Последний жених Вуд Алекс

11

И надо ей было поместить Алекса именно туда! Она лично распорядилась приготовить для него эту комнату, хотя его можно было бы прекрасно устроить и на втором, и на третьем этаже. В доме полным-полно пустых помещений, а ей понадобилось это!

Меган лихорадочно размышляла. Конечно, возможна ошибка, но не проверить комнату Алекса она не может. Спрашивается, как это сделать? Если бы она работала в «Вереске» горничной, все было бы отлично. Сдвинуть кровать во время очередной уборки, и дело в шляпе. Но она экономка. Экономка! И ей совершенно нечего делать в спальне хозяина! Разве что… Уши Меган запылали. Какой позор. Нужно что-то срочно придумать, а в голову лезет всякий вздор…

Приглушенный взрыв смеха привел ее в чувство. Девушка снова подошла к окну и прислушалась. Кажется, чаепитие в самом разгаре. Что если, пока Алекс весело проводит время с симпатичными девушками, она потихоньку проберется в его комнату и все выяснит? Совсем необязательно забирать ларец сейчас, когда в доме полно народа. Она только убедится, что в комнате Алекса находится то, что ей нужно… Это не займет много времени…

Меган смахнула все бумаги обратно в верхний ящик стола и заперла его на ключ. Сердце гулко стучало в груди, однако голова была на редкость ясная. Надо снять туфли, чтобы бесшумно пройти по дому, не привлекая внимания. Меган выскользнула из комнаты. Служанки наверняка у себя или на кухне, ожидают распоряжений хозяина. Алекс развлекает девиц. Правда, большая гостиная находится на том же этаже, что и его комната, но их разделяет холл и длинный коридор, так что беспокоиться не о чем… Меган довольно уверенно шла по лестницам и коридорам, но каждый шорох заставлял ее вздрагивать. Никто даже отдаленно не догадывался о ее затее, и все же девушка чувствовала себя преступницей.

Дверь в комнату Алекса немного скрипнула, когда Меган открывала ее, и девушка сделала себе мысленную пометку завтра же смазать ее. Куда только смотрит Эллис… Царящий в спальне полумрак приятно ласкал глаз. Вечерний свет в достаточном количестве проникал сквозь большие окна, чтобы облегчить Меган поиск. Конечно, при дневном свете было бы удобнее, но и ее легко мог заметить кто-нибудь, прогуливающийся мимо окон Алекса.

Девушка огляделась. Она прекрасно знала эту комнату: и пузатый отполированный гардероб на изогнутых ножках, и невысокий стеллаж с книгами, и старинную кровать с четырьмя столбами для балдахина. Правда, самого балдахина не было и в помине, поэтому массивная кровать производила впечатление какой-то незаконченности. Несколько стульев, остатки некогда очень дорогого гарнитура, стояли по периметру комнаты; на прикроватной тумбочке красовался ночник.

Меган казалось, что она с закрытыми глазами могла бы пройтись по этой комнате. И все же здесь что-то неуловимо изменилось с тех пор, как в ней поселился Алекс. Может быть, дело было в полуоткрытой дверце гардероба, в котором наверняка висят те самые мерзкие спортивные штаны? Или в стеллаже, на котором впервые за много лет появилась новая стопка книг? Или все дело в незнакомом, едва осязаемом запахе, который растревожил ее еще тогда, в библиотеке? Неужели весь дом действительно пропах горьковатым одеколоном Алекса, или это ее воображение жадно выискивает малейшие факты его присутствия в доме?

Меган завороженно подошла к стеллажу и провела пальцем по новой стопке книг. Она представила себе, как вечером, перед тем как лечь спать, Алекс выбирает для себя книгу, и его руки касаются каждой обложки… А потом он ложится в постель, включает ночник и долго лежит, переворачивая страницы… Фарух Аль-Сагиб. Сочинения о неведомом, прочитала Меган на одном из переплетов. Какие образы мелькают в голове Алекса, когда он читает строки, написанные его отцом? К чему он стремится? О чем тоскует? Как он жил до того, как судьба-насмешница безжалостно швырнула его в английскую глушь? И как долго он выдержит это растительное существование…

Меган устало повела плечом, задела книги, и они, и без того балансировавшие на краю, оглушительно громко хлопнулись на пол. Меган застыла на месте, парализованная страхом. Мечтательного настроения как ни бывало. Она внезапно вспомнила, где она и зачем сюда пришла.

Можно подумать, меня здесь околдовали, подумала девушка, поднимая книги. Только время зря потеряла.

Она прислушалась, не бежит ли кто-нибудь на непонятный шум из спальни Алекса. В доме было тихо, и Меган успокоилась. Это ей в тишине комнаты звук показался слишком громким. Остальные обитатели дома вряд ли расслышали его.

Меган деловито подошла к кровати. Если раньше кухня была здесь, то ее левая сторона должна по идее находиться у изголовья кровати под тумбочкой. Девушка опустилась на колени и попыталась сдвинуть тумбочку с места. Та, несмотря на свои небольшие размеры, не поддавалась. Меган сделала еще усилие. Безрезультатно. Она пригляделась к ножкам и с ужасом поняла, что они прикручены к полу. Девушка была готова заплакать от досады. Какому идиоту пришла в голову столь блестящая мысль? И разве это не свидетельство того, что здесь никакого тайника нет, а если он и был когда-то, то его давно уже обнаружили?

Меган опустилась еще ниже и стала внимательно разглядывать полустертый узор паркета на полу. Было слишком темно, чтобы увидеть что-нибудь. Меган потянулась к ночнику, чтобы включить его… В этот самый момент комната вспыхнула миллионом ярчайших огней, и девушка на секунду ослепла.

– Меган, что вы здесь делаете? – изумленно воскликнул мужской голос.

Ничего хуже невозможно было себе представить. Пока она размышляла об одеколоне Алекса и тонкой поэзии его отца, драгоценное время было упущено. Наверное, он уже проводил девушек и решил заглянуть к себе в комнату. Или же все-таки услышал, что кто-то копошится в его спальне…

Меган словно увидела себя со стороны. Такой, какой она выглядела сейчас в глазах Алекса. Подозрительная девица сидит на полу в комнате, где ее в принципе не должно быть. И нет ни одной мало-мальски правдоподобной причины, которой можно было бы объяснить свое присутствие в спальне хозяина дома.

Но все равно надо было что-то делать и что-то говорить. Меган медленно встала, с достоинством отряхивая юбку. Сейчас как никогда она желала, чтобы под тумбочкой оказался тайник длиной метра так три-четыре и чтобы пол под ней внезапно проломился, и она бы рухнула вниз, в спасительный сырой мрак, подальше от по-детски изумленного взгляда Алекса…

– Меган, я… – начал молодой человек.

Девушка машинально отметила, что он выглядит довольно смущенно, как будто это она застукала его в своей спальне, а не наоборот.

– Ваши гостьи ушли, мистер Бэрринджер? – невпопад спросила Меган, чтобы выиграть время.

Она поразилась тому, насколько напряженно прозвучал ее голос. Словно каждое слово давалось ей с невероятным усилием. Впрочем, так оно и было.

– Д-да. За ними приехал брат Агаты, – кивнул Алекс. – А вы…

И тут Меган внезапно осенило.

– А я за книжкой зашла, – спокойно сказала она. – Помните, вы обещали мне дать почитать стихи вашего отца?

Это была не самая хорошая идея. Но лучше так, чем стоять и молчать с виноватым видом.

– М-м… да, помню, – протянул Алекс.

Ему очень хотелось добавить, что он представлял себе момент передачи книги несколько иначе. Но у Меган было такое странное лицо, отчаянно-решительное и одновременно смущенное, с пятнами алого румянца на щеках, что Алекс не стал продолжать. Гораздо интереснее было рассматривать девушку. Такой он еще ни разу ее не видел. Она походила на нашкодившего ребенка, внезапно застигнутого с поличным, и Алекс мысленно спросил себя, что же она все-таки делала в его комнате… Он вдруг ощутил себя хозяином положения. Неизвестно почему, но Меган сейчас в его власти. Он может говорить и делать все, что захочет, и она не посмеет противопоставить ему свою обычную холодную надменность.

– Посмотрите, это один из лучших его сборников.

Алекс подошел к стеллажу с книгами и вытащил из отдельно лежащей стопки тоненькую брошюрку. Он вел себя как ни в чем не бывало, словно они с Меган встретились в городском читальном зале, чтобы обсудить поэзию.

Меган ничего не оставалось делать, как подыграть ему. Если она выдаст свое смятение, Алекс начнет задавать ей весьма неприятные вопросы. Сейчас он делает вид, что не произошло ничего из ряда вон выходящего, и она вынуждена поддержать его игру…

– Послушайте, я попробую дать вольный перевод с арабского. – Алекс наугад открыл книгу и стал читать: —

Алекс медленно поднял глаза на Меган, застывшую у изголовья его кровати.

– По-арабски это звучит намного выразительнее, – с явным сожалением проговорил он. – Да и переводчик из меня неважный.

Напряженное молчание Меган наполняло его душу каким-то непривычным трепетом. Алекс подыскивал слова, чтобы выразить то, что пустило корни в его сердце, но тяжелые валуны слов с бессмысленным грохотом катались в его голове. Тоненькая книжица в его руках – единственный способ разобраться в себе, быть услышанным и понятым.

– Или еще, – задумчиво проговорил Алекс, листая страницы.

А это одно из моих любимых:

Последние слова Алекс произнес, не глядя на книжную страницу. Они словно вырвались из глубины его сердца, адресованные темноволосой девушке, которая настороженно смотрела на него. Алекс не мог разгадать выражения ее лица. Там уже не было прежней враждебности или равнодушия. Но и того, что он хотел увидеть, тоже. Меган была застигнута врасплох, но она не сдавалась. Да и ему нужна была не минутная слабость с ее стороны, а полная и безоговорочная капитуляция…

– Ваш отец писал только о любви? – наконец подала голос Меган.

– Да. Разве есть что-либо еще, о чем стоит писать стихи? – усмехнулся Алекс.

Он положил книгу обратно и, уже не скрываясь, разглядывал Меган. Чем его так привлекает эта девушка с упрямо сжатыми губами? Она словно колючка на голом кусте, которую никому не захочется сорвать. Никому, кроме верблюда, что жадно тянет к ней свои голодные губы… Сравнение было вполне в духе отца, и Алекс пообещал себе обязательно записать его. Попозже. Сначала надо было разобраться с этим загадочным созданием, которое разбередило в нем поэтическую жилку…

– Итак, Меган Гилберт, что же вы все-таки делали в моей спальне? – неторопливо проговорил Алекс.

Страх запрыгал в темных глазах Меган, и Алекс вдруг вспомнил сегодняшние предостережения мистера Литтлби. Может быть, все вокруг правы насчет Меган, а он один слеп как крот? В ней определенно есть нечто очень странное.

– Я зашла за книгой, – нахмурилась девушка.

– Черт возьми, но это же смешно! – воскликнул Алекс с досадой. – Вы говорите мне неправду. Если хотите знать, сегодня мистер Литтлби советовал мне быть с вами очень осторожным.

Меган оторопела, настолько неожиданным был переход.

– Я совсем не понимаю, что происходит, Меган, – с горечью продолжал Алекс. – Я не знаю, почему вы относитесь ко мне с такой враждебностью. Я не слушаю, что мне говорят о вас. Я хочу с вами… подружиться. Но вы все время отталкиваете меня, и мне поневоле начинает лезть в голову всякая ерунда.

Меган не сразу нашла, что ответить. Весь этот разговор – сплошная нелепость! Зачем ему ее дружба? Неужели он не может просто оставить ее в покое? Пусть смущает своими говорящими взглядами девушек Локерхарт Вэлли, а ей позволит продолжать поиски!

– Не переживайте, мистер Бэрринджер. – Девушка непроизвольно облизнула пересохшие губы. – Скоро я покину «Вереск» и не буду отравлять вам жизнь.

Лицо Алекса омрачилось. Почему она никак не желает понять его?

– Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали, – искренне сказал он.

Девушка пожала плечами и отвернулась. Алекс наблюдал за ней. Эта ее независимость, граничащая с дерзостью… – бравада или жизненная позиция? Существует ли нежная и милая Меган Гилберт на самом деле или его воображение наделяет внешнюю форму вымышленными качествами? Ведь тогда на вокзале ему показалось, что от встречающей его девушки исходит теплое сияние… Он ощутил в ней тоску и тягу к мечте, и особый мир, скрытый от посторонних глаз… Должно быть, он чересчур много читает, и на самом деле Меган ничем не отличается от сотен других женщин, что когда-то встречались в его жизни.

– Извините, Меган, я слишком устал, чтобы продолжать наш разговор, – отрывисто бросил Алекс и, взяв книгу с полки, протянул ее девушке – Читайте. Здесь лучшие стихи отца, переведенные на английский.

Тон Алекса был настолько категоричен, что Меган не посмела возразить. Да и что она могла сказать? Разве она не мечтала о том, чтобы как можно скорее оказаться за пределами его спальни?

– Спасибо, – прошептала она одними губами и наконец отошла от кровати.

Она взяла книгу из рук Алекса и вдруг споткнулась, зацепившись за край толстого круглого коврика перед стеллажом. Не будь Меган в таком угнетенном состоянии, она бы удержалась на ногах, но сейчас она неловко взмахнула руками и… непременно бы упала, если бы не Алекс. Он вовремя подхватил Меган под руку и потянул к себе. Прежде чем девушка опомнилась, она оказалась в объятиях Алекса. Его руки лежали у нее на талии, а ее ладони упирались в его грудь, то ли лаская, то ли отталкивая молодого человека.

Тут следовало возмутиться и отчитать нахала. Но за последние десять минут все настолько перемешалось в голове Меган, что она перестала рассуждать. Руки Алекса обжигали ее сквозь шелк блузки, да и все его тело ощущалось ею как сгусток пламени, грозящий спалить ее дотла.

Но отодвинуться от огня она не могла. Это было выше ее сил. Неведомая истома сковала руки и ноги Меган. Безмолвный приказ, исходящий от тела молодого человека, был слишком силен, чтобы Меган могла ему не подчиниться. Алекс был очень близко… Слишком близко, чтобы ее разум мог вмешаться. Она знала только, что Алекс обнимает ее, и что именно этого ее тело жаждало с той самой минуты, когда она увидела его в дурацком спортивном наряде на платформе вокзала Чаринг Кросс.

Меган машинально провела рукой по груди Алекса. Тонкая рубашка надежно скрывала от нее рельеф его фигуры, но цепкая память девушки тут же напомнила ей одно недавнее утро, когда Алекс занимался гимнастикой под ее окнами. Так вот каковы его мускулы на ощупь… Вроде бы мягкие, но какая сталь чувствуется под этой горячей, обманчиво нежной кожей…

Неосторожное движение Меган подействовало на Алекса как сигнал к действию. Он наклонился к девушке, она невольно подняла голову, словно приглашая его к поцелую. Алекс не замедлил откликнуться на это приглашение.

Его губы полыхали огнем, и в первую секунду Меган испугалась. Что сделает с ней сейчас этот арабский воин? Перекинет через седло и умчит в свой шатер, раскинувшийся в далекой пустыне? Ни о каком сопротивлении не может быть и речи, ее ноги подгибаются при одном только взгляде на него… Фантастические образы мелькнули и погасли в ее голове, и уже не было ни бескрайних барханов, ни стремительного коня под гибким седоком… Остался лишь мужчина, к которому, несмотря ни на что, тянется ее тело…

И он меньше всего походил на дикого завоевателя. Поцелуй Алекса был нежен как лепестки полураспустившейся розы. Он изо всех сил сдерживал огонь, вспыхнувший в нем, как только его руки дотронулись до Меган. Если он сейчас напугает ее, ему никогда больше не утолить жажду в чистом роднике ее губ…

Казалось, поцелуй длится бесконечно. Ни он, ни она не думали о последствиях своего поступка. Условности человеческого общества были на время отброшены, недоразумения на миг отступили. Но так не могло продолжаться долго. Осознание того, что сейчас происходит между ними, внезапно настигло Меган.

– Что… что вы себе позволяете! – слабо вскрикнула она, на этот раз по-настоящему отталкивая Алекса.

Он бы мог вполне справедливо указать ей на то, что она позволяет себе то же самое, но Меган уже вырвалась из его объятий.

– Меган, послушай…

Но она не желала разговаривать с ним. Главное – убежать подальше от этой страшной комнаты и от этого человека, из-за которого она так глупо потеряла контроль над собой…

12

То, что она потеряла не только контроль над собой, но и письмо лорда Воксхолла, Меган поняла лишь под утро. Спать она не ложилась, хотя уставшее тело настоятельно требовало отдыха. Девушка пыталась разобраться, как же ей дальше вести себя с Алексом. Но ответ на такой простой вопрос никак не желал находиться.

Как же она жалела о том, что произошло между ними! Надо было сразу вырываться, как только он прикоснулся к ней! Меган в деталях представляла себе сцену благородного негодования, которую нужно было вчера разыграть перед Алексом, вместо того, чтобы висеть в его объятиях безвольной куклой. А она так гордилась своей принципиальностью и стойкостью! Как же она могла опуститься до того, чтобы позволить ему поцеловать себя?

Меган дотрагивалась кончиками пальцев до губ, словно не веря в то, что какая-то часть ее тела могла предать ее. Это было именно предательство. Ее губы не просто отвечали на поцелуй Алекса, но еще и получали от этого удовольствие… Зачем она притворяется наедине с собой? Она вся так и млела в его руках, совершенно наплевав на собственное достоинство и здравый смысл!

Наилучшим решением было бы, конечно, упаковать чемоданы и немедленно уехать из «Вереска». Не вдаваться ни в какие объяснения, а просто сбежать от своего позора. Но как же ларец и ожерелье? Сейчас она близка к ним как никогда. Неужели из-за глупого происшествия, которое на самом деле не имеет для нее никакого значения, она откажется от мечты? Осталось совсем чуть-чуть – еще раз изучить указания лорда Воксхолла и составить более точные планы тогдашнего «Вереска». Пустяки по сравнению с тем, через что ей пришлось пройти, чтобы заполучить письмо!

Кстати о письме… Меган сунула руку в карман юбки, куда вчера спрятала свою находку, и похолодела. Письма там не было. Потом она вспомнила, что работала с ним за письменным столом и, должно быть, спрятала в верхний ящик вместе с остальными бумагами… Она открыла ящик и перевернула его верх дном. Там были все планы «Вереска» и множество других личных бумаг, однако письмо лорда Воксхолла отсутствовало.

Меган стало по-настоящему страшно. Что если она обронила письмо где-нибудь в доме? В комнате Алекса, например? Очень может быть. Она вставала на колени у его кровати, нагибалась, и письмо вполне могло выпасть… Нет, только не это!

Сон как рукой сняло. Да и сожаления о вчерашнем поцелуе тоже. Если Алекс найдет письмо и заинтересуется им, он без труда выяснит, что к чему. Он сам займется поисками ларца, а она будет выглядеть в его глазах заурядной воровкой. А ведь ему не нужно рубиновое ожерелье. Не нужно!

Первым побуждением Меган было немедленно побежать в спальню Алекса. Вряд ли он обратил внимание на маленькую бумажку, валяющуюся под кроватью или под тумбочкой. Но скоро непременно обратит, а если не он, так Эллис, которая придет сегодня убираться. Естественно, она покажет письмо Алексу…

Меган выскочила в коридор и тут же вернулась в комнату. Хороша бы она была, если бы ворвалась в спальню Алекса, когда он еще в постели! Он непременно решит, что она хочет продолжить вчерашнее, и ей нечего будет ему возразить.

Но молчать тоже нельзя. Если она вовремя заявит о пропаже, то, как воспитанный человек, Алекс без слов вернет ей письмо и не будет интересоваться его содержимым. Но как подойти к нему после вчерашнего поцелуя? Разве она сможет спокойно смотреть ему в глаза и не думать о том, что совсем недавно его губы прикасались к ней? Как же все запуталось…

Меган с размаху упала на кровать и закрыла глаза. Утренние солнечные лучи приятно грели лицо, и девушка, утомленная переживаниями и бессонной ночью, заснула.

А Мэри Джейн и Эллис в это время пили кофе и обсуждали последние сплетни. Впервые за много лет им не нужно было идти в деревню за слухами. Они рождались прямо у них на глазах, в «Вереске», и это было настолько интересно, что обе женщины теперь гораздо дольше пили чай, чем раньше. Нужно было столько всего обсудить!

– Что-то нечисто между Меган и мистером Бэрринджером, – сообщила Эллис поварихе. – Уж больно она на него взъелась… А вчера я случайно видела, как она пулей вылетела из его спальни.

– Да что вы говорите! – ахнула Мэри Джейн. – Никогда бы не подумала, что мисс Меган способна так себя вести. Ладно эти деревенские вертихвостки, но она…

– А что в этом такого? – покачала головой Эллис. – Она – молодая, симпатичная женщина, он – красивый мужчина…

– Араб! – фыркнула повариха.

– И богач при этом, – упорствовала Эллис.

– Ну для молодого человека состояние покойной миссис Траут не так уж велико, – возразила Мэри Джейн. – Он не слишком хорош для нашей мисс Меган.

– Это она для него не хороша! – возмутилась Эллис. – Лили Вандемир подходит ему гораздо больше. Я ее вчера видела, ох, и до чего же красива…

– Сын лорда Маллиона и дочка бухгалтера? – скривилась Мэри Джейн.

– Зато она самая красивая в Локерхарт Вэлли, – упорствовала Эллис.

– Господи, мир-то весь не в одном Локерхарт Вэлли заключается, – вздохнула Мэри Джейн. – Найдет он себе жену и вне нашей деревни…

– Так его и отпустят наши красотки, – рассмеялась Эллис. – Нет, никуда ему не деться. И года не пройдет, как наш мистер Бэрринджер обзаведется молодой женой. Лично я ставлю на Лили Вандемир.

– А мне мисс Меган больше нравится. Но решать-то господину Алексу, а не нам!

Алекса бы очень позабавило это заявление, если бы он мог его слышать. Ни женитьба, ни девушки Локерхарт Вэлли его сейчас не интересовали. Он вертел в руках странную мятую бумажку, которой вчера еще не было в его комнате. Он обнаружил ее сегодня утром, когда встал с постели. Листок валялся под тумбочкой, примерно там, где он вчера застал Меган, и это породило приятный ряд ассоциаций.

Как она испугалась, когда он внезапно зажег свет! Конечно, ни за какой книгой она не приходила. Отговорка хромала на обе ноги, но он сделал вид, что поверил. И не прогадал. Наградой стал поцелуй, из-за которого Алексу всю ночь снились весьма вольные сны…

Скорее всего, эта бумажка выпала из кармана Меган. Алекс подошел к окну, чтобы лучше разглядеть ее. Это было старое письмо. Настолько старое, что многие буквы на нем расплылись до такой степени, что письмо было невозможно прочитать.

Моя дорогая, разобрал Алекс в самом начале и тут же положил письмо на подоконник. Не годится читать чужую почту, даже если этой почте много лет. Кому адресовано это письмо? Неужели оно от давнего поклонника, которого Меган никак не может позабыть? Правда, судя по виду письма, оно было написано тогда, когда Меган еще не родилась… Но мало ли что могло с ним произойти. Может быть, ему всего лишь пара лет… Или месяцев…

Соблазн прочитать письмо и разом развеять сомнения был велик, но все существо Алекса противилось этой мысли. Он перестанет себя уважать, если прочитает хотя бы строчку. Более того, это письмо – отличный способ наладить отношения с Меган. Даже если это не она уронила, у него есть предлог поговорить с ней, понять, как обстоят дела…

В отличие от Меган, Алекса не мучили угрызения совести за вчерашнее. Ему нравится эта девушка, и он снова поцеловал бы ее, если бы она позволила. Алекс зажмурился. Картина, которую он себе представил, была слишком реалистичной и соблазнительной. Что произошло бы, если бы Меган не убежала от него вчера? Она жаждала этого поцелуя с не меньшей силой, чем он. Ее губы дрожали и стремились к нему навстречу, а тело мягким воском таяло в его руках… Черт!

Алекс понял, что пора остановиться, иначе он не сможет спокойно разговаривать с Меган. Если она решит, что он собирается преследовать ее своими домогательствами, то лишнего часа не пробудет в «Вереске». А он меньше всего хочет навсегда оттолкнуть ее…

А чего ты хочешь? – усмехнулся Алекс. Меган Гилберт не из тех, кто потерпит легкомысленное отношение. Твое положение вряд ли имеет для нее какое-то значение. Это на Агату или Лили можно произвести впечатление с помощью «Вереска». Меган до этого нет никакого дела!

Но если ей нет дела до внука миссис Траут и наследника «Вереска», то, может быть, ее заинтересует сын миллиардера из Саудовской Аравии, чье личное состояние исчисляется цифрой с девятью нулями?

Алекс задумчиво провел пальцем по стеклу. В Англии он сам стал забывать о том, кто он на самом деле. Еще до поездки в Локерхарт Вэлли он решил, что в «Вереск» приедет обычный человек, для которого получение неожиданного наследства – целое событие, способное перевернуть всю его жизнь. В этой деревне с названием, которое невозможно запомнить, никому не нужно знать, что помимо английского поместья с непритязательным именем «Вереск» у него есть роскошный дворец на родине отца, больше напоминающий сказочные декорации, чем реальное жилье. А также дом в Лос-Анджелесе, квартиры в Париже, Риме и Нью-Йорке, скромное бунгало величиной с пятизвездочный отель на Карибских островах… Впрочем, Алекс так до сих пор и не выучил длинный список своей недвижимости, разбросанной по всему миру.

Его с детства окружала невероятная роскошь. Он ни в чем не знал отказа. В списках самых желанных холостяков планеты его имя стояло в первом десятке. Он мог бы каждый день бить баснословно дорогие машины и заливать бассейны коллекционным вином, устраивать разгульные вечеринки с манекенщицами и передвигаться по миру на личном самолете. Отчеты о его «подвигах» могли бы кормить сотню бульварных газет. Однако Алекс вел настолько незаметный образ жизни, что о реальном положении дел Александра Бэрринджера знали очень немногие.

Он объяснял это наследственностью. Фарух Аль-Сагиб передал сыну не только пронзительные голубые глаза и красоту, но и тягу к прекрасному. Томик стихотворений был для него намного ценнее, чем очередной нефтяной фонтан, забивший на его земле…

«Вереск», полученный в наследство от английской бабки, открывал перед Алексом перспективы, от которых захватывало дух. В Англии никто о нем ничего не знает, и он может предстать перед местными жителями в том образе, какой сам для себя выберет. Он будет наносить визиты соседям и узнавать последние сплетни, начнет разводить в саду душистый горошек и сможет каждый день читать. Более того, у него наконец-то появится время, чтобы занести свои мысли на бумагу. Он давно подумывает о собственном сборнике стихотворений…

Все вышло так, как Алекс планировал. В Локерхарт Вэлли Алекс словно окунулся в прошлое столетие. Он пересел со скоростной «феррари» на допотопный «кадиллак», поселился в традиционном английском поместье, в котором совсем недавно провели отопление и телефон, и с интересом прислушивался к слабенькому пульсу маленького городка. Все вокруг было непривычно, и поэтическое вдохновение снисходило на Алекса, стоило ему только взглянуть на черепичную крышу «Вереска».

Однако кое-что Алекс был не в состоянии предусмотреть. Кто бы мог подумать, что в тот самый миг, когда он выйдет из поезда на платформу в Чаринг Кросс, он лишится драгоценного душевного равновесия? Алекса было трудно удивить красотой, смутить смелостью, завлечь доступностью. Он был знаком и с ледяными красавицами, которые пытались холодностью взволновать его, и со страстными девушками, пытавшимися разжечь в нем ответный огонь. Сердце Алекса молчало. Как и подобает поэту, он был всегда немного влюблен, но влюбленность эта редко концентрировалась на одной конкретной женщине.

Так должно было продолжаться всю жизнь. Перед глазами Алекса был пример его отца, который писал о любви, был влюблен во многих женщин и не любил ни одну. Но судьба исподволь подводила его к той единственной встрече, которая способна перевернуть всю жизнь мужчины. В Локерхарт Вэлли Алекс искал покоя и уединения, но выходило так, что в самом многолюдном ресторане Нью-Йорка ему гораздо лучше работалось бы, чем в тиши «Вереска», где от мыслей и надежд начинала болеть голова…

Письмо, забытое Меган, по-прежнему лежало на подоконнике. Сегодня же отдам ей его, решил Алекс. И не буду торопить события. Может быть, мне удастся подобрать ключик к ее сердцу…

Размышления Алекса были прерваны робким стуком в дверь. Молодой человек быстро сунул письмо Меган в карман.

– Войдите, – громко сказал он.

Это была горничная.

– К вам преподобный Дженкинс. Я проводила его в большую гостиную и сказала, что вы сейчас подойдете.

– Преподобный Дженкинс? – ошарашенно переспросил Алекс. – Что ему нужно?

– Наверное, он просто пришел познакомиться, – предположила Эллис. – Визит вежливости.

– Добрая старая Англия… – пробормотал Алекс себе под нос. – Я сейчас выйду.

– Эллис кивнула и скрылась. Объяснение с Меган откладывалось на неопределенное время. Но делать было нечего – взял на себя роль деревенского помещика, так будь любезен доиграть ее до конца!

Преподобный Дженкинс был круглолиц и имел солидную плешь на затылке. Немало проблем одолевало викария – от закладной на дом до сорокалетней сестры, которую в свое время не успели выдать замуж. Да и в Локерхарт Вэлли не все обстояло благополучно. Все меньше и меньше прихожан регулярно посещало церковь, а молодежь совсем перестала прислушиваться к мнению викария. Миссис Траут как никто другой радовала преподобного Дженкинса, а теперь вместо нее появился незнакомый мужчина, от которого (по слухам) не приходится ждать ничего хорошего…

– Добрый день, я Алекс Бэрринджер, – сказал Алекс, стремительно входя в комнату.

Ответное приветствие замерло на губах викария. Хоть он и был уже наслышан о диковинной внешности наследника «Вереска», все равно было невозможно осознать, что этот темнокожий молодой человек – внук миссис Траут.

Они проговорили минуть пятнадцать. Рассыпчатые бисквиты Эллис и полбутылки коньяка неоднократно сглаживали неловкости в разговоре. Алекс забавлялся от души. В Нью-Йорке можно было прожить десять лет в одном доме и не познакомиться с соседями. А в Локерхарт Вэлли до сих пор принято наносить визиты и интересоваться делами друг друга…

Наконец викарий засобирался домой. Уже у самых дверей он вдруг решился затронуть тему, ради которой он, собственно говоря, и пришел в дом Алекса:

– Я не знаю, какой веры вы придерживаетесь, мистер Бэрринджер… – Тут взгляд преподобного задержался на смуглой щеке Алекса. – Но мы будем рады видеть вас каждое воскресенье в нашей церкви.

Алекс чуть наклонил голову, как бы благодаря за приглашение. Его разбирал смех. Не исключено, что эти наивные деревенские жители считают его дикарем…

В большой гостиной появилась Эллис, чтобы убрать блюдо и коньяк после гостей. Алекс задумчиво наблюдал за ее действиями.

– Кстати, Эллис, а вы знаете, где сейчас находится мисс Меган? – внезапно спросил он.

Горничная резко выпрямилась. А зачем она вам? – казалось, спрашивали ее бесцветные глаза.

– Должна быть у себя, – ответила Эллис.

– Пригласите ее сюда, – попросил Алекс. – Мне нужно с ней поговорить.

И видя, что Эллис не сводит с него настороженного взгляда, Алекс добавил:

– Хочу обсудить кое-какие хозяйственные вопросы.

– Да, сэр.

Горничная, не торопясь, покинула комнату. Алекс рассмеялся вслух. Что за страна! Здесь даже слуги умеют молча высказать тебе свое неодобрение.

13

С сильно бьющимся сердцем Меган вошла в большую гостиную. Как жаль, что нельзя попросить Эллис присутствовать при их разговоре, это наверняка вызовет подозрения у любопытной горничной. Она и без того в последнее время бросает на Меган хитрые взгляды… Нет, разобраться с Алексом Бэрринджером она должна самостоятельно, и чем быстрее она это сделает, тем лучше.

– Эллис сказала, что вы желаете меня видеть, мистер Бэрринджер, – сухо произнесла Меган, заходя в гостиную.

Алекс сидел на подоконнике с бокалом в руке. А еще двенадцати нет, неодобрительно поморщилась девушка. Если бы только она могла вызвать в себе неприязнь к нему! Если бы только она могла его возненавидеть…

Но Алекс был слишком хорош, чтобы его ненавидеть. Меган взглянула на него, и воспоминания о вчерашнем поцелуе нахлынули на нее с новой силой. Ведь он не целовал ее против ее воли. Себя она обманывать не будет – она жаждала его поцелуя, тосковала по его губам… И никуда эта тоска не делась, а притаилась до поры до времени, чтобы выскочить в самый неподходящий момент.

– Да, я хотел спросить у вас насчет этого… – Алекс встал, поставил коньяк на подоконник и стал рыться в кармане. Меган настороженно наблюдала за ним. – Сегодня утром я нашел это… Случайно, не ваше?

Он протягивал Меган знакомый пожелтевший лист бумаги. Девушка побелела. Неужели он не понял, что оно адресовано вовсе не Меган Гилберт? Или он добровольно отказывается от сокровища? Или издевается над ней, прекрасно зная, что никакого ларца там уже нет и в помине? Или… Меган посмотрела в честные голубые глаза Алекса, в которых не было ни тени насмешки или издевки… Или он просто не стал читать чужое письмо?

Ей стало до такой степени стыдно за свои дурные мысли, что она едва могла пошевелиться. Какая же она дрянь по сравнению с ним!

– Так ваше это письмо или нет? – снова спросил Алекс.

– М-мое, – кивнула Меган и осторожно взяла у него письмо, стараясь не дотронуться до его руки.

Наступила неловкая пауза. У Меган не было сил вести разговор, хотя на языке вертелось много вопросов. Тот злополучный поцелуй в один миг лишил ее какого-бы то ни было достоинства. Она не имеет права рассчитывать на элементарное уважение со стороны Алекса. Уехать как можно скорее – единственный выход из положения. Но как уехать, если под одной из половиц «Вереска» лежит драгоценное рубиновое ожерелье? И пусть ее права на драгоценность сомнительны, она не успокоится, пока до конца не прояснит судьбу семейной реликвии…

Меган казалось, что ее лицо горит ярким румянцем стыда, да и весь ее облик выдает виноватое замешательство. Однако Алекс видел перед собой чрезвычайно сдержанную, если не сказать, суровую молодую леди. Он не замечал ни смущения, ни виноватого вида. Алекс злился на самого себя. По всему выходило, что вчерашний поцелуй не только не сблизил его с Меган, но и лишил всех шансов завоевать ее расположение. Он неосторожно поспешил, и вот результат – она даже смотреть на него не желает. А вчера она была совсем другой. Да и, черт возьми, в спальне его оказалась по какой-то неведомой причине…

Алекс судорожно придумывал, что бы такое сказать, но его знаменитое на весь Нью-Йорк красноречие вдруг иссякло. Он мог бы говорить стихами или не говорить вообще, но и то, и другое было одинаково плохо. Бессмысленно объясняться в любви женщине, от которой так и тянет нестерпимым холодом. К тому же женщине, которая волей-неволей зависит от него… Идиот! Алекс чуть не расхохотался вслух. Он совсем забыл, что Меган фактически на него работает. Он платит ей жалование, и она считает его хозяином точно так же, как горничная или кухарка. И даже если она к нему хоть капельку неравнодушна, она ни за что не признается в этом, пока… не уволится! А увольняться она вроде бы не собирается. По всему выходило, что Меган дорожит своей работой, хотя большим ее жалование не назовешь. Но когда-то она отказалась работать на мистера Литтлби, значит, ее что-то надежно удерживает в «Вереске»… Интересно, что?

– Кстати, мисс Гилберт, вчера мне случайно стало известно, что мистер Литтлби предлагал вам работу, но вы отказались, – небрежно заметил Алекс.

– Он сам вам рассказал? – удивилась Меган.

– Н-нет, – смутился Алекс.

Понятно, усмехнулась про себя девушка. Местные сплетники донесли.

– Наверное, я лезу не в свое дело, но почему вы все-таки остались в «Вереске»? Жалование, которое вам платила моя бабка, большим не назовешь…

Меган внутренне напряглась. Чего Алекс добивается? Может быть, он все-таки заглянул в письмо и теперь хочет выманить у нее признание?

– Мистер Литтлби оказал мне большую честь, когда пригласил работать с ним, – осторожно сказала Меган. – Но я была связана обязательствами перед миссис Траут.

– Вы хотите сказать, что подписали контракт?

Едва заметная улыбка коснулась губ Меган. Контракт… Как это по-американски.

– Я дала слово, – просто проговорила она.

– Но теперь-то вы свободны от своего слова…

Кровь бросилась Меган в лицо. Все ясно. Он выгоняет ее из «Вереска» и пытается словесными увертками подсластить пилюлю.

– Почему бы вам прямо не сказать мне, что я уволена? – воскликнула девушка, вскидывая голову. – Я сегодня же уеду из «Вереска».

Алекс похолодел. Такой реакции он не ожидал. Об увольнении не может быть и речи! Если она сейчас уедет, то как он потом объяснит ей, что уволил ее лишь для того, чтобы быть к ней ближе?

– Я хочу, чтобы вы оставались в «Вереске» так долго, как пожелаете, – с убеждением произнес он.

. – Тогда к чему все эти разговоры? – подозрительно спросила Меган.

– Э-э… я просто хочу узнать вас получше.