Дикая охота Афанасьев Роман

Дверь снова скрипнула, отворилась, и в кабинет заглянул здоровяк, вопросительно глянул на шефа.

— Отпускайте, — махнул рукой прокурор. — Отдайте игрушки и пусть проваливает. Не ходите за ним, ну его к лешему, эту психованную обезьяну.

Дверь закрылась, и лишь тогда прокурор вытащил из ящика стола бутылку золотистого бренди и пустой стакан. Скупо плеснул на самое донышко, на один глоточек.

— Нечисто с ним дело, ой нечисто, — пробормотал он наконец. — Взгляд-то какой, а? Аж мороз по коже. Непростая обезьянка, верно говорят. Ну и шут с ним. Пусть поработает на благо нашего общества.

Одним глотком выпив бренди, оборотень спрятал бутылку обратно в стол и взялся за телефон. Его рабочий день только начинался.

До метро Кобылин решил идти пешком. Был соблазн поймать машину, прокатиться с ветерком, но — не стал. Получив обратно оружие, Алексей вышел из ворот прокуратуры, сопровождаемый печальным взглядом дежурного, напоминавшего престарелого сенбернара, и у первого же прохожего узнал, в какой стороне метро.

Шел не торопясь, открыто, посматривая порой по сторонам. Хвоста, вопреки его ожиданиям, не было — то ли не стали следить за гостем, то ли решили, что и так найдут, когда понадобится. С некоторой печалью Алексей признался себе, что второй вариант более вероятен. Все его игры в партизанщину не принесли особой пользы. Конечно, от случайных неприятностей они спасали, но если тебя хочет найти система, что не брезгует никакими методами, то тут надо уходить в глубокое подполье. А не бегать каждую ночь по улицам в попытках пристрелить очередную шваль.

Грише он позвонил, когда добрался до заветного подземного хода с буковкой «М». Утро уже вступило в свои права, рабочий день давно начался, и Борода, как оказалось, тоже был уже на ногах. Он как раз выехал в город за покупками и предложил встретиться в одном из магазинов. Вернее, предложил Кобылин, что не хотел обсуждать серьезные вещи по телефону, а Гриша лишь назвал адрес, где его можно найти.

Полчасика поблуждав по подземельям города, потолкавшись в народных массах, спешащих на работу, и сбросив потенциальный хвост, Алексей наконец добрался до площади у вокзала, где он давным-давно, в прошлой жизни, покупал дешевые шмотки. Оказалось, что старую гостиницу сровняли с землей, а на месте стихийного рынка выросло здание офисного центра. Оно стояло у самых железнодорожных путей, огромное, сплошь затянутое в броню из стекла, нагловатое, как все новостройки. Неведомый гений архитектуры придал зданию очертание гигантского корабля. И теперь этот «Титаник» нависал над вокзалом, пугая приезжих просветами в окнах пустующих офисов.

Уже подходя к зданию, Кобылин решил, что, в принципе, домик годится для прикрытия — большинство помещений пустуют, соседи пока друг друга не знают, а проникнуть внутрь, несмотря на охрану, довольно просто — для опытного человека. Впрочем, сейчас места для ночлега он не искал — Кобылину был нужен Гриша, что забрался в глубины этого странного здания.

На входе его предположения подтвердились. Охрана спокойно списала его данные с паспорта и выдала карточку для прохода. Паспорт у Кобылина был в порядке — прописка утверждала, что он по-прежнему живет в своей старенькой квартире. Она, правда, давно выгорела дотла, и Алексей с тех пор ни разу не наведался в родовое гнездо. Но об этом те, кто обычно проверял его документы, и не подозревали.

Следуя указаниям Гриши, охотник поднялся на второй этаж и, немного поблуждав по длинному коридору, остановился у раздвижных дверей с надписью «Табак и Сигары». Судя по вывеске, именно здесь и находился Табачный магазин № 1, где следовало искать Бороду.

Автоматическая дверь при приближении Кобылина призывно сдвинулась в стену, и охотник с некоторой опаской шагнул в полутемный зал. Магазин оказался невелик — две комнаты, уставленные шкафами; одна, при входе, поменьше, вторая побольше. Шкафы из темного дерева, что выстроились вдоль стен, поднимались до самого потолка, и Алексей с интересом взглянул на их содержимое сквозь прозрачные стекла витрин. Там лежали разные штуковины, имеющие отношение к курению, из которых охотнику были известны только фильтры да сигарные ножницы. Быстро окинув взглядом огромный шкаф с разноцветными кисетами табаков, Алексей двинулся дальше и заглянул за шкаф.

За ним открывался проход во второй зал, что был темнее и больше. Здесь также вдоль стен стояли огромные шкафы с прозрачными дверцами, но ассортимент был более привычен глазу Кобылина. Тут были и курительные трубки, и обещанные вывеской сигары, и разноцветные банки с табаками. Между шкафами пристроился крохотный прилавочек с кассовым аппаратом. Именно у него и высился Гриша. Он, тихо ругаясь себе под нос, упихивал огромный кальян в старый туристический рюкзак темно-зеленого цвета. Кальян сопротивлялся. Гибкие шланги, засунутые отдельно в карман рюкзака, бодро раскачивались, мешая Бороде и не давая ему застегнуть клапан.

— Да ты, отец, совсем опсихел, — бросил Кобылин, подходя ближе. — Зачем тебе эта бандура?

Гриша бросил на друга немного смущенный взгляд и упихнул кальян поглубже в недра рюкзака.

— Да понимаешь, Леш, — сказал он. — Пробовал я и трубку, и сигары, и самокрутки. А до этой штуки вот никак не доберусь.

— Вредно же, — отозвался Кобылин, с интересом разглядывая стенд с резными трубками, что больше напоминали произведения художественной резьбы, чем аксессуары для курения. — Дыхалку погубишь.

— Давно сгубил, — повинился Борода. — Да и не курю я особо, так, балуюсь. Надо же человеку иметь свои милые слабости.

— Милые, — хмыкнул Кобылин.

С другой стороны прилавка из темноты выступила женщина с яркими рыжими волосами, раскиданными по плечам черной кожаной куртки.

— Гриша, давай я тебе пакет дам, — предложила она, и глубокий голос неожиданно громко прозвучал в пустом магазине. — Что ты мучаешься, смотреть же страшно на твой мешок.

— Не надо, — отозвался Гриша, затягивая горловину рюкзака. — Я уже.

Женщина взмахом руки откинула с глаз рыжую прядь и глянула на Кобылина, рассматривавшего витрину.

— Твой друг? — тихо спросила она у Гриши. — Тоже писатель?

— Художник, — рявкнул Борода, прежде чем Алексей успел открыть рот. — Художник он. И не местный. Сейчас уедет.

И, заторопившись, бесцеремонно вытолкал Кобылина во второй зал, к входным дверям, использовав свой огромный мешок в качестве тарана.

— Ирин, я потом еще зайду, — бросил Борода на ходу в темный проем. — В конце недели, за Ларсеном!

Ответа Кобылин не услышал — автоматическая дверь распахнулась, и Григорий практически вытолкал друга в коридор.

— «Тоже писатель»? — прошипел Алексей, когда дверь закрылась. — Какой писатель?

— Да был тут один, — недовольно буркнул Борода, увлекая друга за собой, к площадке с лифтами. — Старый графоман с жизненной позицией непризнанного гения. Не обращай внимания, это наша местная шутка.

На площадке у лифтов стояли несколько человек — видимо, сотрудники местных офисов, — и Кобылин не стал развивать тему. Они с Гришей не перемолвились ни словечком, пока не вышли из здания, отдав разовые пропуска охране. И лишь очутившись на улице, Борода хмуро глянул на Кобылина и велел:

— Рассказывай.

Кобылин подумал и начал рассказ. Он описал свою встречу со Смертью и передал беседу с оборотнем из прокуратуры — точно, почти дословно. Это заняло довольно много времени, так что друзья успели миновать и вокзал и площадь и выйти к забитой машинами стоянке, где в дальнем углу прятался «жигуленок» Гриши.

— Ну, дела, — крякнул Борода. — Как там в анекдоте — опять проклятая неизвестность. Так эта подруга тебе ничего толком и не сказала.

— Это почему же? — возмутился Кобылин. — Подкинула информацию прямым текстом…

— Кто эти твари, откуда они взялись, — перечислил Гриша. — Что им тут нужно. И главное, ей-то какой интерес этим всем заниматься? Нет, не вяжется здесь что-то.

— Все очень даже вяжется, — неожиданно для самого себя рассердился Кобылин. — Нежить не из нашего мира, проникла в наш, наводит тут шухер, надо их к ногтю.

— Сказочка какая-то, — буркнул Борода. — Не вяжется ее поведение с…

— С чем? — саркастически переспросил Кобылин. — С поведением Смерти? А я тебе говорил. Это совсем не то.

— Вот именно, — вздохнул Гриша. — А она-то кто, при таком раскладе? Ох, чую, хлебнем мы еще горюшка с этими историями. Собачки опять же эти…

— Откуда они в прокуратуре? — спросил Кобылин. — Ты знал?

— Про этого конкретно нет, — признался Гриша. — Но они же везде пролезли. И упыри, и собачки, и пес знает кто еще… Все они — часть нашего доброго, терпимого, мультикультурного, мать его, общества.

Кобылин помолчал, пытаясь прикинуть масштаб. И в самом деле — нечисть не вчера появилась в этих краях. Веками жили бок о бок. Глупо было бы думать, что те, кто обладает разумом, не научились подстраиваться под новый мир, мир человека. Оборотни в силовиках… Вампиры в медицине… Нет, судя по политике последних лет — самые упыри окопались в правительстве. Кто там еще…

— Все не так просто, как тебе кажется, Леша, — с грустной улыбкой произнес Борода. — И я рад, что ты начинаешь это понимать. Те, кого ты гоняешь по ночным улицам, — отбросы. Либо дикие, потерявшие разум создания, либо беспредельщики, не желающие соблюдать законы ни нашего племени, ни своего. Но на самом деле все намного сложнее.

— Даже представить страшно, — Кобылин невольно поежился. — И знать не хочу, как оно там на самом деле.

— Ну конечно, — с затаенной печалью вздохнул Борода. — Куда как проще бегать по подвалам и стрелять во все, что движется. Дикая жизнь в диких джунглях, все просто и понятно. Голову и включать не надо.

— Надо, — минуту спустя отозвался Алексей. — Голову всегда надо включать.

— Ай, ладно, долгий разговор, — Гриша раздраженно махнул рукой. — Потом как-нибудь. Лучше послушай, что я разузнал.

Облокотившись о белый капот «жигуленка» Гриши, Кобылин внимательно выслушал охотника. Бороде и в самом деле удалось многое выяснить. Самого главного, Ирода, он так и не нашел. Тот, судя по всему, был крупным игроком, со своей охраной и своими лежками. Зато, поискав в районах, отмеченных на карте маркером разных неприятностей, Гриша выяснил, что за последний месяц на улицах произошло несколько разборок между бандами. И два главаря победивших группировок начали вести себя немного странно — даже по меркам бывалых уличных громил, что уже прикидывали, не сменить ли покровителей. Стали ходить слухи о том, что в районе завелась секта, и теперь бывшие рекетиры чуть ли не силком тащат в нее старых корешей. Которые, конечно, упираются руками, ногами и рогами — у кого что есть.

— Точных данных нет, — признался Борода. — Ни имен, ни адресов. Но еще пару дней, и я по своим каналам выйду на этих ребят. Сдается мне, это как раз наш профиль.

— Очень может быть, — согласился Кобылин. — Думаю, ты попал в точку. Но что там с самым главным?

— Пока глухо, — вздохнул Гриша. — Но тоже есть зацепка. Знаю, с чего начать — с того разгромленного склада, где мы с тобой шухер навели. Туда выезжал один мой знакомый опер, попробую у него что-нибудь узнать.

— Как узнаешь что — сразу звони, — велел Кобылин, выпрямляясь. — А мне пора.

— Э, а ты куда? — удивился Борода.

— На квартиру, — отозвался Алексей. — Надо вещички собрать да перекантоваться пару дней на чердаках. Что-то не нравится мне внимание оборотней к моей персоне.

— Опять паранойя разыгралась? — хмыкнул Борода. — Сам же признал, что если захотят найти, то найдут.

— Это ребята в погонах, — ответил Алексей. — А я думаю про тех беспредельщиков, как ты выразился. Многим я хвосты прищемил, как бы они не воспользовались наводкой от старших блохастых товарищей.

— Только не пропадай, — с беспокойством произнес Борода. — И сам никуда не суйся в одиночку, лады? А то знаю я тебя, партизан-любитель.

— Вот, кстати, — буркнул охотник. — Насчет времени. Не потянем мы всех троих, Гриш. Боюсь, вряд ли они соберутся в одном месте в одно и то же время.

— За это не беспокойся, — отозвался Григорий, ухмыляясь в бороду. — Все продумано. Подключим еще народ. Есть на примете еще охотники.

— Да ну? — с явным сомнением отозвался Алексей. — Это кто же?

— Кто надо, — бросил Борода, явно забавляясь. — Проверенные люди. Придется мне на это дело набрать команду. Все сделаю, не сомневайся, пусть об этом у тебя голова не болит. Провернем сразу три операции гашения.

— Угу, знаю я тебя, — с раздражением отозвался Кобылин. — Наберешь шантрапу всякую из кабака.

— Нет, — Гриша покачал головой. — Обещаю, если у тебя хоть капелька сомнений в конкретном человечке возникнет — сразу отстраним. Но ты все же готовься поработать в команде. Смири свой эгоцентризм и прими как данность — не ты один спаситель мира. Есть и другие энтузиасты, готовые прикрыть грудью амбразуру.

— Ох, — вздохнул Кобылин, демонстративно возводя глаза к серому небу. — Не терзай душу, а? Вот прям ночей не сплю, думаю, как же этот мир без меня хоть минутку простоит.

Борода рассмеялся и хлопнул друга по плечу огромной лапищей. Кобылин ухмыльнулся в ответ, махнул рукой и побрел к метро. Григорий посмотрел ему в спину, вытащил из кармана мобильник. Глянул на экран, задумчиво нажал пару кнопок, потом зло махнул рукой, спрятал телефон в карман и достал ключи от машины. Он решил, что этот звонок подождет. У него действительно сейчас было много дел.

В квартире Алексей провел целый день. Сначала хотел заскочить на минутку, забрать вещи да уйти. Но потом, когда начал упаковывать спортивную сумку, задумался. Медленно прошелся по пустым комнатам, проверяя — не забыл ли чего. Вещей у него было мало. Часть оружия, в том числе и верный дробовик, к которому так и не удалось добыть патронов, находилась в тайниках, разбросанных по всему городу. Зимняя одежда, одеяла — тоже нашли приют на одном из чердаков. С собой в квартиру Кобылин захватил лишь минимальный набор для упокоения нечисти да сменное белье. Ноутбук, кошелек, мелочь в карманах — вот и все.

Набив сумку, Кобылин проверил оружие. «Глок» с запасной обоймой был, как всегда, с собой. В кармане большой раскладной нож, в рукавах — серебряные спицы, фляга со святой водой, которая так ни разу и не пригодилась, мелочевка в карманах — вроде веревок да складного ножа с десятком лезвий. Минимум на все случаи жизни.

Оглядев квартиру, Алексей вдруг ощутил странный приступ тоски, словно навсегда собирался попрощаться с этим местом. Это было удивительно. Чужой дом так и не стал для него своим — ни на секунду. Но все же это был хоть какой-то островок спокойствия в этой безумной круговерти, что захватила его с головой в последние месяцы.

Пройдясь из угла в угол, Алексей автоматическим жестом поправил пожелтевшие от времени тюлевые шторы, потом подошел к старому дивану с продавленными подушками. Сел. Откинулся на спинку. И задремал.

Он проспал большую часть дня, проснулся только к вечеру, выспавшимся, полным сил и энергии. Поднимаясь с дивана, рассмеялся. Никаких причин для веселья у него не было, но почему-то Алексею было легко и хорошо, словно за время сна он принял важное решение и теперь был готов претворять его в жизнь. Насвистывая прилипчивый мотивчик, охотник немного размялся после сна, помахал руками, сделал растяжку. Как следует умылся холодной водой и на прощание послал странной квартире воздушный поцелуй.

В коридоре он с сомнением оглядел новую куртку, висевшую на одиноком крючке. Кожанка была что надо — сделанная на заказ, с кармашками внутри и петлями на подкладке. Притягательная штука. Плюнув на все, Алексей сбросил старую куртку и натянул обновку. Переложил в нее все снаряжение — нашлось даже место для спиц в рукавах. Попрыгал на месте, проверяя — все ли держится. А потом швырнул на пол старую куртку, словно прощаясь со старой жизнью. Оставил лишь старую кожаную бейсболку, чей козырек отлично прикрывал глаза от солнца и прятал лицо. Серая грязная ткань свернулась на полу, как сброшенная змеиная шкура. Кобылин поправил сумку на плече, переступил через комок прошлой жизни и распахнул дверь.

На площадке второго этажа пятиэтажки было темно, хотя на улице еще светило солнце. Сквозь грязные, забитые пылью окна свет сюда просто не добирался. Пахло котами, подгнившим мусорным ведром и плесенью, но это ничуть не смущало охотника, частенько бродившего по канализационным трубам. Насвистывая привязавшуюся мелодию, он зазвенел ключами, запирая замки. Ключи он собирался отдать Грише, который и снял эту квартиру. Сам Алексей не хотел ни с кем контактировать — даже со случайными людьми, и только сейчас осознал, насколько глупо себя вел.

Солнце в пыльном окне вспыхнуло ярче, собираясь спрятаться за соседний дом, и Кобылин, оставив ключи в замке, рухнул спиной на грязный пол. Выстрел, громом разорвавший тишину подъезда, опоздал на доли секунды — пуля прошла над Алексеем и с треском пробила деревянную дверь соседней квартиры.

Кобылин, краем глаза заметивший силуэт стрелка, притаившегося на лестнице чуть выше, не дал ему сделать второй. Падая, он успел выхватить «глок» из-за пояса и выстрелил еще до того, как его лопатки коснулись грязной коричневой плитки. Выстрелил дважды — сначала в ногу, что виднелась сквозь решетчатые перила, а потом, когда стрелок начал падать, — в показавшуюся голову. Вторая пуля отшвырнула стрелка к стене, и уже мертвое тело сползло на ступеньки, оставляя за собой на зеленой краске размашистый алый след.

Охотник этого уже не видел — даже сквозь гул, стоявший в ушах после выстрелов, он расслышал, как снизу раздался топот — несколько человек бежали вверх по лестнице, спеша на выстрелы. Кобылин не стал их дожидаться — вряд ли это были законопослушные граждане, прятавшиеся в подъезде и вдруг решившие поинтересоваться результатом бандитской перестрелки. Приподнявшись, Кобылин, не глядя, пальнул вниз, и пуля завизжала, заметавшись рикошетом между почтовых ящиков. В ответ снизу ударили сразу два выстрела, кто-то заорал, выстрелили еще раз…

Этой заминки Алексею хватило, чтобы вскочить на ноги. Дверь открывать не стал — слишком долго нужно было возиться с замками. Вместо этого охотник рванул вверх, к окну следующей площадки. Перепрыгивая через ступеньки, сорвал с плеча сумку и с разбегу засадил ею в окно. Старые грязные стекла со звоном посыпались вниз, и в лицо охотнику ударили последние лучи заходящего солнца. Алексей обернулся и еще раз выстрелил вниз — в стену, чтобы никого не задеть. В ответ снизу истерично рявкнула пара стволов, словно мелкие шавки, огрызающиеся на рев крупной псины. Не дожидаясь окончания ответной пальбы, Кобылин под грохот выстрелов смахнул сумкой остатки стекла из рамы, забрался на подоконник и спрыгнул вниз.

Если бы он упал на землю, то точно переломал бы ноги. Но Кобылин приземлился именно туда, куда целил — на козырек над подъездом. И хотя полет получился на этаж меньше, от удара Алексей присел, чуть не коснувшись задом застывшего гудрона на козырьке, и ухватился левой рукой за железный отлив на окне. Это его и спасло — двое бандитов, стоявших на лестнице, ведущей на второй этаж, успели обернуться, когда за окном что-то мелькнуло. Один даже успел выстрелить, но пуля лишь разбила окно над головой охотника.

Кобылин, уже поднимаясь на ноги под градом осколков окна, начал стрелять сквозь уцелевшее стекло. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Под звон стекла, сквозь водопад осколков, Кобылин всадил первую пулю в того, кто уже успел выстрелить и собирался спустить курок второй раз. Пуля швырнула его на ступеньки, но прежде чем тело коснулось бетона, Кобылин всадил пулю во второго бандита, что только обернулся и начал поднимать пистолет. Этому он прострелил голову, всадив пулю точно между бровей. Бандит пошатнулся, навалился боком на перила и заскользил вниз, заливая кровью ступеньки.

Прежде чем все осколки стекла осыпались из разбитого окна, Кобылин успел всадить еще по одной пуле в каждого из киллеров — просто на всякий случай — и опомнился, только когда рядом с плечом кирпич взорвался фонтаном крошек от прилетевшей пули.

Алексей резко развернулся, припадая на правое колено, и вторая пуля ушла в уже разбитое окно. Стрелка Кобылин заметил сразу — у соседнего подъезда был припаркован большой черный джип, на котором, видимо, и приехали киллеры. Его водитель, громила в черной куртке-бомбере, дожидавшийся братков, и открыл стрельбу. Он стоял прямо у открытой водительской дверцы и, держа пистолет двумя руками, целился в охотника, притаившегося на козырьке подъезда.

Не дожидаясь третьего выстрела, Кобылин рванулся с места и одним прыжком перемахнул с козырька на крышу «жигуленка», припаркованного у самого подъезда. Водила джипа выстрелил еще раз, но промахнулся — расстояние было велико, да и стрелять по скачущей мишени его, видимо, не учили. Кобылин же пробежался по «жигуленку», прыгнул на крышу соседней «Ауди» и, рванувшись к последнему бандиту, выстрелил в ответ. Пуля «глока» с грохотом пробила распахнутую водительскую дверцу, проделав в ней дыру размером с грецкий орех. Бандит, видя приближающегося Кобылина, словно летевшего по крышам машин, запаниковал. Выстрелил еще раз, уже не целясь, в белый свет как в копеечку, и прыгнул на водительское место.

Он успел даже захлопнуть дверь и завести мотор, прежде чем Кобылин достиг джипа. Огромная машина, завизжав шинами, рванулась с места, и Алексей понял, что не успеет добраться до водилы. Он рыбкой нырнул с крыши очередного «жигуленка» на асфальт, коснулся руками земли, кувыркнулся, как заправский акробат, а когда инерция снова подняла его на ноги, подпрыгнул и спустил курок.

Пуля «глока» прошла сквозь заднее стекло джипа, пробила голову водилы, вышла сквозь лобовое стекло и застряла в бетонном столбе уличного фонаря. Секунду спустя в этот же столб тяжело ткнулся джип. Взревел еще раз мотором и, закашлявшись, захлебнулся. Заглох. Водитель, навалившийся грудью на руль, уже ничего не мог сделать — он умер, даже не успев понять, что его убило.

Кобылин и не думал останавливаться — рванулся к заглохшему внедорожнику, упершемуся в столб, и рывком распахнул водительскую дверь. Он уже понял, что его противники не были ни оборотнями, ни вампирами — реакция у них была самая обычная, как у всех людей. Они не были даже копами или военными — тех хотя бы учат стрелять и проводить операции. Нет, это была какая-то шпана, любящая пострелять, и Кобылин хотел знать, какого черта им понадобилось от одинокого охотника.

Стараясь не испачкаться в крови, что потоком лилась из пробитой головы водилы на приборную доску и сиденье, Алексей быстро обшарил карманы покойника. Ничего полезного не нашел — лишь сигареты, зажигалку, пачку денег. Зато на соседнем сиденье нашлось искомое — борсетка с документами. Между картишками и пачкой долларов мелькнули водительские права, и Кобылин, недолго думая, утянул с собой всю борсетку.

Захлопнув дверь джипа, охотник быстрым взглядом окинул пустой двор. Над ним висела тишина. Нигде ни души — народ при первых же выстрелах попрятался. Но Алексей не сомневался — сейчас на него смотрят десятки глаз. И, быть может, даже пара объективов мобильных телефонов.

Надвинув на глаза бейсболку, Кобылин быстро спрятал «глок» за пояс, сунул борсетку за отворот куртки и быстро пошел прочь. Еще никогда ему не приходилось светиться так по-крупному, и ему оставалось лишь надеяться, что никто не успел сфотографировать его подвиги. За сумкой возвращаться не стал — не до того. Что до отпечатков, то Кобылин не сомневался, что после посещения съемной квартиры у милиции будет полным-полно отпечатков его пальчиков, так что беспокоиться о заметании следов было бессмысленно.

— На дно, — пробормотал Алексей, сворачивая за угол притихшего дома и проскальзывая между табачным ларьком и кирпичной стеной, — на дно, в пампасы, в глушь, в Саратов.

Что теперь делать, он не представлял. Бежать, прятаться? Может быть. Потом. Пока у него оставалось одно дело, которое Кобылин во что бы то ни стало хотел довести до конца. Охота должна быть закончена. А там — хоть трава не расти.

Весь день Алексей провел в бегах. Сразу после звонка Грише, которому пришлось выслушать сбивчивый, но подробный рассказ о происшествии, Кобылин решил, что пора раствориться в толпе. Очень осторожно, не оставляя следов, он обошел все свои тайники на стройках и на чердаках старых зданий. Перебрал вещи, выкинул все лишнее, стараясь оставить только необходимый минимум. Два пистолета, патроны к ним, два длинных ножа, удавка, дубина с серебряными шипами — все это было давно собрано и упаковано. Потрепанная зимняя одежда отправилась в ближайший мусорный бак — охотник решил, что если и доживет до следующей зимы, то точно обновит гардероб.

В результате у Кобылина на руках остался лишь плотно набитый туристический рюкзак со всем необходимым. Его охотник собрал на последнем чердаке, по частям перетащив туда необходимое барахло. Упаковав это чудовище, Алексей припрятал его в старой кирпичной кладке у самых стропил. Таскать его с собой не было никакого смысла — тяжело и непрактично. Зато все вещи теперь в одном месте, и если нужно будет срочно сниматься с якоря — нет проблем. Забрал и пошел.

За маскировкой тайника его застал звонок Бороды. Алексей выслушал приглашение и, тяжело вздохнув, отправился на встречу. Его немного смущало, что Гриша назначил вечернюю встречу в баре «Октопус», где Кобылина, теоретически, мог опознать десяток, если не больше, человек. Но голос у Бороды был веселый, он явно не был встревожен и, похоже, считал проблемы Алексея мелочами, не заслуживающими внимания. Припомнив слова старого охотника, что захотят найти — найдут, Кобылин бросил таиться и отправился в бар.

Гриша встретил друга в коридоре на площадке, откуда вниз вела небольшая лестница. Вечер был в самом разгаре, в темном и тесном коридоре висела тяжелая полутьма, над головами витали клубы табачного дыма. Снизу глухо ухала музыка — в соседнем зале, большом и светлом, где и располагался настоящий бар, началась обычная вечерняя программа.

— Кобылин, — прогудел Гриша, протягивая свою огромную лапищу, — где тебя носит?

— Вещи собирал, сухари сушил, — отозвался охотник, пожимая руку другу.

— Не тушуйся, все в ажуре, — заверил его друг, ухмыляясь в бороду, — забудь ты про этих покойничков. Никто тебя искать не будет.

— С чего это ты взял? — с подозрением осведомился Алексей. — И что это ты, отец, такой веселый нынче?

— Все в порядке, — отозвался Борода. — Потому и веселый. В дело вмешались высшие силы.

Алексей быстро глянул по сторонам, боясь обнаружить рядом знакомый силуэт черноволосой девчонки. Борода рассмеялся, заглушая грохот музыки.

— Нет, нет, — быстро сказал он. — Я про другие силы. Пришлось поднять старые связи, и это, надо сказать, помогло. С этого крючка ты снят, Леха. Это была разборка одной банды с другой. Из-за старых долгов. Реальные пацаны немного перестреляли друг друга, и этим теперь занимается нужный отдел. Под прямым контролем прокуратуры.

— Вот как? — с сомнением переспросил Кобылин, окидывая друга долгим взглядом. — И?

— И, надо признать, помог твой знакомый оборотень в погонах. Да, тот самый блохастик. Он же предлагал помощь? Вот и пригодился.

— Ох, зря, — в сердцах бросил Кобылин. — Зря ты с ним связался! Теперь же не отцепится!

— Не боись, — утробно рыкнул Гриша. — У меня еще остались связи в верхах. Многие ребята при погонах помнят отдел «Два Нуля». Кое-кто и жизнью ему обязан. Так что все в ажуре. Забудь про это дело и не вздумай уходить на дно.

— Я и не думал, — тут же соврал Кобылин. — А что с этими уродами? Удалось узнать, почему они ко мне прицепились?

— О! — Гриша поднял к потолку толстенный указательный палец. — То, что ты запомнил номер машины и спер права засранца, очень помогло делу. Те же ребята с погонами быстро вышли на этого хмыря. Это частное охранное агентство. Которое на самом деле лишь прикрытие для деловых ребят, пасущих автомастерские и кладбища. И вот тут начинается самое интересное — недавно эти ребята поцапались с другими ребятами. Две кодлы передрались между собой, а те, кто остался в живых, сплотились вокруг нового лидера, вынырнувшего из городского водоворота. Его никто не знал, в крупных делах он не засвечен, досье на него нет даже у оперов, но все банды беспрекословно ему повинуются. И, говорят, он организовал какую-то секту, из-за чего часть блатничков от него свалила.

— Где? — выдохнул Кобылин, чувствуя, как от пяток к голове поднимается горячая волна. — Где он?

— Базировался на том мукомольном заводике, что мы с тобой разгромили. Хотел его взять под контроль. В принципе и взял, но после того происшествия быстро переехал в другое место.

— Куда? — жадно спросил Алексей, ощупывая карман куртки, в котором пряталась записная книжка.

— Ты не суетись, — посоветовал Борода. — Все под контролем, Леш. Ирода ведут, никуда он не денется. Мы нашли всех троих, так что пора составлять план на устранение. Вот сядем, все обмозгуем, в процессе работы все узнаешь.

— А как они меня нашли? — Кобылин нахмурился. — И откуда Ирод вообще узнал про меня?

— Ну, знаешь, — Борода развел руками. — У блатных свои сети. И разведка у них есть, и свои люди в органах. Ирод явно решил копнуть — кто такой шустрый приходил по его душу? Ну и нарыл кое-что. Он почувствовал опасность с твоей стороны. Видимо, кто-то просветил его насчет местных охотников. Тогда он отправил за тобой отряд. Вот только просчитался малость — и тебя не взял, и сами засветились.

— Ладно, — отозвался Алексей, — а ты как? За тобой не приходили?

— Да кому я нужен, — отмахнулся Борода. — Я-то сошка мелкая, незаметная…

— Ну-ну, — скептически хмыкнул Кобылин. — Мелкая, как же. Ты смотри, ходи осторожнее, из окон прыгаешь ты не так ловко, как я. Как нога, кстати?

— С ногой порядок, — отозвался Борода. — Все зажило как на собаке. Все отлично у меня, Леш. Так что давай лучше обмозгуем, что делать дальше да как нам жить.

— С удовольствием, — отозвался успокоившийся Кобылин. — Ну что, за стол? Там нам не помешают?

— Пошли, — Борода обнял друга за плечи. — Никто нам не помешает. И, кстати, тебя там ждет сюрприз.

— Сюрприз? — Кобылин напрягся. — Какой еще сюрприз?

— Ну, помнишь, мы говорили о команде? — осторожно произнес Гриша. — Пара ребят, которым можно доверять, чтобы провернуть все три устранения одновременно?

— Ну, допустим, помню, — настороженно отозвался охотник. — Гриша, ты что, бригаду собрал?

— Вроде того, — Борода коротко рассмеялся. — Да ты не беспокойся, ты всех знаешь.

— Зачем? — невпопад отозвался растерявшийся Кобылин. — Что, прямо сейчас?

— А когда же? — прогудел Борода. — Самое время. Пора составлять план действий да вводить народ в курс дела. Да ты не тушуйся, все будет пучком.

Друзья спустились на нижнюю площадку, в самый подвал, где располагались двери туалетов. Направо уходил коридор к настоящему бару, откуда доносился приглушенный стук барабанов. В левой стене была небольшая дверь с надписью «Пельменная» — та самая забегаловка, где собирались охотники.

Алексей потянул на себя дверь, ввалился в полутемный пустой зальчик и попятился назад. Бригаду он увидел сразу — за дальним столом. И всех узнал.

— Да ты шутишь! — Кобылин обернулся к другу. — Совсем спятил?

— Шагай-шагай, — подбодрил его Борода, толкая в спину. — Хватит в одиночку по подвалам шарить.

Алексей вздохнул и с мрачным видом направился к столу, стараясь отрешиться от дурного предчувствия, охватившего его при виде веселой компании, расположившейся в темном уголке зала.

Стол, отделенный от соседнего невысокой деревянной перегородкой, был большим, и места за ним хватило всем. У дальней стены сидели двое — здоровенный волосатый детина и хрупкая рыжеволосая девушка, льнувшая к плечу здоровяка. Вадим и Вера. Проводник, ставший оборотнем, и оборотень натуральный, но не отмороженный. Та еще парочка. Вадим, видимо, приближался к очередной точке своего цикла, потому выглядел довольно угрожающе — широкие плечи готовы порвать кожаную куртку, низкий лоб, выступающие надбровные дуги, глубоко запавшие глаза и выдвинутая вперед челюсть. Лицо его покрывала щетина чуть ли не до самых глаз. Выглядел бывший проводник так, будто только что сбежал из цирка, где играл дикого зверя, и по дороге сожрал пару патрульных вместе со служебной собакой.

Вера, доверчиво державшая эту зверюгу за руку, по-прежнему выглядела студенткой, сбежавшей с последней пары. Стройная, высокая, хрупкая. Копна рыжих волос рассыпана по плечам, светло-коричневая кожанка лишь подчеркивает их цвет. И заодно вполне женскую фигуру оборотницы. Светлое личико, чуть тронутое загаром, не портили даже острые скулы, что придавали Вере некие черты хищного зверя. Собственно, она им и была, но только настоящий охотник мог увидеть в этой симпатяшной мордашке тень звериного оскала.

Увидев приближающегося Кобылина, Вадим вскинул здоровенную лапищу и помахал другу. Охотник вяло махнул в ответ — его внимание привлекла еще одна фигура, сидевшая рядом с Верой, на самом краю скамейки. Девушка лет двадцати, статная, выше Веры, и плечи пошире. Черная кожанка с выдавленными узорами, черная водолазка с высоким горлом, черные, ниже плеч, волосы и черные ногти. Лена — Ночной Волк, подружка Веры. Ну конечно — куда одна, туда и другая.

Лена, что-то рассказывающая подруге, обернулась и тоже помахала Кобылину — преувеличенно тепло, словно старому приятелю, а потом, мазнув по нему взглядом, быстро отвернулась, продолжая разговор.

Исполненный самых дурных предчувствий, Кобылин подошел к столу. Проводник и девчонки сидели с одной стороны, а с другой лавка была пуста — видимо, тут было место для Гриши и Кобылина. На столе красовались тарелки с остатками пиццы да полупустые кружки с пивом. Кобылин бросил хмурый взгляд на троицу за столом. Вовсе не такой он видел бригаду для устранения трех самых опасных монстров города. Тут бы не помешал отряд оборотней, пусть и в погонах, желательно с автоматическим оружием.

— Всем привет, — бросил Алексей, останавливаясь у стола.

— Здорово, — прогудел в ответ Вадим, — давно не виделись. Что, опять в деле?

Ответить охотник не успел, подоспевший Борода затолкал его на свободную лавку и устроился рядом, сдвинув друга в самый угол.

— Ну что, братва, — преувеличенно радостно бросил Гриша. — Обмозгуем дельце?

— Может, не надо? — осторожно начал Кобылин. — Вроде рановато еще…

— В самый раз, — отрезал Вадим, подаваясь вперед и нависая над столешницей. — Пора уже закрыть эту тему с похищениями.

Вера выпустила из рук локоть проводника, задумчиво тронула пустую кружку, стоявшую напротив нее, потом подняла взгляд на охотника. В зеленых глазах оборотницы светилась затаенная ярость, искавшая выход.

— Давно пора, — тихо сказала Вера. — Давно.

Кобылин прекрасно понимал их обоих, как-никак, это дело напрямую касалось всех оборотней. Поэтому он пожал плечами и бросил взгляд на последнюю участницу совещания. И наткнулся на откровенно обожающий взгляд черных глаз. Лена смотрела на Кобылина, чуть приоткрыв алые губы, на белых щеках выступил румянец. Вряд ли она осознавала, что охотник может читать ее как открытую книгу.

— Я с вами! — выдохнула черноволосая. — Надо помочь Вере и другим. Ну, нашим друзьям!

— Ох, — выдавил Кобылин и спрятал лицо в ладонях. — Ох, пролетим мы, как фанера над Парижем.

Борода гулко рассмеялся и хлопнул друга по плечу.

— Не боись, пехота, прорвемся. Все под контролем. Главное что? План! А план у меня такой, что пальчики оближешь. Вот послушайте.

Кобылин потер ладонями горящие огнем щеки и, мрачно уставившись на ухмыляющегося Вадима, начал слушать рокочущий голос Григория.

Алексей падал в темноту. Ветер свистел в ушах, холодный весенний воздух бил в лицо, резал щеки ножом, раздувал парусом куртку. Сердце колотилось о ребра, а сорвавшийся было из раскрытого рта крик унесло вверх. Кобылин падал.

Он вертелся на лету, переворачивался с ног на голову и обратно, не в силах удержаться на месте. Раскинутые руки хватали воздух в бесплодных попытках уцепиться хоть за что-нибудь и прервать падение. Все напрасно — он падал в бездну и даже не мог кричать от ужаса. Вертясь на лету, охотник каждой клеточкой тела чувствовал, как приближается к чему-то невыразимо страшному. Нет, не ко дну, о которое удар расплющит, его как переспелую виноградину. Это было просто, понятно и совсем не страшно. Нет, Кобылин приближался к чему-то совершенно иному — непостижимому, невыразимому и оттого невероятно страшному, настолько, что сердце замирало от ужаса, пропуская удар за ударом.

Снизу навстречу Кобылину хлынул поток ослепительного света, разорвав холодную темноту. Алексей закричал от ужаса, не слыша сам себя, завертелся, закувыркался на месте, пытаясь оттянуть неизбежное… И покатился по холодному каменному полу, соскользнув с самодельной лежанки, устроенной в углу чердака.

Уткнувшись в стену, Кобылин приподнялся, уперся лопатками в кирпичную кладку, холодившую спину даже сквозь старый свитер, в котором он лег спать, и вытаращился в темноту, хватая раскрытым ртом холодный ночной воздух.

Кошмар постепенно отступал. Кобылин чувствовал, как сердце перешло с барабанной дроби на редкие удары. Дыхание постепенно выровнялось, разжались кулаки. Сон. Всего лишь сон. Осталось лишь ощущение близкой опасности, чувство угрозы, притаившейся где-то на краю сознания.

Где-то далеко уже начиналось утро, и темнота на чердаке новостройки постепенно сменялась серебристыми сумерками. Алексей уже хорошо различал дверь, ведущую на технический этаж, распределительный щит у нее и груду строительного мусора в самом углу. Все было точно так, как и должно было быть. Кроме одного.

— Покажись, — хрипло потребовал Кобылин. — Я знаю, ты здесь.

Никто не ответил. Пару секунд ничего не происходило, но Алексей, вжавшийся спиной в кирпичную стену, ждал. И тогда темнота перед ним сгустилась, свернулась в черный комок, вытянулась к потолку… И превратилась в девушку-подростка, одетую в черную футболку и потрепанные джинсы. Длинные черные волосы казались необъяснимо пышными, словно над ними только что поработал стилист. Белая прядь, искусно уложенная спиралью, была почти незаметна.

— Что? — хрипло спросил Кобылин. — Пора?

— Еще нет, — звонким голосом ответила Смерть. — Расслабься, вояка.

— Зачем? — отозвался Алексей. — Зачем ты тогда пришла?

Девушка печально улыбнулась, лишь уголками алых губ, подошла к лежанке охотника и уселась на длинный лист теплоизоляции, что даже не скрипнул под ее весом.

— Ты слишком напрягаешься, — наконец сказала она, окинув растрепанного Алексея долгим взглядом. — Слишком много переживаешь. Это вредно, Алексей.

— Жить вообще вредно, — буркнул немного пришедший в себя Кобылин. — От этого умирают.

Девушка скорбно поджала губы, покачала головой, взглянув на охотника с укоризной.

— Не смешно, — сказала она. — Совсем не смешно. Я увидела, что тебя грозит опасность, и пришла проверить. А это был всего лишь ночной кошмар. Если бы ты не позвал меня, я бы просто ушла.

— Так ты меня разбудила? — пробормотал Кобылин, отлепляясь от холодной стены. — Постой, проверить? Разве ты не знаешь, ну, срока? Когда мне будет действительно пора?

— Сроки — это не ко мне, — отрезала девушка, скрещивая руки на груди.

— А что к тебе? — тихо спросил Кобылин и подался вперед. — Кто ты? Кто ты такая на самом деле?

— Сам знаешь, — отозвалась Смерть, подтягивая ноги и обнимая колени.

— Не знаю, — возразил Кобылин, не отводя взгляда от черных глубоких глаз. — Я ничего не знаю о тебе. Кто ты на самом деле? Что тебе нужно от меня, почему ты преследуешь меня?

— Ты интересный парень, Кобылин, — отозвалась девица, окидывая Алексея преувеличенно заинтересованным взглядом. — Никто перед тобой не устоит…

— Я помню ее, — прервал ее охотник. — Ее звали Наташа. Она жила в соседнем доме. Тогда ей было лет пятнадцать или шестнадцать… Она ходила в этой дурацкой майке мимо гаража, в котором мы, двадцатилетние идиоты, собирали мотоцикл и глушили водку. Мы ее не замечали — у нас достаточно было шалав, чтобы обращать внимание на всякую мажорную мелочь из соседнего подъезда, за которую можно и срок получить. Потом… потом она куда-то пропала, а нам было уже не до того.

— Пропала… — медленно протянула черноволосая девушка. — Это было летом. «Газель», уворачиваясь от столкновения с лихачом, вылетела на тротуар у автобусной остановки. Один удар — и все. Больше никто не пострадал.

Кобылин почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Вот, приближается то невыразимое и необъяснимое. Чуть-чуть правды. Или полуправды.

— Ты — не она, — прошептал охотник. — Совсем не она.

— Верно, — черноволосая девчонка, обнимавшая свои коленки, подняла взгляд на Кобылина. — Не она. Во мне каждый видит что-то свое.

Ее силуэт поблек и расплылся, истончился, подернулся зыбким маревом, и Алексей увидел уже знакомую картину — как один облик быстро сменяет другой. Черный плащ с пустым капюшоном, скелет, старуха с истлевшей, рассыпающейся кусками кожей, черное пятно с алыми искрами глаз… И наконец мужчина средних лет, с длинными лохмами свободного художника, худым лицом и выступающими скулами. Острый подбородок, пронзительный взгляд темных глаз, белая отметина крохотного шрама на левой щеке… Некто Алексей Кобылин. Охотник.

— Некоторые теперь видят и это, — тихо сказал двойник.

Кобылин шумно сглотнул, помотал головой, отгоняя наваждение.

— Не то, — хрипло сказал он. — Все не то. Кто ты на самом деле? Что тебе надо?

Двойник расплылся мутным облаком, замерцал, стал прозрачным и в тот же миг вновь собрался в знакомую фигуру девушки, которую когда-то звали Наташей.

— Я всегда рядом, с каждым из вас, — прошептали бледные губы. — Но не каждый меня видит. Это не я пришла к тебе, Алексей, это ты однажды увидел меня. И продолжаешь видеть до сих пор. Мы связаны теперь с тобой прочнее, чем раньше. И с каждым разом связь наша крепнет.

Кобылин тяжело дышал, не отрывая взгляда от белого как снег лица в обрамлении тяжелых черных волос. Его дыхание, вырываясь из приоткрытого рта, поднималось к темному потолку зыбким маревом пара. Охотнику было жутко — до дрожи в пальцах, до зубовного скрежета. И вовсе не от того, что перед ним сидела смерть, получившая зримый облик. Нет. Он чувствовал, что прикоснулся к чему-то запретному, страшному, к тому, к чему обычному человеку прикасаться нельзя. Эта тайна, это знание — не для людей, не для их умов. Но человек ли он теперь, обычный ли смертный, со своими простыми желаниями и непоколебимой уверенностью в том, что он знает, как устроен этот мир? Или он орудие, механизм, что служит лишь одной определенной цели… Кажется, он уже знал ответ на этот вопрос.

— Зачем ты здесь? — спросил Кобылин, выпрямляя спину и расправляя плечи.

— Я? — Девушка нахмурилась, не понимая причины резкой смены темы. — Я просто почувствовала, что ты в опасности…

— Чушь, — отрезал Кобылин, ощутив прилив уверенности. — Ты тут, потому что тебе нужная моя помощь. Ты не всесильна. Ты вовсе не смерть — не та настоящая смерть, темный жнец, разрушитель миров. Кто ты?

— Но-но! — Девушка тоже выпрямилась и, заметив блеск в глазах Кобылина, погрозила ему пальцем. — Уже прикидываешь, как меня можно упокоить? Дерзишь мне, пацан?

— Ответь, кто ты, — потребовал Кобылин, поднимаясь на ноги. — Я почувствую, если ты начнешь врать.

В глазах девушки Наташи сверкнули алые искры, полыхнули кострами, разгораясь все сильнее и бросая на пол красные блики. Смерть поднялась на ноги, становясь с каждой секундой все выше. Темные волосы волной скользнули по спине, превращаясь в черный плащ до пят. Черная футболка рывком превратилась в драный балахон, а лицо исчезло в глубине появившегося капюшона. Лишь два алых пятна на месте глаз пылали в темноте.

— Как смеешь ты…

— Ответь, кто ты, — потребовал Кобылин, без страха делая шаг к темной фигуре с пылающими глазами и не сводя с нее взгляда. — Ответь, пока я не спросил у тебя — кто я.

Черный балахон взметнулся ворохом огненных искр, рассыпался по всему чердаку, а когда метель из пепла осела, на пенопластовом листе осталась сидеть хрупкая фигурка юной девушки, обхватившей тощие коленки длинными руками.

— Дурак ты, Кобылин, — с обидой произнесла Наташа. — И не лечишься.

Кобылин, так и не тронувшийся с места, нависал над ней, как кусок скалы — такой же молчаливый, твердый и непреклонный. Он не отводил от белого лица глаз и ждал.

— Существует иной порядок вещей, отличный от принятого, — тихо отозвалась девушка, отводя глаза первой. — Ты прикоснулся лишь к самому краю этого порядка и уже… Уже изменился. Тебе не нужно знать…

— Кто ты? — прошептал Кобылин одними губами, наклоняясь к девушке так, что его губы едва не коснулись черных волос. — Ответь, или я не стану тебе помогать.

— Я, — Наташа прикусила губу. — Вот болван. Я слежу за порядком. Чтобы все шло заведенным чередом. Те, кто уходит отсюда, должны уходить. А все другие не должны приходить.

— Ты — охотник, — выдохнул Кобылин и вдруг широко улыбнулся. — Я знал.

Отступив на шаг, он уселся на пол, откинулся назад, прижимаясь спиной к холодной стене, и с насмешкой глянул на девушку, выглядевшую обиженной.