«Матросская тишина» Седов Б.

Впрочем, положительный момент в начале игры в открытую тоже был. И – отнюдь не маленький. Артем был на сто процентов уверен: —мама, а вместе с ней и Светлана с мужем, живы. Известие о расстреле газпромовского «мерседеса» на МКАД – ложь! Слава богу…

Грек не моргая смотрел, как наемница, двумя фразами сломавшая всю киржачскую комбинацию, покрывала лист бумаги убористым каллиграфическим почерком, сочиняя заведомо лживый, щедро оплаченный Киржачом милицейский роман для служебного пользования, и в груди его все кипело от ярости. В висках натужно стучала кровь, зубы скрипели:

«Хочешь отплатить мне той же монетой, сволочь?! Попробуй. Тюрьма так тюрьма. Я даже не слишком удивлюсь, если окажется, что в одном из местных ИВС или СИЗО у тебя тоже есть должным образом проинструктированные друзья из числа вертухаев. Это ничего. За колючей проволокой и решетками не все отморозки, люди тоже встречаются. Нужно только не сломаться. В конце концов будет шанс нанести ответный удар. Рано или поздно. Иначе не может быть. Только бы хватило сил. Хватило желания выкарабкаться для того, чтобы поставить жирную красную точку. Раз – и навсегда».

Шумно вздохнув, Артем медленно отпустил прутья и, мгновение поколебавшись, сделал два шага назад, тяжело упал на деревянную скамейку «обезьянника», прислонился спиной к стене и устало прикрыл веки.

Перед его глазами возникла улыбающаяся, знакомая до рыготы рожа провинциального олигарха.

Глава шестая

Русская Мата Хари

Покончив с формальностями и доиграв до конца щедро оплаченное Киржачом представление, Маргарита Львовна в последний раз взглянула на неподвижно сидящего с закрытыми глазами Артема. Затем бросила легавым вежливое «до свидания», подиумной походкой покинула пропахший пылью, старой мебелью и терпким мужицким потом вкупе с алкогольным выхлопом милицейский гадюшник.

Выйдя из здания аэропорта, женщина села в оставленную на платной охраняемой стоянке черную спортивную «тойоту» с тонированными стеклами, достала мобильный телефон и по памяти набрала номер Виктора. Ответили после первого же гудка – последние два часа Киржач не находил себе места и извелся до белого каления. Ждал, гондон рваный, результатов операции по грамотному упаковыванию питерского гостя в кутузку.

– Слушаю! – рявкнул бывший чиновник, тяжело дыша.

– Я закончила, – коротко и деловито сообщила наемница, придирчиво разглядывая себя в зеркало на обратной стороне солнцезащитного козырька.

А вообще она еще ничего, в форме. Очень даже ничего! Достаточно вспомнить, как стоящий возле шлагбаума на въезде в стоянку молодой и породистый здоровый кобель в униформе частного охранника только что долгим и откровенным взглядом раздел и оттрахал ее. Впрочем, не он один. В чем-в чем, в мужском внимании недостатка у нее не было. Стоило только захотеть.

– Как все прошло? – тщетно стараясь сохранять видимость хладнокровия, уточнил Киржач. – Без осложнений?

– Формально – да, – спокойно ответила Маргарита Львовна. – С кошельком и наркотой, как я и предполагала, проблем не возникло. Менты свою роль тоже терпимо отработали, обставились, как положено, отзвонились начальству. Через час за задержанным обещали прислать машину. Скоро он будет отдыхать в ИВС. Так что все по плану, – заверила наемница. И, выдержав паузу, добавила: – Если не считать того, что опомнившийся от неожиданности парнишка оказался на редкость глазастым и, несмотря на грим, все-таки узнал меня. И просил передать лично вам свой пламенный привет. С занесением в челюсть.

– Ч-черт!!! Так я и знал!!! – зашипел Киржач, явно взбешенный этим проколом. – Плохо, Марго. Очень плохо. Теперь времени на предварительную психологическую обработку этого баклана нет. Он не идиот, наверняка с ходу догадался, что вчерашний телефонный звонок – липовый. И нет на Петровке, 38, никакого капитана Радича. Сообразил, что карга старая с племянницей и мужем живы и здоровы… Что ж, придется дать срочную команду. Пусть начинают прессовать клиента сегодня же, по-черному. Через две недели я хочу видеть его в качестве животного.

– Я вас предупреждала, что такой поворот событий возможен, – напомнила наемница. – Я сделала все, что в моих силах, но я – профессионал, а не волшебник. Чудес, к сожалению, не бывает. Даже за деньги.

– Ладно, фиг с ним, – глухо огрызнулся Киржач. – Главное – Грек в камере и никуда теперь не денется. У мусоров все схвачено. Через три дня его переведут из ИВС в «Матросскую тишину». А там у меня свой человек на должности и. о. начальника, он свое вертухайское дело добре знает… Я ему, пидору, устрою райскую жизнь!!! Такой, бля, курорт организую, забудет собственное имя и где у него буй, чтобы отливать!!!

– Когда я получу вторую половину?

– Когда хочешь, – небрежно бросил Киржач, целиком поглощенный собственными мыслями о скорой и долгожданной мести. – Конверт с баксами уже лежит в твоем почтовом ящике, на Восьмой линии.

– Отлично. Тогда прощай. Будь здоров, не кашляй.

Захлопнув крышку телефона и воткнув трубку в держатель на «торпеде», Маргарита Львовна кончиками пальцев извлекла из пачки сигарету и закурила. Она обозвала про себя Киржача мудаком и с удовольствием подумала о своем солидном гонораре. Сумма превышала иные выплаты «коллегам» по ремеслу за четкую и чистую ликвидацию иного коммерсанта или быка высшего звена. А тут – всего лишь разыграть спектакль и подбросить ничего не подозревающему лоху кошелек и шарик дури… Аванс был выплачен накануне. Сейчас работа завершена, пора забрать вторую часть денег. Пока до никому не нужного почтового ящика в обоссанном подъезде старого дома случайно не докопался в поисках газеты для вытирания задницы бомж…

В конверте должны лежать двенадцать с половиной тысяч долларов. Ровно столько ей не хватает для того, чтобы на кодированном зарубежном счете нарисовалась заветная сумма в один миллион евро.

Марго выдохнула дым и улыбнулась.

Свою судьбу она решила уже давно. Заранее подготовила необходимые документы, включая загранпаспорт на имя Скворцовой Марины Витальевны, тридцати шести лет, одинокой вдовы из Выборга, с проставленной в нем годовой многократной шенгенской визой. Оформить бессрочный вид на жительство можно будет позже – сразу по приезде в солнечную Испанию, на самый крупный из ее райских Канарских островов, Тенерифе. Уютный пятикомнатный домик с бассейном, стоящий на самом берегу океана, и бензозаправочная станция с магазинчиком, приносящая около пятидесяти тысяч евро в год чистого дохода, уже три года дожидаются свою хозяйку…

Получив два дня назад от Киржача срочный заказ на подставу того самого парня, с которым судьба свела ее год назад в Питере, Маргарита Львовна произвела в уме нехитрую калькуляцию и поняла: время валить из этой долбаной страны к чертовой матери пришло. Пятый десяток пошел, а это уже не шутки. Пора отходить от дел. Оседать в теплом уютном гнездышке и устраивать личную жизнь с загорелым и обеспеченным, слегка седовласым респектабельным мачо самых что ни на есть благородных кровей. В том, что таковой обязательно возникнет на горизонте, причем в самое ближайшее время, уверенная в себе профессионалка ничуть не сомневалась.

Впрочем, так же, как не сомневалась сегодня утром в успехе подставы, в результате которой ни в чем не повинный парень, отец маленького ребенка, должен был прочно осесть на нарах, где подмазанные баксами гоблины в вертухайских робах будут вышибать из него волю и разум вместе с жизнью. Дальнейшая участь Артема Грекова, простого русского парня, вся вина которого заключается лишь в том, что в один злополучный вечер его угораздило ввязаться в драку с сильными мира сего, пусть теперь и бывшими, была очевидна. Назад на волю ему уже не выйти, даже инвалидом. Жаль парня. Но в этом и заключается ее, Марго, бизнес. Позволить себе роскошь отказаться от двадцати пяти тысяч долларов она не могла. Чувствам и состраданию здесь места нет. Как любят повторять тупые мафиози в голливудских боевиках, всаживая пулю в лоб жертвы, – только дело, ничего личного.

Билет на самолет с боем отобранной у Березовского родной авиакомпании «Аэрофлот», пять раз в неделю выполняющей рейсы по маршруту Москва – Мадрид, был уже забронирован. Вместительный туристический кофр с личными вещами дожидался Маргариту Львовну в съемной комнатенке в коммуналке на Восьмой линии Васильевского острова. Отдельная квартира с евроремонтом на Юго-западе была продана еще в начале года. Вырученные за нее деньги, как положено, благополучно ушли на счет в латвийский банк…

До отлета из России бывшей кадровой единице зарубежного отдела Министерства обороны, сотруднице «паркетного» спецназа ГРУ оставалось чуть больше суток. Сделав последнюю затяжку, Марго на секунду приоткрыла дверь «тойоты», выбросила окурок на асфальт и повернула ключ в замке зажигания. Вырулив со стоянки, она вскоре влилась в бегущий по шоссе в сторону Москвы плотный поток автомобилей.

Впервые за все годы своей специфической работы она, без ущерба вознаграждению, умышленно «смазала» порученную ей операцию. Заметила, как задержанный по липовому обвинению парень пристально разглядывает ее, явно силясь вспомнить, где они могли встречаться раньше, и сделала вид, что случайно проговорилась. А он, не будь дураком, схватил такой подарок моментом и сделал для себя правильные выводы.

Тогда, год назад, отправляясь по просьбе старого знакомого и бывшего коллеги, начальника охраны Киржача, шефа охранной фирмы «КСК», на квартиру на проспекте Славы, Марго понятия не имела, с кем ей предстоит «работать». Тогда все было иначе. Сегодня она получила возможность без ущерба для себя дать ни в чем не повинному парню шанс повлиять на дальнейший ход событий. И она сделала это, повинуясь внезапному порыву… нет, не сострадания. За последние двадцать лет она слишком часто в процессе достижения цели перешагивала через людей, в том числе и через их трупы, чтобы ставить на одну чашу весов свою прямую выгоду и чужую судьбу. Иначе нельзя. Профессионалы, прошедшие жестокую школу спецслужб, по-другому не работают.

Так в чем же дело? Возможно, она просто решила перед отъездом из России сделать нечто необычное, почти доброе? Подарить – на свой специфический манер – крохотную надежду на спасение этому угодившему в переплет молодому и сильному духом мужику, которого дома, в Питере, ждут жена и маленький сын? Кому, как не ей, Марго, знать: сразу вычислить, кто именно из врагов действует против тебя, значит получить как минимум десять процентов форы. В общем, все, что она могла сделать для бедолаги – «случайно» проговориться, – она сделала. О чем нисколько не жалеет. Скорее, наоборот…

Покидая навсегда эту говенную, несчастную страну, Марго будет думать именно об этом, совершенно чужом и круто подставленном парне – Артеме Грекове. И даже – вот чудо! – в глубине души желать ему вырваться из гостеприимно распахнувшего перед ним ржавые двери СИЗО «Матросская тишина», печально известного творящимся там лютым беспределом. А потом – на хер свинтить башку одному не в меру зарвавшемуся бывшему «ворюге по закону». Витек, тля мерзкая, своими стараниями уже давно заслужил персональный офис размером два на метр, под гранитной крышей.

Глава седьмая

Грязный Гарри

В клетке для задержанных аэропортовской ментовки Артем проторчал до позднего вечера. Менты, такие разговорчивые и нахальные во время самой подставы, после обмена любезностями между «потерпевшей» и задержанным «вором» заметно приуныли. Все остальное время они были в скверном расположении духа. Прикинулись страусами и упорно делали вид, что не замечают присутствия Грекова. Причем слепота и глухота скрутила ментов так основательно, что они ни за что не хотели реагировать даже на прозвучавшую ближе к вечеру вполне естественную для любого человека просьбу Грека вывести его в туалет для отправления естественных потребностей. И только когда скрипящий зубами задержанный пообещал расстегнуть штаны прямо в «обезьяннике» и обмочить милицейское логово, долговязый сержант грязно матюгнулся и с явной неохотой вывел его в туалет.

Вызванная краснорожим лейтенантом еще утром машина приехала только в начале одиннадцатого вечера. Экипаж сопровождения состоял из трех облаченных в камуфляж, бронежилеты и вооруженных короткоствольными автоматами АКСУ рослых бойцов ОМОНа. Четвертый, совсем молоденький мальчишка – водитель – во время передачи задержанного из рук в руки оставался возле машины и в здание аэропорта не заходил, а вместо этого постелил на мокрый асфальт кусок промасленного брезента, заполз под днище «уазика» и целиком сосредоточился на ремонте старого драндулета.

По-хозяйски вломившись в околоток, грозные омоновцы первым делом опытным взглядом оценили томящегося за решеткой Артема, отметив его рост, богатырские габариты, размер кулаков, напоминающих футбольные мячи, и не предвещающее ничего хорошего выражение лица. Затем лениво, как показалось Артему, с некоторой толикой брезгливости, по очереди поздоровались за руку с обоими ментами.

– Этот, что ли? – через плечо кивнув на «обезьянник», задал глупый вопрос старший из конвоиров, с лычками сержанта.

– Он самый, – зачем-то нацепив на голову форменную кепку, с облегчением подтвердил летеха, мечтающий поскорее отделаться от проклятого питерца. – Вы с ним поаккуратнее, мужики. Тот еще фрукт. – Он протянул старшему сопроводительные документы на задержанного.

Омоновец быстро пробежал их глазами, удивлено приподнял брови, тихо присвистнул и без лишних комментариев передал тонкую стопку листов своим товарищам. А сам, на сей раз уже иначе, взглянул на спокойно сидящего на нарах Артема. Пробормотал с ухмылкой:

– Надо же, какой виртуоз. А ведь сразу и не скажешь. На быка больше похож, чем на вора.

– Да, внешность бывает обманчивой, – философски заметил краснорожий лейтенант. – Я тоже, если бы самолично кошелек с дурью не изъял, ни за что бы не поверил, что такой вот Кинг-Конг может по карманам доверчивых дамочек шарить.

– Влад, – бегло просмотрев документы и вернув их старшему группы, подал голос рыжий коренастый омоновец. – Странно все это… Ты на кентуса его посмотри. Ничего необычного не замечаешь?

Внимательно следящий за разговором ментов Грек непроизвольно опустил взгляд на свои сцепленные спереди руки, хотя и без этого прекрасно знал, что заинтересовало конопатого омоновца.

Костяшки кулаков Артема были покрыты жесткими, как кожа на пятках, сухими мозолями, какие бывают только у рукопашников и мастеров восточных единоборств, посвятивших напряженным тренировкам не один год жизни. Молодец, рыжий. Возьми с полки пирожок. Сразу смекнул – здесь дело нечисто. Вор-карманник, тем более такой виртуоз, за которого пытались выдать Артема купленные Киржачом аэропортовские мусора, – это элита уголовного мира. Сливки. И пальчики свои, тонкие, нежные, чувствительные даже к незначительным колебаниям воздуха и подвижные, эта публика бережет куда как трепетнее, чем профессиональные пианисты и скрипачи. Поэтому представить себе этакого амбала с габаритами гладиатора, который днем лихо режет кошельки в общественном транспорте, а по вечерам самозабвенно избивает голыми руками обвязанный тряпками деревянный манекен и по сотне раз отжимается на кулаках или указательных пальцах от шершавого бетонного пола, для опытного оперативника или следователя так же немыслимо, как поверить в существование сентиментального киллера, который после каждого заказного убийства ставит своим жертвам в церкви свечки «за упокой души» и буквально умывается от жалости к бедолагам горючими слезами.

– Ладно, разберемся, – пробурчал сразу врубившийся в тему старший группы, отцепляя от ремня наручники. – Упаковываем, мужики. Открывай. – Последнее слово было адресовано топтавшемуся рядом с «обезьянником», то и дело цепко переглядывающемуся с летехой долговязому сержанту. Тот послушно открыл замок, распахнул решетчатую дверь и отошел на шаг в сторону, освобождая проход.

– Только давай без глупостей, земеля, – глядя в глаза Артема, предостерегающе сказал старший конвоир и покачал головой. – Не усложняй себе жизнь… и здоровье. Договорились?

– Как скажешь, гражданин начальник, – сухо ответил Грек и покорно протянул вперед огромные кулаки, умышленно повернув их разбитыми костяшками вверх.

И не без удовлетворения заметил, как тут же снова сдвинулись к переносице кустистые, словно щетка, брови бойца милицейского спецназа.

Стальные браслеты поочередно защелкнулись на запястьях задержанного и сержанта.

Двое других омоновцев взяли автоматы наизготовку.

– Вперед, на выход, – старший кивнул в сторону двери. Выходя из помещения отдела, Грек на секунду задержался у порога и оглянулся на околоточных мусоров.

– Мы еще встретимся. Суки продажные. Вам эта подстава костью в глотке застрянет.

– Пасть захлопни, – не остался в долгу грозно раздувший бычьи ноздри брылястый алкаш в мятой серой форме. И добавил, явно намекая на питерское происхождение Грека: – Жаба болотная.

– Значит, карманник-виртуоз, говоришь? – неожиданно для Артема бросил рыжий боец ОМОНа. – Ну, ну. Шутники…

Остальные омоновцы предпочли не озвучивать свои мысли.

По полупустому залу аэропорта процессия из трех вооруженных бойцов спецназа и ведомого ими угрюмого амбала в браслетах бодрым шагом прошествовала к стеклянным дверям на улицу, провожаемая десятками пар любопытных глаз.

Милицейский «УАЗик» стоял прямо напротив входа, заскочив правыми колесами на высокий бордюр. Передние дверцы были распахнуты настежь. На сыром асфальте, в широком матерчатом «поясе» с кармашками для гаечных ключей и отверток лежал набор инструментов. Из-под днища укатанного советского джипа, похожего на гроб на колесиках, торчали ноги в камуфляжных штанах и стоптанных ботинках.

– Алле, гараж! – шумно вздохнув и чуть слышно матюгнувшись, окликнул занятого ремонтом водителя прикованный к Артему старший боец. – По коням! Родина-мать зовет.

– Сейчас, только рулевую тягу подкручу, – донесся из-под машины недовольный голос. – Лучше не пиз. те, а ключ на четырнадцать подайте.

– Только в темпе, Санек, – сержант молча кивнул одному из бойцов. Тот, перехватив автомат одной рукой за приклад, присел на корточки, достал из набора инструментов нужный ключ и положил в измазанную маслом и черной грязью ладонь водителя.

Рыжий боец закурил сам и протянул сигарету Артему. Щелкнул зажигалкой.

– Так значит, ты – вор? – с любопытством спросил омоновец.

– Нет.

– А кто?

– Повар, – жадно глотая горький дым от дешевого столичного «Бонда», честно ответил Грек.

– И какие же блюда ты готовишь? – продолжал допытываться рыжий.

– Заказные. В смысле – на заказ.

Сержант пристально взглянув на парня-атлета, не походившего ни на наркомана, ни на торговца дурью, ни, тем паче, на суперкарманника, сумевшего на глазах у десятков свидетелей провернуть фокус с выуживанием лопатника из сумочки зазевавшейся жительницы Архангельска.

– Кто заказывает?

– Клиенты. У меня свое бистро в пригороде Питера, – поколебавшись, сообщил Артем.

– А здесь, в Москве, чего делаешь?

– На опознание приехал. Мне вчера вечером позвонили, якобы с Петровки, и сообщили, что «мерс», в котором ехали моя двоюродная сестра с мужем, днем расстреляли из автоматов, на МКАД. Остановили под видом гаишников и покрошили, в упор. Всех. А потом скрылись… Я взял билет, перезвонил по оставленному телефону. Этот тип сказал, что встретит на машине, в аэропорту. Вот и встретил.

– И кем был покойный муж? – с явным интересом уточнил сержант.

– Кажется, служащим из «Газпрома».

– Ага… Скромный такой бухгалтер, надо полагать.

– Что-то я не припомню, чтобы вчера в сводках по городу мелькала столь громкая заказная мокруха, – задумчиво произнес рыжий.

– Да я, в общем-то, уже догадался, – сказал Грек. – Туфта голимая. Меня просто нужно было вытащить из Питера в Москву, чтобы подставить. И они нашли очень действенный способ, – Артем посмотрел на старшего бойца. – Вы же не дилетанты, мужики. Сами тему догоняете. Из меня такой же вор-карманник, как из Промокашки – скрипач.

– Похоже, не врет. А, Влад? – задумчиво хмыкнул до сих пор молчавший третий боец – крепкий мужик лет двадцати семи с обыкновенным лицом. Увидев такого на месте убийства с оружием в руке, через пятнадцать минут ты не узнаешь его среди трех незнакомых субъектов, представленных тебе на опознание. Именно такие типы – сильные, решительные, но незаметные в толпе – всегда были нарасхват в кадровой службе подразделений Государственной безопасности.

– И ты, конечно, в курсе, кто и за что тебя так профессионально подставляет сразу под две веселые статьи? – пристально глядя в глаза Артема, спросил сержант.

– Я догадываюсь.

– Интересный ты пассажир. Прямо скажем.

– Может, дадите мобильник? На минуту. Мне нужно срочно позвонить жене в Питер. – Слегка воспрянув духом после предоставленной подконвойному омоновцами (!) сигареты, решил дальше прощупать почву Грек. – Сказать два слова, где я и что.

– Надо же, какая святая простота! А шнурки тебе случайно морским узлом не завязать?! На шее?! Ты только скажи – мы мигом!!!– По лицу омоновца, ошалевшего от такой наглости, проскользнула черная тень. Боец смерил Артема презрительным, не оставляющим никаких иллюзий взглядом, демонстративно сплюнул под ноги и добавил нечто цветастое и трехэтажное на великом и могучем русском мате.

– Следователя проси, на допросе, – не столь злобно, как товарищ по оружию, но тоже достаточно грубо осадил Артема сержант. – Или адвоката. Все, кидай чинарик. Поехали. – И, обращаясь уже к торчащему из-под «уазика» водителю, требовательно рявкнул:

– Ты притомил уже, Копытин!!! Хорош гайки крутить! Подбросишь нас до изолятора, потом на базу – и можешь хоть до утра под своей телегой загорать! Оглох, бля?!

– Не ори, не дома. Все уже, – водила, совсем молодой светловолосый парень с измазанной маслом щекой, проворно выполз наружу, убрал гаечный ключ в сумку, торопливо затолкал ее под переднее сиденье вместе с брезентовой подстилкой и принялся вытирать руки куском ветоши. – Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!.. Ладно, грузите. Бог даст – до ИВС как нибудь доберемся. Дальше – не обещаю. Рулевой наконечник на ладан дышит, вот-вот отвалится.

– Ничего. Двадцать лет не отваливался, еще час как-нибудь продержится, – успокоил сержант. Быстро отцепив один браслет со своего запястья, он привычным движением развернул задержанного спиной, завел обе руки Артема за пояс и защелкнул наручники. – Залазь. – Открыв заднюю дверцу «УАЗика», слегка подтолкнул Грека в спину.

Неприметный, грозно сведя брови, недвусмысленно качнул стволом автомата. Рыжий явно скучал, глядя куда-то в сторону и не ожидая от подконвойного амбала никаких фокусов.

Грек, чьи руки были надежно скованы за спиной, попробовал самостоятельно забраться в конуру для перевозки преступного элемента, но это оказалось не так просто. На помощь незамедлительно пришел сержант. Схватив сзади за ремень на джинсах, омоновец рванул его вверх и тем придал «клиенту» нужное ускорение. Сзади, больно ударив Артема в спину, захлопнулась дверь.

С внутренней стороны ручки, разумеется, не было.

Бойцы милицейского спецназа шустро попрыгали в машину. Сержант сел на переднее сиденье, рядом с водителем. Остальные двое разместились сзади.

– Трогай, Копытин! И так уже задержались.

– Ничего я у тебя трогать не буду, – хмыкнул ментеныш, поворачивая ключ в замке зажигания. Изношенный мотор несколько раз чихнул, громко выпустил газы и заработал. – И не проси даже! Нашел извращенца. Вон Ваське лучше прикажи. На правах командира. Гы-гы!

– Я тебе сейчас так прикажу, забудешь, где у тебя зад, а где перед! – подавшись вперед, оскалился Неприметный и от души, хотя и беззлобно, ткнул водилу кулаком в плечо. – Рановато забурели, юноша. В отряде без году неделя, а деловой, как старик. «Чехи» по тебе, засранцу, плачут. Так что готовься.

– Кончай базар!!!– резко осадил сержант. – Поехали! А ты, Копытин, держи язык за зубами. Будешь много болтать – лично умуразуму научу. И Игос не поможет. Понял шутку юмора?

– Понял, герр офицер.

– Тогда вперед. И побыстрее.

– Побыстрее не получится, рулевая глючит, – напомнил блондин. – Вдруг наконечник отвалится? Я не камикадзе.

– Я сказал – быстрее!!! Ничего с твоей колымагой долбаной не случится, не дрейфь…

Ехали долго. Как показалось Артему, – через весь огромный, сверкающий тысячами разноцветных огней мегаполис. Трясло, как на деревянной телеге. Впервые оказавшись в арестантском чреве милицейского «бобика», Грек смог всецело оценить комфорт и плавность езды на этом незаменимом на сельском бездорожье, но совершенно не пригодном для асфальта чуде отечественного автомобилестроения. Да и размеры предназначенной для двух человек конуры в задней части «УАЗа», куда его впихнули, тоже не способствовали уюту. Вынужденный из-за высокого роста постоянно подпирать крышу головой, сидящий в согнутом положении Артем вскоре почувствовал, как сначала тихо заныла, а затем стала неметь спина. А вместе с ней – и заведенные за спину руки. Стандартные милицейские браслеты явно не были рассчитаны на спортсменов и великанов, а поэтому больно сдавливали запястья, мешая нормальному току крови. Артем принялся разминать руки, в произвольном порядке делая вращательные движения кистями и сжимая – разжимая кулаки. И удивился, когда после нескольких минут таких манипуляций вдруг почувствовал неожиданное облегчение и понял – соединяющее браслеты кольцо порвалось. Осторожно, стараясь раньше времени не привлекать внимания омоновцев, увлеченных эмоциональным обсуждением очередного проигрыша романцевского «Спартака», Грек расправил плечи и хотел было привести частично свободные руки в нормальное положение, но в последний момент передумал. Случайно заметив, что «клиент» каким-то чудом сумел порвать связующее звено наручников, бойцы тут же остановят машину и под прицелами автоматов быстро исправят досадное недоразумение.

Когда трясущийся, словно в лихорадке, старый «УАЗ», в очередной раз включив сирену и проблесковый маячок, на большой скорости заложил крутой вираж и, скрипя резиной по асфальту, вылетел на набережную Москвы-реки, больно ударившийся виском о железную стенку Артем едва успел выругаться, как под днищем внедорожника что-то отчетливо хрустнуло, и потерявшая управление колымага под отчаянные крики омоновцев и истошный визг тормозов пролетела перекресток, подпрыгнула, словно мяч, ударившись заблокированными колесами о высокий бордюр, пропахала колею по вязкому мокрому газону и протаранила ограждение набережной.

В какой то миг сумевшему перевести дыхание Греку показалось, что трагедии удалось избежать. Но «бобик» сначала завис на самом краю высокого бетонного обрыва, потом покачнулся и рухнул вниз, перевернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов и упав крышей вниз. Задняя дверь «УАЗа» с грохотом отлетела.

Артем расслабил напряженные мышцы рук, нашел края дверного проема, поджал под себя ноги и, нащупав подошвами ботинок твердую опору, резким толчком рук и ног выбросил тело наружу, подальше от лежащей на дне реки покореженной машины, в салоне которой шла отчаянная борьба со смертью.

Чувство, которое охватило вынырнувшего из воды Грека с первым свободным вздохом, не поддалось бы никакому описанию. Это было настоящее счастье. Но Артем во время своего вынужденного купания таки нахлебался воды, и тот самый вожделенный, спасительный глоток свежего воздуха вызвал у него жуткий, выворачивающий наизнанку кашель. Только сделав несколько широких гребков руками и дотронувшись пальцами до бетонной стены набережной, Грек смог перевести дух, отплеваться и кое-как прочистить легкие. Измотанный и пребывающий в ступоре, он едва держался на плаву. Намокшая одежда и особенно туфли ощутимо мешали двигаться и настойчиво тянули вниз, в глубину. На миг Артем представил себе, что бы сейчас было с ним, не порви он случайно связующее звено наручников и не откройся вдруг от удара о бетон не имеющая внутренней ручки задняя дверь «УАЗа», и по его спине пробежала дрожь.

Артем подумал о бойцах ОМОНа, до сих пор находящихся внутри утонувшего автомобиля. Все они, кроме мальчишки-водителя, были облачены в не дающие всплыть тяжелые бронежилеты, избавиться от которых, валяясь вниз головой, вповалку, в тесном салоне «УАЗа» и задыхаясь от удушья, было почти невозможно. Плюс – возникшая после падения машины в воду паника.

Артем кое-как избавился от куртки. Затем резкими рывками стащил с себя обувь. Оттолкнулся от отвесной стены и бросился на помощь попавшим в ловушку милиционерам.

Быстро достигнув места падения «уазика», Грек нырнул и сразу же нащупал пальцами колесо. Для начала определил – переднее или заднее. Оказалось, переднее. Перебирая руками по кузову, вися ногами вверх, не без труда нашарил ближайшую дверь, затем – ручку. Дернул несколько раз. Безрезультатно. Похоже, заклинило. Метнулся к соседней. Та поддалась сразу. Сунул руку в салон и сразу нащупал чью-то голову и спину. Бронежилета не было. Значит, водитель!

Запас кислорода кончался, легкие буквально распирало. Пришлось отпустить не подающего признаков жизни парня и всплыть, отдышаться.

Краем глаза Грек заметил – на набережной, возле места падения «УАЗа» в Москву-реку, несмотря на позднее время, собралась целая толпа, человек пятнадцать. В основном – мужики. Скорее всего, водители, ставшие очевидцами происшествия, и примкнувшие к ним зеваки.

Медлить было нельзя. Справившись с головокружением, Артем снова набрал воздуха и нырнул. Вцепившись парню в одежду, попытался поднять его на поверхность. Проклятая вода отдавала добычу неохотно. К моменту, когда изрезанное осколками стекла, бледное лицо водителя оказалось на поверхности, Грек едва сам не потерял сознание. Обошлось. К тому же на помощь уже плыл какой-то рискнувший сигануть с пятиметровой высоты вниз небритый мужик лет сорока, в одной белой рубашке. Крикнул ободряюще, заметно дрожащим от напряжения голосом:

– Держись, браток! Сейчас… Все будет путем…

Отвечать сил уже не было. Да и к чему слова? Картина, как говорится, налицо. Скверная, хуже некуда.

Вдвоем они быстро обвязали водителя концом сброшенной кем-то с набережной длинной капроновой веревки, пропустив под микитки наспех затянутую петлю. Несколько мужиков из числа зевак, стремящихся лично принять участие в операции спасения, тут же схватились за веревку и, кряхтя от напряжения, стали медленно, но уверенно поднимать пострадавшего милиционера наверх. Убедившись, что их помощь больше не требуется, Артем и мужик, не сговариваясь, принялись за спасение трех оставшихся бойцов ОМОНа…

Увы. Никакого спасения не получилось. Все омоновцы уже не подавали признаков жизни. А на ощупь снять с бесчувственных тел тяжелые пластинчатые бронежилеты оказалось задачей совершенно непосильной. После нескольких неудачных попыток, вдоволь нахлебавшись воды и поранив руку об острый край смятого при ударе об ограждение капота, вымотанный Грек вынужден был отказаться от этой гиблой затеи и вместе с мужиком вернуться к отвесной бетонной стене, где их по очереди подняли наверх. О том, чтобы выбраться самому, не могло быть и речи – всюду, куда доставал взгляд, берега Москвы-реки были похожи на неприступные, в нижней своей части поросшие скользкой зеленой травой, отвесные скалы. Никаких тебе ступенек к воде через каждые сто метров, как в Неве, никаких пристаней. Никакой надежды на свои силы…

Зацепившись непослушными пальцами за край бетонной плиты, Артем, подхваченный сразу несколькими парами рук, подтянулся до уровня груди и тяжело вскарабкался на набережную. На твердый, спасительный асфальт. Да так и остался лежать, тяжело дыша и глядя в небо.

– Как вы себя чувствуете? Помощь нужна? Я медсестра. – Какая-то женщина лет пятидесяти, в очках, присела рядом с Греком на корточки. – У вас сильная ссадина на виске. И шишка… Возможно, сотрясение мозга. Не тошнит?!

– Все в порядке, – попытался через силу улыбнуться Артем. – Я просто отдыхаю.

– Скоро приедет служба спасения, а там есть врач. Ее уже вызвали, – сообщила она, торопливо промокая лицо Грека чистой, приятно пахнущей духами бумажной салфеткой. И добавила: – И милицию – тоже.

В голове Артема что-то неслышно щелкнуло. Он вдруг вспомнил, кто он и где. И какие, открытые всем окружающим зевакам, недвусмысленные украшения сейчас находятся на его запястьях. Стиснув зубы, Грек под изумленным взором заботливой дамочки приподнялся на локте, а затем – и в полный рост. Схватившись за ограждение набережной, прислушался к ощущениям организма. Если не считать ссадины на роже, легкой тошноты и слабости во всем теле, он был в полном порядке. Ноги держали. Голова соображала. Правда, заметно пошатывало, но это ерунда. Пройдет.

Выбор, как поступить, был небогатым. Или дождаться скорого – с минуты на минуту – приезда ментов и добровольно сдаться, тем самым доставив подонку Киржачу ни с чем не сравнимое «чувство глубокого удовлетворения», после чего добровольно отправиться в ИВС и, далее, в тюрьму. Где его уже ждали с распростертыми объятиями гоблины в вертухайских мундирах и приличный срок за кражу кошелька и хранение наркотиков.

Или немедленно бежать, куда глаза глядят. Главное, как можно дальше от этого проклятого места. Босиком, в одних носках, совершенно мокрым, без часов, денег и документов. С огромным шансом получить воспаление легких и попасться на глаза вездесущим сотрудникам ППС. А уж эти ухари… В общем, смотри пункт первый, плюс – отбитые почки и, вполне вероятно, дополнительный срок за попытку побега из-под стражи. Хотя, тут же напряг память Артем, до официального предъявления обвинения он – лицо без процессуального статуса. Следовательно, накрутить ему за побег не получится. Нет юридических оснований.

Какая ерунда! О чем он думает?! Какое, к чертям собачьим, воспаление легких?! И того, что ему «светит» в результате подставы в аэропорту, с лихвой хватит, чтобы поставить на жизни и здоровье большой жирный крест. Линять надо, пока не повязали. В Питер звонить, Максу Лакину. А не пасьянс в мозгах раскладывать!!!

Кто-то тронул Грека за плечо. Артем обернулся. Перед ним стоял тот самый небритый мужик в белой рубашке, который, единственный из десятков зевак, рискнул броситься на помощь утонувшим ментам. А кто может так поступить? Только такой же мент. Все. Приплыли. Сейчас ткнет под нос ксиву или ствол и скажет, ехидно так, как копы в голливудском кино: «Руки в гору, чувак. И не дергайся. Иначе живо схлопочешь пулю».

Однако небритый и мокрый тип сначала покосился на разорванные наручники Грека, затем оглянулся на припаркованный рядом огромный черный джип марки GMC. Повернулся, подобрал свои модные пиджак и ботинки и быстрым шагом направился к машине.

Медлить было нельзя. Это был шанс! Грек замешкался лишь на секунду. В последний раз оглянулся на то место, где под черной вонючей водой Москвы-реки лежал едва не ставший для него могилой старый милицейский «луноход». После чего быстро двинулся вслед за мужиком в белой рубашке.

Грек молча сел на мягкое кожаное сиденье рядом с водителем и захлопнул дверь. Под капотом внедорожника взревел мощный турбодизель, зажглись яркие ксеноновые фары, и машина с прокрутами рванула вперед. И, как оказалось, вовремя. В зеркале заднего вида уже виднелись красно-синие блики разрывающего ночь стробоскопа, ярко мерцающего на крыше несущейся к месту трагедии милицейской машины.

– Гарри, – не отрывая взгляда от бегущей под колеса джипа серой дорожной ленты, протянул раскрытую ладонь незнакомец.

– Я Артем, – стиснул широкую горячую длань Грек. – Спасибо.

– Ерунда, братан, – равнодушно дернул щекой небритый. – Как здоровьичко? Крепко приложился?

– Голова кругом, мутит. В остальном терпимо… Куда мы едем? – Артем огляделся на мелькающие за покрытыми каплями дождя тонированными стеклами «американца» незнакомые и почти пустынные в этот час кварталы старой Москвы.

– А тебе не все ли равно? – улыбнувшись самым краем рта, спросил Гарри и бросил на Грека оценивающий, вполне доброжелательный взгляд. – Или торопишься куда-то? Например, в гости к мусорам?

– Нет уж, – фыркнул в ответ Артем. – Сейчас для меня главное – просто свалить как можно дальше от набережной. Скажи, Гарри… – выдержав паузу, он внимательно посмотрел на своего добровольного спасителя, уверенно управляющего огромным, габаритами не уступающим легкому танку, автомобилем. – Зачем ты в воду полез? Только не говори, что жара замучила.

– Ты чем-то недоволен, братан? – в голосе небритого явственно послышался металл. – Не понимаю…

– Не обо мне речь, – примирительно парировал Артем. – Ты ведь не мент, это и ежу ясно. И наверняка видел, что с набережной кульнул именно милицейский «луноход». И все-таки, не задумываясь, бросился спасать тех, кто там находился. Единственный из всей толпы. А потом сам предложил линять от мусоров… – Артем пожал плечами и выжидательно затих.

Мужчина долго молчал, затем не спеша закурил сигарету. Протянул Артему открытую пачку. Подождал, пока сверкающий порванными браслетами арестант закурит, и тихо сказал:

– Пять лет назад, зимой, у меня на глазах утонул мой сын. Ему было три года. Мы с братвой поехали тогда на дачу одного пацана, день рождения справлять. Развалюха деревенская почти на берегу Оки стояла, в трех шагах. В феврале лед там как минимум полуметровый, так что никто даже не дернулся, когда Никитка решил до речки пройтись, на рыбаков с берега посмотреть. Мы все рядом были, шашлыки во дворе жарили. Бухие в хлам, еще после вчерашнего… Но я все время за сыном поглядывал, на лед заходить не давал. Отвлекся всего лишь на минуту, отлить за угол сарая сходил. – Волевое, скуластое, поросшее жесткой черной щетиной лицо Гарри передернуло судорогой. – Вернулся – а Никитки уже нет. Бросился к реке. А там, оказывается, совсем рядом с берегом полынья незамерзающая. Лед, даже если и становится в сильные морозы, то тонкий, как бумага. Сверху – снегом припорошило. Донный родник… И глубина – полтора метра. С течением… Тело так и не нашли… Жена, когда узнала, что Никитка утонул, крышей тронулась. Вены себе зубами вскрыла. Два раза вешаться пыталась, вовремя из петли вытаскивали. Пять лет в дурке, безвылазно… Вот такие дела, земляк. – Гарри нервно затянулся дымом, выдохнул и раздавил окурок в пепельнице с таким видом, будто это была живая гадюка. – Я с того самого дня даже капли пива в рот не беру. С женой через год, когда стало ясно, что ей уже не выкарабкаться, официально развелся, нашел другую. Сейчас у нас две дочки. Третий, лепилы уже точно сказали, – сын, где-то через месяц должен родиться. Обязательно Никитой назовем. Как брата.

– Извини, – глухо произнес Артем, со щемящей нежностью вспомнив об оставшихся в Санкт-Петербурге Анюте и Павлике. Как они там?

– Ладно, не грузись, – со вздохом буркнул Гарри. – Ты спросил, я ответил. Все на самом деле спонтанно получилось. Просто ехал мимо, а тут этот «цементовоз» долбаный с мигалкой прямо перед носом на набережную вылетает… И – гуд бай, Америка. Вот у меня в мозгах что-то и переклинило. Когда тебя, поплавком ныряющего, увидел. Очнулся – уже плыву. Так что если бы не Никитка… – Чуть заметно покачал головой и нахмурился Гарри. Помолчал немного, спросил, резко сменив исчерпанную тему. – Тебя за что повязали, братан?

– Да так. Ни за что, в общем, – нейтрально сказал Артем, решив, что не стоит лишний раз трепать языком о своих проблемах каждому встречному, тем более – явному бандиту. Даже если этот человек только что бесстрашно бросился тебе на помощь и буквально вырвал из лап подоспевших на место трагедии мусоров. – Шакал один подставил. Проплатил ментам, те и подсуетились. Взяли прямо в аэропорту. У трапа. Меня как раз из околотка в ИВС везли.

– Значит, считай, что тебе крупно повезло, братан, – понимающе хмыкнул Гарри и, в очередной раз покосившись на Артема, пристально оглядел его сверху донизу. – Теперь у тебя появилась возможность глаз на жопу этому уроду натянуть.

– Да уж. В долгу точно не останусь, – сквозь зубы процедил Грек.

– Ты вообще из каких будешь? «Солнцевский»? Или «люберецкий»?

– Я из Питера, – сухо ответил Грек.

– А… Тогда поделись секретом. Как ты браслеты умудрился порвать?

– Случайно, – пожал плечами Артем. – Я дернул – они порвались.

– Не слабо ты дернул, – хохотнул Гарри. – Некоторые, из бывших спецов, знаю, умудряются просто грабки из колец вытаскивать. Но чтобы рвать… Круто!

Вот, значит, как – сентиментальный столичный гангстер по кличке Грязный Гарри принял его за такого же, как и он сам, бандюгана. Неудивительно. Рост. Габариты. Мускулы. Короткая стрижка. Наручники, опять-таки. Не вписывающиеся в общую картину усы он сбрил еще ранним утром, перед отъездом в «Пулково». По виду типичный отморозок. Не из «шестерок».

– В Москве есть где на дно упасть, переодеться и все такое прочее? – с самым серьезным видом поинтересовался небритый. – Если что, не стесняйся. Чем могу – помогу. Разрежем твои украшения в два счета.

– Спасибо тебе, кореш. Я уж как-нибудь сам. Отсижусь у дружбана с недельку, дела улажу, перетру с кем надо и рвану назад. На тачке. Так спокойней, – поблагодарил бандита Артем. – Ты номер своей трубочки лучше оставь. Вдруг пригодится. С меня должок. Следующий раз в златоглавую приеду – ставлю кабак, на выбор.

– Валяй, – осклабился Гарри. – Запоминай, – он продиктовал номер своего мобильного телефона. – Ну, раз больше моя помощь не требуется… Куда тебя закинуть?

Грек задумался. Действительно, куда? Кто его здесь, в Москве, ждет? Шикарная квартира на Кутузовском проспекте, где живут двоюродная сестра с мужем и где сейчас остановилась приехавшая на похороны дяди Егора мама, отпадает сразу. Это будет первый адрес, куда нагрянут купленные Киржачом менты в поисках беглеца. Самый лучший вариант – затихариться где-нибудь в надежном месте, снять при помощи слесарного инструмента проклятые наручники и уже оттуда позвонить Максу в Питер. Лакин сядет на тачку и примчится. С ксивой офицера ФСБ они без проблем покинут столицу и доберутся домой. А потом, благословясь, можно заняться и сукой Киржачом. Только где оно, это «надежное место»? Ведь, кроме Светланы с мужем, здесь у него нет ни единой… Стоп!!!

Игорь!!! Игорь Уваров!!! Их с Максом сокурсник, женившийся на москвичке и укативший в столицу вскоре после окончания Института физкультуры. Последний раз они совершенно случайно встретились прошлым летом в Петродворце, у фонтанов. Игорь тогда как раз был с женой. Кажется, ее зовут Кира. И помнится, тогда Уваров приглашал Артема в гости. Так и сказал: «Ну, будете у нас на Колыме – милости просим на огонек». И адрес назвал. Улица маршала Василевского, дом… вроде бы семнадцать. И квартира семнадцать. «Если вдруг забудешь адрес, запомни одно – дом стоит прямо возле входа в метро «Щукинская», высотка из красного кирпича. Консьержка всех жильцов пофамильно знает, так что не заблудишься». Пожалуй, это тема.

Хм… В два часа ночи? В наручниках? В одних носках? Мокрым с головы до ног? Впрочем, другого варианта у Артема сейчас просто не было. Пожалуй, стоит рискнуть. Не пошлет же Уваров пришедшего за помощью старого институтского приятеля ко всем чертям, в конце-то концов. Быть такого не может.

– Докинь меня до «Щукинской», если не влом, – сказал Грек.

– Нет проблем, братан, – кивнул Гарри и прибавил скорость.

Глава восьмая

Если друг оказался вдруг…

Нужный дом отыскался без проблем. Все было именно так, как описывал Игорь. Красная шестнадцатиэтажка-свечка. Джип GMC плавно притормозил возле подземного перехода с буквой «М». Гарри протянул руку:

– Ну, удачи. Звони, как снова приедешь. Оттянемся. Я хоть и не бухаю, но скучать ты точно не будешь, гарантирую.

– Обязательно, – пообещал Артем. – Спасибо за все. – Он покинул теплый, натопленный не хуже, чем сауна, салон джипа, где успел за время поездки несколько отогреться. Внедорожник тут же с ревом сорвался с места и унесся вперед по пустынному проспекту. Грек зябко поежился от пронизывающего, по-осеннему прохладного ветра, огляделся по сторонам в поисках патрульных ментов и, не обнаружив таковых, быстро поднялся по ступенькам в темную арку под стоящим на небольшом возвышении домом.

Металлическая дверь в подъезд, как выяснилось, была оборудована не только кодовым замком, но и домофоном. Артем набрал номер квартиры и надавил кнопку вызова. Подождал минуту. Тишина. Может, Игорь и Кира спят где-нибудь в дальней комнате и не слышат звонка? О том, что хозяев попросту может не быть дома, не хотелось даже думать. Ибо в этом случае расклад выходил напрочь хреновый, и путь у Грека был только один – пешком, через весь ночной город, на Кутузовский проспект. А точнее – до первого попавшегося на маршруте мента.

Отгоняя тяжелые мысли, Артем еще раз нажал вызов…

И едва не рассмеялся от вдруг появившегося ощущения свалившегося с груди камня, когда динамик отозвался заспанным, недовольным голосом бывшего сокурсника:

– Да?! Кто там еще, блин?! Санек, ты?!

– Игос, привет. Это Артем Греков. Извини что я так поздно. – С блуждающей на губах полуулыбкой сказал Артем. – Есть срочное дело. На сто миллионов. Пустишь? Или мне уйти?

– О! Здорово, – судя по бодрому восклицанию Уварова, от сонливости не осталось и следа. – Я тебе уйду! Заваливай давай… Дергай дверь, я открываю.

Раздалось тихое жужжание, затем щелчок. Артем распахнул тяжелую стальную дверь и вошел в подъезд. Из расположенной прямо напротив двери крохотной каморки на него смотрели из-под очков с толстыми линзами цепкие, внимательные глаза. Консьержка – худенькая бабуля лет шестидесяти в накинутом на плечи цветастом платке – опустила вязание, оглядела более чем странного ночного визитера, торопливо засунувшего руки в карманы мокрых голубых джинсов, и строго спросила тоном инспектора по делам несовершеннолетних:

– Вы к кому, молодой человек?

– Здравствуйте. К Уваровым. В семнадцатую, – вежливо сообщил Грек.

– Что, сильный дождь на улице? А вроде не слышно, – оценив жалкий видок промокшего до нитки Артема, непринужденно поинтересовалась женщина.

– Ливень, – подтвердил Грек и, шлепая носками по каменному полу, быстро проскользнул дальше, к лифту.

Уваров, одетый в обтягивающую рельефный торс черную футболку и спортивные брюки, стоял на лестничной площадке четвертого этажа и курил. Увидев вышедшего из лифта бывшего сокурсника и земляка, Игос на долгие пару секунд застыл каменным изваянием, так и не донеся до рта зависшую на пол пути сигарету. Брови его, по мере осмотра нежданного гостя, медленно сдвинулись к переносице.

– Так… – глубокомысленно изрек Уваров. – Ты что, из Бутырки сбежал?

– Хуже, – на полном серьезе ответил Артем. – С того света.

По выражению глаз бывшего сокурсника Игорь понял: тот говорит чистую правду. Дело принимало серьезный оборот. Затушив сигарету в стоящей тут же, на подоконнике холла, на треть заполненной хабариками стеклянной банке, Уваров молча кивнул на дверь квартиры: «Заходи».

– Только тише, Кирка спит, – предупредил Игос, проводя Артема в ближайшую к прихожей, уютно обставленную маленькую комнатку и открывая шкаф. – На вот, переоденься. Рожа вся синяя, как у покойника. – На кресло полетели носки, новые, с магазинной биркой, трусы-боксеры и адидасовский спортивный костюм. – Будет чуть маловат – извини. Мы люди скромные, штангу в узлы не завязываем. Жрать хочешь?

– Подожди ты с жратвой! – торопливо стягивая битловку и прилипшие к ногам джинсы, отмахнулся Артем. – Дай лучше телефон. Мне нужно срочно позвонить в Питер. Лакину.

– Дам, – подперев плечом стенку и сложив руки на груди, сухо пообещал Уваров. – Только вначале ты расскажешь мне, что с тобой приключилось и почему ты в таком виде? Только давай без пурги и вкратце.

– Можно и так, – облачившись в сухую одежду и ощутив приятную расслабленность во всем теле, Артем устало упал на кресло и рассказал земляку историю своих злоключений. Начиная от прошлогодней стычки с усть-озернинским чиновником в бистро «Мельница» и заканчивая любезно согласившимся его подбросить прямо в адрес бандитом по прозвищу Грязный Гарри. Уваров слушал молча, не перебивая. Когда Артем дошел в своем рассказе до спасенного им водителя «УАЗа» и гибели так и не сумевших выбраться из машины трех других бойцов ОМОНа, по лицу Игоря пробежала тень.

– Вот такие хреновые у меня дела, Игос, – закончив исповедь, подвел черту Артем. – Хорошо хоть мальчишку удалось живым вытащить. А в остальном – полная, абсолютная жопа.

– Жди здесь, я сейчас вернусь, – отлипнув от дверного косяка, бесцветным голосом произнес Уваров. Добавил, уже выходя в коридор: – Чайник поставлю.

– Не мешало бы и чего покрепче. Грамм сто – сто пятьдесят, – высказал свое пожелание ночной гость.

– Я посмотрю, что у меня есть в баре.

– Давай…

Игоря не было минуты три. От нечего делать Артем встал с кресла и принялся разглядывать стоящие за стеклянными дверцами шкафа-витрины фотографии в рамках. То, что он на них увидел, повергло беглеца в состояние, именуемое боксерами и рукопашниками «гроги». Это когда тебе кажется, что ты в сознании и более-менее твердо стоишь на ногах, но на самом деле ты уже в нокауте и не способен оказать сопернику серьезного сопротивления. Достаточно всего одного, даже не слишком сильного, добивающего удара – и ты, окончательно побежденный, падаешь на татами в полной отключке…

На трех из пяти фотографий бывший сокурсник Игос Уваров был запечатлен вооруженным до зубов, в камуфляже, с шевронами московского Отряда Милиции Особого Назначения на рукаве. К тому же два из этих снимков были, вне всякого сомнения, сделаны в мятежной Ичкерии, во время командировок столичного ОМОНа на Северный Кавказ. Артем без труда узнал известные по телерепортажам развалины бывшего дворца Джохара Дудаева в центре Грозного и площадь Минутку.

На двух других фотографиях был изображен тот самый мальчишка-водитель, которого Артем час назад вытащил из рухнувшего в Москву-реку милицейского «лунохода».

В голове Грека словно в обратной последовательности прокрутили видеопленку. Он отчетливо вспомнил, как сержант, старший группы ОМОНа, отправленной для его доставки в ИВС, обращаясь к чересчур расприкалывавшемуся водителю, сказал дословно следующее: «А ты, Копытин, держи язык за зубами. Будешь много болтать – лично займусь твоим воспитанием. Так что даже Игос не поможет. Понял шутку юмора?!»

Все. Приплыли. Здрасьте. Единственный выход из лабиринта, как выяснилось, вел прямиком в клетку к Минотавру.

Словно подтверждая эти отнюдь не радостные выводы Артема, дверь комнаты распахнулась. На пороге стоял лейтенант милиции Уваров, собственной персоной, уже успевший сменить домашний прикид на джинсы, кроссовки и кожаную куртку. В руке бывшего сокурсника по физинституту Грек без особого удивления увидел оружие – автоматический пистолет Стечкина.

– Я позвонил на базу, – быстро сообразив, что представляться ему уже не нужно, сухо сказал Игос. – Через двадцать минут за тобой приедет машина.

– Спасибо тебе. Отец родной. За гостеприимство, – горько усмехнулся Грек. – Уважил. Век не забуду.

– Служба такая, Греков, – на каменном, сухопаром лице Игоса не дрогнул ни один мускул. – Поставь себя на мое место. Погибли трое наших бойцов. Сашка, младший брат жены, – в реанимации. Тебе придется ответить на вопросы. И некоторое время посидеть в ИВС.

– Я уже все тебе рассказал! – сквозь зубы процедил Артем и шагнул навстречу лейтенанту. – Неужели ты не понимаешь, идиот, что сейчас, в эту самую минуту, собственными руками затягиваешь у меня на шее петлю?! Я ни в чем не виноват, но доказать это не в моих силах! Все куплено!!! И благодаря тебе, козлу тупорогому, я сегодня окажусь в изоляторе, через несколько дней – в СИЗО, а затем – на зоне!!!

– Единственное, что я могу тебе обещать, это посильную помощь в разбирательстве твоего дела, – жестко сказал Уваров. – Если ты не виновен, выйдешь на свободу. Если виновен – отправишься гнить на нары. Я все сказал. Так что лучше сиди и не дергайся. Целее будешь.

– Пош-шел ты знаешь куда?! – в отчаянии зарычал Артем. Судорожно сглотнул застрявший в горле ком, помолчал секунду и тихо, зло спросил: – В Питер хоть дашь позвонить, или?..

– Или, – категорично отрезал омоновец. Добавил, с довольным видом «нового русского», бросающего подачку сидящему возле церкви бомжу:

– Если хочешь есть – можешь пойти на кухню и сделать себе бутерброды.

– Засунь свои гребаные бутерброды себе в з-задницу! – проскрипел Грек. – И маслом не забудь пожирнее намазать, лучше проскочат! Благодетель х.в. Я к тебе как к человеку пришел, а ты… Сука ты, Уваров. Если до сегодняшнего дня я хоть к кому-то из ментов и относился с пониманием, как к правильным мужикам, не зря носящим погоны и оружие, так это к ОМОНу. Видимо, потому, что до сих пор лично с вашими гоблинами не сталкивался… Но твой сучий поступок просто лишний раз убедил меня, что мусор – он и есть мусор. В какую форму ни одевай. Спецназ, блин!!!.. Да в махровом долбоебизме ты недалеко ушел от тех двух гуманоидов из аэропорта. Эти тупые животные, по крайней мере, знали, ради чего старались. Из-за денег. А ты? Ради чего ты меня подставляешь?! Неужели тебе станет легче, если ты сломаешь жизнь не только мне, но и моей семье?! Какие еще тебе нужны доказательства моей невиновности?! Хочешь – сам позвони Максу Лакину. Прямо сейчас. Расскажи ему, без одной минуты майору ФСБ, как я пришел к тебе за помощью, а ты, резина рваная, меня сдал!!!

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге собраны ответы на вопросы читателей, которые обратились с просьбой помочь им понять причины ...
Избежав покушения на свою жизнь, Денис уходит в подполье, но продолжает руководить реалити-шоу. Глав...
В карельских лесах взрываются лесовозы. Кто-то явно хочет сорвать поставки леса за границу… Криминал...