Конец всех песен Муркок Майкл

— Они восхитительно сентиментальны, эти викторианские поэты, не правда ли? Ты знакома с Суинберном, Амелия?

— Суинберн? Определенно нет, сэр!

— Жалко, он был когда-то моим любимым поэтом.

— Я не знакома с его поэзией.

— О, но мы должны послушать что-нибудь, — в свою очередь Лорд Джеггет процитировал:

— Очень вдохновляюще, — сказала Амелия. Лебедь качнулся, и, казалось, полетел быстрее. Ее волосы растрепало ветром. — Хотя вряд ли лучше Уэлдрейка. Совсем другой сорт поэзии. Уэлдрейк писал о душе, Суинберн, как видно о мире. Тем не менее, иногда на пользу тем, кто слишком погряз в мирских делах, провести несколько спокойных моментов с поэтом, который может предложить глубокое понимание причин, почему люди поступают и думают так, как есть….

— Ты значит не находишь Уэлдрейка мрачным?

— Даже излишне. Упомянутый вами Суинберн…

— Ага! Заходит слишком далеко?..

— Я считаю, да.

Лорд Джеггет притворился (нет другого слова), что заметил скучное выражение лиц Джерека и Железной Орхидеи.

— Смотри как мы утомили наших компаньонов, наших самых любимых, этим скучным разговором о забытых писателях.

— Простите меня. Я начала его… цитатой Уэлдрейка, которую сочла подходящей.

— Те, кто остались, совсем не раскаивающиеся грешники, Амелия.

— Возможно. Они, наверное, где-нибудь в другом месте.

— Теперь я совершенно не понял.

— Я говорю, не думая. Я немного устала.

— Смотрите, море.

— Приятное море, Джеггет! — последовал комплимент Железной Орхидеи. Ты его недавно сделал?

— Да. На моем пути назад, — он повернулся к Джереку. — Няня шлет тебе лучшие пожелания, между прочим. Она говорит, что рада слышать, что ты остепенился и ведешь разумную жизнь, и что часто вот из таких сорванцов получаются лучшие граждане.

— Надеюсь скоро ее увидеть. Я очень уважаю и ценю ее. Она вновь соединила меня с Амелией.

Лебедь совершил посадку. Они вышли на желтый пляж, омываемый белой пеной голубого моря. Пляж окружало кольцо белых скал чуть выше Джерека. Белые чайки летали там и тут в небе, иногда пикируя вниз чтобы схватить рыбу. На песке была расстелена скатерть. На желтых тарелках находилась разнообразная еда — булочки, бисквиты, мясо, бекон, хлеб, жареный картофель, пироги, печенье и многое другое — для питья имелось пиво, чай или кофе.

Когда они расселись вокруг скатерти, Амелия вздохнула, явно довольная возможностью расслабиться, как и Джерек.

— Теперь, Лорд Джеггет, — начала Амелия, игнорируя еду, — вы сказали, что имеется альтернатива.

— Давайте сначала спокойно поедим, — сказал он. — Вы согласитесь со здравым смыслом стать как можно спокойнее после сегодняшних событий, я уверен в этом.

— Хорошо, — она выбрала ближайшее блюдо.

Чувствуя напряжение между Джеггетом и Амелией, Джерек и Железная Орхидея говорили мало. Вместо этого они жевали и наблюдали за морскими птицами, слушая шепот волн на берегу.

Из четырех людей только Железная Орхидея обеспечивала яркие цвета сцене. Джерек, Амелия, и Джеггет все еще были одеты в серое. Джерек подумал, что его отец выбрал идеальное место для пикника, и сонно улыбнулся, когда его мать заметила, что это похоже на старые времена. Будто миру никогда не угрожал конец, его приключений никогда не было, хотя сейчас он имел целую семью. Будет неплохо, думал он, сделать такие пикники регулярной привычкой, даже Амелия должна радоваться простоте, солнечному сиянию, относительному одиночеству. Он посмотрел на нее. Амелия была задумчивой, и не заметила его взгляда. Он улыбнулся, подумав, не согласится ли она на церемонию, не публичную или такую грандиозную, свидетелями которой они были недавно, а скромную и простую, в которой они поженятся соответствующим образом. Он был уверен, что она очень хотела этого.

Амелия подняла глаза и встретила его взгляд. Она коротко улыбнулась, прежде чем сказать его отцу.

— А теперь Лорд Джеггет, альтернатива.

— В моей власти, — ответил Джеггет также сжато, — послать вас в будущее.

Она мгновенно насторожилась.

— Будущее? Его нет.

— Нет для этого мира. И не будет совсем, когда пройдет эта неделя, но мы все еще способны двигаться вперед и назад в обычном цикле времени следующие семь дней. Я имел в виду, что могу послать вас вперед, в Палеозой, как я первоначально надеялся. Вы отправитесь вперед и, следовательно, не подвергнетесь Эффекту Морфейла. Есть правда незначительная опасность. Оказавшись в Палеозое, вы не сможете вернуться назад и, более того, вы станете смертными.

— Как олимпийцы, сосланные на Землю — сказала она.

— И лишенные своей божественной силы, — добавил он. — Кольца не будут действовать в Палеозое, как вы уже знаете. Вам придется построить себе укрытие, выращивать себе пищу и охотиться на нее. У вас не будет никаких материальных средств, хотя без сомнения, вы будете иметь совет и помощь Центра Времени, если он останется, Это я должен напомнить вам, зависит от эффекта Морфейла. Если вы намерены завести детей…

— Нельзя подумать, что я не захочу, — сказала она твердо.

— …у вас не будет условий, которые вы знали в 1896 году. Есть риск, возможно незначительный, заболевания.

— Мы сможем взять инструменты, лекарства и тому подобное?

— Конечно, но вы должны научиться пользоваться ими.

— Письменные принадлежности?

— Великолепная идея. Нет проблем, я думаю.

— Семена?

— Вы сможете выращивать многие виды, и вообразите, как они будут процветать, почти не имея конкурентов. Через несколько сот лет, еще, определенно, до вашей смерти, на земле появится особенная экология. Миллионы лет эволюции окажутся ненужными, вроде путешествия во времени, если хотите.

— Время, чтобы создать расу без примитивных инстинктов и без нужды в них!

— Вполне возможно.

Она обратилась к Джереку, с трудом понимающему, о чем идет беседа.

— Помнишь, о чем ты говорил, Джерек, дорогой? Комбинация твоего чувства долга и твоего чувства свободы.

— О, да! — он говорил легко, небрежно, в то же время пытаясь переварить все это.

— Какие прекрасные дети у нас могут быть!

— О, действительно.

— Это будет испытанием и для тебя тоже, — сказал Джерек мягко.

— По сравнению с тем, что уже испытали, Лорд Джеггет, это будет пустяки.

Знакомая улыбка тронула его губы.

— Вы настроены оптимистически.

— Получив зернышко надежды, — сказала она. — А вы предлагаете намного больше. — Ее глаза пристально посмотрели на него. — Это всегда входило в ваши планы?

— Планы? Назовите это моим собственным упражнением в оптимизме.

— Все, что произошло недавно, могло быть задумано, чтобы подвести нас к этому решению.

— Да, полагаю, это правда, — он поглядел на сына. — Я мог бы позавидовать тебе, мой мальчик.

— Мне? В чем, отец?

Джеггет снова посмотрел на Амелию.

Его голос был чуточку печален.

— О, многим вещам…

Железная Орхидея положила недоеденное печение.

— У них нет машины времени, — сказала она резко. — И они не умеют путешествовать без нее.

— У меня есть машина, брошенная Браннартом, лучшая из всех, что он сделал. Она уже загружена припасами. Вы можете отправиться, когда угодно.

— Я не уверен, что жизнь в Палеозое мне по вкусу, — сказал Джерек. Я оставлю позади столько друзей.

— И ты будешь стареть дорогой, — добавила Орхидея. — Ты станешь слабее… Я не могу выразить…

— Вы сказали, что у нас будет несколько сот лет жизни, Лорд Джеггет? — начала подниматься Амелия.

— Вы проживете почти столько же, сколько Мафусаил. Ваши гены позволяют это, и, кроме того, будут подходящие условия… Я считаю у вас хватит времени стареть благородно и увидеть несколько поколений, следующих за вами.

— Это тоже бессмертие, Джерек, — сказала она ему, — стать бессмертным через своих детей…

— Полагаю, что так…

— И эти дети станут вашими друзьями, — добавил его отец.

— Такие, как мы, Джерек…

— Вы не отправитесь вместе с нами? — он слишком недавно приобрел отца, чтобы так скоро потерять его.

— Есть еще одна альтернатива, и я намерен выбрать ее.

— Мы не могли бы…

— Это было бы невозможно. Я — закоренелый путешественник во времени, мой мальчик, и не могу отказаться от этого. Надо еще так много узнать.

— Вы почти доказали нам, что не осталось ничего интересного для исследований.

— Но если отправиться дальше Конца Времени, то можно испытать начало нового цикла в существовании того, что миссис Персон называет многообразием. Научившись обходиться без машины времени — а это трюк, которому невозможно научиться — я намерен отправить себя за пределы настоящего цикла. Я намерен исследовать бесконечность.

— Я не знала, — начала Орхидея.

— Мне придется отправиться одному, — сказал он.

— А, ладно. Мне уже надоела женитьба. После сегодняшнего ее вряд ли можно назвать новинкой.

Амелия подошла к скале, рассматривая пейзаж.

Джерек сказал Джеггету:

— Это значит, что мы расстаемся навсегда — вы и я, Джеггет.

— Что касается этого, то многое зависит от моей судьбы и что я узнаю во время путешествия. Возможно, что мы встретимся. Но это маловероятно, мой мальчик.

— Амелия будет счастлива, — сказал Джерек.

— И я буду счастлив, сказав ему мягко Лорд Джеггет. — Зная, чтобы не случилось со мной, мы будем идти все дальше и дальше.

Амелия повернулась, услышав эти слова. — Наконец-то ваши мотивы стали ясными, Лорд Джеггет.

— Как скажите, Амелия, — он вынул из рукава желтую розу и предложил ей. — Вы предпочитаете видеть во мне человека, целиком движимым собственными интересами. Пусть будет так! — он поклонился ей. — Таким образом вы оправдываете свои решения.

— Я так думаю, — сказала она, принимая цветок.

— О, вы вероятно правы.

— Вы ничего не расскажите даже сейчас о вашем прошлом?

— У меня нет прошлого, — он усмехнулся над собой, — только будущее, да и то неопределенное.

— Мне кажется, — сказал Джерек неожиданно, — что я устал от неясности. По крайней мере, в Начале Времени ее мало.

— Очень мало, — сказала она, подходя к нему, — наша любовь может расцвести там, дорогой Джерек.

— Мы будем настоящим мужем и женой?

— Это будет наш моральный дом, — в ее улыбке появилось необычное веселье. — Увековечить нашу расу, мой дорогой.

— Мы могли бы устроить церемонию…

— Возможно, Лорд Джеггет…

— Я буду рад помочь. И, кажется, спросил однажды, что вспоминаю, имея моральное право как Регистратор…

— Это должна быть гражданская церемония, — сказала Амелия. — Мы, в конце концов будем вашими Адамом и Евой, Джеггет!

Джеггет обнял Амелию за талию.

— Если у нас будет машина, мы, возможно, сможем посетить будущее, чтобы посмотреть как оно развивается, а?

Лорд Джеггет покачал головой.

— Если вы отправитесь дальше вперед, то как только остановитесь, немедленно станете подвластны эффекту Морфейла. Следовательно путешествие во времени невозможно. Вы будете создавать ваше будущее. Но если когда-нибудь осмелитесь узнать, на что оно похоже, оно почти наверняка прекратит существование. Вы должны примириться к жизни на одном месте. Амелия может научить тебя этому. Полагаю у вас есть что-то в генах, и он уже много знает о природе времени. В конце концов может появиться новая раса путешественников во времени, не подверженная эффекту Морфейла. Это может означать упразднение времени, каким мы его знаем сейчас. И пространство тоже приобретет совершенно иной характер. Эксперимент может означать…

— Я считаю, что мы не должны рисковать, экспериментируя подобным образом, Лорд Джеггет, — твердо сказала она.

— Нет, нет, нет, — но его выражение осталось задумчивым.

Железная Орхидея засмеялась. Она тоже встала, ее орхидеи шелестели, когда она двигалась.

— По крайней мере. В начале Времени они будут свободны от твоего дальнейшего вмешательства, Джеггет.

— Вмешательства?

— И этот мир тоже сможет идти собственным путем внутри своих ограничений, — она поцеловала мужа. — Ты оставляешь много даров, хитроумный Джеггет!

— Каждый делает что может, — он взял ее за руку. — Я взял бы тебя с собой, Орхидея, если бы мог.

— Я считаю, что по темпераменту мне подходят вещи такие, какие они есть. Называйте меня консервативной, если хотите, но в жизни в Конце Времени имеется определенная предсказуемость — которая меня устраивает.

— Хорошо, значит все наши темпераменты удовлетворены. Джерек и Амелия отправляются работать как колонисты, основывая целиком новую культуру, новую историю, новый тип расы, которая во многих аспектах должна отличаться от старой. Я путешествую дальше, куда ведет меня мой беспокойный разум. А ты, дорогая Орхидея, останешься. Результаты кажутся удовлетворительными.

— Здесь могут быть другие, — сказала Амелия после внутренней борьбы с совестью — Кто так же может за хотеть стать «колонистом». Ли Пао, например.

— Я обдумывал это, но вопрос таким образом усложнится. Боюсь, что Ли Пао обречен провести вечность в этом раю.

— Жалко, — сказала она, — не могли бы вы?…

Он поднял руку.

— Ты обвинила меня в манипулировании Судьбой, Амелия. Ты не права. Я просто оказываю ей определенное сопротивление. Я выиграл несколько маленьких битв, вот и все. Судьба Ли Пао уже решена. Он будет танцевать вместе с остальными в Конце Времени, — сделав ссылку на цитату, он приподнял шляпу, как бы признавая и некоторые другие сделанные ей замечания.

Джерек вздохнул и обрадовался своему решению, так как, помимо прочего, оно означало, что больше не будет никаких загадок.

— Значит, вы обрекли их всех на эту ужасную пародию существования, нахмурилась Амелия.

Смех Джерека был откровенным.

— Несмотря на все испытания ты осталась женщиной своего поколения, Амелия! Наша прекрасная Железная Орхидея находит это существование вполне приемлемым.

— Оно имеет преимущество в простоте, как видите, — согласилась Орхидея, — которой не нашлось, например, в вашем веке, моя дорогая. У меня нет мужества противостоять таким сложностям, каким я была свидетелем в 1896 году. — Хотя… — поспешила добавить она, — я получила большое удовольствие от моего визита.

— Полагаю, что именно смертность, — продолжила она, заставляет людей так беспокоиться. Наш мир более медлительный, вероятно, потому, что нас не подгоняет перспектива смерти. Все это, как я готова подтвердить первой, целиком вопрос вкуса. Вы выбрали вашу работу, ваш долг и свою смерть. Я выбрала удовольствие и бессмертие. Хотя, если бы я была на вашем месте, я, вероятно, сделала бы такое же решение.

— Вы — самая понимающая свекровь! — воскликнула Амелия, обнимая ее. Есть вещи, о которых я потом буду сожалеть.

— Да, действительно, — выдохнула Орхидея. — Есть много, что мы могли бы сделать вместе, так же, как я уверена, и Джеггету, и мне будет не хватать Джерека.

Амелия снова стала суровой.

— Что ж, у нас будет немного времени сделать необходимые приготовления, если мы отправимся завтра…

— Завтра? — спросил Джерек. — Я надеялся…

— Лучше отправиться как можно быстрее, — сказала она ему. — Конечно, если ты передумал и хочешь остаться со своими родителями и друзьями…

— Никогда. Я люблю тебя. Я последовал за тобой через весь мир и через все Время. Я пойду за тобой, куда бы ты не пошла, Амелия.

Лорд Джеггет сказал:

— Предлагаю немного прогуляться по пляжу, — он предложил руку Амелии, и после почти незаметного колебания она взяла ее. Железная Орхидея взяла за руку Джерека, и они пошли вдоль желтого берега, — красивая и счастливая семья, каких немало можно найти в истории.

Солнце начало садиться, когда Амелия остановилась и начала поворачивать кольцо власти.

— Я не могу сопротивляться последнему желанию, — извинилась она.

Желтый пляж превратился в белую аллею с зелеными оградами из фигурного железа, простирающуюся, казалось в бесконечность, скальный интерьер превратился в плавные зеленые холмы, маленькую площадку для гольфа. Она создала раскрашенный в красно-белую полосу — помост для оркестра, на котором небольшой оркестр, похожий на более огромный, созданный Герцогом Королев, начал играть Штрауса. Она помедлила повернула другое кольцо и появилась зеленая набережная с флагами и окрашенными в различные цвета лампами. Она сделала четыре кресла, появившихся на пляже пониже аллеи.

Наступили почти сумерки.

— Это прекрасно! — сказала Железная Орхидея. — Можно я сохраню это, как вы уйдете?

— Пусть это будет моим памятником, — сказала Амелия.

Они все начали подпевать мелодии вальса, Лорд Джеггет даже протанцевал несколько па, надвинув свою шляпу на один глаз, и все засмеялись. Они остановились, подойдя ближе к перилам набережной, смотря вдаль на мерцающую набережную. Джерек положил руку на плечо Амелии, Лорд Джеггет обнял свою жену, а оркестр продолжал играть.

— Возможно, — сказал романтический Джерек. — Мы сможем сделать что-нибудь похожее на это в Палеозое — не сразу, конечно, но когда мы будем большой семьей, чтобы построить это.

Она улыбнулась.

— По крайней мере, приятно об этом помечтать.

Железная Орхидея вздохнула.

— Твоего воображения будет сильно не хватать нам в Конце Времени. Но твое вдохновение останется с нами.

— Ты слишком льстишь мне.

— Я думаю, она права, — сказал Лорд Джеггет Канарии, произведя желтую сигарету. — Ты не возражаешь, Амелия?

— Конечно нет.

Лорд Джеггет принялся курить, глядя вверх на бесконечную черноту неба, его черты снова будут бесстрастны и контролируемы, кончик его сигареты — крошечный мерцающий уголек в сгустившихся сумерках.

— Итак, вы отправляетесь завтра, — сказал Джеггет.

— Если это возможно.

— Определенно. И вы не боитесь? Вы довольны своим решением?

— Мы довольны, — ответил Джерек, за обоих, чтобы подбодрить ее.

— Я по настоящему развелась с Гарольдом, сказала она, — когда он не позволил мне вернуться с ним. А после того, как вы нас пожените, Лорд Джеггет, я не думаю, что буду чувствовать себя виноватой относительно любого из моих решений.

— Хорошо. А теперь… — Лорд Джеггет потянул свою жену от перил, сопровождая ее вдоль аллеи, оставив влюбленных одних.

— Становится немного холодно, — сказала она.

Джерек сделал для нее плащ и накинул на ее плечи.

— Этого хватит?

— Слишком роскошный, — она погладила мех, — но так как эта наша последняя ночь в Конце Времени, я думаю, что могу позволить себе некоторое удовольствие.

Он наклонился, поцеловал ее. Она нежно взяла его лицо в ладони.

— Будет столько необходимо узнать для нас вместе, Джерек. Я многому должна научить тебя. Но никогда, мой дорогой, не теряй свой веселый жизнерадостный характер. Он будет чудесным примером для наших детей и их детей тоже.

— О, Амелия! Как я могу потерять его, если это ты делаешь меня жизнерадостным. И я буду превосходным учеником. Ты должна снова объяснить мне все это, и я уверен, что пойму, в конце концов.

Она была озадачена.

— Что я должна объяснить тебе, мой дорогой?

— Вину? — сказал он.

Они поцеловались.