Звездный десант Хайнлайн Роберт

Глава 15

— Что?!

— Это имя что-нибудь говорит вам?

— Разумеется. — Командир взглянул на Торби. — Но я не вижу сходства.

— Я сказал вам, что он — приемный сын. Полковник усыновил его на Джуббуле.

Брисби прикрыл двери и сказал Краузе:

— Полковник Баслим мертв или же «пропал без вести и предположительно мертв» последние два года.

— Я знаю. Все это время мальчик был со мной. Я могу сообщить вам некоторые обстоятельства смерти Баслима, если они неизвестны.

— Вы были его связным?

— Да.

— Подтвердить можете?

— Икс-три-ноль-семь-девять код ФТ.

— Можно проверить позже. А пока примем это за истину. Скажите, откуда вы знаете, что ваш парень — действительно Торби Баслим?

Торби не прислушивался к разговору. В его ушах стоял непрекращающийся шум, словно при перегрузке прицельного оборудования, каюта то расширялась, то вновь становилась тесной. Он понял, что сидящий перед ним офицер был знаком с Баслимом, и это хорошо… но что он говорил насчет того, что отец был полковником? Отец был Калекой Баслимом, дипломированным нищим милостью… милостью…

Полковник Брисби отрывистым голосом приказал Торби сесть, что он с удовольствием и сделал. Брисби включил вентилятор и повернулся к капитану Краузе.

— Ну ладно. Не знаю, что с вами делать… правда, нам вменено в обязанности помогать людям из корпуса «Икс», однако тут несколько иной случай. Но я не могу подвести полковника Баслима.

— Но вы можете просто оказать помощь гражданину, попавшему в беду, — предположил Крауза.

— Очень непросто изобразить этот случай как помощь гражданину Гегемонии, особенно если нет даже и признака того, что он в беде… разве что он нездоров… Впрочем, я постараюсь.

— Спасибо, шкипер, — Крауза посмотрел на часы. — Я могу идти? Мне уже пора.

— Секундочку. Вы что — просто оставите парня у меня?

— Боюсь, что это единственный выход.

Брисби пожал плечами.

— Как скажете. Может, хотя бы позавтракаете? Я бы хотел порасспросить вас о полковнике Баслиме.

— Простите, не могу. Если захотите со мной увидеться — приезжайте на Встречу.

— Приеду. Ну, хотя бы кофе выпейте, — командир потянулся к кнопке.

— Шкипер, — произнес Крауза с беспокойством. — Мне нужно уехать сейчас же. Сегодня у нас День Памяти… И через пятьдесят минут начнутся похороны моей матери.

— Почему вы не сказали сразу же? Господь с вами! Вы не успеете.

— Боюсь, что так… но я должен успеть.

— Минуточку… — Брисби распахнул дверь. — Эдди, аэрокар для капитана Краузы! И побыстрее! Взять его на борт и высадить там, где он попросит. Мигом!

— Есть, шкипер!

Брисби обернулся, вскинул брови и вышел в приемную. Рот Краузы, сидевшего лицом к Торби, горестно искривился.

— Подойди сюда, сынок.

— Да, отец.

— Мне пора идти. Может быть, когда-нибудь… тебе удастся посетить Встречу.

— Я постараюсь, отец!

— Если же нам не суждено увидеться, то помни: твоя кровь в нашей стали, наша сталь в твоей крови. Ты был и остаешься «Сизу».

— Сталь в крови…

— Удачи тебе, сынок. Будь умницей.

— Удачи… Ох, отец!

— Не надо! А то я не выдержу. Сегодня же вечером я передам от тебя привет. Ты больше не должен появляться там.

— Да, сэр.

— Я и твоя мать — мы оба любим тебя.

Брисби приоткрыл дверь.

— Вас ждет аэрокар, сэр.

— Иду, шкипер, — Крауза расцеловал Торби в обе щеки и быстро двинулся к выходу. Последнее, что увидел Торби, была его широкая спина.

Вскоре вернулся Брисби. Усевшись в кресло, он посмотрел на Торби и сказал:

— Я даже не знаю толком, что с тобой делать. Ну ладно, придумаем что-нибудь. — Он нажал кнопку. — Эдди, пусть боцман разыщет где-нибудь свободную койку, — и обернулся к Торби: — Мы все уладим, если ты не слишком привередлив. Я знаю, что вы, Торговцы, живете в роскоши.

— Сэр?

— Что такое?

— Баслим был полковником? Вашей службы?

— Ммм… в общем, да.

Торби задумался на несколько минут, и воспоминания с новой силой нахлынули на него. Он нерешительно произнес:

— Мне кажется, у меня есть послание… для вас.

— От полковника Баслима?

— Да, сэр. Меня нужно погрузить в легкий транс, но мне кажется, я смогу вспомнить начало и так, — Торби произнес несколько кодовых групп. — Это предназначено для вас?

Полковник Брисби вновь проворно прикрыл дверь и со всей серьезностью сказал:

— Ни в коем случае не употребляй этот код, пока ты не будешь абсолютно уверен, что тебя слушает тот, кому положено, и что комната проверена и не прослушивается.

— Простите, сэр.

— Ничего страшного не произошло. Однако любая информация, закодированная этим шифром, является строго секретной. Надеюсь, содержание послания за два года не утратило своего значения, — и вновь нажал кнопку. — Эдди, отставить боцмана. Пришли ко мне офицера-психолога. Если его нет на борту, пусть его разыщут. — Он посмотрел на Торби. — Я все еще не знаю, что с тобой делать. Лично я предпочел бы держать тебя в сейфе.

Длинное послание было вытянуто из Торби в присутствии только самого Брисби, его старшего заместителя, подполковника Мтэнка, и бортового психолога, капитана медицины Исадора Кришнамурти. Дело шло туго; доктору Кришнамурти нечасто доводилось пускать в ход гипноз. Торби был напряжен и не поддавался воздействию, а подполковник, отчаянно богохульствуя, пытался управиться с записывающей аппаратурой. Наконец психолог выпрямился, вытирая со лба пот.

— Я думаю, это все, — устало произнес он. — Но что это такое?

— Забудьте все, что слышали, док, — посоветовал Брисби. — А еще лучше сразу перережьте себе горло.

— Хм… спасибо, босс.

— Шеф, давайте прокрутим его еще раз, — предложил Стэнк. — Гипноз нашего псих-доктора подействовал на меня гораздо успешнее, чем на парня. К тому же у него дикий акцент, и я опасаюсь за достоверность информации.

— Ничего подобного. У парня чистое земное произношение.

— Ну, значит, дело в моих ушах. Они подвергались вредному влиянию — я слишком долго пробыл на борту.

— Так вот почему так засорен язык ваших офицеров, — хладнокровно проговорил Брисби. — Слушайте, Стэнк, правда ли, что ваши подчиненные вынуждены записывать слова на бумажке, чтобы вы могли их понять?

— Только уроженцы Аралеши, сэр… не принимайте мои слова в свой адрес, вы сами спросили. Так, может быть, повторим? Было бы неплохо отсеять шумы.

— Ваше мнение, док?

— Хмм… пациент устал. Нельзя ли в другой раз?

— Можно. Теперь он останется у нас надолго. Ладно, будите его.

Пока Торби расправлялся с принесенными боцманом несколькими литрами кофе, подносом сандвичей и бифштексом на закуску, полковник и его помощник начисто переписали тысячи слов последнего донесения Калеки Баслима. Стэнк откинулся на спинку кресла и присвистнул.

— Можете расслабиться, шеф, эта штука будет жечься еще пару сотен лет.

— Да, — серьезно ответил Брисби. — К тому времени успеют погибнуть немало отличных парней.

— Точно. И вы знаете, что поражает меня больше всего? Этот мальчишка-Торговец, который мотался по всей Галактике, неся в голове донесение «перед-прочтением-сжечь». Может быть, отравить его?

— И потом писать бесчисленные объяснительные?

— Ну что ж, может быть, доктор Криш сумеет стереть ему память, не прибегая к лоботомии.

— Полагаю, что, если кто-нибудь хотя бы дотронется до парня, полковник Баслим восстанет из мертвых и придушит его. Ты знал Баслима, Стэнк?

— Он читал мне курс психологического оружия в последний год обучения в Академии. И сразу после этого ушел в корпус «Икс». Самый блестящий ум, который я когда-либо встречал, — конечно, если не считать вашего, босс.

— Не напрягайся. Без сомнения, он был великолепным учителем, да и во всем остальном всегда оказывался на высоте. Но если бы ты знал его еще раньше! Мне посчастливилось служить у него в подчинении. Даже теперь, когда я командую кораблем, я часто спрашиваю себя: «А как поступил бы на моем месте Баслим?» Он был лучшим командиром корабля из всех, у кого я служил. Тогда он уже второй раз отказывался от повышения: ему должны были присвоить маршала, но он предпочел письменному столу палубу корабля.

Стэнк покачал головой.

— А мне, вероятно, так и не дождаться того мига, когда я пересяду за стол и стану писать за ним инструкции, которые никто не будет читать.

— Ты не Баслим. Не будь его работа так трудна, он нипочем не взялся бы за нее.

— Я не герой. Я всего лишь соль земли. Скажите, шеф, вы были с ним во время спасения «Ханси»?

— Хочешь сказать, что мне бы тогда не носить нашивки? Нет, слава богу, меня тогда перевели в другое место. Баслиму пришлось сражаться врукопашную. У них там была сущая мясорубка.

— Наверное, у вас просто хватило ума не напрашиваться в добровольцы.

— Стэнк, даже такой лентяй, как ты, и тот мигом шагнул бы вперед, если бы Баслиму потребовались добровольцы.

— Я не лентяй. Просто не привык зря суетиться. Кстати, откройте мне секрет: почему десант возглавил сам командир корабля?

— Старик подчинялся только тем правилам, с которыми был согласен. Он хотел лично обрушиться на работорговцев, потому что ненавидел их лютой ненавистью. Он вернулся героем, и что оставалось делать Департаменту? Ждать, пока Баслим выйдет из госпиталя, чтобы отдать его под трибунал? Знаешь, Стэнк, даже отъявленные тупицы способны понять, что к чему, если их хорошенько ткнуть носом. Поэтому они сослались на «чрезвычайные обстоятельства» и определили его на должность с ограниченными обязанностями. Однако с тех пор каждый раз, когда возникают подобные «чрезвычайные обстоятельства», ни один офицер не может оправдания ради ссылаться на уставы. Приходится следовать примеру Старика.

— Только не мне, — твердо заявил Стэнк.

— И тебе тоже. Как только возникнет необходимость делать что-либо неприятное, ты будешь это делать, втягивая живот и надувая щеки, и твоя круглая упитанная физиономия станет красоваться в строю героев. И ничего ты с этим не поделаешь. Тебя будет подталкивать пример Баслима.

Они легли только на рассвете. Брисби собирался поспать подольше, но, следуя старой привычке, поднялся лишь на несколько минут позже обычного. И он ничуть не удивился, застав своего заместителя, профессионального лодыря, за работой.

Полковника дожидался казначей. Он держал в руке телеграмму, и Брисби понял, в чем дело. Прошлой ночью, после того, как они просидели несколько часов, разбирая текст донесения на фразы, чтобы послать их по разным каналам, полковник вдруг вспомнил, что, перед тем как лечь спать, он должен организовать для приемного сына Баслима идентификационный поиск. Брисби вовсе не был уверен в том, что след ребенка, подобранного на Джуббуле, может отыскаться среди досье граждан Гегемонии. Но если Старик счел необходимым послать через космос свое пожелание, то, значит, он хотел именно этого, и говорить тут не о чем. Полковник Брисби испытывал к Баслиму, живому или мертвому, уважение младшего офицера к старшему. Поэтому он написал депешу и послал дежурного офицера взять у Торби отпечатки пальцев. Только после этого полковник позволил себе вздремнуть.

Брисби мельком взглянул на телеграмму.

— До сих пор не отправили? — осведомился он.

— Фотолаборатория как раз заканчивает кодировать отпечатки пальцев. Однако офицер связи распорядился передать депешу мне на подпись, поскольку ее содержание не касается корабельных служб.

— Ну так подпишите. Неужели я должен заниматься такими пустяками?

Казначей понял, что шеф опять не выспался.

— Плохие новости, шкипер.

— Выкладывай, что там у тебя.

— Я не знаю, откуда взять деньги. Сомневаюсь, что у нас найдутся средства, даже если мы сумеем обосновать требуемые расходы.

— Расходы меня не волнуют. Придумай что-нибудь и гони депешу. Пусти ее под общим кодом, каким-нибудь «ноль-ноль-и-что-там-еще».

— «Непредвиденные перерасходы на административные нужды». Не сработает, шкипер. Идентификационный поиск гражданского лица за счет корабля не спишешь. Конечно, я могу присвоить исходящий номер, и вы получите ответ, но…

— Именно этого я и хочу. Мне нужен ответ.

— Да, сэр. Однако через пару дней вся эта история достигнет ушей Центрального Ревизионного Управления, закрутится бюрократическое колесо и выплюнет карточку с красной пометкой. Они могут заморозить мой счет до тех пор, пока я не внесу всю истраченную сумму. Таким приемом они заставляют нас выучивать законы назубок и хорошенько считать.

— Ты разрываешь мое сердце на куски. Ну ладно. Отправляй телеграмму и, если ты боишься подписывать ее, сообщи мне исходящий номер. Я подпишу запрос своим именем и званием. Идет?

— Да, сэр. Но, шкипер…

— Слушай, у меня была трудная ночь.

— Да, сэр. Однако закон требует, чтобы я давал вам советы. Разумеется, вы не обязаны к ним прислушиваться.

— Еще бы, — мрачно отозвался Брисби.

— Шкипер, вы хотя бы имеете представление о том, как дорого обходится идентификационный поиск?

— Не думаю, чтобы это было очень уж дорого. И не понимаю, чего вы так всполошились. Я хочу лишь, чтобы клерк оторвал зад от стула и порылся в архивах. Мне кажется, они постесняются присылать нам счет. Все будет сделано в порядке взаимной любезности.

— Мне бы вашу уверенность! Однако вы требуете неограниченного поиска. Поскольку вы не назвали планету, запрос прежде всего попадет в Тихо-Сити, в архив по делам живых и умерших. Или вы желаете ограничиться только живыми?

Брисби задумался. Если Баслим считал, что Торби попал к нему из Внутренних Миров, то, вероятнее всего, его семья считает мальчика погибшим.

— Нет.

— Это уже хуже. Объем информации по умершим втрое больше, чем по живым. Так что для начала его будут разыскивать в архивах Тихо. Это отнимет немало времени даже у компьютера — ведь у них около двадцати миллиардов дел! Предположим, что вы получили нулевой результат. Тогда запрос проследует в аналогичные учреждения на всех планетах, поскольку Центральный Архив не успевает обновлять данные, а правительства многих планет вообще не высылают их. Счет будет все разбухать, особенно если сообщения пойдут по N-космосу. Полный код отпечатков пальцев занимает объем солидной книги. Разумеется, если вы запрашиваете сведения по одной планете зараз и пользуетесь обычной почтой…

— Это недопустимо.

— Ну что ж… Шкипер, а почему бы не ввести ограничение? Скажем, тысячу кредитов… или сколько вы сможете выделить, если… я хотел сказать, «когда»… они подпишут ваши расходы.

— Тысячу кредитов? Смешно!

— Если я не прав, то ограничение не играет роли. А если прав — а я прав, — то тысячи кредитов хватит для начала, и ваша шея будет в относительной безопасности.

Брисби сердито посмотрел на него.

— Вы здесь не для того, чтобы сообщать мне, чего я не могу делать.

— Да, сэр.

— Вы здесь для того, чтобы растолковать мне, как именно я должен делать все то, что я собираюсь делать. Покопайтесь в ваших книгах и найдите способ. Законный. И чтобы не пришлось платить.

— Слушаюсь, сэр.

Брисби не сразу вернулся к делам. Он был раздражен тем, что вот уже несколько дней корабль не может стартовать из-за всевозможных бюрократических препон. Полковник готов был поспорить, что Старик ушел в корпус «Икс» с чувством облегчения. Агенты корпуса не были стеснены финансовыми ограничениями; если кто-нибудь из них считал необходимым потратить какую-то сумму, он так и делал, шла ли речь о десяти кредитах или десяти миллионах. Такой уж был стиль: взять на службу человека и затем доверять ему безоговорочно. Никаких рапортов, бланков — ничего, кроме задания, которое нужно было выполнить.

Потом к Брисби поступили рапорт о загрузке топливом и инженерно-технический отчет. Отложив их в сторону, полковник достал чистый бланк депеши и составил сопроводительную записку к донесению Баслима, информируя Бюро о том, что внештатный связник, доставивший донесение, все еще находится в распоряжении отправителя и что, по мнению оного, имеется возможность получить дополнительную информацию, если отправитель будет уполномочен продолжить работу со связником по своему усмотрению.

Шкипер решил не передавать депешу шифровальщикам, открыл сейф и принялся кодировать сам. Он уже заканчивал работу, когда в дверь вновь постучался казначей. Брисби поднял глаза.

— Ну что, нашли нужный параграф?

— Кажется, да. Я поговорил со старшим офицером.

— Короче.

— Итак, у нас на борту находится некое лицо…

— Только не говорите мне, что я должен получать на это разрешение!

— Вовсе нет, шкипер. Прокормить мы его прокормим. Вы можете держать его на борту сколько угодно, и я ничего не замечу. Все идет нормально, пока не наступает время вносить расходы в официальные документы. Но скажите, как долго вы собираетесь держать его на корабле? Наверное, не день и не два — судя по тому, что вы затеяли идентификационный поиск.

Командир нахмурил брови.

— Возможно, мальчик останется здесь надолго. Для начала я хотел бы узнать, кто он и откуда. На время поиска я намерен, не внося его в судовую роль, дать парню какую-нибудь работу. Если поиск ничего не даст, что ж, я оставлю его на корабле просто так. Это трудно объяснить, но это необходимо.

— Хорошо. Так почему бы не включить его в состав экипажа?

— Что?

— И тогда все станет на свои места.

Брисби нахмурился.

— Понятно. Я могу взять его с собой на законных основаниях… а затем передать парня кому-нибудь еще. А зачисление дало бы тебе табельный номер. Но представь себе, что мы прибудем на Шиву III, а зачисление еще не состоится. Что же, прикажешь ему просто смыться с корабля? Кстати, я отнюдь не уверен в том, что он захочет стать членом экипажа.

— Спросите его. Сколько ему лет?

— Сомневаюсь, что он сам знает. Он найденыш.

— Тем лучше. Итак, вы берете его на корабль. Затем, когда мы наконец определим, откуда он родом, вы обнаруживаете ошибку в его возрасте и исправляете ее таким образом, что он в соответствии с законами своей родной планеты становится совершеннолетним и имеет право получать плату.

Брисби моргнул.

— Неужто все казначеи такие мошенники?

— Только самые лучшие. Вам не нравится такая комбинация, сэр?

— Очень даже нравится. Хорошо, я обдумаю ваше предложение. У меня готово донесение, но мы не будем спешить с отправкой.

Казначей сделал невинное лицо.

— О нет, сэр, мы вовсе не станем его отправлять.

— Почему?

— В этом не возникнет необходимости. Помимо всего прочего, мы дадим парню настоящую должность. Пошлем его данные в Бюро Кадров. Они начнут обычную проверку — имя, родная планета, скажем, Геката, поскольку мы подобрали его там. Тем временем мы будем уже далеко. Они выяснят, что мальчик там не числится. Тогда они обратятся в Бюро Безопасности, и те вышлют нам распоряжение, запрещающее упомянутому лицу нести службу на жизненно важных постах корабля. И это все, что грозит парню, ведь может оказаться и так, что эта несчастная невинная личность вообще нигде не зарегистрирована. Однако Бюро Безопасности не сможет оставить это дело просто так, и они начнут именно тот поиск, которого вы и добивались. Сначала — в Тихо, затем по всему космосу, да еще с грифом «срочно», поскольку тут замешаны соображения безопасности. Допустим, они что-то найдут. Тогда, если он не разыскивается за убийство, все ограничится обычной волокитой. Если не найдут ничего, то им придется поломать голову — регистрировать ли его или предложить ему в двадцать четыре часа покинуть пределы Галактики. Ставлю семь против двух, что они предпочтут закрыть глаза, ну разве что прикажут кому-нибудь на борту наблюдать за парнем и сообщать о его подозрительном поведении. Вся прелесть состоит в том, что поиск будет проведен за счет Бюро Безопасности.

— Вы полагаете, что у меня на корабле есть агенты Безопасности, о которых мне неизвестно?

— А вы как думаете?

— Ммм… не знаю, но будь я шефом Безопасности, я обязательно имел бы таких! К черту, если я доставлю отсюда к Кольцу гражданское лицо, об этом тоже кто-нибудь сообщит, даже если я сделаю соответствующую запись в вахтенном журнале.

— Я бы не удивился, сэр.

— Давай вали отсюда! А я вызову парня и узнаю, как он отнесется к этой идее. — Брисби нажал кнопку. — Эдди!

Вместо того чтобы вызвать Торби к себе, полковник отправил его на обследование к врачу. Не имело смысла говорить с юношей о зачислении, не узнав прежде, способен ли тот нести службу. Перед ленчем к Брисби явился майор Штейн в сопровождении капитана Кришнамурти.

— Итак?

— По состоянию здоровья мальчик годен, шкипер. А психолог пусть доложит свои соображения сам.

— Отлично. Кстати, сколько лет парню?

— Он сам не знает.

— Да, да, — нетерпеливо согласился Брисби. — Ну, а сами-то вы что думаете?

Доктор Штейн пожал плечами.

— А какова структура его генов? В каких условиях он рос? Не подвергался ли мутациям, влияющим на скорость развития организма? Какова сила тяжести на планете, где он жил? Метаболический индекс планеты? По внешнему виду ему можно дать и десять стандартных лет, и тридцать. Могу лишь произвольно прикинуть его возраст, исходя из предположения, что он не подвергался существенным мутациям и жил в условиях, приближающихся к земным, и вынести ничем не подтвержденное заключение, что его возраст не меньше четырнадцати и не больше двадцати двух стандартных лет. Пока женщины не научатся рожать детей, на теле которых была бы укреплена табличка, содержащая их данные, точнее сказать невозможно.

— То есть можно предположить, что ему восемнадцать?