Дыхание богов Вербер Бернард
Сморкмуха отрицательно мотает головой.
– Амандина?
Она была медсестрой, принимала участие в первых опытах танатонавтов. Я помню красивую блондинку с лукавым взглядом, которая поднимала мне настроение, когда мы осваивали континент мертвых. Она занималась любовью только с танатонавтами.
Когда я сам стал одним из них, Амандина по-своему наградила меня за это. И я понял, что она меня больше не интересует.
Сморкмуха опять качает головой. Она так мечется, что я понимаю – ей очень важно, чтобы я догадался.
– Мы любили друг друга? – спрашиваю я.
Она кивает, но как-то странно, словно это верно лишь наполовину.
– Стефания Чичелли?
На этот раз она оскорблена и улетает.
– Эй, сморкмуха, погоди! Я вспомню!
Но женщина-мотылек уже далеко. Неужели это кто-то из забытых мною любовниц? Ладно, мне надоело возиться с обидчивой херувимкой. Пойду купаться. Рана на щиколотке пощипывает, но морская вода поможет ей зажить.
Я уплываю далеко от берега, надеясь встретить дельфина, но не вижу его. Мата Хари предлагает заняться любовью в воде. Мне кажется, она ненасытна. В «Энциклопедии» Эдмонд Уэллс писал, что «стыдливость» придумали мужчины, чтобы женщина не осмеливались говорить о своем желании испытывать оргазм. Возможно, все женщины хотят постоянно заниматься любовью, но воспитание не позволяет им говорить об этом.
Заниматься любовью в воде, когда некуда поставить ноги, не так-то просто. Но трудности только забавляют мою подругу, в конце концов это кажется забавным и мне. Это начинает мне нравиться. Может быть, во мне есть что-то от дельфина, что до сих пор оставалось неразбуженным.
Мы возвращаемся домой, чтобы обсохнуть.
– Где Рауль?
У меня появляется нехорошее предчувствие. Мата Хари успокаивает меня.
– Он скорее всего с Сарой Бернар, – говорит она. – Кажется, я видела их вчера вечером вместе. Если ночью они сражались с Медузой, то он спит. Зная Рауля, можно не сомневаться: он был в первых рядах.
В тринадцать часов мы обедаем на пляже сосисками с поджаренным хлебом и салатом.
Рауля по-прежнему нет.
Дионис объявляет программу сегодняшнего вечера – большое представление в восемнадцать часов, а в двадцать – праздничный ужин.
После обеда мы снова купаемся. Но я не спускаю глаз с пляжа, ожидая Рауля.
Несколько богов-учеников играет в Элевсинскую игру, я слышу, как они обсуждают правило, придуманное богом этой партии – Вольтером.
– Слишком сложно! Его нельзя было понять, – утверждает один из игроков.
Пророк подтверждает – Вольтер никуда не годный бог. Вольтер возмущается и говорит, что они просто не умеют играть. Руссо, который до сих пор молчал, не может отказать себе в удовольствии добить соперника:
– Если не можешь придумать простое правило, согласно которому должен существовать мир, остается писать романы. Книжные герои жаловаться не будут.
– Мое правило мироустройства прекрасно работало, – отвечает Вольтер, – это вы не смогли его найти.
– Вольтер, ты проиграл.
Рассерженный философ отказывается продолжать игру.
– Кто-нибудь придумал новое правило?
– Давайте я попробую, – говорит Руссо. В восемнадцать часов Рауля все еще нет.
Мы собираемся в Амфитеатре, и, несмотря на мысли, которые не дают мне покоя, я решаю спокойно посмотреть представление. Боги хотят показать нам пьесу по мотивам легенды о Беллерофонте.
Беллерофонт, Младший преподаватель, играет самого себя. Я с ним не знаком и не знаю его легенды.
В спектакле также участвует Пегас, которого отпустила Афина. Он играет Пегаса.
Представление начинается.
Беллерофонт (чье имя означает «носящий меч») – внук Сизифа. Еще ребенком (его исполняет сатир, которому стоит большого труда не произносить ничего, кроме слов своей роли) он случайно убивает товарища (которого тоже играет сатир), а потом брата. Его отправляют к царю Прету (Дионис), чтобы он очистился от совершенного им двойного убийства. Но Антея, супруга царя (ее играет Деметра), влюбляется в него с первого взгляда. Она пытается поцеловать его, но он отвергает ее ласку. Оскорбленная Антея обвиняет Беллерофонта в том, что он покушался на ее честь. Муж в ярости. Однако Прет не хочет сам убивать Беллерофонта и отсылает его к отцу Антеи, царю Иобату, с письмом, в котором содержится приказ убить того, кто его доставит. На этом заканчивается первое действие. Второе действие: вместо того, чтобы убить Беллерофонта, Иобат поручает ему истребить Большую Химеру. Он считает, что послал Беллерофонта на верную смерть.
Но Беллерофонт обращается за помощью к прорицателю, который советует ему поймать и приручить Пегаса, крылатого коня муз, появившегося на свет из крови Горгоны.
– Все так переплетено между собой, – шепчу я Мате Хари.
– Тише, – шикают сидящие рядом ученики, захваченные сюжетом.
Беллерофонт надевает на Пегаса золотую уздечку, подаренную Афиной, садится на волшебного скакуна и летит по воздуху. Тут на сцене появляются три кентавра в масках льва, овна и дракона. Они накрыты попоной и изображают одно существо – Большую Химеру.
Беллерофонт садится на настоящего Пегаса и кружит в воздухе над чудовищем, к полному восторгу зрителей. Он выпускает стрелы без наконечников, которые отскакивают от кожаной попоны, и протыкает копьем горло дракону. Кентавры валятся на бок, зрители хлопают.
Тут на сцену выходит Иобат и изображает возмущение. Третий акт. Иобат выдумывает новые испытания, чтобы избавиться от незваного гостя. Он поручает ему в одиночку победить своих врагов – солимов, амазонок (их играют Времена года) и пиратов.
– Похоже на историю Геракла, – шепчу я. – Все греческие мифы похожи.
– Т-с-с-с-с, – снова сердито шикают наши соседи. На сцене Беллерофонт, верхом на крылатом коне, побеждает амазонок. Он стреляет в них из лука. Аплодисменты не такие бурные, как после победы над Химерой.
Отец Антеи призывает Посейдона (в роли Посейдона – Посейдон) и просит устроить наводнение в долине, где находится Беллерофонт.
Потоки воды заменяют деревянные декорации в форме волн, выкрашенные в синий цвет. Их держат кентавры. Волны наступают, Беллерофонт отступает.
Желая удержать его, женщины, которых исполняют оры, задирают юбки, чтобы отдаться герою. Беллерофонт в смущении вскакивает на Пегаса, прежде чем волны настигают его.
Иобата посещают сомнения. Он вопрошает: не полубог ли Беллерофонт? Царь решает спросить у самого Беллерофонта, что произошло между ним и Антеей, и, понимая, что на него возвели клевету, показывает ему письмо Прета с приказом убить его.
Чтобы искупить совершенную несправедливость, царь Иобат выдает за него свою дочь Филоною (ее играет наспех переодевшаяся и загримированная ора) и уступает свое царство – Ликию. Но Беллерофонт, опьяненный успехом, громко заявляет о своем неверии в могущество богов. «Я, простой смертный, сильнее, чем боги», – провозглашает герой.
Жрецы (Прометей и Сизиф) умоляют его отказаться от богохульных слов, но Беллерофонт хватает мотыгу и разрушает колонны храма Посейдона. «Боги не существуют, – утверждает он, – или пусть остановят меня».
Дерзкий Беллерофонт садится на Пегаса и летит на вершину Олимпа. Он решает явиться к богам без приглашения.
Зевс (его играет Гермес в маске с белой шерстяной бородой) рассержен и посылает овода (его изображает херувимка), чтобы тот укусил Пегаса. Крылатый конь взбрыкивает и сбрасывает седока. Беллерофонт падает, приземляется на колючий куст и становится слепым и хромым. Актер несколько переигрывает.
Зевс объясняет присутствующим свою волю: он желает, чтобы наглец остался жив, и пусть все, кто встретит его, знают, что случается с теми, кто считает себя равным богам.
Раздаются весьма сдержанные аплодисменты. Все мы поняли, что этот спектакль – предупреждение. Его можно изложить в одной фразе: «Помните свое место и не пытайтесь лезть вперед быстрее, чем этого хотят Старшие боги».
Пьеса закончена, и хариты начинают петь веселые песни.
Вдруг я начинаю глохнуть, и вскоре звук совсем пропадает.
Я снова окружен стеной тишины. Рядом со мной любимая, вокруг публика, но я чувствую себя еще более одиноким, чем прежде. Вопрос, который неотступно преследует меня всю жизнь, снова встает передо мной: «Что я здесь, собственно, делаю?».
Мата Хари чувствует все. Она берет меня за руку и крепко сжимает ее, словно напоминая о своем присутствии. «Что-то идет не так. Пора начинать волноваться», – шепчет мне внутренний голос. Мой мозг начинает отчаянно работать.
Внезапно моя рука стискивает руку подруги.
– Что случилось? – спрашивает Мата Хари. Скамьи Амфитеатра пустеют, все уходят на главную площадь, на праздничный ужин.
– Мишель, что происходит? – волнуется Мата Хари.
– Сядь и жди меня. Я иду в туалет, – говорю я, чтобы она не увязалась за мной.
Не вдаваясь в объяснения, я бросаюсь бежать. Только бы я ошибся.
83. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ЛОВУШКА ДЛЯ ОБЕЗЬЯН
Бирманские аборигены придумали очень простой способ ловли обезьян. К дереву привязывают прозрачную банку. В банку кладут какое-нибудь твердое лакомство размером не больше апельсина. Обезьяна, заметив приманку, сует лапу в банку, но вытащить лапу, сжимающую добычу, уже не может. Обезьяна не может ни вытащить лапу, ни бросить лакомство. Она не может расстаться с тем, что считает своим, поэтому дает поймать себя и убить.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V
84. ПОХИЩЕНИЕ МЕССИИ
Я врываюсь к Атланту. Дверь по-прежнему приоткрыта. Я пробираюсь во дворец. Направляюсь к подвалу, он тоже не заперт. Скатываюсь вниз по ступенькам и… едва не попадаю в несколько капканов.
Я бросаюсь к «Земле-18».
Чехол наброшен не так, как я его оставил. Кто-то был здесь.
Я снимаю его и достаю анкх, чтобы воспользоваться его увеличительным стеклом.
Слишком поздно. Я знаю. Я чувствую. Мне остается только озирать руины. Разрушения чудовищны.
Просвещенного арестовала полиция орлов как мятежника и сторонника сепаратизма. Его предали публичной казни – посадили на кол. Его тело все еще стоит на площади, на столбе надпись: «ВОТ ЧТО БЫВАЕТ С ТЕМИ, КТО ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ ЗАКОНА ОРЛОВ».
У казненного видны только белки глаза. Он очень страдал. Солдатам-орлам доставляет удовольствие пытать пленников, это часть их культуры.
Наверное, он взывал ко мне перед смертью, а меня не было рядом.
Но и это еще не самое худшее. Рауль украл мою идеологию. Один из людей-орлов объявил себя единственным преемником учения Просвещенного.
Он так и называет себя – Преемник. На самом деле он бывший руководитель секретных служб оккупационных войск людей-орлов. Он великолепно умеет манипулировать людьми, расставлять сети, вести толпу за собой.
Он никогда, даже мельком, не встречался с Просвещенным, но говорит от его имени, словно он один по-настоящему понял его.
Он незаметно устранил других, законных преемников Просвещенного. Методично уничтожил тексты, написанные последователями Просвещенного, повествовавшие о подлинных событиях его жизни и его истинных словах.
Преемник прекрасно говорит. Он берет слова моего Просвещенного и, выдернув их из контекста и перетасовав на свой лад, придает им тот смысл, который нужен ему. Так, например, он объявляет, что мой посланник пришел, чтобы основать новую религию.
Но ведь на самом деле было совершенно не так. Просвещенный много раз говорил: «Я пришел не для того, чтобы основать новую религию, но для того, чтобы напомнить об истинных ценностях народа дельфинов тем, кто забыл о них».
Только бы свидетели его жизни помнили, что он говорил.
Но Преемник хитер. Он избавился от старых друзей, ото всех, кто окружал Просвещенного. Он окружил себя совершенно другими людьми, чужими, создал из них банду, сплел собственную сеть. Все люди-дельфины, которые были с Просвещенным, были изгнаны, оболганы и даже объявлены предателями истинного учения Просвещенного. «Если бы вы действительно были его друзьями, вы спасли бы его», – бросил Преемник одному из бывших сподвижников Просвещенного. Ответ никто не услышал, его заглушил гром аплодисментов. Если друзья Просвещенного возмущались чересчур громко, люди в масках хватали их и избивали, чтобы в другой раз у них не возникло желания высказываться.
Вскоре истинных друзей Просвещенного стали называть «группой предателей истинного учения». Их подозревали в том, что они способствовали гибели Просвещенного. Никто уже не помнил, что Преемник стоял во главе той самой тайной полиции, которая преследовала людей-дельфинов и казнила Просвещенного. Разумеется, полиция орлов была очень лояльна по отношению к так называемой новой религии, и у Преемника никогда не возникало никаких сложностей с местными властями.
Так я понял, что правда никому не нужна, а тот, в чьих руках идеология, может переписать Историю так, как ему будет удобно, так, как этого требуют его собственные интересы.
Преемник называет свое учение Всемирной религией, утверждая, что вскоре новую веру примут все люди на земле. Рауль отлично понял, какая сила таилась в том, что я задумал, и обратил мое оружие против меня. Он подменил толерантность прозелитизмом.
Отныне жрецы Всемирной религии отвергли символ в виде рыбы (имевший слишком близкое отношение к культуре людей-дельфинов) и выбрали символом изображение орудия казни Просвещенного – кол и на нем человека, насаженного, как курица на вертел. Последователи новой религии носили эти изображения как украшения. Изображения рыб повсюду уничтожали и заменяли их изображениями посаженного на кол человека.
Преемник распространял повсюду новую религию, используя все средства пропаганды и популяризации, а огромная армия людей-орлов двинулась в пустыню, чтобы осадить поселение людей-дельфинов.
Рауль.
Я посылаю молнии, чтобы остановить эту армию, но это не помогает. Их слишком много, они слишком полны решимости, совершенно непроницаемы для кошмаров, которыми я пытаюсь наполнить их сны. Я бог, и я совершенно беспомощен перед лицом надвигающейся трагедии.
Посреди пустыни, в крепости дельфинов, в последнем укрепленном бастионе науки и тайного знания людей-дельфинов, идут приготовления к осаде.
К счастью, у людей-дельфинов есть в крепости источник воды, благодаря которому на высоте в несколько сотен метров им удается разводить скот и обрабатывать землю.
Мои люди-дельфины держатся долго, бьются храбро и отчаянно, они даже совершают вылазки и поджигают вражеские шатры. Но люди-орлы стреляют из катапульт по осажденной крепости. Чтобы подорвать дух защитников крепости, они используют в качестве снарядов родственников осажденных – несчастные разбиваются о крепостные стены.
Как Рауль мог дойти до этого?
Мой Просвещенный действительно его встревожил.
Или покорил.
Я поражаю молнией несколько катапульт, но не могу уничтожить их все. Видя, что конец близок, люди-дельфины решают, что лучше покончить с собой, чем стать рабами или гребцами на галерах орлов.
Орлы, взбешенные поступком людей-дельфинов, уничтожают крепость – так же, как раньше они уничтожили порт людей-китов.
Они жгут библиотеки, крушат механизмы, разоряют лаборатории. Найдя в бассейне дельфина, они убивают его и съедают.
Рассказ о гибели Просвещенного в изложении Преемника трогает сердце любого, кто его слышит. Новая Всемирная религия распространяется сначала в общинах людей-дельфинов, где вызывает раскол, а потом выплескивается дальше. Обряд посвящения, когда в воду погружали всю голову, сокращается до минимума – три капли воды на лоб.
Верхом цинизма становится праздник, который якобы установил Просвещенный, – по средам, в день, когда была взята крепость и убит дельфин, следует есть рыбу.
Первые новообращенные, большинство из которых именно люди-дельфины, подвергаются гонениям со стороны орлов, потом к ним начинают относиться терпимее, пока наконец столица людей-орлов не становится цитаделью религии Преемника. Теперь это новая официальная религия Империи людей-орлов.
Подумать только, ведь мой Просвещенный явился, чтобы освободить людей-дельфинов от оккупантов-орлов!
Теперь во имя Просвещенного и во имя ценностей, которые он якобы защищал, развязана кампания против людей-дельфинов и устаревших ценностей старой религии, которая и убила (теперь об этом говорится совершенно недвусмысленно!) Просвещенного.
«Если ты любишь то, чему учил Просвещенный, отвергни ценности дельфинов», – объявляет Преемник в одной из своих речей, которую записали тысячи писцов.
Люди-дельфины, не обратившиеся в новую религию, переживают новые гонения не только со стороны орлов, но и со стороны людей-дельфинов, принявших Всемирную религию и демонстративно отрекающихся от своих братьев. Из-за этого очередную волну гонений выносить особенно тяжело.
Теперь мой народ истребляют во имя моего призыва к любви! До чего же просто выдать ложь за правду, выставить жертву палачом, а палача жертвой. Возможно, Прометей прав. Смертные – всего лишь панурговы овцы: что им ни скажешь, они слушают и идут туда, куда и все… Им наплевать на правду. Чем грубее ложь, тем легче она проходит.
Надо мной раздаются раскаты грома:
– Я вам не очень помешал?
85. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: МАСАДА
Крепость Масаду построил Ионафан Асмоней. Посреди пустыни, на вершине одинокой скалы, высится дворец, вознесенный на высоту 120 метров. Позже дворец был укреплен Антипатром, отцом Ирода I. Антипатр был царем не иудейского происхождения, он был идумеянин, которого римляне поставили наместником в Иудею, чтобы обеспечить контроль за сбором налогов.
В Иерусалиме поднялось восстание. Евреям, зилотам и сикариям, удалось бежать через подземные ходы вместе с детьми и женами.
Они укрылись в Масаде, где ночью перебили римский гарнизон. К группе повстанцев присоединились ессеи, не принимавшие официальный иудаизм, навязанный римлянами. Из общины ессеев вышел Иоанн Креститель, человек, крестивший Иисуса Христа. Иоанна Крестителя обезглавили по желанию танцовщицы Саломеи. В крепости Масада ессеи, зилоты, сикарии основали коммуну, все члены которой были свободны и равны.
Когда в 70 г. Иерусалим пал после одного из крупнейших иудейских восстаний, римляне решили покончить с Масадой, считавшейся пристанищем мятежников. Для покорения последних свободных людей был послан 15-й легион под командованием римского генерала Сильвы. Осада Масады длилась три года. Ессеи отчаянно сопротивлялись римским легионерам. В конце концов жители крепости предпочли покончить с собой, чем сдаться римлянам.
Перед тем как защитников крепости постиг трагический конец, несколько ессеев бежали потайным ходом, спасая свитки – рукописную сокровищницу знаний и истории религиозного течения. Они спрятали их в Кумранских пещерах на берегу Мертвого моря. Через две тысячи лет эти тексты, знаменитые свитки Мертвого моря, нашел молодой пастух, искавший заблудившуюся овцу. Рукописи повествуют о «битве, идущей с начала времен между сынами света и сынами тьмы», они рассказывают и о жизни одного из них, иудея по имени Иешуа (Иисус) Коэн[20], которого распяли римляне за проповедь ессейства. Ему было 33 года.
Эдмонд Уэллс.«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V
86. КОШМАР В СТЕКЛЯННОЙ БАНКЕ
Огромный силуэт Атланта застилает свет в дверном проеме.
– Я могу все объяснить, – заикаясь, говорю я. Атлант зажигает огромный факел, который горит, распространяя запах паленой резины.
– Нечего объяснять, – благодушно отвечает он.
– Что там такое, дорогой? – спрашивает издали женский голос.
– Ничего, Плепле, все в порядке. Я поймал нашего вчерашнего гостя.
– И кто это?
– Мишель Пэнсон.
– Бог людей-дельфинов?
– Совершенно верно.
– Ты отправишь его в лабораторию?
– Да, я как раз задумал сделать одну химеру. Когда вы были смертным, не приходилось ли вам работать в агентстве по устройству переездов? Может быть, вы как раз тот парень, который с удовольствием помогает друзьям перетаскивать пианино?
Только не паниковать.
– Нет, к сожалению, на «Земле-1» я старался не таскать тяжестей. У меня слабая поясница.
– Вот и проверим. Потому что с этого момента, дорогой человек-ученик, вы будете моим носильщиком. Не знаю, вы ли «Тот, кого ждут», хотя такие слухи ходят, но вы именно «Тот, кого я жду». Плепле, проводи молодого человека в лабораторию и попроси Гермафродита поработать над ним, чтобы он смог носить тяжести. Ему нужно сделать бицепсы и, наверное, увеличить рост и ширину плеч. Я думаю, роста в два с половиной метра хватит.
На верху лестницы появляется госпожа Атлант. Она спускается. Я прекрасно вижу ее при свете факела, который держит ее муж. У нее руки здоровенные, как ляжки, ляжки широкие, как туловище, а грушевидное туловище просто огромно.
– Господин Пэнсон, вы никогда не мечтали стать гигантом? С высоты в два с половиной метра видно намного лучше. Я уверена, вам понравится.
Я пячусь.
Терять мне нечего и, повинуясь только инстинкту сохранения жизни, я предпринимаю отчаянный маневр. Я из всех сил пинаю ногой стеллаж, на котором расставлены планеты. Полки начинают крениться.
Атлант понимает, что, если он сейчас не подхватит их, полки рухнут, а все планеты упадут и разобьются.
Он кидается вперед. Воспользовавшись этим, я бегу в противоположную сторону. На моем пути Плепле, растопырившая руки. Позади раздается крик:
– Скорее! Помоги мне, или планеты рухнут!
Великанша колеблется. Наконец она решается отказаться от мысли поймать меня и бросается на помощь супругу. Путь свободен. Нельзя терять ни минуты. Я мчусь по лестнице вверх.
Но, оказавшись в холле, я вижу, что все пути к отступлению перекрыты. Я хватаю стул, чтобы залезть на него и дотянуться до ручки окна, но огромная рука уже держит меня, и, прежде, чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь в стеклянной банке, как мой учитель Эдмонд Уэллс.
Я пытаюсь дышать в закупоренном сосуде, но в нем совсем нет воздуха. Я бьюсь о стекло. Эхо ударов едва не оглушает меня.
«Не забудь сделать дырочки в крышке, иначе он задохнется!..» Слова, сказанные снаружи, едва достигают моего слуха.
Госпожа Атлант берет отвертку и пробивает металлическую крышку. Я бросаюсь к отверстию, через которое поступает воздух.
Титан несет банку через Олимпию. Я мечусь в ней и вдруг понимаю все, что чувствовали лягушки, бабочки, слизни, улитки, головастики и ящерицы, которых я когда-то сажал в банки, когда решил устроить собственный зоопарк. Атлант приносит меня в здание, где я уже был, когда гнался за богоубийцей. Он стучит, и ему открывает Гермафродит.
– Мне сказали, что я могу взять себе помощника, если найду кого-нибудь, – говорит Атлант. – Вот он.
Гермафродит с любопытством смотрит на меня сквозь толстое стекло. Он щелкает по стеклу, звук внутри оглушает меня. Атлант открывает крышку, и сын богини любви бросает внутрь мокрую ватку. Это эфир.
Я просыпаюсь привязанным к операционному столу. Вокруг клетки, наполненные чудовищными гибридами – на треть животные, на треть люди, на треть божества. Пленники тянут ко мне руки сквозь прутья решеток.
Гермафродит с улыбкой смотрит на меня, вертя в руках стакан с медом. Другой рукой он теребит волосы, которые падают ему на грудь.
– Похоже, тебе не повезло, мой милый Мишель, – говорит двуполый бог.
– Как и на «Земле-1», – пытаюсь я пошутить. – Я никогда не выигрывал ни в лотерею, ни на скачках, ни в казино.
Гермафродит привозит небольшую тележку с хирургическими инструментами. Я бьюсь, пытаясь вырваться из кожаных ремней.
– Ну, раз ты любишь юмор, я расскажу тебе одну историю. Я как-то оперировал одного «списанного» бога-ученика. Когда я занес над ним скальпель, он мне спокойно так говорит: «Вы ничего не забыли?» Я задумываюсь, проверяю шприцы, скальпели – все в идеальном порядке. Я говорю ему: «Нет, все в порядке». И знаете, что он мне отвечает? «А наркоз?»
Гермафродит начинает хохотать.
– Отлично, правда? Я забыл наркоз. Вот в чем сложности, когда работаешь один. Столько приходиться думать о всяких мелочах, что забываешь о главном.
Похоже, он совершенно чокнутый.
Он берет несколько разноцветных флаконов, видимо с обезболивающим. Раскладывает перед собой скальпели, хирургические ножи, нитки, иголки.
– У меня есть хорошая и плохая новость. Плохая – эта операция удается мне не всегда. На самом деле, у меня получается один раз из десяти.
– А «хорошая» новость?
– Девять предыдущих операций закончились плохо.
Он очень доволен собственной шуткой.
– Это, конечно, обнадеживает, – с трудом выговариваю я.
– Мне нравится ваше отношение к происходящему, – отвечает Гермафродит, – почти все, попав ко мне, бьются в истерике.
– У меня есть просьба. Не могли бы вы передать Мате Хари, что в последнюю минуту я любил. Любил ее.
– Очень мило. Значит, вы забыли мою мать.
– И скажите Раулю, что в последнюю минуту я ненавидел. Ненавидел его.
– Отлично. Что-нибудь еще?
– Скажите Мате Хари, что я поручаю ей моих людей-дельфинов. Пусть она постарается, чтобы они держались как можно дольше.
– Если от них что-нибудь еще осталось, – усмехается Гермафродит.
– И скажите Афродите, что я благодарю ее за то, что она заставила меня мечтать.
– Ну, вот видите. Я так и знал, что без мамы тут не обойдется. Вы знаете, что заставили ее очень страдать?
Он продолжает смешивать яды.
– Вы сделали худшее, что только может совершить мужчина по отношению к истеричке. Заинтересовались другой женщиной. Вы дали понять моей матери, что больше не одержимы мыслями о ней. Словно стерли ее из памяти.
– Мне очень жаль.
– Нет. Браво. Это то, чего она ждала. Это ее фантазм – мужчина, который не любит ее. Возможно, вы не «Тот, кого все ждут», но вы точно «Тот, кого она ждала». За три тысячи лет она не встретила ни одного мужчины, который устоял бы перед ее чарами, и вот, пожалуйста, – господин Пэнсон прогуливается у нее под носом с другой женщиной. Она впала в бешенство и разгромила все у себя дома.
Он хохочет. Да, я и не думал, что теория о треугольнике желания окажется такой эффективной.
– Проблема в том, – продолжает Гермафродит, – что я, как вам уже говорил, люблю маму. Поэтому во время этой операции я решил обойтись без наркоза. Мама будет довольна, что я отомстил.
Не ослышался ли я?
– Постойте, мы можем поговорить?
– Конечно.
– Э-э-э… какую именно операцию вы собираетесь делать?
– Извлечь ваш скелет, он слишком мал, чтобы таскать миры. Я заменю его более крепким. Я также пересажу вам новые мышцы, а в поясницу вошью сухожилия, крепкие, как железо. Тогда вы сможете носить на плечах планеты. Обычно одна планета весит порядка шестисот килограммов. Я буду работать с запасом.
Ни в коем случае не поддаваться панике. Думать, думать.
– Вы смотрите на мою грудь? – с интересом спрашивает Гермафродит. – Я вам нравлюсь?
Один кошмар сменяется другим.
– Мужчин противопоставляют женщинам, но есть люди, в которых соединено и то и другое. Это как великий закон Вселенной, вы помните? ADN – Ассоциация, Подчинение, Нейтральность. Всегда есть третий путь, в том числе и в вопросе пола. Когда я был маленьким, меня спросили, как бы я хотел, чтобы меня воспитывали – как мальчика или как девочку. До 16 лет я был девочкой, а с 17 – мальчиком. Переизбыток тестостерона. Я не инвалид, наоборот, у меня есть преимущество перед остальными. Почему меня никто не любит?
Он хватает скальпель, подносит ко рту и облизывает лезвие, словно это леденец.
– Я… я вас люблю, – выдавливаю я. Гермафродит опускает скальпель.
– Вы действительно так думаете или сказали это, чтобы умаслить меня?
Я пытаюсь вырваться из кожаных ремней Он склоняется надо мной.
– Хорошенько посмотрите на меня. Ведь я похож на мать? Вы любили Афродиту, почему бы не попробовать полюбить Гермафродита?
– Мне кажется, я не люблю мужчин, – бормочу я.
– Все мужчины любят мужчин, – раздражается полубог. – Но есть те, которые признаются в латентной гомосексуальности, а есть те, кто ее отрицают, вот и все.
Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего, я чувствую его дыхание. Он в предвкушении облизывает губы.
– Маленький бог людей-дельфинов, я хочу предложить тебе сделку…
Но он не успевает закончить фразу: огромная банка, полная ящериц с человеческими головами, обрушивается ему на затылок. Он падает без чувств.
Мата Хари развязывает ремни и освобождает меня.
– Тебя и на пять минут нельзя оставить, чтобы ты не наделал глупостей, – вздыхает он.
– Мата, спасибо… Ты снова спасла меня!
Гермафродит стоит на четвереньках, кажется, он приходит в себя. Чтобы сбить его с толку, я открываю все клетки, освобождаю женщин-кенгуру, мужчин-летучих мышей, пауков с человеческими ногами, говорящих насекомых, кроликов с руками.
Они поднимают невообразимый шум и вдруг кидаются на Гермафродита, все еще не поднявшегося с пола. Они кусают, царапают и колотят его.
– Скорее домой, – шепчет Мата Хари, пораженная видом этих изувеченных существ, которые платят жестокостью за свои страдания.
Я свободен и спасаюсь бегством.
Нельзя терять ни секунды.
Читать бесплатно другие книги:
