Времени в обрез Шекли Роберт

– Куда мы едем? – спросил Джабир.

– Не знаю. Обсудим позже. А пока что надо убраться отсюда как можно дальше, – ответил Майид.

Дэйн и Джабир кивнули в знак согласия. Всадники держались тесной группой и скакали довольно медленно, чтобы верблюды немного отдохнули после боя. Позади вспыхнул и погас последний солнечный лучик – как будто кто-то погасил свечу. И на пустыню внезапно опустилась ночь.

13.

Полчаса спустя Дэйн спросил Майида:

– Зачем ты спрыгнул с верблюда посреди боя?

– Чтобы они не смогли сразу погнаться за нами!

– Как это?

– Я добрался до их грузовика и проделал дыры в обеих передних покрышках.

Джабир спросил:

– Разве у них нет запасных?

– Есть, конечно, только вряд ли во всем Вабра найдутся еще одни специальные покрышки для езды по сыпучим пескам!

– Неплохо сработано. А пока ты там орудовал, ты случайно не выпустил пару пуль в мотор этого их грузовика? – спросил Дэйн.

Майид схватился за голову:

– И как я не додумался?! Шайтановы дети! Правда, во время боя всегда так – ты нацеливаешься на что-то одно, и все остальное напрочь вылетает из головы.

– Они могут починить покрышки, – заметил Джабир. – На это уйдет час, а то и меньше, и они погонятся за нами. Быстро эти грузовики ездят по песку?

– Гораздо быстрее, чем верблюд, скачущий галопом, – ответил Майид.

– Так надо ехать быстрее!

– Еще не время. А то мы заморим верблюдов насмерть.

Некоторое время ехали молча. Потом Дэйн сказал:

– Они не станут гнаться за нами ночью. А наутро ветер заметет все следы.

– Не важно, что там сделает ветер, – уныло отозвался Майид. – Во всех этих саудовских крепостях есть охотники клана Мурра. Их мастерство вошло в пословицу. Это люди из самой южной пустыни, почти безлюдной и выжженной солнцем. И эти мурра, глянув на след верблюда, могут тут же рассказать, какого верблюд пола, молодой он или старый, свежий или загнанный, белый или коричневый, могут даже угадать, будет ли у верблюдицы потомство. Глянув на любой холмик, который для вас или для меня – просто кучка песка, нанесенного ветром, мурра может узнать, вправду ли это работа ветра или же кто-то оставил свой след. А уж если это в самом деле чей-то след, мурра поймет по нему, куда тот след ведет, и сколько народу здесь прошло, и даже тяжелой ли была их поклажа!

– Очередная красивая байка! – недоверчиво бросил Джабир.

– Погоди немного, и убедишься сам, – невозмутимо ответил Майид. – Все, что мы выиграем за ночь, саудовцы наверстают за завтрашний день на своем грузовике... О Аллах, ну почему я не стрельнул в мотор?!

– Сколько ехать отсюда до побережья? – спросил Дэйн.

– Примерно две ночи и два дня, – ответил Майид. – Это если мы загоним верблюдов насмерть.

– А сколько надо саудовцам, чтобы нас перехватить?

– Ночь, день и еще ночь. Это самое большее. Если у них хороший грузовик, они справятся даже быстрее.

– Не особо радужные перспективы. Есть какие-нибудь мысли на этот счет, Джабир? Майид?

Джабир покачал головой. Майид сказал:

– Нам остается только молиться. Но добраться до Катифа мы сможем только чудом.

– Возможно, чудо нам и не понадобится, – сказал Дэйн. – Мы теперь едем не в Катиф.

Джабир в изумлении уставился на него и возразил:

– Но мы должны ехать в Катиф! Там нас ждет лодка и машина, все уже давно подготовлено!

– Знаю. Как раз поэтому мы туда и не поедем, – ответил Дэйн.

– Ничего себе объяснение! – негодовал Джабир.

– Все до смешного просто. Кому-то известно почти все, что мы запланировали. Это очевидно. Кто-то знал, что мы поедем риядской дорогой и обязательно будем проезжать Вабру. Этот кто-то предупредил саудовцев, которые с недавних пор стали относиться к нам не очень-то дружелюбно. И конечно, ему известно, что мы направляемся в Катиф. Поэтому там нас скорее всего будут поджидать, если, конечно, саудовский патруль не перехватит нас по дороге.

– Никак не могу понять, почему саудовцы пытаются нам помешать? – сказал Майид.

– Что ж тут непонятного? – отозвался Джабир. – Они попросту еще раз нас предали – эти саудовцы известны своим вероломством.

– Так-то оно так... Только какое-то странное у них на этот раз предательство.

– Стоит ли над этим сейчас раздумывать? – сказал Джабир. – У нас имеются более насущные заботы, разве не так?

– Не скажи. Если мы сообразим, что происходит, мы, может быть, сумеем выпутаться из этих неприятностей, – возразил Дэйн. – Что ты там говорил, Майид, про странности саудовцев?

– По-моему, они слишком перемудрили со своими хитростями. Согласитесь, мы и так верили, что они наши друзья. Они раздобыли именное кольцо Рауди – или хорошую подделку – и послали человека в Ракку передать Бен Алиме, что он должен убить Дэйна. Все хорошо и разумно. Союзники получают разные послания. Но к чему тогда эти сложности с посланником? Зачем им говорить, что он омани и приехал прямо из Катара, от Комитета, а не от Харба из Эр-Рияда? С этим именным кольцом Бен Алима точно так же поверил бы посланию и от саудовцев. Я немного разбираюсь в интригах и должен заметить, что чрезмерное усложнение только сводит на нет все усилия.

– Но, с другой стороны, зачем бы это саудовцам на нас нападать? А они именно это и делают, мы уже убедились, – сказал Джабир. – Получается, они помогают своим врагам – иракцам? Да ни за что на свете!

– Но по какой-то загадочной причине они все же на нас напали, – заметил Дэйн.

– Возможно, саудовцы на этот раз хотят выступить против самой Ракки? – предположил Майид.

– Наверняка так и есть! – поддержал его Джабир. – В конце концов, ну кто не польстится на кусок земли, насквозь пропитанной нефтью, пусть даже у себя дома этой нефти хоть залейся? Но саудовцам нет смысла замышлять такое, потому что Ирак ни за что этого не допустит. Иракцы могут спокойно остаться в стороне и даже признать независимость Ракки, если революция победит. Но они непременно двинут свои армии через Хайяру и раздолбают саудовцев в пух и прах, если те захватят хоть один квадратный метр ракканской земли.

– Иракцы и сами могут захватить Ракку, – сказал Дэйн. – И саудовцы наверняка об этом знают.

– Конечно, знают! Но кто знает, что за всем этим стоит, Дэйн-саид? – продолжал Джабир. – Учитывая, что вы у нас не предатель, – а мы уже успели в этом убедиться...

– Ну, спасибо... Черт их знает, этих саудовцев, – почему они вдруг решили на нас напасть? Лучше давайте подумаем, куда нам теперь деваться.

– Вы в самом деле думаете, что они поджидают нас в Катифе? – не сдавался Джабир.

– Вы еще сомневаетесь?

– Конечно, это не лишено смысла... Мне просто очень жаль, что все приготовления пойдут прахом. И оттуда так близко до англичан в Бахрейне, так близко до Катара!

– Ничего не поделаешь. Надо придумать что-то другое, – сказал Дэйн.

– Может, у нас получится перехитрить саудовцев? – сказал Джабир. – Что, если мы поедем как будто в сторону Катифа, а потом резко свернем и свяжемся с иностранными нефтяными компаниями в Дахране?

– Мы можем обмануть саудовцев, но не их мурранского следопыта, – заметил Майид. – И до Дахрана ехать на полдня дольше, а мы и так проигрываем во времени.

– Так что ты предлагаешь? – спросил Джабир.

– Надо ехать прямо к побережью со всей скоростью, на которую способны наши верблюды. Будем держать напрямик к Джубаилу или Бахри. Это довольно крупные порты рыболовов и ловцов жемчуга. И это ближайшие отсюда города на побережье Хаса.

– Как раз этого саудовцы от нас и ожидают! – сказал Джабир.

– Мы не можем замахать руками и взлететь на небо – хотя уж этого-то саудовцы от нас точно не ожидают! Что скажешь, Дэйн?

– Чего тут говорить! Сколько мы выигрываем во времени, если поедем в Джубаил вместо Катифа?

– Полдня. Если очень повезет – день.

– Значит, так и сделаем. Майид, ты знаешь туда дорогу?

– Конечно! Джубаил стоит на землях моего клана, на земле Авазим! Я знаю здесь каждый холмик и каждую долину, каждый камешек и каждую горсть песка!

– Не забывайте, что у нас нет рафика для Джубаила! – напомнил Джабир.

– В самом городе документы нам не понадобятся, а в пустыне – пули саудовцев ничем не лучше пуль азми.

– Что ж, решено! Майид, нельзя ли ехать побыстрее? – спросил Дэйн.

– Попробуем. Хэй-я, вперед! – и он подстегнул верблюда.

Верблюд побежал быстрее, фыркая и ворча. Остальные животные старались не отстать от вожака. Дэйн сказал Джабиру:

– Главное, не напрягай колени! В этом весь секрет езды на верблюде.

– Дэйн, ты иногда бываешь жутким занудой!

– О тебе же забочусь! – откликнулся Дэйн. Дальше разговаривать стало некогда – американец был полностью поглощен скачкой и старался не напрягать колени.

14. День шестой

Всю ночь всадники скакали в быстром темпе, заданном с вечера Майидом. Звезды в бездонном небе над пустыней сияли необычайно ярко, так что Дэйн, глядя на небо, позабыл даже о хрусте песка на зубах и почти не замечал тяжелого животного запаха, исходившего от разгоряченного скачкой верблюда. Почти, но не совсем.

Чернота неба сменилась глубоким серым цветом, звезды начали гаснуть. Майид взял прядь волос и поднял их к небу. Он заявил, что уже может различить волосы на фоне неба, так что пришло время для утренней молитвы. Отряд остановился, все спешились и сотворили намаз. Как только моление окончилось, Майид скомандовал отправляться, не позволив даже выпить утреннюю чашечку кофе. Можно попить воды и пожевать сушеного мяса, не сходя с седла, и можно будет хоть год потом давать отдых ногам – если удастся ускользнуть из Саудовской Аравии.

На небе сменилось бесчисленное множество оттенков серого, звезды медленно меркли и наконец угасли совсем. Впереди над горизонтом блеснул край солнца цвета львиной шкуры, но бледные пока солнечные лучи не прогнали ночного холода. Солнце быстро поднималось, безжалостный ослепительный свет озарил каждую трещину, каждую морщину на истерзанной пустынной земле. С северо-запада потянуло легким ветерком – Майид назвал его «шамалем». Это означало, что смертоносная летняя жара заканчивалась, близились осенние муссоны.

К полудню Майид довел отряд до небольшого колодца, называвшегося Аркайми. Там, кроме них, никого не оказалось, и путники жадно припали к воде, напоили верблюдов и наполнили свежей водой бурдюки и фляги. Быстро пообедали. Майид сказал Джабиру и Дэйну, что это их последняя остановка в северной части Джафурской пустыни. До самого Джубаила или Бахри на побережье Хаса им больше не встретится ни одного поселения, ни одного колодца. Но другим Майид этого говорить не стал, чтобы не волновать понапрасну непривычных к пустыне ракканцев.

Впереди лежало полторы сотни миль пустыни, местами каменистой, но в основном песчаной. Большинство ракканцев тяжело пережили вчерашний отчаянный прорыв сквозь засаду саудовских солдат и сейчас были угнетены, буквально выбиты из колеи. Верблюды очень устали после долгого изнурительного лета и не были готовы к такому длительному и напряженному переходу.

– Погляди, какие у них маленькие и сморщенные горбы! – сказал Майид Дэйну. – За последние месяцы беднягам пришлось немало потрудиться. На этих верблюдах нельзя ехать так далеко! На них сейчас вообще лучше не ездить. Беднягам нужен хороший уход и кормежка и небольшие прогулки по паре миль в день.

– Все это прекрасно, но саудовцы повисли у нас на хвосте и буквально дышат нам в затылок...

Майид со вздохом произнес:

– Да, придется загнать их до смерти. Только вот как быть, если они падут до того, как мы выберемся на побережье?

– Тогда нам конец. Если нас и не прикончат саудовцы, пустыня прекрасно с этим справится сама, – отозвался Дэйн.

– Нам нельзя попадаться солдатам! Не забывай, мы подстрелили нескольких саудовцев, и они ясно дали нам понять, что думают по этому поводу. Этого запала хватит на несколько дней, и в конце концов они нас настигнут и приволокут наши головы обратно в Эр-Рияд. Дэйн, мы не должны этого допустить!

– Как же мы сможем им помешать, если уж эти мерзавцы нас поймают?

– Мы примем бой, Дэйн, и будем драться до последнего! Но, если они станут брать верх, пообещай, что пустишь пулю мне в голову, Дэйн! И не промахнешься. Ты сделаешь это для меня?

– Конечно, Майид. Обещаю.

– А потом лучше тебе и самому застрелиться, Дэйн-саид.

– Возможно.

Джабир прислушался к разговору.

– Вам не кажется, что это чем-то напоминает дешевую мыльную оперу?

– Если тебе так кажется, попади в плен к саудовцам, – ответил Майид. – Если уж нам суждено проиграть... Джабир, ты слыхал об игре в мяч?

– Естественно.

– Ну да, в нее же играют на всем полуострове! Только саудовские солдаты иногда вместо мяча используют чью-нибудь голову. Правда, гораздо чаще пленников просто закапывают по горло в песок, лицом к солнцу. И обрезают веки, чтоб ничего не пропустил. А сами садятся под навесом шагах в двадцати-тридцати и начинают есть, пить и веселиться по-всякому. Так у них принято развлекаться, у саудовских солдат. Если хочешь, могу рассказать еще – поразвлечься они любят!

– Хватит, хватит! Вы, бедуины, такого понарассказываете! Я вообще предпочитаю не попадаться ни к кому в плен. Не пора ли нам ехать? – спросил Джабир.

– Пожалуй. И неплохо бы этими историями немного постращать наших ракканцев, – сказал Дэйн. – Страх действует лучше всяких стимуляторов.

– Все зависит от человека. Иногда наоборот, от страха он не сможет и пальцем двинуть! – заметил Джабир.

– Майид, ты лучше знаешь наших ракканцев. Если это их подстегнет, расскажи им парочку своих историй, – предложил Дэйн.

Майид кивнул.

– Хотел бы я рассказать что-нибудь этакое нашим верблюдам, чтобы они бежали сломя голову на край света! Кстати, Дэйн, пришло время сделать еще кое-что.

– Что?

– Сбросить с верблюдов весь лишний багаж, чтоб облегчить ношу. Только не прямо здесь, не на голом месте, где каждый кустик виден за милю. Я знаю, где мы это спрячем!

Все забрались в седла, и Майид повел отряд к изрезанной глубокими трещинами каменистой части пустыни. Возле одной из трещин он остановился. Провал был около пяти футов в ширину, дно терялось в непроглядном мраке.

Майид закричал:

– А теперь мы должны снять с верблюдов все лишнее, каждую мелочь, без которой можно дотянуть до побережья! Ради ваших верблюдов, ради спасения ваших собственных жизней – каждый лишний фунт отнимет у вас еще одну милю! Начинайте, сбрасывайте все в эту яму! Бросайте все седельные сумки, и шатры, если они у кого есть, и кожаные ружейные чехлы, и кофейные чашки, и кофемолки, и джезвы, и всю остальную посуду! Бросайте лишнюю одежду, и украшения, и все запасное оружие! У каждого должна остаться только одна винтовка и одна полная обойма, – если саудовцы нас догонят, бой будет очень коротким. Оставьте по бурдюку с водой и сумки с сушеным мясом и молочным порошком, и плащи.

Майид сновал между ракканцами, следил за выполнением своего приказа. Он позволил каждому оставить при себе кусу – чтобы в нужный момент, если будет на то воля Аллаха, было чем перерезать себе горло. Еще он велел всем оставить при себе все наличные деньги. У кого-то были индийские рупии, у кого-то иракские динары или саудовские риалы, но больше всего было увесистых талеров Марии-Терезии. У Дэйна имелась изрядная пачка долларов, рупий и фунтов стерлингов, и он спросил Майида, не хватит ли этого, чтоб не тащить тяжелые талеры.

– Может, и хватит. Не знаю, – сказал Майид. – Один Аллах знает, сколько стоит нанять корабль с командой в Джубаиле. Кроме того, может, удастся откупиться от саудовских солдат, если уж они нас настигнут. Но это вряд ли – мы же перестреляли их людей.

Все вещи, которые Майид велел оставить, были сброшены в пропасть. Ракканцы вовсю причитали о том, с чем пришлось расстаться. Почти все лишились самого дорогого, что у них было – старинных чеканных наборов для кофе, которые достались от предков и передавались в их роду от отца к сыну из поколения в поколение.

Майид обошел трещину, заглянул в нее с разных сторон – дна так и не увидел. Тогда он сказал ракканцам:

– Слушайте меня! Я из клана Авазим, и ваши драгоценности спрятаны в земле моего клана, в месте, которое я всегда смогу найти. И я клянусь своей честью и честью моего клана, что ни один из азми их не получит! И как только смогу, я расскажу, что здесь произошло, великим шейхам Авазим, и они вернут вам все, что здесь погребено, кроме, может, только рассыпавшегося кофе! В этом я клянусь вам перед Богом честью моей и моего отца и честью моего клана! А теперь – в седла!

И они припустили быстрой рысью по каменистой пустыне, между трещинами в граните и базальте, в глубине которых, казалось, бушевало адское пламя.

– Ты в самом деле собираешься вернуть им эти чашки? – спросил Дэйн.

– Я должен это сделать, если останусь в живых, – ответил на полном серьезе Майид. – А если случится так, что кто-нибудь из них погибнет, я верну эти вещи их сыновьям и женам. У меня нет выбора. Я должен это сделать, я ведь поклялся честью!

15.

Отряд ехал по раскаленной добела пустыне к побережью Хаса. Майид знал каждый холмик в землях клана Авазим и держал напрямик – на восток, чуть забирая к югу. В полдень они остановились на несколько минут, но Майид не позволил никому пить, – вода нужна для верблюдов, сказал он, и ракканцы только уныло смотрели, как измученные животные утоляли жажду.

Они снова пустились в путь. Бело-желтое солнце, казалось, прилипло к безоблачному небу, не желая опускаться на ночь в Красное море. Дэйн время от времени поглядывал на него и был совершенно уверен, что проклятое светило не сдвинулось ни на дюйм в течение последнего часа. Похоже, оно решило повиснуть там навечно, чтобы всадники испеклись заживо прямо в седлах.

Но вот солнце наконец поплыло вниз, и в пустыне, как всегда неожиданно, наступил вечер. Майид остановил отряд, когда, по его расчетам, пришло время вечерней молитвы, и позволил ракканцам часок поваляться на стынущем песке – вовсе не ради них самих, объяснил безжалостный бедуин, а только чтобы дать короткую передышку верблюдам. Но вот они снова забрались в седла и поехали дальше на восток, и чуть к югу, к побережью, в существование которого Дэйн уже почти не верил.

– В конце концов, грузовик с саудовцами нас еще не догнал, – обратился к нему Майид. – И это только потому, что мы целый день не слезали с верблюдов. Ночь поможет нам скрыться.

– Когда мы доберемся до Джубаила? – спросил Дэйн.

– Если сможем и дальше выдержать такой темп, и если не подведут верблюды, то, скорее всего, завтра к вечеру – да поможет нам Аллах!

– Но грузовик может нас нагнать уже утром.

– Может. Я вообще удивляюсь, что они до сих пор не показались. Наверное, у них не очень хороший следопыт-мурри, или что-то не заладилось с мотором грузовика.

– Может, какая-нибудь шальная пуля в той перестрелке угодила в мотор? – предположил Джабир. – Может, нас вообще никто не преследует!

– Я знаю – они идут за нами, – убежденно заявил Майид.

– С чего это ты взял? Как вообще это можно узнать?

– Я просто знаю это, и все. Не могу объяснить, как. Настоящие бедуины чувствуют такое нутром. Только с таким предчувствием и можно выжить в этих жестоких пустынных землях, где вокруг – одни враги.

– Обыкновенные суеверия! – сказал Джабир.

– Горожанину этого не понять, также, как многие другие простые вещи, – сказал Майид. – Гляди-ка, мы начали сдавать! Дэйн, Джабир, подгоните своих верблюдов! Нельзя терять темп!

Остаток ночи остался в сознании Дэйна как череда кошмарных видений, изредка прерывавшихся болью измученного тела и чувством отупения, охватившим мозг. С верблюдом все было в порядке, он не отставал от верблюда Майида, который бежал во главе отряда и задавал скорость. Дэйну ничего не оставалось делать, как только следить, чтоб поводья не выскользнули из пальцев, и дремать в седле с открытыми глазами. Он вдруг ощутил, что панически боится – совершенно непонятно, почему – что звезды оторвутся от неба и упадут ему на голову. И никакие знания по астрономии не помогали перебороть этот страх. В другой раз ему показалось, что в десяти шагах перед его верблюдом встала сплошная гранитная стена, но он не успел так резко остановить верблюда или свернуть – и пришлось пройти прямо сквозь эту стену. Потом земля как будто разверзлась прямо у его ног громадной пропастью, потом стала болотом, превратилась в зыбучую трясину и снова в обрыв. А когда ужасные видения ушли, реальность оказалась ничуть не краше – Дэйн с напрочь онемевшими ногами колыхался на полумертвом от усталости верблюде, в легкие с хрипом врывался ледяной ночной воздух, щедро сдобренный песком и пылью, который драл глотку, как наждачная шкурка, веки на широко раскрытых глазах опухли и страшно болели, а перед глазами тянулась все та же однообразная безжизненная пустыня.

Часы бежали, из-за горизонта выплыл серебряный полумесяц молодой луны, и пытку жарой сменила пытка холодом. Задул ледяной шамаль – надо ж было ему начаться именно сейчас! Шамаль пронизывал до костей сквозь легкие летние одежды – холодный воздух с северо-востока, с заснеженных горных вершин Центрально-Азиатской возвышенности.

Отряд ехал, не останавливаясь, но уже не рысью, а шагом. И вот кто-то тихо сказал:

– Подождите!

Все встрепенулись. Говорил Мухаммед ибн Хисса, который присоединился к отряду, чтобы провести их через земли Бани Халиди. Это был невысокий человек с вечно озабоченным выражением на усеянном мелкими оспинами лице. На памяти Дэйна он заговорил впервые.

– Слушайте! – сказал Мухаммед.

Майид отъехал немного назад и привстал в седле. Он глянул на Мухаммеда, который мотнул головой к западу. Майид шепотом велел остальным замолкнуть, поднял лицо к небу и застыл, сосредоточенно прислушиваясь.

Шли минуты, Дэйн ничего не мог расслышать, только ветер свистел да негромко всхрапывали верблюды. Но вот Майид опустился в седло и сказал Мухаммеду:

– Да, это грузовик.

– Скорее всего, – подтвердил тот.

– Где-то к северо-западу от нас, верно?

Мухаммед кивнул.

– И движется на северо-запад.

– Надеюсь, что так, – сказал Мухаммед.

Джабир сказал:

– Может, вы это все просто выдумываете? Я ровным счетом ничего не услышал!

– Это потому что твои уши привычны только к звукам города, – пояснил Майид. – Негромкие звуки пустыни ускользают от тебя. А ты, Дэйн, слышишь мотор грузовика?

– Нет. Кстати, по-моему, мы давным-давно должны были увидеть свет его фар.

– Фары? – удивился Майид. – Ночью в пустыне фар не включают. Тем более когда за кем-то гонятся. Кроме того, зачем бы это им понадобилось, раз с ними мурранский проводник, который видит ночью не хуже кошки?

Майид снова повернулся к Мухаммеду.

– Ты знаешь колодец неподалеку отсюда, под названием Авайна?

– Знаю. Но я слышал, что этим летом он пересох.

– Раз уж он высох и раз уж ты об этом знаешь, саудовцам тоже это известно, и они не станут нас там искать. Дайте-ка подумать...

Майид прикрыл глаза руками и сосредоточился. Потом сказал:

– Во имя Аллаха! Если мы правильно распознали, в какую сторону они движутся, это означает, что саудовцы решили ехать в Тадж!

– Или в Хиннат, – предположил Мухаммед.

– Да, а может, в Нату! – Майид рассмеялся, Мухаммед тоже тихонько захихикал.

– Какого черта вы веселитесь? Что вас так рассмешило? – не выдержал Дэйн.

– Саудовцы! Мы смеемся над саудовцами! – отозвался Майид. – Понимаешь, у них скорее всего случилось вот что: они шли вначале за своим мурранским следопытом, он прекрасно распознавал наши следы и днем, и ночью, и вел солдат точно за нами – они отставали всего на несколько миль. Но саудовцы, видишь ли, давно перестали быть кочевниками и не особо доверяют старинным знаниям. Они теперь – серединка на половинку, отказались от старого и не приняли новое. Так что их сержанту, наверное, надоел дотошный проводник, который ползает по песку и раскапывает какие-то песчаные холмики. Наверное, солдаты устали от безделья, им надоело ждать, а может, у них оказалось маловато воды. И вот сержант сказал: «Ребята, у этих беглецов не хватит воды, чтобы напрямик добраться до побережья! А их верблюды были измотаны еще вчера, когда они прорвались через нашу засаду. И колодец Авайна пересох. Значит, они обязательно завернут к жилью! А единственное жилье здесь – Тадж и Хиннат, ну, может, еще Ната. Так что хватит тут без толку ковыряться в песке, надо поехать прямо в деревню и перехватить их там!»

Мухаммед снова хихикнул. Дэйн сказал:

– А что будет, когда они не найдут нас в тех деревеньках?

– Они немного попроклинают нас, потом извинятся перед своим проводником – иначе он никогда больше не станет иметь с ними дела – и спросят у него совета.

– И что он им скажет?

– Наверное, скажет, что дальше выслеживать нас бессмысленно. Судя по последним следам, мы должны быть где-то к югу от Таджа и направляемся, скорее всего, в Джубаил. Значит, скажет он, вы найдете их либо в Джубаиле, или где-нибудь в пустыне неподалеку от города – мертвыми, и гиены уже попировали на их костях.

– Значит, их ошибка по большому счету ничем нам не поможет? – спросил Джабир.

– Поможет, и очень, – уверил его Майид. – До этого наше положение было совершенно безнадежным. Нас могло спасти только чудо. И чудо свершилось – глупость этих саудовцев поистине подобна чуду! И у нас в запасе теперь еще полдня. И даже больше – если сержант упрется и решит осмотреть окрестности Хинната.

– Нам этого хватит? – спросил Дэйн.

– Ну, почти хватит. Нам нужно еще совсем немного, чтобы успеть наверняка. Но в любом случае мы проживем на полдня дольше!

– Погоди, мне кажется... – Дэйн прислушался. – Да, я слышу – это гудит мотор грузовика! Чуть громче ветра... Слышишь, Джабир?

– Тихо, очень-очень тихо. – Дэйн с удовольствием отметил нотки неискренности в его голосе.

– В седла! У нас появилась надежда, братья! – закричал Майид. – Придется еще немного потерпеть, и – берегите своих верблюдов!

Ракканцы шепотом обругали Майида последними словами, но покорно взобрались на верблюдов и последовали за ним – снова немного к югу и на восток. Впереди, на побережье Хаса, их ждал Джубаил аль Бахри.

16. День седьмой

Наступило утро, и жестокое солнце снова поднялось на небосвод. Оно ослепительно сияло прямо перед глазами, безжалостно стегало измученных путников раскаленными лучами, словно безумец или сам дьявол, Шайтан аль Кабир. Солнце терзало бедных верблюдов с непостижимой злобой и жестокостью, как будто вознамерилось медленно изжарить их прямо на ходу. Поднимаясь все выше и выше, оно все сильнее раскаляло воздух, песок, металл – так что вскоре к ружьям невозможно было притронуться, и даже седла стали горячими на ощупь. Ночной шамаль исчез, как будто его и не было, раскаленный воздух застыл, не заметно было ни малейшего дуновения ветерка.

Майид, с обожженным солнцем лицом и покрасневшими глазами, сказал Дэйну, что здешний климат, похоже, ничуть не лучше адских сковородок.

Один из ракканцев закричал, что видит сзади две или три темных фигуры и они движутся вслед за караваном! Майид пригляделся повнимательнее и невесело хмыкнул.

– Что там такое? – спросил Дэйн.

– Гиены. Учуяли смерть и будут теперь бежать за нами, надеясь на поживу.

В небе над маленьким отрядом появился одинокий стервятник, парящий на невидимых потоках воздуха. Он тоже ждет, сказал Майид Дэйну, и он будет насмерть биться с гиенами – впрочем, недолго.

Все молча ехали, едва держась в седлах от усталости. Проехали мимо остатков небольшого пересохшего оазиса. Внезапно один из ракканцев потерял сознание и повалился вниз головой на плотно слежавшийся песок.

Майид остановил отряд, спешился, влил в глотку бесчувственному ракканцу немного воды и брызнул несколько капель ему на лицо. Это не помогло, человек так и не пришел в себя, не пошевелился, дышал неровно и с хрипом. Майид не мог возиться с ним дольше. Он перекинул бесчувственное тело поперек седла и привязал веревкой, затем вновь сел в седло и погнал отряд в прежнем ритме.

Миновал полдень, а впереди по-прежнему простиралась бескрайняя пустыня. Один из верблюдов – молодой, светло-коричневой масти, довольно послушный (для верблюда) – неожиданно начал часто-часто кашлять. Майид внимательно прислушался и, похоже, вначале сильно обеспокоился.

– Плохо, очень плохо, – сказал он Дэйну. – Мы можем доехать, если потеряем кого-нибудь из людей, но без верблюдов нам никак...

– Он так сильно заболел?

– Сильно. С одной стороны, верблюды уже и так держатся на пределе выносливости. Но что гораздо хуже, этот кашель очень напоминает приступ манхуса – это такая болезнь легких. Надеюсь, я ошибся и все не так плохо – болезнь очень заразна и остальные верблюды вполне могли ее подхватить.

– Он выживет?

– Нет.

– Надолго его еще хватит?

– Сам увидишь. Ждать уже недолго.

Они поднялись на небольшой холм. Светло-коричневый верблюд кашлял, как человек с последней стадией туберкулеза. Едва перевалили вершину и начали спуск, больное животное три раза оглушительно кашлянуло и замертво рухнуло на песок.

– Так умирают верблюды, – сказал Майид, снова останавливая отряд.

– И так всегда – никаких особых признаков близкой смерти или едва заметные, – добавил Мухаммед ибн Хисса, проводник из Халиди. – Кажется, что он готов бежать хоть на край света, но как только наступает предел его силам, верблюд мгновенно падает и умирает.

– Так ты думаешь, это просто переутомление, не аль-манхус?

– Хотелось бы верить. Верблюд погиб слишком быстро, вряд ли у него были больные легкие. Мы будем забрасывать его песком, Майид?

– Это ни к чему. Если саудовцы в самом деле поперлись в Тадж, они сюда не вернутся. А если и так – мы к тому времени либо ускользнем от них, либо умрем.

– Ты прав. Надо, чтоб еще кто-нибудь сел вдвоем на одного верблюда.

Майид оглядел своих спутников и скомандовал:

– Али, сядешь позади Мубарака. Он все равно без сознания, так что будет вместо седельных сумок.

Они вновь поехали, вниз по песчаному склону и дальше по гранитной платформе, усеянной множеством огромных валунов. Платформа совсем чуть-чуть поднималась в гору, но измотанные верблюды еле ползли, пыхтя и отдуваясь, будто карабкались по скалистым пикам Акдара. Люди были измучены ничуть не меньше верблюдов. Ракканцы даже не пытались делать вид, что они прекрасные наездники, они буквально лежали с закрытыми глазами поперек верблюжьих спин, обхватив одной рукой шею животного, а другой цепляясь за луку седла. Мухаммед ибн Хисса, наверное из-за неукротимой гордости своего клана, сидел в седле почти так же прямо, как в начале пути, и только иногда было заметно, что он устал не меньше прочих – когда халиди начинал внезапно крениться в сторону, но тут же хватался за луку седла и снова выпрямлялся, устыдившись своей слабости.

Майид, такой же сын пустыни, как Мухаммед, но более крепкий и выносливый, сидел в седле прямо, поводья как всегда непринужденно свисали у него в руке. Казалось, он не испытывает никаких неудобств. Но тени на его лице, почти полностью закутанном кафьей, залегли глубже, чем обычно, и кожа стала темнее, чем всегда, и глаза превратились в багровые воспаленные щелочки.

Дэйн уже несколько раз бывал в пустыне, но никогда раньше ему не приходилось ехать так долго без отдыха, и никогда – на верблюде. Ему очень не хватало нужного опыта, но он был на редкость вынослив, что, в свою очередь, объяснялось отличным сбалансированным питанием и таким медицинским обслуживанием, о котором ни бедуинам, ни ракканским горожанам не приходилось даже мечтать. Здоровье восполнило недостаток опыта, и Дэйн, хоть и устал, как не уставал никогда в жизни, сидел в седле почти так же уверенно, как Майид, и даже умудрился сохранить кое-какие силы про запас.

Джабиру тоже приходилось несладко. Араб, чуждый пустыне, он прожил жизнь в неплохих условиях и получал необходимую медицинскую помощь, но несравнимую с западными стандартами. Он легче переносил тяготы путешествия, чем ракканцы, которые всю жизнь питались в основном рисом да финиками, а мясо видели не чаще трех-четырех раз в год. Он держался лучше них, но не намного. Тем не менее гордость не позволяла Джабиру показать слабину. Он ехал позади Дэйна, вперив взгляд в спину американца. И пока тот прямо сидит в седле, Джабир тоже не собирался сдаваться, если даже эти усилия замучают его до смерти.

Невоспетым героем похода был Турки ибн Бадр, ракканский горожанин, раненный в бедро в последней перестрелке с саудовцами. Его рана была бы не слишком тяжелой, если бы он сейчас спокойно лежал на больничной койке, вместо того чтобы колыхаться под палящим солнцем поперек спины верблюда. Для такого изматывающего перехода рана была достаточно серьезной. Но мужественный ракканец наравне со всеми терпеливо сносил тяготы путешествия. Он чем мог перевязал свою рану, и никто пока не услышал от него ни слова жалобы.

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

Контейнер с полонием уже в Лондоне, в руках у бывшего офицера ФСБ, а ныне перебежчика Витовченко. Мн...
Что делать, если лучший друг оказался в коме и врачи не знают, как вывести его из этого состояния? К...
Настоящий спецназовец в воде не тонет и в огне не горит. И в жарких пустынях, и на заснеженных горны...
Бенчмаркинг – это исследование и внедрение лучшего из опыта конкурентов и предприятий других сфер де...
Предопределенный ход исторических событий меняется – медленно, незаметно, но неотвратимо. Да, Третий...