Конец всех песен Муркок Майкл
— Нас очень немного, и мы сплетничаем. Мы обмениваемся опытом и историями как все путешественники, в редких случаях, когда мы встречаемся. И центр, конечно, является местом, куда сходимся все мы.
Молодой мужчина засмеялся.
— Не думаю, что они понимают тебя, Уна.
— Я заболталась. Вы будете нашими гостями?
— У вас есть здесь машина? — спросила миссис Ундервуд с пробуждающейся надеждой.
— Здесь у нас база. Вы не слышали о ней? Значит вы члены гильдии?
— Гильдия? — сдвинула брови миссис Ундервуд. — Нет.
— Гильдия искателей приключений во Времени, — объяснил капитан Вестейбл.
— Никогда о ней не слышала.
— И я тоже, — сказал Джерек. — Почему вы объединились?
Миссис Персон пожала плечами.
— В основном мы обмениваемся информацией. Информация является значительной помощью для тех из нас, кого вы можете знать или называть «профессиональными путешественниками во времени», — она улыбнулась застенчиво. — Во всяком случае, это очень рискованное дело.
— Действительно, — согласился он. — Мы с удовольствием примем ваше предложение, не правда ли миссис Ундервуд?
— Благодарю вас, миссис Персон, — ответила миссис Ундервуд, все еще настороженная.
— Нам придется сделать две поездки. Я предлагаю, Освальд, чтобы ты взял Латов и инспектора Спрингера с собой, а затем вернулся назад за нами троими.
Капитан Вестейбл кивнул головой.
— А вы пока проверьте корзину.
— Конечно. Не проверите ли миссис Ундервуд, может что-нибудь пропало?
— Это не имеет значения. Я думаю…
— Это крайне важно. Если что-нибудь потеряно, мы будем искать до тех пор, пока не найдем. У нас есть приборы для обнаружения почти любой вещи.
Миссис Ундервуд заглянула в корзину и рассортировала ее содержимое.
— Я думаю здесь все.
— Прекрасно. Время терпит нас, как вы знаете. Мы не должны обижать его.
Капитан Вестейбл, Латы и инспектор Спрингер были уже в лодке. Снова завыл мотор, вода закипела и они уехали. Миссис Персон наблюдала как они исчезли из виду, прежде чем повернуться к Джереку и миссис Ундервуд.
— Приятный денек. Вы здесь находитесь уже некоторое время?
— Около недели, я думаю, — миссис Ундервуд пригладила свое испорченное платье.
— Пока вы избегаете воды, все прекрасно. Многие забираются в поздний Девон просто для отдыха. Если бы не эриптериды — водяные скорпионы — этот период был бы самым совершенным. Из всех периодов Палеозоя я считаю его самым приятным. И, конечно, это самый дружественный век, позволяющий больше анахронизмов чем все остальные. Это ваш первый визит?
— Первый, — сказала миссис Ундервуд. — Выражение ее лица выдавало, что она надеялась, он будет и последним.
— Здесь может быть скучно, — признала намек миссис Персон. — Но если кто-нибудь хочет расслабиться, обдумать заново свою жизнь, взять направление — немногие периоды лучше на этом конце Времени. — Она зевнула. — Капитан Вестейбл и я будем рады снова отправиться в путь, как только закончатся наши дежурные обязанности и нас сменят. Через несколько дней мы окажемся где-нибудь в двадцатом столетии, или каком-нибудь другом…
— Вы, кажется, намекаете, что имеется более чем одно двадцатое столетие? — сказал Джерек. — Вы имеете в виду, что существуют различные методы исторического исчисления, или…
— Имеется столько вариантов истории, сколько путешественников во времени, — улыбнулась миссис Персон. — Трудность заключается в том, чтобы оставаться в постоянном цикле. Если путешественник не может сделать этого, вероятно любые виды шоков, и приспособление к окружающей среде становится почти невозможным, что в результате приводит к безумию. Как вы думаете, среди безумцев много искателей приключений во Времени? Мы никогда не узнаем. — Она рассмеялась. — Капитан Вестейбл, например, был невнимательным путешественником (это иногда случается), и оказался на грани сумасшествия, прежде чем мы смогли спасти его. Первое, что человек обнаруживает в таких случаях, — то, что будущее не соответствует прошлому, и это достаточно страшно… А еще хуже, когда вы возвращаетесь и обнаруживаете, что ваше прошлое изменилось. Вы двое, как я понимаю, связаны единственным вариантом. Считайте себя счастливыми, раз вы избавлены от многовариантного путешествия во времени.
Джерек едва ли мог понять значение ее слов, а миссис Ундервуд не понимала ничего, хотя неуверенно заметила:
— Вы имеете в виду, что путешественник во времени, которого мы встретили, который ссылаясь на площадь Ватерлоо, был совсем не моего времени, а из времени, которое соответствует?… — она покачала головой. Вы считаете, что моего времени больше не существует, потому что?…
— Ваше время существует. Ничто никогда не погибнет, миссис Ундервуд. Простите что я говорю так, но вы кажется особенно неподходящей для временных похождений. Как же вы выбрали, например, поздний Девон?
— Мы никогда его не выбирали, — сказал Джерек. — Мы направлялись к Концу Времени. Наша машина была в довольно плохом состоянии. Она высадила нас здесь, хотя мы были убеждены, что двигаемся вперед.
— Возможно, так оно и было.
— Как это может быть?
— Если вы следуете по циклу до конца, вы прибываете на его конец и продолжаете путь дальше к его началу…
— Значит Время циклично?
— Так может быть, — улыбнулась она. — Но есть так же и спирали. Никто из нас не понимает этого очень хорошо, мистер Корнелиан. Мы вместе собираем информацию, которая у нас есть. Мы оказались способными создать некоторые основные методы защиты для себя. Но мало кто может надеяться понять все о природе Времени, потому что эта природа не является постоянной. Теория Хроноса, например, являющаяся очень популярной в определенных культурах была почти целиком дискредитирована — хотя, кажется, применима к обществам, которые разделяют эту теорию. Ваша собственная теория Морфейла имеет много достоинств, хотя не позволяет усложнений. Она утверждает, что время имеет только одно измерение — как если бы пространство имело только одно. Вы понимаете меня, мистер Корнелиан?
— До некоторой степени.
Она улыбнулась.
— До некоторой степени — это все, что я сама понимаю. Не существует экспертов в вопросе того, что называется Временем — такова единственная аксиома, которой учит Гильдия новых членов. Все что мы ищем — это способы, как выжить, как исследовать, как сделать случайные открытия. Хотя есть отдельные теории, которые предполагают, что с каждым новым открытием о Времени мы создаем две новые загадки. Для Времени никогда не может быть составлен свод законов как и для пространства, потому что сами наши мысли, наша информация о нем, наши действия, основанные на нашей информации — все вносит свой вклад в расширение границы возможного, производить новые аномалии, новые аспекты природы Времени. Не слишком ли абстрактно я говорю. Если так, то это потому, что я обсуждаю нечто непознаваемое, возможно, по-настоящему метафизическое. Время — это сон или кошмар, из которого никогда нельзя очнуться. Мы, которые путешествуем во времени, мечтатели, случайно разделяющие общие переживания… Чтобы сохранить свою личность, сохранить какое-то ощущение смысла в собственной жизни — все на что может надеяться путешественник во времени — сот для чего существует Гильдия. Вам повезло, что вы не дрейфуете по полипространству, как пришлось капитану Вестейблу, иначе бы вы стали похожи на тонущего человека, который отказывается плыть по течению и барахтается, а каждая волна, которую вы создаете в Море Времени, имеет привычку становиться целым Океаном.
Миссис Ундервуд выслушала ее с беспокойством. Она подняла крышку корзины и открыла фляжку, предложив миссис Персон глоток Бренди.
— Восхитительно, — сказала миссис Персон. — После двадцатого, девятнадцатое столетие является самым моим любимым.
— Из какое вы столетия вы первоначально? — спросил Джерек, чтобы замять паузу.
— Из двадцатого, из середины двадцатого. Я имею отношение к этому вашему предку, и к его сестре, так как она одна из моих лучших подруг, миссис Персон заметила, что это озадачило его. — Вы не знаете ее? Странно. Хотя Джеггет… ваши гены, — она пожала плечами.
Он тем не менее, был заинтересован. Здесь, возможно, был ответ, который он искал у Джеггета.
— Джеггет отказался откровенно ответить мне, — сказал он ей, — по этому предмету. Я буду благодарен, если вы просветите меня. Он обещал сделать это, когда я вернусь.
Но она прикусила свой язык, как если бы невольно предала доверие.
— Я не могу, — сказала она. — У него должно быть, имелись причины… Я не могу говорить без его разрешения.
— Но тут есть мотив, — резко сказала миссис Ундервуд, — кажется, что он намеренно свел нас вместе. Мы имеем больше, чем намек, что он, возможно, причина некоторых наших несчастий.
— И наш спаситель от других, — сказал Джерек, чтобы быть справедливым. — Он настаивает на нейтралитете, но я уверен…
— Я не могу помочь вам в ваших рассуждениях, — сказала миссис Персон. — А вот и капитан Вестейбл с лодкой.
Маленькое судно прыгало на волнах, быстро приближаясь к ним. Мотор выл и след был из белой пены. Вестейбл развернул лодку, прежде чем она ударилась о пляж и выключил мотор.
— Вы не возражаете, если немного промочите ноги? Скорпионов нет поблизости.
Они по воде подошли к лодке и влезли на борт, поставив корзину на дно лодки. Миссис Ундервуд осмотрела воду.
— Я не имела представления, что существуют твари, подобные этим по размерам. Динозавры возможно, но не насекомое… Я знаю, что они не настоящие насекомые, но…
— Они не выживут, — сказал капитан Вестейбл, вновь заводя мотор. — В конце концов рыбы вытеснят их. Они достигают все больших размеров, эти рыбы. Через миллион лет в этой реке будет много перемен, — он улыбнулся. От нас зависит чтобы мы сами не вызвали никаких изменений, — он показал назад на воду, — Мы не оставляем масляные следы за собой, которые не были бы обнаружены и удалены одним из наших приборов.
— Таким образом вы сопротивляетесь эффекту Морфейла, — сказал Джерек.
— Мы используем не это название, — прервала его миссис Персон. — Но, да… Время позволяет нам оставаться здесь так долго, насколько это не возбуждает анахронизмы. И это включает следы которые могут быть обнаружены будущими исследователями. Вот почему мы так старались спасти вашу жестяную кружку. Все наше оборудование из очень нестойких материалов. Они служат нам, но не выстоят ни в каком случае больше столетия. Наше существование непрочно — нас может вышвырнуть из этого века в любой момент, и мы можем оказаться не только разделенными, возможно навечно, но и в окружении, неспособном поддерживать человеческую жизнь даже в самом элементарном.
— Вы сильно рискуете, — сказала миссис Ундервуд. — Почему?
— Миссис Персон засмеялась.
— Человек приобретает вкус к этому, как и вы сами знаете.
Река начала сужаться между покрытыми мхом берегами, и вдали показалась деревянная пристань. К ней были причалены еще две лодки. Позади пристани, в тени густой листвы угадывалась какая-то темная масса.
Светловолосый юноша одетый в костюм, идентичный тем, который носили миссис Персон и капитан Вестейбл, принял веревку, кинутую миссис Персон. Он приветливо кивнул Джереку и миссис Ундервуд, когда они выпрыгнули на пристань.
— Ваши друзья уже внутри, — сказал он.
Все четверо прошли по заросшей мхом скале к черным ровным стенам, обладающим теплым резиновым запахом. Миссис Ундервуд сняла свою шляпку и встряхнула короткими темными волосами, придающими ей мальчишеский вид. Грациозными движениями она коснулась стены в двух местах, заставив секцию скользнуть в сторону, чтобы впустить их. Они прошли внутрь.
Перед ними находились несколько похожих на коробки зданий. Миссис Персон повела их к самому большому. Внутрь проникало немного света, но по всей окружности стены бежала постоянная полоска искусственного освещения. Земля была покрыта тем же самым слегка прогибающимся темным материалом, и у Джерека сложилось впечатление, что весь лагерь может быть сложен за несколько секунд и транспортирован как единый груз. Он представил себе Центр, как большой корабль времени, так как тот имел определенное сходство с машиной, в которой Джерек путешествовал в девятнадцатое столетие.
Капитан Вестейбл встал сбоку от входа, пропустив сначала миссис Персон, затем миссис Ундервуд. Джерек был следующим. Там находились панели с приборами, экранами, мигающими индикаторами, — все примитивного очаровывающего вида, который Джерек ассоциировал с отдаленным прошлым.
— Превосходно, — сказал он, — вы сделали его сливающимся с ландшафтом.
— Благодарю вас, — сказала миссис Персон. — Гильдия хранит здесь информацию. Мы так же можем обнаруживать движение машины времени вдоль Мегапотока, как его иногда называют. Между прочим мы не засекли вашу. Вы прибыли сюда на машине?
— Да. Она где-то на пляже, я думаю.
— Мы ее не нашли.
Капитан Вестейбл расстегнул молнию своего костюма. Под ним была надета простая военная форма серого цвета.
— Возможно она была настроена на автоматическое возвращение, предложил он. — Или, если это была неисправность, она могла продолжить движение вперед, двигаясь хаотично, и тогда она находится сейчас где угодно.
— Машина работала плохо, — информировала его миссис Ундервуд. — Мы, например, не собирались быть здесь совсем. Я буду более чем благодарна, капитан Вестейбл, если вы сможете найти какие-нибудь средства вернуть нас — по крайней мере меня — в девятнадцатое столетие.
— Это было бы не трудно, — сказал он. — Останетесь ли вы там, или нет, — это другой вопрос. Если человек один раз путешествовал во времени, он всегда останется путешественником, как вы уже, наверное, знаете. Это наша судьба, не правда ли?
— Я не имела представления…
Миссис Персон положила руку на плечо миссис Ундервуд.
— Среди нас имеются такие, кто обнаруживает, что ему легче оставаться в определенном столетии, чем во всех остальных. И есть века близкие к началу или конце времени, которые редко отвергают тех, кто хочет поселиться там. Пены, я считаю, имеют мало отношения к этому. Но разве это специальность Джеггета, и он, без сомнения, наскучил вам так же, как и нам, своими рассуждениями.
— Никогда! — воскликнул Джерек.
Миссис Персон поджала Губы.
— Может вы хотите кофе? — сказал она.
Джерек повернулся к миссис Ундервуд. Он знал, что она не откажется.
— Великолепно, миссис Ундервуд. У нас здесь есть буфет. Теперь мы по-настоящему почувствуем себя дома!
6. БЕСЕДЫ И РЕШЕНИЯ
Капитан Мабберс и его люди сидели в ряд на скамейке, пытаясь спрятать локти и коленки, выставленные напоказ с тех пор, как они уничтожили пижамы. Когда миссис Персон и миссис Ундервуд вместе с остальными вошли в комнату, они покраснели особенно сливовым цветом и отвели в сторону глаза. Инспектор Спрингер сидел сам по себе в шарообразном кресле, в котором его колени почти касались лица. Он попытался встать, когда вошли леди, и пролил кофе на свои брюки из бумажной чашки. Проворчав полупротест полуизвинение, он уселся снова.
Капитан Вестейбл подошел к черной машине.
— С молоком и сахаром? — спросил он миссис Ундервуд.
— Благодарю, капитан Вестейбл.
— Мистер Корнелиан? — капитан Вестейбл нажал какие-то кнопки. — Для вас?
— Тоже самое, пожалуйста. — Джерек оглядел маленькую комнату отдыха. — Она не похожа на буфет в Лондоне, не так ли, капитан Вестейбл?
— Буфеты?
— Мистер Корнелиан имеет в виду ларьки с кофе, — объяснила миссис Ундервуд. — Я думаю, это его единственный опыт в отношении кофе в девятнадцатом столетии.
— Его пьют везде?
— Как чай, — сказала она.
— Как несовершенно мое понимание вашего утонченного века, — Джерек принял бумажную чашку от капитана Вестейбла, который уже отдал миссис Ундервуд заказанную ею. Он отхлебнул с ожиданием.
Вероятно они заметили его выражение разочарования.
— Может вы предпочтете чай, мистер Корнелиан? — спросила миссис Персон. — Или лимонад? Или бульон?
Он покачал головой, но улыбка его была слабой.
— Я подожду пока с новыми экспериментами. Так много свежих впечатлений… Конечно, я знаю, все это кажется знакомым и скучным вам но для меня это чудесно. Погоня! Скорпионы! А теперь эти хижины! — он посмотрел на Латов. — Остальные трое, значит, еще не вернулись?
— Остальные? — озадаченно спросил капитан Вестейбл.
— Он имеет в виду тех, кого сожрали скорпионы, — начала миссис Ундервуд. — Он верит…
— Что они будут восстановлены! — и просветлела миссис Персон. Конечно. В конце Времени нет смерти, как таковой, — она сказала Джереку извиняющимся тоном. — Боюсь, у нас нет необходимой технологии, чтобы вернуть Латов к жизни, мистер Корнелиан. Кроме того, мы не обладаем мастерством. Если бы мисс Браннер или один из ее людей были на дежурстве но нет, даже тогда это было бы невозможно. Вы должны рассматривать своих Латов, как потерянных навечно. Как бы там ни было, вы можете найти утешение в том, что они, вероятно, отравили несколько скорпионов. К счастью, их так много, что равновесие природы не изменится заметно, и мы, таким образом, сохраним свои корни в Позднем Девоне.
— Бедный капитан Мабберс, — сказал Джерек. — Он так старается и вечно терпит неудачу в своих планах. Возможно мы сможем создать ситуацию, в которой ему будет сопутствовать успех. Это поможет его моральному духу. Нет ли здесь чего-нибудь, что он может украсть, капитан Вестейбл? Или кого-нибудь, чтобы изнасиловать?
— Боюсь здесь такого нет, — покраснел капитан Вестейбл. Миссис Персон улыбнулась и сказала:
— Мы не очень хорошо оборудованы для развлечения космических путешественников, мистер Корнелиан. Но мы постараемся отправить их туда, откуда они пришли в ваш век, как можно ближе к их кораблю. И они снова в полное удовольствие будут грабить и насиловать!
Капитан Вестейбл прочистил горло, Миссис Ундервуд изучала кушетку. Миссис Персон сказала:
— Я забылась. Между прочим, капитан Вестейбл, миссис Ундервуд является почти вашей современницей. Он из 19О1 года. Не так ли, Освальд?
Он кивнул.
— Приблизительно.
— Что озадачивает меня больше всего, — продолжала миссис Персон, это как много людей прибыло сюда в одно и то же время. Самое плотное движение во времени на моей памяти. И две партии без всяких машин какого-либо рода. Жалко, что мы не можем разговаривать с Латами.
— Мы можем, если вы пожелаете, — сказал Джерек.
— Вы знаете их язык?
— Проще. У меня есть трансляционные пилюли. Я предлагал их прежде, но никто не заинтересовался. В кафе «Ройял», помните, инспектор?
Инспектор Спрингер был так же мрачен, как и капитан Мабберс. Он, казалось, потерял интерес к беседе. Иногда особенное, полное жалости к себе хмыкание срывалось с его губ.
— Я знаю эти пилюли, — сказала миссис Персон. — Они действуют независимо от ваших городов?
— О, вполне. Я использовал их всюду. Они производят особого рода воздействия как я понимаю, на части мозга, имеющие дело с языком. Пилюля содержит в себе какие-то ингредиенты, но они целиком биологические, я уверен. Видите, как хорошо я говорю на вашем языке?
Миссис Персон повернула взгляд к Латам.
— Они могут дать нам больше информации, чем инспектор Спрингер?
— Вероятно нет, — сказал Джерек. — Они все были перенесены сюда в одно и то же время.
— Я думаю мы сохраним пилюли на крайний случай.
— Простите меня, — сказала миссис Ундервуд, — если я кажусь назойливой, но я хотела бы знать наши шансы на возвращение в собственный период истории.
— В вашем случае очень незначительные, миссис Ундервуд, — ответил капитан Вестейбл. — Я говорю от своего опыта. У вас есть выбор поселиться в каком-нибудь периоде своего будущего или «вернуться» в настоящее которое может оказаться радикально измененным, фактически неузнаваемым. Наши приборы воспринимают все виды разрывов флюктуаций, случайных всплесков в Мегапотоке, которые предлагают, что происходит более сильное, чем обычно искажение. Плоскости многообразия движутся в какую-то точку пересечения…
— Это Слияние Миллиона Сфер, — сказала миссис Персон. — Вы слышали о нем? Джерек и миссис Ундервуд покачали головами.
— Есть теория, что пересечение случаются, когда в многообразии происходит слишком много активности. Она предполагает, что Многообразие является конечным — что оно может содержать конечное число континуумов, и когда в перемещении во Времени вовлечены слишком много континуумов, происходит полная переорганизация. Многообразие приводит себя в порядок, если можно так выразиться.
Миссис Персон направилась к выходу из комнаты.
— Не хотите ли посмотреть какую-нибудь из наших операций?
Инспектор Спрингер продолжал угрюмо размышлять о чем-то, а Латы были еще слишком смущены, чтобы двигаться, поэтому Амелия Ундервуд и Джерек Корнелиан последовали за хозяевами через короткий соединительный туннель в комнату, наполненную особенно большими экранами, на которых ярко раскрашенные демонстрационные модели двигались в трех измерениях. Самым замечательным было колесо с восемью стрелками, постоянно изменяющее свои размеры и форму. За консолью под этим экраном сидел низкий смуглый бородатый мужчина, иногда он протягивал руку и что-то регулировал.
— Добрый вечер, сержант Глогер, — капитан Вестейбл наклонился над плечом мужчины и всмотрелся в приборы. — Какие изменения?
— Хронопотоки три, четыре и пять показывают значительную аномальную активность, — сказал сержант. — Это соответствует информации Фаустафа, но противоречит его автовосстановительной теории. Посмотрите на зубец номер пять! — показал он на экран. — И это только грубое измерение. Мы не можем рассчитать факторы парадокса на этой машине, хотя это и не имеет смысла из-за скорости, с которой они увеличиваются. Такого рода всплески происходят повсюду. Это чудо, что мы не затронуты. Активности больше, чем мне бы хотелось. Я предложил бы общее предупредительное сообщение — чтобы каждый член Гильдии вернулся в сферу, место и столетие своего происхождения. Это может помочь стабилизации. Если только все происходящее имеет к нам вообще отношение.
— Слишком поздно выяснять, — сказала миссис Персон. — Я все еще придерживаюсь теории пересечения. Но как затронет это нас, можно только гадать, — она пожала плечами. — Полагаю это может помочь поверить в перевоплощение.
— Мне очень не нравится ощущение неуверенности, — сказал Глогер.
Джерек внес в беседу свой вклад:
— Они очень красивые. Напоминают мне о некоторых вещах, которые все еще могут делать гниющие города.
Миссис Персон отвернулась от экрана.
— Ваши города, мистер Корнелиан, почти так же недостижимы, как и само Время.
Джерек согласился.
— Они почти также стары, и как оно.
Капитан Вестейбл оживился.
— Что доказывает, что время само приближается к старости. Интересное сравнение.
— Мы можем обойтись без метафор, — строго сказал ему сержант Глогер.
— Это все что нам остается, — капитан Вестейбл позволил себе небольшой зевок. — Какие есть шансы доставить миссис Ундервуд и мистера Корнелиана в девятнадцатое столетие?
— Стандартная линия?
Капитан Вестейбл кивнул.
— Почти нулевые в настоящий момент. Если они не возражают подождать…
— Мы оба не хотим оставаться, — сказала миссис Ундервуд за них обоих.
— Как насчет Конца Времени? — спросил Глогера капитан Вестейбл.
— В точку отправления?
— Более или менее.
Сержант нахмурился, изучая окружающие экраны.
— Очень хорошие.
— Это подходит вам? — повернулся капитан Вестейбл к своим гостям.
— Именно туда мы направлялись с самого начала, — сказал Джерек.
— Тогда мы попытаемся сделать это.
— А инспектор Спрингер? — совесть миссис Ундервуд заставила ее спросить об случайном попутчике. — А Латы?
— Я думаю, мы будем иметь с ними дело по-отдельности. В конце концов они прибыли раздельно.
Уна Персон потерла глаза.
— Если бы были какие-нибудь средства связаться с Джеггетом, Освальд. Мы могли бы посовещаться.
— Есть все шансы за то, что он вернулся в Конец Времени, — сказал Джерек. — Я охотно передам сообщение.
— Да, — сказала она, — возможно, мы так и сделаем. Ладно, я предлагаю вам лечь спать сейчас, когда вы перекусили. Мы сделаем приготовления. Если все пойдет хорошо, вы сможете отправиться утром. Посмотрим, какая будет ситуация с энергией. Мы немного лимитированы, конечно. В сущности, это только наблюдательный пост и место встречи для членов Гильдии. Мы имеем очень мало лишнего оборудования или энергии. Но мы сделаем все, что можем.
Покинув контрольную комнату, капитан Вестейбл предложил миссис Ундервуд свою руку. Она приняла предложение.
— Полагаю, все кажется вам несколько прозаичным, — сказал он. — Я имею в виду, после чудес Конца Времени.
— Вряд ли, — пробормотала она. — Я нахожу все здесь скорее обескураживающим. В Бромли моя жизнь казалась такой устроенной всего месяцев назад. Напряжение…
— Вы выглядите усталой, дорогая Амелия, — сказал Джерек позади них. Его беспокоили знаки внимания, оказываемые капитаном Вестейблом.
Она проигнорировала его.
— Все эти передвижения во времени не могут быть полезными для здоровья, — сказала она. — Я восхищаюсь теми, кто выглядит таким спокойным, как вы, например, капитан.
— Знаете, человек привыкает к этому, — он погладил ее ладонь. — Но вы переносите все тяготы просто чудесно, миссис Ундервуд, хотя это ваше первое путешествие в Палеозой.
Она была польщена.
— У меня есть утешение, — сказала она. — Мои молитвы и тому подобное. И мой Уэлдрейк. Вы знакомы с поэмами Уэлдрейка, капитан Вестейбл?
— Когда я был юношей, и их только и читал. Он может быть очень подходящим, я понимаю вас.
Она подняла голову и, когда они пошли по этому черному упругому коридору, начала читать медленно, плавным голосом:
- Однажды я посмотрел на мира величие,
- И узнал чистую красоту, свободную от Времени.
- Узнал ничем не скованную Радость, ничем не сдержанную Надежду.
- А затем, о, трус, я бежал!
Капитан Вестейбл про себя повторял эти слова за ней.
— Совершенно точно! — воскликнул он и добавил:
- Различим за нотой органа,
- Его стон, плач мехов.
- То, что солнце делает великолепным,
- Без Солнца просто красиво!
Слушая их, Джерек Корнелиан ощущал особенное и необычное чувство. У него возникло желание разделить их, прервать, схватить ее и унести прочь от этого красивого офицера, этого ее современника, который знал намного лучше Джерека, как доставить ей удовольствие, утешить ее. Джерек был в смятении.
Он услышал голос миссис Персон:
— Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше, когда все устроилось?
Он ответил неуверенно:
— Нет, я думаю, что я «несчастен».
7. НА ПУТИ К КОНЦУ ВРЕМЕНИ
— Капсула не имеет своего источника энергии, — объясняла Уна Персон.
Утренний свет проникал через отверстие в стене над ними, когда все четверо стояли перед прямоугольным предметом, достаточно большим для двух человек и напоминающим, как отметила перед этим миссис Ундервуд, паланкин.
— Мы будем управлять ею отсюда. Она в самом деле, безопаснее чем любой другой вид машины времени, так как мы можем наблюдать за Мегапотоком и избегать больших разрывов. Мы удержим вас на курсе, не бойтесь.
— И обязательно напомните лорду Джеггету, что мы будем рады его совету, — добавил капитан Вестейбл. Это было большим удовольствием, мадам, — он отдал салют.
— Для меня тоже было удовольствием встретить джентльмена, — ответила она. — Благодарю вас, сэр, за вашу доброту.
— Не пора ли отправляться? — оживленность Джерека была напускной.
Уна Персон казалось, радовалась чему-то своему. Она взяла за руку Освальда Вестейбла и прошептала ему в ухо. Он покраснел.
Джерек забрался в ящик со своей стороны.
— Если есть что-нибудь, что я могу послать вам с Конца Времени, дайте мне знать, — окликнул он. — Мы должны поддерживать контакт.
— В самом деле, — сказала она, — в конце концов, все, что мы, путешественники во времени, имеем, это друг друга… Расспроси Джеггета о Гильдии.
— Я думаю, мистер Корнелиан удовлетворен своими путешествиями во Времени, миссис Персон, — улыбнулась Амелия Ундервуд, и ее отношение к Джереку было каким-то собственническим, что еще больше сбивало с толку Джерека.
— Иногда, раз мы начали заниматься этим, нам не позволено остановиться, — сказала уна Персон, — Надеюсь, вам повезет устроиться на одном месте, если вы хотите этого.
Им пришлось повышать голос, так как громкий гул наполнил воздух.
— Мы лучше отойдем, — сказал капитан Вестейбл. — Иногда бывает шоковая волна из-за вакуума, знаете ли, — он повел миссис Персон к большой хижине. — Капсула сама найдет нужный уровень, не бойтесь на этот счет. Вы не утонете, не сгорите и не задохнетесь.
Джерек смотрел как они удаляются. Гул становился все громче и громче. Его спина прижималась к спине миссис Ундервуд. Он повернулся, чтобы спросить удобно ли ей, но прежде чем спросить, наступила полная тишина. Голова вдруг стала легкой. Он посмотрел на миссис Персон и капитана Вестейбла, но они куда-то исчезли, и смутный мерцающий призрак черной стены можно было заметить еле-еле. Наконец он тоже исчез, и его заменила листва. Что-то огромное, тяжелое и живое двигалось к ним, проплыло сквозь них и исчезло. Жара и холод стали невыносимыми и слились в одно ощущение. Сотни цветов возникали и исчезали, но они были бледными и размытыми. В воздухе, которым он дышал, чувствовалась сырость, легкие уколы боли пробежали по всему телу, и прошли прежде, чем его мозг сигнализировал о их присутствии. Гулкие звуки медленные, глубокие, возникали в его ушах. Он раскачивался вверх и вниз, он качался в бок, как если бы капсула была подвешена на проволоке подобно маятнику. Он чувствовал ее теплое тело, прижатое к его плечам, но не мог услышать ее голос и не мог повернуться, чтобы увидеть ее, так как движение требовало вечности, чтобы обдумать и совершить его будто он весил тонны, будто его масса была распростерта на мили пространства и годы времени. Капсула наклонилась вперед, но он не упал с кресла, что-то вдавливало его в него, держало его. Серые волны омывали его, красные лучи перекатывались от пальцев ног до головы. Кресло начало вращаться. Он услышал свое имя или что-то вроде этого, произнесенное высоким насмешливым голосом. Слова зазвучали над ним, все слова его жизни. Он вздохнул и будто Ниагара проглотила его. Он вздохнул и раздался гром Везувия.
Чешуя скользила по его щеке, и мех наполнил его ноздри, и плоть трепетала близко от его губ, и трепетали нежные крылья, и дули великие ветры. Он был пропитан соленым дождем (он стал Историей Человека, он стал тысячью теплокровных зверей, он познал невыносимое спокойствие). Он стал чистой болью и был Вселенной полной большими танцующими звездами. Его тело начало петь в отдалении:
— Мой дорогой… мой дорогой… мой самый дорогой…
Это Амелия?
Его глаза были закрыты, он открыл их.
Читать бесплатно другие книги:
