Темное сердце. Убийство, которое не считали преступлением Палмквист Йоаким

6. Довольно неплохо

В конце 2000-х Сара Лундблад была молодой девушкой, будущее которой представлялось вполне ясно – она унаследует многомиллионное состояние Лундбладов: леса, земли и недвижимость. Но все это доставалось тяжелым трудом. Йоран всю жизнь был работником у отца, а теперь Сара работала на него. В гимназии училась на отделении общественных наук с экономическим уклоном, а после год работала в лесу с отцом, чтобы на практике понять, как ухаживать за деревьями, следить за посадками, производить вырубку и последующую обработку древесины. Вот что Йоран написал в рекомендательном письме для нее:

Сара активно проявляла интерес к лесозаготовительной деятельности и принимала непосредственное участие в работе, поэтому решила получить профильное образование. Ее рабочие навыки и опыт могут подтвердить различные лица: представители лесного управления, закупщики леса, соседи, покупатели пиломатериалов.

Сара поступила в Вэрнамо на программу, называемую в народе «базовым годом леса», – профессиональное прикладное образование. Переезд в другой лен, за 32 километра от дома, стал для нее очередным шагом на пути к карьере лесозаготовителя. Студенты обучались конкретным навыкам, например, как управляться с бензопилой и кусторезом, водить трактор по бездорожью. Практику подкрепляли теорией: как планировать хозяйственную деятельность, чтобы лес и земля приносили максимальную выгоду, как вести экономику предприятия и т. д.

Осенью 2009 года она пошла учиться в Лесную школу Гаммелькроппа в Филипстаде на двухгодичную программу по специальности лесотехник – еще дальше от дома. Зато это образование сразу дает нужную профессиональную квалификацию, хотя можно остаться и на третий год. Народная газета Вэрмланда в репортаже о школе сообщила, что осенний семестр 2009 года знаменовался новым стартом для столетней школы. В этом году после вступительного экзамена приняли 25 человек, тогда как в прошлом учеников было всего 18.

Среди студентов, о которых написали в газете, была и Сара. Она рассказала репортеру, что уже водила лесозаготовительный комбайн дома на ферме в Кальмарском лене, но поступила сюда, чтобы получить настоящую профессию:

– Комбайн подождет.

Уверенная молодая девушка с четким планом на жизнь, которая хотела получить специальность лесничего, а потом вернуться работать домой.

Газета «Лесные новости» от 2 сентября 2009 года опубликовала фотографию: Сара Лундблад в профиль, в руках – брошюра. Она внимательно смотрела на преподавателя, который показывал студентам различные растения: частуха обыкновенная, вербейник кистецветный и белокрыльник.

«Сара Лундблад хочет стать лесничим», – гласила подпись. Она говорила, что образование превзошло ее ожидания, преподаватели проявляли заботу о студентах и обладали большой компетенцией.

– Наша маленькая группа превратилась в большую семью, – сказала она.

Это довольно важно, когда человек живет в общежитии за много километров от дома.

Скорее всего, это был сложный год в жизни девушки на пути во взрослую жизнь: новые места, новые люди, вдалеке от семьи. Пока Сара училась в Вэрнамо, она приезжала к отцу и сестре на выходные примерно раз в две недели и на большие праздники. Из Филипстада ездить домой стала реже, ведь до Кальмара почти 65 километров.

Специальность лесничего очень пригодилась бы при общении с другими людьми в отрасли. Однако вмешалась жизнь. Сара не окончила даже первые два года и бросила школу осенью 2010 года. Учеба давалась все хуже, оценки ползли вниз. Ей все разонравилось, ведь дома в Фёрлёсе ждал парень, с которым приходилось поддерживать отношения на расстоянии.

Саре был 21 год, когда она стала встречаться с Мартином Тёрнбладом, молодым человеком на три года младше. Но это не было заметно с первого взгляда, ведь телосложением она пошла в отца: небольшого роста, около 160 см, худая. Несмотря на это, девушка хорошо справлялась с тяжелой работой и в лесу, и на производстве трубок. Она работала по 11–12 часов в день, если было нужно.

Ульф Видесон, деловой партнер Лундбладов, в 2009 году написал следующую рекомендацию:

Сара Лундблад участвовала в различных работах, таких как посадка, чистка леса, планирование, машинная и ручная вырубка, вывоз леса. Кроме того, выполняла различные административные задачи и способна сделать это самостоятельно, показывая хороший результат.

Одевалась девушка просто, практично, в майку и джинсы. На одной из летних фотографий ее запечатлели на поляне: солнечный свет падает под углом, Сара, одетая в легкую блузку, сидит на земле и смотрит в камеру. Рядом корзина для пикника, термос с кофе и большая бутылка кока-колы.

Некоторые считали, что она дурно одевается и не заботится о внешнем виде. Другие говорили о ней как о «привлекательной, но сдержанной». На летних фотографиях волосы светлые, пепельного оттенка. Иногда Сара их осветляла. Спокойные черты лица, глаза серо-голубые. Как и отец, она предпочитала держаться в тени. Складывалось впечатление, что девушка на самом деле никому не доверяла.

– У Сары доброе сердце, но она застенчивая. Ее трудно понять. Она осторожный человек, подпускает к себе немногих, поэтому сблизиться сложно, – рассказала Ирина.

Некоторые считали Сару неуклюжей, не знающей и не понимающей мира за пределами отцовского хозяйства. Она всегда следовала по пятам за Йораном, который ее направлял и контролировал.

– Я никогда особенно не контактировал с Сарой. Она всегда ходила следом за отцом, почти всегда молчала, – говорил арендатор Матс Роберг.

Сесилия Эрикссон, сотрудница полиции, участвовавшая в расследовании пропажи Йорана, сообщила о своем впечатлении, будто девушка довольно одинока, а парня нашла на соседней ферме. Другие говорили, что она немногословна, не вступала в разговор без надобности, думала и подбирала слова, редко улыбалась, но не лишена чувства юмора. Словом, отец растил предпринимателя, наследницу состояния.

Впечатления очень различаются, как это всегда бывает, когда люди составляют мнение о человеке по нескольким отдельным встречам. Мало кто знал что-либо о ее жизни. Дорис Нюдаль, одна из квартиросъемщиков Лундбладов в Стигтомте, за время проживания там подружилась с Сарой:

– Она выросла в очень закрытой обстановке. Не знаю, сколько у нее было парней, наверное, немного. Мне думается, что у девушки не было опыта до встречи с Мартином.

Ему тогда было 18 лет. Он – старший из троих детей Тёрнбладов, учился в сельскохозяйственной гимназии в Ингельсторпе к западу от Кальмара, а после собирался работать у отца. Мартин, сын фермера, несмотря на юный возраст, был довольно самоуверенным, к восемнадцати годам уже привык работать наравне со взрослыми. Труд на ферме – это подъем в четыре-пять утра на дойку, потом целый день уход за скотом, кормежка, чистка хлева и прочие хозяйственные заботы.

Родители в разводе. Его мать решила покинуть ферму по многим причинам. Последней каплей стал план мужа Оке Тёрнблада взять в кредит 15 млн крон на инвестиции.

– Он хотел оформить кредит на меня, но я отказалась, потому что наелась этой жизнью и решила уехать, – рассказала женщина. – Мне хотелось убраться подальше от скота, уборки, готовки, детских капризов. Я устала быть всеобщей служанкой.

Семья была по уши в долгах. Злые языки утверждали, что Тёрнблады страдали манией величия, жили на широкую ногу, кусали больше, чем могли прожевать. Ходили слухи, что у них не хватало средств даже на корм коровам, а ферму заложили на десятки миллионов крон.

– Я лично ничего не имел против него, но в сделках Оке скромностью не отличался, – говорил один из торговых партнеров Милаэль Шильдтмейер.

Сам предприниматель считал, что ведет хозяйство лучшим образом, и хотел его расширить, всячески улучшить, и чтобы сыновья работали вместе с ним.

Мартин, старший сын Тёрнбладов, был худым и долговязым. Каштановые волосы коротко острижены, вытянутое лицо, четко очерченные темные брови. О себе он мог говорить долго, много и энергично – мастер трепаться, а за болтовней ничего не стояло. Такое мнение сложилось у большинства людей, кто имел с ним дело.

В точности как и его отца, Мартина считали вспыльчивым и раздражительным. Он легко заводился по мелочам, не стоящим внимания. Зачастую его называли неразвитым хвастуном.

– Он вовсе не из застенчивых, хотел урвать кусок побольше, все решать сам, – говорил о нем Руне Янсон, один из квартиросъемщиков Лундбладов в Стигтомте, который в последнее время сталкивался с парнем довольно часто. Мартин появлялся в Стигтомте в качестве парня Сары.

Один из работников с фермы Тёрнбладов описывал молодого человека так:

– Он постоянно болтает. Рот не закрывается, какие-то шутки-прибаутки, которые никто толком не слушает, – вечный треп.

Дорис Нюдаль из Стигтомты Мартина «слегка недолюбливала»:

– Он проявляет высокомерие и надменность в таких вещах, на которые я не могу закрыть глаза. Не знаю, почему такая реакция. Может, в глубине души он и стесняется.

Анн-Кристин Симонссон из Мельбю, которая оказалась замешанной в делах семьи Тёрнбладов гораздо глубже, чем могла себе представить, говорила, что Мартин на самом деле милый паренек:

– Правда, на его слова не всегда можно положиться. Он часто врет о том, как у них все замечательно, как они собрали больше всех урожая и собираются покупать очередные машины.

В то же время он знает свое дело, ибо вырос в поле, пахать и копать умел. Мартин слишком быстро гонял по деревенским дорогам на машине, чем раздражал соседей.

– Просто из кожи вон лезет, мигает всем, чем только можно, чтобы заметили – вот он едет, – говорила Анн-Кристин Симонссон.

Есть несколько версий, как наследница состояния с фермы Стеллегорден и хвастун Тёрнблад на три года младше нее стали парой.

Первый раз они встретились в школьном автобусе в середине 2000-х, когда семья Лундбладов вернулась в Северную Фёрлёсу. Но прошло несколько лет, прежде чем знакомство переросло в нечто большее. В 2009 году Мартин пригласил Сару в гости, они смотрели фильмы и болтали.

– Я тогда училась в «лесной школе», и мы в течение полутора лет виделись раз в полтора-два месяца, – рассказывала Сара.

В то лето Тёрнблады занимались строительством нового хлева на ферме. Помимо всего прочего собирались установить молочную карусель для автоматической дойки коров.

– Я ходила к ним, когда строился новый хлев. Тогда мы с Мартином были приятелями. А через пару месяцев вместе поехали в Данию.

Инвестиции в новую постройку обошлись дорого и пошатнули и без того печальное экономическое положение. Молочная карусель не заработала, производительность и надой молока не увеличились В итоге семья потеряла несколько миллионов.

За это время дружба окрепла. Сара ездила домой на выходные из Вэрнаму; из Филипстада реже. Парень остался в Северной Фёрлёсе со своими мечтами и ежедневной борьбой с дойными коровами – подъем в четыре утра, и за работу.

Можно представить Сару с телефоном в руке в комнате общежития в Вэрмланде без постоянного контроля отца. Она разговаривала с соседским мальчиком, который постепенно становился все более интересным, и ребята сблизились. У них появилась кодовая фраза, или сигнал, который позже всплыл в прослушиваемых полицией телефонных разговорах, – «ты и я». Он говорил «ты и я». Она отвечала, почти автоматически, и разговор продолжался как раньше: о ферме, коровах, молоке, лесе, соседях, продажах. Как заклинание запретной любви.

Вопрос о серьезности чувств Мартина поднимался с самого начала отношений. Брат Ирины поведал, что в школе тот направо и налево хвастался наличием большого количества девиц, но он захомутал дочку богатого землевладельца, которую использует с одной целью – разбогатеть. Такое поведение возмутило одноклассников, один даже связался с Йораном, чтобы предостеречь. Чрезвычайно плодородная почва для ненависти мужчины к возможному зятю.

Финансовое положение Тёрнбладов, как уже упоминалось, было довольно плачевным. Мартин в принципе не получал зарплаты, лишь немного карманных денег. Это кого угодно заставит задуматься, почему другие живут лучше. Вот и объяснение бахвальству: парень хотел иметь больше денег, быть успешным, куда-то продвигаться в жизни. И вот он, нищеброд, встречается с соседской девочкой, наследницей миллионов, и будущее просветляется. Только лови удачу.

Но ведь в девушку старше на три года можно влюбиться и по-настоящему? Любить ее и в то же время мечтать, что в будущем можно объединить хозяйства. Так ли важно, богатая она или нет?

– Ты можешь получить любого, кого захочешь! Мартин тебе не ровня, ему нужны только деньги, – говорил Саре отец.

Какая параллель с ее матерью, оказавшейся недостаточно хорошей для Лундбладов и вынужденной уехать из страны.

О том, что Мартин недостаточно хорош и что дочь «может получить кого захочет», он рассказывал всем вокруг. С того момента, как в 2009 году стало известно об их отношениях, и до исчезновения мужчины тремя годами позже эта тема стала причиной постоянных раздоров. То были ссоры, во время которых Йоран крайне неодобрительно отзывался о Тёрнбладах в целом, их финансовой ситуации и поведении, с раздражением припоминая старую историю о споре за кусок земли возле Шультелунда, и требовал, чтобы Сара прекратила общение с парнем.

Она не слушала. Отец надеялся, интерес к Мартину пропадет, когда страсть уляжется.

– Так и быть, пусть немного поразвлекаются, – сказал Йоран Матсу Робергу.

Напрасная надежда. Если бы он знал, как долго Сара и Мартин были друзьями до того, как стали парой, сколько разных тем обсуждали, может, поступил бы иначе. Но он отказывался взглянуть на ситуацию по-другому.

Пернилла Сёберг, квартиросъемщица в Стигтомте, рассказала:

– Сложно описать, что Йоран за человек. Он никому толком не доверял, а с другой стороны, вел себя довольно открыто. Его непросто понять, иногда приходится догадываться, как он себя чувствует. Старался избегать конфликтов и о своих трудностях рассказывал только при случае, когда навещал других. Йоран говорил, что Мартин и его отец пытались отобрать у него земли. И что Мартин водит Сару за нос, чтобы добраться до его денег и территории. Он был опечален тем, что могло произойти, и одновременно зол, что парню нужны были только деньги.

Вот что сказала Ева Стернер из Стигтомты:

– Йоран страшно злился на Тёрнбладов, и то, что ребята начали встречаться, стало для него ударом. Худшее, что могло произойти. Он рассказывал, что не спал ночами, так переживал.

Младшая дочь Мария жила на ферме Стэллегорден, пока училась в последних классах средней школы, но в 2010 году переехала к матери в Норрчёпинг, учиться в гимназии. Она видела непрекращающийся конфликт между отцом и старшей сестрой, но не знала других сторон их взаимоотношений, которые, очевидно, касались более практических вопросов. Мария слышала только споры об отношениях сестры с Мартином. К тому же Сара хотела свободы, хотела найти себе новое место в жизни.

– Отец сказал, что они ругались еще и потому, что Сара хотела забрать себе часть земли, о которой будет заботиться сама.

Йоран мог так и сделать. Густав, в свою очередь, постепенно переписывал собственность на сына. В случае с Сарой тот испугался, что потеряет все.

Можно вспомнить слова Ирины: «Думают только о деньгах».

– Йоран готов был дать Саре все, что она захочет, при условии разрыва с Мартином. Он считал, что в парне нет ничего хорошего. Йоран думал купить Саре ферму. Они ездили и смотрели три или четыре. Одна из них стоила 30 млн, но ей они не нравились, с ними что-то было не так. К тому же условием отца было расставание с Мартином, к чему Сара была не готова.

Цифра 30 млн, скорее всего, преувеличение. Ведь это совсем не в духе Йорана – отдать такие деньги, заложив больше половины фамильных владений для покупки новой фермы. Но другие знакомые рассказывали, что он всячески пытался подкупить дочь, чтобы та отказалась от отношений с Мартином.

– Папа часто говорил, что Тёрнблады используют Сару ради денег. Она забеременеет и будет связана на всю жизнь, – поведала Мария.

7. Наследник

Однажды летним днем в 2000-е годы хозяин ферм Тенгста и Рогста в Стигтомте и глава семьи Лундбладов, Густав, принял решение. Он дожил до преклонного возраста, через пару месяцев ему стукнет 81 год. Жене Майвор в августе 80. Конечно, впереди еще несколько лет жизни, но они старели и слабели. Пришло время позаботиться о будущем, чтобы сохранить земли и капитал. Юридическая контора Комстедт в Нючёпинге получила заказ оформить текст завещания:

Если я, Майвор Лундблад, умру первой, то хочу, чтобы вся моя собственность перешла моему мужу с правом полного распоряжения, а после его смерти вся моя собственность должна перейти моей внучке Саре Лундблад.

Таким образом, Сара Лундблад получит компенсацию, так как ее матери, вероятно, нечего будет оставить ей в наследство.

Густав и Майвор полностью списали Тину, мать Сары, со счетов. Семья для них – это Йоран и его дочери, живущие в Стигтомте. Из двух внучек старики выбрали Сару, которая всегда сидела рядом с отцом в тракторе на полях или помогала Майвор.

Подпись на документах была нечеткая, возможно, это далось ей нелегко. Наверное, она уже тогда была тяжело больна, потому что умерла через год.

В последующие годы Густав перевел много денег на имя Сары. Человек, которого собственная мать называла «чертом», делал все, чтобы сохранить владения. Йоран получил немалую часть состояния, но даже тут его отец обошел, написав дарственную на сумму в 11 млн крон, поступавшую в распоряжение внучки в день ее совершеннолетия в 2006 году. Дед предусмотрел и защиту от того, чтобы будущие партнеры не смогли добраться до этих денег:

Если получатель дарственной находится в гражданском союзе, предмет дарственной или то, что приобретено на эти средства, не должно входить в имущество, подлежащее разделу между партнерами, а также не должно подлежать закону о праве распоряжения или закону о наследстве.

У Густава были и практические соображения, по которым он переписал состояние на Сару, включая половину «Патенты». Ему стало тяжело справляться с повседневными задачами. Не только с работой в лесу, но даже с собственной жизнедеятельностью – к примеру, с посещением туалета. Ему было слишком стыдно оказаться на попечении сына или внучки, поэтому он нашел себе место в доме престарелых. Плата зависела от финансового положения постояльца: если денег много, то плата за комнату, еду и уход выше. А бедный человек живет бесплатно. Густав отписал все деньги сыну и внучке, чтобы жить в доме престарелых бесплатно: «Думал только о деньгах».

Летом 2007 года, через год после совершеннолетия Сары, Густав умер, оставив сына распоряжаться имуществом. Все меры по отстранению от денег покинувших семью матерей и объединению состояния были забыты, когда девушка начала встречаться с соседским парнем Мартином. В феврале 2011 года дарственная на имя Сары была переписана на Йорана. Произошло это сразу после того, как она бросила школу в Филипстаде, через полтора года после нежелательной беременности.

В свете этих событий изменение дарственной оказалось продуманным маневром против неподходящего потенциального зятя. Йоран собрал необходимый пакет документов для передачи собственности на все имущество, записанное на Сару, и заставил ее подписать.

Ирина говорила, что в попытках защитить дочь отец на самом деле обманул ее.

– Йоран был уверен, что Мартину нужны только деньги, и как только окажется, что у Сары ничего нет, парень исчезнет. Он хотел это наглядно продемонстрировать.

История, как отец наказал непослушную дочь деньгами, стала известна и арендаторам в Стигтомте.

– Йоран обещал, что, если она все подпишет, он позволит им с Мартином жить вместе в квартире в Кальмаре. Девушка послушалась, но жить вместе им так и не разрешили, – рассказала Ева Стернер.

У Сары была другая версия событий: налоги. Или жадность, как посмотреть.

– У меня был доход 40 000 крон в год, а налог приходилось платить в 60 000 крон, то есть каждый год минус 20 000 крон. Согласно Федерации фермеров Швеции, самым простым решением было переписать все на отца. К тому же он хотел, чтобы я получала стипендию Национального фонда помощи студентам. Пока у меня была собственность, это было невозможно.

Позже в том же 2011 году Йоран переписал завещание. В новом варианте он лишил Сару места «наследницы престола» и вместо этого разделил состояние поровну между ней и Марией. Пункт завещания № 4 выглядел знакомым:

Все, что согласно этому завещанию перейдет по наследству к тому или иному лицу, становится частной собственностью этого лица.

Это касается и собственности, приобретенной на унаследованные средства, а также доходов, которые данная собственность приносит.

Касаемо ситуаций, где применимы законы о сожительстве, действует вышеупомянутое предписание о частном характере данной собственности.

То есть никакие бойфренды не смогут отхватить деньги или кусок земли.

К тому же Йоран переживал, что до денег доберется Ирина. Он не потерял доверия к Саре полностью. Ведь именно она с юных лет работала с ним в лесу и доказала, что может и хочет вести дело. В пятом пункте мужчина указал ее в качестве распорядителя средств Марии, пока той не исполнится 25 лет. Если он умрет до этого момента, бывшая жена останется ни с чем.

Были предприняты и другие меры, чтобы загнать старшую дочь в финансовый угол.

– Я собиралась завещать свою собственность Саре, но Йоран захотел, чтобы завещание было переписано на него, – рассказала Стина Лундблад.

Собственность Стины, вставшей когда-то на сторону Густава в семейной ссоре из-за наследства, оценивалась в миллион крон. Йоран вел ее дела. А в тот раз он приехал специально ради завещания:

– Он считал, что все надо сделать побыстрее. Я подписала новые документы. Причиной было недоверие к Саре, потому что она заключила ряд странных сделок. Йоран больше не мог на нее полагаться.

В то же время Сара перевела большую сумму денег отцу Мартина – 100 000 крон в долг без каких-либо гарантий. Это подтолкнуло Йорана убедить Стину убрать девушку из завещания. Позже, в 2012 году, она еще несколько раз переводила деньги Оке.

Занимался ли Йоран консолидацией семейного состояния, в которое вошли даже деньги Стины, или обманом отнял у дочери все средства, сказать трудно. Ясно одно: подписав все документы, дочь формально осталась без средств. И оба помалкивали об этом.

Прошло еще много времени, прежде чем Мартин Тёрнблад узнал, что у дочери миллионера нет ни гроша. Сама Сара не видела причин об этом рассказывать. Она выросла в семье, которая не посвящала посторонних в свои дела. А Мартин не должен был этим интересоваться, он ведь любил ее.

Главные герои драмы, которая разыгралась позже, – двое людей, отношения которых постоянно подвергались тяжелым испытаниям. Оба только вступили во взрослую жизнь. У них не было ясно сформулированных планов на будущее, кроме как продолжать работать в семейном деле, каждый у себя. И оба мечтали когда-нибудь объединить хозяйства двух семей в одно большое предприятие, занимающееся и лесом, и мясом, и обработкой земли. Центр этой мечты находился в Северной Фёрлёсе, в 2,5 километра от Кальмара.

Место действия – ферма Стеллегорден по адресу: Северная Фёрлёса, 124, и прилегающие владения. Жилой дом стоял на небольшом возвышении. Газон не ухожен, никаких клумб и грядок – на это у хозяев не было времени. Можно было увидеть лишь десяток сосен, растущих во дворе, будто в память о том, что когда-то весь край был покрыт лесом.

Первый раз попадая в Стеллегорден, люди думают, что вход в подвал дома и есть главный. Жилье построено на холме, дверь в подвал выходит на запад. Оттуда узкая лестница ведет на первый этаж, где расположены кухня, гостиная, кабинет, холл и одна из спален. На втором этаже еще две комнаты.

У подножия холма с северной стороны находился старый, видавший виды амбар с неизолированными дощатыми стенами. Просто и функционально. Подходящее место для хранения машин, где они укрыты от дождя. Напротив амбара, на другой стороне двора, расположен более новый гараж, с жестяными стенами и раздвижными воротами, на которых висит мощный замок для защиты более дорогой техники, запчастей и автомобилей.

К ферме от перекрестка ведет дорога, засыпанная гравием. Согласно картам, это и есть Северная Фёрлёса, в нескольких километрах к западу от шоссе Е22 и перекрестка Линдсдаль. Эту местность городской житель Швеции назвал бы «темным Смоландом»: сплошные сельскохозяйственные постройки, фермы и деревья. Глухой лес начинается чуть дальше к западу и тянется, почти нетронутый, через границу лена до города Кроноберга и до епархиального города Векшё. Отсюда и пошло словосочетание «темный Смолданд» – намек на консерватизм в обществе и силу церкви в главном городе Кронобергского лена. А если вспомнить о взаимоотношениях жителей Северной Фёрлёсы и годами тянувшиеся споры из-за двух гектаров земли, это выражение приходится к месту.

Тут все друг у друга на виду. Если выйти через главный вход жилого дома на пригорке в Стеллегорден и зайти за угол, откроется вид на ферму соседа Матса Роберга, которая находится на возвышении. Он арендовал землю у Лундбладов уже на протяжении нескольких десятилетий. Рядом еще несколько дворов.

На западе видна ферма Тёрнбладов, где Оке занимался животноводством и молочным производством, тоже на возвышенности. Дальше направо, на северо-запад, виднеется поле с полоской леса на северном краю. А за ним несколько полей, которые тянутся неровными заплатами к северу, в сторону деревень Эрнторп, Малторп, Лэкебю, Большой и Малый Вонгерслэт.

Когда Сара ехала в город на красном пикапе, вся деревня это знала. То же касалось и серого «Крайслера» Йорана, на котором он перемещался везде и всегда. Социальный контроль в чистейшем виде, перед которым все равны.

Выглянув в окно, Матс Роберг видел, что происходило в Стеллегорден. Если вдруг там, к примеру, появлялся кто-то неизвестный, это тут же настораживало обитателей Фёрлёсы, наслушавшихся историй о ворах, разоряющих дома одиноких фермеров.

Робергу была хорошо видна и ферма Тёрнбладов. А те, в свою очередь, видели и знали, дома ли Лундблады и Роберги. Все были в курсе, кто что делал, куда и когда ходил или ездил, хотя о точности информации можно и поспорить. Люди видят свет и звук, какие-то передвижения, но что из рассказов факт, а что – собственные умозаключения?

В лесу гудел комбайн Лундбладов – машина для лесозаготовок, похожая на трактор, с шасси сочлененного типа, с мощными колесами, обеспечивающими проходимость по неровной лесной местности. Он оборудован навесным ковшом и выдвигающейся стрелой с клешней-захватом на конце, которая контролируется из кабины. С ее помощью ствол дерева удерживается захватом, срезается лезвием мощной пилы и автоматически очищается от веток. Чистые готовые стволы оставляют на земле, а комбайн движется к следующему.

Взрослое дерево высотой 9 метров весит примерно 1300 килограммов. Так что лесозаготовительный комбайн мощный, даже в самой базовой сборке. Не в тех руках подобная техника может стать чудовищным орудием, которым можно сносить дома, разрывая их клешней на куски. Им можно переломить толстый ствол посередине и, если на то пошло, раздавить человека. Такая смерть легко выдается за несчастный случай на производстве. Кто сможет доказать обратное? Да и разве найдутся свидетели? Современные лесозаготовки малого масштаба – зачастую занятие для одного человека. Правда, можно взять с собой работника. Или родственника, сына или дочь, например.

В Швеции в среднем на лесозаготовках погибает пять человек в год. В большинстве случаев люди попадают под падающие стволы. Йорана все эти годы подобные происшествия обходили стороной. Комбайном в лесу он управлял сам. Сара следовала на тракторе, форвардере, собирала стволы и отвозила их в хранилище. Все, кто ездил по дорогам Смоланда на машине, видели эти горы, сложенные вдоль дороги. Впоследствии древесину забирала лесопилка, целлюлозно-бумажный комбинат или какое-нибудь предприятие, с которым подписан контракт.

Конечно, иногда люди ходят пешком и работают вручную бензопилой. Это делается с целью легкой чистки, чтобы лес был здоровым и деревья росли свободно. В лесозаготовках, если лес приносит деньги, вырубкой вручную не занимаются, на это ушло бы слишком много времени и сил. У Лундбладов было все необходимое оборудование, хотя машины старые и небольшие. Форвардер очень неудобно водить, зато он легко помещался в гараже в Стеллегорден. Машины часто ломались, Йорану и Саре приходилось чинить их почти каждый день.

В окрестностях Фёрлёсы Лундблады владели лесом площадью около 100 гектаров, или 1 квадратный километр. В нескольких милях от Балебу участок побольше, в Стигтомте – еще 60 гектаров. Здесь любой мелкий предприниматель мог заработать на кусок хлеба. Деятельность на ферме разнообразная, но дни похожи один на другой. Вот несколько строк из расписания Сары на неделю:

Вторник

10–14: Ремонт машин, сервис, планирование, выезд в лес.

14–16: Пройтись по лесу и определить места, где нужна вырубка/чистка и т. д.

16–18: Посмотреть, где нужен ремонт в доме и других постройках, запланировать его.

19–21: «Патента»: производство и упаковка трубок.

Среда

8–14: Объезд запланированного района на комбайне/форвардере.

14–15: Ланч.

15–18: Продолжить работу в лесу.

Так проходили будни отца и дочери в Северной Фёрлёсе. Они работали бок о бок: Йоран впереди, Сара следовала за ним. Он на комбайне, она на форвардере. И вечные трубки, которые нужно вытачивать, полировать, собирать, упаковывать и отправлять заказчику.

В сущности, они были близки. Так говорили все близкие знакомые. Конечно, не родственные души, но Сара выросла с отцом, который был ее единственным родителем, ездила с ним на тракторе по полям в Стигтомте, дни напролет помогала в лесу. Так что их связывали крепкие отношения.

В погожий день, когда дел немного, они, бывало, устраивали выходной, отправлялись на Эланд и просто катались по дорогам. Обедали в ресторане, разговаривали на темы, не вызывающие ссоры.

– Сара на самом деле не хотела выбирать между Йораном и Мартином, ведь оба были ей дороги, – говорила Ирина.

Дочь могла поговорить с отцом почти обо всем, за исключением парней и всего, что обычно происходит в переходном возрасте. Она многому научилась у него, но все же не считала, что он имеет право ею управлять. Вместо этого ей хотелось взять на себя больше ответственности, больше узнать о предприятии и имуществе и разобраться в бухгалтерии.

В начале 2000-х, в годы взросления, стычки случались все чаще.

– Как-то папа сказал, что оставит меня без наследства. Я в это не поверила. Мы были в Стигтомте и поругались из-за моих отношений с Мартином. Он не хотел, чтобы Мартин получил доступ к нашим деньгам и земле, – рассказала Сара.

В тот раз ссора разгорелась из-за планирования лесных работ, где проводить вырубку, а где – посадку. Она ведь училась в «лесной школе» и считала, что Йоран застрял в прошлом: нужно думать шире и по-новому инвестировать средства в свежие машины, чтобы облегчить работу.

Но главным образом атмосферу на ферме отравляла проблема в виде соседского парня. Однажды в 2010 году, когда Мария все еще жила на ферме, Сара собрала вещи и собралась уезжать – Мартин приехал за ней. Место назначения – ферма Тёрнбладов или что-то еще – было неясно.

Девушке тогда исполнилось 22 года, она хотела сбежать, поэтому в слезах позвонила Мартину. Сара успела выйти из дома с сумками и направиться к машине. Едва она открыла дверь, как Йоран схватил ее за руку и насильно оттащил обратно домой.

– Мы же можем поговорить! – успел только крикнуть Мартин, прежде чем мужчина, отмахнувшись, захлопнул дверь машины.

Это первый и единственный случай в деле Йорана Лундблада, когда в его отношениях с дочерью появился элемент насилия. В остальном они ограничивались словесной руганью и обидами.

– Йоран сказал, что Сара изменилась с тех пор, как стала встречаться с этим «чертом». Он именно так и выразился. Сказал, что с ней теперь невозможно разговаривать, она приходит и уходит, как ей вздумается, – рассказал их сосед Карл-Эрик Сиденшерн.

В 2011 году Йоран, Сара и Мария ездили в Италию в деловую поездку, совмещенную с каникулами. Давний партнер из Италии умер, и нужно было познакомиться с новым. Очень важно было завязать хорошие отношения для сохранения старого соглашения о поставках дерева для трубок. Но Сара вместо того, чтобы пойти с отцом на встречу и участвовать в разговоре, села на лавку на улице с телефоном в руках и все время проговорила с Мартином.

– Йоран сказал, что так было все время, и считал, что она испортила всю поездку. Он был очень зол, – рассказал брат Ирины.

Парень же своими действиями только подливал масла в огонь и косвенно, в разговорах с Сарой, и напрямую. В 2010 году он открыто говорил, что хочет заполучить землю, которую Йоран сдавал Матсу Робергу. Явный признак того, что парень надеялся извлечь какую-то выгоду из начавшихся отношений. Аренда земли в сельскохозяйственных кругах – предмет весьма чувствительный, поэтому подобная болтовня быстро распространилась среди причастных к этому вопросу, и раздражение, которое он уже вызывал у людей, только росло.

В преддверии нового, 2012 года Мартин сам сделал Йорану предложение: Тёрнблады готовы заплатить за аренду минимум 5000 крон за гектар, в то время как Роберг платил 2500. Это стало последней каплей.

– Йоран рассказал, что схватил Мартина за шиворот и штаны и выкинул со своей фермы. И плевать хотел, что мог поранить мальчишку. Тёрнблады получат аренду только через его труп, – поведал Карл-Эрик Сиденшерн.

Возможно, Йоран несколько преувеличил, что смог поднять и выкинуть взрослого мужчину, но посыл предельно ясен: арендатором этой земли будет только Матс Роберг, и решать, сколько это стоит, владелец будет сам. Кроме как переписать на себя все имущество Сары и убедить тетку Стину завещать ему свое, Лундблад в итоге ничего с присутствием Мартина поделать не мог.

Он пытался подкупить Сару и подарил новую лошадь, которая стоила, по словам Йорана, 100 000 крон. Та ведь обожала верховую езду, это была не первая ее лошадь. Теперь она держала обеих в старой конюшне в Стеллегорден.

Отец и дочь, как уже говорилось, обсуждали и покупку новой фермы для девушки, с условием окончания отношений. Но Сара не пошла на это.

Со временем установился некий баланс: она практически переехала и проводила много времени на ферме Тёрнбладов. В их работе не участвовала, но делила с Мартином спальню на первом этаже дома, возле кухни. Ключ от дома Йорана висел там же на крючке. Сара обычно еще спала, когда Тёрнблады вставали и отправлялись доить коров. Она просыпалась в начале десятого утра, завтракала и ехала в Стеллегорден. Там сначала выпускала лошадей, а потом поднималась в дом. Йоран в это время уже был в лесу. Он оставлял записку с указаниями, что нужно делать: разобраться с бумагами в кабинете или взять форвардер и ехать в лес собирать поваленные стволы. Вечером, когда работа заканчивалась, Сара возвращалась на ферму Тёрнбладов.

С наступлением лета 2012 года многие стали замечать, что Йоран начал сдавать позиции в борьбе с сердцем дочери. Хотя он и не принял Мартина, но приводить аргументы против перестал.

– С вашими отпрысками я нянчиться не собираюсь, сами будете разбираться, – заявлял Йоран. – Если соберетесь жениться, настаивай на брачном контракте.

Главное – это деньги.

– Мартину в доме Лундбладов не были рады в любом случае. В этом Йоран не отступал до конца. Позже, однако, звучали слова, что ему на них наплевать, – говорила Ева Стернер.

Это заметила и Мария:

– Со временем он стал более безразличным к их отношениям, хотя никогда не позволил бы Мартину переехать в Стеллегорден.

В тот же период времени в профессиональной жизни Сары наметился прогресс. Осенью 2012 года ее приняли на программу ведения лесного хозяйства в Университет Линнеус с кампусом в Векшё и в Кальмаре.

Идеальное образование, учитывая, что параллельно с учебой нужно работать. Студенты учились удаленно через интернет и в течение семестра собирались только на несколько семинаров. Через три года, сдав экзамен, человек получал диплом бакалавра. Владелице леса с академическим образованием по силам развивать лесное хозяйство и грамотно вести торговлю.

Примерно в 250 километрах к югу от сельскохозяйственного поселения Северная Фёрлёса находится швейцарский город Цюрих в одноименном кантоне, входящем в состав Швейцарского союза с 1351 года. Он был основан за две сотни лет до начала нашего летоисчисления в качестве таможенной станции там, где из озера Цюрих вытекает река Лиммат. Римляне долгое время зарабатывали деньги на товарах, которые двигались по водным дорогам в Северную Швейцарию.

В нескольких сотнях метров к западу от реки, напротив Мюнстерского моста, находится головной офис одной из самых известных мировых финансовых компаний Credit Suisse, наиболее известной своей банковской деятельностью. Он располагается в четырехэтажном особняке, дом номер 8 на площади Парадплатц, где ходят трамваи и другой общественный транспорт – здесь большой транспортный узел. Это один из самых дорогих адресов в Швейцарии, стране, полной банковских тайн.

Летним днем 2012 года Лундблады появились на Парадплатц. Йоран с дочерями прошли через сводчатый пассаж в холл, где мужчина объяснился с сотрудником по-немецки. Их проводили к лифтам, ведущим в зал ожидания. Оттуда следующий работник банка отправил их в отдел персональных консультантов. Все это швейцарская четкость, вежливость и тактичность. Credit Suisse славится тем, что ведет финансовые дела богатых людей наилучшим образом, не разглашая при этом никакой информации без особой надобности.

В свое время Густав Лундблад открыл здесь счет, когда министром финансов Швеции был Гуннар Стрэнг, а страной уверенно управляли социал-демократы. В то время существовал налог на состояние, и Астрид Линдгрен написала знаменитое произведение «Помперипосса в Монисмании» после того, как ей пришлось заплатить 102 % подоходного налога. Повесть напечатали в газете, и она вызвала бурный общественный резонанс.

Деньги, переведенные в Швейцарию, долгое время оставались в тени. Банковская тайна была абсолютной, особенно если человек заводил номерной счет, к имени и данным владельца которого доступ был только у нескольких служащих. Все, что оставалось, – это подделать бухгалтерию дома в Швеции и ехать в Швейцарию с сумкой, полной наличных.

С тех пор все изменилось. В 2009 году самый большой банк Швейцарии UBS проиграл спор с США в вопросе выдачи данных богатых американцев, которые скрывали там огромные состояния. Другие банки попали в ту же ситуацию и оказались под сильным международным давлением. Шаг за шагом Швейцария начала открывать и передавать данные другим странам, особенно если дело касалось подозрений в финансовых преступлениях.

Не только США, но и вся Европа захотела вернуть нелегально вывезенные деньги. Йоран понял, куда дует ветер, и решил сам внести поправку в собственные дела. Он позвонил в налоговую службу и сообщил, что у него есть несколько миллионов на счету за рубежом. Как показала выписка, в Credit Suisse лежало примерно шесть миллионов крон, размещенных в разных инвестиционных вкладах – облигациях и акциях в разных странах. Обычно в Швеции с банковскими активами поступают так же.

Главная причина визита в 2012 году – пересмотр инвестиций. Одновременно Йоран хотел показать дочерям, как устроены семейные дела. Он взял с собой и Марию, что выглядело добрым знамением, ведь через два месяца ей исполнится восемнадцать.

Мужчина написал новое завещание, о чем сообщил дочерям. Суть, насколько они поняли, состояла в том, что отец решил поделить состояние между ними поровну. Еще раньше Йоран консолидировал средства, или, выражаясь простым языком, вернул капитал домой, переведя его в удобную форму – упростил дела.

Многоквартирный дом на Мэлархёйден, в котором он когда-то познакомился с матерью Сары, через дарственную был передан акционерному обществу – маневр, позволяющий избежать налога на прибыль. Выгода в несколько миллионов оказалась на счету акционерного предприятия, которое занималось управлением собственностью в Стигтомте. Кажется, и швейцарское состояние Йоран собирался перевести обратно. Уже в конце апреля 2012 года со счета в Швейцарии на его личный в Швеции было переведено 237 400 швейцарских франков. По актуальному тогда курсу валют это составило 2 млн шведских крон.

В первый раз за очень долгое время Йоран совершил нечто такое, что точно заставило бы Густава нахмурить брови. В середине июня он купил за наличные сияющий белый «Мерседес» – кабриолет с ярко-красным кожаным салоном в автоцентре в Кальмаре. Стоимость – 1 304 600 крон. Максимальная скорость – 250 км/ч. Матс Роберг заметил, что покупать такие вещи – сущее расточительство.

– Йоран ответил: «А для кого мне, черт возьми, хранить эти деньги?» Он был сердит на Сару, чтобы не сказать хуже.

Лундблады сели напротив письменного стола на верхнем этаже здания банка на Парадплатц, 8, и финансовый советник заговорил по-шведски. Сара вздохнула с облегчением: так гораздо легче понять, как выглядит портфолио инвестиций сейчас и какие альтернативы предлагает советник. Можно снизить риск путем уменьшения количества средств, вложенных в акции. Можно купить золото, продать часть ценных бумаг и держать на счету ликвидные средства, если вдруг они понадобятся кому-то в Швеции.