Охота Снежной королевы Рой Олег

Глава 16

Там, за дверью

Оба — и Олег, и Криш — и слышать не хотели о ее новой встрече с Евой. И, если честно, очень приятно осознавать, что ты кому-то небезразлична, что кто-то беспокоится о тебе. Это так здорово, что иногда кажется сном. Как жаль разрушать этот прекрасный сон! Но приходится. Когда-то отец ушел из семьи, назвав маленькую Алису чудовищем из-за необычных глаз, передающихся в ее семье по материнской линии через поколение. Она сама чудовище, как и Ева, — значит, им будет легче между собой договориться.

К счастью, Ингрид оказалась на ее стороне. Еще бы, она весьма и весьма заинтересована в том, чтобы добраться до девочки.

— Это хороший план, — повторила Ингрид многозначительно. — И, если он вам не нравится, будете сидеть в подвале сколько угодно, хоть до скончания времен.

Когда они снова оказались в своей камере, Олег пристал к Алисе с вопросами.

— Почему ты изменила решение? Почему хочешь помочь Ингрид? — пытался выпытать он.

— Потому что я передумала, — отвечала Алиса, избегая встречаться с Волковым взглядом. — Ты сам говорил, что Ева опасна. Я подумала и поняла, вы правы. В конце концов, мы здесь именно для того, чтобы ее остановить. Глупо пройти такой долгий путь и отказаться от своей цели, получится, что все усилия были зря.

— Ты серьезно? — Олег все никак не хотел верить собственным ушам.

— Абсолютно, — Алиса наконец посмотрела ему в глаза. — И не беспокойся обо мне, она не сделает мне ничего плохого, я точно знаю.

Олег хотел что-то сказать, но промолчал, лишь с сомнением покачал головой.

Но разговор подхватил Криш.

— Ладно, — сказал он, — раз ты так уверена, иди, но я пойду с тобой. Просто так, для подстраховки.

Согласиться на это предложение было очень соблазнительно, но Алиса не могла рисковать. Ева испугается, увидев незнакомца, и скорее всего опять разозлится. Кроме того, Криш очень умный, и в данном случае это не пойдет во благо: девочка почувствует в нем двойное дно и никогда не согласится открыть для них дверь лаборатории. Нет, идти нужно ей одной — без вариантов!

— Я не спрашиваю разрешение, — уточнил Криш. — Я ставлю тебя в известность.

Ах вот оно как! Ну ничего, Алиса вдруг почувствовала, что непременно со всем справится. Это ощущение было необъяснимым, но четким.

— Хорошо, — ответила она, поправляя спальник.

Криш, кажется, был обескуражен тем, что она сдалась так скоро. Нужно действовать быстрее, чтобы он не догадался, в чем подвох, и лучше вообще не думать об этом, учитывая способности Криша. И Алиса усиленно думала о другом. О Москве, маме и Маркизе, о снеге, который лежит на перилах их школьного крыльца, придавая ему абсолютно сказочный вид, о том, как, вернувшись домой, первым делом залезет в горячую-горячую ванну с пеной и пролежит там не меньше часа, а может, и два.

— Что-то ты мне не нравишься, — прервал ее мысли Криш. — Ты, случайно, никаких сюрпризов не задумала?

— Я собираюсь идти в сон, — сказала девушка, не отвечая на его вопрос, — если не хочешь, можешь не идти со мной.

— Ну конечно! — Криш сел на свои нары, не сводя с Алисы взгляда.

Она нарочито медленно легла, поплотнее укуталась в спальник и закрыла глаза.

Когда Алиса скользнула в мир снов, Криш уже поджидал ее там. Конечно, у него гораздо больше опыта хождения по снам, и переиграть его в этом мире фактически невозможно. И все же…

— Веди, — велел Криш.

И Алиса двинулась сквозь пелену, осторожно пытаясь настроиться на Еву. Теперь между ними возникла странная связь, она чувствовала снежную девочку и точно знала, что та где-то неподалеку.

Алиса рисковала, но надеялась на помощь Евы.

Вскоре туман превратился в густо падающий снег, подтверждая правильность избранного пути. Еще немного… Они не разговаривали, сосредоточенные каждый на своей цели. И вот впереди возникла сплошная колючая завеса. Как раз то, что нужно.

— Ева! — позвала Алиса. — Ева, ты здесь? Мы пришли с тобой поговорить! Слышишь, Ева! Со мной Криш. Помоги ему пройти, как ты помогала мне!

Ветер подхватил ее слова и унес куда-то.

Алиса очень надеялась, что Ева ее услышала и поняла. От этого сейчас зависело многое.

— Здесь нужно проходить по одному, — сказала девушка, оглянувшись на Криша. — Я войду, а потом подам тебе руку.

Он нахмурился.

— Ну нет! Думаешь меня обмануть? Лучше я войду первым.

Алиса пожала плечами и отступила, освобождая проход.

Криш сосредоточенно раздвинул края завесы, сделал шаг и… пропал.

— Я помогла ему, — послышался сзади хрустальный голосок. — Как тебе. Он сейчас проснулся.

Алиса мысленно досчитала до трех, чтобы успокоиться, и только после этого обернулась к Еве.

Девочка выглядела точно так же, как в прошлый раз, только на лице ее была заметна тень любопытства.

— Ты вернулась поговорить со мной. Ты меня не боишься. Это хорошо. Ну так говори же! — велела девочка, за спиной которой, словно шлейф, плыли в воздухе миллионы снежинок. Маленькая Снежная королева или, может быть, Герда, вынужденная стать такой?..

— Ева, — проговорила Алиса, стараясь сохранять спокойствие и доброжелательность, — я прошу тебя впустить нас в лабораторию…

— А теперь пойдем, я тебе кое-что покажу, — Ева поманила Алису за собой, и девушка пошла за ней через пелену тумана.

Ева вела Алису по снам так легко, словно этот мир был родным для девочки.

Они вышли в какую-то комнату, в углу которой, похожая на испуганного зверька, сидела маленькая девочка с очень светлыми волосами. Что-то смутно знакомое было в ней.

— Кто это? Неужели… — предположение казалось настолько невероятным, что Алиса недоговорила.

— Да, это она. Ингрид, — ответила Ева, сжав губы. Лицо ее было непроницаемо, но в глазах Алиса заметила странное выражение — то ли сожаление, то ли гнев, то ли сочувствие — и не поймешь, а может, адская смесь из всех этих столь разных чувств. — Она заснула и видит сон. Можешь посмотреть, она тебя не заметит.

— А ты? — спросила Алиса, видя, что Ева отвернулась.

— Я ухожу. Сможешь выбраться сама?

Алиса кивнула, и Ева вдруг исчезла, оставив по себе медленно оседающее облако снежинок. Это было очень красиво, но внимание девушки уже поглотила маленькая Ингрид.

Теперь она увидела девочку на залитом солнцем лугу, где-то на горизонте поднимались заснеженные пики гор.

Девочка, бросив не до конца сплетенный венок, смотрела в небо, откуда слышался легкий гул.

Подняла взгляд и Алиса.

В голубой вышине шли самолеты, похожие на маленькие крестики. Алисе никогда не доводилось видеть их столько сразу, там были десятки, а может быть, сотни машин.

Девочка подняла руку, сложила пальцы «пистолетиком» и стала делать вид, что стреляет в самолеты.

— Дочка, перестань, иди сюда, — окликнул ее мужской голос. Неподалеку, под деревьями, возле нескольких машин стояла группа людей.

«Они не видят меня», — поняла Алиса и тоже подошла поближе.

Мужчины под деревом были одеты своеобразно, так, как, по мнению девушки, одевались лет пятьдесят назад, — пиджаки, кепки, смешные высокие гетры поверх брюк, но кое-кто торопливо стаскивал с себя черный мундир с рунами в петлицах, спеша переодеться в гражданское.

Алиса не слишком хорошо разбиралась в погонах, но эти, с двумя маленькими молниями, прекрасно помнила из фильмов про войну.

«СС, — догадалась она, — это фашисты, которые собираются сбежать куда-то за границу, как в том фильме про Штирлица».

— Бедная наша Германия, — сказал один из мужчин, глядя на самолеты, — все бомбят и бомбят.

Другой, вероятно, отец Ингрид, усадил девочку на колени и, взяв с небольшого накрытого под деревьями столика яблоко, стал его чистить.

— Пусть бомбят сильнее, — ответил он. — Чем больше горя и вреда народу Германии принесут американцы, англичане и русские, тем сильнее их будут ненавидеть. И тем больше честных немцев встанет на нашу сторону, когда Третий рейх возродится из снега и льда.

Его собеседники, казалось, опешили от таких аргументов.

— Но герр профессор, от бомб гибнут люди, наши люди, — сказал один из них.

— Неважно, большинство из них уже потеряно для дела национал-социализма[6]. — ответил тот, кого называли профессором. — Те же, кто сохранил верность идеалам… — он помедлил. — Что ж, давайте считать их мучениками, павшими на алтаре нашего дела. Это вполне достойная смерть. Тут не о чем сожалеть.

Он разрезал яблоко на дольки и стал кормить ими девочку.

— Давайте не думать о грустном, — один из мужчин вздохнул. — Нам надо запастись солнцем, учитывая то место, куда мы отправляемся.

— Ну, солнца там будет предостаточно, — возразил ему профессор. — По крайней мере, в течение половины года, чего, правда, не скажешь о тепле.

— Повезло тем, кто попадет в Южную Америку, там, хотя и дикие места, хотя бы можно не опасаться выйти на улицу и замерзнуть насмерть, — негромко пробормотал кто-то.

Собравшиеся замолчали, как будто он затронул какую-то запретную тему.

— Папа, а куда мы поедем? — Ингрид дергала профессора за рукав.

— В Антарктиду, милая, — ответил он несколько рассеянно, погрузившись в свои мысли.

— Но там же холодно, — капризно надула губки девочка.

— Ничего, у тебя будет теплая шубка, зато Рождество можно праздновать хоть каждый месяц, — ответил мужчина.

Кто-то невесело рассмеялся в ответ на его последние слова.

За разговорами они не заметили, как подъехала еще одна машина. Из нее выбрался маленький невзрачный человечек в очках, похожий, как показалось Алисе, на какого-нибудь бухгалтера или мелкого чиновника.

Но люди отреагировали на него совершенно неожиданно. Все вытянулись по стойке «смирно». Профессор ссадил Ингрид с колен и встал.

— Хайль Гитлер, — они вскинули руки в нацистском приветствии.

— Здравствуйте, герр Гиммлер, — Ингрид присела в подобии книксена.

— Хайль, — человечек вяло махнул рукой. — Герр профессор, можно вас на минутку?

Отец Ингрид подошел к нему, и Алиса навострила уши.

— Что с проектом «Гримтурс»? — спросил, насколько она помнила из уроков истории, один из самых могущественных людей в фашистской Германии.

— Все в порядке, Генрих, все, что нужно для продолжения исследований, у нас с собой. Оставшиеся материалы и лабораторное оборудование мы уничтожили. Нашим врагам останется только гадать, чем мы тут занимались.

— А испытуемые и персонал? — спросил Гиммлер.

— Генрих, право, вы меня недооцениваете! — рассмеялся профессор. — Охрана и научные работники будут сопровождать нас. Рабочие, привлеченные из концлагерей, и испытуемые отправились в крематорий. Мы боялись, что не хватит топлива, но все обошлось. Чувствуешь, даже здесь воняет…

— Хорошо, — Гиммлер с благоговением достал из внутреннего кармана кителя небольшую деревянную коробочку, украшенную рунами. — Вот оно. Это ни в коем случае не должно пропасть или попасть в чужие руки, — его голос, голос человека, привыкшего повелевать, задрожал.

— Я понимаю, Генрих, понимаю, — отец Ингрид крепко прижал коробку к себе и протянул руку Генриху Гиммлеру. — Я сделаю все возможное, чтобы в случае чего возродить его не только всемогущим, но и бессмертным…

Он повернулся к ожидавшим его людям:

— Собираемся, по машинам.

— Папа, а что такое крематорий? — спросила Ингрид. Алиса поняла, что девочка, вертевшаяся неподалеку, очевидно, краем уха услышала незнакомое слово.

Девушка решила, что профессор, наверное, рассердится за такой вопрос, но он весело рассмеялся и подхватил дочь на руки.

— Это такая большая печь для сжигания всякого мусора, милая, — сказал профессор, направляясь к услужливо распахнутой дверце машины.

Не успела Алиса переварить эту жуткую фразу, как сон изменился.

Теперь Ингрид изрядно подросла, на вид ей было лет шестнадцать, и ни черной кожей, ни седыми волосами она пока не обзавелась.

«Пожалуй, если одеть ее нормально, то она не будет отличаться от других девчонок в нашем классе», — решила Алиса.

Сейчас Ингрид находилась вместе с отцом не то в больничной палате, не то в лаборатории, судя по всему, уже здесь, в Антарктиде.

Пациентами в этом заведении были похожие на снежных людей создания, которых Алиса уже видела в качестве ее солдат. Сейчас все они глубоко спали.

— Смотри, Ингрид, — сказал отец, — сегодня, наверное, самый лучший день в моей жизни. Наконец-то проект «Гримтурс» успешно завершился.

Он обвел рукой лежащие на койках волосатые туши:

— Вот они, наши суперсолдаты. Сильнее и быстрее любого человека, не боятся мороза, могут есть почти что угодно.

— Да, папа, — сказала Ингрид. — А еще накапливают солнечную энергию за полярный день и расходуют ее ночью, и еще много чего. Я знаю. Но они же совершенно тупые! — вдруг воскликнула она.

— Дочь, — профессор снял очки и аккуратно протер их белоснежным носовым платком. — Они и не должны быть хорошими собеседниками или галантными кавалерами. Своей задаче они идеально соответствуют. Каждый должен делать то, что ему положено. Тебя, кстати, это тоже касается.

Он показал рукой в дальний угол палаты.

Там на койках лежало несколько созданий. Меньше ростом и худее, шерсть на них росла кое-как, клочками, и весь их вид был довольно болезненным.

«Они похожи на младших и неудачных братьев этих йети», — сказала себе Алиса.

— Как мой лаборант ты обязана убирать помещение после экспериментов, — продолжал профессор. — В том числе неудачно отработанный материал. Вот и займись, цианид в сейфе. Как закончишь, приходи в общую столовую, там будет небольшое торжество в честь завершения проекта.

Алиса не могла поверить своим ушам.

— Нет, нет, ты что, с ума сошел?! Урод фашистский! Так же нельзя, ты делаешь из нее убийцу, такую же, как ты сам! — закричала она.

Но профессор не услышал девушку. Он повернулся и вышел из лаборатории.

«Я знаю, что это прошлое, и его уже не изменишь, но не могу и не хочу на это смотреть», — решила Алиса. Она собралась с силами, входя глубже в сон Ингрид, меняя его ткань.

И вот вокруг была уже другая обстановка.

Теперь в палате, в окружении капельниц и мониторов, находилась сама Ингрид. Алиса поняла, что ей очень плохо. Девушка с трудом дышала, волосы на фоне кожи, приобретшей сине-серый цвет, казались совершенно белыми, а по глазам было видно, что она испытывает сильную боль.

Алисе невольно стало жаль Ингрид.

«В конце концов, она не виновата, что ее отец фашистский Доктор Зло», — решила Алиса.

Она положила руку на лоб девушки, представляя, как боль уходит из ее тела. Ингрид задышала ровнее, ее глаза закрылись, она заснула.

В этот момент дверь в лабораторию отворилась и вошел профессор.

Он сильно постарел, волосы поседели, кожа на лице обвисла глубокими складками.

Если бы не понимание того, что все это происходит во сне, и желание узнать побольше о тех жутких делах, которые они тут творили, чтобы помочь Еве, Алиса бы непременно сделала с ним что-нибудь нехорошее. Но приходилось терпеть и смотреть.

Профессор внимательно изучил показания мониторов, сверился с записями в своем блокноте, проверил пульс у спящей девушки.

— Похоже, все идет как надо, — пробормотал он. И вдруг, к удивлению Алисы, нежно погладил дочь по голове. Он смотрел на нее с поистине отцовской добротой и заботой.

«Как он может любить своего ребенка и так легко отправлять на смерть других? Зачем он пытается вырастить из нее безжалостного фанатика-убийцу? — Алиса помотала головой. Это было выше ее разумения. — Криш, наверное, мог бы это как-то объяснить. А вот Олег — вряд ли», — пришла ей в голову странная мысль.

Тем временем картина сна опять изменилась.

Теперь Ингрид выглядела так, как сейчас. И она с ужасом смотрела на свое отражение в зеркале. Прямо в больничной пижаме девушка выскочила из палаты, пробежала по коридорам и, как пушинку, распахнув тяжелую железную дверь, ворвалась в кабинет отца.

— Папа! — закричала она. — Я что, теперь негр?!

Профессор спокойно поднял голову от бумаг.

— Доброе утро, — сказал он. — Не драматизируй и не будь глупой. У тебя нет никаких антропологических признаков этой ущербной расы.

— Моя кожа! Она черная! — Ингрид вытянула руки перед собой.

— Да, теперь ты, как и наши солдаты, малочувствительна к холоду и можешь аккумулировать солнечную энергию, а также стала сильнее и быстрее обычных людей. Это значит, ты более подготовлена к нашей Великой войне, к возвращению Третьего рейха, чем наши враги. Неужели, дочь моя, ты ставишь личные капризы превыше общего дела? — строго спросил он.

— Но, папа! — жалобно-возмущенно простонала Ингрид. Она схватилась за дверной косяк, как будто ноги ее не держали.

— Скажи спасибо, что я нашел способ избавить тебя от мехового покрова, — добавил профессор. — Это было нелегко. Твои умственные способности тоже не пострадали.

— В этом я вовсе не уверена, — негромко, как будто отец с дочерью могли услышать ее, пробормотала Алиса.

— Что ж, твое изменение прошло удачно, — продолжал тем временем профессор. — Пожалуй, пора и мне попробовать. Я немолод, а так, по крайней мере, у меня будет шанс дожить до нашего возвращения на Родину. Вот и еще одна причина поблагодарить меня, — он посмотрел на Ингрид. — Теперь ты будешь стареть значительно медленнее обычных людей.

Дальше сон разбился на вереницу все более ускоряющихся ярких эпизодов. Вот Ингрид в легком комбинезоне и с развевающимися на ветру волосами буквально скользит по залитой солнцем снежной равнине, видно, что она наслаждается своей силой и скоростью. Ночует в небольшой пещерке из снега. Ее волосы и брови покрыты толстым слоем инея, но не похоже, что это причиняет ей какие-либо неудобства. Выслеживает и убивает случайно выбравшегося на поверхность ария — и на лице ее азарт и радость охотника.

«Похоже, она смирилась с изменениями», — подумала Алиса.

Картинка переменилась, и вот Ингрид стоит над покрытым нацистским флагом гробом, на лице у нее слезы, а какой-то пожилой мужчина утешает ее:

— Изменение — большая нагрузка для организма. Ваш отец был, увы, не молод, сердце не выдержало. Но он боролся до последнего.

— Так тебе и надо, фашист недобитый! — прокомментировала вполголоса Алиса. — Жалко только, что дочери ты успел испортить жизнь!

Тут картины сна замелькали с такой скоростью, что девушка едва успевала их различать. Вдруг она увидела Еву. Девочка стояла перед Ингрид рядом с раскрытым ящиком стола и с недовольным лицом что-то прятала за спиной.

«Похоже, что они ссорятся или спорят», — предположила Алиса.

Затем сон стал совсем уж неразличимым. Кто-то кричал, кто-то бегал. Девушка успела заметить, как стены покрывает толстый слой инея, а Ингрид с совершенно нечеловеческой скоростью несется к какой-то толстенной двери, захлопывает ее, пытается закрыть замок, но иней проступает на металле, покрывает ее руки и лицо.

Все вокруг скрылось в белесой пелене обжигающего холода, сменившейся сплошной темнотой.

В следующее мгновение Алиса увидела перед глазами потолок их скудно освещенной камеры.

«Ингрид приснился кошмар, и она проснулась, а вместе с ней проснулась и я», — догадалась девушка.

Несколько минут она лежала, приходя в себя.

Глава 17

Рубикон пройден

Криш дернулся и резко сел на кровати, глядя вокруг глазами еще не осознавшего реальность человека.

Олег посмотрел на Алису. Похоже, она глубоко и крепко спала.

Интересно, почему Криш бросил ее одну? Ведь обещал присмотреть.

С полминуты куратор растерянно моргал, а потом вдруг расхохотался — громко и заразительно. Волкову даже подумалось, не сошел ли тот с ума. А что, при всех выпавших на их долю приключениях вполне возможно.

— Все в порядке, — проговорил Криш, когда наконец отсмеялся и бессильно привалился спиной к стене. — Алиса — очень талантливая девочка! Как же ловко она меня обманула! Блеск! А я-то считал, что крут до невозможности! Нет, правда, смешно!

Олег хмыкнул. Ничего смешного в том, что Криш здесь, а Алиса там, в опасности, он не видел.

— Не волнуйся, — куратор махнул рукой. — С ней все в порядке. Теперь я уверен в этом на двести процентов. Она справится.

В его голосе звучала такая уверенность, что Волков почти ему поверил. «Почти» потому что не собирался полностью доверять этому парню ни в чем.

Олег вылез из-под своего спальника и подошел поближе к спящей Алисе. Она дышала тихо, еле слышно, но очень спокойно, так, словно была погружена в глубокий сон. Никаких тревожащих признаков не наблюдалось. Щека, до которой он дотронулся, оказалась теплой, а на ресницах не было и следа инея. Может, Криш и прав. Однако все же интересно, почему Алиса переменила свое мнение? Почему согласилась помочь Ингрид проникнуть в лабораторию? Скорее всего дело не чисто, и у Пановой есть собственный план. Знать бы только, какой.

Волков поклялся себе, что не спустит с нее глаз, когда они подойдут к лаборатории. А пока нужно запастись терпением и подождать. С этой мыслью он вернулся на свои нары, лег так, чтобы видеть Алису — мало ли, вдруг что случится, — и приготовился к ожиданию, а ждать ему пришлось очень долго…

Наконец сомкнутые ресницы девушки едва заметно дрогнули. И Олег, и Криш, казалось, не обращавший на спящую никакого внимания, тут же напряглись.

— Я смотрю, кто-то любит риск, — приветствовал Алису Криш.

Она обезоруживающе улыбнулась.

— Прости. Понимаешь, Ева боится посторонних. А ко мне она почти привыкла…

— То есть на этот раз даже не пыталась убить? Или все-таки пыталась? — уточнил Олег.

— Нет, и я все уладила — она впустит нас! — Алиса с гордостью посмотрела на друзей. — Но это еще не все! Я видела кое-что еще, это касается нашей валькирии…

— Кого? Как ты ее назвала? — Олег едва не подскочил.

— Валькирия. Ну, это… — начала объяснения Панова.

— Я знаю, кто это, — прервал ее Олег. — Просто забавное совпадение. Я про себя называл ее точно так же.

— Это вовсе не совпадение! — заявила Алиса решительно. — Вот послушайте, что я узнала…

После того как история была рассказана, все трое некоторое время молчали.

— Интересно, что все-таки связывает этих двоих — Еву и Ингрид, — заговорил наконец Криш. — Не сомневаюсь, что так или иначе мы скоро это узнаем. А теперь слушайте, что я предлагаю…

— Сюда идут, — предупредила Алиса, отличавшаяся по-кошачьи острым слухом.

Хотя Олег и пытался вслушаться в тишину коридора, ничего не услышал. Но спустя пару минут у камеры появились двое снежных солдат. Они принесли ужин — коричневую бурду, горьковатую, заваренную на мохе, зато еще горячую. Этим же их кормили и раньше, и если вначале Волков позволял себе отказаться от приема пищи и заявить, что ни за что не станет есть эту гадость, теперь ситуация изменилась. Похлебка оказалась довольно питательной и, главное, согревающей. Все трое набросились на еду, и некоторое время только и слышалось постукивание оловянных ложек о дно оловянных же мисок. Доев все до конца и тщательно выскоблив ложкой тарелку, чтобы ничего не пропало зря, Олег вспоминал наваристый борщ, который великолепно готовила мама. Там, дома, можно было не доесть или перехватить на бегу сосиску, даже не отваривая ее, прямо из холодильника. Правду говорят: все познается в сравнении, а простые житейские радости начинаешь ценить только когда их лишаешься. Вот бы сейчас хоть немного этого борща, с толстым куском зернового хлеба, намазанного восхитительным нежным сливочным маслом и немного присыпанного солью! Или здоровенную котлету, начиненную грибами, луком и мелко нарезанным яйцом, их мама тоже делала мастерски…

От мыслей о домашней еде желудок требовательно заурчал. Но увы, всего этого, конечно, не было. Даже бурда закончилась, и добавку, как уже знал Олег по опыту, просить бесполезно. Оставалось довольствоваться воспоминаниями, а лучше вообще постараться не думать о еде, направив мысли в другое русло.

— Ты, кажется, что-то говорил о своем плане?.. — напомнил он Кришу, который тоже с сожалением доскребал содержимое миски.

— Да, — тот вздохнул и отодвинул опустевшую посуду подальше. — Я вот что предлагаю. Отлично, что Алиса договорилась с Евой. Ева впустит нас в лабораторию, мы войдем внутрь и заблокируем дверь перед носом у Ингрид. Пусть кусает локти! Согласны?

— Нет! — хором ответили Олег и Алиса и тут же с недоумением переглянулись.

— Но почему? — потребовал объяснений Криш.

— Вспомни, что солдаты Ингрид легко разделались с твоими силами, — привел свои аргументы Олег. — Может, они и не проникнут в лабораторию, но и не выпустят нас оттуда. Мы, конечно, свяжемся с материком, но пока дойдет помощь, либо медленно умрем от холода и голода, либо быстро — благодаря способностям психически неустойчивой девчонки. Богатый выбор, не правда ли?..

— И что ты предлагаешь? — спросил Криш, глядя на Олега.

— Мы войдем туда с Ингрид, как и договаривались, а там будем действовать по обстановке. Наверняка и у Ингрид, и у Евы полным-полно сюрпризов для нас. Противостояние этих двоих даст нам прекрасный шанс на выживание, разве нет?

— Я согласна! — выпалила Алиса.

— Ну хорошо, раз большинство приняло решение, так тому и быть, — подытожил он. — А вы, ребята, точно не спелись за моей спиной?

— Нет! — ответили они так же хором и тут уж, не выдержав, рассмеялись.

Услышав об успехе Алисы, Ингрид потребовала не тратить время зря и решила, что в лабораторию они отправятся на следующее же утро.

В эту ночь Олег едва мог спать. То думал о том, что их ждет за мощными дверями секретной лаборатории, то вспоминал школу и свое первое расследование в паре с Алисой… Иногда между ними, конечно, возникает недопонимание, но все же у них очень много общего. Вот даже если говорить о сегодняшнем дне…

Алиса заворочалась на своих нарах, и Олег понял, что она, вероятно, тоже не спит.

Он не сомневался в том, что девушка что-то задумала. Знать бы только, что именно. Жаль, что она ему не доверилась.

Олег задремал уже под утро, и казалось, только-только сомкнул глаза, за ними пришли.

Позавтракав все тем же отваром — разносолами пленников не баловали, — они приготовились к походу в лабораторию.

Ингрид порядком удивила их, вручив Олегу и Кришу по автомату Калашникова. Волков вовсе не ожидал от нее такого доверия, однако, подумав, понял, что валькирия ничем не рискует. Он уже наблюдал за тем, как она двигается, и прекрасно понял, что шансов против нее у них никаких. Можно, конечно, попытаться застать ее врасплох… Но как выстрелить в живого человека? Одно дело — компьютерная игра, и совсем другое — реальность.

Криш тем временем проверил свой автомат и, удостоверившись, что все в порядке, кивнул. Волков проверять свой «калашников» не стал: прежде всего потому, что при его нулевом опыте обращения с оружием вышло бы только хуже. Однако иметь автомат при себе было нелишним. Кто знает, вдруг пригодится.

Добраться до лаборатории оказалось несложно. И вот они уже перед толстой металлической дверью, почти полностью занесенной плотным снегом. Было заметно, что ею давно не пользовались.

Пришлось всем дружно браться за лопаты и расчищать вход.

Дальнейшая часть работы была за Олегом. Он извлек из рюкзака телефон, подключил его к клеммам около двери и связался с лабораторией. Вскоре в трубке послышался детский голос.

— Ева, — позвала Алиса, взяв у Олега телефон. — Это мы. Не бойся и не нервничай, пожалуйста.

Девочка не ответила.

— Надеюсь, она тебя услышала, — пробормотала Ингрид и принялась возиться с закрытым с наружной стороны замком.

Олегу стало страшно. Все это время маленькая девочка оставалась заперта в лаборатории и не могла оттуда выйти! Была ли у нее пища, не замерзла ли она — никого не волновало. Как можно так жестоко обращаться с ребенком! Он покосился на Ингрид, застывшее лицо которой не отражало никаких чувств. Настоящая фашистка! Похоже, все, что говорят о фашистах, — правда, на деле они оказываются даже хуже, даже ужаснее!..

Дверь лязгнула и неохотно поползла в сторону. Но так и не открылась полностью, застопорившись примерно на середине. И неудивительно, опять же учитывая редкость ее использования и царящие тут морозы.