Рыжик на обочине Тайлер Энн

Он вилкой разделил омлет и положил половину ей, половину себе. Наполнил две кружки кофе и тоже поставил на стол.

— Иногда мне кажется — может, детей нам подбирают как-то специально, — задумчиво произнесла Лорна. — Кажется, что Господь соединяет нас и их, чтобы мы могли чему-то научиться.

— Чему же научил тебя Бринк? — спросил Майка.

— Понимаешь, он настолько отличается от меня, ну совершенно другой человек — у нас с ним как будто и нет ничего общего.

— Это уж точно.

Она глянула на него подозрительно, но Майка был занят: доставал приборы, клал на стол салфетки. Выставил сливки и сахар.

— Значит, веру ты сохранила, — сказал он, усаживаясь за стол напротив Лорны.

— Да, конечно, — сказала она. Помедлила и уточнила: — То есть сначала я отошла от веры, а потом, после рождения Бринка, вернулась.

— А твой муж?

— Что мой муж?

— Он религиозен?

— Не особенно.

— А Бринк?

— О, Бринк вовсе неверующий. Но это пока. Я точно знаю, со временем он обратится.

— Может быть, как раз это маленькое приключение поспособствует! — с энтузиазмом подхватил Майка. Ему хотелось таким образом представить исчезновение Бринка в более обнадеживающем свете, но Лорна лишь рассеянно глянула на него. — А откуда это имя — Бринк? — сменил Майка тему.

— Я назвала его в честь консультанта в той церкви, которую я посещала в университете, — сказала Лорна. — Мэрибет Бринк. Ты был знаком с Мэрибет?

— Не припоминаю.

— Она очень помогла мне, когда я обнаружила, что беременна. Если бы не она, не знаю, что бы я сделала. Мэрибет обо всем позаботилась, нашла мне жилье, договорилась насчет занятий. Только благодаря ей я сумела получить диплом. Я собиралась назвать ребенка Мэрибет, если бы родилась девочка, но родился мальчик, и я назвала его Бринк. Больше у меня близких людей в ту пору не было, я была одна-одинехонька.

Майку словно что-то укололо в сердце. Это «одинехонька» — предательский след провинциального происхождения, торчавший в ее гладкой речи, словно шип. Он глянул через стол на столичного адвоката в изящном брючном костюме и чуть было не спросил: «Лорна? Это ты там, внутри?» И он совсем не был готов к той печали, которая охватила его. Майку вовсе не тянуло к этой женщине, он даже удивлялся, что когда-то часами томился похотью, думая о ней. Его огорчила какая-то перемена в себе самом: он утратил способность видеть в ней ее привлекательность, ее особый блеск, так сказать.

Она отпила глоток кофе.

— А ты, — сказала она, отставив кружку. — Я знаю, что ты поссорился с Дьюсом и ушел из компании.

— Да, компания оказалась неудачной затеей, — подтвердил он.

— И тогда ты стал «Технарем-отшельником»?

— Спустя какое-то время, — сказал он.

Она ждала, что он еще скажет, но он ничего не говорил. Добросовестно ел омлет, пока она пила кофе и присматривалась к нему. Наконец он почти вынужденно добавил:

— Сначала я поработал там-сям в айтишных компаниях, но все эти ребята такие тупые. А потом один из клиентов, мистер Джерард, привык ко мне, стал доверять, и когда надумал переехать во Флориду, предложил мне работу — присматривать за этим домом. Да, приходится работать руками, и зарплата один смех, зато бесплатная квартира и никто мной не помыкает. Потом кое-кто из старых клиентов разыскал меня — и так я стал «Технарем-отшельником».

— Ясно, — сказала Лорна.

— Наверное, ты скажешь, что я плыву по течению.

— Нет-нет, — сказала она. — Не то чтобы по течению. Просто… Ты, похоже, все тот же.

— Тот же — это какой? — уточнил он.

— Сам знаешь. Никому и ничему не даешь второго шанса.

— То есть как? — спросил он. — Я только что рассказал тебе о том, как я только и делал, что давал второй шанс. Ошибался, двигался дальше, начинал все сначала.

— Верно, — сказала Лорна. — И ты никогда не был женат?

— Не-а.

— Почему?

Возможно, она воображала, что это имело какое-то отношение к ней — что ее измена оставила шрамы на всю жизнь или что-то в этом роде. Самонадеянное заблуждение, подумал он и сказал:

— Несколько раз я был близок к этому. Но, видимо, я не из тех, кто женится.

— А сейчас у тебя кто-нибудь есть?

— Не-а.

Он встретил ее взгляд, не отводя глаза: стыдиться ему нечего. В итоге первой опустила глаза она и (отметил Майка с удовольствием) взяла вилку и воткнула ее в омлет.

— А твои родные? — спросила она. — Как они? Ада? Сьюз? Близняшки? Родители живы?

— Нет, папа умер в тот год, когда я закончил колледж, а пару лет спустя и мама. Девочки в порядке. У Ады и Нормы уже внуки.

— С ними всеми было так весело, — сказала Лорна и снова ткнула вилкой в омлет. — Этот дом был похож на… на цирк. Когда все собрались у родителей в тот раз, на День труда. Норма училась шить, и ее малышки ходили в платьях, которые она пошила сама, помнишь? Из коричневого хлопка с изображением шпателей: она пустила на платья ткань, оставшуюся от кухонных занавесок. А Сьюз была на девятом месяце беременности, бегала писать по десять раз в час и каждый раз, когда выходила из комнаты, объявляла: «Природа зовет», и, клянусь, это смешило ее саму, и все принимались хохотать — главным образом потому, что она смеялась, а не ее словам.

— Потрясающе, — сказал Майка. Его сестры так действовали на людей, что правда, то правда.

— А твои родители только что впервые купили беспроводной телефон, и каждый раз, когда он звонил, все, сбиваясь с ног, бросались на поиски.

— Точно. Какой-то раз он оказался в ящике для белья. Мы так и не вычислили, как это получилось.

— А твой отец куда-то девал свой слуховой аппарат…

— Да, моя семейка вечно все теряла, они такие.

— И когда муж Нормы — Грегори? Гэри?

— Грант, — сказал Майка.

— Грант заговорил о том, что у него к кому-то «сильные претензии», а твой отец возмутился: «Синие гортензии? Где такие водятся, на хрен?»

Поток случайных воспоминаний — словно вся семья собралась в этой комнате, шумная, суетливая. Майка невольно улыбнулся (улыбаться легче, когда думаешь о них как бы на небольшом расстоянии). Он сказал:

— А может, папа только притворялся, будто не может найти слуховой аппарат. Он его терпеть не мог. Говорил, ничего с ним не слышит, только хруст челюстей, когда жует.

Его мобильный зазвонил.

Лорна замерла и уставилась на него.

— Извини, — сказал он, встал и подошел к шкафчику. Номер показался ему незнакомым. На всякий случай — вдруг это Бринк — он ответил:

— Алло?

Мужской голос:

— Это «Технарь-отшельник»?

— Да.

— Меня зовут Би Эр Монро, и у меня что-то очень странное творится с принтером.

— Я вам перезвоню, — сказал Майка. Он отключился и положил телефон на место. Лорна все так же смотрела на него.

— Он не перезвонит, ведь нет? — сказала она.

— Наверняка мы этого знать не можем.

— Не перезвонит, — повторила она.

Она поднялась и потянулась за сумочкой.

— Я оставлю тебе карточку, — сказала она.

— Уходишь?

— Мне пора на работу. По крайней мере, теперь я знаю, что он жив и ему ничего не грозит. Ты же сообщишь мне, если он появится, правда?

— Само собой, — сказал Майка и положил ее карточку возле телефона.

— И на этот раз попробуешь его как-то удержать? Просто свяжись со мной потихоньку, чтобы он этого не знал, хорошо? Я могу сразу же сюда примчаться, какой-нибудь час — и я уже тут.

— Так можно и в морг угодить, — заметил Майка. — Давай условимся: ты потратишь на дорогу полтора часа, а я придержу его, пока ты не доедешь.

— Спасибо тебе, Майка, — сказала Лорна.

Она прошла через гостиную, Майка открыл дверь и проводил Лорну по цокольному этажу к выходу.

— Где твоя машина? — спросил он, когда они ступили на парадное крыльцо.

— Вон там, — сказала она, махнув в сторону магазина секонд-хенд. Коснулась рукой его руки и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. Так близко, что он учуял лимонный аромат ее шампуня — а может быть, мыла или еще чего-то. — Рада была повидаться, — сказала она. — Даже в таких обстоятельствах. Я ценю все, что ты для нас сделал.

— Ой, да ладно, — сказал он.

Он постоял, засунув руки в задние карманы, глядя, как она шагает в сторону улицы. Сзади она выглядела, как выглядит всякая сделавшая успешную карьеру женщина, и все же ее походке немного недоставало упругости, решительности. Как будто она была не вполне уверена, куда ей идти. Вскоре она свернула направо и исчезла из виду.

Принтер мистера Би Эр Монро, как обнаружил Майка, восстановлению не подлежал. На команду «печать» он реагировал, но выплевывал белые страницы.

— Теперь я вспоминаю, — сказал мистер Монро, — в последние несколько недель он подавал предупреждающие сигналы. Распечатки становились все бледнее. Я сменил картриджи, но ничего не изменилось.

Это был мужчина средних лет, в тренировочном костюме, тощая седая косичка спускалась ему на спину, небритая третий день щетина — типичный фрилансер, надомник. Кабинет — просто катастрофа, повсюду пустые кофейные чашки, накренившиеся стопки брошюр. Обертки от новых картриджей валялись на столе.

— Давно он у вас? — спросил Майка.

— Дочка еще жила дома, когда я его купил. Это я помню, потому что старый принтер я отдал ей. А теперь она уже окончила университет и работает в Нью-Йорке.

Майка сказал:

— Гарантия давно истекла. И я сразу могу сказать: у меня нет оборудования для такого ремонта, это под силу только производителю. Но даже доставка туда и обратно обойдется вам дороже, чем оно того стоит. Выгоднее купить новый.

— Черт, — сказал мистер Монро.

— Принтеры нынче дешевы. Будете приятно удивлены.

— И я все-таки должен заплатить вам за вызов? — спросил мистер Монро.

— Да, конечно.

— Но вы же ничего не сделали.

— Минимальную оплату мне следует с вас получить. Я и по телефону предупреждал.

Мистер Монро вздохнул и побрел за чековой книжкой, хлопая подошвами резиновых тапочек по босым пяткам.

По дороге домой Майка заехал в банк с чеком мистера Монро. Потом купил кое-какие продукты в супермаркете — арахисовое масло, говяжий фарш и все, что требуется для салата, — и поехал дальше по Йорк-роуд. Оказавшись на своей улице, он сразу же пригляделся, не сидит ли кто на парадном крыльце дома. Но там, разумеется, никого не было.

Майка свернул направо, в проулок, припарковался, забрал из багажника покупки и спустился по лестнице к черному входу в свою квартиру.

Он прибрал в кухне после завтрака перед уходом по вызову, но там все еще пахло омлетом и кофе. Стул Лорны был аккуратно поставлен напротив его стула, пустой стол сиял чистотой. Звук здесь отдается, словно в пещере, показалось ему вдруг. Никто не скажет: «О, ты дома» или «С возвращением».

Он распаковал продукты, положил арахисовое масло в шкафчик, фарш — в холодильник. Ингредиенты салата оставил на разделочном столике, поскольку пора было готовить ланч. Но вместо того, чтобы приняться за дело, перешел в гостиную зону. Здесь он еще не наводил порядок. Он растерянно уставился на смятый плед и нагромождение всякого на журнальном столике — пивные банки, ненужная почта. Может быть, подумал он, в глубине души он больше похож на своих родных, чем хотел бы признать. Может, стоит ему всего один раз пропустить день, предназначенный для уборки пылесосом, и хаос поглотит его.

Майка внезапно увидел себя самого накануне вечером — сгорбившегося на диване, пьющего слишком много пива и бесконечно раскладывающего пасьянс-паук.

Он вышел из гостиной, побрел в спальню. Кровать была аккуратно застелена, он всегда ее застилал, как только надевал костюм для бега. Но сам костюм для бега был свален на стул, левый ящик комода полуоткрыт, кеды валялись на ковре. Он подошел к комоду и закрыл ящик. Потом открыл соседний ящик и изучил его содержимое: сложенную белую ночную рубашку, щетку-расческу, две пары хлопчатобумажных трусов и свитер цвета зеленых оливок. Снаряжение Кэсс на те ночи, когда она оставалась здесь.

Свитер идеально подходил к ее глазам, но когда Майка однажды сказал ей об этом, Кэсс ответила: наоборот, это глаза у нее под цвет свитера. «Какой цвет я надеваю, такого оттенка становятся мои глаза, — сообщила она и, шутливо ткнув его локтем под ребро, добавила: — Посмотрел бы ты на меня, когда я надеваю красное». Вспомнив это, Майка улыбнулся. Ему нравилось, что она не воспринимала свою красоту слишком всерьез.

Он и правда несколько раз подумывал о женитьбе. Он не всегда считал брак чересчур запутанным и хлопотным делом. Но каждая подруга оставляла ему что-то вроде негативного опыта.

Зара, к примеру: только оглядываясь назад, он понимал, насколько она была неподходящей. Вся из острых углов, в буквальном и в переносном смысле, — жизнерадостный и пронзительный комарик, локти торчат во все стороны, движения порывистые. Даже удивительно, что она заинтересовалась таким тяжелым на подъем человеком, как Майка. Они продержались вместе почти два года, жили в трущобной квартире неподалеку от его прежнего кампуса. А потом однажды он взял трубку стационарного телефона и нажал кнопку повтора, чтобы позвонить Дьюсу и продолжить начатый накануне спор. Но ответил ему не Дьюс, а Чарли Атуик, партнер Зары по танцам, Майка сразу узнал его рокочущий бас. «Он отбыл? — спросил Чарли. — Можно мне приехать? У меня уже стояк».

Майка повесил трубку и уставился на свое ошеломленное лицо в зеркале.

Его самого удивило, что это открытие так больно его ударило, ведь он некоторое время уже подмечал в себе раздражительность в присутствии Зары. По правде говоря, утомительная была женщина. Ему бы поблагодарить Чарли Атуика за готовый предлог для разрыва. Но чтобы тебя бросили так внезапно, так подло две женщины подряд! Этого он никак не мог себе объяснить. Много месяцев потом он хмурился, грустил и отказывался от предложений друзей познакомить его с кем-нибудь. У него, отвечал он, терпения не хватает на все эти встречи-знакомства. Энергии не хватает. Даже когда он познакомился наконец с Адель, какая-то часть его держалась настороже. Какая-то часть его задавала вопрос: «А действительно ли я готов к… Ну, к таким хлопотам?» Так что когда в итоге Адель попросила его сесть, села рядом сама и скорбным тоном сообщила, что она расстается с ним, уезжает и посвятит всю оставшуюся жизнь спасению волков, он почувствовал что-то похожее на облегчение. Снова свободен! Свободен от всей этой суеты и тревог.

А Кэсс? Ну, к тому времени, как он встретил Кэсс, ему исполнилось сорок, да и она была не намного моложе. Он считал, что им уже ничего не нужно доказывать, двое взрослых, вполне сформировавшихся людей, удобно обустроивших свои жизни — каждый по отдельности. Когда он думал о них двоих вместе, ему всегда представлялось, как они едут куда-то — он за рулем «киа», сосредоточен на дорожном движении, а она выглядывает в боковое окно и негромко мурлычет какую-то песенку.

Что, если бы он ей сказал: «Пожалуйста, не бросай меня вот так сразу. Пожалуйста, подумай еще»?

Ну уж нет.

Наверное, теперь она навсегда исчезнет из его мира. С глаз долой — из сердца вон, и никогда они больше не увидятся, как это было с Лорной и с остальными.

Хотя Лорну-то ему однажды увидеть довелось, припомнил он, вскоре после разрыва. Он заметил ее издали, она висела на руке у какого-то парня и смеялась — преувеличенно громко. Позже приятель Дьюса сказал ему, что она, похоже, «в последнее время разгулялась» — так он выразился, и Майка переспросил озадаченно: «Разгулялась?»

— Типа, я вижу ее то с одним парнем, то с другим, понимаешь? И могу показать под присягой: как-то раз она была пьяна.

— Лорна не пьет, — твердо возразил Майка. А насчет парней даже и спорить не стал. Ну сходила она куда-то с одним однокурсником, потом с другим — и что? По крайней мере, с Ларри Эсмондом она не хороводилась, и слава богу. Это у нее, видимо, был случайный каприз.

Он вернулся в кухню, достал из шкафчика дуршлаг. «Чи-иснок! — произнес он с наилучшим своим французским акцентом. — Адин чи-иснок для адин сала-ат».

Но по-настоящему увлечься этой игрой не удалось.

6

— Как тебе Лили? — спросила Ада. Она позвонила как раз посреди завтрака, так вышло. Проснувшись среди ночи от упорного стука дождевых капель по мертвым листьям под окном, Майка выключил радиобудильник и позволил себе поспать подольше и пропустить утреннюю пробежку. Теперь ему пришлось отложить кусок бекона и вытереть пальцы, прежде чем он смог взять трубку.

— Мне кажется, она довольно приятная, — сказал он. — Но замуж ей, как по мне, малость рановато.

— Ей двадцать один, — сказала Ада. — Я была моложе, когда выходила замуж. Но я понимаю, о чем ты. Она немножко… наивная или что-то в этом роде. И как Джой собирается содержать семью? Сейчас-то у нее есть работа, но на днях она рассказывала свой сон: она пыталась запихать близнецов в автокресло для одного младенца, а всем известно: если тебе снятся младенцы, значит, ты хочешь своего.

— Если снится младенец, значит, ты хочешь своего?

— Сигнал от подсознания: ты готов к новому этапу жизни.

— Ладно, — сказал Майка, подумав. — Но ты уже сколько лет твердишь, мол, пора бы Джою вести себя в соответствии со своим возрастом. Может быть, это послужит для него стимулом.

— Может быть. — В голосе Ады прозвучало сомнение. Потом она добавила: — Церемонию проведет преподобный Лоури, я тебе говорила? Наш пастор из «Столпа баптистов». Семья Лили не воцерковлена, а он сказал, что будет счастлив обвенчать молодых. Вчера вечером он заезжал к нам, обсуждали обеты. — Она засмеялась. — Он спросил Джоя: «Ты ее любишь?» Джой подумал и ответил: «Да, иногда».

— Иногда! — эхом откликнулся Майка.

— Ох, — выдохнула Ада, — в общем, думаю, это лучшее, на что может надеяться большинство супругов. Кстати, тебе помощник не нужен по технической части — наверное, нет?

— Да я и сам-то почти не нужен, — сказал Майка. — Ты о ком?

— Ну, я думала про Джоя.

На такое, по мнению Майки, не стоило даже отвечать.

— Кстати говоря, мне как раз пора заняться делом, — сообщил он, и Ада ответила:

— Да, конечно, не стану тебя задерживать.

Он положил телефон и взял еще кусок бекона.

В половине одиннадцатого он вышел открыть дверь плотнику — некоему Генри Беллу, который специализировался на забивании всех отверстий, в какие могли пролезть грызуны. Это был долговязый рыжебородый парень, на вид ровесник Майки. Он приходил и раньше (мыши стали на редкость изобретательны) и поприветствовал Майку застенчивой улыбкой и вопросом:

— Как дела, приятель?

— Нормалек дела, — ответил Майка, проводя его внутрь.

Дождь стих, но Генри тщательно вытер рабочие ботинки о коврик у входной двери.

— Неужто маленькие негодники снова пробрались в бойлерную? — спросил он.

— Нет, там пока все в порядке, насколько могу судить. Теперь квартира 1В. Квартиросъемщица утверждает, что они в кухне.

— Дератизатора вызывали?

— Был человек. Велел передать вам, что нашел помет за холодильником.

Генри прошел следом за Майкой через холл, инструменты позвякивали у него в чемоданчике. Майка позвонил в дверь Иоланды.

Она открыла в купальном халате, или как это называется — цветное одеяние до пола, с длинной молнией спереди.

— Доброе утро, — сказала она Генри. — Вы мышеборец!

— Именно так, — ответил Генри.

— Не ожидала, что вы такой высокий.

Генри обернулся к Майке, бросил на него бесстрастный взгляд.

— Он проверит за холодильником, — сказал Майка Йоланде. — Предположительно, там находится штаб вражеских сил.

— И плиту, — добавил Генри. — У вас плита газовая или электрическая? — спросил он Йоланду.

— Газовая, вообще-то, — сказала она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.

— Значит, могут проникнуть там, где газовая труба проходит через стену, — сказал Генри и направился в кухню, а они последовали за ним по пятам.

Генри поставил чемодан с инструментами на пороге кухни и, наклонившись, вытащил из него длинный тяжелый фонарь. Майка и Иоланда, которым он не позволил пройти, остались в коридоре, откуда наблюдали, как Генри совершает обход по периметру кухни, подсвечивая фонариком плинтус.

— Вчера вечером я смотрела телевизор и передо мной пробежала мышь, — сказала Йоланда. — Я не из тех, кто визжит и запрыгивает на стул, но напугалась изрядно, можете мне поверить. Знаете, как что-то вдруг внезапно начинает двигаться, а ты вовсе этого не ожидаешь? Когда лишь краешком глаза видишь, как оно промелькнуло. Ты такая: «Ой», и сердце стучит, и волосы на затылке встают дыбом.

— Это атавизм, — кинул через плечо Генри.

— То есть?

— Рефлекс, оставшийся от тех времен, когда мы жили в пещерах.

Генри закончил обход кухни и вернулся к двери. Они оба отступили, пропуская его в коридор. Генри двинулся дальше, светя фонариком.

— Не знаете, он женат? — шепнула Йоланда Майке.

— Понятия не имею.

— Хм, — сказала она. И задумчиво посмотрела вслед Генри.

— Иоланда, — заговорил Майка, — можно задать личный вопрос?

Она просияла и обернулась к нему.

— Наконец-то! — сказала она. — Я думала, до этого никогда не дойдет.

— Все эти свидания в интернете и тому подобное. Ужины с незнакомыми людьми. Вас не тянет махнуть на все это рукой? В смысле, вам не надоело? Почему вы продолжаете кого-то искать?

Она не обиделась, хотя вполне могла бы.

— Наверное, я плохо усваиваю уроки, — сказала она с легким смешком, а потом более серьезно добавила: — Думаю, я делаю это ради предварительного этапа.

— Предварительного?

— Ради того момента, когда я планирую, что надеть, и наношу макияж, надеясь, что в этот раз у нас, может, что-то да получится. А когда опять ничего не получается, я говорю себе: по крайней мере, эта часть доставила мне удовольствие. Эта часть имела какой-то смысл. Нужно собраться и двигаться дальше, вот что я себе говорю.

— Да, но как насчет того, чтобы учиться на собственном опыте? Не попадать всякий раз в одну и ту же ситуацию?

— Сдаться и притвориться мертвой, вот вы что предлагаете, — парировала она.

Он понял, что в этом споре никто из них не победит.

Генри, очевидно, закончил осмотр. Он вернулся из коридора и наклонился, укладывая фонарь в чемодан.

— Похоже, вход у них действительно за плитой, — сообщил он, выпрямляясь. — Я набью металлические листы за… Кстати, я видел, ваш дератизатор поставил ловушки с арахисовым маслом.

— Это неправильно? — спросила Йоланда, с энтузиазмом заглядывая ему в лицо.

— Ну, лично я предпочитаю тахини.

— Тахини!

— И чуть присыпать сверху кунжутным семенем.

— Кунжутным семенем! Я думала, что тахини и есть кунжут.

— Это мое личное мнение.

— Да, конечно. И это так разумно! — Йоланда уже почти пела.

Генри глянул на нее благосклонно.

— Другие жильцы не жалуются? — спросил он Майку.

— Пока нет, — сказал Майка. — Разумеется, жалобы посыплются, как только вы тут закончите и уйдете.

Генри философски кивнул.

— Ладно, оставлю вас делать свое дело, — сказал Майка. — Счет, как обычно, на мое имя.

— Непременно, — сказал Генри и склонился над чемоданчиком с инструментами.

Майке пришлось самому закрывать за собой дверь. Йоланда, кажется, не заметила его ухода.

На ланч он порубил остатки курицы гриль, нарезал сельдерей, добавил майонез и каперсы (он считал нужным раз в неделю, ближе к выходным, разгружать холодильник). Выкладывая каперсы, припомнил историю, которую ему однажды рассказала Кэсс. Она принесла на пикник с четвертым классом тунцовый салат с каперсами. «Мисс, — сказал ей один мальчик, — мне очень нравятся капризики». Изображая этого мальчонку, Кэсс заговорила детским голосом, звонче и тоньше обычного. Майка всегда считал, что люди выглядят глупо, когда подражают чужим голосам. По правде говоря, он и сейчас так считал, но ему хотелось бы снова пережить тот момент. На этот раз он бы просто порадовался тому, как Кэсс морщит нос, говоря о чем-то, что ее смешит. И как ее глаза превращаются в треугольники, оттого что щеки высоко приподнимаются, когда она смеется.

Капризики! Отличное слово.

Посреди ланча поступил звонок от клиента.

— «Технарь-отшельник», — сказал он, и женщина ответила:

— Привет!

Бодрая, оптимистичная — похоже, немного за двадцать.

— Привет, — откликнулся он.

— Я Розали Хейс, — сказала она. — А вы и есть Отшельник?

— Да.

— У меня тут такая странная история. Я живу в доме моей бабушки, понимаете?

— Окей.

— То есть теперь это мой дом, она мне его завещала, но я только недавно переехала. Бабушка умерла в сентябре от инсульта.

— Сочувствую, — сказал Майка и отправил в рот ложку куриного салата.

— И она была здорово оснащена — в смысле, всякой техникой. Компьютер, принтер, мобильный, даже айпод. Настоящий «Айпод классик»!

— Вам повезло, — сказал Майка.

— Но нет паролей.

— Нет паролей?

— Ну, я имею в виду, что не знаю ее паролей. Я надеялась найти где-нибудь список, но ничего не нашла. Есть только пароль от интернета, на клейком листочке под модемом. Но нигде не видно пароля от компьютера. А компьютер хороший, практически новый, я могла бы им еще долго пользоваться. Я обращалась к производителю, но они сказали, что ничем не сумеют мне помочь.

Страницы: «« « 345678910 » »»