Предупреждение Эмблера Ладлэм Роберт
Едва Дешен протянул руку, как Эмблер выронил букет и выставил вперед правую ногу. В следующий момент в руке его оказался «глок», дуло которого уставилось французу в живот.
Дешен вскрикнул, подался назад и попытался захлопнуть тяжелую деревянную дверь. Она и захлопнулась, но уже за спиной ворвавшегося в комнату Эмблера.
Отброшенный на несколько шагов, чиновник побледнел. Глаза его шарили по комнате в поисках какого-нибудь оружия или хотя бы средства защиты. Эмблер накинул на дверь предохранительную цепочку и задвинул засов.
Шагнув к Дешену, он заставил француза отступить в гостиную.
— Тихо. Или мне придется воспользоваться вот этим, — по-английски сказал он. Главное в такой ситуации — продемонстрировать силу и решительность, подавить волю противника.
Дешен действительно был один. Пробивающийся через большое окно тусклый зимний свет наполнял серебристым сиянием бедно обставленную комнату. Книжная полка с десятком книг, заваленный газетами и журналами кофейный столик. Оставаться здесь было небезопасно — помещение просматривалось с улицы.
— Спальня?
Дешен кивнул в сторону дверного проема.
— Туда.
Войдя в комнату вслед за французом, Эмблер огляделся.
— Вы один?
Дешен снова кивнул.
Перед Эмблером стоял крупный, но, как говорят, «сырой» мужчина, полнота которого свидетельствовала об излишнем увлечении дорогими блюдами и пренебрежении физическими упражнениями. Досье Фентона рисовало образ человека, несущего в мир зло. Позаботьтесь о Бенуа — и вы займете в нашей организации прочное положение. Вот тогда мы и поговорим. Если Фентон прав, такой человек по праву заслуживал смерти, и Эмблер, исполнив негласный приговор, получал шанс проникнуть в самое сердце тайной организации. Получал доступ к знаниям, которые искал. Получал возможность узнать, кто он на самом деле.
Держа француза в поле зрения, Эмблер подошел к окну и опустил жалюзи. Потом сел на подлокотник софы, заваленной грудой мятой одежды.
— Садитесь. — Он указал пистолетом на кровать.
Продолжения не последовало, и Дешен, наткнувшись на пристальный взгляд непрошеного гостя, истолковал его по-своему. Нарочито медленно он опустил руку в карман и достал бумажник.
— Уберите, — сказал Эмблер.
Чиновник замер. Напуганный, он еще и не понимал, что происходит.
— Я слышал, вы вполне сносно говорите на английском, — продолжал гость, — но если что-то не поймете, скажите.
— Зачем вы здесь? — выпалил Дешен.
— Разве вы не понимали, что рано или поздно этот день настанет? — спокойно спросил Эмблер.
— Понимаю. — Лицо француза приняло печальное, почти скорбное выражение. Он вдруг обмяк, как надувная игрушка, из которой выпустили часть воздуха. — Значит, вы Жильбер. Не знаю почему, но я всегда думал, что вы француз. По крайней мере, она не говорила, что вы не француз. Впрочем, мы о вас и не разговаривали. Да, я знаю, что она любит вас, что всегда любила только вас. Жоэль... У нас с ней было по-другому. Не всерьез. Я не рассчитываю, что вы поймете или простите, но должен сказать...
— Мсье Дешен, — оборвал его Эмблер, — я не имею к Жоэль ни малейшего отношения. Мой визит никоим образом не связан с вашей личной жизнью.
— Но тогда...
— Но он имеет прямое и непосредственное отношение к вашей профессиональной деятельности. К вашей тайной жизни. Вот где есть по-настоящему liaisons dangereuses[5]. Я говорю о ваших контактах с людьми, мечтающими обладать ядерным оружием. С теми, кому вы всегда рады угодить.
Теперь лицо чиновника выражало совершенно искреннее, неподдельное недоумение. Может быть, Дешен плохо понимал английский? Может, он пропустил какой-то нюанс, неправильно что-то истолковал?
— Je voudrais connaitre votre role dans la proliferation nucleaire[6], — четко проговаривая слова, пояснил Эмблер.
Дешен ответил на английском.
— Моя роль в распространении атомного оружия прекрасно известна и не является тайной. Я всегда боролся против этого. Вы... — Он замолчал и снова вдруг насторожился. — Какой-то бандит врывается в мою квартиру, пугает меня пистолетом, и я еще должен давать отчет о своей работе? Кто вас послал? Кто вы такой? В чем, черт возьми, дело? Как это все называется?
— Назовите, как хотите, но либо вы ответите на мои вопросы, либо замолчите навсегда. Игры закончились.
Дешен прищурился.
— Так вас послали «Аксьон де Франсез»? — спросил он, имея в виду организацию активистов за безъядерный мир. — Вы хотя бы представляете, насколько это непродуктивно? Вы ведете себя так, словно я — враг.
— Ближе к делу! — рявкнул Эмблер. — Расскажите мне о вашей встрече в Женеве с доктором Абдуллой Аламуди прошлой весной.
Чиновник недоуменно уставился на гостя.
— О чем вы?
— Здесь я задаю вопросы! Хотите сказать, что не знаете, кто такой доктор Аламуди?
— Конечно, знаю! — с видом оскорбленного достоинства ответил Дешен. — Вы, по-видимому, имеете в виду ливийского физика, имя которого значится в нашем «черном» списке. У нас есть основания считать, что он вовлечен в программу разработки секретных видов оружия, которую финансируют некоторые арабские страны.
— Тогда почему генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии встречается с таким человеком?
— Действительно, почему? — фыркнул француз. — Скорее мышь встретится с кошкой, чем Аламуди со мной.
И снова Эмблер не распознал признаков неискренности.
— И как вы объясните вашу прошлогоднюю поездку в Хараре?
— У меня нет объяснений.
— Ну, вот мы и сдвинулись с мертвой точки.
— У меня нет объяснений, потому что я никогда не был в Хараре.
— Никогда? — Эмблер не сводил глаз с Дешена.
— Никогда, — упрямо повторил француз. — Откуда у вас такая информация? Кто снабдил вас таким враньем? Я должен знать. — Он помолчал. — И все же «Аксьон де Франсез», да? — По его губам скользнула лукавая усмешка. — Когда-то они сослужили хорошую службу. Считают меня перебежчиком. Они во всем сомневаются, ничему не верят. А ведь чтобы узнать мою точку зрения, выяснить, где я был и что делал, достаточно включить радио или развернуть газету.
— Слова не всегда соответствуют делам.
— Exactement. Передайте вашим друзьям из «Аксьон де Франсез», что они принесли бы больше пользы, если бы оказали давление на выборных чиновников.
— Я не из «Аксьон де Франсез», — ответил Эмблер.
Дешен посмотрел на пистолет в руке гостя.
— Нет. Конечно, нет, — медленно сказал он. — Эти ксенофобы никогда бы не доверили важное дело американцу. Тогда вы из... ЦРУ? Кто еще может так напортачить. — Эмблер понимал, чиновник пытается удержать под контролем эмоции и одновременно успокоить незнакомца, чье оружие направлено ему в живот. И все же верх брали чувства. — Передайте вашим хозяевам, пусть для начала соберут правдивое досье. Потому что именно пренебрежение правдой со стороны западных стран и составляет величайшую из угроз, с которыми столкнулся современный мир. И Америка здесь не исключение: она главный нарушитель.
— Не припоминаю, чтобы вы демонстрировали такую откровенность, выступая перед Советом Безопасности ООН, — иронично заметил Эмблер.
— Мои доклады в ООН — это перечисление фактов. Риторику я оставляю другим. Но и одних голых фактов вполне достаточно. Северная Корея располагает количеством плутония, которого хватит на несколько атомных зарядов. То же и Иран. Более двадцати государств имеют в своем распоряжении так называемые реакторы для исследовательских целей, на которых можно проводить обогащение урана. Сотни атомных бомб хранятся на складах, которые практически не охраняются. Да что говорить! Шелковую блузку в каком-нибудь универмаге стерегут лучше, чем русские свои атомные боеголовки. Вот вам моральная деградация. Мир должен был бы ужаснуться, а вы делаете вид, что все в порядке! — Дешен тяжело дышал, лицо его раскраснелось от злости, от недавнего страха осталось разве что воспоминание.
Открытие потрясло Эмблера: сомневаться в искренности чиновника означало не доверять самому себе.
Если так, то Дешена подставили.
Но кто?
Фентон? Или тот, кто передал Фентону сфальсифицированное досье? Куда уходят корни интриги? И что за ней стоит?
Кто? Почему? Вопросы, вопросы... Но если кто и мог помочь Эмблеру найти ответы, этим человеком определенно был не Дешен.
Выглянув в окно, Эмблер увидел идущую к дому миниатюрную темноволосую женщину. Жоэль.
— В квартирах наверху кто-нибудь есть? — спросил он.
— Соседи на работе. Раньше шести они не вернутся Но у меня все равно нет ключа. И Жоэль...
— Боюсь, разговор еще не закончен. Я бы предпочел обойтись без Жоэль. Если только у вас нет возражений...
Дешен кивнул.
Держа пистолет в руке, Эмблер последовал за французом вверх по лестнице. Дверь действительно была заперта на ключ, но непреодолимым препятствием не выглядела — замок с мелким латунным язычком едва держался в трухлявом дереве. Эмблер резко ударил по ней ногой, и она с сухим треском подалась. Жоэль, наверно, уже была на нижней площадке. Отсутствие любовника ее, конечно, удивит, но объяснение придумать нетрудно, и в конце концов, решил Эмблер, пусть Дешен выпутывается сам.
Квартира на четвертом этаже выглядела почти необитаемой: овальный джутовый коврик на полу, кое-какая видавшая виды мебель — такая не нашла бы спроса и на блошином рынке.
— Предположим, — тихо заговорил Эмблер, — меня снабдили неверной информацией. Предположим, у вас есть враги, которые хотят вас подставить. Вопрос: почему?
— Я бы сформулировал его иначе: почему бы тебе, черт возьми, не убраться отсюда и не оставить меня в покое, — холодно, едва сдерживая ярость, ответил Дешен. Он уже решил, что опасность миновала и что стрелять в него никто не станет. По крайней мере сейчас. — Мой вопрос звучит так: почему ты размахиваешь передо мной пистолетом? Хочешь знать, кто мои враги? Так посмотри в зеркало, ты, ковбой американский! Ты — мой враг!
— Я уберу пистолет, — сказал Эмблер и, опустив «глок» в карман, добавил: — Но от этого ничего не изменится.
— Не понимаю...
— Я не единственный, кого они послали к вам. Таких там еще много.
Дешен побледнел.
— Там? И... где... там?
— Неважно. Важно другое: весьма влиятельные официальные лица убеждены в том, что вы представляете угрозу международной безопасности. И опять-таки следует логичный вопрос: почему?
Француз покачал головой.
— Невероятно. Я ничего не понимаю. — Он помолчал. — Как генеральный директор МАГАТЭ я в некотором смысле символическая фигура. Так сказать, олицетворяю собой отношение мирового сообщества к данной проблеме. Не будем говорить о том, что заявленное отношение — это одно, а реальные дела — совсем другое. Мое представление о ядерной угрозе основано на здравом смысле, и его разделяют миллионы людей и тысячи физиков.
— Но ведь общественности известна не вся деятельность. Не сомневаюсь, что в вашей работе есть и скрытая сторона.
— Мы, как правило, не сообщаем публично о предварительных результатах некоторых расследований. Но рано или поздно доступной становится вся наша информация. — Он снова помолчал. — Сейчас я работаю над докладом о роли Китая в распространении ядерного оружия. Это, пожалуй, главная из не преданных пока гласности тем.
— И что вы раскопали?
— Ничего.
— Что значит «ничего»? — Эмблер встал и подошел к окну — брюнетка, неуверенно оглядываясь на дверь, возвращалась к тротуару. Вопросы у нее, конечно, возникнут, но с ответами придется подождать.
— Вопреки утверждениям американского и французского правительств, вопреки заявлениям НАТО, у нас нет никаких доказательств того, что Китай занимается распространением ядерных технологий. Насколько мы можем судить, Лю Ань решительно против расползания атомного оружия. Вопрос лишь в том, способен ли он удержать под контролем китайских военных.
— Сколько человек работает над докладом?
— Немного. Около дюжины наших штатных сотрудников в Париже и Вене. Хотя, разумеется, мы перерабатываем огромный поток информации, поступающей от инспекторов и аналитиков. Но основной автор доклада — я. Только у меня одного есть право говорить от имени агентства.
И снова ничего. Эмблер был разочарован. Все указывало на невиновность Дешена. А это означало, что в ведущейся игре он никак не может быть главной фигурой. Обычный человек, уже немолодой, но еще пытающийся противостоять возрасту француз с сомнительными, может быть, нравственными устоями, но, несомненно, честный и неподкупный в своем публичном качестве.
И тем не менее кто-то — возможно, не одиночка, а группа людей — распорядился убрать его со сцены. Без причины такие приказы не отдают. И если он, Эмблер, не выполнит задание, другие колебаться не станут.
Он на мгновение закрыл глаза и в этот миг понял, что нужно делать.
— Vous etes fou! Absolument fou.[7] — Такой была первая реакция Дешена на предложенный вариант выхода из ситуации.
— Возможно, — невозмутимо ответил Эмблер. Ему нужно было во что бы то ни стало завоевать доверие француза. — Но подумайте сами. Те, кто послал меня сюда, серьезные люди. У них есть все необходимые ресурсы. Если я не убью вас, они дадут такое же поручение другому. Но если нам удастся убедить их в том, что вы мертвы, а вы сумеете на время исчезнуть, я постараюсь выяснить, кто именно отдал приказ. Кто вас заказал. Кто подставил. Это единственный способ остаться в живых.
Дешен недоверчиво посмотрел на него.
— Безумие! — Он задумчиво пожевал губу. — И как именно вы собираетесь все устроить?
— Я свяжусь с вами через несколько часов, когда продумаю детали. Вам есть где укрыться на неделю или около того? Место, где вас не найдут?
— У нас с женой домик за городом и...
— Да, возле Кагора, — нетерпеливо перебил его Эмблер. — Им это известно. Туда вам нельзя.
— Родители Жоэль купили усадьбу неподалеку от Дро. Зимой они там не бывают... — Он покачал головой. — Нет, нет, я не могу подвергать ее такому риску. Я не стану втягивать Жоэль...
— Послушайте меня, — заговорил после долгой паузы Эмблер. — На все дела мне понадобится неделя или две. Возьмите напрокат машину — только ни в коем случае не пользуйтесь собственной — и отправляйтесь на юг. Например, в Прованс. На пару недель. Если план сработает, искать вас не станут. Номер телефона сообщите по электронной почте. Вот адрес. — Эмблер написал несколько слов на клочке бумаги. — Я позвоню, когда ситуация разрешится.
— А если не позвоните?
«Тогда меня на этом свете уже не будет», — подумал Эмблер.
— Я позвоню, — сказал он и сдержанно улыбнулся. — Даю слово.
Глава 16
Лэнгли, Вирджиния
Ничего с собой поделать Клейтон Кастон не мог: взгляд его сам собой то и дело соскальзывал к кофейному пятну на серо-желтом, цвета овсяной каши ковре в кабинете Калеба Норриса. Возможно, наилучшим решением проблемы было подождать, пока такие же пятна не покроют его целиком, придав, по крайней мере, всему ковру новый единый оттенок. Неплохой способ спрятать что-то: изменить природу или характер окружения. Пожалуй, в этом что-то есть.
Дальнейшему развитию идеи помешал нарушивший ход мыслей голос хозяина кабинета.
— Так что случилось?
Кастон мигнул. В луче пробившегося через окно утреннего света плавали крохотные пятнышки пыли.
— Как вам уже известно, мы нашли людей, в то или иное время работавших с ним в одной команде. И я попытался определить, каким было последнее оперативное задание Таркина. Оказалось, командировка на Тайвань. Оставался вопрос, кто был контролером операции. Это важно, потому что именно контролер операции подписывает итоговый отчет. Я решил, что этот человек должен был знать Таркина еще до того, как он стал Таркином. Не исключено, что именно он и привлек Таркина к оперативной работе.
— И кто же оставил на бумажке свои губки?
— Подпись отсутствует. Имя лица, санкционировавшего операцию, зашифровано. Кодовое имя — Транзьенс.
— Так кто такой Транзьенс?
— Неизвестно.
— Работать было бы куда легче, если бы ЦРУ имело список агентов ОКО, — проворчал Норрис. — Но мы такого доверия, видно, не заслужили. Этот их драгоценный принцип дробления — каждый знает только то, что ему положено знать — слишком часто приводит к тому, что тебе на задницу цепляют ослиный хвост.
Аудитор повернулся и посмотрел Норрису в глаза.
— Я не смог подобраться к Транзьенсу. Так что это сделаешь ты. Я хочу, чтобы ты позвонил шефу Подразделения политической стабильности, Эллен Уитфилд, и задал ей прямой вопрос. Ты большой начальник, и тебе она отказать не сможет.
— Транзьенс, — повторил Калеб Норрис. — Что-то у меня нехорошее предчувствие... — Он остановился, заметив кислую гримасу Кастона. — Э... я только хотел сказать, что в этом деле много неизвестного. Как ты говоришь, есть большая разница между риском и неопределенностью, да?
— Конечно. Риск поддается исчислению. Неопределенность — нет. Одно дело знать, что мы имеем пятьдесят шансов на успех. И совсем другое, когда не знаем, каковы эти шансы и есть ли они вообще.
— Значит, проблема в знании того, что ты не знаешь. Или незнании. — Норрис тяжело вздохнул и повернулся к Кастону: — Меня беспокоит, что в данной ситуации мы не знаем даже то, чего мы не знаем.
Вернувшись в кабинет, Кастон испытал острое ощущение — да, иначе не скажешь — неуверенности. Эдриан казался не к месту оживленным и веселым — впрочем, как обычно, — а его собственный, аккуратно убранный письменный стол выглядел каким-то заповедником покоя и порядка: карандаш и ручка лежали рядом, но не касаясь друг друга, тонкая бумажная папка была отделена от них ровно двумя дюймами пространства, монитор компьютера выровнен точно по краю стола.
Кастон тяжело опустился на стул и... Пальцы повисли над клавиатурой. Риск, неопределенность, неуверенность, неведение: идеи прорастали в мозгу, как сорняки на клумбе.
— Эдриан, — неожиданно для себя самого сказал он, — у меня есть керамическая ваза с черными и белыми шариками.
— Вот как? — Молодой человек опасливо осмотрелся.
— Предположим, что есть, — проворчал Кастон.
— Супер.
— Вам известно, что ровно половина шариков черные и другая половина белые. В вазе тысяча шариков. Пятьсот черных, пятьсот белых. Вы собираетесь вытащить наугад один шарик. Каковы шансы, что вам достанется черный?
— Ну, пятьдесят на пятьдесят, правильно?
— А теперь предположим, что у меня есть еще одна ваза с шариками. Вам известно, что шарики в ней либо черные, либо белые, либо и те, и другие. Может быть, все черные. Может быть, все белые. Может быть, их поровну. Может, в вазе только один шарик. Может, их там тысяча. Вы не знаете.
— То есть в данном случае я ни фига не знаю. Кроме того, что в вазе есть шарики, черные и — вариант или — белые. Такой расклад?
— Все верно. Итак, каковы ваши шансы вытащить черный шарик?
Эдриан попытался нахмурить девственно чистый лоб.
— Откуда же мне это знать? Может, вероятность составляет сто процентов. Может, ноль. А может, серединка на половинку. — Он провел ладонью по густым черным волосам.
— Верно. А если бы вам пришлось держать пари? Вы бы согласились поставить десять против одного, что вытащите черный? Или сто против одного? Или один против ста? Что бы вы выбрали?
Молодой человек пожал плечами.
— Ну, я бы сказал... опять же пятьдесят на пятьдесят.
Кастон кивнул.
— Именно так сказал бы любой эксперт. Во втором случае, когда вы не знаете почти ничего, поступать следует так же, как и в первом, где вы знаете почти все. В двадцатые годы прошлого века один экономист, Фрэнк Найт, определил различие между «риском» и «неопределенностью». Имея дело с риском, говорил он, мы случаем случайность с вероятностью. Имея же дело с неопределенностью, мы ничего не знаем даже о вероятности. Но вот какое дело. Как полагали фон Нойманн и Моргенштерн, даже незнание поддается измерению. В противном случае наши системы не могли бы работать.
— Это имеет какое-то отношение к вазе под названием «Таркин»?
Кастон отозвался звуком, напоминающим то ли смешок, то ли сопение, и поднял фотокопию тайваньской газеты, обнаруженную в пришедшем утром конверте. Прочесть ее он не мог, а приложить перевод никто не потрудился.
— Позволю себе предположить, что вы знаете китайский, — с надеждой сказал он.
— Надо подумать.
— Извините, вы ведь говорите по-корейски, не так ли? — смутился Кастон.
— Ни слова.
— Но ваши родители были корейскими эмигрантами, разве нет?
— Поэтому и не говорю. — Эдриан ухмыльнулся. — Они все время учились говорить «уберите вашу комнату» по-английски.
— Понятно.
— Извините, что разочаровал. Но я даже не люблю кимчи. Невероятно, правда?
— Что ж, по крайней мере, у нас есть что-то общее, — сухо заметил Кастон.
Париж
Дел было много, а времени мало. Обратиться за помощью к людям Фентона Эмблер уже не мог — теперь он вел двойную игру. Так что укомплектованный всем необходимым склад пришлось заменить изобретательностью и предприимчивостью.
В качестве мастерской он решил воспользоваться любовным гнездышком Дешена. Из трех банок из-под бульона Эмблер вырезал три стальных кружка. К каждому приклеил тонкий слой пенопласта, в который были вмонтированы дешевые радиочасы. На мешочки для «крови» пошли сверхтонкие латексные презервативы; саму кровь заменила вязкая жидкость красного цвета, бутылочку которой он купил в специализированном магазине в Девятом округе.
Самым трудным оказалось извлечь капсюли из патронов к снайперской винтовке. Они были как бы утоплены в гильзах, а из инструментов у Эмблера имелись только плоскогубцы и гаечный ключ, купленные в ближайшем скобяном. Действовать пришлось с крайней осторожностью, потому что при любом пережиме ободка гильзы капсюль мог взорваться. Работа продвигалась медленно и со скрипом. Заряд содержал менее грана взрывчатой смеси, и для получения нужного количества вещества для одной хлопушки надо было разобрать четыре гильзы.
Прошло еще полтора часа, прежде чем все было готово: мешочек с кровью приклеен к заряду, соединенному коротким проводком с девятивольтной батарейкой.
Подготовка реквизита для трагедии — театра смерти, предназначенного заменить саму смерть, — заняла несколько часов, так что с Лорел Эмблер встретился уже под вечер.
Поначалу она отнеслась к его рассказу с недоверием, но очень скоро сомнения отступили перед ее замечательным самообладанием. План имел один существенный недостаток, и именно Лорел, внимательно слушая объяснения, указала Эмблеру на слабое место.
— Если люди увидят, что в человека стреляли, они вызовут «Скорую помощь».
Эмблер нахмурился; он и сам, мысленно прокручивая сцену, постоянно спотыкался на этом.
— Медикам хватит одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Весь план пойдет насмарку. Этого допустить нельзя. — Он негромко чертыхнулся. — Нам нужна собственная «Скорая». Машину необходимо приготовить заранее. И найти где-то водителя.
— Где-то? — эхом отозвалась Лорел. — Это что, какой-то специфический шпионский термин?
— Так-то ты мне помогаешь, — жалобно пробормотал Эмблер.
— В том-то и проблема. Или, может быть, решение. Тебе не обойтись без моей помощи. Я сяду за руль.
Он открыл было рот, чтобы с порога отвергнуть ее предложение, но не смог произнести ни слова. К чему спорить? Она права. Другого выхода нет. Детали обсудили чуть позже, прогуливаясь рука об руку вдоль Сены. Спешить было нельзя — мужчина в костюме от «Брук бразерс» уже появился на горизонте.
Эмблер повернулся к Лорел и замер, залюбовавшись тонкой, гибкой фигурой, вьющимися волосами, теплыми карими глазами с вкраплениями зеленых, как сколы топаза, пятнышек. Каждый ее взгляд, каждый вопрос, каждое прикосновение говорили, что она доверяет ему и готова на все. Он понимал, что Лорел вступила в опасную игру не по своей воле, но ничего другого и не оставалось. Переместившись из одного мира в другой, ей предстояло освоиться в нем.
— Ладно, — заключила она, когда он изложил весь сценарий. — Теперь надо только раздобыть «Скорую».
Он посмотрел на нее с нежностью и восхищением.
— Знаешь, ты поразительно быстро учишься.
«Клиник дю Лувр» представляла собой элегантное здание, занимавшее большую часть городского квартала — высокие арочные окна на первом этаже, двустворчатые окна поменьше этажом выше, большие бежевые камни в сочетании с маленькими бежевыми же кирпичиками, — и располагавшееся между Лувром, главным парижским музеем, и «Ле Гран магазен де ла Самаритен», главным парижским универмагом. Напротив клиники, к северу, возвышалась церковь Сен-Жермен-Осер; южнее протянулась Луврская набережная, а в нескольких сотнях ярдов от нее перекинутый через реку Пон-Неф. Такое положение в центре города открывало множество вариантов подхода к клинике со всех сторон. Был у клиники и еще один плюс: согласно установленным муниципалитетом правилам при ней состоял целый парк самых разнообразных медицинских машин, намного превышающий действительные потребности.
Эмблер стоял у стены больницы, изо всех сил изображая спокойное равнодушие, вдыхая смоляной аромат сырого тротуара, металлический дух отработанных газов и более слабый, органический запах собачьих экскрементов, поскольку Париж — город собаководов и весьма мягких законов, регулирующих их выгул.
По сигналу Эмблера Лорел подошла к охраннику, сидевшему в стеклянной будке у входа в гараж. Она играла роль заблудившейся туристки. Охранник, непривлекательной наружности парень с носом, как будто позаимствованным у попугая, и родимым пятном цвета портвейна на лысеющем черепе, сидел один, если не считать телефона, старенького компьютера и блокнота на пружинках, в котором он отмечал прибытие и выезд автомобилей. Бросив на Лорел настороженный, но не враждебный взгляд, страж смягчился — для человека, заключенного в будку, появление женщины почти праздник. Она с трудом изъяснялась по-французски, его английский тоже оставлял желать лучшего. Через минуту Лорел развернула огромную карту города.
Улучив момент, когда карта скрыла охранника, Эмблер тихонько прошел под низкой аркой ворот и направился к выстроившимся шеренгой автомобилям «Скорой помощи» — выкрашенным в белый «санитарный» цвет, с оранжевой полосой и голубыми буквами. Неуклюжие, похожие на коробки, с низким шасси и укороченным капотом, они использовались нечасто, но содержались в рабочем состоянии. Эмблер остановил выбор на самой старой из всех. Вскрыть панель удалось быстро, а вот с ключом пришлось повозиться. Тем не менее через десять минут все было готово. Он дважды проверил ключ и убедился, что звук мотора совершенно теряется в шуме других машин.
И все же чувство удовлетворения быстро померкло на фоне ожидающих впереди трудностей. Слишком многое могло пойти не так.
Два часа спустя в номере отеля «Бобур» Эмблер разобрал снайперскую винтовку «TL-7» и, убедившись, что все части смазаны и в полном порядке, снова собрал ее, оставив только ствол. В сложенном состоянии винтовка легко умещалась в спортивной сумке. Эмблер переоделся в спортивный костюм, надел кроссовки и, проходя через фойе, приветливо помахал сидящему за столом консьержу.
— Джоггинг!
Консьерж улыбнулся и пожал плечами. Выражение на его лице говорило яснее слов: «Американцы все помешаны на спорте».
— Счастливо, мистер Малвэни.
Лорел присоединилась к нему через несколько минут на площади у Центра Помпиду, и они еще раз, торопливо и вполголоса, согласовали план действий. Разговаривая, Эмблер незаметно посматривал по сторонам. Все было, как всегда. По крайней мере, ничего подозрительного он не обнаружил. Меньше всего ему хотелось бы сейчас вносить изменения в уже утвержденный порядок действий.
Верный своей привычке гулять вечером по Люксембургскому саду, Бенуа Дешен появился без четверти пять. Расположенный в Шестом округе, Люксембургский сад — это шестьдесят акров тишины, покоя и несуетных игр. Наблюдая за «объектом» в полевой бинокль, Эмблер с облегчением отметил, что француз ведет себя естественно, в движениях его не чувствуется напряжения и спешки. Глава МАГАТЭ шел неторопливо, словно погруженный в какие-то свои мысли. Возможно, так оно и было.
Когда-то Эмблеру рассказали, что в былые времена те, кого прозвали потерянным поколением, ловили здесь голубей, дабы унять голос желудка. Сейчас детей здесь было куда больше, чем художников. Следуя требованиям французского стиля, сад отличался тщательной планировкой, и деревья располагались в геометрическом порядке. Даже зимой дети имели возможность покататься на стареющей карусели или посмотреть кукольное представление.
Сцены эти лишь фиксировались сознанием, не оставляя в нем сколь-либо заметного следа; внимание же было целиком сосредоточено на спектакле, которому предстояло разыграться здесь в ближайшие минуты. Эмблер с удовлетворением отметил, что главный свидетель, мужчина в костюме от «Брук бразерс», уже занял свое место — американец стоял у одной из статуй, делая вид, что читает табличку. Вдалеке небольшая группа французов развлекалась игрой в петанк. Несколько пар склонились над шахматными столиками. В общем, публики было немного.
Дешен, четко соблюдая инструкции, прошел по дорожке, расстегнув пальто, под которым белела рубашка, и на минутку присел на скамейку перед работающим даже зимой фонтаном. День выдался ясный, и на пустые цветочные клумбы уже ложились длинные вечерние тени. Физик поежился.
Эмблер надеялся, что Дешен не забыл сделать на рубашке небольшие надрезы, имитирующие следы пуль.
— Помните, — предупредил он француза, — когда заряды взорвутся, не пытайтесь изобразить что-то драматическое. Забудьте, что вы видели на сцене и на экране. Не заваливайтесь на спину, не падайте вперед, не прижимайте руки к груди. Просто расслабьтесь и соскользните на землю. Представьте, что вы вдруг уснули. — Эмблер знал, что хотя стальные кружочки и защитят Дешена от ран, они не уберегут его от боли. В каком-то смысле это было даже хорошо: реакция на «выстрелы» получится более достоверной.
Эмблеру понадобилось несколько минут, чтобы обнаружить в одном из окон выходящего на сад жилого дома человека с биноклем. Очевидно, еще один «зритель», еще один агент Фентона. В момент выстрела он мог видеть Дешена только со спины, но и этого должно оказаться достаточно. Что касается самого Эмблера, то только профессионал сумел бы отличить его от обычного энтузиаста спорта, направляющегося в гимнастический зал. Продолжая наблюдение, он заметил наконец и брюнетку в неизменном черном пальто. Ждать оставалось недолго.
Сцена готова, зрители на местах, артисты тоже. Убедившись в отсутствии поблизости посторонних, Эмблер проскользнул за зеленый куст в шестидесяти ярдах от фонтана и приготовил винтовку. Дешен все еще сидел на скамейке. Эмблер достал из сумки и включил переговорное устройство.
— Дешен, — негромко сказал он, поднеся микрофон к губам, — если вы меня слышите, почешите ухо.
Через пару секунд физик поднял руку.
— Я начну обратный отсчет с пяти. Когда услышите «один», сожмите прибор в кармане и замкните цепь. Не беспокойтесь. Все скоро кончится. — Он поднял голову. Мимо скамейки прошла молодая женщина. Группа из трех человек приближалась к фонтану с другой стороны, но до них было еще примерно тридцать ярдов. Пригодятся как свидетели. Эмблер поднял винтовку так, чтобы дуло на пару дюймов высунулось из куста. Брюнетка должна заметить. — Пять, четыре, три, два, один... — Он дважды потянул за крючок, потом выстрелил еще раз. Из дула вырвался дымок газов.
Все получилось как нельзя лучше: из груди Дешена ударил фонтанчик крови, затем еще два. По рубашке расползлось темное пятно. Француз всхрипнул — Эмблер видел мелькнувшее на лице удивленное выражение — и, обмякнув, сполз со скамейки на холодную землю.
Игравшие в петанк мужчины первыми увидели, что случилось, и побежали было к телу, но тут же, осознав опасность, повернули назад. Эмблер быстро сложил винтовку и убрал ее в сумку. Минута ожидания показалась ему вечностью. Наконец послышался звук сирены «Скорой помощи». Он достал из сумки белый халат, надел его и приготовился.
Лорел, как и договаривались, остановила машину в назначенном месте и, выскочив из кабины, побежала к телу.
Эмблер метнулся к машине, открыл заднюю дверь и схватил носилки. На это у него ушло тридцать секунд. Он подбежал к Лорел, которая, словно оцепенев, стояла над телом Бенуа Дешена.
— Он мертв, — дрожащим голосом произнесла она.
— Правильно. — Эмблер наклонился и подхватил тело, чтобы погрузить его на носилки.
Что-то было не так.
— Нет, он по-настоящему мертв. — Лорел испуганно посмотрела на него.
В горле у Эмблера как будто застрял кусок льда. Не может быть.
Тем не менее безжизненная тяжесть вялого, грузного тела подтверждала ее слова.
— Надо увозить его отсюда, — пробормотал Эмблер, переворачивая Дешена. И тут он увидел.
Тонкая струйка крови стекала из-под волос, где чернела маленькая дырочка. Эмблер отвел липкую прядь. Входное отверстие в паре дюймов надо лбом могла оставить только пуля малого калибра. Смерть настигла физика мгновенно. Откуда именно стреляли, определить сейчас было невозможно — удобных для снайпера местечек здесь хватало. Киллер мог находиться либо в парке, либо в одном из соседних домов. И он знал свое дело.
Ничего не говоря, они погрузили тело на носилки и задвинули их в машину. Оставить Дешена было нельзя, не выдав весь провалившийся план. Но и времени прошло уже слишком много. Присутствие «Скорой помощи» привлекло любопытных. Эмблер захлопнул дверь и начал снимать с Дешена одежду. Убрал стальные кружочки, вытер краску на груди и...
В заднюю дверь постучали. Громко и требовательно. Он поднял голову.
— Ouvrez la porte! С 'est la police.
Что ему нужно? Может быть, полицейский хочет поехать вместе с ними в больницу? Что у них здесь делают в таких случаях? Какова общепринятая процедура? Так или иначе, выход оставался один: бежать. Два американца в украденной карете «Скорой помощи» да еще с трупом... Эмблер быстро перебрался вперед и сел за руль. К счастью, Лорел не выключила двигатель. Они планировали уехать из Парижа в Булонский лес, где Дешен оставил арендованную машину. Теперь ехать туда не имело смысла. Главное — убраться куда-нибудь. Эмблер включил передачу. На разговор с жандармом времени не осталось.
Прежде чем надавить на педаль газа, Эмблер бросил взгляд в зеркало заднего вида. Полицейский кричал что-то в рацию. В конце парке, чуть в стороне от собравшейся толпы, женщина в черном пальто разговаривала по сотовому телефону — возможно, докладывала начальству о том, что задание выполнено. И...
Читать бесплатно другие книги:
