Времени в обрез Шекли Роберт

– Вы умные люди. Но остальные не хотят ехать через Эйн аль Абд, потому что там живут джинны, и те, кто попугливей, туда не суются.

– Глупости какие! – возмутился Джабир. – В нашем случае им лучше засунуть свои суеверия в карман. Их можно переубедить?

– Я старался, но не смог, – признался Майид. – Они ведь простые арабдар, привыкли жить в городе, окруженные со всех сторон каменными стенами, позабыли добродетели своих отцов, но сохранили все их недостатки.

– Итак, – спросил Дэйн, – что будем делать?

– У нас остается только один выход, – ответил Майид. – Ехать, не таясь, в Саудовскую Аравию, по дороге в Эр-Рияд. Дорога хорошая везде, кроме той части, что возле Шиггайг.

– Но тогда мы попадем к Мутаир? – уточнил Джабир.

– Попадем. Но дорога принадлежит не им, а королю. И находится под охраной Сауда, там полно застав и солдат, а Мутаири не любят вызывать недовольство Сауда и шастать по его дороге – по крайней мере в последнее время.

Джабир призадумался.

– Все это хорошо. Саудовцы спокойно относятся к конфликту с Раккой. Они даже могут нам помочь. Тогда мы поднимемся до Сумманских гор, свернем к югу, в земли Бани Халиди и доберемся до Катифа. Остальные согласны?

Майид кивнул.

– Дэйн, как ты на это смотришь?

– Звучит неплохо, – ответил Дэйн. – Я думаю, попытаться стоит.

– А я не думаю, – заявил Майид с неожиданной злостью. – Я ненавижу саудовцев и не собираюсь переться по их поганой дороге. Вы когда-нибудь видели их солдат? Красноглазые фанатики-ваххабиты, насквозь лживые, особенно те, кто из клана Нейд, Пророк ставил их ниже всех. Шаммар – люди благородные, ничего не скажу, как и Утаиба. Но кто доверится выходцам из Харба или Сбея, этим гадам, которые нацепили королевскую форму и носят королевские ружья?!

– Черт возьми, – взорвался Дэйн, – нам нужно быстро на что-то решиться! Потому, если ты не хочешь ехать по дороге в Эр-Рияд...

– Я так не говорил, – огрызнулся Майид. – Я только высказал все, что думаю. Солдаты – это еще хуже, чем кочевники, и мне не хотелось бы попадаться им в лапы.

– Но ведь саудовцы на нашей стороне, – напомнил ему Дэйн.

– Никто не может считаться другом, пока не докажет, что он не враг! – отчеканил Майид. – Мне этот план не по душе, его придумали эти горожане. Но кто будет меня слушать? Давайте отправляться, чего уж там.

Майид резко развернулся и пошел к своему верблюду. Отряд оседлал своих скакунов и двинулся быстрой рысью, оставляя за спиной красный диск солнца и держа курс на Тавал-аль-Мутаир и дорогу в Эр-Рияд.

10.

Над Раккой медленно разгорался рассвет, солнце лениво подымалось из-за Персидского залива, день обещал быть жарким и безветренным. В Зокало Чико прихромал взвод солдат, изнуренных и злых после неудачных ночных поисков подозрительного американского нефтепромышленника. Они поглядывали на солнце и обсуждали проклятую погоду – жара, повышенная влажность и ни малейшего ветерка. Было тридцатое августа, на небе взошла звезда Канопус, но шамал все еще отказывался дуть, и лето не спешило уходить. Это было просто невыносимо: в такие дни хотелось либо убить кого-то, либо самому покончить с жизнью, либо, на худой конец, сойти с ума. На остальное просто не хватало сил.

На северной стороне площади, в центральном здании, на четвертом этаже даже позабыли выключить свет. Вошел полковник Зейд, расстегнул пояс с кобурой и бросил его на стол. Его форма утратила былую опрятность, а его волосатые руки не переставали сжиматься в кулаки. Он был по горло сыт этой проклятой Раккой и той игрой в кошки-мышки, которую ему приходилось вести. Он солдат, а не какой-то вонючий политик! Он человек действия; ему не терпелось пустить в ход пулеметы, винтовки, мортиры. Он бы...

– Не получилось? – мягко промурлыкал Хаким.

Иракский спецагент валялся на кушетке, обдуваемый двумя вентиляторами. Зейд глянул на него и нечеловеческим усилием подавил в себе желание выхватить браунинг и дважды выстрелить в Хакима – в оба наглых глаза.

– Не получилось, – сказал полковник. – Нам удалось захватить одного из них – кочевника из Авазим, который должен был провести их, как рафик, через земли своего клана.

– Мне бы хотелось поговорить с ним.

– Боюсь, это невозможно, – сказал Зейд. – Этот человек сказал что-то оскорбительное, солдаты начали его бить и случайно свернули ему шею.

– Как неосторожно!

– Это со стороны азми было неосторожно дразнить солдат. А все из-за погоды.

– Я не думаю, что в Багдаде это сочтут достаточным оправданием, – сказал Хаким. – Мне повезло, я тоже нашел одного человека. Он не был с теми, кто удрал, но, по-моему, он что-то знал.

– Правда?

– Да. Я столкнулся с ним возле «Ворот Мекки» во время утренней прогулки.

– Вы полагаете, что он связан с освободительным движением?

– Возможно, – ответил Хаким. – Он местный, образованный и довольно шустрый молодой человек. Интересный тип, его нужно было взять на заметку и подробно расспросить.

– Кто он такой?

– Хасан эль-Дин эль-Аоуди, геолог.

– Что он вам сказал?

– Да ничего, – грустно ответил Хаким.

– И вы не смогли раскрыть ему рот?

– Это было нетрудно, – ответил Хаким. – Рот у него и так был раскрыт дальше некуда, но без моей помощи. Гиены уже выпотрошили его, но лицо еще можно было узнать.

– Как он был убит?

– Нож под ребра.

– Кто это сделал?

– Возможно, его враги, по каким-то своим соображениям. А может, и друзья, у которых были свои причины.

– Я не понимаю ваших загадок, – проворчал Зейд.

– Это довольно легкая загадка, – улыбнулся Хаким.

– О Аллах! Может, это вы его убили?

– Возможно, – сказал Хаким. Он с неохотой поднялся. – А теперь, комендант, если вы предоставите мне машину и моих людей, я вас покину.

Зейд даже не подозревал, что Хаким притащил кого-то из своих людей в Ракку. Но он не подал виду и сказал:

– Зачем машину? Мой шофер отвезет всех вас в аэропорт. И вечером вы будете уже в Багдаде.

– Но нам не нужно в Багдад, комендант.

– Не нужно? Значит, в Басру?

– Увы. Я собираюсь последовать за американцем и его спутниками.

Полковник Зейд на какое-то мгновение онемел. Потом выдавил:

– Вы собираетесь преследовать их? На машине?

– Ну, конечно же. Это моя работа – побеждать там, где вы проиграли. И я начну погоню на машине, и только одному Аллаху известно, что будет дальше.

– Они, должно быть, уже покинули территорию Ракки. И едут по Саудовской Аравии, – сказал Зейд.

– Вполне возможно. Я тоже еду в Саудовскую Аравию.

– А что скажут на это саудовцы?

– У нас много паспортов и документов, – ответил Хаким. – Проблем не предвидится.

– Хорошо, – одобрил Зейд. – Значит, вы едете в Саудовскую Аравию. А потом? – Комендант подошел к стене, на которой висела карта Ирака, Аравии и Персидского залива.

– Посмотрите! – подозвал он спецагента. – Саудовское королевство занимает тысячи квадратных миль. Но вы, наверное, выберете побережье Хаса?

– Да, именно его.

– Это понятно. Но где на побережье? Они могут покинуть Саудовскую Аравию где-то между вот этой точкой и Салвой – промежуток около трехсот миль.

– Точнее, триста двадцать четыре, – сказал Хаким.

– Да и Салва – это еще не предел мира. Они могут направиться в Катар, в нейтральные земли, в Оман... В Хадрамаут или Йемен...

– ...Или в Африку, или на луну, – закончил Хаким. – Успокойтесь, комендант, ваше воображение шутит с вами дурные шутки. Они такие же люди, как все остальные; они могут далеко не все, и к тому же они связаны по рукам и ногам своими обязанностями. И если уж я способен догадаться, что они собираются предпринять, то я могу понять и то, что они никогда бы не стали делать.

– Не понимаю, – признался полковник, усаживаясь в кресло. – Я простой солдат. Ваши догадки кажутся мне волшебством.

– Это моя работа, – сказал Хаким. – Просто работа. Хотя, надо признать, она потруднее, чем командование дивизией или парочкой бригад... К тому же у меня есть свои источники информации, как вы успели заметить.

– Да, пожалуй. А кто доставлял вам сведения в Ракке?

– Увы, я не могу этого открыть, я в ответе за своих информаторов.

– Нет, вы скажете! – настаивал Зейд. – Все-таки комендант здесь я!

– Возможно, я скажу вам об этом позже... если вы останетесь комендантом. А теперь, могу ли я получить машину?

– Возьмите белый «Бьюик», который стоит у входа.

Хаким покачал головой.

– Если вы не возражаете, я бы предпочел машину без номера иракской дипломатической службы.

– Тогда возьмите голубой шевроле, с кувейтским номером. Ключи в машине. Вам еще что-нибудь нужно?

– Больше ничего, полковник. До свидания, и спасибо за гостеприимство.

– Счастливого пути, Хаким.

– Благодарю. И вам счастливо, комендант.

Хаким вышел, а полковник Зейд еще долго сидел в кресле, заадумчиво глядя на телефон. Он понимал, что комендантом ему больше не бывать. Куда его пошлет Багдад? Наверняка в какой-нибудь паскудный форт в пустыне или в болота под Аль Курной. Может, его даже понизят в звании, а то и расстреляют, если решат, что он пагубно повлиял на события.

Он слишком устал быть постоянно начеку.

Зейд продолжал тупо пялиться на телефон, пока в голову ему не пришла одна мысль. Он ведь может позвонить на саудовский форпост и предупредить, что мимо них проследует иракский спецагент и его помощники. Может, они пристрелят Хакима или, на худой конец, посадят в тюрьму лет на двадцать. Конечно, это не спасет его самого, но хоть какое-то удовлетворение он получит.

Но это была идея, которая приходит только в такую отвратительную погоду. Самоубийство, убийство, помешательство... Единственное, что удерживало от подобных действий, – это безмерная усталость.

Тем не менее, Хаким мог предугадать и такой вариант и принять меры предосторожности. Он был умным мерзавцем.

11.

Отряд Дэйна весь день двигался размеренной рысью. Они остановились только раз, у колодца Кабари Вадха. Там им встретилась небольшая группа сбейских овцеводов, которые гнали стадо из Кувейта. Овцеводы поделились последними сплетнями об измученных иракских солдатах, исколесивших вдоль и поперек все земли Ракки. Новости были встречены всеобщим ликованием. Еще ракканцам рассказали об убийстве молодого инженера-геологоразведчика по имени Хасан, родом из Аоудиса. Убийца все еще не найден.

Услышав об этом, ракканцы ничем не выдали своих чувств. Джабир отошел в сторону, и Дэйн последовал за ним.

– Ты его знал? – спросил американец.

Помрачневший Джабир ответил:

– Знал, и очень хорошо. Он сочувствовал нашему движению, и вообще был моим другом.

– Как ты думаешь, кто мог его убить?

– Иракцы, скорее всего. Нам известно, что в Ракке сейчас действует один из спецагентов Багдада. Человек по имени Хаким. Если он в чем-то заподозрил Хасана, он мог таким способом заставить его замолчать навеки.

– Я только раз встречался с Хасаном. Он показался мне славным парнем.

– Он был гораздо лучшим человеком, чем я. Нельзя оставить его смерть неотмщенной, – сказал Джабир.

Дэйн кивнул.

– Пойдем, надо держаться вместе со всеми.

Возле колодца Кабари Вадха ракканцы пробыли не больше получаса – только пополнили запасы воды и двинулись дальше.

Если они и были «мягкотелыми горожанами», как говорил Майид, то ничем этого не показывали. Ракканцы ели, пили и справляли естественную нужду не сходя с седел, не останавливая верблюдов. Это были жилистые, выносливые люди, как будто скрученные из проволоки. Дэйн надеялся, что тоже сумеет не ударить в грязь лицом.

Его колени уже давно перестали болеть и почти одеревенели. Подобно Джабиру, он старался не думать о боли, усталости и других неудобствах похода, как и о сомнительном успехе своего дела. Он понимал, что, если начнешь себя жалеть, станет только хуже. Правда, у него не было под рукой маленького мешочка с «кат», чтоб облегчить страдания.

Королевская дорога, тянувшаяся на севере от Кувейта к Эр-Рияду, по западным меркам не представляла из себя ничего особенного. Дэйн слышал, что от нефтеносных районов к этому городу проложили недавно новую асфальтированную дорогу, но она проходит далеко на юге. Таких же дорог, по которой они сейчас ехали, Дэйну раньше видеть не приходилось. Засыпанная гравием, она вилась между пологими песчаными холмами. Унылое однообразие безжизненной желто-серой пустыни нарушали только изредка попадавшиеся камни и убогие клочки кустарников. Но даже такая дорога была куда лучше рыхлого сухого песка, полосы которого время от времени попадались на пути.

В оазисе Вабра Майид встретил какого-то рашиди, возвращавшегося из Эр-Рияда на грязном заморенном верблюде. Они разговорились, предоставив усталым путникам возможность хоть немного передохнуть. Беседа оказалась долгой и оживленной, поскольку в клане Авазим было принято жениться только на женщинах клана Рашаида и еще нескольких небольших кланов.

Они разговаривали около часа, и вот Майид с необычайно озабоченным выражением лица степенно подошел к Дэйну.

– Этого человека зовут Абдулла ибн Худжайлан, он приходится мне троюродным братом по материнской линии. Я лично не особо доверяю этим рашиди – они считают своим господином достопочтенного Мутаира и даже гордятся этим. Но они в самом деле много знают о планах Мутаира, – сказал он.

– И что? – спросил Дэйн.

– Так вот, мой родственник рассказал нечто чрезвычайно важное для нас. Вы помните лошадей?

– Каких лошадей?

– Шавафских лошадей, которые, в общем-то, принадлежат Мутаиру. На одной из них скакал так называемый омани. Помните, этот шавафский конь спас вам жизнь, когда Бен Алима заметил...

– Да-да, конечно, я вспомнил, – сказал Дэйн.

– Так вот. Насколько известно мне и Бен Алиме, эти лошади были проданы Рубаи, в Ирак. Но теперь все немного переменилось. Абдулла говорит, что на Рубаи неожиданно напали враждебные иракские пастушьи кланы во главе с Мунтафиком, – начал объяснять Майид.

Абдулла подошел ближе и прислушался к рассказу родича. Это был коренастый мужчина с бычьей шеей, слепой на один глаз из-за трахомы. Он сказал:

– Я удивлен, что вы не слыхали об этом. Это случилось года два-три назад, во время одного из курдских бунтов. Мунтафик пошел вместе с иракскими войсками, чтоб отплатить за давнюю кровную обиду. Они увели шавафских лошадей и еще много добра.

– Не понимаю, при чем здесь мы, – сказал Джабир.

– Сейчас поймешь, – заверил его Майид и повернулся к Абдулле: – Расскажи им, что случилось потом.

– Весь табун достался Будуру Мунтафику, который был главным у пастухов и понес в этом рейде тяжелые потери. Но он не знал, что с этими лошадьми делать. В этом клане Мунтафик разводят только овец, а ездят на верблюдах, – породистые лошади не годятся для того, чтоб пасти на них отары. И ссориться с саудовцами им не с руки, потому что каждый год этот клан кочует в Тавал-аль-Мутаир в Аравии. Но им приходится ладить и с Мутаири, на чьих землях они кочуют.

– Да, щекотливое положение, – согласился Дэйн.

– Они неплохо из него выкрутились, – продолжал Абдулла. – Обсудили это дело с одним из самых влиятельных шейхов Мутаири, который отнесся к ним благосклонно. Видите ли, если принять во внимание старинную вражду, король Саудовской Аравии не мог допустить, чтобы Мутаири выкупили обратно своих лошадей. Но ему не улыбалось и отдавать знаменитый табун иракцам. И шейх посоветовал отправить табун к Харбу, на землях которого живут Мутаири, хотя он сам и является подданным Аравии. Шейх Мутаири рассчитывал, что король со временем поостынет и позволит выкупить табун. Или, может, влияние саудовцев ослабнет и удастся вернуть лошадей в военном походе. И Мунтафик решил продать табун Харбу.

– А это значит, что наш мнимый посланец омани – из клана Харб, – вмешался Майид, – а они – друзья и союзники саудовцев!

– Вы хотите сказать, что саудовцы против нас? – сказал Джабир. – Но это же бессмыслица! С чего бы им нам мешать?

Абдулла Рашаиди сказал:

– Ваша политика меня не касается, хотя авазими всегда исхитрялись извлечь из нее какую-нибудь прибыль. И знать об этом ничего не желаю, я человек благоразумный и не ввязываюсь ни в какие глупые и рискованные авантюры. Но вы сейчас кое-что узнаете о планах саудовцев и тогда поймете, почему они настроены против вас.

– Поторопись же, родич, – сказал Майид.

– Это ясно даже слепому, о мой упрямый авазими. Заметьте, мы сейчас в довольно крупном и значительном оазисе. Естественно, в нем есть крепость. Она стоит на холме в западной части оазиса. Отсюда даже видна ее верхушка – вон там, за пальмами.

– Да, конечно. Так в чем дело?

– Для меня, в общем-то, ни в чем. Но я отправился в крепость сразу же, как добрался до Вабры, потому что у меня срочное поручение от государственного ведомства в Эр-Рияде относительно моих людей Далула Рашаиди, которые сейчас стоят в оазисе Караи – нас несправедливо обвинили...

– Ради Аллаха, Абдулла, рассказывай только то, что непосредственно касается нас!

Абдулла бесстрастно заявил в ответ:

– Я буду рассказывать, как мне удобно. Так на чем я остановился? Ага, я отправился в крепость предъявлять послание от губернатора Суммана, чтобы саудовские солдаты прекратили отбирать наш скот взамен своего жалования. И пока я стоял во дворе крепости, ожидая, когда кто-нибудь обратит на меня внимание, я услышал щелканье радиопередатчика и бормотание радиста, записывавшего сообщение. Он говорил: «Отряд из двенадцати человек, один – американец, направляется на юг из Ракки, немедленно взять в плен, убивать, только если окажут сопротивление».

Абдулла помолчал немного, наслаждаясь впечатлением от своих слов, потом продолжил:

– Потом радист позвал капитана, но солдат сказал ему, что капитан сейчас в лагере Мубарраз, развлекается с молоденьким пастушком. Радист все равно просил немедленно позвать ему капитана. Тогда солдат сказал: «Вряд ли ему понравится, если его сейчас кто-нибудь потревожит». А оператор заявил: «Очень влиятельным лицам в Эр-Рияде никак не понравится, если его не потревожат!» Солдат досадливо отмахнулся, дескать, он может, конечно, сходить к капитану, только хорошо бы это действительно оказалось такое уж важное сообщение. Радист сердито рявкнул: «Оно действительно важное! Так что беги к капитану». Это было перед тем, как я вручил сержанту свое послание, а потом я уехал из крепости.

– Давно это было? – спросил Майид.

– Часа три назад, может, чуть больше.

– Почему же ты сразу не подошел к нам и не рассказал?

– Это меня не касалось. У меня полно своих собственных неприятностей, и мне нет дела до чужих. Но я увидел, что вы за люди, а когда понял, что ты – мой родич, решил предупредить вас. Но вы должны уехать отсюда тихо и без спешки, ради моей жизни. И не вздумайте рассказать саудовцам, что я предупредил вас!

– Обещаю! Благодарю тебя, родич, – сказал Майид. – Я твой должник, и, да поможет мне Аллах, надеюсь вернуть долг, если останусь в живых... – он повернулся к ракканцам: – А теперь в седло, мы едем!

Можно было и не командовать: как только Джабир услышал, что могут возникнуть осложнения с саудовскими солдатами, он пошел к остальным и все им пересказал. Верблюдов сразу же оседлали, погрузили на них поклажу. Все забрались в седла, и отряд неторопливой рысью потрусил прочь.

Дэйн и Майид тоже сели на верблюдов и присоединились к остальным. Дэйн спросил:

– Почему именно сейчас?

– Один Аллах знает, да еще саудовцы, – ответил Майид. – Будьте настороже и приготовьте винтовки. Скоро будет видно.

Они съехали с риядской дороги и инстинктивно повернули восточнее, к побережью. Оазис еще не закончился, отряд проехал мимо нескольких маленьких грязных деревушек, между которыми росли финиковые пальмы вперемешку с жалкими клочками кустарников.

– Проклятье, почему они не нападают?! – вырвалось у Джабира.

– Может быть, солдат не сразу отыскал сержанта, – предположил Майид. – А может, они поджидают нас за деревней, на случай если придется стрелять.

Они продолжали двигаться к востоку, и вот за последней кучкой маленьких грязных хижин развернулась иссушенная солнцем пустыня. В вечернем свете она казалась серо-коричневой, а несколько приземистых хижин выглядели почти черными на фоне темнеющего неба.

Неожиданно Майид сказал:

– Они прячутся за теми хижинами!

– С чего вы взяли? – удивился Джабир.

– Я почуял их запах, – с достоинством ответил Майид. – Я различаю запах новой кожи от их амуниции и запах бензина от грузовика. Они нападут, как только мы покажемся из-за хижин.

– Но они же собираются взять нас живыми! – напомнил Джабир.

Майид пожал плечами.

– Гораздо проще убить нас и сообщить в Эр-Рияд, что мы оказали сопротивление.

Дэйн сказал:

– Хорошо, теперь пусть кто-нибудь спешится и делает вид, что поправляет на верблюде груз.

Майид шепотом передал распоряжение и один из ракканцев спустился на землю и начал возиться с багажом. Остальные остановились и ждали.

– Что вы думаете о контратаке? – поинтересовался Дэйн.

Джабир кивнул, а Майид сказал:

– Обхитрить хитрецов – самая лучшая тактика на войне. Давайте разделимся и внезапно нападем с двух сторон из-за хижин!

– Может, они на это и рассчитывают?

– Вполне возможно... Тогда что?

– Насколько крепкие стены у этих развалюх? – спросил Дэйн.

– Их запросто можно пробить ногой.

– Прекрасно. Значит, несколько человек поедут вперед, но повернут, как только начнется стрельба. Остальные объедут хижины с флангов. Вы, я и Джабир поедем напрямик через хижины.

– План мне нравится, – сказал Майид. – Дэйн, вы должны были родиться бедуином! Теперь нам остается только положиться на удачу.

Джабир сказал:

– Надо ехать! Нельзя же перекладывать тюки всю ночь напролет!

– Пора! Повторю еще раз: первые трое едут вперед и поворачивают, как только загремят выстрелы; остальные – в объезд, а мы втроем будем прорываться напрямик, по центру. Видите тот холм в трех сотнях ярдов отсюда? Там соберемся, если останется, кому собираться.

Джабир пересказал план остальным. Дэйн спросил Майида:

– Как вы считаете, наши люди с этим справятся?

– Кто знает? Я уже говорил вам, это Арабдар, привычные больше к городу, чем к пустыне. Им, конечно, далеко до настоящих бедуинов. Но они все равно держатся неплохо.

– Скоро все решится. Все готовы, Джабир?

Джабир кивнул.

– Тогда скажи, чтоб тот заканчивал с тюками, и пусть первые трое отъезжают.

Джабир отдал приказания. Как только всадники двинулись, Майид сказал:

– Это будет славная заварушка, Дэйн! Если, конечно, нас тут не пристрелят.

12.

Первые три всадника двинулись вперед медленно и без малейшего воодушевления. Они прекрасно поняли план контратаки, но не видели причины, по которой именно им придется принять на себя прервый залп. Это было нечестно, это было ужасно несправедливо, но времени на споры не оставалось. И они поскакали вперед, надеясь на счастливую случайность. Им оставалось лишь молиться, а там – будь что будет, по воле Аллаха!

Трое всадников выехали за ряд убогих строений и, едва завидев отблески последних лучей заходящего солнца на стволах винтовок притаившихся в засаде солдат, соскочили на землю, прячась за телами своих верблюдов. Хриплый голос выкрикнул команду, загремели выстрелы, верблюды повалились на землю и забились в агонии.

В это же самое время еще две группы всадников быстрым галопом объехали хижины с двух сторон и с пронзительными дикими воплями налетели на сидевших в засаде солдат, беспорядочно паля из винтовок. Солдат было не так уж и много, и они смотрели в основном на первую группу всадников. Но там был еще и пулемет пятидесятого калибра, развернутый как раз на нападавших с тылу. Саудовцы тоже слышали кое-что о контратаках.

Но пути к отступлению не было, потому что верблюда, который несется галопом, остановить и даже повернуть практически невозможно. И ракканцы поскакали прямо на вражескую позицию, завывая, как безумные дервиши.

Пулеметчик от неожиданности растерялся и нажал на гашетку, не успев как следует нацелить свою машину. Тяжелый ствол тут же запрокинулся от отдачи и первая очередь пуль ушла в небо. Отчаянно матерясь, пулеметчик покрепче ухватился за рукоятку и сумел развернуть ствол, так что даже успел подстрелить одного из всадников и проделать ровную линию дырок в одной из седельных сумок. Но тут всадники налетели на него и копытом верблюда пулеметчику пробило череп, так что его мозги вылетели на песок.

Дэйн, Джабир и Майид, как и собирались, поскакали напрямик через последнюю хижину. Могучие верблюды легко проломили переднюю стену, и всадники рванули вперед, мельком заметив женщину с тремя маленькими ребятишками, которые забились в угол, стараясь не попасть под копыта и обломки глиняной стенки. Задняя стена сразу же рухнула под напором животных, и трое всадников оказались в самой гуще растерянных и перепуганных солдат. Ракканцы, нападавшие сзади, как раз только что налетели на засаду, учинив здесь жуткий переполох.

В такой беспорядочной толпе стрелять из ружей было бы чистым самоубийством, поэтому Дэйн и Джабир пришпорили своих верблюдов и понеслись вперед, раздавая направо и налево удары прикладами. Майид выкрикнул какую-то непристойность и соскочил с верблюда.

Ракканцы, не в силах унять разгоряченных животных, ломились прямо по головам саудовских солдат и старались держать к приметному холму, который показывал Дэйн.

Майид с карабином в одной руке и длинным ножом в другой, проложил себе дорогу обратно к верблюду и ловко взобрался в седло. Дико щерясь, он крикнул Дэйну:

– Ну что, поехали? Или, может, лучше останемся и перебьем этих собак?

– Двигаем отсюда, и по-быстрому!

Верблюдам тоже не терпелось выбраться из этой свалки. Как только толпа солдат осталась позади, верблюды, выкатив глаза и оскалив пасти, рванули бешеным галопом куда подальше. Пожалуй, сейчас они могли бы дать фору и газелям.

Позади сержант хрипло выкрикивал какие-то приказания во всю силу своих легких, стараясь хоть как-нибудь привести солдат в чувство. Четверо солдат торопливо разворачивали станковый пулемет, но так суетились, что перестарались и опрокинули его на землю. Пока они поставили пулемет на место, отряд Дэйна уже убрался из зоны обстрела. Солдаты все равно начали стрелять, хотя бы для того, чтобы доказать самим себе, что с боевым духом у них все в порядке.

– Великолепно! Просто великолепно! – крикнул Майид. – Я сложу поэму об этой битве! Какое изысканное и утонченное искусство боя!

– Да, неплохо вышло, – согласился Дэйн.

Перед ними вырос тот самый одинокий холм, возле которого собрались остальные участники экспедиции – взволнованные, радостно возбужденные, вдохновленные успехом. Сейчас они чувствовали себя непобедимыми.

– Потери есть? – спросил Дэйн.

Один из ракканцев ответил:

– Хасса подстрелили из пулемета, когда мы напали сзади, а Мазайад погиб, когда пробивались сквозь саму засаду. Да еще Ридана из первой группы убили из винтовки.

– Раненые есть?

– У меня слегка задето бедро, но рана поверхностная, ничего серьезного. А Амару попали в живот, он не протянет и часа. Убили двух верблюдов, одного ранили – и вылечить вряд ли получится, и еще одного слегка задело.

– Трое убитых, один тяжело ранен, скоро умрет – ничего себе атака! – раздраженно произнес Дэйн.

– Отличная атака! – возразил ракканец. – Мы перестреляли не меньше пятнадцати этих собак!

Сам Дэйн насчитал только шесть или семь, может, еще одного-двух не заметил. Но он не стал ничего говорить, пусть себе наслаждаются победой.

– Значит, мы потеряли четверых людей, считая и Амара, и трех верблюдов, – сказал Майид. – Придется двоим ехать вместе. Ты, Омар, и ты, Бадр, вроде бы полегче остальных. Залезайте вдвоем на верблюда Ридана. Но сперва снимите воду и поклажу с убитых животных. Пошевеливайтесь, нам надо поскорее убираться отсюда!

Когда тюки с мертвого верблюда перегрузили на оставшихся, раненный в живот Амар уже едва дышал. Он был без сознания, и пульс на шее почти не прощупывался.

– Нам некогда ожидать, пока он помрет! – заявил Джабир. – Поехали, надо торопиться!

Все согласились. Амара оставили лежать на песке, подложив ему под голову шерстяную попону и прикрыв живот плащом, чтобы по ране не ползали мухи. Отряд рысью потрусил на восток, к побережью.