Знак чудовища Афанасьев Роман
- Это просто оскорбление, - прошипел Тасмат. - Люди - скот. Со скотиной не сражаются, ее забивают. Ты не достоин даже моего плевка.
Тан рванул ворот рубахи и сорвал с себя лохмотья, едва прикрывавшие тело. Потом развел руки в стороны и замер, с удовольствием вслушиваясь в гробовую тишину. Еще никогда он не был так благодарен Фаомару. Еще никогда он не радовался так печати чудовища на своем теле.
- Что ты скажешь о не человеке, упырь? - бросил он онемевшему Терату.
Вампир не ответил. Он смотрел на черную шкуру, затянувшую торс тана, словно кольчуга, и все никак не мог отвести от нее взор.
- Терат! - гаркнул Сигмон
Вампир вздрогнул и отступил на шаг.
- Кто ты? - спросил он, заглядывая тану в глаза. - Кто ты такой?
- Не твое дело, кровосос, - процедил Сигмон, зная, что сейчас его зрачки превращаются в щелочки, как дикого зверя. - Я не человек. Моя кровь не для тебя. Тебе этого достаточно? Или ты струсил, упырь?
В наступившей тишине эти слова прозвучали как гром. Первыми опомнились вампиры кланов Нако и Рива. Они не питали теплых чувств к Терату и потому из их рядов прозвучало первое - «Трус!»
- Я не боюсь никого и ничего, тварь, - зло бросил Терат. - Но твоего слова мало. Пусть ты не еда, но что скажет женщина? Быть может, она все-таки предпочтет мужчину своего рода, а не ярмарочного уродца?
Ответ он получил мгновенно. Арли поднялась на цыпочки и звонко, на весь зал, поцеловала Сигмона в щеку. Терат побледнел от злости как простыня, а Шаил, стоявший за спиной Арли, хмыкнул.
- Дуэль! - возвестил Фуат. - Решение принято. Расступитесь, Старшие! Дайте им место. Пусть схватятся один на один, сила на силу, как это не раз было в этом замке.
Вампиры поспешно расступились, освобождая зал, и отошли к столам. Большинство сразу же наполнили бокалы, предвкушая занимательное зрелище. Последней ушла Арли, сжав на прощанье руку Сигмона. Слов не понадобилось. Тан знал, что будет биться за Арли, не за то, чтобы нарушить планы Тасмата, как наверняка полагал Шаил, а - за нее. И она это знала.
Теперь в центре зала остались только Терат и Сигмон. Они встали друг напротив друга, лицом к лицу, готовясь вступить в схватку. Братья Теум вложили клинки в ножны, и подошли ближе. Терат медленно расстегнул пояс и отдал его Фуату - вместе с клинком. Сигмон, надеявшийся заполучить обратно свой меч, поджал губы. Вот, значит, как проходят дуэли упырей.
Фуат взглянул на тана, покачал головой, но ничего не сказал. Братья отошли к столам, и Сигмон остался один на один с вампиром, со Старшим, главой клана. И он - не жалел об этом. Зверь просился наружу, он требовал свободы и Сигмон знал, что нужно делать.
- Начинайте! - крикнул Фуат.
Сигмон не раз слышал о магическом взгляде вампиров. Это было непременной частью легенд. В них упыри обязательно должны зачаровать человека, глядя ему в глаза, а потом делать с ним все что угодно. Но после беседы с Арли, тан не знал, правда ли это или ложь. Слишком многое в историях о вампирах оказалось вымыслом. Но - не все.
Терат, кусавший губы от ярости, не бросился на врага, как ожидал тан. Он остался на месте, усмирил свой гнев и поймал взгляд Сигмона. Тот не стал отводить глаз. Вампир смотрел на него, сверлил взглядом, старался поразить им противника как клинком. Глаза у Терата оказались черные, бездонные - как ночное небо без звезд. Из них сходила сила - подавляющая волю, туманящая рассудок… Сила упыря. Сигмон чувствовал ее касание, он ощущал всем телом, как его опутывают липкие нити вампирского взгляда. Но глаз не отводил. Чудовище, что сидело в нем, только готовилось к ответу.
Когда Терат прищурился, словно пытаясь пронзить врага взором, тан постарался в ответ выплеснуть из себя всю боль и ярость, всю ненависть рода человеческого к древнему роду упырей. Вампир отшатнулся и отступил на шаг. Лишь на мгновение он отвел глаза, но этого оказалось достаточно. Напряжение исчезло, и магия упыря пропала. Он попытался снова поймать взгляд соперника, но Сигмон лишь усмехнулся в ответ. Он действительно не человек, он изменился не только снаружи, но и изнутри и магия вампирского взгляда оказалась бессильна. Взбешенный Терат понял это, зашипел от злобы, пригнулся, и прыгнул к Сигмону.
Он двигался так быстро, что за его движениями сложно было уследить. Вампир за миг превратился в расплывчатое пятно, но тан был к этому готов. Уворачиваясь от растопыренных рук, он даже испытал облегчение, - минуту назад ему казалось, что вампирская дуэль состоит лишь из обмена взглядами и ему не удастся добраться до старого вампира.
Тот яростно атаковал, пытался дотянуться до горла Сигмона. Двигался упырь быстро и уверенно, но тан ни в чем не уступал ему - не только не давал коснуться себя, но и пытался ударить сам. Терат, встретивший неожиданно сильного противника, шипел и брызгал слюной.
Когда он прыгнул, целя растопыренными пальцами в глаза, тан отступил, попытался ударить сам, но взметнувшийся плащ вампира накрыл его голову. Сигмон метнулся в сторону, но опоздал - Терат ухватил его за плечи и сгибом локтя прихватил шею, прямо поверх плаща. Сигмон попытался вырваться, но вампир держал крепко, умело, все крепче сжимая горло. Тогда тан ударил локтем назад, и почувствовал, как чужая плоть дрогнула. Тогда он ударил еще и еще, освободился от плаща, добавил коленом в пах, рукой в голову и, напоследок, со всей силы пнул вампира босой пяткой в живот.
От удара Терата отбросило на пару шагов, он упал, и проехался на спине по вощеному паркету до самых каменных ступеней. Замер. Тан остался на месте, побоявшись преследовать его, - подумал, что это уловка.
Вампир с криком ярости вскочил на ноги, содрал с себя плащ, скомкал его и бросил на пол. Потом повернулся к тану, чуть присел и скользнул вперед.
Сигмон попятился. Терат изменился, он принял облик, тот самый страшный облик упыря, что Сигмон видел у Риго и Арли.
От благородного лорда не осталось и следа. На тана смотрело серое лицо с ноздреватой кожей, напоминавшую кухонную терку. Глаза вампира утонули в складках шелушащейся кожи, а от носа остались лишь две большие дыры. Клыки теперь торчали и сверху и снизу. Длинные, острые, они подрагивали, словно им не терпелось впиться в теплую плоть.
Терат зашипел и медленно двинулся вперед, выставив руки перед собой. Они тоже изменились. Из кружевных манжет торчали серые лапы, увенчанные длинными и острыми когтями, похожими на изогнутые ножи. Увидев их, Сигмон оскалился, как дикий зверь - они напомнили когти демона, которого он прикончил в повале Фаомара. Но тогда у него был меч, крепкий надежный меч, что мог располосовать любого врага.
«Мои пальцы - железные крючья» - сказал Сигмон про себя, чувствуя, как холодеют ладони. - «Стальные штыри, что вбивают в стену. Когти».
Изнутри поднялась горячая волна, захлестнувшая тана с головой, глаза застил красный туман. Он готов был вцепиться в вампира зубами, кусать его, драть на части голыми рукам. Зверь внутри него рычал и бился, требуя, чтобы его выпустили на свободу.
Наклонив голову, тан двинулся навстречу Терату, растопырив пальцы, словно и у него отросли когти. Вампир не выдержал первым. Он взвизгнул и бросился на тана. Они встретились ровно посреди зала, напротив черного трона.
Теперь никто из них не защищался. Это была не схватка - свалка. Обезумевшие от ярости Терат и Сигмон драли друг друга когтями как ополоумевшие по весне коты, рвали в клочья, не замечая ран, не обращая внимания на боль. Каждый стремился первым добраться до глотки врага.
Сигмон чувствовал, как рвется плоть вампира. Окаменевшими пальцами он выдирал из его тела куски, рвал серую рожу в клочья. Ему было легче: когти вампира бессильно скользили по новой чешуйчатой коже, прикрывавшей тело тана как кольчуга. Но она закрывала не все: левая рука Сигмона в миг оказалась разодранной от кисти до локтя, щека порвана, а кровь из рассаженной брови заливала глаза.
Но он не сдавался. Зверь, сидящий внутри, рвал врага когтями и рычал, как волк. Сигмон стал зверем - настоящим хищным зверем, и он был на вершине блаженства. Он был готов продолжать драться вечно, до тех пор, пока от одного из них не останутся только кровавые ошметки. Он наслаждался своим гневом.
Та его часть, что еще помнила Сигмона ла Тойя, ужаснулась. Тан вдруг понял, что этот кровавое пиршество устроил не он. В этой кровавой драке он почти и не принимал участия. И когда когти Терата снова царапнули по голове, выдирая клок волос, он опомнился. Алый туман стоявший перед глазами исчез. Осталась только кровь на лице, теплая, алая, зовущая к бою. Но тан пришел в себя, усмирил зверя и очнулся. Ярость ушла, и вернулось ледяное спокойствие схватки. Сигмон словно взглянул на себя со стороны и вновь ужаснулся - своему безумию. Он вел себя как дикий зверь, а не как человек. С этим пора было кончать.
Сжав кулак, он ударил упыря точно в лоб, не обращая внимания, что и вторая щека превратилась в кровавые лохмотья. Терат отшатнулся и тан ударил еще раз. Под кулаком хрустнуло, серая кожа расползлась, обнажая осколки черепа. Вампир шарахнулся в сторону, вскинул когтистые лапы, закрываясь от удара, но потом снова ринулся вперед - уже ничего не видя и не чувствуя…
Тан увернулся от вытянутых лап и пнул вампира в колено. Нога хрустнула, выгнулась в обратную сторону, и Терат повалился лицом в пол. Припомнив Паллара, тан пнул шевелящееся тело и перевернул упыря на спину. Потом поднял ногу и опустил ее на голову вампира, словно давил ядовитого гада. Голова Терата лопнула как раздавленная ягода, и серые ошметки веером брызг легли на сверкающий паркет. Обезглавленный вампир забил ногами, заворочался, пытаясь встать. Тан ударил еще раз, размазывая по полу остатки головы, и вампир, наконец, затих.
В полной тишине Сигмон отошел в сторону, вытер ногу о скомканный плащ Терата и устало опустился на одну из каменных ступеней. И только тогда зал взорвался криком. Вампиры что-то кричали, - и доброе и худое, но тан их не слушал. Он сидел и молча смотрел в пол, чувствуя, как кровь из ран сочится по новой шкуре теплыми ручейками. Он поднял разорванную руку, - рана оказалась неглубокой, но мясо разошлось в стороны, напоминая разделанную дичь. Правой рукой тан свел рваные края, отпустил… Рана осталась закрытой. Кровь не шла, осталась только на коже, густая и вязкая, словно кисель. Сигмон вскинул руку, прижал к щеке, тронул пальцами рваные края и понял - порез уже затягивается. Его раны заживали сами по себе. Он догадывался, что так и будет, но не знал, хватит ли сил, чтобы выжить после драки с вампиром. Но рискнул - и победил. Осталось только выжить.
Голова кружилась, клонилась на грудь. Тан потерял много крови, той самой драгоценной крови, которой так жаждал отведать упырь. Ему все-таки удалось добраться до еды, вот только ей он и подавился, точно так, как предсказывал Сигмон.
На плечо тана легла рука, и он вскинул голову. Арли! Она улыбалась, что-то говорила ему, но Сигмон ничего не слышал. В ушах стоял гул и плеск, как от водяной мельницы. Он слабо улыбнулся в ответ, чувствуя, как на разбитых губах лопается корка запекшейся крови, и кивнул. Арли опустилась на колени, погладила его по щеке и что-то сказала. Тан не слышал - что. Но знал, догадывался: «все будет хорошо».
К ним кто-то подошел, Сигмон поднял взгляд и увидел Шаила. Смертельно серьезный, но при том сияющий как начищенная армейская бляха, он сжимал в руке небольшой серый обруч. Сигмон догадался, что это такое и онемевшей рукой вытер кровь с лица, чтобы лучше видеть. А потом глава клана Нако поднял руку, и возложил обруч на голову вампирицы и тан понял, - теперь и вправду, все будет хорошо. И лишь тогда он позволил себе закрыть глаза и упасть вперед - прямо под ноги Арли де Сальва, новой правительнице Дарелена.
Вечернее солнце догорало за холмами, заливая багрянцем мохнатые от леса вершины. Вечер опускался на город в долине. Кое-где запалили факелы, а на площадях зажгли масляные фонари. Отсюда, с балкона самой высокой башни замка, город казался затухающим костром, где догорали уголья.
Сигмон стоял у входа на балкон, не решаясь сделать последний шаг и выйти на каменные плиты. Он смотрел в спину Арли и никак не мог решиться. Она не оборачивалась - смотрела на окровавленные закатом холмы. Вампирица знала, что тан здесь, она не могла не знать, но только куталась в длинный черный плащ и молчала.
Неделя пронеслась в мгновенье ока. Раны Сигмона затянулись за несколько часов, а на следующий день от них не осталось и следа. Его никто не лечил, никто ему не помогал. Все в замке были страшно заняты - чествовали нового правителя графства. Вернее, правительницу. За Риго послали гонцов, но пока он не вернулся, всем распоряжалась его сестра. И каждый стремился урвать хоть немножко ее внимания, сказать хоть несколько слов, поздравить, польстить - чтобы запомнили, приметили. Никто не хотел остаться в стороне.
Они виделись несколько раз. Мельком. Краткие приветствия, скупой обмен поздравлениями и ничего больше. Никто не вспоминал о том, о чем они говорили в темнице - без слов. Все стало по-другому. Но Сигмон знал - сейчас нужно было что-то сказать. Хотя бы - на прощанье.
Он не выдержал первым. Он подумал, что это, все же, не страшнее дуэли с вампиром. Но с другой стороны, он бы предпочел еще раз сойтись в схватке с Тасматом, чем первым начинать беседу. Но бесценное время уходило, и ему пора было поторопиться.
Сигмон ступил на каменные плиты, подошел к Арли, встал рядом и облокотился о перила. Она чуть наклонила голову, приветствуя гостя.
- Арли, - сказал тан, ужасаясь сам себе. - Знаешь, мне нужно уехать.
Она кивнула, не отрывая взгляда от деревьев на соседнем холме, пылающих алым светов в лучах заката.
- Так надо, - продолжал Сигмон. - Я слишком долго здесь оставался. Мне нужно в Гернию, в университет.
- Можешь отправляться, когда захочешь. На конюшне тебя ждет конь. Я распорядилась.
- Арли! - тан накрыл ее ладонь своей. - Так надо…
Вампирица отдернула руку и повернулась. Ее глаза пылали зеленым огнем, знакомым тану. Арли была в ярости.
- Убирайся, - бросила она. - Ты сделал свое дело! Тебя здесь больше ничего не держит!
- Арли!
- Тан Ла Тойя! Не забывайтесь!
Сигмон вцепился в перила так, что каменная крошка посыпалась вниз, на челядь, сновавшую по двору.
- Арли, - позвал он, и это было намного сложнее, чем ползти на одних пальцах по каменной стене. - Что изменилось? Что?
Они смотрели друг на друга и не отводили глаз, хотя Сигмону хотелось сейчас превратиться в мышь и забиться в щель. Он чувствовал себя виноватым, непонятно почему, и отчего. Арли же смотрела с яростью, глаза ее пылали и, похоже, она была не прочь обратиться в кота, что растерзает мышь.
И все же, первой сдалась она.
- Что изменилось? - тихо переспросила она и отвернулась. - Это нужно спросить у тебя, тан.
Он протянул руку и коснулся ее пальцев - по-прежнему холодных как лед.
- Почему ты дрался? - тихо спросила она. - Чтобы удержать графство для дорогого друга Риго?
- Нет. Я дрался за тебя. Ты же знаешь это.
- Так что изменилось, тан? Почему ты прячешься в покоях, почему ведешь себя как провинившийся поваренок?
Она обернулась, скрестила руки на груди, пронзила его взглядом и спросила:
- Почему ты хочешь уехать?
Тан медленно выдохнул, собираясь с силами. Потом ответил, едва размыкая застывшие губы.
- Мне надо в Гернию. Там мое спасение от этой напасти. Я надеюсь, что оно там.
- Напасти?
- От этого уродства. Помнишь, я говорил тебе про университет? Возможно, там помогут мне избавиться от этой проклятой шкуры. Надо торопиться. Мне кажется, она растет, и я становлюсь все сильнее.
- Сигмон, - прошептала Арли, и ее брови дрогнули. - Неужели… Ты правда хочешь избавиться от этой силы?
- Пойми, Арли, это - не мое. Она чужая. Сейчас я не Сигмон Ла Тойя, я нечто другое. Чудовище. Мутант. Смесь из двух половинок, одна из которых досталась мне случайно. А раз эта дрянь растет, значит, я превращаюсь в нечто такое, чему даже не знаю названия. Я боюсь, Арли. Я боюсь проснуться однажды и понять, что тан Сигмон Ла Тойя исчез навсегда… А вместо него на свет явилось чешуйчатое чудовище.
Арли схватила его за руку, сжала изо всех сил.
- Сигмон, - прошептала она. - Дело только в этом?
- Мне страшно, - признался тан. - Мне сняться кошмары…
Вампирица склонила голову и прижалась к его груди, словно прислушиваясь к биению сердца. Тан сжал ее в объятьях, зарылся носом в ее чистые волосы, завитые мелкими колечками. Теперь они выглядели намного лучше, чем тогда, в темнице. Но тан помнил их такими, какими увидел в первый раз: всклокоченные, спутанные, разбросанные по худым плечам и - прекрасные.
- Сигмон, - прошептала Арли. - Ты не оставишь меня?
- Оставлю, - ответил тан, и она вздрогнула. - Но я вернусь, слышишь? Обязательно вернусь к тебе. И это буду я, Сигмон Ла Тойя, а не чешуйчатый зверь с когтями.
- Останься. Тебе не обязательно уезжать. Сейчас все хорошо, а когда вернется Риго, все станет еще лучше.
- Сейчас - да. Но что будет потом, Арли? Мне страшно подумать о том, что однажды ты можешь обернуться и увидеть… зверя. Нет, мне надо уехать. Хотя бы ради тебя.
- Надолго?
- Еще не знаю. Я буду тебе писать, рассказывать как дела. Гонцы… Гонцы нынче работают хорошо, поверь мне. Но я не могу остаться. Я не желаю быть заложником этой твари, что пытается захватить мое тело.
- Понимаю. - Арли подняла голову, и тан увидел, что по ее щекам текут слезы. - Я тоже заложница. Ты видел все сам. Меня мучит жажда крови, я не могу выйти на улицу днем, не могу коснуться серебра. Не могу жить так, как мне хочется. За силу всегда надо платить. Но мне не нравится быть тем, кто я сейчас. Я ничего не могу с этим поделать, остается только терпеть, но…
- Но ты не меняешься, - закончил тан.
- Сигмон, я буду ждать тебя. Долго. Столько, сколько потребуется. И я…
Он наклонил голову. Поцелуй вышел долгим. А второй - еще дольше. Потом, обнявшись, они смотрели, как над холмами тают последние искры заката.
- Ты не сможешь поехать со мной? - спросил тан, заранее зная ответ.
- Нет. Из меня плохая спутница, я буду тебе только мешать. Я не смогу находится там, в том мире. Он для меня чужой и я для него чужая.
- Понимаю, - шепнул Сигмон. - Здесь я тоже чужой. Не смог бы тут жить. Здесь все относятся ко мне хорошо, но это совсем не мой мир.
- Это неправда! Тебя здесь все любят, даже толстяк Роумо.
- Послушай, Арли! Ведь вы не чудовища. Теперь я знаю, старые сказки лживы. Вы такие же, как эльфы или гномы, вы просто другой народ. Вы живете, любите, умираете… Просто вы другие.
- Другие, - согласилась вампирица. - Но гномы не едят людей. Вроде бы.
- Вы могли бы с кем-нибудь договориться, найти общий язык. А кровь покупать - поверь, нашлось бы много охотников сменять свою кровь на деньги. Ведь люди и эльфы, в конце концов, договорились. И с гномами наладилось. Конечно, была война рас, но теперь мы все живем в мире…
Сигмон вдруг припомнил полуэльфа Рона с петлей на шее и умолк.
- Война, - прошептала Арли. - Некоторые из Старших магов помнят ту войну. Они рассказывали мне - такое нужно знать каждому из нас. Это было ужасно. Кровь заливала землю вязким потоком. Кровь гномов, людей, эльфов… Нас тогда было совсем мало, наш род чуть не погиб. В то время Дарелен и поселился на этой земле.
- И вы стали скрываться?
- Мы скрывались всегда. С людьми нельзя договориться, ты слишком хорошо о них думаешь. Поверь мне, во время войны лучше быть чудовищем, ожившим ночным кошмаром, чем существом другой расы - отличной от человека. Если бы мы открылись людям, сказали, что мы тоже народ, - нас бы истребили. Быстро и жестоко. Как истребляли эльфов и гномов. Но их было много, они сумели сохранить род. А нас бы уничтожили всех до единого.
- Но сейчас…
- И сейчас. Если Риго заявит соседним государствам о том, что мы - новый народ, что вампиры будут плодиться и размножаться…
- Королевства объединяться, и сотрут Дарелен с лица земли, - мрачно продолжил Сигмон.
- Лучше мы останемся ночными кошмарами, - Арли горько усмехнулась. - Персонажами страшных баек и историй. Через много лет мы растворимся среди людей, смешаем кровь, станем Младшими, а потом наш род прекратиться. Но это будет еще очень не скоро. Нет Сигмон, мы живем в разных мирах и им не сойтись.
- А нам с тобой?
- Мы не миры. Мы всего лишь Арли и Сигмон, не человек и почти человек. Ведь это так?
Тан ответил поцелуем, таким долгим, что закату хватило времени окончательно погаснуть в наступившей темноте.
- Нам придется, наверно, найти ничейную землю. - Сказала Арли, отрываясь от его губ. - Там где не будет ни вампиров, ни людей.
- Дом. - Поправил Сигмон. - Наш дом. Но не сейчас.
- Потом. - Согласилась она. - Пусть будет так.
- И еще, - сказал Сигмон, - тебе нужно знать. Я разговаривал с Шаилом. Он намекал мне, что такой правитель как я, мог бы долго править графством. Очень долго.
- Я знаю, - кивнула Арли. - До меня доходили слухи. Так ты еще из-за этого собрался в дорогу?
- Да. Я боюсь за Риго. Не хочу быть фигурой в чужой игре, фишкой, скользящей по доске. Эти игры не для меня.
- Не волнуйся, - сказала она, касаясь его щеки, там, где еще виднелась белая ниточка исчезающего шрама. - Все будет хорошо. Делай, что нужно. И помни, тут у тебя есть друзья. И не только я и Риго - многие благодарны тебе, за то, что ты избавил нас от Терата. И в первую очередь - его наследники. Многие восхищены твоей силой. Ты очень популярен в замке. Можно сказать, у нас тут на тебя мода.
Арли улыбнулась и ткнула его пальцем в грудь:
- Младшие заказывают себе кольчуги, похожие на твою кожу. Старшие учатся драться ногами, а дамы, похоже, скоро начнут заказывать твои портреты для будуаров.
Сигмон улыбнулся. Вампирицы, осаждавшие его в последние дни, желали вовсе не портретов. Но Арли об этом не обязательно знать.
- Знаешь, как тебя прозвали? - спросила она, заметив, что тан улыбнулся.
- Как?
- Узник Дарелена.
- Подходит. Скоро меня начнет бросать в дрожь при виде любой цепочки. Иногда мне кажется, что сидеть в тюрьме - моя судьба. Не знаю, как так получается, но рано или поздно, я оказываюсь в темнице. И худшая из них - моя собственная шкура.
- Но цепи, это ведь не темница? Я не хочу, чтобы ты боялся их. Посмотри…
В наступившей темноте видно было плохо, но тану удалось рассмотреть, что вампирица держит на ладони цепочку.
- Что это?
- Твой герб. Я не могу дать тебе титул и занятных предков, но, как правитель графства, могу дать тебе герб. Наклонись.
Сигмон послушно опустил голову и ощутил, как прохладный металл, охватил шею. Он поднял руку и коснулся пальцами цепочки. Он тускло блестела, словно отдавая лунный свет.
- Неужели это серебро?
- Белое золото. Оно похоже на серебро, но безвредно для нас. Теперь, тан Узник Дарелена, у вас есть свой герб. Носите его с собой, и никогда не снимайте, помните о правителе, что подарил его вам. Пока род Сальва правит Дареленом, вы желанный гость в нашем графстве. Пожалуйста, помните об этом во время путешествия, тан. И помните, что вас тут ждут.
- Арли!
Он снова обнял ее, крепко, как только мог. Прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. Тихо, робко, едва заметно, но - бьется.
- Когда ты уезжаешь? - прошептала Арли, коснувшись губами его уха.
- Хотел сегодня. Прямо сейчас. Но на дворе уже ночь и я не знаю…
- Все верно. Не стоит затягивать прощанье. Но, любезный тан, не проводите ли меня до опочивальни? Мой день только начинается, и все же…
Поцелуй вышел долгим. Дольше, чем все предыдущие.
- Графиня, - прошептал он, отрываясь от сладких губ. - Позвольте проводить вас до опочивальни.
- Сделайте одолжение, любезный тан.
Он легко подхватил Арли на руки, прижал к себе. Она оказалась легкой, словно птичка. В ответ она прижалась к его груди и обвила руками шею. Сигмон решил, что его отъезд подождет до рассвета. Ведь впереди у него была целая ночь.
ОХОТНИКИ
Герния славилась многими вещами: теплым побережьем на юге, оливками, вином, сыром, огромным количеством всевозможных богов и храмов. Но первое место среди достопримечательностей занимал Университет Магии. Именно здесь, в самом сердце теплого края, в незапамятные времена, собрались два десятка волшебников, чтобы обменятся новостями, и заключить мирный договор. На безымянном холме, выбранным нейтральной территорией для встреч, долго кипели споры. Вскоре, договор был заключен, но маги не спешили уходить. Складывались новые союзы, рушились старые, завязывалась дружба, вспыхивала вражда. Время от времени некоторые уходили, но на их место приходили новые - с востока, севера, запада. Безымянный холм стал центром магической жизни. Именно там можно было найти союзников, учеников, последователей. Временное пристанище оказалось так популярно, что вскоре перестало быть временным. Так появился сначала поселок, потом городок, а потом и город. Назвали его Гаррен - в честь мага, первым ступившим на безымянный холм.
Сначала город был просто пристанищем для магов, желавший пообщаться с коллегами по ремеслу. Разрозненные хижины, землянки, иллюзорные дворцы - все смешалось в этом поселении. Но вскоре в обитель волшебства потянулись и ученики, что рассчитывали найти учителей. Одни находили их, становились магами, другие же, переоценившие свой талант, просто оставались жить рядом - поближе к несбывшейся мечте.
Вскоре город превратился в огромную школу. Вокруг нее выросли жилища крестьян, кормивших магов и торговцев, делавших состояния в прямом смысле на воздухе. Появилась и знать - потомки древних родов спешили подружиться с магами, заручиться их поддержкой и приобщиться к таинствам древнего искусства. В конце концов, это стало просто модно - жить в волшебном городе. За полвека небольшой городок, выросший на пустом месте, превратился в столицу всей страны и оставался ей по сию пору.
Все это Сигмон прекрасно знал. Так же он слышал, что дороги в Гернии замечательны, а пограничные стражи добры и приветливы. К несчастью оказалось, что ни дороги, ни сами стражи об это и не подозревали. Поэтому путь до Гаррена занял у тана больше времени, чем он предполагал.
И все же, после недельной тряски в седле, после щедрых выплат пограничникам и стражам, после скудных обедов из оливок и сыра, он, наконец, добрался до столицы. Она оказалась именно такой, какой он ее себе представлял - величественной, шумной и грязной.
Сначала Гаррен располагался в долине, между двух больших холмов. Но город постепенно разросся, и теперь зубчатые городские стены всползали на холмы и спускались с них - как змеи, оплетавшие корзину. Дома - каменные, деревянные, из обоженных глиняных кирпичей - теснились рядком. Город очень походил на Вент, но при этом был заметно больше. И людей, проходивших сквозь городские ворота за день, пожалуй, больше чем всех жителей Вента вместе взятых. Кроме того, в южной части города располагался королевский дворец, отгороженный высокой каменной стеной. Таким образом, Гаррен был поделен на три города - Дворец, Университет и собственно, город. Между этими тремя центрами и кипела бурная жизнь.
Королевский двор не интересовал Сигмона, поэтому он сразу отправился на поиски Университета. Черный как смоль конь, которого тан выбрал себе на конюшне вампиров, оказался на редкость выносливым. Мрачный и угрюмый - подстать масти, он ничуть не напоминал лошадок северян. Казалось, этому вороному осталось чуть-чуть до своих былых хозяев - вампиров. В первые дни пути Сигмон ждал от него подвоха - все боялся увидеть как-нибудь поутру лошадиную пасть, полную острых зубов. Но - обошлось.
Сначала он пытался показывать норов. Зверя, что скрывался в Сигмоне, он ничуть не боялся: конь, взращенный на вампирской конюшне, похоже, просто не умел бояться. Но Сигмон всегда находил общий язык с лошадьми, и новый жеребец не стал исключением. Добиться расположения черной зверюги оказалось нелегко, но дело того стоило. Хоть вороного и нельзя было назвать ласковым, зато сил у него хватило бы на троих ривастанских жеребцов. Не задумавшись ни на секунду, тан назвал его Вороном, стал относиться к нему как к товарищу, и вскоре их связывала если не дружба, то, по крайней мере, взаимная приязнь.
Теперь, въезжая в огромный город, пропитанный магией, Сигмон чувствовал себя уверенно, хотя черный жеребец и его всадник, одетый во все черное, привлекали взгляды. Но никто не смотрел с подозрением, в глазах горожан читались восхищение и зависть. Сигмон решил больше не прятаться. Графство Дарелен, научило его многому, и в первую очередь тому, что если ты не такой как все, то будь наверху - над теми, кто как все, и ты будешь в безопасности. Это легко. Если в твоем кармане звенят деньги, то тебя примут везде - и в таверне, и во дворце, и у людей, и у эльфов, и у вампиров. Плати по счетам, и будь кем хочешь. А деньги у Сигмона были. Арли, не смотря на протесты тана, навязала ему в дорогу пару тяжелых кошелей. Сигмон сначала протестовал. Но Арли настаивала и он, не желая ссориться с вампирицей, согласился их принять. Он их даже не открывал, и только по дороге обнаружил, насколько щедрым был дар. Кошели оказались набиты золотыми монетами. Сначала он расстроился, почувствовал себя неловко, но потом смирился. Деньги пришлись как нельзя кстати.
Благодаря щедрому подарку, теперь он въезжал в город при полном параде: черный жеребец, черная шляпа с черным пером, черный камзол, черная рубаха, черные бриджи, черный плащ и черные, начищенные до блеска, сапоги. Иногда Сигмон казался себе углежогом, и чувствовал себя неловко, его наряд привлекал взгляды прохожих, и он, волей неволей, оказывался в центре внимания. Но окружающим его наряд нравился, и видели они в черном всаднике не чудовище, бежавшее магов, а мрачноватого щеголя. Это устраивало тана. Более чем. И все же, кое-что его тревожило. Не так что бы сильно, но достаточно, чтобы чувствовать себя неловко. Ему казалось, что за ним следят. На самом деле это было не так, он почувствовал бы любую слежку. Но чем ближе он подъезжал к Гаррену, тем сильнее становилось чувство грядущей опасности. Что-то назревало, что-то нехорошее, грозящее неприятностями. И в городе это неприятное чувство только усилилось. Сигмон пытался подбодрить себя, думал о том, что вскоре он найдет записи старого мага и обретет спасение, но получалось у него плохо. Ведь на самом деле он и понятия не имел, где их искать.
Когда тан добрался до стен Университета, его уверенность в том, что записи Леггера удастся быстро найти, сошла на нет, и настроение окончательно испортилось. Университет оказался не домом и не замком. Он оказался настоящим городом в городе.
Один из холмов был полностью отгорожен от прочих домов высокой каменной стеной. За ней и располагался Университет: приземистые дома и невысокие башни, огромные строения, напоминавшие казармы и временные палатки. Все строения располагались хаотично, в разнобой, без всякой логики, и узкие улочки походили на запутанный лабиринт.
Проехав сквозь неохраняемые ворота, Сигмон стал подниматься к вершине. Поводья он бросил, предоставив Ворону самому искать путь наверх. И тот шел уверенно, выбирая кратчайшую дорогу.
Самая макушка холма была выровнена, маги устроили на ее месте огромную площадь, мощенную серым камнем. По углам площади высились четыре большие башни, соединенные между собой висячими мостами. И каждая из них была не меньше королевской, а значит, могла вместить уйму людей. Над одной из башен развевался флаг - три черные оливки на зеленом фоне и восьмиконечная звезда, символизирующая магию. Это был герб Университета. На королевском штандарте к этим символам добавлялась корона. Но сейчас тана интересовала только магия.
Сигмон спешился и пошел на площадь, ведя Ворона за собой. Людей здесь оказалось очень много. И все, как один, спешили по своим делам, протискиваясь сквозь поток таких же торопыг как и они сами, но идущих навстречу. Все они двигались от башни к башне, казалось, что их становиться все больше, и площадь напоминала бурлящий котел супа.
Проталкиваясь сквозь толпу, Сигмон добрался до центра площади, и остановился. Запрокинув голову, он осмотрел каждую из башен и понял, что если он и найдет записи Леггера, то не раньше чем через сто лет. Он просто не знал с чего начать. Настроение испортилось, от былой уверенности не осталось и следа. Поиски могли сильно затянуться.
Но Сигмон не собирался отступать. Решив, что следует начать с самого простого, тан ухватил поводья покрепче, и двинулся к ближайшей башне. Прежде всего, следовало разыскать библиотеку и начать поиски трактата с нее. А потом остается надеяться на золото, что способно развязывать языки любым упрямцам.
Компании людей, снующих туда-сюда, вызвали недовольство даже у невозмутимого Ворона. Он прял ушами, зловеще фыркал, выражая недовольство, а потом заржал и встал как вкопанный. Сигмон развернулся, шагнул назад и тут же поток людей бросил его в чью-то широкую спину.
Обладатель крепких плеч и налысо бритой головы, покачнулся, выругался, и развернулся. Сигмон натянуто улыбнулся, извинясь прижал руку к груди, да так и застыл. Лицо бритого показалось знакомым. Глаза, скулы, подбородок… И только когда бритоголовый расплылся в улыбке, Сигмон узнал его.
- Это невероятно, - невнятно бормотал Ронэлорэн, уплетая за обе щеки тушеную капусту. - Просто так столкнулись на Университетской площади. В такой толпе народа!
Сигмон, сыто отдуваясь, кивнул. Небольшой трактир, расположившийся у самых стен Университета, оказался на удивление достойным местом. Кормили тут отменно, и тан поспешил отдать должное мясу, тушенному с овощами, и крепкому пиву. Проголодавшись за время пути, он немного переусердствовал, и теперь просто сидел на стуле, прислушиваясь к довольному урчанию желудка. Алхимик же, по-прежнему налегал на немудреную еду, словно желал наесться про запас.
- Я тебя не сразу узнал, - признался Сигмон. - Зачем ты побрил голову?
- Не узнал, - это хорошо, - одобрил Рон. - Затем и побрил. Признайся, теперь ты меня принял бы за эльфа?
- Пожалуй, что нет. Без этих светлых локонов, ты смотришься, прости, деревенским пареньком.
- И это превосходно! Я словно заново родился. Теперь на меня не бросают косые взгляды, не пытаются вздернуть и не требуют немедленно убраться на запад. Правда, торговля пошла хуже, - алхимику-полуэльфу доверяют больше, чем алхимику-крестьянину. Так что с этим занятием пришлось временно распрощаться.
- Кстати, - спохватился тан. - Ты собирался остаться на границе Ривастана. Как ты попал в Гернию?
- Прошел напрямик через лес, по самому краю гор. На границе дела пошли худо, так что я предпочел покинуть сей негостеприимный край.
- Побрившись налысо.
- Именно так. И благодаря этому в Гернии меня ждал теплый прием.
- Теперь у тебя дела здесь, в Гаррене?
- И тут ты прав. Мне нужно кое-что передать одному из преподавателей. Небольшое личное послание, которое должно остаться тайным. Я не могу больше зарабатывать на жизнь продажей эликсиров, так что приходится осваивать работу курьера. Не могу сказать, что это мне нравиться, но у такой работы есть свои преимущества. К тому же, новая прическа позволила мне на многое взглянуть по иному. Просто удивительно, как простые ножницы и бритва могут изменить жизнь. В искусстве цирюльников, определенно, есть своя магия. Если не повезет с работой курьера, стану парикмахером.
Алхимик выскреб из миски остатки капусты и облизал щербленную деревянную ложку. Потом налил себе кружку пенистого темного пива и откинулся к стене.
- Вот я и наелся. А как дела у тебя? Как тебе Дарелен?
- Забавное место, - сдержанно отозвался тан. - Я погостил немного в замке графа.
Алхимик помрачнел и поставил кружку на залитый пивом стол. Потом подался вперед, наклонился к другу и прошептал:
- Надеюсь, ты не ночевал в замке?
- Ночевал, - признался тан. - Но, как видишь, хожу при свете дня и не боюсь смотреться в зеркала.
- Ты бы не мог…
- Что?
- Показать мне шею?
- Рон! - воскликнул тан. - Ты что, серьезно?
- Исключительно в научных целях! - быстро отозвался алхимик. - Всегда мечтал посмотреть на твою шею.
Тан глянул на друга с укоризной, но тот, ничуть не смущаясь, смотрел на Сигмона во все глаза и ждал. Нахмурившись, тан оттянул ворот и дал Рону осмотреть шею.
- Грязная, - констатировал алхимик. - Но целая.
- Еще бы. Но даже если бы меня укусили, я не стал бы вампиром.
- Вот как? Отчего же?
- Это длинная история. Расскажу как-нибудь потом. На досуге.
- Ловлю тебя на слове, - бросил Рон, снова берясь за кружку. - Просто не вериться, что ты ушел из замка целым. Если бы тогда, в лесу, я не видел тебя в деле, то ни за что бы не поверил.
Тан бросил на друга предостерегающий взгляд. Тот быстро приложился к кружке, и над столиком повисла тишина.
- Так что же, - продолжил Рон, без труда поняв намек, - ты нашел то, что искал в Университете?
- Ничего я не нашел, - ответил Сигмон. - Только что приехал в Гаррен и еще не начинал поиски. Но боюсь, что не скоро найду то, за чем приехал. Наверно, нужно разыскать библиотеку и начать с нее.
- Тут пять библиотек, - отозвался Рон. - И не в одну из них тебя не пустят. Ты не маг и не ученик мага.
- О. Надо сказать - неприятное известие. Что же мне делать?
- Надо подумать, - сказал алхимик. - Я тоже еще не нашел того, кто мне нужен, но хоть знаю, где его искать. Послушай, ты ведь еще нигде не остановился?
- Нет. Не было времени осмотреться.
- Отлично. Я знаю отличную таверну, где сдаются хорошие комнаты. Сам то я обычно живу среди прислуги студиозов, так выходит дешевле. Но судя по твоему наряду, ты не бедствуешь.
- Не бедствую, - признал Сигмон.
- Тогда идем в «Жабу на Вертеле». Комнаты там замечательные. В них можно говорить свободно, не боясь, что кто-нибудь подслушает. Там и поговорим о делах, понимаешь?
- Конечно, - кивнул Сигмон, поднимаясь из-за стола. - Как раз это нам и нужно - поговорить о делах.
К ним подошел хозяин трактира, заприметивший хорошо одетого господина. Еда Сигмону понравилась и он расплатился, не пожалев чаевых, чем и оправдал все надежды трактирщика.
Когда он прятал за пояс свой кошель, то заметил что алхимик провожает его пытливым взглядом.
- Это все золото? - тихо спросил Рон.
- Да.
- Хо! С этого и следовало начинать! Друг мой, считай, что все пять библиотек уже распахнули перед тобой двери.
- В самом деле? Это можно устроить?
Читать бесплатно другие книги:
