Последний автобус домой Флеминг Лия

Глава восемнадцатая

Затишье

Три недели Конни послушно осуществляла намеченный план. Ее тайком сводили к доктору Гилкрайсту, тот дотошно ее осмотрел, объявил здоровой, выписал витамины, железо и дал талоны на бесплатное молоко. Айви купила ей платье-балахон в черно-белую полоску – в нем Конни очертаниями напоминала конфету. Вскоре после Рождества, пока невеста не растолстела, собирались сыграть дома скромную свадьбу.

Невилл встретился с адвокатами, наметили ход защиты. Но тревога о Треворе не отпускала.

– Его мать и на порог меня не пускает! – пожаловался он Конни. – Говорит, он простужен. Но я ей не верю. Адвокаты надеются отвести от нас подозрение, твоя беременность нам очень кстати. Мама сказала, они постараются представить все как шалости молодых, временное умопомрачение, которое больше не повторится.

Айви наседала с неусыпной заботой: переоборудовала кладовку в детскую, уступила им свою спальню, а сама намеревалась обосноваться в дальней комнате. Выходило, что в одном маленьком доме будут жить впритирку три поколения – но ненадолго. Айви уже позвонила Эсме, чтобы уточнить, всерьез ли Сьюзан говорила о докторе Фридмане. Если да, то не пора ли ей перебраться поближе к Джой и ее малышу? Тогда все они смогут вернуться в Уэйверли, просторный семейный дом; Конни могла бы вести хозяйство, ходить в вечернюю школу, и все стало бы как в прежние времена. Невилл по-прежнему работал бы в травяной лавке на рынке, а сама Айви оставила бы работу и посвятила себя ребенку. А постояльцев прямо сейчас стоит предупредить, что пансион закрывается… Активность Айви сшибала с ног.

Конни же при одной мысли, что ей снова придется жить с Айви, испытывала тошноту. Однако без ее согласия с предложенным планом вся защита Невилла рассыпалась… Нет, она не оставит его в беде! Но маленькая жизнь внутри ее росла, и она все острее чувствовала, что должна поступить так, как будет лучше ее ребенку, – чего бы ей это ни стоило. И что-то смущало ее в этом плане, не давало покоя.

Однажды после занятий в колледже она отправилась в бюро путешествий навестить тетю Ли, где та работала вместе с Авриль Крамхьюм. Они радостно поздоровались с Конни, и Конни пригласила тетю к Сантини выпить чашечку чаю.

В этом баре когда-то Конни чувствовала себя такой счастливой и беззаботной! А теперь ее мутило от запаха, исходившего от кофеварки.

– Бабуля же рассказала тебе о моих неприятностях? – шепотом спросила она.

Ли взяла ее за руку и кивнула.

– Да, прости, Эсма не смогла держать все в себе. Я так понимаю, они все придумали для тебя и для Невилла. А с твоими желаниями это совпадает? Ты этого хочешь?

Конни склонила голову.

– У меня нет выбора. Я выручу Невилла, и Айви будет нам помогать.

– Айви думает только о себе. Она отнимет у тебя ребенка! Я бы предложила тебе свою помощь, но Артур сейчас такой непоседливый, требует так много сил и времени. Какое-то время он в садике, но у меня же еще работа! Я просто не смогу помогать тебе…

– Да, я понимаю. Но я должна продолжить учебу. Ну и кашу я заварила…

– А отцу ребенка ты рассказала?

– Нет, не могу. Он в шоу-бизнесе. Да и бесполезно ему рассказывать, он ни в чем не виноват.

– Ну как же, вообще-то танго танцуют вдвоем, – возразила ей тетя Ли. – А может быть, Диана могла бы помочь? Она всегда нас выручала в трудных ситуациях. Она работает сейчас в пригороде Лидса. Ты, знаю, навещала ее в Лондоне?

Конни улыбнулась, вспомнив о тех днях, когда они пели на улицах.

– Мы были такие жуткие… Она спасла нас от загнивания в грязной одежде, накормила, помогла отмыться. Нет, я не хочу навязываться. К тому же мы не встретились тогда с Хейзел, ее подругой. Она была на дежурстве.

– Они теперь вместе пошли работать в детский сад для детей-инвалидов. Давай я все-таки черкну тебе ее адрес, вдруг пригодится…

– Вдруг?

– Мне не следует говорить тебе этого, Конни, но ради Анны я должна это сделать. Не надо всегда соглашаться на первое предложение! Могут быть и другие варианты.

– Какие, например? Я брошу Невилла в беде и окажусь одна-одинешенька, – ответила Конни. Совсем не это ожидала она услышать от тети Ли.

– Ты ведь знаешь, как мы с Питером встретились? Я тогда чуть было не вышла замуж за чужого мне человека, уже собиралась с ним к алтарю и сбежала в последний момент, ко всеобщему облегчению, помнишь? Послушай, что подсказывает тебе сердце, прислушайся к себе. Сердце, душа никогда не лгут. Если весь этот план приносит тебе облегчение, соглашайся, но если нет – будь осторожной, – проговорила Ли вполголоса, чуть наклонившись через стол, чтобы никто случайно не услышал их разговор.

– Почему ты говоришь мне это сейчас? – спросила Конни.

– Потому что я переживаю за тебя. Я первая взяла тебя на руки, когда встретила твою маму в аэропорту, и я пообещала заботиться о тебе. Я очень скучаю по ней. Уж она-то поняла бы тебя. Ой, на часах уже… мне пора!

Обе тихонько смахнули слезы в свои чашки.

– Так что подумай, положись на голос сердца, и все будет в порядке, – напутствовала ее тетя Ли и написала адрес Дианы Ансворт в Лидсе.

Невилл закрывал лавку после суматошной пятницы. Прибыли новые заказы в коробках, надо было все рассортировать, расставить по полкам, подписать накладные. Отец тем временем суетился у прилавка, выискивая неправильно сложенные пакетики бобов и орехов. Перед Рождеством всегда много суматохи. Их вегетарианский товар пользуется спросом, спасибо всем этим заметкам в женских журналах о диете без мяса и здоровом образе жизни.

Закончив с коробками, Невилл принялся подметать пол. Отец почти не разговаривал с ним в последнее время, лишь открывал рот, словно собирался дать ему нагоняй, но только молча вздыхал. Ну почему он не скажет все прямо? Почему не сказать, что он ему противен, что ему тошно думать, что сын его гомосексуалист, тряпка и размазня. Однако же он сходил вместе с ним в полицию, поддерживал его, потом был с ним на первом слушании дела и затем на всех встречах с адвокатом.

Мама целиком погрузилась в подготовку к тихой свадьбе и покупала детские вязаные вещички.

– Может, выпьем по кружечке? – спросил Леви. – Сегодня мы это заслужили. Никуда не торопишься?

– Да вроде нет, – поколебавшись, ответил Невилл. Вдруг отец задумал снова читать ему мораль? – Но платить придется тебе, я на мели.

– Ты еще не на такой мели будешь, когда женишься, – хмыкнул отец, и они опустили штору и закрыли лавку.

Забавно, папа словно усох, думал Невилл, поглядывая на отца сбоку, когда они зашагали вместе по городу. Они зашли в «Кингз армс» около театра варьете, который как раз переоборудовали в зал для игры в бинго, уселись в углу возле камина и погрузились в молчание.

– Невилл, а ты уверен насчет этого плана? – через силу проговорил наконец Леви.

– Ты имеешь в виду нас с Конни? А какой у меня выбор? Все уже решили. Наверное, так действительно лучше для нас обоих.

– Лучше? Мне кажется, затея на редкость бредовая.

– Да?

– Вы совсем разные. Она умная девочка, которая попала в беду. А ты бизнесмен, совсем не готовый к семейной жизни. Из этого выйдет катастрофа, уверен. Послушай совета отца!

– Но адвокаты уже выстроили всю защиту вокруг свадьбы и отцовства. Они покажут, что я просто обычный нормальный человек, а то, что случилось, – нечистый попутал… – сказал Невилл и поднял глаза на отца, донельзя удивленный его словами.

– Сынок, ты не нормальный человек. Ты был особенным с самого начала. Ты всегда предпочитал играть с дочками Анны и Сью, а не с грубыми уличными мальчишками. Тебе нравилась сцена, нравилось наряжаться, – и тебя не интересовали регби или футбол. У вас в школе были такие, как ты? Кто-то тебя соблазнил? – покраснев, спросил отец.

– Нет, пап, в школе были обычные мальчишки – толкались, носились, дразнились. Мне никогда особо не нравилось в школе Лонз, но потом я встретил Бэзила. Так вышло… случайно. А почему ты спрашиваешь? Это как-то неожиданно. Я не понимаю. – Он чувствовал себя странно. Никогда прежде они с отцом не разговаривали по душам.

– Просто я твой отец, этого достаточно. И каким бы ты ни был… ты мой мальчик, и я всегда буду на твоей стороне, буду рядом. Я не хочу, чтобы ты вот так связывал себя, только чтобы угодить маме и бабуле. Я, конечно, Уинстэнли, но я немало навидался лжи и измен в нашей семье и знаю, что Айви – не лучшее влияние.

Он замолчал на секунду.

– Я никогда на самом деле не любил твою мать. Она словно ослепила меня, и я как в дурмане позволил себя женить. Я же тогда только что вышел из лагеря для военнопленных. Да, и я разное там видел. Мужчины утешали друг друга. Случались романы, флирт, складывались и длительные отношения. В лагере это казалось естественным, но тогда я понял, что мы не выбираем свое естество.

Он опять помолчал. Невилл не мешал ему.

– Твоя мама была хорошенькой машинисткой с большими планами. Но есть в ней некоторая низость. Однажды она совершила гадкий поступок, с ужасными последствиями для окружающих. Впрочем, это другая история. Я никогда ей этого не простил, и она это знает. Я хотел уйти от нее уже много лет назад, но думал, что поступаю правильно, сохраняя видимость семьи. Ну а теперь ты вырос, можешь жить самостоятельно. Ты справишься, выкарабкаешься и без этого назойливого семейного вмешательства. Я позабочусь об этом.

Невилл не знал, что сказать, так его тронула честность отца.

– Я думал, ты меня ненавидишь.

– Ты мой единственный сын, пусть ты и выбрал путь одиночества. Как я могу тебя ненавидеть? После войны я снова обрел жизнь, в награду за все печали я получил малыша. Фредди не дожил до этого, но мы должны поступить честно и по отношению к его ребенку.

– Я не хочу бросать Конни в беде. А она в беде.

– Она справится. Если вы станете жить вместе, вы возненавидите друг друга, и от этого будет страдать ребенок. И только представь, что его единственной бабушкой будет Айви…

– Но семья…

– Да забудь ты о семье хоть раз в жизни… Мужчина должен думать и о себе, нести ответственность! Допивай и подумай о том, что я тебе сказал…

– Роза дома! Мария позвонила тете Сьюзан. Она приехала всего на два дня. Чудище отпустило их по домам на Рождество! – прокричала Конни сквозь шум воды. Она мыла посуду, помогая Джой, которая сидела тут же, в широком платье напоминая кита. «Это высокое давление так мешает жить! А что, если и меня это ждет?»

Конни пришла восхититься их новой детской: лимонно-желтые и мятно-зеленые полоски обоев, шторы в тон. В магазине Сандерсона это последний писк. Белая колыбелька с плетеной корзиной, желтая льняная простынка с кружевами. Все вокруг новое, самое модное и современное: детская ванночка, корзинка для подгузников, горшочек, премиленькое покрывало на колыбель, комод, полный ползунков и пижамок, вязаные вручную одеяльца, целая гора пеленок – махровые, чтобы вытираться после купания, теплые фланелевые и тоненькие легчайшие, специальные детские полотенчики и неописуемой красоты корзина с разнообразными присыпками, кремами и застежками для подгузников…

– А где твой любимый мишка? Жив еще? – спросила Конни, оглядывая комнату в поисках старой потертой игрушки, которая приехала еще из Бирмы много лет назад.

– Жив, – кивнула Джой. – Но он у мамы. Миссис Грегсон говорит, что все должно быть новым и гигиеничным. Они заказали для нас коляску «сильвер кросс», но это ведь плохая примета – покупать такие вещи заранее, так что коляска пока стоит в магазине.

«Да… Чтобы купить все для малыша, потребуется не одна сотня фунтов…» Конни вздохнула, оглядывая комнату. И зачем такому маленькому человечку так много всего? Тут есть даже приспособление для стерилизации бутылочек. Полный список покупок, который показала ей Джой, выглядит просто пугающе.

– А как ты себя чувствуешь? – спросила она, в благоговении разглядывая комнату. Боже, где она возьмет денег?!

– Мне кажется, все это происходит не со мной, – ответила Джой, поглаживая свой живот. – Не представляю, как я смогу родить этот футбольный мяч. Денни говорит, я похожа на слона, и чем скорей я вернусь к нормальному состоянию, тем лучше. Ну и, конечно, он хочет только мальчика.

«Ничего, получит то, что дадут», – подумала Конни. Так, значит, отцовство не смягчило его… И она улыбнулась. Ах, как бы она хотела рассказать Джой свои новости… Но нет, пока рано. Она обещала тете Сью ничем не волновать ее дочь, пока ее малыш не будет спокойно посапывать в кроватке.

– Может, сходим вечером к Розе? Посидим втроем, как прежде. Мы тебя угостим китайской едой или чем захочешь.

– Не знаю. Денни не нравится, когда я появляюсь на публике.

– Послушай, Джой, но мы же твоя семья! Когда родится ребенок, тебе будет совсем не до нас.

– Я спрошу его попозже, когда он вернется, – пообещала она.

Ничего она не спросит, почувствовала Конни. Поэтому засиделась у нее в гостях до тех пор, пока не хлопнула входная дверь.

– Я заеду за Джой в семь! – объявила она Денни. – Роза приехала домой на пару дней. Это наш последний шанс посидеть втроем, прежде чем Джой отправится на галеры и мы ее больше не увидим… Так, значит, сегодня в семь, договорились?

Денни тупо смотрел на нее.

– Но ей потребуется такси.

– Ничего, я получила права, разве я не говорила? Спасибо Невиллу, сдала с первого раза. Возьму бабулину машину. Так что ровно в семь ждите!

Ответа не последовало, но Конни знала, что успела застать Денни врасплох.

Вечером она надела новое платье-балахон, скрывавшее ее животик, черное с серебристыми полосками, тщательно накрасила глаза, пытаясь подражать Дасти Спрингфилд[52], и уложила волосы пышным узлом. Надо держать хвост трубой, к тому же сейчас Рождество – хотя она этого и не чувствовала.

Улицы города были украшены фонариками, в окнах по всей Дивижн-стрит красовались нарядные елки. Витрины магазинов ломились от игрушек и подарков, но Конни не чувствовала ничего, одну только нарастающую тревогу. Сможет ли она выжить без поддержки со стороны семейства Уинстэнли? Должна ли она выйти замуж за Невилла и жить, словно проклятая? Сможет ли она ужиться с Айви? «Ах, если бы я действительно верила что из этого выйдет толк… Но бросить в беде Невилла…»

Джой поджидала ее на ступеньках, укутавшись в огромную накидку, прикрывавшую ее живот.

– Я должна быть дома к десяти, – предупредила она. – Так что давай поторопимся.

– А потом ты превратишься в тыкву? – хихикнула Конни. – Да уж, держит он тебя на коротком поводке, этот юный Грегсон.

– Он таким образом проявляет заботу, – ответила Джой. – Он не хочет, чтобы что-то случилось с ребенком, только и всего.

– Но ребенок ведь должен родиться еще через три недели, верно?

– Верно. Но он не любит, когда я выхожу одна.

– Но ты не одна, Джой. Всего один вечер вне дома! За многие-то месяцы! Честное слово… Как только ты с этим миришься?

Конни продолжала что-то говорить, но Джой смотрела прямо перед собой и на нее не глядела.

– Брак – это другой мир, Конни. Чем-то жертвуешь друг для друга. Денни говорит, мне не нужны друзья, потому что у меня уже есть он. Денни говорит, я должна быть счастлива, что мне должно быть достаточно того, что я вижу дома.

– Денни говорит… Денни говорит… А сама-то ты что говоришь? Или ты язык проглотила?

– Конни, он мой муж! Я должна его слушаться.

– Ну и чепуха! На дворе тысяча девятьсот шестидесятые, а не тысяча восемьсот шестидесятые. Мы вольны думать так, как хотим. Ты не его собственность.

– Ты не понимаешь, – запротестовала Джой. – Вы, свободные девушки, действительно можете думать только о себе. А когда родится ребенок, мы станем настоящей семьей, и нам будет никто не нужен.

– Так, значит, прощай, Конни, и прощай, Роза?

– Нет, конечно, нет. Но мы уже никогда не сможем жить так же, как прежде, правда?

– Почему нет? Ты же не цепями к нему прикована, – Конни машинально переключала скорости. Что за абсурд она слышит от Джой?

– Рождение ребенка переворачивает твою жизнь, – произнесла Джой. – Ребенок – это самая главная часть жизни. Я буду нужна ему днем и ночью, он совсем беспомощный, ему нужна преданная мать. Он будет занимать все мое время, я просто не буду больше той Джой, которую вы все знаете. Я буду совсем другой… я буду настоящей матерью. Мой ребенок и мой муж будут для меня на первом месте.

– Значит, это твой прощальный выход? Пока, «Шелковинки»?

Конни вела машину, хмурясь все больше. Ей совсем не хотелось слышать, что ребенок занимает всю твою жизнь. Ей-то как быть тогда? А где будет ее собственная жизнь? Айви с распростертыми объятиями примет малыша, возьмет на себя все хлопоты. Невилл будет работать, как всегда, и на малыша особого внимания не обратит. А какова будет ее роль в этом раскладе?

«Наверное, я слишком молода и эгоистична, чтобы связывать себя такими обязательствами…» Она вздохнула, но вслух ничего не сказала.

– Надеюсь, я тебя ничем не обидела? – окликнула ее Джой, приняв молчание за обиду.

– Нет, что ты… Просто так много надо обдумать, осмыслить, рождение ребенка так трудно укладывается в голове, да?

– Ничего, вот придет твоя очередь, сама все поймешь!

«Пойму ли? Пока что я не понимаю ничего…»

Роза уже поджидала их в ресторане – мохеровая лиловая накидка, под ней фиолетовое платье без рукавов, черные волосы взбиты и красиво уложены. В ушах раскачиваются серьги, глаза ярко накрашены: черная подводка, как у панды, и тушь на накладных ресницах. Бросив взгляд на Джой, она расхохоталась и запела:

– Нелли-слоненок![53]

Но Джой не улыбнулась.

– Умоляю, не пой. Денни поет мне эту песню с утра до ночи.

Роза перевела взгляд на Конни.

– А что это на тебе? Школьный свитер Невилла? Надо же так вырядиться! Похожа на мятную конфету!

И полетели шутки, полился смех.

– А ты все же немного поправилась! Тебе идет. А волосы! Умереть не встать! Сколько же воробышков свили гнездышко в этой чудо-прическе?

Они нашли столик в углу, уселись и уже ни на секунду не могли замолчать. Слишком много всего надо было рассказать друг другу. Розу переполняли истории из жизни «Новых шелковинок», этой группы на подпевках у Сейди Лейн.

– Она просто чудовище… Вечно забывает заплатить нам. Живет в Королевском отеле, а нас отправляет в обшарпанную гостиницу где-то на задворках, у железной дороги. Разъезжает в «Роллс-Ройсе», а мы должны догонять ее на автобусе. И никогда не упустит случая нас поддеть. «Милочки, вы пели просто божественно, только какая же сучка забыла вовремя вступить? И не надо мне тут крутить задницей!» – передразнила ее Роза. – Я ответила ей тогда: «Но так делают все артисты, подпевающие на заднем плане. Например, «Девочки Вернон». Им даже хореограф поставил движения, чтобы они сочетались с текстом песни». Она в ответ чуть мне в горло не вцепилась, налетела, как фурия: «Не смей умничать со мной! Знаю я, что ты замышляешь… И когда это ты успела так отощать?» А я тогда как раз забыла подложить подушечки в лифчик. Мама говорит, женщин в ее возрасте либо разносит вширь, либо они делаются тощими. Нашу беднягу Сейди разносит с такой скоростью, что мы должны выглядеть, как три медвежонка, и на сцене становится так жарко!.. Мелли сказала: «Это возрастные перемены. Они так влияют на женщин». – «Какие перемены? – тут же взвилась Сейди. – В нашей работе нет никаких перемен!» У нее в ушах точно микрофоны встроены, а глаза как у голодного орла, выслеживающего дичь… Да, кстати, ей понравилась твоя песня – «Цвета любви».

– Что за песня? – удивилась Джой. – Конни, я и не знала, что ты пишешь песни!

– У нее хорошо получается. Мне нравится «Последний автобус домой». Мне кажется, Сейди купит несколько твоих песен. Правда, они ужасно грустные!

Конни улыбнулась. Она вложила в письмо к Розе несколько песен, которые написала летом, не объясняя, конечно, как они появились на свет.

– Ну, мы уж постараемся, чтобы она их купила.

– Спасибо, наличные мне пригодятся, – ответила Конни. Она уже сто лет ничего не сочиняла…

– Сейди страсть как рвется в хит-парад, но, сказать по правде, шансов у нее нет. Печально. Если бы она не была такой стервой, я бы пожалела ее. Габби, Мелли и я думаем, а не попробовать ли нам выступать самим. Хватит с нас этой старой селедки.

Джой рассмеялась. Как же хорошо снова видеть ее расслабленной!

– Ой! – вскрикнула она вдруг. – У меня от твоих рассказов какие-то колики в боку!

Официант принес китайское рагу с жареной лапшой. Ресторан был полон: праздничные встречи по случаю Рождества, шумные группки студентов, приехавших на каникулы и накачавшихся пива, обычный гул.

– Надо им открыть здесь индийский ресторан. Индийская еда такая вкусная! Карри, пападам, пышные чапати. Габби готовит их со специями. Ее семья жила после войны в Индии. Но что мы все только обо мне да обо мне!.. Мне так жаль, что ваш с Марти роман закончился… – поколебавшись, заикнулась Роза. – Я слышала, он теперь выступает один. В чарте добрался до сорокового места со своим «Карманом, полным звезд».

– Неужели? Я помогала ему и с этой песней, – ответила Конни, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно, тогда как сердце ее бешено заколотилось, стоило ей услышать его имя. Она тайком следила за его успехами, почитывая колонки в «Нью мьюзикал экспресс». Одна ее половина радовалась его успехам, другая сердилась за то, что он нигде не выразил ей благодарность.

– Тогда тебе надо закрепить за собой песни авторским правом, и не тяни с этим! Может, съездишь в Манчестер к Дилли Шерман? У меня есть ее телефон. Уверена, она поможет. Так что же все-таки у вас случилось? Почему вы разошлись?

– Думаю, все, как обычно, ничего нового. Он не хотел чувствовать себя связанным.

– В чем-то он прав. Сегодня здесь, завтра там, все эти девицы, виснущие на нем… Может, подумал, что так будет честнее.

Конни больше не могла этого слышать.

– А сама-то ты как? Есть у тебя кто-то? – спросила она.

– Да нет, никого. Почти все симпатичные ребята в моем окружении предпочтут Невилла. Кстати, а как наша четвертая подружка? С ним всё в порядке?

Конни медлила с ответом.

– Мама говорит, у него какие-то неприятности, но ничего не уточнила. Конни, давай, признавайся.

– Прости, но я тоже не в курсе. Похоже, просто буря в стакане воды.

Джой сидела, улыбаясь, и вдруг дернулась:

– Вы не против, если я выйду на минутку? Колики что-то усиливаются, наверное, мне лучше отойти в туалет. Газы какие-то.

– Подозреваю, у тебя в животе не только газы, красотка! – хихикнула Роза. – Сейди бы страшно обрадовалась, если бы ты согласилась петь у нее за спиной!

– Я пойду с тобой, – подскочила Конни. – На всякий случай.

– Какой еще случай? – удивилась Роза.

– Не знаю. Просто я обещала Денни не спускать с нее глаз.

Туалет представлял собой крошечную кабинку, так что Конни осталась по другую сторону двери. Как же все-таки хорошо снова быть вместе, будто вернулись старые времена. Но нет, былого уже не вернешь… Теперь ей приходится врать про Невилла, скрывать свои тайны и делать вид, что всё в порядке. Если б только она могла им всё рассказать! Но сейчас нельзя…