След черной рыбы Вайнер Георгий

В приемной на гвозде висел ключ от черной лестницы. Тура снял его; незамеченные, они спустились во двор.

Мимо бежевой «Волги» Вахидова они прошли к «Ниве».

— Прошу, — Тура открыл «Ниву». Силов пропустил Вахидова вперед.

Машина рванулась с места.

На Морском вокзале играла музыка, шла посадка пассажиров на ночной паром. Освещенный огнями, он вырисовывался на фоне ночного моря.

Тура затормозил «Ниву».

Они вышли из машины, прошли в одно из невыразительных строений с вывеской:

«ЛИНЕЙНЫЙ ПУНКТ ВОДНОЙ МИЛИЦИИ».

На миниатюрном магнитофоне шла запись допроса. Саматов сидел за столом против Вахидова. Силов ходил по кабинету.

— … Мне давали адреса, я отправлял… — рассказывал Вахидов.

— Кто давал? — спросил Силов.

— В облисполкоме, в обкоме. В основном шло через Шалаева. «Надо послать в Главснаб… Утверждают лимиты…» Или — после того, как Кудреватых представили к Герою Соцтруда. «В Президиум такому-то…» Я отсылал.

— А квитанции?

— На комбинате. В сейфе.

— А как оформляли?

— Через ОРС. Как частиковую рыбу.

— Но ведь цены на частиковую несравненно ниже!

— …Часть рыбы шла в шашлычные и рестораны. Разница покрывала накладные расходы…

— И никто не проверял?

— Все об этом знали. И руководство тоже. — Тура посмотрел на часы, прервал допрос:

— Продолжай без меня, — сказал он Силову. — Я должен подъехать в отделение.

Незаметно, черной лестницей, Тура вернулся в кабинет, быстро включил настольную лампу и подошел к окну.

Он приехал в самое время.

В окне внизу он увидел въезжающую во двор черную «Волгу».

Тура быстро открыл сейф, выгреб из него кучу бумаг и бросил на стол. И тут же кто-то без стука властно распахнул дверь.

— Могу?

На пороге стоял, как всегда безмерно спокойный и доброжелательный к Туре, полковник Агаев. За ним собственной персоной выступал прокурор области Довиденко — длинный, под потолок, прокурорский колосс. На Довиденко была «генеральская» — государственного советника юстиции — форма.

— Какие люди!.. — фальшиво-удивленно пропел Тура.

— Вот он, возмутитель спокойствия!.. — вполне дружески, даже радостно, приветствовал Туру Агаев. — Навел, понимаешь, страху на всех, а сам сидит тут со своей макулатурой… — Он показал на наваленные в беспорядке бумаги на столе. — А начальник управления должен к нему на поклон ехать вместе с прокурором области… С генералом! В такой поздний час!

— Дежурный передал тебе, чтоб позвонил? — сухо спросил Довиденко. — А, может, забыл? С них станется…

Тура успокоил его:

— Передал.

— А чего не позвонил?

— Занят был. Не позвонил — и все! — спокойно сказал Тура.

— Как это? «Не позвонил — и все»? — попер Довиденко.

— Ну, как ты слышал сейчас. Ты ведь, как я понимаю, не прокурор Бассейна, в конце концов…

— Да я!.. Да ты знаешь… — Довиденко даже потерял дар речи.

— Пошел ты… — сказал Саматов.

— Да вы что, друзья? Бросьте… — Агаев встал между ними. С его приятного лица не сходила терпеливая, ласковая улыбка. — И ты тоже хорош! — Он обернулся к Саматову. — Мы к тебе в гости в первый раз… А ты? Разве гостей так встречают?

Словно по волшебству, в дверь в это время постучали. Дежурный — лейтенант Веденеев — внес на подносе чашки, тарелочку с миндалем и изюмом. В каждой чашке «для конспирации» торчала ложечка.

Агаев взял одну из чашек, понюхал, поставил на место.

— Школа твоего предшественника… — Агаев кивнул на переговорное устройство. — Скажи, пусть унесет!

Веденеев в это время внес заварочный чайник и ормузы — стаканчики из цветного стекла.

— А это унеси, — Тура показал на первый поднос. Веденеев взял поднос и вышел. Агаев налил всем чая, начал пить.

— Молодец! Чисто провел операцию, грамотно…

— Чего уж тут грамотного… — снова завелся.

— Ну, вы тут с этим сами разберетесь… — Агаев простился с Турой. — Заходи… Лора уже спрашивала о тебе. Можно вдвоем… Ну, ладно, — он обернулся к Довиденко. — Ты не очень-то на моего друга наступай…

Он вышел, Саматов поднялся его проводить. В приемной из-под двери кабинета Силова тянулась узкая светлая полоска.

— Довиденко мужик ничего, — сказал Агаев Туре. — Но я уже тебе говорил… У него насчет нас одна мечта: чтобы слово «прокурор» мы писали только с большой буквы. — Закончил он просьбой. — Не возражаешь — я возьму машину в дежурке, пусть отвезет…

Когда Тура вернулся, Довиденко стоял на пороге, глядя на узкую полоску света под дверью.

— Я знаю, зачем ты приехал, — сказал Саматов. — Чтобы я отдал тебе Вахидова.

— Ты отхватил кус не по зубам, — заметил Довиденко. Они вернулись в кабинет.

— Это решать водной прокуратуре Бассейна…

— Пойми меня правильно, — начал Довиденко примирительно. — Вам не раскрутить это дело… Какие у тебя силы для этого?

— Сил не густо, — признал Тура.

— Да-а… Вот видишь…

Довиденко вынул расческу, тронул ею макушку.

— А дело серьезное… Тут целой бригаде работы на несколько лет. Надо включать не менее десятка специалистов. И немедленно, пока время не ушло. Срочно изымать всю документацию на комбинате. В порту… Назначать судебно-бухгалтерскую, судебно-экономическую экспертизы… Осетровые они оформляли, видимо, как частиковую, полученную в рыбколхозах… Судебно-ихтиологическую… Бо-о-льшое дело!

Тура молчал. Довиденко продолжил:

— Допросить шоферов, экспедиторов… Осмотреть холодильные установки и допросить мастеров, они должны были видеть, чем загружены холодильники… Дело это только началось в море, — гнул свое Довиденко. — А ниточки-то его все равно тянутся на сушу. Вглубь города, в область. Вам, водникам, не пробить противодействие, которое наверняка начнется. Вы же не знаете расстановки здешних сил. Область бы это дело потянула! Согласен?

Он плеснул себе чая.

— Как ты поступишь с Вахидовым?

— А как ты посоветуешь?

Довиденко сделал вид, что пока еще не решил.

— Он, хоть и мерзавец, но целая куча детей. К тому же коммунист. Характеризовался положительно. На городской Доске почета…

— Советуешь отпустить?

— Мы сами ему изберем меру пресечения… — Он отпил чай.

— Не остыл?

— Пить можно… — Тура налил себе чая.

— Честно говоря, я уже разговаривал с прокурором Бассейна, твоим шефом… — признался Довиденко.

— Да?

— Можно ему сейчас позвонить домой. Он подтвердит. Кроме того, я связался с Транспортной прокуратурой в Москве. Обком тоже за то, чтобы дело это расследовала область. Слишком много злопыхателей вокруг. Помочь — не помогут, а на весь Союз ославят… А у тебя хватит дел с одним этим убийством инспектора Рыбнадзора. С Пуховым…

— Значит, виновность Касумова-Мазута не доказана!

— Нет, — Довиденко покачал головой. — Пистолет действительно тот, из которого совершено убийство, но тайник расположен вне «козлятника». Оружие мог подложить любой. Завтра ты получишь Мазута… Я распоряжусь. А, впрочем… — Он решил ковать железо, пока горячо. — Я сейчас позвоню начальнику следственного отдела. Он все подготовит…

Довиденко подвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер:

— Гусейнов! Спишь? С утра перечислишь Мазута за водной милицией. За Саматовым. Что? Допроси и перечисли. Все!

Тура допил чай.

— Хорошо, — он подвел итог. — Поскольку я уже послал на обыск, дело все-таки возбудим мы. Допросим Вахидова и отпустим. Дело передадим завтра с утра.

— Слово?

— «Дикси» — говорили римляне. «Я сказал».

Тура проводил Довиденко до лестницы, затем вернулся, вышел на балкон. Со света в первую секунду вокруг нельзя было ничего разобрать. Присмотревшись, он увидел, что машина Довиденко отъехала, а в углу двора стоят несколько молодых людей. В свете фар Тура узнал Мириша Баларгимова и его компанию.

Обдумывая ситуацию, Тура вернулся к столу, переложил документы в сейф, запер его. Но потом раздумал, открыл снова, огляделся, взял лежавшую на столе скрепку, выпрямил ее и перед тем, как запереть сейф, аккуратно положил ее сверху, на край папки с бумагами. Потом Саматов закрыл сейф, опломбировал его и, не выключая свет в кабинете, черной лестницей спустился во двор. Компания «золотой» милицейской молодежи направилась в это время в дежурку.

Тура подождал, пока они скрылись в здании.

Потом он быстро прошел к «Ниве», сел за руль, осторожно выехал со двора.

Допрос Вахидова продолжили в машине, крутилась, не останавливаясь, магнитофонная лента.

— …А как фамилия хозяина лодок, кличка?

— Все называли его просто «шефом»!

— А вы не боялись, что когда-нибудь вас задержат? Ведь есть Рыбнадзор, милиция.

— «Шеф» предупредил меня, чтобы я не боялся. Кроме того, на берег не раз при мне приезжали сотрудники милиции за рыбой… И тот дежурный, который сегодня дежурит…

— Веденеев? И он тоже?

— И он был. И другие. Шеф сказал, что он ежемесячно платит милиции и Рыбнадзору…

— Много?

— Он говорил — «очень много!» И каждый квартал сумма росла. Поэтому цена на килограмм увеличивалась…

— И сколько лодка доставляла в сутки?

— До ста штук осетровых каждый раз.

— А по весу?

— Примерно по пятьсот — семьсот килограмм в день круглый год. Иной раз привозили и до тонны…

Лента кончилась, Силов перекрутил ее, проверил качество воспроизводства. Все было в порядке.

— Сдавали на холодильник?

— Да. Там и сейчас есть наши отправки…

Саматов, Силов вместе с Вахидовым вышли из машины и направились к проходной, примыкавшей к холодильному комбинату.

Вахидов постучал в дверь проходной, кто-то посмотрел в дверной глазок.

Дверь открылась.

— Здравствуйте… — вахтер подобострастно приветствовал Вахидова.

— Это со мной, — Вахидов показал на сотрудников милиции.

Они прошли вдоль пакгауза, где шла погрузка рыбы в вагоны-рефрижераторы, обогнули ленту работающего транспортера, поднялись по невысокой лестнице к холодильным камерам.

— Наша отправка еще здесь? — спросил Вахидов у женщины-весовщицы в телогрейке поверх белого халата.

Женщина утвердительно кивнула.

Они прошли в холодильную камеру.

Вахидов показал на ящики, громоздившиеся в углу. На коробках виднелся адрес: «Гор. Тольятти, Волжский автомобильный завод». Отправителем значился «Восточнокаспийский сажевый комбинат».

Силов подошел к коробкам, переписал в блокнот номера отправок.

Вахидов объяснил:

— За прошлый год осетриной и икрой мы выбили для области сверх лимита грузовики, легковые машины, импортную мебель, одежду, магнитофоны…

Саматов подошел к весовщице, что-то ей сказал — женщина кивнула.

В морском порту Саматов, Силов и Вахидов быстро шли к грузовому парому. Силов что-то сказал дежурному матросу, тот показал куда-то рукой. Они поднялись по трапу, спустились по сходням в трюм гиганта-парома.

Здесь тоже стояли ящики. Вахидов продолжал перечислять:

— …Мотоциклы, ковры, японские телевизоры… На ящиках было написано:

«Москва, Управление делами Совета Министров СССР».

Саматов и здесь подошел к весовщику, предупредил:

— Груз задержите. Мы подошлем постановление о выемке…

Кабинет Вахидова представлял собой маленькую заштатную конторку — со стеклянной дверью, с письменным столом, с телефоном, с портретом Брежнева на стене.

Силов в присутствии понятых, Туры и Вахидова изъял из сейфа папки с документами.

— Подпишите… — Силов показал на протокол.

Тура, Силов и Вахидов снова ехали в «Ниве». Силов сидел за рулем, они отвозили Вахидова домой.

Город проснулся. Окрестные скалы четко вырисовывались по обеим сторонам бухты. Открывались киоски, какая-то женщина снимала замок с двери аэрокасс — пудовый, им можно было запирать ангар с боевыми самолетами-перехватчиками.

Тура спросил у Вахидова:

— Это точно, что в нашем альбоме нет фотографии «шефа» лодок?

— Нет! В вашем альбоме его нет.

— Он работает где-нибудь?

— Думаю, только числится. Обычно он всегда на берегу. Рыба быстро портится. Сети приходится проверять три раза в сутки.

— Ездоков его вы знаете?

— Знал, — поправил Вахидов. — Был Умар Кулиев, но его посадили, приговорили к расстрелу. Сейфуллин погиб, еще был Мазут, но это давно…

Они свернули. Вахидов жил в новом микрорайоне, где кроме него обитали многие уважаемые в городе люди. Они помолчали.

— Кто будет вести мое дело? — спросил Вахидов. — Вы можете его взять себе?

— Нет. Вести будет областная прокуратура и областная милиция…

— Тогда мне конец! Они будут вести дело так, будто я действовал один, будто никто ничего не знал!

Тура промолчал. Вахидов закрыл лицо рукой.

— Тяжело!… Все все знали! Была договоренность. Сколько из той же областной прокуратуры приходили: «Сделайте, пожалуйста! Две-три рыбы… Гости едут. Из прокуратуры Союза!» И делаешь, конечно. Иногда записки писали… Мне бы их сохранить! — Он вздохнул. — Жену ждет удар, не знаю, что ей и сказать…

У открытых железных ворот, за которыми виднелись коттеджи, Вахидов попросил остановить:

— Не надо к дому. — Саматов остановил машину.

Дом Вахидова был рядом. Впереди у деревьев Тура увидел ту же компанию работников милиции во главе с Миришем, которую он видел во дворе отделения.

— Хотите, я отвезу вас куда-нибудь, где вы сможете выспаться? — поколебавшись, спросил Тура. — Это последнее, что мы можем сейчас для вас сделать.

Он вопросительно взглянул на Вахидова.

— Видите? Вон те, в парке. Это, по-моему, по вашу душу.

— Я знаю их. Они все время пасутся на берегу.

— Что вы решили?

— Я пойду к ним. Пусть арестовывают! Я не такое еще расскажу! Сейчас надо кричать во весь голос. Если свиньям этим ничего не напоминать, они и вовсе от меня откажутся…

Он вышел.

Тура и Силов отъехали.

Позади них от группы милиционеров, ожидавших Вахидова, отделилось двое и двинулись ему навстречу.

Одним из них был Мириш Баларгимов. Едва машина с Турой и Силовым скрылась из вида, Мириш, поравнявшись с Вахидовым, сильным ударом в корпус сбил его с ног.

Вахидов лежал не шевелясь. Мириш и его напарник подняли Вахидова за плечи и потащили к своей машине, ноги снабженца безжизненно волочились по земле.

В это время другая группа мужчин — в гражданском — появилась в проходной холодильного комбината, куда перед тем Тура и Силов привозили Вахидова.

Вахтер хотел их о чем-то спросить, протянул руку, но один из входящих грубо двинул его плечом. Вахтер отлетел к стене.

Тот же человек приказал ему открыть ворта. Вахтер снял с гвоздя ключи. Пошел открывать.

Ворота открылись. В ту же минуту в них показался кузов рефрижератора.

Группа, ворвавшаяся в комбинат, молча продефилировала наверх, к холодильной камере. Женщина-весовщица в телогрейке поверх халата удивленно посмотрела на них.

— Открывай камеру, — приказал старший.

— Нельзя! Водная милиция запретила!

— Будешь еще тут…

Крепкие руки грубо схватили ее.

— Давай быстро!

Дверь в холодильную камеру тяжело отошла в сторону. Пришедшие рассыпались по помещению, отыскивая нужные отправки.

— Вот они! — Один из мужчин махнул рукой. На коробках виднелась четкая маркировка: «Тольятти, Волжский автомобильный завод» — «Восточнокаспийский сажевый комбинат».

— Сюда!

Появились автопогрузчики.

Закипела работа. Ящики с маркировкой Сажевого комбината стали спешно грузить на автокары.

Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.

Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.

Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.

Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».

Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».

— Здесь я его потерял, — сказал Тура.

При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».

Грубо раскрашенные заборы, сооруженные из подручных средств, не использованных в строительстве барачных гнезд и сараев. Узкий цементированный тротуарчик с навечно оставленными при его создании вмятинами чьих-то сапог.

— Морковного цвета «Жигули»… — повторил Силов. — Не бери в голову, Тура! Я пошлю Орезова. Если машина зарегистрирована, в ГАИ должны знать…

Тура кивнул. Заметил устало:

— Сейчас заедем ко мне…

Тура и Силов подъехали к дому Туры.

Улица была пуста.

Тура запер машину, направился к крыльцу. Силов шел за ним. Они несли с собой документы, изъятые на Сажевом комбинате, кассеты в прозрачном целлофановом пакете, магнитофон.

У дома Тура достал ключи и остановился.

На дверной ручке что-то висело. Тура снял и подержал на ладони, рассматривая. Это был маленький, размером с носовой платок, полотняный мешочек.

— Что это за ерунда? — спросил Силов.

Тура перебросил мешочек Силову, тот легко поймал его.

— Начальник Рыбнадзора Кадыров объяснил мне — это здешняя черная метка… Предупреждение о смерти. Тут у каждого по десятку таких… — Тура открыл дверь.

Они прошли в комнату. Тура включил свет. Поднял со стола сюзане. На столе живописно возвышались бутылки с водкой в окружении азиатской снеди — помидоров, сушеного мяса, лепешек, конской колбасы.

— С тобой не поужинаешь, так хоть позавтракать, — устало сказал Силов.

— Сам виноват! — улыбнулся Тура. — Я тебе предлагал другую программу…

В служебном кабинете Саматова, кроме него, был еще Бураков, которому Тура продемонстрировал полученное им накануне предупреждение.

Черная метка браконьеров — полотняный мешочек — лежала рядом на столе…

— Ну для чего они грозят нашему брату? — раздумчиво спросил Тура.

— Для чего? — Бураков взял мешочек в руки. — А для того, чтобы мы не забывали, что не вся здесь власть принадлежит нам. В порядке, так сказать, общей дисциплины…

— Не понял… — сказал Тура. — Напугать меня этим не напугаешь, может, обычное хулиганство?

Вошел Силов. Бураков положил метку на стол.

— Сделали это не дети. Дети уже спали. Тактика упреждающих ударов, — рассудительно заметил Бураков. — Легонечко так вам по носу дали. Полезете дальше — они вам найдут укорот серьезнее…

— Ну, хорошо… Там, в дежурке, телеграммы прокурору Бассейна и в управление милиции по поводу приостановленных отправок рыбы Сажевым комбинатом… Проверь, чтобы срочно передали…

— Я проверил. Их уже отправили… Бураков вышел.

Раздался телефонный звонок.

— Довиденко на линии… — Гезель открыла дверь. — Товарищ подполковник…