В 4:50 с вокзала Паддингтон Кристи Агата

II

Седрик Кракенторп был, казалось, искренне рад видеть инспектора.

– Снова работенка привела в наши места? – спросил он. – Ну как, есть успехи?

– Пожалуй, можно сказать, что некоторые успехи есть, мистер Кракенторп.

– Удалось выяснить, чей это труп?

– Окончательно пока не установлено, но достаточно ясное представление мы имеем.

– Молодцы ребята!

– В связи с новой информацией у нас возникла надобность получить кой-какие показания. Пользуясь тем, что вы на месте, мистер Кракенторп, я начинаю с вас.

– На месте-то на месте, да ненадолго. Денька через два возвращаюсь на Ивису.

– Выходит, я успел вовремя.

– Ну хорошо, давайте.

– Я хотел бы услышать от вас подробный отчет о том, где вы находились и что делали в пятницу двадцатого декабря.

Седрик бросил на него быстрый взгляд. Потом откинулся назад, зевнул и с подчеркнуто беспечным видом погрузился в затруднительный процесс воспоминаний.

– Значит, как уже было сказано, я находился на Ивисе. Беда в том, что один день там в точности повторяет другой. Утром работаешь над картиной, с трех до пяти – сиеста. Если свет подходящий, можно сделать вылазку на этюды. Потом – аперитив в кафе на площади, иной раз с мэром, иной – с доктором. После чего – нехитрая трапеза. Вечерами – большей частью в баре Скотти, с приятелями из низших слоев. Ну как, устраивает вас?

– Меня больше устроила бы правда, мистер Кракенторп.

Седрик сел прямо.

– Это очень оскорбительный ответ, инспектор.

– Вы думаете? Не вы ли говорили мне, мистер Кракенторп, что вылетели с Ивисы двадцать первого декабря и в тот же день прибыли в Англию?

– Ну, говорил. Эмма! Эй, Эм!

Эмма Кракенторп вошла из маленькой столовой, смежной с библиотекой. С немым вопросом перевела взгляд с Седрика на инспектора.

– Слушай-ка, Эм, я ведь приехал на Рождество в субботу, правильно? И прямо с самолета?

– Да, – озадаченно сказала Эмма. – Поспел как раз к ланчу.

– Ну вот, – сказал Седрик инспектору.

– Вы держите нас совсем уж за дурачков, мистер Кракенторп, – незлобливо отозвался Краддок. – Ведь это, знаете, нетрудно проверить. Вам стоит только показать свой паспорт…

Он выразительно замолчал.

– Черт, не найду его нигде, – сказал Седрик. – Все утро проискал напрасно. Хотел послать его «Кэку».

– Думаю, вам не составило бы труда его найти, мистер Кракенторп. Впрочем, в этом нет особой необходимости. Согласно соответствующим документам, на самом деле вы прибыли в страну вечером девятнадцатого декабря. Возможно, теперь вам будет проще описать, что вы делали с этого часа и до того времени двадцать первого, когда приехали сюда.

Седрик потемнел, словно туча.

– Вот жизнь настала, черт бы ее взял! – буркнул он с остервенением. – Кругом эти анкеты, канцелярщина. Развели бюрократию! Шагу ни шагни свободно, не волен в собственных поступках! Поминутно к тебе вопросы. И почему, собственно, столько шума из-за двадцатого числа? Что в нем такого особенного?

– Только то, что, как мы полагаем, это тот день, когда совершилось убийство. Вы, конечно, вправе отказаться отвечать, но…

– Кто сказал, что я отказываюсь? Дайте человеку время! Вы же на дознании выражались достаточно неопределенно, говоря о дате убийства. Что-нибудь новое обнаружилось с тех пор?

Краддок не отвечал.

Седрик покосился в сторону Эммы.

– Может, нам перейти в другую комнату?

– Я ухожу, – быстро сказала Эмма.

В дверях она задержалась и оглянулась назад.

– Знаешь, это серьезно, Седрик. Если двадцатое – день убийства, ты должен досконально перечислить инспектору все, что делал.

Она вышла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь.

– Добрая душа у нас Эм, – сказал Седрик. – Что ж, ладно, излагаю! Да, я действительно улетел с Ивисы девятнадцатого. Планировал сделать остановку в Париже и провести денька два, тряхнув стариной кое с кем из давних приятелей на Левом берегу. Но вышло так, что в одном со мной самолете оказалась очень хорошенькая попутчица. Просто пальчики оближешь! Короче говоря, сошли мы с нею вместе. Она летела в Штаты и должна была на двое суток задержаться по каким-то своим делам в Лондоне. В тот же день, девятнадцатого, мы прилетели. Остановились в гостинице «Кингзуэй-Палас» – это на случай, если ваши ищейки еще о том не пронюхали. Я там записан как Джон Браун – кто же в подобной ситуации станет называться своим именем!

– А двадцатого?

Седрик поморщился.

– Все утро, главным образом, маялся похмельем.

– А днем? С трех часов и далее?

– Сейчас, надо подумать. Как говорится, слонялся без цели. Зашел в Национальную галерею – с этим, по крайней мере, все чинно-благородно. Кино посмотрел. «Ровена, хозяйка ранчо Рейндж». С детства обожаю вестерны. Этот оказался лихой… Потом промочил горло в баре, вернулся к себе в номер вздремнуть и часам к десяти закатился с девушкой в город по злачным местам. Каким – хоть убей, не скажу, одно называется, если не вру, «Лягушка-попрыгушка». Девушка их знала все наперечет. Надрался до одури и, откровенно говоря, мало что помню до тех пор, покуда не очнулся наутро с больной головой хуже прежнего. Подруга ускакала, спеша поспеть на свой самолет, а я окатил голову холодной водой, разжился в аптеке аспиринчиком и покатил сюда, сделав вид, будто еду прямо из Хитроу. Решил, что незачем огорчать Эмму. Сами знаете, как с женщинами, – обижаются, если не сразу едешь домой. Еще и денег пришлось занять у нее, чтобы расплатиться с таксистом. У отца просить бесполезно. Нипочем не отстегнет. Скопидом паршивый. Ну, довольны вы, инспектор?

– Что-нибудь из этого кто-то может подтвердить? Хотя бы в промежутке от трех пополудни до семи вечера?

– Думаю, что едва ли, – бодро сказал Седрик. – Национальная галерея, где служители глядят сквозь тебя стеклянными глазами, битком набитый кинотеатр… Нет, очень сомнительно.

В дверь опять вошла Эмма, держа в руках маленький еженедельник.

– Если не ошибаюсь, инспектор Краддок, вас интересует, что каждый из нас делал двадцатого декабря, так?

– М-м… в общем, да, мисс Кракенторп.

– Я только что проверила по своим записям. Двадцатого ездила в Бракемптон на заседание в Фонде помощи церковным реставраторам. Оно закончилось примерно без четверти час, и мы с леди Адингтон и мисс Бартлетт, тоже членами комитета, отправились в кафе «Кадена». После ланча мне понадобилось сделать кой-какие покупки – продукты к праздничному столу, рождественские подарки. Я побывала у Гринфолда, Свифта, Бута, в «Лайалле», обошла еще какие-то магазины. Без четверти пять выпила чашку чая в кондитерской «Трилистник» и поехала на станцию встречать Брайена. Домой попала около шести и застала отца в очень скверном настроении. Я оставляла ему все готовое для ланча, но миссис Харт, которая должна была прийти после двенадцати и дать ему чаю, не пришла. Он был так зол, что заперся в своей комнате, не впускал меня к себе и не желал со мной разговаривать. Не любит, когда меня нет целый день, а я специально стараюсь время от времени выбираться из дому.

– И правильно делаете, наверное. Спасибо, мисс Кракенторп.

Не мог же он ей сказать, что, поскольку она среднего роста и женщина, то не столь уж существенно, чем она занималась в этот день. Он сказал другое:

– А остальные ваши братья приехали, как я понимаю, позже?

– Альфред приехал в субботу поздно вечером. Сказал, что пробовал мне дозвониться, когда меня не было дома, но отец, если он не в духе, не подходит к телефону. А Гарольд приехал уже прямо в канун Рождества.

– Благодарю, мисс Кракенторп.

– Мне, верно, не полагалось бы спрашивать… – она замялась, – но вы не скажете все-таки, что всплыло нового, чем вызваны эти расспросы?

Краддок достал из кармана папочку. Кончиками пальцев вытащил наружу конверт.

– Только не трогайте, пожалуйста, руками, вы узнаете эту вещь?

– Как?.. – Эмма в недоумении подняла на него глаза. – Но ведь это мой почерк! Это мое письмо Мартине.

– Я так и предполагал.

– Но каким образом оно к вам попало? Она – что?.. Вы нашли ее?

– Может статься, что да, – нашли. Этот пустой конверт был найден здесь.

– В нашем доме?

– На вашей территории.

– Тогда, значит, она приезжала! Она… Вы хотите сказать, там, в саркофаге, была Мартина?

– Это кажется весьма вероятным, мисс Кракенторп.

Это стало казаться еще более вероятным, когда он вернулся в город. Там его дожидалось сообщение от Армана Дессина.

«Одна из подруг Анны Стравинской получила от нее открытку. По-видимому, история о морском путешествии соответствует действительности! Она уже доплыла до Ямайки и, как у вас любят выражаться, прекрасно проводит время!»

Краддок скомкал записку и швырнул ее в мусорную корзину.

III

– Нет, честно, – произнес Александр, сидя в постели и мечтательно поглощая шоколадный батончик, – мировой был денек! Чтобы взять и так-таки найти самый настоящий вещдок!

В его голосе звучало благоговенье.

– И вообще, мировые получились каникулы, – прибавил он со счастливым вздохом. – Наверное, такое уже второй раз не повторится.

– Очень надеюсь, что со мною никогда не повторится, – отозвалась Люси, стоя на коленях и укладывая в чемодан Александровы пожитки. – Тебе обязательно набирать с собой столько космической фантастики?

– Вон те две, верхние, – не нужно. Я их уже прочел. А футбольный мяч с бутсами и резиновые сапоги можно уложить отдельно.

– Какие же вы, мальчики, берете в дорогу неудобные предметы!

– Ничего. За нами пришлют «Роллс». У них такой «Роллс», что закачаешься! И еще – «Мерседес-Бенц» новой модели.

– Богатые, как видно.

– Купаются в деньгах! А люди симпатичные. Но все равно жалко отсюда уезжать. Вдруг да еще обнаружится какой-нибудь труп…

– Вот уж чего не надо!

– В книжках это бывает сплошь да рядом. То есть увидит человек что-нибудь или услышит, и его тоже укокошат. Например, так могут поступить с вами, – прибавил он, разворачивая второй батончик.

– Благодарю покорно!

– Нет, я-то не хочу, чтобы это оказались вы, – уверил ее Александр. – Мне вы как раз очень нравитесь, и Стоддерсу тоже. А как готовите – это вообще конец света! Язык проглотишь! И соображаете нормально.

Это последнее с очевидностью надлежало расценивать как высокую степень похвалы. Люси так и расценила.

– Ну, спасибо. Только я не согласна умирать ради твоего удовольствия.

– Тогда – будьте начеку, – сказал ей Александр. Он отправил в рот кусок шоколада и уронил нарочито небрежным тоном: – Если у вас иногда будет появляться мой папа, вы за ним присмотрите, да?

– Конечно, – отвечала с легким удивлением Люси.

– С папой, знаете, в чем беда, – сообщил ей Александр, – ему не подходит лондонская жизнь. И женщины подворачиваются неподходящие. – Он озабоченно покрутил головой. – Я к нему очень хорошо отношусь, но за ним нужен глаз да глаз. Его несет по течению и прибивает совсем не к тем людям. Плохо, что мама рано умерла. Брайену нужна нормальная семейная жизнь.

Он выразительно посмотрел на Люси и потянулся за новым батончиком.

– Четвертый, Александр! – ужаснулась Люси. – Тебя стошнит.

– Ну, не думаю. Я раз съел шесть штук подряд – и ничего. С печенкой все в порядке. – Он помолчал. – А вы Брайену нравитесь, если хотите знать.

– Это мило с его стороны.

– Он кое в чем несуразно ведет себя, – продолжал отпрыск Брайена, – но летчик-истребитель был классный. Жутко храбрый. И жуткий добряк. – Он опять помолчал. Затем, воздев глаза к потолку, смущенно произнес: – Знаете что, если уж откровенно, ему, по-моему, хорошо бы жениться снова. На подходящей женщине. Я бы, по крайней мере, ничуть не возражал иметь мачеху – ну, то есть если она подходящий человек…

До несколько оторопелой Люси вдруг дошло, что Александр клонит разговор к чему-то вполне определенному.

– Эти глупые сказки про злую мачеху, – продолжал он, по-прежнему адресуясь к потолку, – давным-давно устарели. У нас со Стоддерсом полно знакомых ребят, у которых есть мачеха, – развод, там, и прочее, – и они прекрасным образом с ней ладят. Конечно, тут важно, какая мачеха. Ну, и, конечно, не обходится без неразберихи – кому тебя куда-то вести или кого ты сам позовешь в школу на спортивный праздник – в смысле, когда есть две пары родителей. Хотя, с другой стороны, при желании это можно использовать в своих же интересах. – Он сделал передышку, отягощенный сложностями современной жизни. – Самое лучшее, когда у тебя дом и родители родные, но раз уж мама умерла… В общем, вы понимаете, что я хочу сказать? Была бы, главное, подходящим человеком, – повторил Александр в третий раз.

Люси была тронута.

– По-моему, ты очень правильно рассуждаешь, Александр, – сказала она. – Надо нам постараться и найти твоему отцу симпатичную жену.

– Ага, – отозвался уклончиво Александр. – Это я просто так, – прибавил он небрежно. – Дай, думаю, скажу. А Брайену вы очень нравитесь. Он мне сам говорил.

Ну и ну, подумала Люси. Со всех сторон сватовство! Сперва мисс Марпл, теперь и Александр туда же.

Без всякой видимой связи в голове у нее мелькнула мысль о свинарниках.

Люси встала с колен.

– Спокойной ночи, Александр. Утром осталось только сложить туалетные принадлежности да пижаму. Спи спокойно.

– Спокойной ночи.

Александр сполз с подушки, положил на нее голову, закрыл глаза, мгновенно явив собой совершенный образ спящего ангела, и в ту же секунду уснул.