Убить легко Кристи Агата

Глава 1

Попутчица

Англия!

Англия после стольких лет разлуки!

Понравится ли ему жить здесь?

Люк Фицвильям задавался этим вопросом, спускаясь по сходням на пристань. Эта мысль преследовала его все время, пока Люк ждал на таможне, и неожиданно снова вернулась к нему, когда он наконец-то сел в поезд, который следовал из порта в Лондон.

Одно дело приехать в Англию в отпуск. Куча денег, чтобы их транжирить (хотя бы поначалу!), старые друзья, которых можно навещать, встречи с такими же отпускниками – беззаботная атмосфера, когда думаешь, что все это ненадолго, а пока можно наслаждаться отпуском и вскоре вернуться обратно. Другое дело сейчас, когда о возвращении не могло быть и речи. Никаких больше душных ночей, никакого слепящего солнца и красот роскошной тропической природы, никаких одиноких вечеров, проведенных за чтением и перечитыванием старых номеров «Таймс».

Теперь Люк джентльмен, ушедший с почетом в отставку и ничем не занятый, мужчина со скромными средствами, который возвращается домой в Англию. Что он будет делать с самим собой?

Англия! Июньский пасмурный день с серым небом и резким, холодным ветром. И ни малейшего признака гостеприимства, никакого чувства родины в такой-то день! А люди! Боже, что за люди! Целые толпы людей, и у всех такие же серые, как и небо, лица – обеспокоенные, чем-то встревоженные. Повсюду вдоль дороги рассыпаны, как грибы, дома. Стандартные, маленькие! Отвратительные маленькие домишки, похожие на помпезные курятники!

С большим трудом оторвав глаза от мелькавшего за окнами безрадостного пейзажа, Люк Фицвильям сосредоточил свое внимание на только что купленных газетах – «Таймс», «Дейли кларион» и «Панч».

Он начал с «Дейли кларион». Газета посвятила свое внимание Эпсому.[1]

«Жаль, что мы не приехали вчера. Я не был на скачках с тех пор, как мне исполнилось девятнадцать», – подумал Люк. Соблазнившись одной лошадкой, он решил посмотреть, каковы шансы, по мнению комментатора «Кларион», «его» фаворитки. И обнаружил, что она пренебрежительно обойдена вниманием: «Остальные, такие, как Джуби Вторая, Маркс Майл, Сантони и Джери Бой, вряд ли могут на что-то претендовать. Вероятным аутсайдером…»

Впрочем, Люк не обратил внимания на этого аутсайдера. Его глаза прошлись по ставкам. Шансы Джуби Второй скромно оценивались как 40:1.

Он бросил взгляд на часы. Без четверти четыре – теперь все уже закончилось. Жаль, что он не поставил на Кларигольда, второго фаворита.

Люк развернул «Таймс» и погрузился в чтение более серьезных новостей. Однако сосредоточиться ему не удалось, поскольку свирепого вида полковник, сидевший в углу напротив, пришел в такое негодование от прочитанного им в газете, что не замедлил поделиться своим возмущением с попутчиком. Прошло целых полчаса, прежде чем полковник утомился от высказываний в адрес «этих проклятых коммунистических пропагандистов», смолк и погрузился в сон, так и не сумев закрыть рот. Вскоре поезд сбавил скорость и наконец остановился. Люк выглянул из окна. Они находились на большой, пустынной станции с несколькими платформами. Неподалеку он увидел газетный киоск с плакатом: «РЕЗУЛЬТАТЫ ДЕРБИ». Открыв дверь купе, Люк соскочил на перрон и бросился к киоску. Минуту спустя он, усмехаясь, рассматривал несколько сжатых, еще не высохших от свежей типографской краски строк:

«РЕЗУЛЬТАТЫ ДЕРБИ

Джуби Вторая. Мазепа. Кларигольд».

Люк расплылся в улыбке. Сотню фунтов можно теперь транжирить. Добрая старушка Джуби Вторая оказалась презрительно обойдена всеми «жучками».[2]

Продолжая улыбаться, он сложил газету и обернулся – платформа была пуста! Пока Люк радовался победе Джуби Второй, его поезд ушел.

– Когда, черт побери, ушел этот поезд? – потребовал он ответа у мрачного на вид носильщика.

– Какой поезд? – спросил тот. – После трех четырнадцати здесь никаких поездов не останавливалось.

– Да он только что был здесь! Я сошел с него. Экспресс, следующий от порта.

Носильщик сурово повторил:

– Экспресс не останавливается до самого Лондона.

– Однако он все же остановился, – попытался разуверить его Люк. – Я же ехал на нем!

– Экспресс не делает остановок до самого Лондона, – упрямо повторил носильщик.

– Говорю вам, он остановился на этой самой платформе, и я с него сошел.

Озадаченный носильщик сменил доводы.

– Но вам не следовало этого делать, сэр, – с упреком сказал он. – Ему здесь стоять не положено.

– Но он все же остановился.

– Тогда это была незапланированная остановка, а вы нарушили порядок.

– Какая мне разница, – возразил Люк. – Вопрос в том, что мне теперь делать.

Носильщик, не вникая в его слова, повторил с укором:

– Вам не следовало сходить с этого поезда.

– Допустим, вы правы, – сказал Люк. – Но что сделано, то сделано – прошлого не вернуть, как ни старайся. Я хочу лишь, чтобы вы, без сомнения опытный железнодорожник, посоветовали, что делать в такой ситуации.

– Вы меня спрашиваете, что вам делать?

– Именно так, – подчеркнул Люк. – Я спрашиваю. Надеюсь, что есть все же поезда, которые останавливаются здесь по расписанию?

– Ну да, – кивнул носильщик. – Есть, и вам лучше всего сесть на поезд в четыре двадцать пять.

– Если он следует до Лондона, то это как раз то, что мне нужно.

Успокоившись, Люк принялся прогуливаться по платформе. Большой информационный щит говорил о том, что он вышел на железнодорожной станции Фенни-Клайтон с веткой на Вичвуд-андер-Эш, и вскоре поезд, состоящий из одного вагона, медленно выполз на платформу, подталкиваемый сзади старым паровозиком. Немногочисленные пассажиры, сошедшие с него, перешли по железнодорожному мосту и присоединились к разгуливавшему по платформе Люку. Угрюмый носильщик оживился и принялся толкать большую тележку с деревянными ящиками и корзинами к краю платформы. К нему присоединился напарник, задребезжавший молочными бидонами. Станция Фенни-Клайтон ожила.

Наконец к платформе степенно подошел лондонский поезд. Вагоны третьего класса были переполнены, но в купе первого сидело не более одного-двух пассажиров.

Люк критическим взглядом окинул каждое купе. В первом покуривал сигару джентльмен с военной выправкой. Но Люк решил, что на сегодня с него достаточно англо-индийских полковников, и прошел к следующему купе, в котором находилась усталая молодая женщина, вероятно гувернантка, и вертлявый мальчуган лет трех. Люк и здесь торопливо прошел мимо. Дверь следующего купе оказалась открытой. Здесь сидела всего одна пассажирка – пожилая леди. Она напомнила Люку его тетушку Милдред, которая позволяла ему держать ужа, когда ему было лет десять. Милдред была из породы тех самых добрых старушек, какими и полагается быть настоящим тетушкам. Люк вошел в купе и сел.

После пяти минут энергичной погрузки молочных бидонов, дорожных чемоданов и прочих волнений поезд медленно покинул станцию. Развернув газету, Люк принялся изучать новости, которые могли бы еще заинтересовать человека, уже просмотревшего утреннюю газету.

Он не рассчитывал, что ему удастся погрузиться в это занятие надолго. Будучи племянником множества тетушек, он понимал, что симпатичная пожилая леди в углу не собирается путешествовать до Лондона в полном молчании.

Люк оказался прав – не прошло и нескольких минут, как попутчица попросила его закрыть окно, потом ему пришлось поднять упавший зонтик.

– Какой это хороший поезд, – промолвила соседка. – Он идет всего час десять. Это очень удобно, знаете ли. Намного удобнее, чем ехать утром. Утренний идет час сорок пять. – Она помолчала и потом продолжила: – Хотя, разумеется, все торопятся уехать утренним поездом. Это и понятно, глупо потерять целый день и ехать после обеда. Я и сама хотела ехать утром, но пропал Пух – это мой кот, перс, настоящий красавец. К тому же у него разболелось ушко. Не могла же я уехать, пока он не нашелся!

– Разумеется, нет, – пробормотал Люк и демонстративно уткнулся в газету. Но это не помогло. Поток слов попутчицы уже нельзя было остановить. – Пока я со всем управилась, мне пришлось ехать дневным поездом, хотя в этом есть и свое преимущество: он не так переполнен. Конечно, если ехать первым классом. Хотя, разумеется, я обычно так не езжу. Понимаете, для меня это слишком накладно… налоги растут, проценты падают, приходится больше платить слугам, и все такое… Но я была так расстроена… Видите ли, я еду по очень важному делу, и мне необходимо заранее хорошенько обдумать все, что я собираюсь сделать, вы понимаете…

Люк изобразил на лице улыбку.

– Но когда вокруг тебя другие пассажиры… Одним словом, я решила, что один раз я могу себе позволить первый класс, хотя в наше время и без того хватает лишних расходов… Но ведь никто не желает экономить и думать о будущем. Жаль, что второй класс почему-то отменили… все же было бы немного дешевле. – Она окинула быстрым взглядом загорелое лицо Люка и продолжила: – Конечно, я понимаю, военным полагается ехать первым классом. Оно и понятно. Это приличествует офицерам.

Люк выдержал пытливый взгляд внимательных, часто моргающих глаз. И мгновенно сдался. Он понимал, что подобного разговора ему не избежать.

– Я не военный, – сказал он.

– О, простите, я только подумала… вы такой загорелый… наверное, едете в отпуск с Востока.

– Я действительно возвращаюсь с Востока, – ответил Люк. – Но не в отпуск. – И, пресекая дальнейшие расспросы, добавил: – Я полицейский.

– Из полиции? Неужели? Как интересно! Сын моей ближайшей подруги – такой милый мальчик – недавно поступил на службу в полицию Палестины.

– Я служил в Майянг-Стрейтс, – предупредил Люк очередной вопрос.

– О, надо же… как интересно. Нет, в самом деле, какое совпадение, что мы с вами встретились в одном купе. Видите ли, то дело, из-за которого я решила ехать в Лондон… Понимаете, я ведь еду в Скотленд-Ярд!

– Вот как? – удивился Люк.

Про себя он подумал: неужели она будет болтать до самого Лондона? Впрочем, он особенно не возражал, поскольку очень любил свою тетушку Милдред. Люк вдруг припомнил, как в трудный момент она подкинула ему пять фунтов. Кроме того, было что-то милое и уютное, по-настоящему английское в таких пожилых леди, как эта, очень похожая на Милдред. Подобных ей в Майянг-Стрейтс не было и в помине. Они ассоциировались у него с Рождеством и сливовым пудингом, деревенским крикетом и жарко горящим в холодный день камином – с теми вещами, которые начинаешь так высоко ценить, когда лишаешься их, находясь на другом конце света. (Правда, можно и заскучать, когда подобного у тебя в избытке. Но ведь Люк ступил на землю Англии всего лишь несколько часов назад.)

Пожилая леди продолжала возбужденно щебетать:

– Да, я собиралась ехать утром, но тут пропал мой Пух… Я так за него волновалась. Как вы думаете, я приеду не слишком поздно, а? Может быть, там принимают только в определенные часы?

– Я так не думаю, – попытался успокоить ее Люк.

– Ну да, они не должны закрываться, правда? Ведь кому-то может понадобиться сообщить о преступлении в любой момент.

– Вы совершенно правы, – сказал Люк.

На какое-то время пожилая леди замолчала. Она явно выглядела встревоженной.

– Я решила, что лучше всего обратиться прямо к начальству, – наконец сказала соседка. – Джон Рид очень милый молодой человек – это наш констебль в Вичвуде, обходительный и говорит грамотно, но боюсь, ему нельзя доверить серьезное дело. Он привык возиться с пьяницами, водителями, которые превышают скорость, с владельцами собак без лицензии и лишь изредка с ограблениями. Но я не думаю – я больше чем уверена, что это не тот человек, который может на себя взять дело об убийстве!

Брови Люка поползли вверх.

– Об убийстве?

Пожилая леди энергично затрясла головой:

– Да-да, об убийстве. Вы, я вижу, поражены. Я сначала тоже не могла в это поверить. Я подумала, что у меня просто разыгралось воображение.

– А вы уверены, что это не так? – осторожно спросил Люк.

– О! – Она закивала. – Я могла ошибиться в первый раз, но никак не во второй и тем более не в третий. Тогда я убедилась, что это не случайности, а убийства.

– Вы хотите сказать, – сказал Люк, – что их было э… несколько?

– Боюсь, что так, – тихим голосом подтвердила леди. – Вот почему я решила, что лучше всего поехать прямо в Скотленд-Ярд и там рассказать обо всем. Как вы считаете, я права?

Люк в задумчивости посмотрел на нее, потом сказал:

– Ну да… я думаю, правы.

«Уж они там знают, как обращаться с такими впечатлительными особами. Возможно, не менее полудюжины пожилых леди приезжают к ним каждую неделю, чтобы сообщить об ужасных убийствах, совершаемых в их тихих, симпатичных деревушках. В Скотленд-Ярде должен быть специальный отдел, занимающийся подобного рода делами», – подумал он про себя.

И Люк представил себе, как пожилой суперинтендант или вышколенный молодой красавчик-инспектор вежливо говорит:

«Большое спасибо, мадам, мы крайне вам признательны. А теперь вы можете возвратиться к себе домой и больше не волноваться. Предоставьте все нам».

Люк улыбнулся, представив себе эту картину.

Откуда у них берутся такие фантазии? Наверное, виновата однообразная, скучная жизнь. Возникает страстное желание какого-то случая, необычного, кровавого… Некоторые пожилые леди, как он слышал, даже подсыпали друг другу в еду ради развлечения отраву.

Тихий, проникновенный голос попутчицы оторвал Люка от размышлений.

– Вы знаете, я, помнится, где-то читала, кажется, это было дело Аберкромби, ну да, его, он отравил кучу людей, прежде чем навлек на себя подозрение… Да, к чему это я? Ах да, вспомнила – у этого типа был особый взгляд. Стоило ему взглянуть человеку в лицо, как тот вскоре после этого заболевал и умирал. Я не поверила, когда читала об этом, но так оно и было! Это правда.

– В чем правда?

– Да насчет особого взгляда…

Люк уставился на нее. По лицу женщины пробежала дрожь, а пухлые розовые щеки слегка побледнели.

– Первый раз я видела, как он смотрел на Эми Гиббс… и она умерла. А потом был Картер. И еще Томми Пирс. Но теперь… вчера… это был доктор Хамблби… такой замечательный человек. Картер, тот был обыкновенный пьяница, а Томми Пирс – ужасно наглый, дерзкий мальчишка, который постоянно мучил тех, кто младше его, выворачивал им руки и больно щипал. Я не слишком переживала из-за них, но теперь… вчера… это был доктор Хамблби… а он такой хороший человек… и вправду очень хороший… Но хуже всего то, что, если я расскажу обо всем, мне просто не поверят! Поднимут на смех! И констебль Джон Рид тоже не поверит. Но в Скотленд-Ярде, полагаю, к этому отнесутся совсем по-другому. Ведь там, разумеется, привыкли иметь дела с настоящими преступлениями! – Она выглянула в окно. – Смотрите, мы уже подъезжаем, скоро вокзал. – И она засуетилась, открывая и закрывая свою сумку и взяв в руки зонтик. – Большое спасибо… спасибо вам, – обратилась она к Люку. – Я прямо-таки облегчила душу, поговорив с вами. Вы были так добры, что выслушали меня и, я уверена, одобрили мои намерения.

Люк ласково ответил:

– Я уверен, что в Скотленд-Ярде вам дадут хороший совет.

– Нет, я и в самом деле страшно вам благодарна. – Она порылась в сумочке. – Моя визитная карточка… О господи, у меня она только одна. Я должна оставить ее для Скотленд-Ярда…

– Разумеется…

– Моя фамилия Пинкертон.

– Очень подходящая фамилия, мисс Пинкертон,[3] – улыбнулся Люк и, заметив ее смущение, поспешил добавить: – А меня зовут Люк Фицвильям.

Когда поезд остановился на платформе, он предложил:

– Позвольте мне взять вам такси.

– О нет, благодарю вас. – Казалось, мисс Пинкертон была шокирована таким предложением. – Я воспользуюсь метро. Доеду до Трафальгарской площади, потом пройдусь пешком по Уайтхоллу.

– Ну, тогда желаю вам удачи, – сказал Люк.

Мисс Пинкертон горячо пожала ему руку.

– Вы так добры, – снова пробормотала она. – Сначала мне показалось, будто вы ничему не поверили.

Люк почувствовал, что краснеет.

– Но вы упомянули сразу несколько убийств! Трудно совершить столько преступлений и не навлечь на себя подозрений, не так ли?

Мисс Пинкертон настойчиво затрясла головой:

– Нет-нет, мой дорогой мальчик, тут вы ошибаетесь. Убивать легко – до тех пор, пока вас никто не заподозрит. И видите ли, тот человек, который совершил эти убийства, заслуживает подозрений меньше всего…

– В любом случае, – сказал Люк, – желаю вам удачи.

И мисс Пинкертон быстро затерялась в толпе. А сам он отправился на поиски своего багажа.

«Может, она немного того? Нет, вряд ли. Слишком живое воображение, вот и все. Надеюсь, в Скотленд-Ярде с милой старушкой обойдутся не слишком грубо», – подумал он.

Глава 2

Некролог в газете

Джимми Лорример был одним из старинных и близких друзей Люка. Само собой разумелось, что Люк, прибыв в Лондон, остановится у него. Это с Джимми он совершил вылазку в поисках развлечений в первый же вечер. Это с Джимми он попивал кофе на следующее утро, когда у него раскалывалась голова, и это Джимми ничего не ответил Люку, когда тот несколько раз пробежал глазами маленькую, неприметную заметку в утренней газете.

– Джимми, – повторил Люк. – Извини, но я просто потрясен.

– Во что ты так погрузился – в политику?

Люк усмехнулся:

– Нет, старина. Странная история: милая пожилая леди, с которой я ехал вчера в купе, сбита автомобилем.

– С чего ты взял, что это именно она?

– Может, и не она, но фамилия та же – Пинкертон. Она была сбита, когда переходила Уайтхолл. Водитель и не подумал остановиться.

– Скверное дело, – обронил Джимми.

– Да, такая была симпатичная старая перечница. Я очень огорчен. Она напомнила мне тетушку Милдред.

– Сбить человека и смыться, будто ничего не произошло. Такие водители просто преступники. Если хочешь знать, после таких случаев я боюсь садиться за руль…

– А какая марка твоей новой машины?

– «Форд V-8», мой мальчик…

Их беседа вскоре потекла по обычному руслу.

Джимми нарушил ее, спросив:

– Какого черта ты там бормочешь что-то под нос?

Люк нараспев повторял сам себе: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, вышла муха за шмеля». Потом ответил:

– Детская песенка. Не знаю, с чего она пришла мне на ум…

Спустя неделю Люк, небрежно просматривавший первую страницу «Таймс», воскликнул:

– О! Будь я проклят!

Джимми поднял на него глаза.

– Что случилось? – спросил он.

Люк не ответил. Он не отрывался от фамилии в газетной колонке.

Джимми повторил свой вопрос.

Люк оторвался от газеты и поднял глаза на друга. Выражение его лица было настолько странным, что тот встревожился:

– Что случилось, Люк? Ты выглядишь так, словно увидел привидение!

Люк ничего не ответил. Он уронил газету, подошел к окну, потом вернулся на место. Джимми наблюдал за ним с возрастающим удивлением.

Наконец Люк опустился в кресло.

– Джимми, старина, ты помнишь, я рассказывал тебе о пожилой леди, с которой ехал вместе в поезде до Лондона?

– О той, что напомнила тебе тетушку Милдред? Ее потом еще сбила машина?

– Да-да. Слушай, Джимми. Эта старая леди, божий одуванчик, направлялась в Скотленд-Ярд, чтобы поведать о целой серии убийств, якобы совершенных в ее деревне. По ее словам, у них там свободно разгуливал убийца, который настолько обнаглел, что едва ли не предупреждал свою очередную жертву. И он не сидит сложа руки.

– Ты не говорил мне, что старушка была с приветом, – сказал Джимми.

– Я так не думаю.

– Да ладно тебе, старина. Целая серия убийств… Скажешь тоже…

Люк нетерпеливо перебил его:

– Говорю тебе, она не походила на сумасшедшую. Я тогда подумал, что у нее просто разыгралось воображение, как это бывает иногда у пожилых леди.

– Ну да, видимо, так и было. Однако мне кажется, что все же она была слегка того.

– Не важно, что тебе кажется, Джимми. Важно, что мне не кажется, понимаешь?

– Спокойней, спокойней… не горячись.

– Она говорила обстоятельно, назвала имена нескольких жертв, а потом заявила, что больше всего ее беспокоит знание имени следующей жертвы.

– Неужели? – оживился Джимми.

– Иногда имя застревает в памяти по какой-то дурацкой ассоциации. Я запомнил его, поскольку связал с незатейливой детской песенкой, которую мы напевали в детстве: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля, вышла муха за шмеля».

– Очень тонкая связь, но при чем здесь имя?

– При том, мой милый тупица, что того человека звали Хамблби,[4] доктор Хамблби. Моя попутчица сказала, что следующим будет доктор Хамблби, и она очень расстраивалась, говорила, что он «хороший человек». Это имя и застряло у меня в голове из-за песенки.

– Ну и что с того?

– Вот, взгляни.

И Люк передал другу газету. Его ноготь очертил сообщение в колонке некрологов.

«14 июня в своем доме «Сэндгейт», в Вичвуд-андер-Эш, скоропостижно скончался Джон Эдвард Хамблби, доктор медицины, незабвенный супруг Джесси Рози Хамблби. Похороны в пятницу. Цветы не присылать. Только по приглашению».

– Видишь, Джимми? То самое имя и место, и к тому же он доктор. Что ты на это скажешь?

Джимми ответил не сразу. И его голос прозвучал уже серьезно, когда он наконец неуверенно сказал:

– Мне кажется, что это еще одно чертовски странное совпадение.

– Так ли? Всего лишь совпадение?

– Что же еще? – спросил Джимми.

Люк заходил по комнате из стороны в сторону.

– А предположим, что все, сказанное мне этой бедной старой овечкой, – правда! Допустим, эта невероятная история имела место в действительности!

– Очнись, старина! Это уж слишком! Такие вещи в жизни просто не случаются!

– А что ты скажешь о деле Аберкромби? Разве кому-то могло прийти в голову, что он мог отправить на тот свет столько людей?

– И даже больше, чем установлено официально, – согласился Джимми. – У моего приятеля был кузен, местный коронер. Я кое-что слышал от него. Они взяли Аберкромби, когда тот попытался отравить мышьяком ветеринара, потом откопали труп его жены и обнаружили, что она была буквально напичкана мышьяком. Затем выяснилось, что брат его жены тоже был отправлен в мир иной тем же самым путем. Но и это еще далеко не все. Мой приятель говорил, будто бы, по неофициальным источникам, Аберкромби расправился не менее как с пятнадцатью жертвами. Пятнадцатью!

– Вот видишь! Значит, такое вполне может быть!

– Да. Но, слава богу, они встречаются не так часто.

– Откуда ты знаешь? Возможно, такие случаи бывают чаще, чем ты себе это представляешь!

– В тебе говорит полицейский служака! Но теперь ты в отставке. Пора бы забыть о прошлом.

– Полицейский всегда остается полицейским, я так думаю, – возразил Люк. – Послушай, Джимми, предположим, что, перед тем как Аберкромби настолько обнаглел, что стал убивать людей прямо под носом у полиции, какая-нибудь добропорядочная старая дева обо всем догадалась и поспешила доложить кому следует из местных властей. Как ты думаешь, стали бы ее слушать?

Джимми усмехнулся:

– Сомневаюсь!

– Вот именно. Они бы сказали, что у нее не все дома. Прямо как ты! Или что у нее «слишком живое воображение». Как я! И оба мы ошиблись бы, Джимми!

Приятель немного помолчал, затем сказал:

– В чем, как тебе кажется, тут дело?

Люк медленно произнес:

– В общем, так. Мне поведали историю – невероятную, но все же не невозможную. Смерть доктора Хамблби – одно из доказательств правдивости этой истории. К тому же не следует забывать еще один важный факт: мисс Пинкертон направлялась в Скотленд-Ярд, чтобы рассказать ее там, но она туда так и не попала. Ее сбила насмерть машина, шофер которой и не подумал остановиться.

– Откуда ты знаешь, что она туда не попала, – возразил Джимми. – Ее могли сбить уже после того, как она побывала в Скотленд-Ярде.

– Да, она могла побывать там… но я не думаю, что это так.

– Ты так думаешь. Но в том-то вся и беда, что ты просто вбил себе все это в голову.

Люк резко покачал головой:

– Я бы так не сказал. Одним словом, дело требует тщательного расследования.

– Другими словами, ты собираешься в Скотленд-Ярд?

– Нет, пока нет, не сейчас. Ведь смерть доктора Хамблби может оказаться простым совпадением.

– Тогда, скажи на милость, что ты задумал?

– Хочу отправиться на место преступления и попытаться там во всем разобраться.

– Вот как?

– Это единственное здравое решение, разве ты не согласен?

– Ты серьезно намерен заняться этим делом, Люк? – удивился Джимми.

– Абсолютно.

– Но ведь оно может не стоить и выеденного яйца?

– Так было бы лучше всего.

– Да. – Джимми нахмурился. – Но сам-то ты веришь старой леди?

– Мой дорогой друг, я просто хотел бы выяснить всю правду.

Джимми немного помолчал, потом спросил:

– У тебя уже есть план? Ты ведь должен будешь как-то объяснить свое неожиданное появление в этом городке.

– Полагаю, что-нибудь придумаю.

– Никаких «полагаю». Ты хоть понимаешь, что такое тихое английское захолустье? Там каждый новый человек как на ладони!

– Я кем-нибудь прикинусь, – сказал Люк и неожиданно усмехнулся. – Кем тебе больше нравится? Художником? Вряд ли – рисовать я не умею, так что это не подойдет.

– Скажешь, что ты современный художник, – заметил Джимми. – Тогда будет все равно, что бы ты там ни нарисовал.

Но Люк продолжал размышлять: