Заплатите налоги, госпожа попаданка!

– Ах, ваше сиятельство, я вынужден сообщить вам, что в меню будут внесены некоторые незначительные изменения.

Я настоящая только кивнула бы в ответ – главному повару всё-таки виднее. Но я как Эжени де Ламарк бросаю на него уничижительный взгляд и холодно осведомляюсь:

– Вы полагаете, что лучше меня знаете, чем кормить наших многоуважаемых гостей?

Он извивается как уж на сковородке:

– Конечно, нет, ваше сиятельство. Но, боюсь, без замен не обойтись. Поставщик пряностей опять перепутал заказ, и вместо тминной настойки прислал свежий тмин, а значит, мясо камальгуса приготовить никак не возможно – его необходимо не менее суток отмачивать именно в настойке.

– Так замените поставщика! – требую я.

– Непременно, ваше сиятельство, – заверяет меня месье Жакко, – но, тем не менее, запеченного камальгуса из меню придется исключить. Но я полагаю, что если мы заменим его на тушеного в молодом вине барашка…

Я понятия не имею, кто такой камальгус, но я даже рада, что его не будет в меню. Кто знает, каков он на вкус, и как его принято есть?

Кухню я разглядываю с любопытством. Здесь есть и большой очаг с открытым огнём, на котором висит блестящий медный котёл, и нечто похожее на обычную печь, на которой стоят котелки и кастрюльки поменьше. В огромных, с длинными ручками сковородах уже готовятся какие-то блюда, от которых исходит такой восхитительный аромат, что я сразу начинаю испытывать чувство голода.

– Будут еще свинина в медовой корочке, пряные мурены, вяленая дичь, несколько видов паштета и запеченные лебеди, – докладывает он.

– Лебеди? – ужасаюсь я. Как можно есть таких прекрасных птиц? – А можно обойтись без лебедей?

– Как изволите, – охотно соглашается месье Жакко. – Мы легко заменим их на рябчиков. Желаете ознакомиться со списком десертов?

– Нет-нет, – торопливо отвечаю я. – Я вполне вам доверяю.

У меня уже до того разыгрался аппетит, что боюсь, если я выслушаю еще и перечень десертов, то просто грохнусь в голодный обморок прямо на кухне.

Обедаем мы вместе с герцогиней. И пока мы расправляемся с жареными карпами и овощным салатом, она сообщает:

– Да, забыла сказать тебе утром, что сегодня в школу прибудет еще одна – двадцать первая – ученица. Это младшая дочь судьи Розетти. Надеюсь, ты помнишь, что твой ушлый адвокат обещал ей это место?

Признаться, я совсем забыла об этом. А еще надеялась, что у судьи хватит ума на то, чтобы не воспользоваться этим предложением.

– Ей придется нелегко, – предупреждаю я. – Другие девушки ее заклюют – у ее отца нет громкого титула. А учитывая, что и с магией у нее проблемы, к травле с удовольствием присоединится и месье де Крийон.

Герцогиню эта проблема ничуть не волнует:

– Мы должны сдержать данное слово. С остальным пусть разбирается сам месье Розетти. Кстати, он тоже будет на приёме. Как и бывший жених Эжени – граф де Версен.

Я кашляю и хватаюсь за бокал с водой.

– Но с какой стати? Нет, против судьи я не возражаю. Но как вы могли пригасить этого предателя?

Сама я даже не знакома с Шарлем де Версеном, и лично мне он ничего плохого не сделал, но то, как он поступил с Эжени, заслуживает всяческого осуждения. И принимать после этого его в своем доме…

Бабушка медленно помешивает ложкой в чашечке с молочно-чайным напитком.

– Я подумала, он может оказаться нам полезен. Его поместье граничит с нашим, и еще твой дедушка когда-то пытался купить у Версенов роскошный лес и луг, что прилегают к нашей драконьей ферме. Тогда они отказались от сделки, а потом надобность в ней отпала – предполагалось, что поместья объединятся в результате вашего брака. Но сейчас…

– Шарль согласится на всё, чтобы загладить вину, – подхватываю я ее мысль. – Он будет настолько уступчив, что подпишет договор на выгодных нам условиях.

– Конечно! – хихикает герцогиня. – Нужно ковать железо, не отходя от кузни. Но хочу сразу предупредить тебя, что он будет питать надежду на возобновление ваших отношений.

Я выразительно фыркаю, и бабушка одобрительно кивает:

– Только не разбивай его мечтаний сразу же, пусть сначала подпишет необходимые нам документы. Думаю, на приёме тебе не избежать внимания и других кавалеров. Ты теперь – завидная невеста.

Я фыркаю еще раз – еще более выразительно.

– И всё-таки присмотрись, – советует герцогиня. – Рано или поздно тебе нужно будет сделать выбор.

Я предпочитаю промолчать. Я не могу сказать ей, что вовсе не собираюсь замуж и надеюсь однажды вернуться домой. Не хочу ее расстраивать.

17. Принц Виларийский. Эжени. Приём

Я не собирался ехать на приём графини де Ламарк. Мой нынешний статус обязывает меня совсем к другим мероприятиям. Дядя просил меня остаться в столице – чтобы быть на нескольких протокольных церемониях с участием иностранных гостей. Но просил так ненастойчиво, что было понятно – мое присутствие во дворце для него в тягость.

Да и в родном герцогстве накопилось столько дел, что игнорировать их было уже недопустимо.

– Что вы изволите ответить ее сиятельству, ваше высочество? – Эрик Маршаль стоит передо мной с ворохом всевозможных бумаг.

– Поблагодари ее от моего имени и сообщи, что неотложные дела вынуждают меня отказаться от столь любезного приглашения.

Кивок секретаря следует на пару секунд позже ожидаемого, и я бросаю на него более внимательный взгляд:

– Вы хотите что-то сказать мне, Маршаль?

– Если позволите, ваше высочество, – не очень уверенно начинает он, – я хотел бы напомнить вам, что именно на приёме будет объявлено об открытии магической школы. Это – всего лишь вторая подобная школа для девочек в Виларии. Важное событие для нашего герцогства, ваше высочество. Будет пресса. Ваше отсутствие вызовет много вопросов.

Секретарь, как обычно, прав, хотя сейчас это и вызывает у меня раздражение.

Дядя будет недоволен, если я пропущу этот приём. Он уже прислал мне список девушек, чья родословная и положение в обществе соответствуют требованиям к невесте наследника престола, и три девушки из этого списка как раз будут учиться в школе графини. Из столицы были присланы их портреты, но зная, как любят художники потрафлять запросам своих заказчиков, лучше было оценить внешние данные претенденток при личном контакте.

Пожалуй, стоит появиться в поместье де Ламарков – поприветствовать местное общество, отвесить пару комплиментов ученицам и сказать короткую, но торжественную речь о том, как важна для герцогства магическая школа.

– Мне потребуется, Маршаль, чтобы на приёме вы указали мне на мадемуазель Пикард, мадемуазель Лесанж и мадемуазель де Монкур.

– Разумеется, ваше высочество, – быстро откликается он.

Мои матримониальные планы для него не секрет. Более того – мне кажется, об этих планах он узнает раньше, чем я сам. Такой уж он человек.

В особняк графини я прибываю с большим опозданием – как и положено почетному гостю. Как только я вхожу в зал, музыка замирает, и хозяйка устремляется мне навстречу.

– Я счастлива, ваше высочество, что вы нашли возможность посетить мой скромный приём.

Она, как обычно, завораживающе красива, но, право же, это – холодная, никого не греющая красота, и я всегда предпочту ей простое милое очарование да вот хотя бы той же мадемуазель Бланш Розетти. И я адресую дочери судьи самую широкую улыбку из своего арсенала, чем привожу бедняжку в трепет.

– Как я мог пропустить открытие магической школы? – я перевожу взгляд на графиню и добавляю в него строгости. – Я понимаю, сколь важно это событие и для Виларии в целом, и для нашего герцогства. Надеюсь, что на сей раз, ваше сиятельство, вы отнесетесь к своим обязанностям с большей серьезностью, чем в прошлых ваших начинаниях.

Я замечаю, как бледнеет графиня, и чувствую легкий укол совести. Быть может, я к ней слишком суров? Она еще так молода, что ей простительно ошибаться. Но вспоминаю несчастных голодных детей из ее поместья, и секундное раскаяние исчезает без следа.

Мы расходимся с графиней по разным сторонам, и именно наши персоны становятся центрами притяжения для гостей. Вокруг хозяйки толпятся многочисленные кавалеры, вокруг меня – почтенные отцы и матери семейств со своими дочерьми.

Я слышу, как судья Розетти что-то говорит супруге о присутствующем здесь графе де Версене и с удивлением отмечаю, что граф действительно стоит подле Эжени де Ламарк. Мне кажется это странным. Впрочем, если графиня ценит себя столь низко, что готова простить предавшего ее человека, то это ее личное дело.

– Мадемуазель Мариса Лесанж, – шепчет мне на ухо секретарь. Взгляд его направлен в сторону хорошенькой светловолосой девушки.

Ну, что же, хотя бы одна из девиц в моем списке мне уже нравится.

– Мадемуазель Арлет Пикард.

Дочь герцога оказывается невысокой красоткой с черными как смоль волосами. Тоже вполне приемлемый вариант. Тем более, что несмотря на свой рост, она смотрит на всех присутствующих как будто свысока – так, словно у нее на голове уже корона.

– Мадемуазель Луиза де Монкур.

А вот тут выходит незадача. Девушка, на которую указывает мне Маршаль, бледна, толста и апатична. Нет, возможно, она обладает превосходными внутренними качествами, но пригласи я ее сейчас на танец, я вряд ли смог бы положить ей руку на талию – в связи с трудностями обнаружения таковой.

Я мысленно вычеркиваю Луизу из списка своих потенциальных невест и сосредотачиваюсь на двух других кандидатурах. Кого из них мне пригласить на первый танец? Тем более, что музыка уже играет.

***

Эжени

Принц, разумеется, опоздал. Это было ожидаемо. Более того, я подсознательно ждала, что он не приедет вообще – с него бы сталось.

Но он появляется во всём своем великолепии – роскошный камзол, блестящие туфли с огромными бриллиантами на пряжках. Как попугай, честное слово!

И с его появлением присутствующие словно разделяются на два лагеря – кто-то продолжает оказывать внимание мне, а кто-то сразу переключается на новую звезду вечера. Но это не обидно. Всё-таки первое лицо нашего герцогства!

И даже его резковатые слова, напоминающие о прошлых ошибках графини де Ламарк, меня почти не ранят. Ведь они адресованы не мне, а Эжени. Просто он не знает, что мы – разные люди. И никогда не узнает.

Перед этим приемом мы с герцогиней провели большую работу. Я почти разобралась с системой танцев в Виларии. Всё оказалось не таким уж сложным. Продолжительные, со множеством фигур и перестроений танцы исполнялись только на больших балах – таких, как тот, что был в королевском дворце.

А на мероприятиях рангом пониже и танцы попроще. И открывает их обычно танец, что очень похож на наш вальс. Мы разучили его в тайне ото всех в бальном зале нашего поместья. Учительница из бабушки не ахти какая, но мы обе старались изо всех сил.

Поэтому сейчас, когда начинает играть уже знакомая мне музыка, я, хоть и испытываю некоторое волнение, к бою готова. Как я уже выяснила, что такое «белый танец», здесь никто не знает, и поэтому, как и остальные дамы, покорно дожидаюсь приглашения со стороны кавалеров.

Первым возле меня ожидаемо оказывается граф де Версен. Мы с бабушкой обсуждали такой вариант развития событий и долго спорили, стоит ли принимать подобное приглашение. Решили, что всё-таки стоит.

И потому, когда он подходит ко мне, я мило улыбаюсь в ответ и протягиваю ему руку. Мы выходим в центр зала первыми, следом за нами там же оказываются принц и Арлет Пикард. Прекрасный выбор, ваше высочество! Как говорится, рыбак рыбака…

С началом танца я перестаю отвлекаться на окружающих. Я еще не уверена в себе и напряженно думаю о каждом движении. Кажется, у меня выходит неплохо. По крайней мере, из общей картины вальсирующих пар мы с партнером не выбиваемся.

– Благодарю вас, Эжени, за то, что мне не отказали, – граф смотрит на меня взглядом преданного пса. – Я надеюсь, когда-нибудь вы сможете простить мне ту ошибку, что я совершил. Поверьте – это было самым трудным решением в моей жизни, и если бы не обстоятельства…

Он молод и довольно приятен на вид. Хотя тонкие усики, будто прочерченные над верхней губой светло-коричневым карандашом, совершенно не в моем вкусе.

– Кажется, ваше сиятельство, вы недолго думали над тем, какой выбор сделать, – усмехаюсь я, – и между мною и карьерой выбрали не меня.

Он краснеет и отвечает торопливо, едва не захлебываясь словами:

– Вы же понимаете, Эжени, речь шла о службе при королевском дворе. Такой шанс выпадает раз в жизни. Провинциальным дворянам вроде меня непросто покорить столицу. И если бы я знал тогда…

Он не договаривает, но я понимаю, о чём он думает. О том, что если бы он знал о моей магии, то ему не пришлось бы бросать невесту перед свадьбой.

– Поверьте, Эжени, я готов на что угодно, чтобы загладить свою вину перед вами, – взгляд его становится томным, но не производит на меня должного впечатления.

Но вот его слова меня радуют. Когда мужчина на многое готов ради тебя, а у тебя как раз есть к нему деловое предложение… Но заводить разговор о лесе и луге сейчас не время. И приглашение на второй танец я решительно отвергаю.

– Простите, Шарль, но я немного устала.

Он заверяет меня, что вполне понимает. Но даже отойдя в сторону, не сводит с меня взгляда. И не танцует уже более ни с кем.

Я, кстати, тоже не танцую. Причина этого проста – я еще не разучила другие танцы.

А вот принц танцует, не переставая. С дочерью маркиза Лесанжа, с дочерью судьи Розетти и еще с каким-то девицами, которых я еще не знаю.

– Говорят, его величество потребовал, чтобы его высочество связал себя узами брака в самое ближайшее время, – шепчет мне на ухо седовласая дама в пышном зеленом платье. Ее я тоже не знаю, но, наверно, предполагается, что знать должна.

Бабушка бросается мне помощь:

– Откуда такие сведения, дорогая Констанс?

Та еще больше понижает голос:

– Вы же знаете, дорогая Вивиан, что мой сын служит в министерстве королевского двора. Он лично отправлял его высочеству портреты девушек, которых его величество счел достойными брака с наследником престола. И некоторые из этих девушек находятся здесь. Только это – большой секрет, и думаю, вы поймете, почему я не могу назвать их имён.

– Вот как? – проявляет интерес герцогиня. – Но позвольте мне хотя бы их угадать.

Дама энергично кивает. Ей и самой хочется продолжить этот разговор, и только данное сыну слово удерживает ее от более активного распространения сплетен.

– Конечно, это дочь герцога Пикарда, – начинает бабушка и тут же получает подтверждающий кивок от собеседницы. – Мариса Лесанж, – и снова кивок в ответ. – Возможно, Луиза Монкур?

Эти кандидатуры вполне предсказуемы – претендовать на брак с принцем королевской крови могут только представительницы высшей знати. Таковых здесь как раз только трое. Остальные – графы, бароны и прочие мелкие дворяне – предъявляемым требованиям не соответствуют.

В этот момент его высочество как раз танцует с дочерью маркиза де Монкур. Я не могу сдержать улыбки. Девушка неуклюжа и, в отличие от предыдущих партнерш принца, танцем с ним она отнюдь не наслаждается. Мне кажется, она из тех, кто на подобных мероприятиях предпочитает стоять в сторонке.

Как мне уже объяснила бабушка, помимо титула, большую роль играет и наличие у невесты магии. Интересно, если самая сильная магия из всех потенциальных невест окажется именно у мадемуазель де Монкур, принц женится на ней? Даже не знаю, кого из них двоих мне будет в этом случае жальче.

Кстати, сама Луиза мне нравится. Кажется, она хорошая девушка, совсем не кичащаяся своим происхождением. Будет обидно, если Арлет и Мариса в погоне за принцем изберут ее мишенью для своих насмешек.

Впрочем, намерения принца и его отношения с противоположным полом не должны меня сейчас волновать.

С завтрашнего дня начинаются занятия – вот о чём мне надлежит думать. Я уже вытребовала у месье Крийона право присутствовать на уроках и надеюсь получить от них максимум пользы. А еще я намерена проинвентаризировать дедушкину библиотеку и отыскать там книги о магии и драконах.

Я замечаю принца в противоположном конце зала. Его обращенный на меня взгляд полон холодного равнодушия. Отвечаю ему точно таким же. А что? Я выросла в демократическом обществе. Чихать я хотела на его титул!

18. Эжени. Первый урок

– Итак, уважаемые господа! – начинает свое выступление перед классом внимательно рассматривающих его учениц месье де Крийон. И сразу же покрывается смущенным румянцем. – То есть, простите, мадемуазели!

Ого, оказывается слово «мадемуазель» можно использовать и во множественном числе! Хотя, признаться, звучит немного забавно.

Он еще не может перестроиться. Для него непривычно видеть в классе не рвущихся к знаниям юношей, а хорошеньких девушек, которые пока больше увлечены самим процессом обучения вдали от дома, а не тем результатом, к которому он хочет их привести.

– На нашем первом занятии я хотел бы выяснить, что вы знаете о магической энергии, – он всё-таки собирается с мыслями и начинает изучать лежащий перед ним классный журнал – толстую книгу в красивом переплете, на каждой странице которой есть список вверенных ему учениц. – Скажите вы, мадемуазель Розетти.

Ну, вот, начинается! Он еще не знаком со своими подопечными, но уже выделил для себя дочку судьи, которая единственная оказалась здесь не по его воле. Еще утром мне пришлось по этому поводу вступить с ним в весьма громкую перепалку. «В ней нет магии от слова «совсем», ваше сиятельство! – кричал он на весь коридор (хорошо, что пустой!) – И я не стану ничему ее учить!» Я убеждала, уговаривала, требовала и в итоге добилась своего. Вот только, боюсь, малышке Розетти это не сильно поможет.

Девушка встает со своего места. Видно, что она взволнована (ну, еще бы, попасть в такую школу, да еще и быть вызванной отвечать самой первой), но речь ее звучит пусть и негромко, но уверенно:

– Магическая энергия – необходимое условие применения магических заклинаний. Она находится в окружающем нас пространстве, и каждый маг должен уметь впитывать ее в себя, а затем выплёскивать ее наружу.

Судя по тому, что Крийон не прерывает ее, и на его губах не появляется ироничной усмешки, говорит Бланш то, что соответствует действительности. Для меня пока всё это – тёмный лес, но, надеюсь, никто об этом не догадывается.

– Да, вы правы, – не очень охотно подтверждает педагог, – а ответьте-ка, где этой энергии бывает больше всего?

Нет, ну это уже нечестно – он мог бы адресовать второй вопрос другой ученице. Но я пока не вмешиваюсь – кажется, мадемуазель Розетти в этом моя помощь не требуется.

– В местах магической силы: священных озёрах, монументах, установленных на полях великих битв. В отдельных драгоценных камнях, – перечисляет она. – В специально созданных амулетах.

Может быть, он что-нибудь расскажет уже и сам? И он будто читает мои мысли.

– Всё так, как и говорит мадемуазель Розетти, – подтверждает он. – Об этом вы можете прочитать на первых пятнадцати страницах ваших учебников по начальному курсу магии, которые лежат у вас на партах. Именно это вы и должны будете сделать к следующему уроку. А я лишь хочу добавить, что получить магию из воздуха или из магического источника способны лишь те, чей уровень магии не меньше третьего, – говоря это, он не может удержаться от горделивой улыбки. – Остальные же не смогут обойтись без использования сильных артефактов.

– А если лишить слабого мага такого артефакта, то он перестанет быть магом? – подает голос Жаннет Нуарре.

Де Крийон укоризненно покачивает головой:

– В следующий раз прежде, чем что-то сказать, мадемуазель, извольте поднять руку. Но если вы желаете знать ответ на свой вопрос, то нет, он не перестанет быть магом как таковым. Но да, он не сможет применять те заклинания, которые знает. Поэтому обезвредить такого мага не составляет труда тем, кто понимает, какой именно амулет он использует. Справиться с сильным магом куда сложнее. Но в той или иной мере любой, в ком есть хоть немного магических способностей, может почерпнуть крохи магической энергии прямо из воздуха. Как раз этим мы с вами сегодня и займемся.

Он подходит к черной классной доске, берет в руки мел (ну, или что-то весьма на него похожее).

– Я напишу заклинание вызова огня. Перепишите его в свои тетради. Применять его без подручных материалов довольно сложно, но для вас я задачу упрощу. Я попросил принести в класс немного сухого мха и льняных волокон. Мы поместим их вот сюда, на поднос. А затем каждая из вас выйдет к доске и, прочитав заклинание и попытавшись получить магическую энергию из воздуха, попробует этот трут поджечь.

По классу проходит ропот. Похоже, к подобному испытанию никто не готов. Кажется, у месье Крийона весьма прогрессивные подходы к обучению. Он хочет, чтобы его ученики всё познавали сами.

Совсем юная служанка в белом чепце и коричневом платье с белым передником раскладывает на подносе желтоватый мох и отходит в сторону, ожидая дальнейших распоряжений.

Я уже даже не удивляюсь, когда первой поучаствовать в эксперименте де Крийон вызывает мадемуазель Розетти. Бедняжка не меньше пяти минут пыжится, делая пассы руками над подносом, но нужного результата так и не добивается. Она возвращается на место, едва не плача.

Впрочем, ее настроение заметно улучшается, когда несколько девушек, вызванных следующими, также не добиваются успеха.

– Нам принесли сырой мох! – восклицает красная от напряжения Мариса Лесанж. – Наверно, эта дура промочила его, когда несла по улице под дождём.

Девушка в чепце бледнеет:

– Ох, нет, ваша светлость! Он совсем сухой!

Месье де Крийон смотрит на Марису неодобрительно, но всё-таки велит служанке заменить мох на тот, что находится в шкафу у дверей.

Девушка подбегает к столу. Но едва она подносит руки к лежащему на подносе труту, как тот вспыхивает ярким огнём. Она испуганно вскрикивает и отшатывается, едва не сбивая с ног стоящую тут же Лесанж.

А я вскакиваю с места, пытаясь понять, что произошло. Неужели какая-то дворовая девушка смогла сделать то, что не удалось представительницам благородных магических семейств?

Всю серьезность ситуации я осознаю только после разговора с герцогиней. Мы оказываемся в ее гостиной вместе с месье де Крийоном. Учитель находится в таком восторге, что уже и не вспоминает о наших утренних разногласиях.

– Вы только представьте, какой уровень магии у этой девушки! Как вы говорите, ее зовут? Да-да, Селеста! Она всего лишь мысленно прочитала текст заклинания и сосредоточилась, пытаясь поймать магическую энергию. Она сделала то, что не удалось всем этим расфуфыренным клушам. Думаю, если мы проверим ее на муленире, то обнаружим…

В пылу своей горячности он напрочь забывает о том, что учителю негоже так отзываться о своих ученицах, даже если он о них не самого высокого мнения.

– Не вздумайте! – резко обрывает его бабушка.

Он замолкает и смотрит на нее с какой-то детской обидой. Я тоже удивляюсь:

– Ваша светлость, но почему? Если девочка талантлива в магии, то будет правильным ее способности развивать.

Герцогиня поднимается из кресла и сама распахивает окно. Это на нее совершенно не похоже. Да, в комнате уже нечем дышать от едкого дыма, но даже такое простое действие, как открытие окна, она обычно предпочитает передоверить слугам.

– Помолчи, Эжени! – велит она и оборачивается в сторону учителя магии. – Надеюсь, месье де Крийон, вам-то мне не нужно объяснять, почему вы должны забыть о сегодняшнем происшествии и не допускать более Селесту в ваши учебные аудитории? И если вы, наконец, осознали это, то прошу объяснить это и моей внучке.

Сейчас он похож на нашкодившего ребенка. От прежнего энтузиазма не осталось и следа.

– Эта девочка – простолюдинка, – хмуро говорит он. – А по законам Виларии право обучаться магии принадлежит исключительно дворянам.

– Вот именно, месье! – кивает бабушка.

Кажется, Крийон не будет протестовать. Мне же такое положение кажется абсурдным. В классе полно учениц, ни на что не способных, и даже если учитель каждый день будет вдалбливать в их головы то, что знает сам, маги из них не получатся. А у этой девочки – несомненные способности!

– Но почему? – возмущаюсь я. – Разве это правильно? Разве наша страна не нуждается в сильных магах? А Селеста при должном сопровождении как раз способна таковой стать.

Бабушка снова переводит взгляд на Крийона, и он, вздохнув, продолжает объяснения:

– Магия, ваше сиятельство, делится на белую и чёрную. Белая магия используется теми, кто придерживается строгих морально-этических норм, кто с детства воспитывается так, чтобы соблюдать определенные нравственные принципы – именно так воспитывают дворянских детей. Простолюдинам же подобное благородство не свойственно, а значит, велика опасность, что они могут стать магами темными, что на пользу Виларии отнюдь не пойдет.

Мне это кажется странным.

– Но что же делать тем людям, которые не имели счастья родиться во дворце, но у которых высокий уровень магии?

– Они должны свои способности подавлять, – без тени сомнений заявляет герцогиня. – Иначе наступит хаос.

– Но не проще ли привить и простом народу те принципы нравственности, которыми так кичатся дворяне? Подобный выход пойдёт на пользу обеим сторонам. А значит, и Виларии в целом.

Конечно, еще более радикально прозвучала бы другая моя мысль – что зачастую этические нормы простых людей куда более чисты и возвышенны, чем у представителей знати. Но, боюсь, к таким революционным открытиям они еще не готовы.

– Ты не понимаешь, что говоришь! – сердито отвечает бабушка. – Стоило ли выигрывать дело в суде, чтобы тут же снова нарушить закон? Да-да, дорогая, любое потворство этой девочке чревато новыми обвинениями. Поэтому лучше помолчи. А вам, месье де Крийон, следует более серьезно относиться к своим непосредственным обязанностям и заниматься исключительно теми ученицами, которые уже вверены вашему попечению.

Он послушно соглашается, хотя я вижу, как ему хочется поработать с новым материалом. И в этом я не ошибаюсь.

Когда мы покидаем апартаменты герцогини и медленно бредем по коридору, он тихо говорит мне:

– Это весьма редкий случай, ваше сиятельство. Я почувствовал ее магию даже без муленира. У меня были только два подобных ученика – и те в королевской академии магии, где собраны самые одаренные юноши.

– Вполне понимаю вас, месье, – сочувственно вздыхаю я. Мне хотелось бы добавить – как педагог педагога – но об этом я вынуждена молчать.

– Послушайте, ваше сиятельство, – Крийон внезапно останавливается, и я едва не натыкаюсь на его плечо, – не сочтите за дерзость, но я хотел бы попросить вас об одолжении. Разрешите мне заниматься с этой девочкой вне основных занятий. Поверьте – об этом не узнает никто, кроме вас. Мне интересно, на что она будет способна, когда приобретет некоторые необходимые магу знания.

Его глаза горят азартным огнём. Как всякий истинный исследователь, ради науки он готов на многое пойти.

Я отвечаю не сразу, и он принимает это за сомнения.

– Эта Селеста кажется мне весьма разумной. Она не станет трепать языком и не подведет ни вас, ни меня. Конечно, с точки зрения закона это – преступление. Но еще большим преступлением будет, если мы не дадим этой девушке возможности вырваться из той нищеты, в которой она прозябает. Если я научу ее хотя бы немногому из того, что знаю сам, у нее появится возможность зарабатывать себе на жизнь, оказывая мелкие магические услуги крестьянам и горожанам.

Я вполне одобряю его предложение. Но вот то, что мы вовлекаем девочку в некую авантюру, немного меня беспокоит.

– Но не опасно ли это для нее самой? Если закон запрещает простым людям применять магию, то это грозит обвинениями и ей.

Но он качает головой:

– Закон запрещает им учиться магии. Но если у кого-то из них есть врожденные способности, то они вполне могут заниматься легким врачеванием или любовными приворотами. Это тоже не одобряется законом, но на такое власти обычно закрывают глаза – у простолюдинов нет возможности обращаться за медицинской помощью к докторам, так пусть они хотя бы пользуются услугами знахарей.

Я охотно даю ему разрешение заниматься с девочкой индивидуально, не выставляя это напоказ, и он удаляется к себе почти счастливым.

19. Эжени. И снова – дедушка

Вместе с ученицами я хожу только на уроки де Крийона. Остальные области знаний – географию, историю, светский этикет, правописание и арифметику – хоть и представляют для меня не меньший интерес, осваиваются мною самостоятельно с помощью довольно старых книг, обнаруженных в дедушкиной библиотеке.

В математике я не обнаруживаю ничего нового. Здесь так же складывают, вычитают, умножают и делят – разве что используют немного другие по написанию значки.

Пишу я тоже красиво – рука помнит отличный почерк настоящей Эжени.

А вот историю с географией приходится постигать с нуля. Вилария – одно из самых крупных по территории и могущественных государств этого мира. Ее давняя соседка (то противница, то союзница) Сигезия находится на юге. Их разделяют горы, которые как раз проходят по границе нашего герцогства Шарлен.

Я прилежно учусь магии. Я уже знаю, что магическую энергию нужно расходовать экономно, потому что иначе в нужный момент ее может не хватить для какого-нибудь сложного заклинания. Одно заклинание – вызова огня – я уже выучила наизусть. И несколько дней подряд практиковалась в его применении у себя в будуаре – до тех пор, пока разложенный на большом серебряном подносе мох не загорелся ярким пламенем. Весьма полезное заклинание, если вдруг ты заблудился в лесу и замерз.

Прочитала я и несколько книг о драконах. Основная содержащаяся в них информация сводится к следующему. Когда-то драконы встречались в Виларии на каждом шагу, и были они куда крупнее, чем сейчас. Считалось, что правящие страной Вилары в те славные времена сами умели превращаться в драконов.

Те особи, что сейчас обитают на нашей ферме, внешне совсем не похожи на своих собратьев, изображенных на картинках книг, но зато они довольно милые. Я уже распорядилась увеличить отпускаемые им порции корма, и месье Шардоне, хоть и поворчал для виду, исполнил это, как мне показалось, почти с удовольствием. Всё-таки он ответственный и добрый человек, и мне до сих пор не понятно, как он уживался с Эжени.

Этим утром я как раз отправляюсь с Людовиком искать место для нового большого пастбища – мне хочется, чтобы драконы больше времени проводили на свежем воздухе и ели сочную зеленую траву.

Мы едем в лёгком двухколесном экипаже, и я восторгаюсь открывающимися из него видами. Высокие макушки гор вдали, ровные золотые поля, разноцветные луга. И озеро! Ах, какое озеро!

– Как оно называется, месье Луи?

– Зеркальное, ваше сиятельство, – отвечает управляющий.

Очень подходящее название. Его ровная гладь, в которой отражаются облака, действительно похожа на зеркало.

– Только это не наше озеро, – добавляет ложку дегтя Людовик. – И оно, и луг, по которому мы сейчас проезжаем, и вон тот лес принадлежат де Версенам. Лес делится надвое дорогой, что ведет в Ансельву.

Ну, надо же, какая жалость! Теперь мне еще больше хочется заключить сделку с проштрафившимся перед Эжени графом. Нужно будет как-нибудь пригласить его на чай.

Вечером, прежде чем отправиться в постель, я требую настой из цветов алькирии. Может быть, бабушка права, и эта травка поможет мне побеседовать с дедушкой хотя бы во сне. Если, конечно, он вообще захочет мне снова присниться.

– Настой алькирии? – удивляется Дениз. – Но зачем, ваша светлость? Вы чувствуете себя плохо?

Наверно, эти цветы имеют и какой-то лечебный эффект, но поскольку я об этом ничего не знаю, то предпочитаю не ввязываться в дискуссию. Я просто повторяю просьбу принести мне чашечку этого настоя.

С мадемуазель Ренуа у нас по-прежнему довольно прохладные отношения. Хоть я и не форсирую события, но несколько раз всё же пыталась вывести ее на доверительный разговор – увы, но девушка решительно не идет на сближение. Она так ратует за соблюдение субординации, что мне не удается вытащить из нее и нескольких лишних слов. В основном, наши беседы сводятся к одному – «как изволите, ваше сиятельство». От герцогини я знаю, что отец Дениз был военным, и сейчас она получает за него небольшую пенсию.

Настой оказывается столь противным, что только упрямство заставляет меня выпить всё до последней капли. Но зато я сразу погружаюсь в сон.

Кажется, граф де Ламарк появляется снова ровно в полночь. Я вижу его так явно, словно это происходит в реальности.

Он снова в том же парадном камзоле, только на сей раз он пребывает не в меланхоличном, а во вполне бодром состоянии. Он отвешивает мне церемонный поклон, снова что-то говорит, но быстро понимает, что я его не слышу. Кажется, алькирия не показывает нужного эффекта.

Тогда он разворачивается и идёт. Идёт по коридорам особняка, которые мне уже хорошо знакомы. В библиотеке я оказываюсь вместе с ним.

Он подходит к массивному дубовому шкафу, что стоит в простенке между окнами. Именно там несколько дней назад я нашла книги о драконах. Он хочет что-то мне показать? Он выдвигает массивный ящик. Я тоже делала это, но не обнаружила там ничего интересного – обычные принадлежности для письма: перья, чернила, бумага.

Именно это там лежит и в этот раз. Может быть, граф хочет что-то написать? А что, это было бы неплохим вариантом. Да, я его не слышу, но, возможно, смогла бы что-то прочитать?

Но эта догадка оказывается ложной. Дедушка просто вываливает это всё на пол. А потом… Он нажимает на какой-то рычажок, и я понимаю, что у этого ящика – двойная стенка. Там тайник!

Всё это так впечатляет меня, что я вскрикиваю и просыпаюсь. Ах, нет, на самом интересном месте!

Уснуть снова я уже не могу. Любопытство выталкивает меня из кровати. Я беру стоящий на подоконнике подсвечник, зажигаю свечу.

Я никогда еще не выходила ночью из комнаты. Но я же у себя дома, правда?

И всё-таки тёмные коридоры пугают меня. Тишина стоит такая, что мне кажется, я слышу стук своего сердца.

Но до библиотеки я добираюсь без приключений. Тяжелая дверь приветствует меня уже привычным негромким скрипом.

Подхожу к тому же шкафу, к которому во сне подходил дедушка, выдвигаю тот же ящик. Пытаюсь убедить себя, что это был всего лишь сон, и глупо ожидать, что я на самом деле обнаружу тут тайник, но всё-таки эмоции зашкаливают, и руки дрожат.

На что он мог нажать? Я не вижу ничего, что бы хоть отдаленно напоминало какую-то кнопку или рычаг. Вот разве что этот сучок на боковой стенке.

Я едва успеваю надавить на него, как тонкие деревянные пластины, до этого момента казавшиеся мне цельной стеной, раздвигаются. Я вижу небольшое отверстие – узкое, но длинное, в нём – несколько листов сложенной в тонкую полосу бумаги.

Свет свечи слишком неярок, чтобы я смогла что-то прочитать. Да и текст рукописный, со множеством завитков в каждой букве. Разбираю только заголовок на первой странице – «заклинание подчинения лошади или любой другой скотины».

Ох! Может быть, это дедушка и написал. По словам герцогини, ее брат был мастером составлять всякие заклинания. Интересно, а на людей такое действует?

Бегу назад, в спальню, сжимая в руках найденное сокровище. И уже удобно устроившись в постели, не могу удержаться и не прочесть хотя бы заголовки. На листах обнаруживаются весьма полезные в хозяйстве заклинания – на очищение серебра от налёта, на кипячение воды, на придание пище непередаваемого вкуса.

Так я и засыпаю на рассыпанных по подушке листах. А утром отправляюсь к герцогине за комментариями.