Песнь крови Райан Энтони
Ваэлин ударил его под ухо – прием, которому они с таким трудом обучились под руководством мастера Интриса. Этот прием заставлял человека потерять сознание, но не причинял серьезного вреда.
Ваэлин опустился на колени рядом с товарищем, пощупал пульс у него на шее.
– Прости меня, брат, – прошептал он, убрал меч в ножны и поднял Норту, не без труда взвалив на плечо его обмякшее тело. Ваэлин был крупнее Норты, но все равно брат весил изрядно. Ваэлин двинулся навстречу ошеломленным зевакам и сделал им знак расступиться. Никто из них не сказал ни слова.
– А ну, стоять!
От этого крика тишина разлетелась вдребезги, как стекло. Шокированная толпа очнулась и загомонила изумленно и непонимающе.
– Пятерых Ястребов уложили, а их всего-то двое…
– Никогда такого не видел!
– А ведь это измена, солдата-то бить. Королевский указ гласит…
– Стоять!!! – снова раздался этот голос, перекрывая шум толпы. Оглянувшись, Ваэлин увидел всадника, пробивающегося на лошади сквозь давку, временами помогая себе хлыстом.
– Дорогу! Дорогу! – командовал он. – Именем короля! Дорогу!
Выбравшись из толпы, всадник остановил коня, и Ваэлин сумел разглядеть его как следует. Высокий мужчина на вороном боевом скакуне ренфаэльской чистокровной породы. На всаднике был парадный мундир с черным пером на груди, а на голове – офицерский шлем с невысоким султаном. Худощавое, чисто выбритое лицо всадника под поднятым забралом окаменело от ярости. Судя по звезде о четырех лучах на латном нагруднике, это был лорд-маршал королевской стражи. Следом за всадником появился отряд пеших Черных Ястребов. Отряд развернулся, обнажив мечи и разгоняя толпу пинками и ударами кулаков. Некоторые занялись своими пострадавшими товарищами, бросая мстительные взгляды на Ваэлина. Солдат, которому в руку попал нож Ваэлина, откровенно плакал от боли.
Видя, что путь к отступлению перекрыт, Ваэлин аккуратно уложил Норту на землю и шагнул в сторону, загораживая собой товарища от всадника.
– Это что такое? – осведомился маршал.
– Я отвечаю только перед орденом, – заявил Ваэлин.
– Ты будешь отвечать мне, орденский пащенок, или я повешу тебя на ближайшем дереве на твоих собственных кишках!
Ваэлин с трудом сдержал порыв выхватить меч, когда Черные Ястребы принялись стягиваться ближе. Он понимал, что всех их ему не одолеть – как минимум, нескольких придется убить, а Норте этим вряд ли поможешь.
– Могу ли я узнать ваше имя, милорд? – спросил он, отчаянно пытаясь выиграть время и надеясь, что голос у него не дрожит.
– Сперва сам назовись, пащенок!
– Ваэлин Аль-Сорна, брат Шестого ордена, ожидающий посвящения.
Имя прокатилось по толпе, точно волна.
– Сорна…
– Сынок владыки битв…
– Можно было догадаться, живая копия…
Когда всадник услышал это имя, глаза у него сузились, но выражение лица осталось все таким же свирепым.
– Лакриль Аль-Гестиан, – сказал он. – Лорд-маршал двадцать седьмого конного и мечного полка Королевства.
Он выслал коня вперед и подъехал поближе, глядя сверху вниз на неподвижное тело Норты.
– А это кто?
– Брат Норта, – ответил Ваэлин.
– Мне доложили, что он пытался спасти изменника. Интересно, с чего бы брату ордена так поступать, а?
«Он знает, – понял Ваэлин. – Он знает, кто такой Норта».
– Не могу вам сказать, лорд-маршал, – отвечал он. – Я всего лишь увидел, как убивают моего брата, и воспрепятствовал этому.
– Ага, как же, убивают его! – бросил один из Черных Ястребов, побагровев от гнева. – Этот засранец сопротивлялся законному аресту!
– Он принадлежит ордену, – сказал Ваэлин Аль-Гестиану. – Как и я. Мы отвечаем перед орденом. Если вы полагаете, будто мы совершили нечто противозаконное, вам следует обратиться к нашему аспекту.
– Королевский закон распространяется на всех, мальчик, – ответил Аль-Гестиан ровным тоном. – На братьев, на солдат, на владык битв.
Он смотрел прямо в глаза Ваэлину.
– И тебе с твоим братом придется отвечать перед законом.
Он подал своим людям знак взять их.
– И держи руки подальше от оружия, мальчик, иначе тебе придется отвечать уже перед Ушедшими!
Видя надвигающихся Черных Ястребов, Ваэлин поднял руку к рукояти меча. Может быть, если ранить нескольких из них, поднимется суматоха, и ему удастся скрыться в толпе вместе с Нортой. В орден после этого, конечно, возврата не будет: там не привечают тех, кто дерется с королевской стражей. «Ну, в разбойники уйду, – подумал Ваэлин. – Вряд ли это так уж страшно».
– Полегче, малый! – предупредил один из Черных Ястребов, закаленный сержант с обветренным лицом. Он медленно подступал к Ваэлину, опустив меч книзу, с кинжалом в левой руке. По тому, как он двигался и как владел своим телом, Ваэлин сделал вывод, что это самый опасный из его противников. – Не хватайся за меч, – продолжал сержант. – Хватит на сегодня крови. Сдавайтесь по-хорошему, и мы с вами во всем разберемся, тихо и культурно.
Судя по сдерживаемой ярости на лицах прочих Ястребов, Ваэлин сильно сомневался, что с ним и с Нортой и впрямь обойдутся «культурно».
– Я не хочу проливать крови, – предупредил он сержанта, обнажая меч. – Но пролью, если вы меня вынудите.
– Время на исходе, сержант, – протянул Аль-Гестиан, подавшись вперед в седле. – Кончайте с этим…
– Ух ты, вот это зрелище! – пробасили из толпы, и люди, издавая протестующие возгласы, раздались перед троицей, пробивавшейся вперед.
Сердце у Ваэлина подпрыгнуло. Это был Баркус, и с ним Каэнис и Дентос. Баркус широко улыбался Ястребам – сама любезность во плоти. Напротив, Каэнис с Дентосом смотрели на солдат с нескрываемой сосредоточенной враждебностью – взглядом, отработанным за годы сурового учения. Мечи у всех троих были наголо.
– Просто замечательное зрелище, – продолжал Баркус, и все трое встали плечом к плечу с Ваэлином. – Стайка Ястребов, которые только и ждут, чтобы их ощипали!
– Проваливайте отсюда, малый! – бросил Аль-Гестиан Баркусу. – Это не ваша забота!
– Мы услыхали какой-то шум, – сообщил Баркус Ваэлину, не обращая внимания на Аль-Гестиана. Он посмотрел на распростертого на земле Норту. – Чо, сбежал-таки?
– Угу. Сегодня казнят его отца.
– Да мы слышали, – сказал Каэнис. – Это печально. Говорят, он был неплохой человек. Однако король справедлив, должно быть, у него есть на то свои причины.
– Ты это Норте скажи, – заметил Дентос. – Бедолага! Это они его так?
– Да нет, – сказал Ваэлин. – Я не мог придумать, как еще его остановить.
– Мастер Соллис будет нас лупцевать целую неделю без перерыва! – проворчал Дентос.
Они умолкли, глядя на Ястребов. Те смотрели на мальчишек, лица их были полны злобы и гнева, но подойти к ним солдаты не пытались.
– Боятся, – заметил Каэнис.
– Еще бы! – сказал Баркус.
Ваэлин рискнул бросить взгляд на Аль-Гестиана. Этот человек явно не привык, чтобы ему перечили. Маршала буквально трясло от ярости.
– Эй, ты! – он ткнул пальцем в одного из кавалеристов. – Отыщи капитана Хинтиля. Скажи, пусть приведет свою роту.
– Целую роту! – Баркус, казалось, пришел в неподдельный восторг. – Какая честь для нас, милорд!
В толпе засмеялись. Гнев Аль-Гестиана сделался еще более осязаемым.
– За это с вас живьем шкуру снимут! – рявкнул он, едва не переходя на визг. – Не думайте, будто король дарует вам легкую смерть!
– Вы опять говорите от имени моего отца, лорд-маршал?
Из толпы зевак выступил высокий, рыжеволосый молодой человек. Одежда на нем была скромная, но отлично пошитая, и было нечто странное в том, как толпа расступалась перед ним, отводя глаза и склоняя головы. Некоторые даже опустились на одно колено. Оглянувшись по сторонам, Ваэлин с изумлением обнаружил, что Каэнис и все Ястребы поступили так же.
– На колени, братья! – прошипел Каэнис. – На колени перед принцем!
«Принцем?» Ваэлин снова посмотрел на высокого, припоминая серьезного юношу, которого видел при дворе много лет назад. Принц Мальций сделался почти таким же рослым и широкоплечим, как его отец. Ваэлин огляделся в поисках охраняющих его стражников, но с принцем, похоже, никого не было. «Принц, который ходит один среди своего народа?» – удивился он.
– Ваэлин! – настойчиво шепнул Каэнис.
Ваэлин собрался было преклонить колени, но принц махнул рукой.
– Не нужно, брат. Прошу вас, встаньте все.
Он улыбнулся, обводя взглядом коленопреклоненную толпу.
– Тут же грязно! Итак, милорд, – он обернулся к Аль-Гестиану, – что тут произошло?
– Насилие и измена, ваше высочество! – провозгласил Аль-Гестиан, выпрямляясь. Левое колено у него было в грязи. – Эти мальчишки напали на моих людей, пытаясь освободить арестованного.
– Не хрен врать! – взорвался Баркус. – Мы пришли на помощь нашим братьям, когда на них напали…
Принц вскинул руку. Баркус умолк. Мальций молча окинул взглядом всю сцену, увидел окровавленных Ястребов, лежащего без сознания Норту…
– Скажите, брат, – сказал он Ваэлину, – не вы ли тот, кого лорд-маршал называет изменником?
Ваэлин обратил внимание, что принц почти не сводит глаз с Норты.
– Я не изменник, ваше высочество, – ответил Ваэлин, стараясь, чтобы в его голосе не было слышно ни страха, ни гнева. – И братья мои тоже. Они пришли сюда, только чтобы защитить меня. Если кому-то и следует нести ответ за то, что здесь произошло, то только мне.
– А что же ваш брат, что лежит без сознания? – принц Мальций подступил ближе, почему-то продолжая очень пристально глядеть на Норту. – Ему нести ответ не следует?
– Его… поступки были вызваны горем, – запнувшись, ответил Ваэлин. – Он будет отвечать перед нашим аспектом.
– Сильно ли он ранен?
– Его ударили по голове, ваше высочество. Примерно через час должен очнуться.
Принц еще немного постоял, глядя на Норту, потом отвернулся и негромко сказал:
– Когда он очнется, передайте ему, что я скорблю вместе с ним.
Он отошел и обратился к Аль-Гестиану:
– Это весьма серьезное дело, лорд-маршал. Весьма серьезное.
– Это правда, ваше высочество.
– Настолько серьезное, что для того, чтобы его полностью разрешить, потребовалось бы отложить казнь. Мне не хотелось бы объясняться с королем по этому поводу. Быть может, вам угодно объяснить ему это вместо меня?
Аль-Гестиан на секунду встретился глазами с принцем, между ними отчетливо сверкнула взаимная неприязнь.
– Мне не хотелось бы без нужды отнимать время у короля, – проскрежетал он сквозь стиснутые зубы.
– Я благодарен вам за предупредительность.
Принц Мальций обернулся к Ястребам:
– Отнесите этих раненых в королевский павильон, их осмотрит врач его величества. Лорд-маршал, мне говорили, что у западных ворот устроили пьяный дебош, это дело требует вашего присутствия. Не смею вас более задерживать.
Аль-Гестиан поклонился и снова сел в седло. Когда он проезжал мимо Ваэлина и его товарищей, на лице у него было отчетливо написано, что он намерен с ними поквитаться.
– С дороги! – крикнул он, взмахнув хлыстом в сторону толпы, пробиваясь вперед.
– Доставьте вашего брата в орден, – сказал принц Мальций Ваэлину. – И позаботьтесь о том, чтобы рассказать вашему аспекту о случившемся первыми, пока ему не рассказал об этом кто-нибудь еще.
– Мы так и поступим, ваше высочество, – заверил его Ваэлин, кланяясь как можно ниже.
В сотне ярдов уже слышалась ровная, монотонная барабанная дробь, и толпа стихала по мере того, как барабанный бой становился громче. Ваэлин видел поверх голов ряд копий, которые колебались в такт грому барабана, постепенно продвигаясь к темному силуэту виселицы.
– Унесите его прочь! – велел принц. – Даже если он без чувств, незачем ему тут находиться.
Когда они пробирались сквозь примолкшую толпу: Ваэлин и Каэнис несли Норту, а Дентос с Баркусом прокладывали путь, – барабанная дробь внезапно стихла. Воцарилось молчание, настолько густое, что Ваэлин физически ощутил висящее в воздухе предвкушение толпы, пригибающее его к земле. Издалека донесся стук, и толпа взорвалась восторженными воплями: тысячи кулаков взметнулись в воздух, на лицах отражалась маниакальная радость.
Каэнис смотрел на ликующую толпу с неприкрытым отвращением. Ваэлин не слышал слова, которое он произнес, но по губам уверенно прочел: «Быдло!»
Как только они очутились в стенах ордена, Норта исчез, очутившись на попечении мастеров. По тому, как опасливо косились на них другие мальчишки и как недовольно смотрели мастера, было ясно, что новости об их приключениях опередили их.
– Мы о нем позаботимся, – сказал мастер Чекрин, избавляя их от Норты. Он без труда поднял его на своих мускулистых руках. – А вы отправляйтесь к себе в спальню. Без приказа никуда не выходить и ни с кем не разговаривать.
Чтобы убедиться, что они исполнят это в точности, мастер Хаунлин лично проводил их в северную башню. Обычная любовь обожженного к пению на этот раз, похоже, уступила обстоятельствам. Дверь за ними захлопнулась, но Ваэлин был уверен, что мастер остался караулить снаружи. «Так мы что, теперь пленники?» – подумал он.
Оказавшись в спальне, они положили свои вещи и стали ждать.
– Ты мне башмаки купил? – спросил Ваэлин у Каэниса.
– Не успел. Извини.
Ваэлин пожал плечами. Молчание затягивалось.
– А Баркус едва девку не подцепил у палатки с элем! – выпалил Дентос. Он всегда плохо переносил молчание. – И аппетитная же девка была! Титьки что твои дыни. Скажи, брат?
Баркус уничтожающе уставился на брата через комнату.
– Заткнись, – коротко сказал он.
Снова воцарилось молчание.
– А ты знаешь, что, если на этом попадешься, то получишь свои монеты? – сказал Ваэлин Баркусу. Время от времени у ворот ордена появлялись девицы из Варинсхолда и окрестных деревень, с огромным пузом или с орущим младенцем в подоле. Виновного брата наскоро сочетали браком – обряд проводил сам аспект, – и выдавали ему положенные монеты плюс еще две, одну на девицу, вторую на ребенка. Как ни странно, многие парни, похоже, бывали совсем не прочь покинуть орден при подобных обстоятельствах, в то время как другие до последнего уверяли, будто они тут ни при чем. Но проверка на правду, проводимая Вторым орденом, быстро выводила виноватых на чистую воду.
– Да не было там ничего такого! – рявкнул Баркус.
– Да ты с ней лизался, как ненормальный! – расхохотался Дентос.
– Ну, я выпимши был. К тому же все внимание доставалось не мне, а Каэнису!
Ваэлин обернулся к Каэнису и увидел, что друг медленно краснеет.
– Что, правда?
– Правда, правда! На него девки так и вешались! «Ой, какой хорошенький!»
Ваэлин с трудом сдержал смех. Каэнис залился краской по самые уши.
– Ну, он наверняка мужественно сопротивлялся!
– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Дентос. – Боюсь, еще немного, и через девять месяцев к воротам принесли бы целый отряд хорошеньких ублюдков. Хорошо еще, какой-то пьянчуга подошел и начал орать, что, мол, Ястреба с орденскими дерутся.
Воспоминание о драке снова заставило всех умолкнуть. И наконец Баркус сказал вслух то, о чем думали все:
– Как вы думаете, его не убьют?
В комнате успело стемнеть, прежде чем дверь отворилась и вошел мастер Соллис. На лице наставника отражался невероятный гнев.
– Сорна, – проскрежетал он, – ты идешь со мной! Остальным принесут еду с кухни, и всем спать!
Мальчикам ужасно хотелось узнать, как там Норта, но лицо Соллиса, бывшее мрачнее тучи, заставило их промолчать. Ваэлин спустился следом за ним по лестнице, пересек двор и подошел к западной стене, все это время не переставая ожидать, что наставник вот-вот достанет розгу. Ваэлин предполагал, что его ведут к аспекту, но вместо этого они пришли в лазарет, где мастер Хенталь ухаживал за Нортой. Норта лежал в постели, лицо у него выглядело безжизненным, полузакрытые глаза смотрели мутно, ничего не видя. Это зрелище Ваэлину было знакомо: иногда мальчикам, получившим серьезную травму, приходилось давать сильное снадобье, которое снимало боль, но одновременно заставляло терять связь с миром.
– Красноцвет и тенелист, – объяснил мастер Хенталь, когда вошли Ваэлин с Соллисом. – Когда он очнулся, то впал в неистовство. Сильно ударил аспекта, прежде чем мы сумели его обуздать.
Ваэлин подошел к кровати, посмотрел на брата. На сердце сделалось тяжко. «Он выглядит таким беспомощным…»
– С ним все будет в порядке, мастер?
– Мне уже доводилось видеть подобное: человек впадает в неистовство, мечется… Такое обычно бывает с людьми, которые слишком много воевали. Скоро он уснет. А когда проснется, он будет слаб, но снова придет в себя.
Ваэлин обернулся к Соллису:
– Аспект уже вынес свое решение, мастер?
Соллис взглянул на мастера Хенталя. Тот кивнул и вышел из комнаты.
– Дело не требует решения, – ответил Соллис.
– Но мы же ранили королевских солдат…
– Да. Если бы вы внимательнее прислушивались к моим наставлениям, вы бы их убили.
– Лорд-маршал…
– Лорд-маршал не распоряжается здесь. Норта не подчинился приказу и должен понести заслуженное наказание. Однако аспект полагает, что он уже достаточно наказан. Что до тебя, твое неподчинение было совершено ради твоего брата. Ты не заслуживаешь осуждения.
Мастер Соллис подошел к головам кровати и положил ладонь на лоб Норты.
– Лихорадка уляжется, когда выветрится красноцвет. Но он все равно будет это чувствовать: боль, подобную ножу, застрявшему во внутренностях. Подобная мука может превратить мальчика либо в мужчину, либо в чудовище. По моему мнению, чудовищ в ордене и так уже было предостаточно.
И только теперь Ваэлин понял гнев Соллиса. «Он не на нас злится! – осознал мальчик. – Он гневается на то, что король сделал с отцом Норты, и на то, что это сделало с Нортой. Мы его мечи, он нас кует. Король испортил один из его клинков».
– Мы с братьями будем рядом, – сказал Ваэлин. – Его боль будет нашей болью. Мы поможем ему вынести это.
– Смотрите же, не оплошайте.
Соллис поднял глаза, его взгляд был еще более пристальным, чем обычно.
– Когда брат сбивается с пути, есть только один способ это исправить, а убивать брата брату негоже.
Норта очнулся поутру. Его стон разбудил Ваэлина, который сидел при нем всю ночь.
– Что?.. – Норта огляделся вокруг замутненными глазами. – А что случилось?..
Он увидел Ваэлина и умолк. В его глазах вспыхнуло воспоминание, он потянулся к голове и нащупал шишку на затылке.
– Ты меня ударил, – сказал он. Ваэлин видел, как Норта мало-помалу осознает ужасную истину, как он бледнеет и сникает под тяжестью горя.
– Мне очень жаль, Норта, – сказал Ваэлин. Больше ему ничего в голову не пришло.
– Зачем ты меня остановил? – прошептал сквозь слезы Норта.
– Тебя бы убили.
– Они оказали бы мне услугу.
– Не надо так говорить. Вряд ли душа твоего отца смогла бы счастливо существовать Вовне, зная, что ты последовал за ним так скоро.
Норта некоторое время плакал молча, Ваэлин смотрел на него, и сотни пустых слов сочувствия умирали у него на губах. «Мне просто нечего сказать, – осознал он. – Ну что тут скажешь?»
– Ты видел, как это было? – спросил наконец Норта. – Он сильно мучился?
Ваэлин вспомнил стук упавшей доски и восторженный рев толпы. «Жутко, должно быть, уходить Вовне, зная, что так много людей радуются твоей смерти!»
– Это произошло быстро.
– Говорили, будто он обкрадывал короля. Мой отец никогда бы такого не сделал, он был предан королю и служил ему верно!
Ваэлин ухватился за единственное утешение, которое пришло ему в голову.
– Принц Мальций просил передать тебе, что он скорбит вместе с тобой.
– Мальций? Он там был?
– Он нам помог, заставил Ястребов нас отпустить. По-моему, он тебя узнал.
Лицо Норты слегка смягчилось, выражение сделалось отсутствующим.
– Когда я был маленький, мы, бывало, вместе катались верхом. Мальций был учеником моего отца и часто бывал у нас дома. Мой отец воспитывал многих мальчиков из знатных домов. Он славился своими познаниями в государственном управлении и дипломатии…
Норта нащупал на столике тряпицу и вытер слезы.
– Какое решение вынес аспект?
– Он считает, что ты уже достаточно наказан.
– Значит, мне не светит даже вырваться из этого места…
– Нас обоих отправили сюда по воле наших отцов. Я выполнил желание своего отца и остался здесь, хотя и не знаю, для чего он отдал меня в орден. У твоего отца, видимо, тоже были серьезные причины отправить тебя сюда. Таково было его желание при жизни, таким оно останется и теперь, когда он вместе с Ушедшими. Быть может, тебе следует отнестись к этому с уважением.
– Что же, значит, я так и буду гнить здесь, в то время как земли моего отца конфискованы, а семья моя осталась в нужде?
– Уменьшится ли нужда твоей семьи, если ты будешь с ними? Может, у тебя есть богатства, которые им помогут? Подумай, какая жизнь тебя ждет за пределами ордена. Ты окажешься сыном изменника, королевские солдаты будут жаждать тебе отомстить. У твоей семьи и без тебя довольно невзгод. Орден отныне для тебя не тюрьма, а убежище.
Норта рухнул обратно на кровать, в изнеможении и горе глядя в потолок.
– Прошу тебя, брат, разреши мне побыть одному.
Ваэлин встал и пошел к двери.
– Не забывай, что ты не одинок. Братья не дадут тебе пасть жертвой горя!
Выйдя за дверь, он остался стоять снаружи, прислушиваясь к судорожным, мучительным рыданиям Норты. «Сколько боли!» А вот если бы его отца должны были повесить, стал бы он сражаться так отчаянно, пытаясь его спасти? «И стал бы я хотя бы плакать?»
В тот вечер он забрал Меченого с псарни и пошел с ним к северным воротам. Там Ваэлин принялся кидать псу мячик и ждать прихода Френтиса. Меченый, что ни день, становился все сильнее и проворнее. На собачьем корме мастера Джеклина, изготовленном из мясного фарша, костного мозга и давленых фруктов, пес раздался и заматерел, а поскольку Ваэлин заставлял его много бегать, он при этом не толстел и оставался сильным. Несмотря на свой свирепый вид и пугающие размеры, Меченый по-прежнему оставался все таким же веселым и лизучим щенком-переростком.
– Ты же его обычно в лес водишь? – спросил Каэнис, выскользнув из тени сторожки. Ваэлин слегка разозлился на себя за то, что не почуял присутствия брата, но Каэнис умел необычайно искусно прятаться и получал извращенное удовольствие, внезапно появляясь из ниоткуда.
– Слушай, тебе обязательно надо так делать? – осведомился Ваэлин.
– Я тренируюсь.
Примчался Меченый с мячиком в зубах, бросил мячик к ногам Ваэлина и поприветствовал Каэниса, обнюхав его башмаки. Каэнис осторожно погладил собаку по голове. Он, как и прочие братья, никак не мог избавиться от страха перед этим зверем.
– Норта еще спит? – спросил Каэнис.
Ваэлин покачал головой. Ему не хотелось говорить о Норте: от рыданий брата в груди стоял тугой ком, который не спешил рассасываться.
– Ближайшие несколько месяцев будут нелегкими, – продолжал Каэнис со вздохом.
– А когда нам бывало легко?
Ваэлин швырнул мячик в сторону реки, и Меченый помчался за ним с радостным лаем.
– Извини, что тебе не довелось повидать короля.
– Зато я принца видел. С меня и этого довольно. Он станет великим человеком!
Ваэлин покосился на Каэниса, уловив в его глазах знакомый блеск. От слепой преданности друга королю ему всегда делалось не по себе.
– Ну… да, он выглядит очень впечатляюще. Уверен, в один прекрасный день он станет хорошим королем.
– Он поведет нас навстречу величию!
– Величию, брат?
– Ну конечно! Король честолюбив, он хочет, чтобы Королевство сделалось еще могущественнее, возможно, таким же могущественным, как Альпиранская империя. Будут битвы, Ваэлин. Великие, славные битвы, и мы увидим их, будем в них сражаться!
«Война – это кровь и дерьмо… Никаких почестей в том нет». Это были слова Макрила. Ваэлин понимал, что для Каэниса они ничего не значат. Каэнис много знал и временами демонстрировал пугающую проницательность, но он был мечтатель. В голове у него хранилась библиотека из тысяч легенд, и он, похоже, во все это верил. Герои, негодяи, принцессы, ожидающие спасения, чудовища и волшебные мечи. Все это обитало у него в голове, такое же живое и реальное, как его собственные воспоминания.
– Кажется, у нас разные представления о величии, брат, – заметил Ваэлин, когда Меченый прискакал с мячом в зубах.
Они прождали еще час, но мальчишка так и не пришел.
– Он, наверное, продал эти ножи, – сказал Каэнис, когда Ваэлин объяснил ему, в чем дело. – Или надрался пьяный и лежит в канаве, или проиграл их в карты. Скорее всего, ты его больше не увидишь.
Они пошли обратно к конюшне. Ваэлин подкидывал мячик в воздух, а Меченый его ловил.
– Я скорее поверю, что он потратил деньги на башмаки, – сказал он, оглянувшись на ворота.
Часть II