Мелкие боги Пратчетт Терри
– Я имею в виду… я – друг.
– Но почему мы должны тебе верить? – поинтересовался Бедн.
– Потому что у вас нет выбора, – быстро ответил сержант Симони.
– Ты можешь вывести нас отсюда? – спросил Брута.
Симони свирепо посмотрел на него.
– Тебя? – спросил он. – А почему я должен куда-то тебя выводить? Ты – инквизитор!
Он схватился за меч.
Брута сделал шаг назад.
– Никакой я не инквизитор!
– На корабле, когда капитан подал тебе сигнал, ты ему ничего не ответил, – напомнил Симони. – Значит, ты – не из наших.
– Но я и не ихний тоже, я – свой собственный.
Брута умоляюще посмотрел на Дидактилоса, что, по сути, было бесполезно. Тогда он повернулся к Бедну.
– Я ничего не знаю об этом легионере, – произнес он. – Знаю только, что Ворбис приказал вас убить и сжечь библиотеку. Но я могу помочь. Придумал кое-что по дороге сюда.
– Не слушайте его! – воскликнул Симони и опустился на колено перед Дидактилосом. – Господин, есть люди, которые знают твою книгу и оценили ее по достоинству… У меня даже есть свой экземпляр…
Он покопался за нагрудником.
– Мы ее скопировали, – продолжил Симони. – У нас был всего один экземпляр! Но мы передавали его друг другу. Те, кто умеет читать, читали его другим!.. Мы нашли в ней столько смысла!
– Э… – произнес Дидактилос. – Что?
Симони возбужденно замахал руками.
– Мы знаем, что это… Я бывал в таких местах… Это правда! Великая Черепаха существует. И она действительно движется! Нам не нужны все эти боги!
– Бедн? Медь с крыши еще не содрали? – спросил Дидактилос.
– М-м, вряд ли они это успели.
– Напомни, чтобы я не говорил с этим парнем на улице.
– Вы не понимаете! – закричал Симони. – Я могу вас спасти. У вас есть друзья в самых неожиданных местах. Пойдемте. Я только убью жреца и…
Он сжал рукоятку меча. Брута отступил.
– Нет! Я тоже могу помочь! Именно поэтому я и пришел. Когда я увидел тебя перед Ворбисом, то сразу понял, что надо сделать!
– И что же ты можешь сделать? – язвительно спросил Бедн.
– Я могу спасти библиотеку.
– Что? Может, ты взвалишь ее на спину и убежишь? – с усмешкой осведомился Симони.
– Нет, я не это имел в виду. Сколько здесь свитков?
– Около семисот, – ответил Дидактилос.
– Сколько из них самых важных?
– Все! – ответил Бедн.
– Возможно, пара сотен, – мягко поправил его Дидактилос.
– Дядя!
– Все остальные – пустая болтовня. Плюс книги, изданные из тщеславия, – стоял на своем Дидактилос.
– Но это книги!
– Пару сотен я осилю легко, – медленно промолвил Брута. – Отсюда можно как-нибудь выбраться?
– Можно, – осторожно откликнулся Дидактилос.
– Только ничего ему не говори! – вмешался Симони.
– Тогда все ваши книги сгорят, – пожал плечами Брута и ткнул пальцем в Симони. – Он сказал, что у вас нет выбора. Значит, терять вам нечего, верно?
– Он… – начал было Симони.
– Все заткнитесь! – велел Дидактилос. И посмотрел куда-то поверх уха Бруты. – Возможно, нам удастся выбраться. Что ты задумал?
– Не верю своим ушам! – воскликнул Бедн. – Ты сам выдаешь план нашего побега. И кому? Омнианину!
– Есть тоннели, ведущие сквозь скалы, – продолжал Дидактилос.
– Возможно, но об этом нельзя говорить никому!
– Я склонен верить этому человеку, – пояснил Дидактилос. – У него честное лицо. Если рассуждать философски.
– Почему мы должны ему верить?
– Любой человек, достаточно глупый, чтобы полагать, что мы поверим ему в сложившихся обстоятельствах, заслуживает доверия. Он слишком глуп, чтобы быть вероломным.
– Я могу уйти прямо сейчас, – ответил Брута. – И во что превратится ваша библиотека?
– Вот видите! – возликовал Симони.
– Когда ситуация становится совершенно беспросветной, – хмыкнул Дидактилос, – неожиданно появляются друзья. Итак, какой у тебя план, молодой человек?
– У меня нет никакого плана, – признался Брута. – Я просто сделаю все, что надо. По порядку.
– И сколько времени займет эта процедура?
– Думаю, около десяти минут.
Симони свирепо глянул на него.
– Несите книги, – приказал Брута. – И мне понадобится свет.
– Но ты даже не умеешь читать! – воскликнул Бедн.
– А я и не собираюсь их читать, – сказал Брута, тупо глядя на первый свиток, который оказался «Де Келониан Мобиле».
– О мой Бог… – пробормотал он.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался Дидактилос.
– Кто-нибудь может сбегать за моей черепахой?
Симони бежал по дворцу. Никто не обращал на него внимания. Большая часть эфебских стражников находилась снаружи лабиринта, а Ворбис объяснил всем ясно и доходчиво, что произойдет с обитателями дворца, если кто-нибудь рискнет бежать. Группы омнианских легионеров дисциплинированно грабили дворец.
Зрелище бегущего легионера никого не удивляло.
В комнате Бруты действительно была черепаха. Она сидела на столе между свернутым свитком и пожеванной кожурой дыни и, насколько возможно было судить по ее виду, спала. Симони бесцеремонно схватил рептилию, засунул в ранец и поспешил обратно в библиотеку.
Он ненавидел себя за это. Глупый жрец все испортил! Но Дидактилос заставил его дать обещание, а Дидактилос – это человек, познавший Истину.
Возвращаясь, он все не мог избавиться от ощущения, что кто-то пытается привлечь его внимание.
– Значит, тебе достаточно одного взгляда, чтобы все-все запомнить? – недоверчиво уточнил Бедн.
– Да.
– Весь свиток?
– Да.
– Я тебе не верю.
– Верхняя часть первой буквы слова «LIBRUM» над дверью выщерблена, – ответил Брута. – Зенон написал «Мышления», старик Аристократ – «Банальности», а Дидактилос считает ибидовские «Отвлечения» абсолютной глупостью. От тронного зала тирана до библиотеки – шестьсот шагов. Еще есть…
– Следует признать, у него хорошая память, – дал свое одобрение Дидактилос. – Показывай ему свитки.
– Но как проверить, что он действительно их запомнил? – не сдавался Бедн, разворачивая свиток с геометрическими теоремами. – Он же не умеет читать! А даже если бы и умел читать, он не сможет ничего написать!
– Придется научить его письменности.
Брута посмотрел на свиток, полный карт. Потом закрыл глаза. На мгновение зазубренный контур задержался перед глазами, потом разместился в памяти. Он мог вызвать эти карты в любой момент. Бедн развернул очередной свиток. Изображения животных. Следующий – изображения растений и текст. Следующий – только текст. Потом – свиток с треугольниками и еще какими-то фигурами. Все откладывалось в его памяти. Спустя какое-то время Брута перестал замечать, как перед ним разворачивают очередной свиток, он просто смотрел.
Интересно, сколько информации он способен запомнить? Но такая мысль была просто глупой. Ты запоминаешь все, что видишь. Поверхность стола, свиток, полный текста. В текстуре и цвете древесины содержится не меньше информации, чем во всех «Мышлениях» Зенона.
Тем не менее он ощущал в голове некоторую тяжесть, ему казалось, что, если он резко повернет голову, вся память выплеснется из ушей.
Бедн взял следующий свиток и частично развернул его.
– Опиши, как выглядит пузума двусмысленная, – потребовал он.
– Не знаю, – ответил Брута и прищурился.
– Вот вам и господин Память! – язвительно произнес Бедн.
– Мой мальчик, он не умеет читать. Твои требования несправедливы, – заметил философ.
– Хорошо, я имею в виду четвертое изображение в третьем свитке, – пояснил Бедн.
– Четырехногое существо, смотрит влево, – сказал Брута. – Большая голова, похожая на кошачью, широкие плечи, туловище сужается к задней части. Рисунок на теле из темных и светлых квадратов. Уши маленькие, прижаты к голове. Шесть усиков. Хвост похож на обрубок. Только задние лапы с когтями, по три когтя на лапу. Передние лапы такой же длины, как голова, и прижаты к туловищу. Полоса густого меха…
– Это было пятьдесят свитков назад! – воскликнул Бедн. – Он смотрел на свиток не более двух секунд!
Они посмотрели на Бруту, тот снова прищурился.
– Ты все-все помнишь? – спросил Бедн.
– Да.
– Но у тебя в голове половина библиотеки!
– Я чувствую себя… немного…
Библиотека Эфеба превратилась в печь. Там, где на полки с крыши капала расплавленная медь, пламя отливало синим.
Все библиотеки соединены между собой ходами, похожими на проделанные книжными червями. Эти переходы создаются сильными пространственно-временными искажениями, которые возникают вокруг любого крупного хранилища книг.
Лишь немногие библиотекари знают этот секрет, и существуют неукоснительно соблюдаемые правила, касающиеся использования этого факта. А все потому, что это связано с путешествиями во времени, а путешествия во времени связаны с серьезными проблемами.
Но если библиотека уже горит и впоследствии в исторических книгах о ней отзываются как о сгоревшей дотла…
Раздался негромкий хлопок, совершенно неслышимый из-за треска пламени, и на не тронутом огнем участке библиотечного пола возникла некая фигура.
Она была похожа на обезьянью, но двигалась совершенно осмысленно. Большие обезьяньи лапы сбили пламя и принялись запихивать в мешок еще не сгоревшие свитки. Когда мешок был полностью заполнен, фигура на костяшках пальцев скользнула в пламя и с легким хлопком исчезла.
Впрочем, к нашему рассказу это не имеет никакого отношения.
Так же как и тот факт, что свитки, считавшиеся безвозвратно утерянными во время Великого Пожара Эфебской библиотеки, появились позднее в удивительно хорошем состоянии в библиотеке Незримого Университета, что в Анк-Морпорке.
Хотя приятно, что книжки все-таки не сгорели.
Брута проснулся с запахом моря в ноздрях.
По крайней мере, люди называют это запахом моря, хотя на самом деле так воняют тухлая рыба и гнилые водоросли.
Он лежал в какой-то хижине. Свет, проникавший через одно незастекленное окно, был красным и мерцающим. Одна стена отсутствовала, и хижина стояла прямо над водой. Красноватый свет озарял группу столпившихся вокруг чего-то людей.
Брута осторожно проверил содержимое памяти. Вроде бы все было на месте, свитки библиотеки аккуратно хранились в голове. Слова по-прежнему оставались бессмысленными, но картинки были интересными. По крайней мере, более интересными, чем все остальное, хранившееся в памяти.
Он осторожно сел.
– Наконец-то ты проснулся, – в его голове раздался голос Ома. – Чувствуешь себя несколько заполненным, да? Нет ощущения, что превратился в книжную полку? Словно повсюду в голове развешаны таблички с надписью «ТИШЕ!»… Чего ради ты надрывался?
– Я… Не знаю. Мне казалось, что это нужно сделать. Ты где?
– Твой друг легионер засунул меня в ранец. Кстати, спасибо, что так заботишься обо мне.
Брута с трудом поднялся на ноги. На мгновение мир закрутился вокруг, добавив третью астрономическую теорию к тем двум, что так занимали умы местных мыслителей.
Он выглянул в окно. Источником красного света оказался огонь, бушующий над Эфебом, а самое яркое пламя пылало над библиотекой.
– Партизанская война, – пояснил Ом. – Сражаются даже рабы. Не могу понять почему. Другой бы решил, что они подпрыгнут от радости, получив возможность отомстить злым хозяевам, так нет ведь…
– Полагаю, у рабов Эфеба был шанс стать свободными, – предположил Брута.
В другом углу хижины раздалось шипение, за которым последовал какой-то металлический шум. Потом Брута услышал радостный голос Бедна:
– Я же говорил. Обычный засор в трубках. Давайте-ка добавим топлива.
Брута заковылял к группке людей.
Они толпились вокруг некоего суденышка. По форме оно напоминало обычную лодку с острым носом и тупой кормой. Только мачты не было. Зато был большой шар цвета меди, водруженный на деревянную конструкцию ближе к корме. Под шаром была установлена железная корзинка, в которой кто-то развел огонь.
Шар неторопливо вращался на раме, окутанный облаком пара.
– Я уже видел это, – сказал Брута. – В «Де Келониан Мобиле». Там был чертеж.
– А, наша ходячая библиотека, – произнес Дидактилос. – Да. Ты прав. Наглядная иллюстрация принципа реактивности. Только я никогда не просил Бедна изготовить настолько большую модель. Вот что получается, когда думаешь не головой, а руками.
– На прошлой неделе ночью я обошел на ней маяк, – похвастался Бедн. – Никаких проблем.
– Анк-Морпорк находится значительно дальше, – задумчиво промолвил Симони.
– Да, расстояние до него превышает расстояние между Эфебом и Омнией в пять раз, – мрачно констатировал Брута. – В одном свитке содержались карты, – добавил он.
Пар обжигающими клубами поднимался от вращавшегося шара. Сейчас, подойдя ближе, Брута рассмотрел с полдюжины коротких весел, соединенных звездой за шаром и нависавших над кормой лодки. Деревянные шестерни и бесконечные ремни заполняли пространство между шаром и колесом. Шар вращался, весла рубили воздух.
– Как это работает? – спросил он.
– Очень просто, – начал объяснять Бедн, – огонь нагре…
– У нас нет времени, – прервал его Симони.
– …Нагревает воду, и она начинает сердиться, – продолжал ученик философа. – Поэтому она вырывается из шара через эти четыре сопла, чтобы убежать от огня. Струи пара вращают шар, а шестерни и винтовой механизм Легибия передают вращение на гребное колесо, которое тоже вращается и перемещает лодку по воде.
– Очень философский принцип, – заметил Дидактилос.
Брута почувствовал себя обязанным встать на защиту омнианского прогресса.
– Великие двери Цитадели весят много тонн, а открываются одной силой веры, – сказал он. – И распахиваются, стоит к ним только прикоснуться.
– Интересно было бы взглянуть на такое, – хмыкнул Бедн.
Брута ощутил приступ греховной гордости от того, что в Омнии еще осталось чем гордиться.
– Наверное, очень хорошая сбалансированность и гидравлика.
– О.
Симони задумчиво ткнул в механизм мечом.
– Другого варианта точно нет? – спросил он.
Бедн замахал руками.
– Ты имеешь в виду, а не создать ли нам могучий корабль, который бороздил бы темное, как вино, море без всякой помощи…
– Я думал о суше, – оборвал его Симони. – О какой-нибудь обычной телеге…
– Нет никакого смысла ставить лодку на телегу.
Глаза Симони заблестели так, словно он увидел будущее и это будущее было заковано в броню.
– Гм-м, – только и сказал он.
– Мысль неплохая, – заметил Дидактилос, – но совсем не философская.
– А куда подевался наш жрец?
– Я здесь, но я не…
– Как ты себя чувствуешь? Ты буквально погас, прям как свечка.
– Сейчас мне… лучше.
– Только что стоял на ногах, а потом вдруг бряк, и тебя можно как затычку от сквозняков использовать!
– Мне значительно лучше.
– С тобой такое часто случается, да?
– Иногда.
– Свитки помнишь?
– Думаю… да. А кто поджег библиотеку?
Бедн поднял голову от механизма.
– Он, – ответил юноша.
Брута уставился на Дидактилоса.
– Ты поджег собственную библиотеку?
– Только я имел на это право, – объяснил философ. – Кроме того, так она не досталась Ворбису.
– Что?
– Предположим, он изучил бы свитки. Он и так достаточно скверный человек, но превратился бы в еще более скверного, впитав все знания, что там хранились.
– Он ни за что не стал бы их читать, – сказал Брута.
– Ошибаешься. Я знаю людей подобного рода, – возразил Дидактилос. – Сама благочестивость на людях, а в частной жизни – сплошной порок и потакание собственным желаниям.
– Только не Ворбис, – с абсолютной уверенностью произнес Брута. – Он не стал бы их читать.
– Пусть будет по-твоему, – согласился Дидактилос. – Но я поступил так, как следовало поступить.
Бедн, подложив дров на решетку под шаром, отошел от лодки.
– А мы поместимся на ней?
Брута устроился на грубой скамье в районе склянки – или как там это называлось у лодки. В воздухе пахло горячей водой.
– Ну ладно… – промолвил Бедн и потянул рычаг.
Вращавшиеся лопасти ударили по воде, последовал рывок, и, выбрасывая облака пара, лодка бодро заскользила по воде.
– И какое же имя ты дал этому суденышку? – спросил Дидактилос.
Бедн выглядел удивленным.
– Имя? – переспросил он. – Это лодка, вещь, из рода неодушевленных вещей. Имя ей не требуется.
– Имена имеют философский смысл, – несколько раздраженно возразил Дидактилос. – И нужно было разбить об нее амфору с вином.
– Ага, щас, я лучше выпью его.
Лодка с пыхтением вышла из сарая в темную бухту. С одной стороны горела эфебская галера. Весь город охватили языки пламени.
– Значит, у тебя есть амфора с вином? – спросил Дидактилос.
– Да.
– Передай ее мне.
Лодка оставляла за собой белый след. Вертелись лопасти.
– Ни ветра, ни гребцов! – возбужденно воскликнул Симони. – Бедн, ты хоть понимаешь, что изобрел?
– Конечно. Принцип работы удивительно прост, – ответил Бедн.
– Я имел в виду не это, а то, чего можно добиться при помощи этой силы!
Бедн в огонь подложил очередное полено.
– Я просто заставляю тепло работать, – пояснил он. – Полагаю, с его помощью… можно перекачивать воду. Молоть зерно, когда нет ветра. Еще что-нибудь такое. Ты это имел в виду?
Сержант Симони замялся.
– Э, ага, – наконец выдавил он. – Что-то вроде.
– Ом, – прошептал Брута.
– Да?
– Ты в порядке?
– Здесь воняет, как в ранце у легионера. Вытащи меня.
Медный шар с сумасшедшей скоростью вращался над огнем. Он блестел почти так же ярко, как глаза Симони.
– А можно я заберу свою черепашку?
Симони горько рассмеялся.
– Говорят, из них получается вкусный суп, – ответил он, но достал черепашку из ранца.
– Ну да, я об этом уже слышал, – кивнул Брута, а потом понизил голос до шепота: – Что за место этот Анк?
– Город миллиона душ, – ответил голос Ома, – многие из которых, к сожалению, все еще занимают тела. И тысяч религий. Там есть даже Храм Мелких Богов! Похоже, люди там не испытывают связанных с верой неудобств. Неплохое место для того, чтобы начать все заново. С моими мозгами и твоей… в общем, с моими мозгами мы быстро добьемся успеха.
– Ты что, не хочешь возвращаться в Омнию?
– Не вижу в этом особого смысла, – откликнулся Ом. – Всегда существует возможность свергнуть уже признанного бога. Людям бог надоедает, им хочется перемен. Но самого себя свергнуть невозможно, верно?
– Ты с кем это разговариваешь, а, жрец? – с подозрением осведомился Симони.
– Я… молился.