Общий враг Мамонтов Павел

1. Опера

Лика в костюме волшебницы Йеннифэр стояла на сцене рядом с мраморной статуей женщины, увитой виноградными лозами. Позади неё полукругом стоял хор в длинных белых и золотистых одеждах – эльфы, которых выгоняют со своей земли. Справа от певицы, на другом конце сцены, стоял с мечом в половину своего роста Гена Лопухин – Ведьмак, Геральт из Ривии. Его лицо «украшали» шрамы, наложенные гримом, длинные волосы до плеч были белыми как снег.

Лика в шикарном чёрном платье с кринолином и высоким воротником и Гена в старой кольчуге играли знаменитых персонажей саги Сапковского «Дорога без возврата» – вечно одинокую волшебницу Йеннифэр и ведьмака Геральта, обречённого до конца своей жизни сражаться с чудовищами. Эти двое полюбили друг друга вопреки всякой логике, и узы Предназначения их стянули, которые невозможно разорвать. У Геральта и Йеннифэр не могло быть детей, будущего и хоть какой-то нормальной жизни, но судьба не спрашивает тебя, когда ведёт согласно Предназначению. И Геральт с Йеннифэр шли бок о бок, пока… впрочем, сейчас артисты репетировали не завершающую сцену Саги.

Грустно заиграла скрипка, к ней присоединились клавишные, Лика запела:

Лика склонила голову и улыбнулась. Она много чего слышала от брата о народах, к которым несправедливо относятся, о Сапковском, и о Ведьмаке, и вообще о равенстве для всех рас и существ на Земле. Хотя Виктор буквально с ума сходил от фэнтези, другие жанры литературы практически не признавал и очень уважал писателя Анджея Сапковского, он не мог, да и не хотел принять странного, мечущегося из стороны в сторону героя – Геральта из Ривии. Ведьмака. Может, поэтому он недолюбливал Гену Лопухина, её партнёра, который играл того самого Ведьмака. Но, скорее всего, дело было не в этом, а в банальной ревности.

Виктор искренне считал, что всех врагов людей и Колонии нужно уничтожать полностью и без разговоров. Тут Лика была с ним согласна.

Но какие стихи, какие красивые песни у эльфов, которые бросают родные города! Как же эльфы прекрасны и романтичны, не то что здешние неандертальцы.

А хор продолжал:

Лика вскинула голову и медленно, тихим трагическим голосом пропела:

– Браво! Молодцы! – захлопал в ладоши, удерживая папку с листами под мышкой, новый режиссёр оперы. – Ну что, репетиция окончена. Так, хор ко мне, остальные свободны.

– Дима, – спросила у режиссёра Лика, – я могу идти?

– Да, конечно, у тебя всё отлично!

Польщённая похвалой, Лика взмахнула подолом платья, слово крылом, и быстрым шагом ушла за кулисы, пока оставшиеся участники хора спускались со сцены и собирались вокруг режиссёра, как птенцы возле матери.

Несколько человек после Прорыва поставили в Зелёном Городе рок-оперу по мотивам саги Анджея Сапковского «Ведьмак». Настоящую, с хорошими декорациями и профессиональными артистами. Причём идея получила полную поддержку Администрации Города – людям ведь всегда и везде нужны зрелища.

Бывшую овощную базу № 2 было не узнать. Она превратилась в новый концертный зал для оперной постановки. За несколько месяцев рабочие смонтировали подвесной потолок, поменяли освещение, установили ряды кресел, построили закулисные помещения, провели электричество и сделали многое другое. Теперь здание действительно напоминало настоящий театр, как на Внешней Земле. Может, Администрация так расщедрилась во время эмбарго и войны, чтобы показать жителям Колонии, по крайней мере её столицы, что в Колониях тоже кое-что умеют и многое делают не хуже, чем на Внешней Земле.

Но актёров политические мотивы не интересовали, главное, чтобы деньги обещанные выделяли, а то, что репетировать приходилось поздно ночью для экономии электричества, так это дело привычное.

– Лика, – певицу окликнул её партнёр по сцене Гоша Лопухин. Высокий, длиннолицый, в своем сценическим костюме: в кольчуге и с мечом. – Ты сегодня пойдёшь с нами отдыхать? После репетиции.

Лика любила проводить время в хорошей компании, и ей всегда и в любом месте были рады, но сегодня она действительно была занята. Брата дома не было, но он обещал вернуться вечером. Вернётся точно, потому что дал ей слово, и Лика хотела застать его дома.

– Ой, нет, Гош, извини, сегодня не получится. Дела, сам понимаешь…

– Может, дела подождут? – Вид у «ведьмака» был расстроенный, чтобы не сказать обиженный.

– А вот обижаться, Гоша, не надо, тебе это не идёт. Ты мне всегда нравился весёлым. Пока.

Лика игриво поцеловала партнёра в щёку и ушла, подобрав платье, чтобы не разорвать его о закулисный мусор.

У неё, с тех пор как она помирилась с братом, не было других мужчин. А вот у Виктора женщины были, да и у Лики, честно говоря, тоже. Ничего не поделаешь, молодая кровь и долгая разлука. Но любил Виктор только сестру, так разве не глупо после этого ревновать его к… случайному объекту для снятия стресса во время рейда. А отношения Лики с девушками это вообще – лёгкие шалости.

Уже в гримёрной, когда Лика с наслаждением избавилась от неудобного платья и переоделась в привычные приталенные джинсы и клетчатую рубашку, она вытащила из сумки маленький флакон синего стела и привычным жестом впрыснула несколько капель в нос с помощью специального дозатора. Резкая боль пронзила голову, отдалась в зубы, но через мгновение боль исчезла, она ощутила расслабление, приятное тепло разлилось по всему телу.

Лика резко встряхнула головой и с силой потёрла виски. Почти сразу же она услышала тихий шорох за дверью. Лика разъярённой рысью прыгнула к двери, раскрыла её и втянула внутрь стоявшего в коридоре человека.

– Ну поймала, поймала.

– Аглая, ты что тут караулишь? – изображая недовольство, спросила певица.

Она встала у девушки за спиной, одна рука обнимала шею, вторая прошлась по животу, поднялась вверх и накрыла небольшую, ещё подростковую грудь.

– Хотела узнать, здесь ли ты, – прерывистым голосом ответила Аглая. – У меня сегодня дома… он… ай, ну, Лика, прекрати! – взмолилась волшебница, но её рука сама собой опустилась к джинсам подруги.

– Здесь нельзя… – проворковала Лика на ухо Аглае и отпустила её.

Та быстро развернулась.

– Да, ты права. У меня сегодня отец дома и завтра тоже. Приходи ко мне послезавтра, – тяжело дыша, вымолвила девушка.

– Хорошо.

Аглая встала на цыпочки и потянулась к подруге, та наклонила голову и потянулась к ней алыми губами. Девушки слились в долгом поцелуе. Юная чародейка обняла певицу, чтобы не упасть из-за дрожащих коленей, магический браслет – знак принадлежности к Профсоюзу магов – налился теплом. Невероятным усилием воли она отстранилась от жарких губ и посмотрела Лике прямо в глаза. Сначала немного рассеянно, с удовлетворенной улыбкой, потом вдруг сосредоточенно. А затем обвела взглядом пространство над головой певицы.

– Лика, ты что? – шёпотом проговорила волшебница.

– Да, только пока тихо.

– Но это же незаконно – заниматься магией, не состоя в Профсоюзе.

– Ничего страшного. Ты же меня не выдашь?

– Конечно, нет, – заверила Аглая и после паузы добавила: – Приходи ко мне послезавтра, я научу тебя кое-каким магическим приёмам. Тебе это уже по силам.

– Хорошо.

Волшебница быстро поцеловала Лику в губы и шмыгнула за дверь. Из коридора тут же донеслись голоса, Аглая, как ни в чём не бывало, уже с кем-то разговаривала.

На часах была уже половина четвёртого ночи, когда Лика Ахромеева возвращалась домой. На тёмной улице было абсолютно тихо – рабочие люди Города рано ложатся и рано встают. Только звёзды, ущербная луна и редкие фонари освещали путь. Лика добралась до дома, дрожащими руками открыла тяжёлую дверь подъезда. Всё-таки ей было плохо. Мысли путались в голове, тело била лёгкая дрожь. Ей казалось, что вокруг неё ни с того ни с сего пролетают то холодные, то горячие вихри.

– Поганые вещества, последний раз их принимаю, – в который раз давала себе зарок Лика.

Она поднялась по лестнице, остановилась перед своей дверью. Очень хотелось, чтобы брат был дома, чтобы обнял, приласкал, сказал что-нибудь хорошее, да просто чтобы был рядом. Её снова качнуло, словно от ветра, и перед ее мысленным взором появилась картинка: чей-то светлый силуэт, излучающий тепло, просвечивается сквозь соседнюю дверь по лестничной клетке. А ещё на нее нахлынули чувства: ожидания, терпения, любовного трепета и восхищения.

«Она тоже его ждёт!» – вспыхнула яростная мысль.

Сразу захотелось ворваться в соседнюю квартиру и начать рвать, крушить. Да как она посмела, шлюха, дрянь!..

Приступ ярости быстро прошел. Во-первых, Виктору бы это точно не понравилось, а во-вторых, нахлынувшие было чувства быстро исчезли, будто та, что стояла у двери, тоже почувствовала что-то и ушла.

Лика после нескольких попыток вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь и, наконец, зашла в дом. Как была, в одежде, упала на кровать, свернулась калачиком, закуталась в одеяло. Тремор не проходил, к нему добавились головокружение и чувство тревоги. А затем пришли сны-видения. О чём они были, Лика не запомнила. В полшестого утра её вывел из этого полудремотного состояния вернувшийся Виктор. Он дотронулся до плеча сестры и разбудил её.

– Что с тобой? – спросил брат. – У тебя болезненный вид, что-то случилось?

– Ничего не случилось, обними меня.

Виктора не надо было уговаривать. Все плохие ощущения девушки как рукой сняло. Лике стало хорошо и уютно. Она потерлось мокрым от пота лбом о слегка колючую щёку брата.

– С тобой хорошо, – сказала она.

– Мне тоже хорошо, – ответил он. – Лика, мне скоро выходить в рейд, но я вернусь с победой.

– Когда?

– Через двадцать часов.

– Тогда подожди.

Девушка встала с кровати и, расстёгивая на ходу рубашку, вышла из комнаты. Через полминуты из ванной послышался звук льющейся воды.

Лика вернулась в комнату уже без одежды. Мокрые волосы спадали почти до пояса. Капельки воды застыли на гладкой коже. Виктор был поражён, Лика смотрела на него с таким восхищением, с такой любовью и с такой силой, что он не мог сказать ни слова. И он отвечал ей таким же взглядом.

Лика подошла к нему, встала на колени около кровати, на которой сидел брат. Их глаза оказались на одном уровне.

– Я верю тебе. Ты вернёшься, ты самый сильный, самый лучший. Ты мой. И я буду твоей. Я тебя люблю.

Утром множество жителей столицы Колонии вышло к стенам города. Метрах в трёхстах от них, между полями, окружёнными колючкой, раздавали оружие неандертальцам, троллям, снежным людям – всем, кого привёл Энт Гар. Жители Зелёного Города сбежались посмотреть на таинственных и страшных коренных обитателей Мира Колоний, которыми пугали детей.

Энт Гару и его воинам выдавали автоматы, специально переделанные, по возможности, под них, с учетом их анатомии. Администрация решила не делать тайны из нового союза, не плодить слухов, а провернуть всё открыто. Кое-кто даже предлагал Энт Гару сразу провести показательные стрельбы, но вождь мигом уловил истинный смысл предложения и отказался. Его воины ещё очень плохо стреляют. Они ещё долго будут привыкать к новому оружию, прежде чем научатся им пользоваться. Энт Гар не хотел делать своих воинов посмешищем перед чужаками.

Очень скоро они выступают в поход, и обучаться им придётся уже в пути. Впереди им предстоит война с Южной Колонией и со своими бывшими соплеменниками. Но они должны справиться – научиться владеть оружием и победить.

Энт Гар тяжело вздохнул, звук получился такой, словно кто-то далеко в пещере охнул, глядя на то, как его собрат крутит в руках оружие людей. Курок автомата был удлинён, рама вокруг него спилена. Приклад был специально вырезан под здоровенную лапу снежного человека.

Энт Гар подумал, что всё-таки гораздо неудобнее будет разбирать и чистить маленькие вонючие автоматы – Энт Гару нравилось повторять это слово, – чем стрелять из них. Энт Гар понимал важность ухода за этими штуковинами. Сам следил за своим копьём, ножом и топором как только мог. Хорошо, что инструкторы людей пойдут вместе с его воинами в поход и будут помогать им осваиваться с незнакомым оружием, это правильно.

Вождь Народа оглядел стену Зелёного Города, на который столпись люди. Все они смотрели настороженно и удивлённо. Жмутся друг к другу, но смотрят с любопытством. Как же, сами злобные и ужасные снежные люди получают их оружие, находясь так близко к ним, можно даже подойти потрогать.

Энт Гар усмехнулся, но ни один человек при всём желании не назвал бы эту гримасу улыбкой. Он закрыл глаза, почувствовал своё родное племя – Идущих со льда, и другие племена, повинующиеся ему, почувствовал каждого воина в своём войске и мысленно послал им своё ободрение. Они откликнулись вождю. И тогда Энт Гар вскинул вверх руку с автоматом и издал вибрирующий рык, мощный и раскатистый, словно удар грома. И всё его войско вторило ему.

2. Первый урок

Лика и Аглая сидели рядом на диване, Аглая, закрыв глаза, держала за руки подругу, сидящую к ней вполоборота.

– Я поражена, – выдохнула Аглая, отстраняясь, – как я могла раньше этого не замечать? У тебя есть сила.

Ты по-настоящему, – Аглая запнулась подбирая слова, – сильная.

Сказала и засмеялась. Лика тоже ответила ей громким и мелодичным смехом.

– Но как, как это у тебя получилось? – спросила волшебница. – Как ты достигла таких результатов? Причём сама, без учителя и так быстро.

– Ну, – Лика кокетливо поправила волосы, – талант, настойчивость и наркотики!

И опять засмеялась.

А вот Аглая, наоборот, смутилась.

– Наркотики лучше не использовать, они приводят к непредсказуемым последствиям: откаты силы, изменение энергетических каналов, да и вообще… – Девушка махнула рукой в воздухе. – Измененное состояние сознания.

– Это я уже знаю, – протянула Лика, – поверь мне.

– Тем лучше. Пожалуй, я преподам тебе пару уроков из того, что знаю сама, конечно. Боюсь, скоро тебя уже и вовсе учить не смогу.

– Не прибедняйся, я не скоро тебя догоню.

– Посмотрим, – юная волшебница озорно взглянула и вытянула из стопки тетрадей и книг на другом конце дивана учебник в ветхой обложке.

– А что книги такие старые? – спросила Лика.

– Что есть, то есть, не ворчи. Так, здесь описание дыхательной гимнастики и разных физических упражнений, – сказала Аглая, протягивая учебник. – Ты, оказывается, многое из этого уже знаешь. Твой папа и вправду тебя многому научил.

– Это точно, – грустно согласилась Лика.

– А вот здесь, – Аглая вытащила толстую тетрадь в жёлтой обложке, – магические упражнения: на работу с силой, со своей энергией, с чужой энергией, ну и… разные заклинания.

Последние слова чародейка произнесла с интонацией человека, делающего долгожданный подарок. Глаза у Лики загорелись.

– Ну что ж, хватит теории, давай немного попрактикуемся.

Аглая опустилась на пол, встала на колени и села так, чтобы ягодицы касались пяток.

– Делай все как я, – сказала она, – дай мне свои руки.

Лика сделала, что просили.

– А теперь закрой глаза, прислушайся к себе, к своим ощущениям…

Через полчаса Аглая перебралась обратно на диван и потянулась.

– Нет, тебе определённо надо заниматься, – сказала она подруге, тяжело дыша, – причем очень серьёзно, в Профсоюзе. А не кустарно, как сейчас.

– Обязательно, – ответила Лика, которая так и осталась сидеть на полу, вытянув стройные ноги. – Но сама понимаешь, с этим надо подождать. А то с моим поступлением всякие дрязги начнутся между военными и магами, сама понимаешь. И дополнительные проблемы у Вити будут. Здорово, что твоего отца сегодня дома нет.

– Да, действительно, удачно получилось. У него опять дела, у него всё время дела. Так, ну хватит. Лика, ты отдохнула?

– А что, будут ещё занятия?

– А как же, ты ведь хочешь ещё что-нибудь узнать? Давай я попробую научить тебя ещё какому-нибудь простенькому заклинанию.

– Давай.

Аглая взяла учебник из стопки, на этот раз совсем новый, с изображением капли воды на обложке, раскрыла его в самом конце, пролистала.

– Вот, кажется, это подходит, – сказала она, – заклинание общего воздействия. Действует на всю нервную систему человека.

– И как действует?

– Человек захочет спать. Магическая сила успокаивающе влияет на нервную систему, снижает чувствительность, и человек засыпает. Н у, как снотворное, в общем.

– Погоди, а как же молнии и огненные шары?

– А это прямые манипуляции с энергией. Но только очень сильный маг может сделать так, что его молнию будет видно. Как правило, все рассказы о молниях, плазменных шарах и прочем – это только слухи, пустая болтовня. Никто ничего не увидит, если смотреть обычным зрением, конечно.

– Да, ты права, – задумчиво проговорила Лика, – тогда, в «Спирали», я никаких молний не видела.

Аглая замолчала, на миг ей вспомнились крики, стрельба, бандиты с простреленными затылками, из раздумий её вывел вопрос Лики:

– А телекинетики, пирокинетики и остальные – кто они такие? Тоже специальные заклинания? Я так и не разобралась.

– Нет, это совершенно другое. У нас это просто называют даром, в Профсоюзе этому учить не любят, а вот в Факториях есть школы, которые занимаются именно телекинетиками, провидцами и прочими. Понимаешь, магия – она развивается по своим законам, ею можно управлять, а дар – это ну просто свойство организма. Примерно так, у кого-то есть, у кого-то нет. Но им тоже можно управлять и развивать его.

– Понимаю. Ну так что, заниматься будем?

– Да, конечно.

Аглая проговорила несколько слов, напоминающих латынь, и показала жест, который надо сделать, чтобы лучше высвободилась энергия.

– Потом повторишь ещё несколько раз, – сказала Аглая, когда певица выполнила все упражнения, – можешь потренироваться на ком-нибудь, на животном например.

– Я уже представляю, на ком можно потренироваться, – ответила Лика, думая совсем не о животном.

– Ты очень хорошо сегодня справилась, – похвалила ее волшебница, – у тебя талант.

– Это потому, что ты хорошая учительница.

Лика поднялась с пола и приблизилась к Аглае, поцеловала в губы, положила ладони на её груди, чуть приласкала. Аглая сначала вскрикнула и игриво попыталась вырваться. Но сразу прекратила попытки бороться, как только почувствовала ладони подруги у себя между ног. Она замолчала, закрыла глаза и старалась двигаться в такт движению пальцев, ласкающих её сквозь ткань юбки и трусиков. На мгновение ласки прекратились, Аглая почувствовала, как Лика в считаные секунды избавила её от лишней одежды. Голую и горячую, она положила ее навзничь на диван и принялась целовать. Влажные губы и горячий язык Лики впились в упругие соски Аглаи. Волшебница застонала сквозь зубы. Лика оторвалась от груди подруги, поцеловала её в губы. Одной рукой продолжая ласкать соски, прокручивала их между пальцев, а пальчиками другой вошла в неё, ласкала, гладила сокровенное местечко.

Аглая опять закрыла глаза, магический браслет уже привычно налился теплом на руке. По телу прошла волна дрожи, затем ещё одна. Внизу живота сладкой истомой наливался горячий шар, через несколько минут, показавшихся вечностью, взорвался огнём по всему телу. Волшебница выгнулась, закричала. Мелкие иголочки закололи в руках, ногах и вдоль позвоночника. Спустя несколько долгих секунд Аглая открыла глаза, по телу всё ещё бежали мурашки, она сама дрожала, будто от холода, но на самом деле ей было жарко. Аглая сладострастно взглянула на Лику, а потом бросилась на неё и принялась раздевать.

Она хотела целовать Лику, гладить, ласкать и даже не вспомнила о её брате.

А Лика улыбалась, умело поддавалась, подставлялась ласкам Аглаи, но размышляла о своём.

«Интересно, как там Витя…» – думала она.

3. Высокий рейд

Виктор Ахромеев

Ветер, казалось, дул отовсюду, но нёс нас в одном определённом направлении. Наш воздушный шар словно был частью воздуха, потоки которого, по неизвестно чьей прихоти, гнало в нужную нам сторону света. Подо мной расстилалась ровная зелёная гладь, которая терялась где-то в далёкой дымке на горизонте. Мне подумалось, что если эта дымка развеется, то я увижу, как закругляется планета. Но это было невозможно, пилот нашего воздушного шара объяснил: для того чтобы увидеть скругление Земли, надо подняться ещё на полтора десятка километров. Но и так вид открывался великолепный: огромный сине-голубой океан, сквозь который мы плыли, и зелёное море внизу. Ну и, конечно, к этому нужно добавить непередаваемое ощущение полёта – то состояние, когда ты оторвался от земли и летишь по небу, свободный и невесомый.

Под куполом нашего шара находилась корзина, которая состояла из четырёх квадратных ячеек, сплетённых из ивовых прутьев – неизменный материал, из которого делают корзины и на Внешней Земле, – и соединённых друг с другом. В одной корзине сидел я вместе с Загорным и Орловым, в другой – Викинг, Рикки и Игла, в третьей – пилот воздушного шара Ростислав по кличке Ротор, невысокий, мускулистый мужчина со светло-русыми волосами, в вязаном свитере, и Гаврик с прикреплённым к группе сапёром. А в четвертой было сложено всё снаряжение, взятое нами в рейд.

Все корзины, как и купол, были окрашены светло-голубой краской, отражающей солнечные лучи, а вокруг горелки, чуть ли не до кромки купола, была натянута ткань, изнутри покрытая фольгой. Всё это делалось для того, чтобы максимально снизить заметность нашего летательного аппарата. Не знаю, как с земли, но три других воздушных шара с разведгруппами, которые летели от нас на расстоянии три-четыре километра, без бинокля я с трудом различал.

Но, прежде чем отправиться в путешествие на воздушном шаре, нам пришлось полетать на дирижабле.

Восемнадцать часов в душной железной кабине без иллюминаторов, под брюхом летающего… назовём это летающей сигарой, наполненной водородом. При этом все сорок пассажиров сидели, плотно прижавшись друг к другу, прямо как в БМП, набитой десантом, но источником света, вместо бойниц и триплексов, служили только две тускло мерцающие лампочки в конце отсека. Ощущения были как в гробу, только откуда-то сверху пробивалось монотонное урчание двигателей, да ещё вокруг раздавалось сопение соседей.

А когда мы прибыли на место, началась высадка. О, это было что-то! Сначала дирижабль завис в шести метрах над землёй, семеро разведчиков, я в том числе, по канату спустились вниз и приняли из кабины аэростата разобранную на части мачту. Затем собрали ее, поставили – аэростат за это время уже отнесло ветром – вкопали в землю и укрепили растяжками. Только тогда дирижабль подплыл к мачте и смог пришвартоваться, но и после этого минут пять кружил вокруг неё, пока его не закрепили на земле тросами с разных сторон.

Когда дирижабль пришвартовался (он, кстати, носил гордое имя «Аполлон»), с него сначала «десантировались» разведчики и часть экипажа, а затем с их помощью спустили груз: взрывчатку, мины, РПГ, горелки и свёрнутые купола воздушных шаров.

После того как всё снаряжение сгрузили, разведчики под присмотром будущих пилотов начали собирать воздушные шары. Через полчаса сборка была закончена. Разведчики, следуя инструкциям пилотов и членов экипажа дирижабля, растянули купола по земле и, взявшись за их нижние края, приподняли ткань так, чтобы нижние клапаны открылись. После чего к ним подтащили мощные вентиляторы, тоже привезённые в дирижабле.

Под напором воздушной струи купол шара начал надуваться и заколебался, как поверхность моря в шторм. Я не знаю, как выглядит море в шторм, потому что моря никогда видел, но думаю, что оно выглядит именно так.

Когда купол стал походить на уже надувшийся пузырь, Ротор вбежал внутрь него, пробежался до верхнего отверстия (а всего купол был длиной метров тридцать), проверил верхний клапан, фалы управления, скрепляющие тросы и прочее. Убедившись, что всё в порядке, он вернулся обратно. Корзина шара тоже лежала на боку на земле, Ротор вскарабкался по ней до горелки, крикнул:

– Оттаскивайте вбок вентилятор!

И дал газ из горелки. Ярко-рыжая струя с фырканьем ушла внутрь голубого купола, тот сразу надулся ещё больше, его нижняя половина начала отрываться от земли.

– Ставьте корзину нормально! – крикнул Ротор.

Мы ввосьмером навалились на плетёную кабину, толкнули её в обратную от купола сторону. Тросы натянулись, корзина с глухим стуком ударились о землю, приняла вертикальное положение и почти сразу поднялась в воздух на полметра. Ротор дёрнул за управляющий фал, верхний клапан открылся, выпуская горячий воздух, и корзина опустилась обратно на землю.

– Всё, – теперь можно грузиться, – сказал Ротор.