Сделай одолжение… сдохни! Чейз Джеймс
Чем больше я раздумывал над этой идеей, тем больше она мне нравилась, и в конце концов я убедил себя, что осуществить этот план можно легко и безопасно; а убедив себя, мне оставалось только убедить Бет. Судя по ее словам: “я думала – какая жалость, что он жив”, вряд ли ее придется долго уговаривать.
Часы внизу пробили семь, и я встал с кровати. Я прошел в ванную, побрился и осмотрел себя в зеркале над раковиной. Выглядел я так же как всегда, но я знал, что глядящее на меня из зеркала лицо стало теперь лицом того, кем я никогда не собирался становиться, – лицом убийцы.
До меня донесся запах жареного лука. Я спустился по лестнице в кухню. Бет стояла около плиты, мясо жарилось на гриле, а лук шипел в сковородке с маслом.
– Пахнет аппетитно, – сказал я, останавливаясь в дверях.
Она кивнула, но лицо ее осталось безжизненной маской. Я заметил, что на решетке жарятся только два бифштекса.
Понизив голос, я спросил:
– Где он?
– В комнате…, погиб для общества.
– Может быть, уложить его в кровать?
– Оставь его там, где он есть…, может быть, попозже. – Бет отвернулась к плите.
Оставив Бет на кухне, я тихонько прошел в гостиную. Он сидел за столом с раскиданными бумагами, широко раскрытые глаза смотрели неподвижно, дыхание было тяжелым и замедленным.
– Мистер Маршалл?
Я подошел ближе и дотронулся до него. Никакой реакции. Я провел рукой перед его раскрытыми глазами – в них ничто не шевельнулось; Бет сказала точно: “погиб для общества”. Бутылка виски, уже пустая, стояла на столе.
Держась позади Маршалла на тот случай, если он вдруг очнется, я заглянул в лежащие на столе бумаги. Это были документы на недвижимое имущество, на дом под названием “Белые дубы” в Кармеле, а также множество пометок, чисел и имен, которые мне ни о чем не говорили.
Бет тихо вошла в комнату.
– Давай поужинаем, – сказала она. Я еще раз коснулся Маршалла и, опять не добившись реакции, пошел с Бет на кухню. Мы сели напротив друг друга.
– Бет, надо бы вызвать врача, чтобы посмотрел на него, – сказал я, разрезая бифштекс. – А вдруг это серьезно?
Она глянула на меня и кивнула:
– Подождем с полчаса, а потом, если не очнется, я позвоню доктору Сандерсу.
– Местный доктор? Он хороший врач?
– Он практикует здесь уже лет сорок, всего лишь сельский лекарь.
Мы посмотрели друг на друга, и на этот раз кивнул я. Мы доели бифштексы и перешли к малине со сливками. Потом пили кофе. Ни один из нас не произносил ни слова. Нам было нечего сказать. Я всецело предался размышлениям, а по сквозившей во взгляде Бет отчужденности я мог судить, что и она занята своими мыслями. Мы ужинали и вполуха прислушивались к тяжелому дыханию Маршалла, доносившемуся из гостиной. Я надеялся, что оно вдруг прервется. Уверен, что и Бет тоже надеялась на это; но друг другу мы не признавались.
После ужина я вернулся в гостиную и на этот раз взял Маршалла за плечо и сильно встряхнул. Он завалился вперед и чуть было не упал на пол, я едва успел его подхватить.
Бет стояла в дверях и смотрела на нас.
– Зови своего эскулапа, – сказал я.
Бет пошла в холл, и я услышал, как она набирает номер.
Поудобнее ухватившись за Маршалла, я вскинул его себе на плечо. Он застонал, попытался проснуться, потом громко захрапел. Совершенно запыхавшись, я приволок эту тушу наверх по лестнице в его спальню и скинул на кровать. Я ослабил ему воротничок, снял пиджак и ботинки.
В дверях появилась Бет:
– Доктор едет.
Стоя над этой жирной тушей, мы прислушивались к шумному, тяжелому дыханию. Мы переглянулись. Так легко было бы прижать подушку и задушить Маршалла, но риск слишком велик. Я набросил на него одеяло, и мы спустились на первый этаж.
– Он выживет, – сказал я, входя в гостиную.
– Пьяницы живучи.
Я глянул на Бет, но на ее лице снова появилась безжизненная маска.
Спустя пятнадцать минут, когда я безостановочно кружил по гостиной, а Бет хлопотала на кухне, на стареньком “форде” прибыл доктор Сандерс – высокий, похожий на аиста старичок с пушистыми седыми усами, одетый в давно не глаженный серый костюм и помятую панаму.
Я держался в отдалении.
До меня неясным бормотанием голосов доносился из спальни его разговор с Бет, а через некоторое время они спустились по лестнице. Я не выходил из кухни. Потом я услышал, что машина доктора зафырчала и уехала.
– Он сказал, что с Фрэнком нет ничего такого, от чего не вылечил бы хороший сон, – сообщила Бет, когда я вышел из кухни.
– Это мы и хотели услышать, – сказал я. – Прекрасно, пусть проспится.
Уже стемнело, но неподвижный воздух оставался горячим. Сад освещала полная луна. Я взял Бет под руку, мы спустились в сад и отошли от дома. Зайдя за цветущие кусты роз и повернувшись спиной к дому, мы плечом к плечу уселись на сухую, теплую траву.
Если я собираюсь сделать то, что задумал, я должен быть уверен в Бет.
– Бет, если с ним что-то случится, – начал я, – ты выйдешь за меня замуж?
Вопрос был поставлен ребром.
– Зачем ты спрашиваешь? – откликнулась она. – Пьяницы живут вечно.
– Ну, а допустим, что нет. Тогда ты выйдешь за меня?
Бет кивнула и сказала:
– Да.
– И ты захочешь остаться здесь, жить как отшельница, ничего не делать, только убирать в доме и работать в саду?
– А что мне еще, по-твоему, делать?
– С его деньгами. Бет, я мог бы стать важной шишкой. Я мог бы утроить капитал за какой-нибудь год. Мы могли бы держать большой дом с прислугой, встречаться с влиятельными людьми. У тебя бы полностью переменился образ жизни. Хотела бы ты этого?
– Может быть…, мне надо подумать. Да… Здесь мне уже наскучило. Если ты мне поможешь…, да.
Один барьер взят.
– Ты уверена, Бет?
Она опустила ладонь на мою руку:
– Разве можно быть уверенным хоть в чем-то? Но почему мы об этом говорим?
– Через две недели он вложит капитал в акции этой стальной компании и профукает все. Ты говорила – жаль, что он не умер. Ты так сказала, помнишь?
Бет кивнула.
– Сказала?
– Да.
– Ты действительно этого хотела?
– Да.
– И до сих пор хочешь?
– Да.
– Что ж, он может умереть.
– Но как?
– Ты знаешь, что это означает. Бет?
Она откинулась на локоть и смотрела на луну.
– Кейт, я спрашиваю тебя – как?
– Сейчас не время задумываться – как. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ты вполне осознаешь то, что мы задумали сделать. – Я помолчал, затем сказал медленно и раздельно:
– Мы задумали убить его.
Это было сказано настолько прямо, насколько вообще возможно. Теперь все зависело от нее.
– Но как? – повторила она.
– Бет, тебя это не пугает? Что мы с тобой убьем его?
– Тебе обязательно талдычить одно и то же? – В голосе ее прозвучала язвительность.
– Я хочу, чтобы ты осознала, на что мы идем. Выигрыш составит около шестисот тысяч долларов, и я смогу жить с тобой, а ты сможешь жить со мной, и мы поделим его деньги, но это будет убийство.
Бет откинулась на спину, руками прикрывая глаза от белого лунного сияния.
– Бет?
– Если нам придется убить его, мы убьем его. Я взглянул на нее. Ее лицо было закрыто ладонями. Я склонился и отвел ее руки в стороны. В лунном свете лицо Бет казалось вырезанным из мрамора.
– Именно это нам и предстоит сделать, – сказал я.
Бет высвободилась и снова закрыла лицо ладонями.
– Как ты это сделаешь, Кейт? – Ее голос был так тих, что я едва расслышал.
– Вместе с тобой, – сказал я. – Я не смогу сделать это один. Я и ты, Бет. Это будет легко и безопасно, если ты сможешь до конца осознать, что мы идем на убийство… Ты сможешь?
Она провела по траве длинными ногами:
– Да.
Я сделал долгий, глубокий вдох:
– Хорошо. Мне нужно увидеть его завещание.
– Это можно устроить. Я знаю, где оно лежит.
– Я хочу получить тебя и хочу получить его деньги, Бет. Ты понимаешь?
– Да.
– А ты хочешь меня. Бет? Она кивнула.
– Ты видела его новую машину? Бет убрала ладони с лица и с удивлением взглянула на меня:
– Нет.
– Пойдем посмотрим на нее. Это дорогая игрушка, и она его убьет.
Рука об руку мы в лунном свете направились к гаражу.
Глава 6
Я сидел на кухне и смотрел, как Бет жарит яичницу с беконом, когда послышались тяжелые шаги спускающегося по лестнице Маршалла. Мы с Бет переглянулись, и я успел пройти в гостиную до того, как он открыл дверь и вошел в нее.
На лице Маршалла застыло брезгливое выражение, глаза покраснели, но, учитывая состояние, в котором он находился предыдущим вечером, он выглядел не так уж плохо.
– Доброе утро, мистер Маршалл, – сказал я негромко. Я понимал, что он страдает от жуткого похмелья.
Маршалл что-то хрюкнул и направился на кухню.
– Только кофе, – сказал он. Потом вернулся в гостиную. – У меня назначена встреча во Фриско. Я должен попасть на утренний поезд.
Таким образом, у нас оставалось меньше сорока минут на то, чтобы добраться до станции, – прощай, мой завтрак.
Бет услышала его и выключила плиту. Шкворчание яичницы с ветчиной, на которую я так рассчитывал, затихло. Бет налила нам кофе. Маршалл хмуро повернулся ко мне спиной и, уставившись в окно, пил кофе.
– Выводи машину, – не оглядываясь, сказал он.
Не допив кофе, я вышел и вывел “кадиллак” из гаража. Мне пришлось несколько минут ждать Маршалла. С тяжелым атташе-кейсом в руках он плюхнулся на пассажирское сиденье, и я тронулся в путь.
Через некоторое время настроение у Маршалла, похоже, немного улучшилось.
– Черт, отличная машина! – воскликнул он. – Я тебе вот что скажу. Такая машина лучше любой женщины. Мне невтерпеж самому на ней поездить.
– Этого ждать уже недолго, мистер Маршалл. Он повернулся и уставился на меня:
– Брось ты этого “мистера”, Кейт. Вчера я был в плохом настроении. Зови меня просто Фрэнк.
– Хорошо, Фрэнк, – сказал я, подумав про себя: “Скоро ты все равно будешь мертв, пьяный сукин сын”.
– Просто запомни одну вещь, – продолжал Маршалл. – Не лезь ко мне с советами насчет денег. Мне известно о деньгах больше, чем ты можешь себе представить.
Мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица.
– Как скажешь, Фрэнк, но ты сначала говорил, что я могу оказаться полезным.
– Помню, что я говорил, но я был пьян. – Он потянулся и включил стереоприемник.
На этом разговоры закончились.
Когда я подъехал к станционной автостоянке, множество пассажиров уже спешили от своих машин на платформу. И все как один остановились, завистливо глядя на “кадиллак”, и стали махать руками Маршаллу. Он сделал вид, что ничего не замечает.
С платформы сошел Джон Пиннер с тяжелым чемоданом в руках. Поставив его на землю, он бросился к выходящему из машины Маршаллу.
– Эй, Фрэнк! Я специально ждал тебя, чтобы сказать пару слов.
Не обращая на него внимания, Маршалл сказал мне:
– Я вернусь в шесть часов. Будь здесь, – и, миновав Пиннера, словно человека-невидимку, пошел на платформу.
Пиннер удивленно и обиженно смотрел ему вслед.
– Не обращай внимания, Джон, – сказал я. – У него жуткое похмелье.
Дергая себя за усы и понимая, что остальные пассажиры смотрят на него, Пиннер подошел ко мне:
– Все-таки это было грубо. Понизив голос, я сказал:
– Джон, строго между нами, вчера вечером он был настолько пьян, что миссис Маршалл испугалась, и ей пришлось вызвать доктора Сандерса. – Я знал, что эта новость облетит весь город к полудню, если не раньше.
Глаза Пиннера широко раскрылись:
– В самом деле?
– Только никому не говори, Джон.
– Конечно. Ну и ну…
Я кивнул ему и уехал со станции. В зеркальце заднего вида я видел, что он уже разговаривает с парочкой пассажиров, и к нему подходят еще несколько. Сплетня распространится как лесной пожар – этого я и добивался.
Когда я вернулся в дом. Бет убирала кровати. Услышав, что я вхожу в холл, она вышла на верхнюю площадку лестницы.
– Кейт, хочешь позавтракать?
– Не сейчас. Я подогрею себе кофе.
– Я спущусь через минуту. Когда она вошла в кухню, я уже пил кофе. На ней были бесформенные слаксы и старый поношенный свитер, но что-то в ее внешности все равно сводило меня с ума. Глядя на Бет, я был полностью уверен, что если ее правильно одеть, по-другому причесать, отдать ее в руки людей, умеющих из любой женщины сделать красавицу, то она станет образцовой женой для миллионера, то есть для меня!
– На что ты так уставился? – недовольно спросила она. Я улыбнулся:
– На тебя…, представляю, как ты будешь выглядеть месяца через три. Это будет что-то! Она пожала плечами. Наступила пауза, потом я попросил:
– Покажи мне его завещание.
Бет подошла к бюро, выдвинула ящик и достала стопку бумаг. Порылась в них и наконец протянула мне листок бумаги.
Завещание не могло быть изложено проще. Маршалл все оставлял своей жене: свой дом, свое агентство, свои деньги. Никаких других распоряжений не было. Бет получала все. Размашистую подпись завещателя удостоверили Юле Олсон и какая-то Мария Люкс, видимо секретарша Олсона.
Я взглянул на Бет:
– У него нет родственников? Никого, кто сможет оспорить завещание?
– Никого.
Завещание было написано три года назад.
– Это был его свадебный подарок, – сказала Бет.
Я перечитал завещание. Оно выглядело не менее надежным, чем железобетонная плита. Маршалл начал пить через год после свадьбы – об этом знал весь город. Если он тайком изменил свое завещание после того как начал пить, Бет сможет оспорить его, как составленное нетрезвым человеком, а поскольку протестовать будет некому, она выиграет дело. Похоже, с завещанием все в порядке. Я отдал листок Бет:
– Бет, как только завещание его тетки вступит в силу, мы с ним покончим.
Она оглядела меня отчужденными черными глазами:
– На это могут уйти месяцы.
– Нет, само утверждение не занимает много времени. Сразу после утверждения завещания он считается наследником. Потом будет уплата налогов и прочие" формальности, но, как только завещание утвердят и он станет наследником, Маршалл сможет в ожидании вступления в право собственности получить любой кредит. Он уже купил машину в кредит. Как только он будет признан законным наследником миллиона долларов, мы должны с ним покончить, потому что ты, как его вдова, автоматически будешь наследовать его состояние в случае его смерти.
Она по– прежнему глядела на меня.
– Ты уверен?
– Я тебе говорю.
Бет кивнула, подложила завещание к другим бумагам и сунула их в ящик бюро.
– Бет, когда завещание будет утверждено, мы его убьем. – Я решил, что она должна осознавать, на что мы идем.
И снова безжизненная маска на лице и отчужденный взгляд. Она кивнула.
– Ты поняла? – спросил я.
Она отвернулась и пошла к дверям.
– Бет! Ты поняла?
Обернувшись через плечо, она кивнула и вышла из комнаты, направляясь вверх по лестнице. Через секунду-другую я услышал, как закрылась дверь ее спальни.
Поскольку Маршалл, кроме денег, ничего для меня не значит, я способен сохранять хладнокровие, но для нее, думал я, с ним наверняка связано нечто большее. В конце концов, она ведь была его женой…, она спала с ним.
Однако Бет держится так, словно мы задумали всего лишь утопить кошку. Даже смерть кошки, вероятно, вызвала бы у нее больше эмоций.
По моей спине снова скользнул холодный палец мертвеца.
Выйдя из дома, я неприкаянно болтался по саду. Я твердил себе, что это мой второй шанс удовлетворить свое честолюбие. Я должен использовать его. Возможно, третьего у меня никогда не будет.
Вдали от дома я сел на траву, чувствуя, как греют меня лучи солнца, и начал размышлять, что я сделаю, когда деньги станут моими. Я был уверен, что, как только они попадут мне в руки, никто и ничто не удержит меня от восхождения на самый верх.
Я закурил сигарету и, откинувшись на траву, пустился в приятные размышления о будущем. Я был все еще погружен в грезы, когда Бет крикнула, что обед готов.
За едой я начал рассказывать, как мы будем жить вместе, но Бет оборвала меня. Казалось, она мыслями пребывала где-то далеко, ее черные глаза хранили все то же холодное выражение.
– Потом, – резко оборвала она меня. – Не хочу говорить об этом сейчас.
Так что мы доели обед в полном молчании. Убирая посуду, Бет сказала, что хочет сварить варенье и, если мне нечем заняться, газон давно нуждается в стрижке, – таким способом она давала понять, что хочет побыть одна.
Газонокосилка стояла в гараже. “Кадиллак” я оставил на лужайке под деревьями. Через дверь кухни я вышел в маленький тамбур, сообщающийся с гаражом. Я остановился, чтобы осмотреть замок на двери гаража. Крепежные винты проржавели – хороший удар ноги мог бы вышибить этот замок.
Устроено все было так, что, заехав в гараж, следовало запереть его дверь изнутри, затем открыть дверь, ведущую на кухню, и потом закрыть ее за собой. Моей первой мыслью было купить засов, чтобы надежно запереть дверь на кухню, но я быстро сообразил, что новый засов вызовет подозрения. Сама дверь выглядела тяжелой и прочной. Я прошел через гараж и осмотрел замок на наружной двери. Он тоже выглядел не слишком надежным.
Вытащив газонокосилку наружу, я после недолгой возни завел ее. Разъезжая взад-вперед по огромному газону, я напряженно размышлял. В конце концов я пришел к выводу, что два деревянных клинышка будут решением всех проблем.
В четыре часа я перестал косить газон и поднялся в свою комнату. Я принял душ и надел чистую рубашку. Запах малинового варенья наполнял весь дом. Из транзисторного приемника слышалась классическая музыка. Спустившись на кухню, я увидел, что Бет запечатывает крышками добрый десяток банок варенья.
– Варенья у тебя хватит, чтобы магазин открыть, – сказал я.
– Мне нравится это делать. – Не взглянув на меня, она принялась чистить большой медный таз, в котором варила ягоды.
Ее отчужденность начала меня беспокоить.
– Бет, что-то не так? Она помотала головой:
– Нет…, просто я привыкла к одиночеству.
– Но теперь ты не одна…, у тебя есть я. Бет продолжала драить таз.
– Ты хочешь сказать, что я тебе мешаю? – резко спросил я.
– Все изменится, когда я уеду из этого дома.
– Еще как изменится!
Я подошел к ней и поцеловал сзади в шею. Она задрожала и вырвалась от меня.
– Найди себе какое-нибудь дело, – недовольно сказала она. – Я занята.
Мне стоило больших усилий не схватить ее в свои объятия. Несколько минут я смотрел на ее очаровательную продолговатую спину, потом ушел, сел в “кадиллак” и поехал на станцию. Я приехал на полчаса раньше шестичасового экспресса из Сан-Франциско, поэтому купил газету, забрался в машину и попытался отвлечь себя новостями, но мои мысли крутились вокруг Бет.
В кровати она была вне конкуренции, однако я начал сомневаться насчет женитьбы на ней. Я убедился, что характер у нее своенравный и она необщительна; но ведь если я на ней не женюсь, то не смогу получить деньги. Я начал понимать, что столкнулся с еще одной проблемой.
Я настолько погрузился в свои мысли, что не слышал прибытия поезда, только возгласы расходящихся по машинам пассажиров ворвались в мои уши.
Маршалл с кейсом в руках спускался с платформы. Я завел машину и подъехал ему навстречу.
Он залез в машину, вид у него был трезвый и довольный.
– День был удачным, Фрэнк? – спросил я, выезжая со стоянки.
– Да. А ты чем занимался?
– Постриг газон.
Он громко рассмеялся:
– Любимая работа Бет. А что делала она?
– Варила малиновое варенье.
– Типично для нее. Кому, к чертовой матери, нужно это варенье? – Маршалл сдвинул шляпу на затылок. – Остановись у офиса Олсона. Я хочу сказать ему пару слов.
Я припарковался у квартала, где находился офис Олсона, и Маршалл с кейсом в руках ушел. Закурив сигарету, я стал ждать.
Прежде чем Маршалл вернулся, прошло добрых полчаса. Он забрался на пассажирское сиденье с самодовольным смешком.
– Со старым ослом покончено, – сказал он. – Я отобрал у него все мои дела, в том числе завещание моей тетки. Теперь всем будет заниматься мой адвокат во Фриско. Он настоящий живчик. Олсон просто понятия не имеет, что значит действовать.
Встревожившись, я заметил:
– Он, так сказать, сельский адвокат.
– Ты чертовски прав. Гарри Бернстайн намного лучше.
Я запомнил это имя.
Читать бесплатно другие книги:
