Многослов-3, или Прочистите ваши уши: первая философская книга для подростков Максимов Андрей
Сизиф заговорил.
– Не жалей меня, читатель мифов! Впрочем, то, что для вас, читателей, миф, для нас – самая жизнь и была…
Я знаю, что меня все жалеют за те испытания, на которые меня обрек Аид. Но вот что я скажу: самый страшный в мире труд – не тот, который тяжел, но тот, который не имеет смысла. Боги обрекли меня на бессмысленную работу, но я сумел их перехитрить.
Со стороны я вижу свои движения замедленными и мягкими: плавный толчок – и камень, медленно поворачивая свои аккуратно отшлифованные грани, катится вниз, к подножью.
Боги ждали, что я буду плакать. Но я – человек! Я улыбаюсь… И я подсчитываю: тридцать три шага до вершины было сегодня. Сколько будет завтра?
Я тащил этот кусок гнева Аидова, зная, что у самой вершины он обязательно вырвется из моих рук и скатится вниз. Усталость тяжелым кулаком била меня в живот и поясницу. От каждого удара злость и беспомощность разливались у меня внутри, затопляя все остальные чувства. И только бессмысленность огромным островом жила среди этого океана.
Бессмысленность насмехалась надо мной – она была сильнее меня.
Но я – человек! Я не могу позволить тупой бессмысленности чернить мою живую душу!
И тогда я решил обрести смысл: я решил устанавливать рекорды по вкатыванию камня в гору.
Стал думать: как смогу засекать время?
Начал искать солнце – но вечен мрак в царстве Аида, никогда лучи солнца не переливаются в водах подземной реки Леты.
Решил разыскать часы, но вспомнил, что это только нам, мученикам, дано заглядывать через века, как через головы людей: часы еще не были изобретены.
И тогда я нашел отсчет времени в себе самом – я стал считать шаги.
Тридцать три шага до вершины было сегодня. Сколько будет завтра?
Иногда муки колют меня в самое сердце. Иногда усталость не дает мне идти. Но я все равно шагаю в гору, потому что у меня есть вера.
Моя вера – один шаг до вершины. Я верю, что смогу докатить камень за один шаг. И так будет. Пусть через столетия, через сотни веков, но когда-нибудь я докачу камень до вершины за один шаг.
Я – рекордсмен. Я верю в свою цель. И я счастлив.
Сизиф замолчал.
Но тут же заговорил второй герой – Тантал. У того были свои муки.
Он стоял по горло в воде, но стоило ему наклониться, как вода уходила. Над ним висели фрукты, но стоило протянуть руку – ветки поднимались вверх, и он оставался ни с чем.
Танталовы муки… Это когда видишь то, что тебе жизненно необходимо, готов схватить это, но… не можешь дотянуться…
– Ой, как мне плохо! Как ужасно хочется есть и пить!
А ведь как все хорошо начиналось!.. Там, на земле, пока я не попал в это царство, меня все любили. Я это помню очень хорошо. Приходили ко мне на пиры, уважали меня… А потом я решил пошутить – подать богам плохое мясо. Любопытный я такой человек: решил проверить, правда ли, что богов нельзя обмануть.
И чем дело кончилось? Меня отправили на мучения…
Не забыть бы: на мучения… Мне ведь действительно очень плохо. Плохо мне!
Главное, не забыть – мне плохо.
Подо мной прозрачная, чистая вода, надо мной – деревья с сочными и румяными, как шеи и прочие места красоток, плодами. Но все это недосягаемо, как гора богов Олимп для простых смертных. Кажется, вот оно все – тут, рядом. А поди доберись!..
Трудно мне. Ах, как мне нелегко! Неужто богам удалось меня победить – меня, человека?
И однажды я подумал: а так ли уж я на самом деле несчастен, как мне кажется? Я хочу есть? Но еда – не более чем привычка: если я столько веков живу без еды в мрачном царстве Аида, если я уже позабыл вкус фруктов, – то так ли уж они мне необходимы на самом деле? Я утверждаю, что меня одолевает жажда? Но ведь я давно позабыл, что такое утоление жажды, откуда ж мне помнить, что такое жажда?
Нет, если богам так нужно, чтобы я страдал, – я могу повыть и поахать. Пожалуйста. Боги на то и боги, чтобы им подчиняться. Но я-то знаю, что сумел победить богов: я превратил страдания в привычку, и муки исчезли.
В Древней Греции боги были совсем близко, и казалось, что с ними можно бороться и даже побеждать их.
Среди людей был тот, кто даже решился обокрасть богов. Звали его Прометей, он выкрал у богов огонь и отдал его людям. За что главный бог по имени Зевс приковал его к скале, висящей над бурными водами океана, и придумал страшные мучения: каждый день к Прометею прилетает орел и клюет его печень. Печень вырастает, и на следующий день эта ужасная история повторяется.
Но люди сделали Прометея героем.
– Мне неудобно говорить. Правда: такое ощущение, будто я всем ужасно надоел. Навещающие меня дочери Океана – Океаниды рассказывают, как меня все превозносят. И уже столько веков! Океаниды все время поют песни в мою честь, которые сочиняют благодарные люди. Приятно, конечно. Но неловко. Я ведь не сделал ничего особенного…
Я выбрал самую простую на свете боль – физическую. Когда болит тело – это ерунда в сравнении с тем, когда болит душа. Об этом я все время думаю, глядя на прилетающего ко мне орла.
Он ведь вовсе ни при чем, а страдает куда больше меня! Ему надоело жить, летать, ему печень моя – поперек его орлиного горла, а деваться некуда – прилетает и клюет!
Я принес людям огонь и страдаю за это. А за что страдает бедная птица? Ни за что! И это самое ужасное!
Иногда орел, вопреки наставлениям Зевса, улетает не сразу, а помогает мне прийти в себя. Тогда мы беседуем с ним. И однажды я узнал его историю.
В одном зверинце орел, чтобы обрести свободу, убил своего хозяина – убил человека. Боги не узнали имени убийцы и решили наказать весь орлиный род. Они расселили орлов на вершинах скал, куда никогда не добирается человек и где даже травинки не радуют взгляд. Они согнули орлиный клюв, отчего вид у птицы сразу стал хищным и злым. Они поселили вражду между орлами и людьми, хотя лучшие из людей так похожи на орлов…
А потом боги выбрали по жребию одну из птиц и заставили ее клевать мою печень, и это еще больше разожгло ненависть людей к этим прекрасным птицам. Боги не ведают, что наказание несет настоящий убийца, хотя вряд ли могло быть иначе – жребий богов не может ошибиться.
И однажды орел сказал мне: «Если бы боги знали, что человека убил я, и я бы страдал за свою свободу, – мне не было бы так больно. Но принимать муку по жребию – это до невозможности мучительно. Душа болит, понимаешь?»
Я понял.
Я не люблю, когда Океаниды сообщают мне, будто кто-то снова назвал меня героем. Я – не герой. Просто обстоятельства сложились так, что я смог помочь людям. Я испытываю всего лишь физическую боль… А физическая боль, как страх: дело не в том, чтобы ее не было, а в том, чтобы сказать себе: ее нет.
А вот боль души… От нее никуда не денешься…
Герои древнегреческих мифов… Люди, которые борются со своими богами…
Нет, что ни говори, литературные герои всегда разговаривают.
Вот бы только их услышать…
Жили-были… три брата
В некотором царстве, в непонятном государстве жил да был мужик. Как водится в сказках, жены у него не было, зато имелось три сына: старший, средний, ну и… еще один.
Дальше, как водится, надумал мужик помирать. Как положено, лег в избе на печь, поднял глаза ввысь, принял, то есть, положение задумчивое.
Потом подозвал к себе сыновей и говорит:
– Ну вот, сыны, чую, смерть ко мне в гости пожаловала.
Сыновья потупились – приготовились горевать.
И только третий сын говорит взволнованно:
– Так это… Бать… Может, того этого, типа лекаря позвать, а?
От возмущения отец чуть с печи не свалился.
– Вечно ты! – хоть и обессиленно, но все-таки заорал он, даже чуть с печи не свалился. – Сказано: помираю, значит, не перечь отцу! Помираю – и все! И никаких лекарей!
Ну, и третьему сыну ничего не оставалось, как тоже пригорюниться…
Отец успокоился малёк, снова положение задумчивое принял и говорит:
– Надобно нам, значит, наследство делить. Жил я долго, работал честно – много не нажил поэтому. Но поскольку мужики вы у меня все, решил я каждому из вас разное оружие дать, чтобы пошли вы по белу свету и сами себе добро завоевали. Тебе, старший, даю я меч острый – много на нем зазубрин от былых боев, но крепка еще сталь его. А тебе, средний, даю я золото, непосильным трудом заработанное. Капитал первоначальный, может, и не велик, только не зря ж он нынче первоначальным именуется.
Оглядел младший брат избу – совсем пригорюнился. Кроме кота без сапог да крысы – подружки его – ничего не осталось.
– А тебе, сын мой младший, – произнес отец торжественно, – слово свое оставляю в наследство. Много раз выручало оно меня.
Момент, конечно, торжественный, а все одно: средний брат да старший улыбки сдержать не могут, думают про себя, мысли, причем, одинаковые.
«Что за штука такая – слово? – думают. – Голову им не отрубишь, коня на него не купишь. Баловство одно…»
Оглядел отец избу взглядом прощальным и произнес возвышенно:
– И еще желаю я, сыны мои, чтобы через семь лет, семь месяцев и семь дней пришли вы на могилку мою и рассказали друг другу честь по чести, чем богаты стали.
С этими словами мужик руки на груди сложил и поступил, как хотел, – умер то есть.
Ну а дальше все как водится пошло.
Поднимает солнце луну на своих лучах, опускает месяц солнышко на своих рожках – бегут дни. Завьюжит поземка – скроет тепло, распустятся листья – сбросят снег, – годы проходят.
А три брата, выполняя наказ отцовский, бродят по земле – добро наживают. Избу свою на кота без сапог оставили да на крысу. А куда денешься? Коли велел отец добро наживать, деваться некуда.
И вот наконец прошло семь лет, семь месяцев и семь дней. Пришли братья на могилу отцовскую.
На камень большой сели: старший брат, средний, ну и… этот… еще один.
Начал старший первым говорить, по старшинству потому что.
– Я, – хвастается, – мечом своим такое себе богатство завоевал – и не рассказать. На меня специально люди посмотреть приезжают.
– А я, – усмехается средний, – всех купил. И те, кто к тебе ездит, стоит мне только захотеть, с места не сдвинутся.
Буркнул что-то старший брат, но спорить не стал, знал: со златом не больно-то и поспоришь.
Смотрят, значит, два брата на этого… на младшего своего, а тот молчит. Правда, не просто так молчит, а со смыслом, многозначительно то есть. Но все одно: слов не роняет.
Наконец не выдержал старший брат, повернул свое иссеченное в битвах лицо без глаза и без уха и говорит:
– Что, не о чем рассказать тебе, братец? Ты, конечно, может, и сохранился лучше нас, зато одежда на тебе какая-то бедная, словно с чужого плеча.
Молчит младший. И не то чтобы грубо молчит или по-хамски там – нет. Просто значительно не роняет слова. И все тут.
Тогда протянул к нему свои узкие, длинные, перстнями украшенные руки средний брат и спрашивает:
– Что? Нечего тебе сказать, братец?
Молчит младший брат.
А между тем, посерел день, успокоились земные краски, затихли.
Оглянулись братья – люди вокруг них сидят. И со всех сторон, куда только глаз достать в силах, еще тянутся.
– Чего это они? – удивились братья хором.
– Ко мне идут, – сказал наконец младший. – За разговором.
И снова замолчал: значительный такой и молчаливый.
– Да что ты им дать-то можешь?! – удивился старший. – У тебя ж ни силы нет, ни славы!
– Да зачем они идут к тебе только?! – возмутился средний. – У тебя ж – ни влияния, ни богатства!
Но не отвечает им младший брат. Не из гордости не отвечает и не от плохого воспитания. Просто для чего слова-то попусту тратить? Не для того они, слова, созданы.
А люди все идут и идут к могиле отцовой. Сколько их – счесть невозможно.
С окрестных холмов спускаются, по всем дорогам приближаются – молчаливые, сосредоточенные. Глядят внимательно, ищут младшего брата глазами, а как найдут – улыбнутся. Подойдут, сядут на землю, ждут.
И тут встал младший брат, шапку снял и поклонился отцовой могиле.
И люди – все, как один, – встали тоже за ним вслед, да и поклонились.
А двум братьям отчего-то страшно стало. Не за богатства свои, нет, за что-то другое, необъяснимое…
Жил-был… мудрый гном
Шел однажды мальчик по лесу. Со стороны можно было подумать, будто сам по себе идет. Но на самом деле вместе с мальчиком шла печаль.
Шел мальчик и печалился. Потому что вроде лето, солнце, трава кругом и деревья, а, кроме печали, никого рядом нет. Ни тебе зверя какого, или гриба, или лешего, например.
Вдруг видит мальчик: на пенечке гном сидит. Обыкновенный сказочный гном: толстенький, борода длинная, глаза хитрые.
Только хотел мальчик с гномом поздороваться, а гном и говорит:
– Зря печалишься.
Мальчик спрашивает:
– Откуда вы знаете, что я печалюсь? Я ведь вам не говорил ничего.
Гном вздохнул только и отвечает:
– Мудрый я и старый. Старый – и поэтому мудрый.
Тут мальчику пришла пора вздыхать. Тем более, он ведь с печалью вместе был, а печаль очень вздохам способствует.
– Неужели? – вздохнул мальчик. – Неужели мудрым можно только в старости стать. А что же до этого делать? Как быть?
Гном отвечает:
– Могу тебе три закона мудрости сказать. Они очень твоему помудрению способствовать будут. Согласен?
Мальчик, конечно, согласился.
И тут гном встал на пенек, посмотрел на мальчика внимательно и говорит торжественно:
– Для начала скажи: готов ли ты стать таким же маленьким, как я?
Ты бы на месте мальчика что ответил? Вот и мальчик испугался. «Как же так? – думает он. – Все мальчики вокруг – большие, а я буду маленький?»
Но с другой стороны – интересно ведь про три закона мудрости узнать.
– Готов я стать маленьким, – сказал мальчик и даже рукой взмахнул от волнения.
И тут же стал маленьким-маленьким. Но зато мир вокруг него стал большим-большим. И трава – большая, и пни, а деревья – так просто гигантские.
И в этом большом мире мальчик сразу стольких встретил: жучков, паучков да божьих коровок. Такие они, оказывается, занятные. Жучки, например, в знак приветствия крылышками взмахивают, а божьи коровки глаза опускают от смущения, застенчивые они очень.
А печаль, как только мальчик уменьшился, куда-то убежала – как не было.
– Нравится? – услышал мальчик незнакомый бас.
Оказалось, это гном так разговаривает. Он ведь теперь тоже побольше стал. Но, что интересно, остался гномом.
Мальчик ничего не ответил, потому что когда что-то очень нравится, тогда нет слов.
– То-то же, – пробасил гном. – И вот тебе первый закон мудрости: НЕ БОЙСЯ ВЫГЛЯДЕТЬ НЕ ТАК, КАК ДРУГИЕ, – ПОБЕДИШЬ ПЕЧАЛЬ.
Мальчик подумал: хороший закон. Мудрый. Ведь если бы он испугался, если бы решил остаться таким же, как другие мальчишки, – он бы никогда не увидел этого шелестящего, звенящего, прекрасного огромного мира вокруг.
– Ну, пошли, – сказал гном.
И они пошли.
Мальчик и гном раздвигали руками огромные травы, перелезали через корни деревьев и здоровались со всеми, кого встречали. А поскольку они все время кого-нибудь встречали, то здоровались постоянно.
Вдруг гном как закричит:
– Ужас какой! – И встал, как вкопанный.
Мальчик так сразу встать не смог, пришлось несколько раз на месте повернуться – и потому он встал, как ввинченный.
Видят они – перед ними ручей. А через ручей кузнечики пытаются перепрыгнуть. Разбегаются, прыгают и – в воду! Тонуть начинают. Другие кузнечики их спасают изо всех сил. А потом – все сначала.
Разбегаются, прыгают и – в воду! Кричат. Плачут. А переправиться через ручей не могут.
– Ужас какой! – повторил маленький гном. – И о чем они только думают?
– Мы думаем, как на тот берег переправиться, – отвечает кузнечик.
А мальчик говорит:
– Дурачки вы. Вы б на листик сели – и переплыли. Не додумались до такого пустяка.
Кузнечики так и сделали. И переправились быстро. А потом так же быстро побежали, даже «спасибо» забыли сказать. Потому что у них соревнования «Кто ниже прыгнет» проводились на другом берегу. Вот они и торопились.
А потом гном говорит:
– Молодец, парень. И вот тебе второе правило мудрости: НЕ БОЙСЯ ДУМАТЬ НЕ ТАК, КАК ДРУГИЕ, – ПОМОЖЕШЬ ДРУГИМ.
Мальчику эти слова очень понравились. И – одновременно – разозлили его. Так бывает.
«Чего это гном ходит тут со мной и всякие умные вещи говорит? По-простому ничего не скажет, – подумал мальчик. – И вообще – мир, конечно, хороший вокруг, только к маме хочется. И к папе. А если я к ним маленьким приду – они меня и не заметят. А заметят – не узнают».
– Ну-ка, – говорит мальчик грозно, – сделай меня опять большим. Я хочу домой. У нас мама сегодня блины печет, а я блины очень люблю. Особенно со сметаной.
Гном потряс бородой, почесал ее в задумчивости, а потом говорит:
– Сколько мальчиков я этой тропой водил, а никто домой не просился. Странно ты себя ведешь. Не по правилам.
А мальчик возьми да и скажи:
– НЕ БОЙСЯ ДЕЛАТЬ НЕ ТАК, КАК ДРУГИЕ, – ДОЙДЕШЬ ДО ЦЕЛИ.
Гном спрашивает:
– Ты откуда третий закон мудрости знаешь?
А мальчик отвечает – невежливо, может быть, но по сути:
– Превращай меня в большого!
Гном превратил, конечно, что ж делать?
Мальчик сразу домой побежал.
А гном сел на пенечек и задумался: «Как же так получилось, что мальчик оказался мудрей гнома?»
Невдомек ему было, что мальчики нынче не те пошли и, чтобы блинов со сметаной поесть, не то что закон мудрости изобретут, а, может, что и покруче.
Вот и вся история.
Да! Чуть не забыл. Мальчик потом блинов гному принес. Они сидели на пеньке, ели блины и говорили о мудрости. Гном очень много интересного узнал.
Впрочем, это уже совсем другая история.
Вдогонку
пословицы народов мира, придуманные А. Максимовым
В первой части столько «вдогонок» всяких было, а во второй – ни одной. Не хорошо получается.
И вот я решил вдогонку напечатать здесь «Пословицы народов мира», которые на самом деле я сам придумал.
А что? Народам мира ведь нелегко приходится, причем всем народам, буквально всегда. Вот я и решил им помочь, чем могу, – придумать за них пословицы.
Кстати, надеюсь, эти пословицы тоже помогут тебе задуматься, почему нет?
А я с тобой прощаюсь, дорогой мой читатель! Надеюсь, до новых встреч и до новых книг!
Русская. Каждый народ достоин того правительства, которое его имеет.
Норвежская. Чтобы пройти по тонкому льду, надо идти быстро и не останавливаться.
Узбекская. Одну рисинку никто не заметит. Плов – украшение стола.
Белорусская. Цветы, выросшие на поле боя, все равно тянутся к солнцу.
Еврейская. Куда еврея ни посади, он все равно смотрит на дорогу.
Племени каннибалов. Хорошего человека сажай за стол. Плохого – клади на стол.
Но главная пословица каннибалов, конечно, такая: Хорошего человека должно быть много.
Зимбабвийская. Хоть и большая голова у слона, а он все равно бревна таскает.
Немецкая. Аккуратный дом не дарит счастье, но нервы успокаивает.
Американская. Деньги – не главное, но главное на них можно купить.
Итальянская. Лед тронулся, господа продажные заседатели.
Болгарская. Без горького перца салат не будет вкусен.
Эстонская. Мысль о скорости быстрей любой скорости.
Французская. Для настоящего мужчины женщины делятся на тех, кого невозможно запомнить, и тех, кого невозможно забыть.
Английская. Если ты не подведешь итоги, то итоги подведут тебя.
Гренландская. Снег в Сахаре и на Северном полюсе – это принципиально разные явления природы.
Племени зулусов. Самый громкий крик человека о помощи тише шепота джунглей.
Украинская. Репутация весеннего солнца зависит от того, оценивает ли ее тающий снег или замерзший воробей.
Австралийская. Человека тянет к воде, как на Родину.
Восточная мудрость. Счастлива та страна, в которой учителя зарабатывают больше политиков.
Латинская мудрость. Клинком можно ранить, словом – только убить.
Читать бесплатно другие книги:
