Не выпускайте чудовищ из шкафа Демина Карина

– Четвертый. Никого выше четвертого, – выдохнул он, и глаза остановились. – Данных недостаточно. Недостаточно данных…

Он чуть наклонился, сгорбился, и я испугалась, что сейчас трупов станет два. Но нет. Секунда, и Бекшеев распрямился.

– Извините, – сказал прежним почти равнодушным тоном, – если напугал вас.

– Не дождешься. – Я сунула руки в подмышки и куда уверенней сказала: – Мишка наткнулся на кого-то… случайно. И этот кто-то был ему знаком. Мишка не пошел бы к чужаку. И не подпустил бы близко. Здесь это рано вбивают. И хорошо. На уровне инстинктов. Но он был любопытный. Да и если бы вдруг увидел знакомого человека, который делает что-то непонятное, то…

Предложил бы помочь.

Тетка Зима, малинки…

Та гребаная малина таяла на языке горячим летом. И я тогда впервые за долгие месяцы поняла, что все еще жива. Несмотря ни на что жива.

– Он полез бы помочь.

Он всегда помогал. Даже когда не просили…

– А его вот так. – Я дотянулась до Мишкиной ноги, которая выглядывала из-под простыни, и погладила.

Ничего. Я найду.

Не знаю, какой ценой, но… ищейки след не бросают.

– Знаете, – Бекшеев вытер нос рукавом и поспешно отвернулся, – в таком случае нам стоит поискать место, где его убили.

Легко сказать. Хотя…

Взяла в руки нож. И монетку.

– Надо показать это… одному человеку.

– Вы не будете против, если я составлю вам компанию? – Бекшеев говорил гнусаво. Стало быть, носом кровь пошла. Ну да… его дело. – Только… мне бы привести себя в порядок. А вы… вы подождите наверху. Пожалуйста.

А вот это, несмотря на всю вежливость, прозвучало приказом.

Но я лишь плечами пожала. Подожду. Отчего бы не подождать.

Наверху была Ниночка. А я вспомнила о ней, только заслышав звонкий голосок. И смутилась. И отступила бы, но Медведь почуял.

И повернулся.

А следом и Ниночка замолчала. Напряженно так.

Не то чтобы она меня не любит. Хотя… так и есть, не любит. Ей и не за что. И слухи эти, которые уж сколько лет по Дальнему гуляют, будто мы с Медведем любовники, тоже не добавляли симпатий.

А она хорошенькая.

Круглое личико. Ямочки на щеках. Брови Ниночка выщипывала по последней моде, тонкими дужками, а губы красила красною помадой. И платье-то на ней было нарядным, светло-голубое, в крупный горох. И пояс широкий подчеркивал тонкую талию. Пока тонкую.

– Доброго вечера, – сказала я тихо. – Мы… сейчас уходим.

– Что? – Медведь поднялся из низкого и с виду тесного кресла, куда его запихнули.

В руках он держал кружку, но, судя по запаху, до меня долетевшему, отнюдь не с чаем.

– Я его найду, – спокойно сказала.

Кивок.

И судорожный вздох – Ниночка прижимает руки в белых перчаточках к губам. Она… бесит.

Вот этой вот сахарностью, нарядностью бесит. И еще тем, что я такой быть не смогу. Даже если наизнанку вывернусь. А я бы вывернулась. С удовольствием.

И зависть, темная, душная, поднимает голову.

Бекшеева слегка хмурится.

– Я… домой. – Говорю это Медведю, старательно Ниночку игнорируя. По-моему, это ее тоже бесит. – К Софье. Она со вчерашнего одна, считай.

Есть, конечно, Магда. И Софье случалось оставаться, но все равно непорядок.

Кивок. И хмурое выражение лица у него.

А на ее личике – страх. Не меня Ниночка боится, а того, что Медведь останется.

– Не дури. – Я по его глазам вижу, что страх ее не беспочвенен. – Когда уезжаешь?

– Вечером, – отвечает за Ниночку Медведь. – А я через два дня.

Хорошо.

Страницы: «« ... 345678910