Ложная память Кунц Дин
Осмелившись наконец оторвать взгляд от книги, он поглядел на дверь, ведущую в кабинет доктора Аримана. Закрыто. Дверь казалась закрытой с незапамятных времен. Несокрушимой, как каменный монолит.
Легкое поскрипывание дверной ручки, щелчок замка. Он ясно слышал оба эти звука. Смущение, тревога, чувство стыда, ощущение опасности — совершенно необъяснимым образом эти и еще какие-то чувства проскочили в его сознании со скоростью электрического разряда, сложившись в отчетливую мысль: «Никто не должен узнать, что он читал эту книгу!» Не раздумывая, он отбросил книгу на стол; ее глянцевая неистрепанная обложка скользнула по гранитной крышке. Дверь издала хлопок нарушенного вакуума, а он вскочил, так как в это время книжка шлепнулась на пол, а потом…
…А потом роман снова оказался в его руке, а сам он сидел в кресле и читал, как будто скрипа ручки, щелчка замка, хлопка звукоизоляции вовсе не было. А что, если вся его жизнь, с рождения до смерти, была просто видеозаписью там, в грядущем царстве, и один из небесных редакторов промотал несколько секунд из нее, к моменту, предшествовавшему тому, когда звуки открывавшейся двери встревожили его, стер эти события, но забыл стереть его память о них. Наверно, это был начинающий ученик редактора.
Магия. Дасти припомнил романы-фэнтези из квартиры Скита. Волшебники, колдуны, некроманты, маги, заклинатели. То, что произошло сейчас с ним, заставило поверить в волшебство — или усомниться в состоянии своего рассудка.
Он потянулся к книге, лежавшей на столе там, куда он отбросил ее — неужели уже во второй раз? — и замер в растерянности. Потом ткнул в книгу пальцем, но она не зашипела, не открыла глаза, не подмигнула ему.
Он поднял ее, с любопытством повертел в руках, провел по обрезу страниц большим пальцем.
Страницы прошуршали со звуком, напомнившим ему перетасовываемую колоду карт, а это, в свою очередь, привело ему на память американского солдата из романа с промытыми мозгами, того, что был запрограммирован стать убийцей. Программа должна была активизироваться, когда ему вручат колоду карт и спросят: «Вам не кажется, что пасьянс поможет скоротать время?» Эффект мог наступить только в том случае, когда вопрос задавался нужными словами в нужном порядке. Парень принялся раскладывать пасьянс до тех пор, пока не открыл бубновую даму, после чего его подсознание раскрылось для человека, осуществлявшего контроль над ним, пришло в готовность к получению инструкций.
Задумчиво рассматривая пухлый томик, Дасти снова провел пальцем по страницам. Сел, пребывая все в той же задумчивости. Еще раз прошуршал страницами. Что бы с ним ни случилось, к волшебству оно не имело никакого отношения. А что с ним случилось? Он потерял краткий промежуток времени, вероятно, лишь несколько секунд, даже меньше, чем во время телефонного разговора в кухне накануне. Меньше? А так ли это было на самом деле?
Он посмотрел на наручные часы. Возможно, и не меньше. Он не мог быть в этом уверенным, так как не смотрел на часы с тех самых пор, как принялся за чтение романа. Возможно, он пребывал в отключке в течение нескольких секунд, а может быть, и десяти минут, а то и дольше.
Сказка о потерянном времени.
Какой в ней смысл?
Никакого.
Подхлестываемый глубинным инстинктом, рассудок ринулся по следу, проложенному логикой, который петлял куда сильнее даже, чем человеческий кишечник. Сейчас сосредоточиться на романе Кондона было невозможно.
Дасти пересек комнату, подошел к вешалке для одежды и засунул книгу в карман своей собственной куртки, а не Марти. Из другого кармана он извлек телефон.
Запрограммированный в результате промывания мозгов человек откликнулся на точно сформулированный вопрос: «Вам не кажется, что пасьянс поможет скоротать время?» Почему таким паролем не может послужить имя? Доктор Ен Ло.
И при этом глубинные слои подсознания становятся доступными для контролирующей личности после появления бубновой дамы… Почему вместо карты нельзя использовать декламацию нескольких поэтических строк? Хокку.
Шагая по комнате, Дасти набрал номер Неда Мазервелла. Нед ответил после пятого гудка. Он все еще находился в доме Соренсона.
— Сегодня нельзя было красить: все еще влажное после дождя, но мы сделали очень большую подготовительную работу. Черт возьми, мы с Пустяком, всего-навсего вдвоем, сегодня сделали больше, чем за минувшие два дня вместе с этим пропащим тощим подонком, который шлялся вокруг, обкурившись то одной, то другой «дури».
— Дела у Скита идут на лад, — сообщил Дасти, — спасибо, что ты о нем вспомнил.
— Я надеюсь, что там, куда ты его отправил, его будут круглые сутки хлестать по костлявой заднице.
— Именно так и будет. Я отправил его как раз в Госпиталь поротых задниц во имя Богоматери.
— Такое место обязательно должно найтись.
— Я уверен, что если стрейт-эджеры примкнут к церкви, то хотя бы одна такая лечебница появится в каждом городе. Послушай, Нед, не мог бы ты попросить Пустяка закончить сегодняшнюю работу в одиночку, а ты тем временем сделал бы кое-что для меня?
— Как нечего делать. Пустяк не жрет наркотики, не пытается угробить себя, как этот бестолковый хер. На Пустяка можно положиться.
— Он не видел за последнее время снежного человека?
— Если он мне когда-нибудь скажет, что видел, то я поверю ему.
— Я тоже, — признался Дасти.
Он сказал Неду Мазервеллу, что ему требуется, и они договорились, когда и где встретятся.
Закончив разговор, Дасти прицепил телефон к поясу. Потом посмотрел на часы. Почти три часа. Он снова уселся в кресло.
Двумя минутами позже Дасти погрузился в раздумья такой интенсивности, что, казалось, от умственного напряжения даже сера из его ушей должна была вылететь со скоростью пули. Он сидел, наклонившись вперед, упершись локтями в бедра, зажав руки между коленями и уставившись невидящими глазами в черный гранитный пол. Услышав слабое поскрипывание дверной ручки, щелканье замка, он вскинул голову, но продолжал сидеть.
Первой из кабинета вышла Марти. Она приятно улыбалась, и Дасти поднялся с места, чтобы приветствовать ее, правда, при этом улыбался не так приятно, как она. Следом за нею в приемную вступил доктор Ариман, улыбаясь по-отечески, и, возможно, Дасти улыбнулся при виде психиатра даже приятнее, чем при виде Марти, так как этот человек излучал неподдельную компетентность, и сострадание, и доверительность, и все остальные хорошие качества человека и специалиста.
— Превосходный сеанс, — заверил Дасти доктор Ариман. — Мы уже добились некоторого прогресса. Я полагаю, что Марти наилучшим образом откликнется на ту терапию, которую я с нею провожу в настоящее время.
— Слава богу! — воскликнул Дасти, снимая с вешалки куртку Марти.
— Не могу поручиться, что впереди не ожидается тяжелых времен, — предупредил доктор. — Возможно, случатся даже более серьезные приступы паники, чем прежде бывшие. Ведь это все-таки редкая фобия, и для ее преодоления требуются изрядные усилия. Но я абсолютно уверен, что, не считая кратковременных возвратов прежнего состояния, в долгосрочной перспективе мы добьемся полного излечения.
— В долгосрочной перспективе? — переспросил Дасти; правда, в его голосе не прозвучало волнения, так как никто не мог волноваться при виде уверенной улыбки доктора.
— Не больше, чем несколько месяцев, — сообщил доктор Ариман, — а возможно, даже намного быстрее. У этих вещей имеются свои собственные часы, и мы не можем устанавливать их по своей воле. Но тем не менее имеются все основания для оптимизма. На этом этапе я даже не собираюсь рассматривать медикаментозный компонент, только терапия в течение недели или двух, а там мы посмотрим.
Дасти чуть не сообщил о валиуме, который прописал его жене доктор Клостерман, но Марти заговорила раньше.
Скользнув в рукава своей черной кожаной куртки, которую подал ей Дасти, она сказала:
— Милый, я чувствую себя довольно хорошо. На самом деле, намного лучше. Правда-правда.
— В пятницу утром, в десять часов, я вас жду, — напомнил доктор Ариман.
— Мы придем, — заверил его Дасти.
— Уверен, что придете, — с ласковой улыбкой кивнул Ариман.
Когда доктор шагнул назад и закрыл за собой тяжелую дверь кабинета, показалось, что приемная лишилась части тепла, взамен которого откуда-то хлынула волна холода.
— Он действительно великий психиатр, — сказала Марти.
— Он употребляет все свои знания и опыт на благо пациентов, — добавил Дасти, застегивая «молнию» на своей куртке, и хотя при этих словах он улыбался и чувствовал себя прекрасно, какая-то каверзная часть его сознания успела ехидно возразить: а откуда ему известно, что Ариман употребляет свои знания и опыт на что-нибудь, кроме взимания гонораров со своих посетителей?
— Он заставит все эти страхи исчезнуть. Я совершенно уверена в нем, — сказала Марти, открывая дверь в коридор четырнадцатого этажа.
Когда они шли по длинному коридору, направляясь к лифту, Дасти спросил:
— Кто использует слово «преждебывшие»?
— Что ты имеешь в виду?
— Он так сказал. Доктор Ариман. Преждебывшие.
— Он? Ну и что, ведь это термин, не так ли?
— Но насколько часто тебе приходилось его слышать? Я хочу сказать, не в конторе адвоката или зале суда.
— О чем ты все-таки говоришь?
— Я сам не знаю, — нахмурившись признался Дасти.
Уже стоя в нише возле двери лифта, нажав кнопку вызова, Марти сказала:
— Преждебывшие… Ты обычно не говоришь бессмысленных вещей, а вот сейчас…
— Это напыщенное слово.
— Нет, почему же.
— Для повседневной речи — напыщенное, — продолжал настаивать он. — Оно из тех словесных уродов, какие мог бы употреблять мой старик, Тревор Пенн Родс. Или старик Скита. Или каждый из последовавшей за ними пары мужей, этих элитарных ублюдков.
— Ты произносишь тирады, что нечасто случалось в преждебывшем. И что же все-таки ты имеешь в виду?
— Полагаю, что ничего определенного, — вздохнул Дасти.
Пока они спускались на первый этаж, желудок Дасти все норовил подняться к самому горлу и выскочить наружу, как если бы они находились в экспресс-лифте, несущемся прямо в ад.
Дасти шел по вестибюлю так, что можно было подумать, будто он проходит декомпрессию после погружения в глубоководную океаническую впадину или приспосабливается к земному тяготению после недельного пребывания в «спейс-шаттле». Или отходил после тяжелого кошмарного сновидения.
Когда они подошли к дверям, Марти взяла его под руку.
— Извини меня, Марти, — сказал он. — Дело в том, что я чувствую… нечто сверхъестественное.
— Все в порядке. Ты и был сверхъестественным, когда я вышла за тебя замуж.
ГЛАВА 51
В отличие от помещения, занимаемого на четырнадцатом этаже доктором Ариманом, со стоянки автомобилей океан не был виден совсем, и Дасти не мог разглядеть, были ли сейчас волны такими же зловеще темными, какими они казались из окна приемной психиатра.
Мрачное небо все так же тяжело нависало над головами, но уже не наваливалось на Дасти со всей невыразимой тяжестью Судного дня, как недавно, да и, глядя вокруг, на творения рук человеческих, он больше не видел в них потенциальные руины грядущих катаклизмов.
Бриз понемногу усиливался, превращаясь в ветер; он деловито гнал по тротуару опавшие листья и мелкие клочья мусора.
Когда Марти села в автомобиль, ею овладел приступ нервного возбуждения, хотя по своей интенсивности он был лишь бледной тенью тех пароксизмов, которые происходили с нею утром. Находясь под свежим воздействием сеанса психотерапии, она принялась рыться в перчаточном ящике, нашла там пакетик шоколадных конфет, стала по одной засовывать их в рот и с наслаждением жевать. Судя по всему, ее совершенно не беспокоило, что в случае приступа паники она будет вынуждена извергнуть их обратно, если ее, как это уже бывало, одолеет неудержимая рвота.
Взяв шоколадку, которую предложила ему Марти, Дасти вынул из кармана книгу о маньчжурском кандидате.
— Где ты ее взяла? — спросил он у жены.
Она взглянула на книгу и пожала плечами.
— Где-то подцепила.
— Ты купила ее?
— Ты же знаешь, что в книжных магазинах ничего не дают даром.
— Какой это был книжный магазин?
— А какая разница? — нахмурившись, спросила Марти.
— Я потом объясню. Но прежде я хотел бы выяснить, что это был за магазин. Барнса и Нобля? Бордерса? «Книжный карнавал», где ты покупаешь детективные романы?
Жуя очередную шоколадку, Марти довольно долго разглядывала книгу, а потом подняла на мужа смущенный взгляд:
— Не знаю.
— Но ведь ты же не покупаешь еженедельно по сотне книг в двадцати различных магазинах, — нетерпеливо сказал он.
— Ну, ладно, но ведь я никогда не утверждала, что имею такую же память, как и ты. А ты не помнишь, откуда она у меня взялась?
— Должно быть, меня тогда не было с тобой.
Марти отложила конфеты и забрала у Дасти книгу. Она не раскрыла ее, не пролистала страницы, как он ожидал, а лишь держала ее обеими руками и рассматривала название, стискивая томик с такой силой, словно пыталась выжать из него тайну происхождения, как сок из апельсина.
— Пожалуй, мне стоит вернуться в больницу и пройти еще одно обследование — не началась ли у меня в сверхраннем возрасте болезнь Альцгеймера[40], — в конце концов сказала она, возвращая книгу Дасти и вновь принимаясь за конфеты.
— Возможно, это был подарок, — предположил Дасти.
— От кого?
— Именно это я у тебя и спрашиваю.
— Нет. Если бы мне ее подарили, то я запомнила бы это.
— Сейчас, когда ты рассматривала книгу, почему ты не раскрыла ее?
— Раскрыть ее? Но там нет ничего, что могло бы напомнить мне, где я ее купила. — Она протянула Дасти полупустой пакетик конфет. — Знаешь, ты какой-то раздражительный. Может быть, у тебя понижен уровень сахара в крови? Подкинь в себя немного сахара.
— Постой, Марти. Ты знаешь, о чем этот роман?
— Конечно. Это — триллер.
— Но триллер о чем?
— Хороший язык, интересный сюжет, а персонажи — яркие и живые. Роман мне очень нравится.
— И все же — о чем в нем рассказывается?
Марти посмотрела на аккуратную пухлую книжку; движение ее челюстей, пережевывавших шоколадку, замедлилось.
— Ну, ты же знаешь эти триллеры… Бегают, прыгают, гоняются, стреляют, опять бегают…
Дасти внезапно показалось, что книга, которую он держал в руках, стала заметно холоднее и тяжелее. Да и ее материал тоже начал изменяться: яркая обложка казалась на ощупь более гладкой, чем прежде. Как будто это была не просто книга. А нечто большее, чем книга. Скорее талисман, который мог в любой момент проявить свою сверхъестественную силу и провести его сквозь магические ворота в населенную драконами иную реальность наподобие тех, о которых любит читать Скит. А может быть, талисман уже исполнил этот трюк, и он, Дасти, даже и не заметив, перешел из одного мира в другой. Здесь явно водились драконы.
— Марти, мне кажется, что ты не прочла ни единой фразы из этой книги. Даже не открывала ее.
Держа шоколадку двумя пальцами, чтобы засунуть ее в рот, Марти заявила:
— Я уже говорила тебе: это настоящий триллер. Хороший язык, интересный сюжет, а персонажи — яркие и живые. Роман… мне… очень нравится.
Дасти понял, что Марти заметила странную напевность своего голоса. Она сидела с приоткрытым ртом, но кусочек шоколада так и остался снаружи, перед губами. Глаза Марти широко раскрылись, словно она была очень удивлена.
Дасти перевернул книгу задней стороной обложки вверх.
— Здесь рассказывается о промывании мозгов, Марти. Это ясно даже из издательской аннотации.
Выражение лица Марти лучше, чем любые слова, которые могли бы попасть ей на язык, говорило о том, что она действительно не имела понятия о содержании романа.
— Действие происходит во время корейской войны и спустя еще несколько лет после ее окончания, — продолжал он.
Шоколадный кружок начал таять в ее пальцах, и она засунула его в рот.
— Там рассказывается об одном парне, — сообщил Дасти, — о солдате по имени Раймонд Шоу, который…
— Я слушаю, — перебила его Марти.
В этот момент Дасти смотрел на книгу. И, подняв глаза на жену, он увидел на ее лице неподвижное вопросительное выражение. Ее рот приоткрылся. Он видел лежавшую на языке шоколадку.
— Марти?
— Да, — сказала она не своим голосом, не смыкая губ; конфета подрагивала на ее языке.
Это был тот самый случай, что произошел со Скитом в клинике «Новая жизнь», только теперь он повторялся с Марти.
— Вот дерьмо, — в сердцах сказал он.
Марти моргнула, закрыла рот, засунула конфету за левую щеку и спросила:
— Что случилось?
Она опять вернулась к нему из этого пугающего отдаления; глаза ее прояснились.
— Где ты была? — спросил он.
— Я? Когда?
— Здесь. И прямо сейчас.
Она резко вздернула голову.
— Мне кажется, что у тебя в организме действительно не хватает сахара.
— Почему ты сказала: «Я слушаю»?
— Я не говорила этого.
Дасти посмотрел сквозь ветровое стекло и не увидел ни черного замка из обсидиана, ни красноглазых злобных нелюдей, выглядывающих сквозь бойницы его зубчатых, как пила, стен, ни драконов, пожирающих рыцарей. Всего лишь обдуваемую свежим бризом стоянку для автомобилей, тот самый мир, который он хорошо знал, хотя сейчас он был далеко не таким понятным, каким казался еще совсем недавно.
— Я пересказывал тебе содержание книги, — напомнил он. — Ты помнишь мои последние слова о ней?
— Дасти, что за…
— Ну, порадуй меня.
Она вздохнула.
— Ладно. Ты говорил что-то об этом парне, солдате…
— И?
— А потом ты сказал: «Вот дерьмо!» Это все.
Дасти показалось, что он видит какой-то выход из того тупика, в котором они оказались. Положил книгу на приборную панель.
— Ты не запомнила имени солдата?
— Ты не сказал его.
— Да нет, я его назвал. А потом… потом ты ушла. Вчера вечером ты рассказывала мне, что у тебя есть ощущение, будто ты теряешь частицы времени. Так вот, прямо здесь только что ты потеряла несколько секунд.
Марти недоверчиво смотрела на него.
— Я этого не чувствую.
— Раймонд Шоу, — снова сказал он.
— Я слушаю.
И снова она куда-то ушла. Взгляд расфокусирован. Но транс не такой глубокий, как у Скита.
Предположим, что имя активизирует субъект. Предположим, что после этого хокку раскрывает подсознание для приема инструкций.
— Легкий порыв… — произнес Дасти. Это было единственное хокку, которое он знал.
Глаза Марти казались остекленевшими, но не подергивались, как у Скита. Она не отреагировала на эти строки минувшей ночью, когда заснула, и не собиралась реагировать на них теперь. Ее фраза-детонатор была «Раймонд Шоу», а не «доктор Ен Ло», и ее хокку должно было быть не таким, как у Скита.
Тем не менее он продолжил:
— И ветер разносит…
Марти моргнула.
— Что разносит?
— Ты снова уходила.
— Тогда кто нагрел мое сиденье? — поинтересовалась Марти, глядя на него с откровенным сомнением.
— Я говорю совершенно серьезно. Ты уходила. Примерно так же, как и Скит, но все же не совсем так. Я лишь назвал имя, только сказал: «Доктор Ен Ло», — и он оказался совершенно потерянным, бормотал что-то насчет правил, обижался на меня за то, что я нарушаю эти правила. Но ты крепче и поэтому ждешь, пока я произнесу слова, которые должны идти следом, и если не слышишь нужного стихотворения, с помощью которого ты открываешься для приема команд, то выходишь из этого состояния.
Марти глядела на него, как на сумасшедшего.
— Я не спятил, — заверил он.
— В тебе сейчас определенно гораздо больше сверхъестественного, чем в то время, когда я вышла за тебя замуж. Что там за ерунда насчет Скита?
— В «Новой жизни» вчера произошло кое-что весьма странное. У меня не было возможности рассказать тебе об этом.
— Теперь у тебя есть такая возможность.
Дасти мотнул головой.
— Попозже. Давай-ка сначала разберемся по порядку; я попробую доказать тебе, что нечто все-таки происходит. У тебя во рту есть конфета?
— У меня во рту?
— Да. Ты уже проглотила последний кусочек или же у тебя во рту все еще что-то остается?
Она вынула языком полурастаявшую конфету из-за щеки, высунула язык, показав Дасти кусочек шоколада, и снова спрятала его в рот.
— Но разве тебе не будет лучше съесть нетронутую конфету? — поинтересовалась она, в очередной раз протянув мужу пакетик.
— Проглоти конфету, — попросил Дасти, забрав пакетик у нее из рук.
— Знаешь, иногда мне нравится, когда они тают во рту.
— Ты сможешь дать растаять следующей, — нетерпеливо сказал он. — Ну, давай, глотай ее.
— Определенно, у тебя в крови пониженный сахар.
— Нет, просто я раздражителен по натуре, — возразил он, вынув конфету из пакетика. — Ты проглотила?
Марти сделала по-театральному выразительный глоток.
— У тебя во рту нет конфеты? — требовательно спросил Дасти. — Ничего не осталось? Совсем?
— Да, да. Но какое это имеет отношение к…
— Раймонд Шоу, — произнес Дасти.
— Я слушаю.
Глаза ее сразу расфокусировались, лицо застыло неподвижной маской, рот остался приоткрытым на полуслове: она ждала слов хокку, которых он не знал.
Вместо того чтобы прочесть стихи, Дасти дал ей конфету, просунув кружочек шоколада между приоткрытыми губами и несжатыми зубами на язык, который даже не пошевелился от прикосновения сладости.
И лишь после того, как Дасти отклонился от нее, Марти моргнула, попыталась закончить фразу, которую Дасти прервал именем «Раймонд Шоу», — и почувствовала, что у нее во рту конфета.
Судя по всему, в этот момент она ощутила примерно то же самое, что и Дасти, когда волшебным способом обнаружил в руках книгу, которую за мгновение до этого уронил на пол приемной. Он тогда от потрясения чуть не швырнул ее в дальний угол комнаты, но в последний момент сдержался. Марти не смогла сдержаться: она задохнулась от неожиданности, поперхнулась, закашлялась и с силой выплюнула конфету, угодив прямо Дасти в лоб.
— Мне казалось, что тебе нравится, когда они постепенно тают, — только и смог сказать он.
— Она тает.
Дасти вынул «Клинекс» и тщательно стер шоколад со лба.
— Ты отсутствовала в течение нескольких секунд, — сообщил он.
— Да, я отсутствовала, — согласилась она; ее голос дрожал.
Состояние подъема, в котором она пребывала после сеанса, исчезло. Она нервно обтерла губы тыльной стороной ладони, отогнула противосолнечный щиток, чтобы рассмотреть лицо в маленьком зеркальце, но сразу же отшатнулась от своего отражения. Откинув щиток на место, она съежилась на сиденье.
— Скит? — напомнила она мужу.
Со всей возможной краткостью Дасти рассказал ей о падении с крыши дома Соренсона, о страницах из блокнота в кухне Скита, об эпизоде в «Новой жизни» и о своем недавнем открытии: что он испытывал по крайней мере краткие периоды потерянного времени.
— Выпадения сознания, фуги — все равно, как их называть.
— Ты, я, Скит… — сказала Марти и поглядела на ничем не примечательную книгу в мягкой обложке, лежавшую на приборной панели. — Но… Промывание мозгов?
Дасти остро сознавал, насколько невероятной должна была казаться его теория, но события последних двадцати четырех часов придали ей достоверности, хотя от этого она не стала менее нелепой.
— Может быть, и так. С нами что-то произошло. Что-то… с нами произошло.
— Но почему с нами?
Он посмотрел на часы.
— Пожалуй, нам лучше отправляться. Я должен встретиться с Недом.
— А чем Нед может помочь во всей этой истории?
— Ничем, — ответил Дасти, включив зажигание. — Просто я попросил его кое-что сделать для меня.
Когда Дасти стал задним ходом подавать автомобиль с места на стоянке, Марти снова заговорила:
— Вернемся к главному вопросу. Почему мы? Почему это произошло с нами?
— Конечно, я понимаю, что ты думаешь. Маляр, разработчик компьютерных игр и несчастный придурок Скит. Кто может извлечь пользу из того, что поломает наши мозги, начнет управлять нами?
Взяв злосчастную книгу с приборной панели, Марти спросила:
Читать бесплатно другие книги:
