмотря на дождь и сумрак, библиотека производила приятное впечатление. Она представляла собой овал, деревянные стены которого были выкрашены в белый и ярко-зеленый цвета. Пара мраморных колонн, расположенных на противоположных концах овала, поддерживала тянущиеся вдоль стен полки, заполненные книгами, Вчера вечером было темно. К тому же Софи была настолько раздосадована, что даже не попыталась рассмотреть что-либо. А вот сегодня…

– Как красиво! – воскликнула она. – Но вчера я ничего этого не заметила!

Подойдя к высокому окну, герцог выглянул на улицу.

– Интересно почему?

– Потому что вы были ужасно мне неприятны! Я изо всех сил пыталась обуздать гнев.

– Правда? – Облокотившись о ставень, герцог смотрел на гостью. – Что же вы хотели мне сказать, но промолчали?

В библиотеке было достаточно света. Взгляд герцога был таким же ясным и уверенным, как и вчера, но почему-то сегодня Софи не казалось, что он прожигает ее насквозь. В нем уже не сквозило пренебрежение, и Софи вдруг снова осознала, насколько привлекателен этот молодой мужчина.

Впрочем, нет. Это Джайлза Картера с его квадратным подбородком и легкой сединой на висках она считала привлекательным. Герцог Вэр был великолепен. Если бы Софи не споткнулась в голубой гостиной и не ощутила, насколько он энергичный, то приняла бы его за произведение искусства, выполненное из мрамора и облаченное в идеально скроенный костюм и дорогие ботинки. Лишь непослушные волны золотистых волос немного нарушали совершенство форм.

Софи же стояла перед герцогом в простеньком форменном платье, оставленном уволившейся служанкой. Она судорожно вздохнула, внезапно почувствовав, как грубая ткань царапает кожу, напоминая о том, что, по сути, ее положение ничем не лучше, чем у горничной.

– Мне хотелось сказать, чтобы вы оставили меня в покое, – промолвила Софи.

Брови герцога взметнулись вверх, словно никто и никогда не требовал от него чего-либо подобного.

– Правда?

Рассмеявшись, она продолжила прогулку по библиотеке. В стеклянном шкафу хранилась коллекция миниатюр, и Софи подошла ближе, чтобы рассмотреть их.

– Да. Как вы посмели назвать меня заядлым игроком и заявить, что вам известны такие особы, как я? Ведь вы совсем ничего обо мне не знаете.

Герцог откашлялся.

– Немного знаю.

Не отрывая взгляда от миниатюр, Софи усмехнулась:

– Вернее, совсем мало. Лишь то, что я не могу устоять перед высокой ставкой, сделанной человеком, который скорее всего проиграет.

– Это значительная деталь.

– Да, только она не раскрывает моего характера. – Она озорно улыбнулась. – По-моему, то же самое можно сказать и о Филиппе.

– Что не делает ему чести. – Он сложил руки на груди. – Как вы познакомились с моим братом?

– В Сомерсет-Хаусе. – Удивление герцога доставило ей несказанное удовольствие. – На выставке Королевской академии искусств. Вас ошеломило известие о том, что я посещаю подобные мероприятия?

– Нет.

– Не лгите. Но не переживайте, я не обиделась. Ведь мы уже выяснили, что вы совсем ничего обо мне не знаете.

– Меня поразило то, – серьезно произнес герцог, – что данные мероприятия посещает Филипп. Я готов признать, что не знаю вас, но прекрасно изучил своего брата, поэтому мне бы в голову не пришло искать его на выставке Королевской академии.

– О… – Софи досадливо поджала губы. – Я неверно поняла вас.

Он кивнул.

– Не переживайте. Я не обиделся. Ведь вы ничего обо мне не знаете.

– Теперь вам известен еще один мой недостаток. Порой я поспешна в суждениях.

Герцог неожиданно улыбнулся, и Софи непроизвольно отступила. Теперь, когда его лицо осветила улыбка, герцог Вэр стал просто неотразим. Большинство женщин наверняка считали его таким, если он пребывал и в менее радужном расположении духа, но когда на его губах появлялась эта улыбка… герцог был тем мужчиной, от которого Софи могла легко потерять голову.

– Вот видите, миссис Кэмпбелл, у нас есть кое-что общее.

– Правда? – воскликнула Софи в попытке прогнать прочь мысли о себе самой, теряющей голову из-за красавца герцога. – Нас обоих это отнюдь не красит.

– И все же эта общая черта свидетельствует о том, что мы вполне способны понять друг друга лучше, чем может показаться на первый взгляд. Софи закрыла рот, уловив в голосе тщательно замаскированный упрек. Герцог отошел от окна и встал рядом с ней. Он смотрел на миниатюры, а она – на него, не в силах отвести взгляд. Ведь одно дело просто считать его привлекательным, и совсем иное – чувствовать притяжение.

И притяжение это усиливалось с каждой минутой. Софи видела рыжеватый, отливающий золотом локон, романтично завивающийся над воротом, чувствовала чистый мужской запах, смешавшийся с ароматом кофе. Сегодня глаза герцога приобрели насыщенный голубой оттенок, и когда он искоса посмотрел на Софи, в глубине ее души всколыхнулось странное ощущение, похожее на предвкушение или даже томление, что было совсем уж скверно.

– Интересно, что у нас еще общего? – тихо спросил герцог.

Софи напряглась.

– Ничего.

– Совсем?

Наверное, он стоял слишком близко. Софи вдруг стало трудно дышать, а тело охватило таким жаром, что ей пришлось отойти в сторону, чтобы привести мысли в порядок.

– Вы говорите так, будто знаете что-то, чего не знаю я. Так что же у нас общего, ваша светлость? Как вы полагаете?

– Решимость.

– Служащая совершенно разным целям, – усмехнулась она.

– Я старался спасти брата от разорения.

– В то время как я пыталась спасти себя. Надеюсь, вы простите меня за то, что поставила собственное благополучие превыше благополучия Филиппа.

– Благополучие… – задумчиво протянул герцог. – Я считал, что на карту было поставлено лишь его доброе имя и репутация. Вы действительно боялись за свою жизнь?

Софи и сейчас боялась. Существовала тонкая грань между тем, чем она занималась, чтобы обеспечить себе стабильный доход, и стремлением сохранить репутацию уважаемой женщины.

– Если бы вы знали, что означает для женщины потеря доброго имени, то не задавали бы такого вопроса. Но вы герцог, и можете делать все, что вам заблагорассудится, оставаясь при этом желанным гостем везде.

– Завидуете? Вы тоже хотите быть желанной гостьей в любом доме?

Герцог пытался понять, что у нее на уме. То же самое проделывала и Софи, и ей не понравилось, что он воспользовался ее же собственной тактикой. Она шагнула в сторону и насмешливо посмотрела на своего собеседника.

– Я и так желанная гостья, ведь обладатель герцогского титула добровольно пожелал расстаться с пятью тысячами фунтов ради возможности провести неделю в моем обществе!

– Так и есть.

Взгляд герцога скользнул по фигуре Софи – мимолетный, однако не пропускающий ни одной детали. Нет, он не был циничным, как у человека, считающего ее шарлатанкой. Герцог оценивал ее с точки зрения мужчины, и тело Софи отозвалось горячей волной, прокатившейся от головы до кончиков пальцев. Наверняка она была не единственной, кто ощущал исходящее от герцога притяжение.

– Считаете, что теперь перед вами закроются кое-какие двери?

Софи беззаботно рассмеялась.

– Значит, ваша ставка была ошибкой.

– Лишь потому, что я проиграла.

Герцог принялся раскачиваться на каблуках, а она вновь повернулась к полкам.

– Вы читаете? У вас прекрасная библиотека.

– Каждый день, – ответил он. – Хотя редко что-либо развлекательное.

Софи пригляделась к роскошной тисненой обложке, которой коснулись ее пальцы. Должно быть, эти книги стоили целое состояние. Ведь обложки большинства из них были выполнены из тончайшей кожи.

– И тем не менее они у вас есть.

– Обладание – лишь малая часть наслаждения.

– Вы многое теряете, не пользуясь возможностью. – Софи взяла с полки книгу и принялась перелистывать страницы. – «Такое удовольствие ссориться с ней, и мне кажется, что она редко выглядит в таком выгодном свете, как в те моменты, когда пытается меня изводить»[2]. Пожалуй, вам следует читать больше, поскольку эти страницы хранят подлинную мудрость.

Между бровями герцога пролегла тонкая складка. Он протянул руку, и Софи послушно отдала ему книгу. Герцог молча читал, а затем процитировал вслух:

– «Как очаровательно она выказывает презрение моему авторитету». – Он склонил голову набок и посмотрел на Софи. – Вижу, вы хорошо знакомы с этим произведением.

– Да, я смотрела постановку в театре, – мягко и тихо ответила она.

Герцог вернул книгу на полку и позволил своему пальцу задержаться на корешке рядом с головой Софи.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся он.

Герцог стоял настолько близко, что его локоть касался руки Софи. Она хотела отойти еще на шаг, но по какой-то причине оставалась на месте. Он мог сколь угодно заявлять, будто его ставка была призвана разлучить ее с Филиппом, однако Софи чувствовала, что он был совсем не прочь насладиться ее компанией в более чувственном смысле этого слова.

Мужчины флиртовали с ней и раньше, а некоторые даже пытались соблазнить ее. В общем, Софи прекрасно понимала, когда интерес мужчины становился более глубоким. Несколько лет назад она сдалась. Это был головокружительный опыт, исполненный страсти и трепета от сознания собственной безнравственности. Когда же горячечный туман развеялся, Софи поняла, как сильно рисковала. Ее любовник был щедрым и добрым, но когда он порвал с ней, она вздохнула с облегчением, что этот роман завершился без серьезных последствий. С тех пор Софи игнорировала или отвергала любые попытки мужчин соблазнить ее. Это было безопасно, хотя не слишком захватывающе.

Теперь же она в полной мере осознала, насколько скучным был такой безопасный образ жизни. Обычно Софи не испытывала интереса к ухаживавшим за ней мужчинам, но сегодня пережила шок от того, что он пробудился в ней. Более того, она начала испытывать его еще вчера вечером, когда герцог высокомерно обвинял ее в намерении разорить Филиппа. Он улыбался ей и излучал обаяние, и Софи поняла, что может игнорировать свое влечение к этому мужчине лишь в те моменты, когда он пробуждает в ее душе гнев. Но когда герцог начинал сбрасывать с себя маску высокомерия… Это проявление человечности превращало его из холодного заносчивого джентльмена в невероятно привлекательного мужчину, вместе с которым Софи оказалась отрезанной от мира в этом красивом уединенном поместье…

Она поморщилась, сообразив, насколько далеко улетели ее мысли. Самое худшее, что Софи могла сейчас сделать, это поддаться чарам герцога, человека, которого она совсем не знала, считавшего ее обманщицей. В общем, флирту нужно положить конец прямо сейчас, пока один из них не зашел слишком далеко.

– Довольно скучная философия. – Софи ослепительно улыбнулась. – Нужно научить вас играть, ваша светлость.