Она была красива Дан Виктор

1

Михаил расследовал за время своей следственной карьеры полтора десятка убийств, но в морге судебно-медицинской экспертизы был впервые. Он был рассеян и почти не замечал ни острого запаха дезинфекции, ни могильного холода от кафельного пола и стен. Его рассеянность объяснялась семейными проблемами, которые он в конце первого дня служебной командировки еще не мог загнать на второй план сознания или еще дальше, как это с ним по обыкновению бывало, когда он начинал очередное расследование. Забегая вперед, следует сказать, что это ему удалось с избытком к концу дня.

Служащий в застиранном халате вкатил в анатомичку стол, прикрытый такой же застиранной простыней, и удалился. Похоже, в этом мрачном учреждении стерильность была не на первом месте.

Патологоанатом включил верхнее освещение над столом, и помещение засияло почти праздничной иллюминацией. Михаил был знаком с этим коренастым мужчиной с рыхлым носом регулярно пьющего человека и огромными ручищами мясника. На самом деле в этих толстых и на вид неуклюжих пальцах скальпель, казалось, сам собой проделывал свои манипуляции с ювелирной точностью. Об этом говорили все, кто наблюдал работу Алексея Ивановича Карташова. Вскоре в этом убедился и Михаил.

– Как у тебя с нервишками? Не передумал? – спросил патологоанатом Михаила.

– Не передумал, – ответил Михаил спокойно.

В Афгане ему приходилось видеть результат действия гранатомета при прямом попадании в человека.

– Ну-ну! Если в этом есть острая необходимость…

– Сроки расследования очень жесткие. Ажиотаж в верхах невероятный…

– С чего бы это? Девушка по моим данным, грубо говоря, безродная. Она здесь ждет очереди на вскрытие уже два дня, и вдруг такая спешка после окончания рабочего дня.

– Мать у нее уборщица, а отец строительный рабочий. Но как раз бригада, в которой он работает, строит загородный дом вашему новому мэру. Мэр приехал посмотреть, как идут дела. Убитый горем отец обратился к нему с просьбой найти убийцу. Видно задел какие-то чувствительные струны, поэтому новая метла метет очень жестко. Меня из района обычно привлекают к расследованию не сразу…

– Да, наслышан, что ты мастер распутывания узлов, завязанных нашими городскими следователями.

– Скорее преступниками. Спасибо за комплимент!

– Вот уже успели арестовать ее мужа.

– Вы же знаете, что четыре пятых всех убийств совершаются родственниками и близкими знакомыми. И еще наша традиция: как можно больше людей затащить в следственный изолятор. Возможно, среди них и будет преступник.

Михаил не стал говорить, что его так рано привлекли к следствию благодаря матери этого парня. Она преподает в начальных классах школы, где учатся дети городского прокурора. Манюня был с ней давно знаком. После ареста сына она прибежала в городскую прокуратуру и сразу попала на прием к Николаю Петровичу. Это постаралась Ольга, секретарь Манюни. Ее дочь посещает ту же школу.

– Не повезло парню, такую женщину потерял. Вы ее видели?

– Еще нет. Даже фотографию…

– Роскошная женщина! Полюбуйся, пока не покромсал, – Карташов снял простыню, прикрывающую тело. – Рост 172, даже на глаз видно, что параметры 90-60-90, притом, что у нее есть сын десяти лет. Возраст 33 года, а как выглядит! А кожа какая! Уж ей-то брить ноги не нужно было…

Высота анатомического стола была отрегулирована по параметрам патологоанатома. Поэтому Михаил с высоты своего роста смог хорошо разглядеть и оценить достоинства тела убитой. Хотя восторги Карташова считал не совсем уместными.

Михаил знал, что она была задушена, но на удивление ее лицо не было искажено гримасой. Легкие следы на шее и все. Короткие вьющиеся волосы цвета спелой ржи, короткий прямой нос, ярко алая помада на небольших пухлых губах, такого же цвета маникюр. Все это кого-то напоминало Михаилу. Точно! Вылитая Мэрилин Монро. Не было сомнения, что Анна Ефимовна Копыленко (Снижко по отцу) подражала всемирно известной актрисе, используя сходство с ней, если не в деталях, то в типаже.

Еще эта блондинка напомнила Михаилу его жену Анастасию, такую же красавицу блондинку, с которой Михаил незаслуженно холодно расстался сегодня рано утром. Вчера вечером был разговор, который закончился размолвкой. Такое расставание случилось впервые за восемь лет их брака. Вид мертвой красавицы усилил чувство вины Михаила.

Нет, он не считал себя не правым по существу их спора, но форма выражения сейчас представлялась ему безобразной. Для женщины, с которой был счастлив, он обязан был найти другие слова и другие интонации. Воспоминание о ссоре с женой и делало его непривычно рассеянным.

– С чего начнем? – спросил Карташов.

– Не мне вас учить, Алексей Иванович. Сначала установим точную причину смерти, потом обследование содержимого желудка и половых органов. А дальше по обстоятельствам…

– Понятно! Приступим, – в руках патологоанатома сверкнул инструмент.

Несколько точных движений и шейная часть позвоночника была обнажена.

– Н-н-да!. Похоже, ее сначала слегка придушили, а потом свернули шею как подбитой куропатке, – прокомментировал Карташов. – Сейчас обследую легкие и скажу точно.

Спустя несколько минут патологоанатом шмыгнул носом и выдал заключение:

– Н-н-да! Состояние легочной ткани свидетельствует о том, что она умерла не от удушья. Ей сломали шею вполне профессионально.

Михаил оставил заключение Карташова без комментариев.

– Теперь на очереди желудок, – выдал Михаил, чтобы хоть что-то сказать. – Узнаем, что она перед смертью ела. Возможно, установим когда, где и с кем.

– Н-н-да! Когда, как и с кем – основные вопросы нашего сегодняшнего действа, – патологоанатом намекал на предстоящее обследование половых органов.

Михаил не отреагировал на грубоватую шутку. Он получил ответ на главный вопрос о причине смерти Анны Копыленко и в ожидании новой информации от Карташова мысли унесли его на сутки в прошлое.

Накануне вечером он вернулся с работы на два часа позже обычного. Он задержался, чтобы срочно завершить или передать текущие дела, так как рано утром предстояло ехать в город по предписанию областной прокуратуры. Он успел переговорить с городским прокурором Манюней по телефону и знал, по какому делу ему предстоит работать.

Анастасия не скрывала радостного возбуждения. Когда она накрыла стол для ужина и уселась по обыкновению напротив Михаила, ее прорвало.

– Так всегда, когда мне нужно чем-нибудь с тобой поделиться, ты задерживаешься на работе…

– Пришел бы я как всегда, так за столом бы сидели Нина и бабушка Наталья. Твои новости для всех или только для меня? Меня бы обрадовала только одна новость, что у нас будет еще ребенок. Ты это хотела мне сообщить…

– Нет. Как раз наоборот – ребенок помешает…

– Кому или чему?

– Не перебивай, пожалуйста! Ты мне и так почти испортил настроение. Даже говорить перехотелось.

– Извини! Надеюсь, что твоя новость не испортит мне ужин.

Михаил с аппетитом уплетал гречневый суп. На очереди были фаршированные рисом и мясом курицы кабачки. Анастасия к еде еще не притронулась.

– Не знаю! При таком твоем настроении…

– Извини еще раз! Настроение у меня нормальное. Слушаю тебя.

– Я тебе как-то говорила, что составляла бизнес-план на следующий год…

– Да. Помню, – Михаил продемонстрировал внимание, чтобы успокоить жену.

– Сегодня его смотрел доцент Коваленко и наговорил мне кучу комплиментов. Ты знаешь Коваленко? С его кафедрой у нас договор.

– Знаю я этого Коваленко. Его «куча комплиментов» дурно попахивает. Как специалист он пустое место. Папа купил ему диссертацию и пристроил в университет доцентом.

– Откуда ты знаешь? Это сплетни завистников.

– А ты знаешь, где я работаю? – Михаила неожиданно накрыла волна раздражения. Он уже догадывался о содержании дальнейшего разговора. – И знаешь ли ты кто его папаша?

– Откуда? Я ведь не помощник прокурора, и такие вопросы мне задавать Коваленко неудобно.

– Его отец крупный чиновник в областной администрации. Вашей агрофирме он обеспечивает крупные договора на поставку продукции и другие льготы, а ваша фирма платит крупные взятки через его сына под видом договора на НИР и консультации.

– А куда смотрит прокуратура?

– Эти люди имеют возможность пользоваться услугами знающих юристов. Все оформлено как нужно. Ваша фирма ведь выиграла тендер, прежде чем заключить договор? Не так ли?

– Конечно! Было много конкурентов. Наши предложения были лучшие всех и соответствовали всем требованиям.

– А сейчас по условиям договора?

– Так прошло время, ситуация изменилась…

– Не обманывай себя. Если хочешь, могу тебя посвятить в технологию подготовки и проведения липовых тендеров. Нам известны все приемы и методы, которые используются для того, чтобы тендер выиграла или не выиграла нужная фирма.

– Так почему вы их не схватите за руки?

– Кто это «вы»? Прокуратура?

– А кто же еще следит за законностью.

– Во-первых, очень трудно доказать умысел. Во-вторых, наши доказательства должен принять суд. В-третьих, есть такие древние слова: коррупция, кумовство, круговая порука.

– Не знаю, может он не лучший ученый, но он похвалил мой бизнес-план и предложил мне поступить к нему на кафедру в заочную аспирантуру. Он сейчас пишет докторскую диссертацию и ему нужны аспиранты.

– Составление бизнес-плана это не наука, а рутина, если известны исходные данные. Наука в этом деле – это методы прогнозирования сбыта и оптимизации бизнес-плана с выходом на компьютерные алгоритмы. Видел твои учебники и конспекты. Я достаточно убил времени на математику, чтобы оценить ситуацию. Тебе придется много работать.

– Ты считаешь меня дурой? Ты думаешь, я не потяну аспирантуру?

– Глупости! Моя жена не может быть дурой. Ты очень способная, но тебе предстоит пройти большой путь, чтобы сделать диссертацию, за которую будет не стыдно. Есть еще одно соображение. Он мог бы набрать к себе в аспирантуру честолюбивых и вполне неглупых девочек в городе. Думаю, Коваленко знает, кто твой муж. Он знает, что через год Сафонов уйдет на пенсию и у меня много шансов стать районным прокурором. Но даже это не спасет тебя от беззастенчивой эксплуатации. В ближайшие годы ты будешь работать не на свою кандидатскую, а на его докторскую.

– Насколько я знаю, это обычное дело в нашей науке.

– Допустим, так всегда бывает, безотносительно Коваленко или другой более квалифицированный ученый будет руководить твоей аспирантурой. Давай заглянем в будущее. Через четыре или пять лет напряженного труда ты защищаешь диссертацию и получаешь диплом кандидата экономических наук. Что это тебе дает в твоей агрофирме? Копию диплома повесишь над своим рабочим столом? Или начнешь разговоры о переезде в город, чтобы перейти на преподавательскую работу? Предупреждаю сразу, я из родительского дома никуда не поеду. По крайней мере, пока жива бабушка.

– Ты мне запрещаешь заниматься наукой?

– Да ни в коем случае! Но я не позволю жертвовать интересами семьи. Мы и так долго откладывали вопрос о втором ребенке. А ведь еще должен быть и третий.

– Тебе хорошо говорить. Рожать ведь не тебе.

– У тебя в этом плане есть какие-либо проблемы? Беременность или кормление ребенка мешает учить английский или читать статьи по экономике?

– Ты думаешь так просто выкроить время?! То кухня, то теплица, то огород…

– Огород отменяется. Из кухни ты сама вытеснила бабушку. Пока бабушка Наталья в добром здравии, да и твоя мать могла бы помочь. Живем-то мы рядом, можно сказать в одном дворе. Пусть теплицей и огородом займутся твои родители. И доход себе оставят. Обойдемся. Основное мы уже имеем.

– Ты эгоист! – Анастасия ушла из-за стола, хоть к еде и не притронулась.

Когда Михаил убрал посуду и помыл тарелки, жена уже лежала в постели. Она спала или делала вид, что спит.

Рано утром Анастасия его не провожала. А он ее не поцеловал на прощание. Впервые за время их совместной жизни.

Михаил не признался Анастасии, что сам задумал написать книгу и уже год собирает материалы. Его занимала проблема работоспособности законодательства. В самом общем виде он формулировал задачу как проблему создания обратных связей. Если нарушение закона есть отклонение, то оно должно в системе управления государством вызывать цепную реакцию противодействия, которое имеет конечным результатом устранение нарушения и его экономических и прочих последствий. Он видел многочисленные дефекты механизма обратных связей в законодательной и исполнительной системах Украины. Анализу этих случайных или намеренно оставленных разрывов и нестыковок он и хотел посвятить свою книгу. Первая глава, где он анализирует причины развала советской политической системы, уже была вчерне написана. Методология, позаимствованная из работ Винера, Бира и Глушкова, позволила убедительно показать, что советское общество и экономика управлялась с грубейшими нарушениями принципов эффективного управления, выработанных тысячелетней практикой и наукой последних десятилетий. Лучшая в мире советская конституция не работала. Избирательная система, планирование, подбор кадров, стимулирование, собственно вся экономика и социальная сфера были лишены мало-мальски надежных механизмов обратных связей. Несмотря на многие и многочисленные жертвы, огромная махина государства, как корабль без руля, села на мель и в одночасье развалилась.

Михаил в своей книге подавал материал с точки зрения юриста, но не смог не затронуть вопросы политической экономии и социологии. Его беспокоила мысль, что написанное им неявно подталкивало читателя к выводу: верхушка партии с попустительства остальной ее части совершила грандиозное по историческим масштабам предательство интересов народа. Он боялся, что его книгу могут истолковать, как призыв к отказу от государственной самостоятельности Украины и возврату к прежней системе, чтобы дискредитировать его идеи по совершенствования законодательства и структуры органов управления нынешнего государства. Михаил не собирался поворачивать историю вспять, но слова «рыночная экономика и частная собственность» не являются магическим заклинанием. Есть Гондурас и Замбия, есть США и Швеция. Оптимальную законодательную систему и механизмы ее эффективного функционирования нужно создавать сознательно, а не тушить пожары забастовок, кризисов и новых революций.

Анастасия допытывалась, что он пишет по вечерам, а иногда и по ночам. Он отшучивался, что в рабочее время не справляется с бумажной лавиной. Если бы она знала правду, то ее упрек об эгоизме Михаила получил бы явный и весомый аргумент.

– Н-н-да! – возглас Карташова вернул Михаила к грубой реальности. – Она ела колбасу под красное вино, а на десерт была французская любовь.

– Нужно срочно отправить все содержимое желудка в лабораторию.

– Непременно. Наши умельцы установят даже, на каком мясокомбинате произведена колбаса, не говоря уже о личности ее партнера.

Карташов нажал на кнопку. Почти сразу появился знакомый служащий.

– Сдай это в лабораторию на анализ, – патологоанатом передал расчлененный желудок прямо в лотке. – Там кто-нибудь есть на дежурстве?

– Да все в полном составе, как по военной тревоге.

– Вот и чудесно. Тебе, Миша, сегодня скучать не дадут.

– Боюсь, мне долго будет не до скуки…

– Н-н-да! Двинулись дальше, то есть ниже.

– Не буду вам мешать. Хочу присесть на пару минут. Ноги затекли с непривычки. Лучше бегать, чем стоять.

– Это уж точно. Там в углу топчан. Можно даже прилечь.

Михаил отыскал топчан с изголовьем, застеленный до половины простыней, а в ногах медицинской клеенкой.

Однако долго сидеть не пришлось. Новый возглас Карташова заставил его вернуться к анатомическому столу.

– У этой девушки нечего будет хоронить. Все тело пойдет на препараты для лаборатории. Шучу, конечно! Посмотри! Она предположительно на третьем месяце беременности, кроме того, занималась любовью еще раз незадолго до смерти…

– Интересно, это были разные партнеры или один и тот же? Как быстро мне ответят на этот вопрос.

– Думаю, завтра. Труднее установить, кто это был или были.

– Проверим всех подозреваемых. Начнем, естественно с мужа…

– Что тебя интересует сегодня еще? – спросил Карташов.

– Посмотрите внутренние органы. Не было ли у нее какой-либо хронической болезни. Хотя в нашем случае значение может иметь только венерическая болезнь или СПИД. Тогда после заражения месть партнера – естественный мотив убийства.

– Препараты для анализов на СПИД и другие болезни уже подготовил. Что еще? – Карташов, не дожидаясь ответа, ловко снял медицинские перчатки и принялся мыть руки.

– В чем она была одета? Где ее одежда?

– В шкафу полиэтиленовый пакет. Сейчас покажу.

– Одежду также нужно передать экспертам и тщательно обследовать. Тот, кто ее душил, мог оставить следы. Свои волосы, эпителий, кровь, наконец. Что у нее под ногтями, проверили?

– Слыхал, что осмотрели в первый же день. Чисто. То есть ничего интересного. Подробности узнаешь в лаборатории.

Тем временем Карташов достал пакет с одеждой и разложил на пустом мраморном столе. Всего четыре предмета: изящные босоножки на высоком каблуке, трусики, короткая юбка из тончайшей кожи черного цвета и желтая трикотажная майка.

– Не густо, – произнес Михаил.

– Так ведь лето. Да и мода сейчас такая. Потом, насколько я понимаю, это очень дорогие вещи.

– Она ведь директор фирмы. Ей бы не помешал деловой стиль.

– Все произошло вечером после работы. Ты это должен уже знать.

– Знаю, но все еще не сложилось в голове.

Карташов взял в руки блузку и повертел в руках.

– Я не ошибаюсь? Кажется на ней тоже следы французской любви.

– Еще работа для лаборатории, – заметил Михаил.

– Думаю, в желудке то же самое.

– Не скажите! Моника не стирала свое платье много лет.

– Так то ж хранились улики для провокации.

– А здесь возможно не успела переодеться или не заметила, – после паузы Михаил продолжил. – Поднимусь в лабораторию и потолкую с экспертами. Спасибо за информацию. Жду ваше заключение завтра.

– Желаю успеха. Тем более, что дело будет не из легких. Так мне подсказывает интуиция.

– Спасибо за пожелание! Я тоже думаю, что скучно не будет.

2

Сегодня утром в девять часов с минутами Михаил уже был в приемной городского прокурора. Ольга еще не успела почистить перышки после поездки на городском транспорте и сидела, уставившись в зеркальце раскрытой пудреницы.

– Здравствуйте Михаил Егорович! Все уже собрались, заходите.

Михаил кивнул и открыл дверь в кабинет. В его сторону уставились с миной нетерпения на лицах начальник следственного отдела Управления Фесенко, следователь городской прокуратуры Карпенко и новый начальник НТО Нефедов. Хозяин кабинета, городской прокурор Николай Петрович Манюня, говорил по телефону, разглядывая что-то на столе. Когда Михаил подошел ближе, он увидел, что это были фотографии. Манюня показал свободной левой рукой на стул за приставным столом. Все безмолвно закивали и потянули руки для рукопожатия. Михаил не любил эту процедуру, но потискал каждому, соблюдая иерархию: Фесенко, Нефедов, Карпенко.

Манюня поспешил закончить телефонный разговор, обвел глазами присутствующих и открыл совещание.

– Тема нашего совещания известна, а план работы такой. Анатолий Иванович доложит состояние расследования. Потом рассмотрим организационные вопросы, в том числе возникшие в связи с привлечением Михаила Егоровича. В конце наметим план следственных действий на сегодня и ближайшие дни. Замечания по плану работы есть?

– Нету! – ответил за всех Фесенко.

– Тогда, Анатолий Иванович, тебе слово.

– Я доложу коротко. Будут вопросы, постараюсь уточнить детали. Миша у нас человек новый, его познакомим с материалами отдельно после совещания. Чтобы не затягивать посиделки. Здесь в кабинете мы преступление не раскроем, нужно хорошо побегать, а для этого нужно время…

– Анатолий Иванович, не трать попусту время на убеждения, мы согласны, – перебил городской прокурор.

– Тогда по пунктам, – продолжил Фесенко. – Первое, составлен список свидетелей. Ведется их опрос. Второе, составлен предварительный список подозреваемых. На первом месте, конечно, муж. Он обнаружил тело в десять тридцать вечера. По данным эксперта примерно через полчаса после убийства. Алиби у него нет. На всякий случай мы его посадили в СИЗО. В одиночку. Думаю, он не обидится, а нам так спокойнее. Директора фирмы еще не допросили, он только вчера вечером прибыл из командировки.

– Откуда? – уточнил Манюня.

– Издалека, Златоуста, что на Урале.

– Что он там делал?

– Так они работают на Россию. Что-то связанное с ракетами и космосом. Третье, никаких версий по возможным мотивам убийства еще нет. Допросим родственников, свидетелей и подозреваемых, тогда и будем что-то строить. Есть проблема. До сих пор не сделали вскрытие. Раз начальство раскручивает маховик, то всем нужно поворачиваться быстрее, а не только моему отделу.

– Этот вопрос решим. Несколько слов об организации работы, – продолжил Манюня. ­ Координация всех следственных действий поручается Пал Палычу. Через него будете информировать меня о ходе следствия.

Карпенко утвердительно закивал головой. Манюня продолжил.

– Михаил будет работать как свободный художник. Если потребуется ему помощь, то все делать без волокиты. Надеюсь также на взаимный обмен информацией. Как говорил поэт: «Сочтемся славою, ведь мы свои же люди»…

– По принципу: одним работа, другим слава, – не удержался от язвительного замечания Фесенко.

Городской прокурор и Михаил, в чей адрес была направлена острота, оставили шутку без внимания. Она была далеко не первой и, скорее всего, не последней в устах Анатолия Ивановича.

Совещание было не долгим. Михаилу в этот день предстояло ознакомиться с материалами следствия и присутствовать при вскрытии. На вскрытие он напросился сам. Хотел набрать побольше информации для вечерних размышлений в гостинице.

Когда покинули кабинет городского прокурора, Фесенко спросил Михаила:

– Рассказать на словах или будешь смотреть бумаги?

– И то, и другое. Мне нужно многое записать, а я не стенографистка.

– Тогда поехали к нам в Управление. После обеда допросим директора фирмы.

– Лучше в его офисе. У него есть отдельный кабинет?

– Теперь есть.

– Как это?

– С этой дамой они сидели в одной комнате.

– Фирма большая?

– Четырнадцать человек. Под офис купили двухкомнатную квартиру на первом этаже обычной пятиэтажки. Во второй комнате размещается бухгалтер и секретарь, она же кадровик, табельщик, кассир. Бухгалтерию ведет жена директора. То есть уже бывшая жена. Месяц назад развелись.

– А где сидят остальные?

– Арендуют несколько комнат на радиозаводе. Цех сборки, склад, раздевалка и конторка, где, кстати, обитает муж убитой. Его должность называется замдиректора по снабжению. Есть еще мастер. Слишком много начальников. Как говорят: «На одного раба три прораба»…

– Беседовали со всеми?

– Абсолютно! Почитаешь протоколы, в том числе показания мужа.

– Почему развелись директор фирмы и его жена?

– Я не вдавался в детали. Намекнула, что брак потерял смысл. Если тебя это интересует, то можешь допросить еще раз.

– Если у директора был роман с блондинкой, то это может быть причиной развода и мотивом убийства для мужа.

– Возможно, муж и ревновал, но не к директору. Было еще к кому ревновать. А с директором блондинка работала более двенадцати лет. Если что-то и было, то давно. Жена директора почти открыто намекала на импотенцию.

– Иногда импотенты женятся на молодых в надежде на новый стимул. А что вы имели в виду, когда сказали, что было еще к кому ревновать?

– Миша, прочитаешь показания и все узнаешь. Пожалей мое время. Потом я отвечу на все твои вопросы.

Они подошли к стоянке автомобилей городской прокуратуры. Михаил сел в свой «жигуль» и поехал вслед за служебной машиной Фесенко в сторону Управления.

3

Фесенко достал из сейфа кипу папок и поместил их на приставной стол в своем кабинете.

– Вот, Миша, материалы по делу. Будешь уходить, скажи секретарше. Она здесь недавно, и я ее предупредил на твой счет. Ключ от сейфа будет у нее. Я пока отлучусь, а после обеда допросим директора. Ребята знают и все организуют. Работай…

– Спасибо! – Михаил протянул руку за верхней папкой.

К обеду он уже получил представление о хронологии событий того дня.

Анна Копыленко появилась на рабочем месте к десяти. Никуда не отлучалась до часу дня. Потом сделала перерыв на обед. Обычно она обедала дома, это в двух кварталах от офиса, семь минут ходьбы. В тот день обеденный перерыв длился около часа. Опять работала до пяти. За это время разговаривала два раза по мобильному телефону. После второго разговора вызвала такси и куда-то уехала. Предупредила, чтобы не включали охранную сигнализацию, так как обещала скоро вернуться. Вечером у нее должна была состояться важная деловая встреча. Это были показания секретаря. Остальное известно по показаниям старушек из подъезда.

Жаркий день начала июля они провели на лавках у подъезда в густой тени кленов. Кто-то записал эту подробность в одном из протоколов. Они видели, как работники: секретарь и директорша, – покинули помещение. Потом на такси возвратилась Анна с незнакомым мужчиной. Такси отпустили. Потом примерно через час мужчина ушел. Но вскоре подъехала светлая (одни утверждали желтая, другие золотистая) иномарка. В иномарке прибыл красивый парень и зашел на фирму. Когда он ушел никто не видел, так как старушки разошлись по домам смотреть сериал. Но одна из них, чьи окна выходят во двор, утверждала, что во время рекламной паузы она выглядывала из окна. Машины уже не было.

Чьей-то рукой на показаниях было помечено красным карандашом время 20 часов 30 минут.

В 22 часа 36 минут дежурным «02» зарегистрирован звонок мужа.

По номеру мобильного телефона Анны было зафиксировано на телефонной станции в тот день всего 7 звонков. О двух из них дала показания секретарь. Как оказалось, один был с мобильного телефона директора фирмы в 14 часов 04 минуты. Другой из телефона-автомата железнодорожного вокзала в 16 часов 22 минуты. Третий звонок в 19 часов 39 минут с неизвестного мобильного. Дважды Анна звонила домой. И дважды звонили ей из дома. Около 21 часа и в 21 час 25 минут. Последний разговор длился почти три минуты, поэтому был сделан вывод, что убийство произошло между 21 час 28 минут и 22 часа 20 минут.

По показаниям мужа звонки были сделаны им. Муж утверждал, что он только спрашивал, когда она вернется домой. Когда он позвонил второй раз, Анна обещала, что выходит через пять минут. Он не дождался и решил пойти ей навстречу. Так дошел до офиса и обнаружил жену убитой. По внешнему виду он определил, что жена мертва и вызывать скорую бесполезно. Сразу позвонил в милицию и стал ждать, ничего не трогая.

В комнате, где была убита Анна, нашли почти пустую бутылку красного вина и полупустую коньяка, несколько рюмок с отпечатками пальцев. Часть отпечатков еще не была идентифицирована.

В несущую стену комнаты был вмонтирован сейф с двумя отделениями, каждое из которых закрывалось своим кодовым замком. Сейф еще не были вскрыт и исследован, так как ждали директора из командировки. Никто из сотрудников фирмы не знал шифров. Замки опечатали.

После обеда в столовой Управления Михаил возвратился в кабинет Фесенко, где его уже ожидал хозяин.

– Обедал? – не дожидаясь ответа, продолжил. – Едем допрашивать директора. Его уже предупредили. Оставь свою машину здесь, все равно возвращаться. По тебе заметно, что накопил много вопросов.

– Еще бы!

– Поговорим по дороге.

Фесенко усадил Михаила на заднем сидении старенькой служебной «Волги» рядом с собой. Кроме водителя впереди сидел знакомый Михаилу следователь Кононов из отдела Фесенко.

– Пока доедем, готов ответить на твои вопросы, – обратился к Михаилу Фесенко, когда машина тронулась.

– У меня много вопросов. Начнем с главного. Уже успели отыскать посетителей фирмы? Их было двое.

– На самом деле их было трое. Третьего нашли, но это пустой номер. Хотя алиби у него нет, а хиленький мотив есть. Можешь им заняться, если хочешь.

– Хочу. А как с поиском тех двоих, о которых я читал в показаниях.

– Пока никак. Думали, что проще найти владельца автомобиля. Однако при неизвестной модели и неопределенном цвете это не так просто.

– Кто этот третий?

– Частный предприниматель, работал на компьютере с бухгалтерской программой. Ему так доверяли, что оставили одного на фирме. Уверяет, что ушел в семь часов или немного позже, когда уже вернулась Анна. Мужчину, который приехал c ней, не видел, так как работал за компьютером бухгалтера. Можно сказать, что она его выпроводила.

– А какие у него могли быть мотивы?

– Поговори с ним, с бухгалтером и все узнаешь. Меня это направление пока не интересует.

– Если он ушел около семи, то почему старушки его не заметили?

– Такое бывает. А вот почему бухгалтер и секретарь не вспомнили об этом посетителе, можешь выяснить сам.

– Мне нужны данные на этого человека.

– Получишь у Кононова, в дело показания пока не попали.

Терпеливо ожидая своей очереди задавать вопросы, Михаил разглядывал директора. Росту он был для мужчины ниже среднего, вероятно около 170 или чуть больше. Однако благодаря красивому лицу и ладной крепкой фигуре выглядел очень привлекательно. Продолговатое лицо, раздвоенный подбородок, прямой нос, высокий лоб с небольшими залысинами. Темно-русые вьющиеся волосы еще надежно скрывали намечающуюся лысину на темени. Большие серые глаза смотрели грустно из-за неожиданно длинных ресниц. Вероятно умный и бизнесмен успешный. В такого могла влюбиться молодая женщина, которая много времени проводит рядом в силу многолетней совместной работы.

Фесенко предупредил, что беседа будет записана на диктофон, а потом на основании записи будет сделана стенограмма.

– Чем вы приехали? – начал дознание Фесенко.

– Московским поездом.

– А почему вашим работникам пришлось пользоваться такси, а не служебной машиной.

– Я ее оставил на стоянке рядом с вокзалом. Когда уезжаю не на долго, то ключи от машины не оставляю.

– Вы отсутствовали неделю.