Спасательный корабль Гаррисон Гарри

Глава 9

Ди плакала. Сидела на своей койке и плакала. После того, что она пережила, увидев Капитана с умирающим Инженером, ей помогало присутствие одной из женщин. Потом, казалось, ей стало лучше, и, если она просыпалась от ночных кошмаров, ее ободряло присутствие Фрэнко. Потом не помогало уже ничто. Она часто плакала и не могла объяснить почему.

– Что я могу поделать? – Фрэнко стоял с Джайлсом и Марой в заднем отсеке. Ди только что оттолкнула его, когда он присел было рядом с ней.

– Не знаю, – задумчиво сказал Джайлс, глядя на девушку. – Она явно нуждается в медицинской помощи. И никто из нас не сможет ее оказать. Не вини себя, Фрэнко…

– Это я подал идею проситься в Колонизованные миры, – с бешенством сказал Фрэнко. – Моя идея. Шансов у нас было – один против тысячи, и, когда мы получили положительный ответ, мы просто поверить в это не могли. И так радовались. А теперь…

– Я же сказал – не вини себя, – повторил Джайлс. – Ты не виноват. Депрессия у Ди может быть самого разного происхождения. Причиной может быть еда или воздух на борту. Или это наследственное, и, останься она на Земле, это ничего бы не изменило. Мы сделаем все возможное. Зовите меня, если я чем-нибудь смогу быть полезен.

– И меня, – сказала Мара юноше, – в любое время.

– Спасибо, – сказал Фрэнко. Но в голосе его звучала усталость человека, вконец потерявшего надежду.

– Держи себя в руках! – резко сказал Джайлс. Такой же разумный, хоть и трудно выполнимый, совет он дал бы любому из Эделей, но Фрэнко съежился от страха, и Джайлс вспомнил, что говорит с арбайтом. Он постарался смягчить интонацию: – Если она продержится до посадки, потом, в дальнем полете, все будет в порядке.

– Да, сэр, конечно, – сказал Фрэнко. Он с явным усилием пытался вложить в слова побольше бодрости.

– Вот и хорошо, – сказал Джайлс. – Ну а сейчас ее лучше оставить в покое. Ты же видишь, она предпочитает одиночество, да и тебе необходим отдых. Пойди в носовой отсек и займи пока мою койку.

Фрэнко с благодарностью взглянул на него.

– Благодарю вас, ваша честь, сэр, – сказал он. – Но вы уверены?.. Может быть, я все же могу ей понадобиться здесь?

– Уверен, – ответил Джайлс. – За ней присмотрят, пока тебя не будет.

Фрэнко кивнул.

– Да, – сказал он. – Спасибо. Спасибо вам всем. Я и вправду пойду прилягу.

Он вышел.

Джайлс повернулся к Маре.

– Ты ела что-нибудь? – спросил он. – По-моему, ты похудела.

На ее лице появилось подобие улыбки.

– Все мы тут худеем, – сказала она. – Непонятно, как мы продержимся еще восемьдесят дней до Белбена.

– Пожалуй… – Джайлс почувствовал внезапную боль в челюстях, значит, он опять чересчур стиснул зубы. В последнее время это стало входить в привычку.

– Вы что-то хотите сказать? – посмотрела на него Мара.

– Да, кое-что… – Он взглянул на Ди, но та ничего не слышала, погруженная во тьму собственных несчастий: звуки ее рыданий смешивались с музыкой, льющейся из магнитофона в среднем отсеке. – Помнишь, я говорил, что с помощью бомбы планировалось повернуть лайнер в сторону 20 В-40?

– Помню, – ответила она.

– Существует критический период, – сказал он, – максимальное число корабельных дней, в течение которых можно изменить направление. День взрыва был начальным днем этого периода. С тех пор я считал дни. Нам осталось не более шести дней. Потом менять курс будет поздно.

Глаза ее казались огромными. Может быть, оттого, что так похудело лицо.

– А каково расстояние до 20 В-40?

– Сейчас? – переспросил он. – Около тридцати дней пути.

– Но тридцать дней мы могли бы продержаться! – воскликнула Мара. – Я не понимаю…

– Капитан отказывается изменить курс, – сказал Джайлс. – Я не буду пытаться объяснить почему. Я и сам этого толком не понимаю. Это имеет отношение к понятию чести, как его трактуют инопланетяне.

– Как же они его трактуют? Неужели понятие чести…

– Дело не в этом, – сказал Джайлс. – С самого начала я кое-что держал при себе, чтобы не напугать арбайтов. – Он рассмеялся коротким резким смешком. – Знаешь, я начинаю забывать, что ты арбайт. На борту этого судна все мы опускаемся до базисного общего понятия «человеческая тварь»… Да, Капитан – женщина. Более того, она беременна. Ее партнером был Инженер, как раз перед смертью. И это… их совокупление увидела Ди в тот момент, который она не может припомнить.

Мара глубоко вздохнула.

– О господи… – сказала она.

– То обстоятельство, что инопланетянка забеременела, каким-то образом увязывается с альбенаретским понятием о чести: спасательный корабль должен достичь места назначения, даже если все мы – и она тоже – умрем прежде, чем достигнем его.

– Но если она умрет, как тогда с… с ребенком?

– Он не умрет. Он каким-то образом будет жить за счет ее тела. – Джайлс махнул рукой. Почему-то ему стало во много крат легче теперь, когда он смог кому-то рассказать о Капитане, о ее беременности и о 20 В-40, как раньше про эту историю с бомбой. – В любом случае все сводится к тому, что я должен каким-то способом убедить ее переменить курс в сторону 20 В-40 в течение ближайших шести корабельных дней.

Мара покачала головой.

– Я все-таки не понимаю, – сказала она. – Почему бы нам не взять дело в свои руки? Разумеется, инопланетяне невероятно сильны, но, в конце концов, нас восемь человек, а она одна.

Он с грустью улыбнулся в ответ.

– Ты представляешь себе, что значит поменять курс? – спросил он.

– Нет, – сказала она, – честно говоря, не представляю. Это как-то связано с приборами управления, да? Но ведь вам приходилось изучать альбенаретский язык и их корабли, чтобы рассчитать взрыв бомбы? Стало быть, вы знаете, как работают их приборы?

– Проблема не в приборах, – ответил он. – Проблема в том, чтобы вычислить курс, который сможет привести нас к 20 В-40, поправки к нынешнему курсу, чтобы перевести нас на новый.

– Но ведь у нас есть Грос с его компьютером, – сказала Мара. – Грос поможет вам с любыми вычислениями…

Он качнул головой, и она замолчала.

– Почему же нет? – спросила она.

– Прости, – пробормотал он. – Но ты и в самом деле не понимаешь, что требуется для межзвездной навигации. Приборы просты в обращении, и вычислить курс можно по компьютеру Гроса. Но навигация здесь, в дальнем космосе, сама по себе целая наука. Здесь требуется человек сведущий и желательно имеющий за плечами практический опыт.

– А вы? Вы – из клана Эделей, а у большинства из них есть космические катера, на которых они летают между Землей и другими планетами Солнечной системы. Разве вам не приходилось делать то же?

– Сотни раз, – ответил он. – Но межпланетные катера снабжены программами с большим объемом информации, а нам здесь придется собирать ее по крупицам. Главная задача в межзвездном пространстве – определить свое местонахождение… это отправная точка любого последующего действия. Нет, уж если надо менять курс, то это придется делать Капитану, и ее надо заставить изменить направление, пока она еще достаточно бодра. Она постепенно теряет подвижность, все больше погружается в себя и делается ко всему безразличной. Из ее слов я понял, что «новая жизнь» внутри ее вытягивает из нее все необходимые питательные вещества.

Мара продолжала настаивать.

– Но должен же быть какой-то способ, – сказала она.

– Нет. Это может сделать только Капитан… Почему бы и тебе не отдохнуть, а я пока помучаюсь с этой проблемой?

– Я могу побыть с Ди. Чтобы вы думали без помех.

Он снова покачал головой.

– Я тоже могу побыть с ней. Это не помещает мне размышлять.

Она медленно поднялась на ноги.

– Но вы позовите меня, – сказала она, – как только вам понадобится помощь.

– Непременно.

Он смотрел, как она идет через проход в задней переборке, переходит в средний отсек и пропадает из виду. Он чувствовал такое изнеможение, что хотелось прилечь и вытянуться, хотя бы на несколько минут. Но Джайлс знал, что стоит ему принять горизонтальное положение, и он не сможет сопротивляться желанию уснуть.

Ему надо сосредоточиться. В каждой ситуации можно найти выход. С Капитаном трудно было спорить просто потому, что ее возражения определялись неведомыми ему психологическими и социальными факторами. Если бы придумать способ предоставить инопланетянке то, чего она хочет, не рискуя при этом человеческими жизнями и не нарушая собственных обязательств…

Он вздрогнул и проснулся, почувствовав, что кто-то стоит рядом, почти вплотную к его левому локтю.

Он обернулся. Это был Эстивен.

– Сэр, сэр… – сказал Эстивен хриплым голосом. По его серому от беспощадного света ламп лицу катились крупные капли пота.

– Что такое? – спросил Джайлс.

– Мне… – Казалось, что у него нет сил говорить. – Мне нужна помощь, сэр. Вы… Вы мне поможете, ваша честь, сэр?

– Разумеется, если смогу, – сказал Джайлс. – Садись, старина, а то упадешь.

– Нет… нет, спасибо, ваша честь. – Эстивен закачался. – Мне необходимо… Это просто просьба, небольшая просьба. Но необходимая. Прошу вас, Эдель, пойти навстречу. Понимаете… я… это Капитан…

– Так что же ты хочешь сказать? – еще раз спросил Джайлс. – Соберись с духом. И говори внятно.

– Дело в том, что мне нужно… Нет ли у вас, ваша честь, сэр, нет ли у вас листочка бумаги… например, в вашем бумажнике?

– Бумаги? Нет, у меня нет даже блокнота или ручки… – Джайлс вдруг замолчал, уставившись на Эстивена сузившимися глазами. – Это что, опять насчет музыки? Да как…

– Нет, сэр! Нет, ваша честь, сэр! – сорвался крик с бескровных губ Эстивена. – Я не могу вам объяснить. Но мне необходимо некоторое количество бумаги. Просто потрогать. Просто посмотреть на нее. Прошу вас, заклинаю…

В голосе Эстивена слышалась неподдельная боль. Джайлс машинально принялся рыться в многочисленных карманах космического костюма. Там оказалось много разного хлама, но никаких бумажек. Был, разумеется, приказ о присвоении офицерского звания, но это же бесценный документ. Эстивен не должен знать о нем. Бумага на Земле была почти коллекционной редкостью, во всяком случае теперь. Ее производили в большом количестве в Колонизованных мирах. Неужели Эстивен считал, что Джайлс здесь, на чужом корабле, в космическом костюме найдет в кармане ценнейший…

Ну конечно! Джайлс выудил из правого кармана брюк бумажник с удостоверением личности. Позади удостоверения лежал хранившийся на память сложенный в несколько раз банкнот, выпущенный шестьдесят лет назад одной маленькой африканской страной перед тем, как все независимые виды валют были заменены Международным кредитным стандартом. Эстивен вцепился в банкнот, но Джайлс забрал его из его дрожащих пальцев.

– Минуту, – резко сказал Джайлс. – Ты же говорил, что хочешь только посмотреть на него, потрогать.

– Потрогать, подержать… Если бы мне можно было на время оставить его у себя… – В уголках рта Эстивена начала собираться слюна. Нижняя челюсть совершила неритмичные жующие движения. Джайлс всмотрелся в его лицо, вылезающие из орбит глаза, серую кожу, и вдруг его осенило.

– Да ведь ты принимаешь тонк! – Джайлс отреагировал мгновенно, спрятав банкнот, и вопль, который издал при этом Эстивен, был достаточно красноречив. – Ты жуешь тонк! Я слышал об этом наркотике – кажется, это один из псевдогаллюциногенов, так ведь? После приема некоторое время все кажется нереальным. Так вот что с тобой происходило!

– Ваша честь, сэр… – Эстивен кружил вокруг Джайлса, пытаясь дотянуться до его руки с банкнотом за спиной. Его подбородок был залит слюной. – Прошу вас, вы представить себе не можете, что это за муки. Боль от каждого звука. Больно двигаться и даже…

Джайлс отпихнул его. Это было все равно что толкнуть ребенка. Казалось, Эстивен совсем обессилел. Соскользнув с койки на пол, он, задыхаясь, пресмыкался у ног Джайлса.

– Пойми же, – сказал Джайлс ледяным голосом, хотя ему было невыносимо тяжело видеть человека в таком состоянии. – Даже если бы я тебе дал банкнот, тебе бы еще хватило на пару раз, а пройдут еще недели, прежде чем мы достигнем планеты, где ты сможешь раздобыть себе бумаги. Ведь тонк принимают вместе с бумагой, не так ли? Целлюлоза несколько смягчает действие, иначе тонк может поразить насмерть. А как случилось, что ты стал принимать эту отраву?

– Что может знать Эдель вроде вас? – почти завизжал с пола Эстивен. – Я умею играть на тридцати двух инструментах, но кому это теперь нужно? Я стал разрабатывать развлекательные программы. Аранжирую и проигрываю идиотские пленки с идиотской музыкой для идиотов-арбайтов, вот и все, что у меня есть в жизни. И что будет впереди – на Земле или там, в колониях… Заклинаю вас, дайте мне половину этой бумажки… маленький клочок, чтобы я мог принять горсточку тонка, оставшуюся у меня…

– Нет. – Джайлс поднялся на ноги и спрятал банкнот в карман. – Я не могу помогать тебе губить себя. И не стану. Ведь когда наркотик кончится, тебе все равно придется жить без него.

Он вышел за переборку в носовой отсек, подальше от причитаний Эстивена. Казалось, кто-то огромный и страшный сдавил его внутренности. Все, чему он научился, все, во что он верил, теряло всякий смысл при виде Эстивена, распростертого на полу и молящегося о клочке бумаги. Подступило удушье, словно прекратился доступ воздуха. Так пресмыкаться и унижаться… Все, что угодно, только не это.

Он прошел в новый отсек и принялся расхаживать взад и вперед. Проблемы без конца. Теперь, зная, что происходит с Эстивеном, нужно решить, чем ему можно помочь. Ясное дело, Эстивену придется обходиться без наркотика и справиться с пагубной привычкой. Но, несомненно, он нуждается в заботе и внимании…

Джайлс нахмурился, пытаясь вспомнить, что он знает о тонке, одном из контрабандных токсических веществ, которые изготовлялись и имели хождение в среде арбайтов. Если он не путает, это чисто синтетическое вещество, первоначально использовавшееся в лечении психических заболеваний, пока не обнаружились его вредные свойства и реакция быстрого к нему привыкания.

Сложная молекулярная цепочка, которая влияла непосредственно на нервную систему, вызывала отравление и смерть. Химически она была близка карбогидратам, любой из которых был способен замедлить ее действие, если принять один из карбогидратов одновременно с небольшим количеством наркотика в виде серого порошка. Самым удобным и эффективным из карбогидратов, сочетающимся с наркотиком, оказалась обычная целлюлоза, содержащаяся в бумаге. Если медленно жевать тонк вместе с бумагой, то химическое поглощение его организмом происходит медленно, в течение часов, а то и нескольких дней. С другой стороны, даже небольшое количество наркотика давало более длительный эффект. Наркотик значительное время сохранялся в организме, и при таких условиях распад, и моральный, и физический, наступал довольно скоро.

В плодах иб было мало карбогидратов и много протеина. К тому же эти карбогидраты усваивались легко и быстро, почему не могли замедлить эффект тонка. Джайлс понял, почему Эстивен покушался на книгу по навигации: ее страницы изготовлены из растительных волокон…

Ход его мыслей был нарушен каким-то завыванием.

Эстивен шел к носовому отсеку корабля, с его губ свешивалась длинная струйка слюны, он издавал звуки, которые услышал Джайлс. Потом на миг затихал, двигал челюстями, глотал слюну и снова выл. Руками, вытянутыми вперед, он шарил, как слепой. И явно не слышал, не замечал Джайлса.

Он принял дозу наркотика, подумал Джайлс, в чистом виде.

Джайлс поспешил проскочить средний отсек и выйти ему навстречу.

– Я помогу тебе! – крикнул он. – Держись. Мы что-нибудь придумаем.

Вытаращенные глаза Эстивена смотрели сквозь Джайлса. Джайлс схватил его за плечи и развернул в обратном направлении. Эстивен сопротивлялся с невероятной энергией. Затем метнулся в сторону пресса для плодов иб. Вытянув руку, он ухватил рукоятку пресса, дернул за нее, съеденная ржавчиной рукоятка выскочили из паза и переломилась. В руке Эстивена оказалось нечто похожее на лом с заостренным концом.

Он двинулся вперед, по-прежнему подвывая, и замахнулся на Джайлса. Тот пригнулся, нырнул под его руку, пытаясь избежать удара, но железная рукоятка проехалась по его голове. Стараясь удержаться на ногах, Джайлс откатился в ревущую алую тьму…

Как сквозь пелену он увидел, что Эстивен идет мимо него.

– Книга, – прохрипел Джайлс, обращаясь к арбайтам. – Книга по навигации! Он пошел за ней… остановите его!

Когда сознание вернулось к нему, он увидел, что арбайты даже не пытаются задержать Эстивена. Они расступались перед ним, стараясь держаться подальше. Джайлс, согнувшись и спотыкаясь, побрел вслед за сумасшедшим.

В проеме первой переборки появился Хэм. Эстивен снова взмахнул металлической палкой, обрушив ее на правое предплечье Хэма, и тот с тяжелым стоном отлетел в сторону. За Хэмом, перед книгой, лежавшей на сверкающей алмазами подставке, появилась высокая, узкая, темная фигура Капитана.

– Эстивен, нельзя! – вскрикнул Джайлс, кидаясь вперед. Но не успел. Эстивен в третий раз нанес удар ломом.

Увернуться было невозможно. И человек непременно оказался бы жертвой этого удара. Но фигура Капитана заколыхалась, тело ее грациозным змеиным движением изогнулось дугой, и палка просвистала мимо. Одновременно ее правая рука стремительно протянулась вперед – не для того, чтобы схватить, а чтобы ударить; три длинных пальца сложились в тупоконечный стержень, вонзившийся в грудь Эстивена. От сильного удара человек покачнулся и упал.

Он выронил свое оружие и какое-то время лежал без движения. Потом с полузадушенным стоном попытался встать на ноги. Досталось ему здорово, во всяком случае, дышать было страшно тяжело, может, и ребра сломаны, однако наркотик пока действовал. Шатаясь, он, точно слепой, двинулся туда, где лежала навигационная книга.

Инопланетянка ждала его. Но прежде чем она успела схватить Эстивена, Джайлс сумел напасть на него сзади и повалить на пол. Инопланетянка сделала шаг вперед, но теперь путь ей преградил Джайлс.

– Нет! – крикнул он и перешел на альбенаретский: – Я запрещаю! Он не ведает, что творит!

– На этот раз я его прикончу, – мощные пальцы Капитана нацелились в лицо самого Джайлса. – Я вас предупреждала.

Эстивен шевельнулся, пытаясь подняться, но над ним навис Хэм. Его тяжелый кулак, напоминавший булыжник, готов был в любой момент сломать Эстивену шею.

– Смотри не убей его! – крикнул ему Джайлс.

Однако он опоздал: гигант уже занес руку, и лишь каким-то чудом Джайлсу удалось отклонить направление удара. Кулак опустился Эстивену на макушку, пощадив хрупкие шейные позвонки.

Джайлс снова повернулся к Капитану – как раз в тот момент, когда инопланетянка явно намеревалась попросту смести его со своего пути.

– Нет! Погодите. Подумайте. Вы куда сильнее каждого из нас, но что будет, если все мы объединим усилия? Если вам совсем не страшно за себя, вспомните о той новой жизни, которую вы несете в себе. Неужели рискнете, не испугаетесь? Ведь мы, все вместе, способны убить ваше дитя.

Инопланетянка как-то совсем не по-человечески замерла на шагу, обретая прежнюю монументальность, словно никогда и не двигалась с места.

– Теперь я догадался, чем он болен, – быстро проговорил Джайлс. – И могу гарантировать вам, что он ни шагу не сделает на корабле без спросу и не прикоснется к вашему драгоценному журналу.

Инопланетянка по-прежнему не шевелилась, изображая момумент. Количество адреналина, выброшенное в кровь после того, как Джайлса стукнули по голове металлической ручкой, и помогавшее ему держаться на ногах, явно стало уменьшаться. Джайлс чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

– Поверьте мне! – с нажимом произнес он. – Либо так, либо этак, но я не позволю вам убить никого из моих людей!

Какое-то мгновение жизнь Эстивена – возможно, и жизни остальных членов экипажа – висела на волоске. Джайлс изо всех сил старался держаться прямо и смотреть Капитану в глаза – в эти темные непроницаемые нечеловеческие глаза. В душе он молился, чтобы инопланетянка не обнаружила, насколько серьезно он ранен, как и того, что у Хэма, по сути дела, действует лишь одна рука и что остальные, застывшие, как кролики перед волчьей пастью, без них с Хэмом совершенно беззащитны.

– Хорошо, – Капитан сделала шаг назад, – на этот раз – и пусть он будет последним! – я дарю вам жизнь этого арбайта. Но больше я подобного не потерплю.

Она повернулась и исчезла за перегородкой. Джайлс тоже повернулся и… потерял сознание, успев понять, однако, что его подхватили одновременно десять рук и среди них – руки Мары и Бисет.

Глава 10

– Ну как, вам лучше? – спросила Мара.

– Да вроде бы, – ответил Джайлс и тут же укорил себя за столь невразумительный ответ. – Ерунда. Мне, конечно, гораздо лучше. Я просто отлично себя чувствую.

– Ну не то чтобы отлично, – сказала Мара, пристально на него глядя. – Уж я-то лучше знаю, однако жить вы, по крайней мере, будете.

– Жить? Ну, разумеется, я буду жить. Почему бы, собственно, и нет? – Голос звучал глухо.

– Потому что у вас, по всей вероятности, было серьезное сотрясение мозга, – пояснила она. – Знаете, если стукнуть металлом по кости, то прочнее почему-то оказывается металл.

– Да ладно, давай не будем об этом, – сказал Джайлс и потрогал свою забинтованную голову. Несмотря ни на что, ему было приятно, что кто-то заботится о нем, тревожится о его здоровье. – Надо признаться, случившееся в последнее время я помню не слишком ясно. А я долго был…

Он помялся, подбирая подходящее слово.

– Долго ли вы были без сознания? – спросила она. – Пять дней.

– Пять дней? – Он уставился на нее. Не может быть! Пять дней!

– Пять, – мрачно подтвердила Мара.

Джайлс почувствовал, что говорить ему трудно. Он полежал неподвижно, наблюдая за Марой, что-то делавшей у его постели.

– Но это же не моя койка! – вдруг сообразил он и попытался сесть. Она мягко уложила его на подушку.

– Вам нужно отдохнуть, – сказала Мара, – лежите спокойно. Мы перенесли вас сюда, чтобы Капитан не видела, насколько вы беспомощны.

– Хорошо, – сказал он, пристально вглядываясь в горевшие над головой лампы. – Вы мудро поступили.

– Разумно.

– Хорошо – пусть разумно. – Он начинал припоминать случившееся. – А как там Хэм?

– С ним все в порядке.

– Руку-то он не сломал? Я боялся, что сломал.

– Нет. Только ободрал. Да у него вообще кости как у хорошего коня.

Джайлс вздохнул с облегчением.

– А Эстивен?..

– У него, по-моему, два ребра сломаны. Нам пришлось его дня на два связать, пока у него была «ломка», – сказала Мара. Она подошла к изголовью и протянула ему маленький пластиковый пакет, в котором было примерно две столовые ложки какого-то сероватого порошка. – Это все, что осталось от его запасов тонка. Мы подумали, что вы захотите, чтобы наркотик хранился именно у вас.

Он протянул руку – что совершенно неожиданно потребовало от него неимоверных усилий – и, взяв пакетик с остатками наркотика, сунул его в нагрудный карман космической куртки.

– Значит, вам пришлось его связать? – переспросил Джайлс. – Ну а сейчас-то он как?

– Тихий, – ответила она. – Даже слишком тихий. Нам приходится все время следить за ним. Он уже несколько раз пробовал совершить самоубийство. Во время «ломки» у них часто бывает депрессия, особенно когда боли утихнут. Так Бисет говорит. Она видела, как это бывало с другими наркоманами, которых арестовывала полиция. А еще она говорит, что такая депрессия может длиться неделями. И что всем нам было бы лучше, если б он убил себя.

Джайлс только слабо покачал головой.

– Бедняга, – проговорил он. – Бедный мальчишка!

– Никакой он не мальчишка и вовсе он не бедный! – резко возразила Мара. – Он просто очень несчастный, может быть, даже не совсем нормальный психически, взрослый человек, который пристрастился к наркотикам и чуть было не погубил всех нас.

Джайлс изумленно посмотрел на нее.

– Я, наверное, просто неудачно выразился, – проговорил он. – Но все-таки я не понимаю…

– Да, – сказала она. – В том-то и беда. Вы не понимаете!

Она повернулась и вышла из отсека. Ему вдруг очень захотелось вскочить и последовать за ней, заставить ее объясниться. Но при первой же попытке сесть в голове у него помутилось, и он снова лег, кляня собственную беспомощность и не в силах справиться с нею.

Потом он уснул. И проснулся, когда остальные члены экипажа, по всей видимости, спали. Динамик рядом с ним включен на минимальную громкость, не было слышно голосов, никто не разговаривал. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, и в голове значительно прояснилось.

Он огляделся. В хвостовой части корабля он один. Все было по-прежнему. Даже отломанная ручка пресса аккуратно приварена обратно. Интересно, с помощью чего? Ди и Фрэнко, должно быть, переехали в другой отсек. Мысль о том, что они сделали это, заботясь о нем, слабом и больном, была странно приятной. Любопытно. До того как он отправился с Земли в эту экспедицию, ему в голову бы не пришло задумываться о том, что вот ведь кому-то из арбайтов пришлось убраться с насиженного места, поскольку ему, Джайлсу, это место понадобилось.

Пол Ока был прав: он, Джайлс, никогда по-настоящему не понимал арбайтов. Во всяком случае, он никогда не понимал их так хорошо, как теперь, прожив с ними бок о бок пятнадцать дней. С другой стороны, Мара только что сказала ему, что он их по-прежнему не понимает, и это, разумеется, тоже правда. Он криво усмехнулся.

Но проблемы взаимопонимания к делу сейчас не относятся. Он, возможно, свалял дурака, подвергнув риску и выполнение задания, и собственную жизнь, спасая Эстивена от Капитана. Зато теперь он убедился, что ему на роду написано в известных случаях проявлять дурость. Странно… Мара рассердилась, когда он назвал Эстивена мальчишкой! Он произнес это слово, не подумав, как любой из клана Эделей в подобном случае. Но Мара, разумеется, права: Эстивен – не мальчишка, хотя Эдели привыкли считать арбайтов примитивными, инфантильными, от рождения несколько ущербными и весьма мало образованными.

Занятно, но именно в этот миг ему пришло в голову: а не наоборот ли? Рабочие на корабле были кем угодно, только не примитивными, «недозрелыми» людьми. На самом деле если исключить Ди и Хэма – а если подумать, то не исключая даже их, – арбайты на корабле были не просто взрослыми людьми, но людьми, обладающими богатым и нередко тяжелым жизненным опытом, сильно повлиявшим на их теперешние характеры.

А вот сам он… может быть, именно его-то и можно было назвать недозрелым. Жизнь не коснулась его своей тяжелой дланью, не внесла особых изменений в его характер. Набор черт характера и реакций, свойственных ему, – это все равно что костюм из магазина готового платья: только и ждет, когда его примерят; и надел он этот «костюм» в столь раннем возрасте, когда и оценить-то его по достоинству был еще не способен. И с тех пор, не задумываясь, носит его. И только после этого отлета с Земли, после пожара на космическом лайнере, после перехода на спасательный модуль с горсткой оставшихся в живых рабочих Джайлс начал задумываться о многом, что ему раньше и в голову не приходило. Да и сам стал меняться. Новые чувства и новый опыт, обретенный вследствие пережитого, сперва сбили его с толку. Он не сразу смог понять, что правильно и что неправильно из того, что прежде принималось за нечто само собой разумеющееся.

Теперь он чувствовал растерянность и слабость. Чувствовал себя странно несчастным и не мог определить причину этого. Ему будто чего-то не хватало… чего-то совершенно необходимого. Некоторое время он тешил себя мыслью, что это, возможно, просто физическое недомогание, вызванное сотрясением мозга. Но что-то уж больно не похоже…

Он решил не думать об этом. Существовали куда более важные проблемы. Если он действительно пробыл без сознания целых пять дней, то спасательный корабль всего через несколько часов окажется в точке возможной перемены курса, и еще можно будет приземлиться на 20 В-40, а не лететь на Белбен. Впервые Джайлс чувствовал, что сумеет убедить инопланетянку сделать это.

Пока все остальные спят, время поговорить с Капитаном. Втрое осторожнее обычного, понимая, что любое резкое движение может снова вызвать головокружение, Джайлс медленно приподнялся, сел, посидел на краешке кровати и медленно встал на ноги. Голова оставалась ясной. Он ощущал ее чрезвычайно хрупкой, как бы хрустальной, готовой разбиться при сильном толчке, но в целом чувствовал себя вполне прилично.

Джайлс медленно двинулся в носовую часть корабля. По пути осмотрел лозу иб. Теперь на ней было полно сухих листьев, и лишь изредка попадался здоровый плод. Добравшись до носового отсека, где стояла его койка, он увидел резервуар для сбора плодов иб. Резервуар был заново припаян к корпусу корабля, ближе к тому отсеку, где жила Капитан. Это могла сделать только сама инопланетянка. Джайлс и понятия не имел, что на корабле есть все необходимое для переноски резервуара и установки его на новом месте.

Он заглянул за переборку. Там находился командный пульт управления. Инопланетянка сидела за ним в той же позе, в какой он видел ее в последний раз: на одном из двух кресел у пульта. Глаза ее были закрыты, она не пошевелилась, даже когда он вошел и с грохотом повернул второе кресло, чтобы сесть.

– Капитан, – обратился к ней Джайлс на альбенаретском языке.

Ответа не последовало. Длинная темная фигура инопланетянки оставалась совершенно недвижимой.

– Райумунг, – снова начал Джайлс, – мне необходимо поговорить с вами. Настало время решать судьбу.

Ни малейшей реакции.

– Если вы не хотите обсуждать со мной этот вопрос, я обойдусь и без обсуждения, – сказал Джайлс.

Медленно открылись круглые темные глаза. Медленно повернулась голова; теперь инопланетянка смотрела на него.

– Вы ничего не сделаете, землянин. – Гудящий чужой голос был, как всегда, абсолютно бесстрастен, но звучал теперь как бы издалека. – Я не настолько беспомощна, чтобы не держать под контролем все, что происходит на этом спасательном корабле.

– Нет, не беспомощны, – сказал Джайлс, – но с каждым днем вы отдаете все больше своих сил той новой жизни, что таится в вас. Я считаю, что вы слабеете быстрее нас, ибо мы слабеем только из-за недостатка еды и питья.

– Нет, – сказала Капитан. – Я сильнее вас и останусь сильнее.