Призрачный сфинкс Корепанов Алексей

– А что тебе не нравится?

– Да нет, мне все нравится. Если бы еще этот мир схемку сообразил нарисовать. Блин, хорошо фантастам: что взбрело в голову с похмелюги, то и написал, бумага все стерпит. Может, и этот мир кто-то выдумал, какой-нибудь твой Корепанов, а мы тут отдуваемся, а? Как считаешь, фантаст ты наш?

– Готов верить во все что угодно, – ответил Сергей и тоже лег. – Жаль, если правду так и не узнаем.

– Сюда бы эту фантастическую братию, всех этих корепановых, – проворчал Саня Веремеев. – Это им не водку на ихних сборищах жрать!

– А может, они и рады бы… Пишут – значит мечтают о таком.

– Знаем мы, о чем они мечтают – как бабок побольше огрести!

– Не скажи, Санек, – не согласился Сергей. – Не бабками едиными…

– Но и ими тоже!

– Такая уж наша жизнь, – подытожил Сергей.

…И вот настало утро, и перед ними стоял мертвый лес, и только от них троих зависело будущее этого мира; вернее, сама возможность будущего…

– Мы очень надеемся на вас, – тихо сказал маг Ольвиорн, обводя бойцов группы быстрого реагирования напряженным взглядом.

– Не подведем! – глаза у Гусева вновь горели, как у азартного игрока.

Он первым направился к лесу. Сергей последовал за ним, а замыкал связку Саня Веремеев. Маг, лонд Гарракс, Рандер, американцы и нокеры смотрели им вслед. Ходили по периметру лагеря часовые, а таэльринские воины еще спали.

Деревья-скелеты так и норовили ткнуть в лицо своими корявыми ссохшимися конечностями, и идти по прямой никак не получалось – приходилось постоянно совершать обходные маневры. Низкая невзрачная трава была усеяна заскорузлой корой, рассыпающейся в пыль под подошвами тяжелых ботинок. Местность слегка понижалась к недалекому ущелью, и на пути бойцов то и дело попадались неглубокие извилистые канавки – следы дождевых потоков, – тянущиеся к скрытому деревьями обрыву.

Шли молча, сосредоточенно, как и положено на задании, отложив все эмоции на потом. Хотелось верить, что все окончится хорошо… только вот доведется ли, как раньше, после выезда посидеть в знакомой кафешке за стаканчиком самого лучшего в мире расслабляющего средства?..

Небо все больше светлело, обретая удивительную невесомость и глубину в лучах солнца, которого пока не было видно отсюда, из леса. Слева от бойцов, вдалеке, сквозь хаос стволов и ветвей проглядывали серые бока скал.

– Просека, – сказал Гусев и остановился.

Да, сомневаться не приходилось – именно здесь пронесся зеленый луч, погубивший одного из Подземных Мастеров.

Гусев, сдвинув брови, сосредоточенно смотрел туда, где начиналась просека – там, метрах в двухстах от бойцов, серела стена Истинного Источника. Сергей непроизвольно поправил шапочку, чувствуя неприятный холодок в животе. Он знал, что невидим для скоддов, но все равно ощущал себя словно под прицелом чужого оружия. Саня Веремеев, видимо, испытывал такие же ощущения, потому что шагнул в сторону от просеки и встал за кривым, довольно толстым стволом.

– Не ссы, Веремеич, – заметив этот маневр, сказал Гусев. – Если бы они нас видели, мы бы уже пеплом здесь лежали.

– Знаю, – ответил Саня. – Но лучше без особой нужды не светиться. Береженого, сам знаешь…

– А не светиться, старичок, не получится. – Гусев вновь перевел взгляд на серую стену. – Пошли, полазаем, поищем вход. Они нас не видят, и не увидят. Главное – резко головой не дергать, чтобы шляпа не слетела.

«Станислав Лем, – подумал Сергей. – «Непобедимый». «Мушки» не могли увидеть того парня, потому что он тоже, как и мы, был в шапке-невидимке. И все там кончилось нормально… как в книжках…»

– Лучше все-таки со стороны подойти, чтобы лишний раз перед фасадом не маячить, – предложил осторожный Саня Веремеев.

– Годится, – кивнул Гусев и направился вперед, к скалам.

Скалы медленно приближались, все больше закрывая небо, и вместе с ними приближалась грань огромного куба, внутри которого ждали своего часа враги. Грань была серой, как старый асфальт и совершенно однородной; сколько подкрадывающиеся бойцы не разглядывали ее – нигде не могли обнаружить ни единого намека на какое-нибудь отверстие или щель, не говоря уже о двери или воротах. А может быть скоддам и не нужны были никакие двери?

Осторожно подобравшись сбоку к зажатой между мощных скал боковой грани инородного куба, они, как до них это сделали нокеры Тил и Орт, прикоснулись к ней ладонями. Да, поверхность действительно очень напоминала мрамор, и оставалось только гадать, справятся ли с ней гранаты.

– Так, теперь полезли на скалы, – деловито сказал Гусев, возложивший на себя, с молчаливого согласия Сергея и Сани Веремеева, функции командира связки. – Посмотрим сверху, а потом проверим, что там сзади.

– Да то же, что и спереди, нокеры эти уже смотрели. – Саня Веремеев похлопал ладонью по стене, повернулся к Гусеву: – Хорошо бы знать, какая тут толщина…

– Хорошо бы, – согласился Гусев. – Если не найдем вход – долбанем и проверим. Полезли, парни! Горы, блин, зовут…

– Эх, а говорят – «умный в горы не пойдет», – вздохнул Саня.

– Так то умный, а мы – не умные, мы просто – лучшие! Красавцы!

…Потратив часа полтора на скалолазание и убедившись в том же, в чем ранее уже убедились разведчики-нокеры, «красавцы» вернулись в исходную точку. Утро разгулялось вовсю, чистое небо предвещало погожий день, и вокруг стояла первозданная тишина. В такое утро хорошо бы просто побродить по лесу или посидеть у реки, или, испив кофейку, постоять на балконе, лениво созерцая перемещение людей и автомобилей внизу, или погонять мяч, а потом всем кагалом расположиться под тентом ближайшего бара и, потягивая пиво, обсуждать вчерашний бокс или футбольные матчи прошедшего тура…

Но бойцам этим дивным утром предстояло заниматься совсем другим делом.

– Давайте, парни, на штурм, – вновь проявил себя командиром Гусев. – Будем Зимний брать.

– Неплохо бы, чтобы как Зимний, – заметил Сергей. – Так же быстро и бескровно.

– С Богом! – Гусев перекрестился. – Поехали!

Они на несколько шагов отступили от стены и встали за деревьями. Приготовили оружие.

– Давай! – выдохнул Гусев.

Три гранаты, кувыркаясь в воздухе, полетели к серой стене. И – как ветром, как грозным нездешним ветром сдуло царящую в этом уголке эдемскую прозрачную тишину. Троекратный грохот прокатился над лесом, гулким дробным эхом заметался, отскакивая от скал, вспыхнули ужасные цветы дымного пламени – и запахло войной. Беспокойно запрядали ушами кони в лагере таэльринцев и далеко-далеко внизу, за рекой, покинув гнезда, взмыли в небо потревоженные птицы. Дрожь земли добралась до Огненного Сфинкса – и протяжный угрожающий рык пронесся над владениями Подземных Мастеров, и глухим отзвуком долетел до пригнувшихся под деревьями бойцов ГБР. В стене Истинного Источника возникла большая дыра – словно ткнули горящей сигаретой в листок бумаги – и там, в полумраке, шевелились какие-то полутени, извивались, отступали под напором хлынувшего внутрь куба чистого утреннего света.

– Вперед! – крикнул Гусев, выхватывая еще одну гранату, и бросился к образовавшейся бреши, сжимая в другой руке автомат. Сергей и Саня, не замешкавшись ни на мгновение, помчались вслед за ним.

С ходу влетев в наполненный хаотичным движением теней полумрак, они остановились, образовав треугольник: Гусев впереди, оба напарника позади, слева и справа от него – и начали поливать из автоматов свои сектора обстрела. Действовали собранно, четко и быстро, но без суеты – руки сами выполняли привычную работу.

– Гранаты! – сквозь грохот автоматных очередей проорал Гусев, и полумрак разметали в клочья еще три вспышки, и грохот, отразившись от стен, ударил по барабанным перепонкам.

Шаг за шагом они продвигались вперед, непрерывно стреляя в парящие в отдалении тени, похожие на сгустки тумана, и вокруг постепенно светлело, и все отчетливее было видно, что база скоддов – это огромный пустой зал; стены его словно истончались на глазах, превращаясь из темных сначала в матовые, а потом в полупрозрачные, и мечущиеся в воздухе неясные тени исчезали, как исчезает болотный туман при ярком солнечном свете.

Они, не прекращая поливать автоматным огнем редеющие темные сгустки, добрались до центра зала. Сквозь тающие весенними льдинками стены все более четко проступали очертания окружающих скал, а под полом виднелись поваленные, сломанные стволы вдавленных в землю деревьев.

Из-за далекой горной вершины выглянул краешек солнца – и невесомой яркой волной хлынул в лица бойцов солнечный свет, окончательно уничтожив остатки призрачных стен и последние бледные тени. Серый куб исчез как сказочный замок злого чародея, сраженного могучей рукой доброго молодца, исчез, открыв лощину между скал. Никакого движения не видно было вокруг – и бойцы прекратили стрельбу.

Со скоддами, судя по всему, было покончено. Или же они просто убрались восвояси.

Однако бойцы не спешили опускать оружие. Они молча вглядывались в окружающее и были готовы отразить любую атаку. Но серый куб безвозвратно растворился в воздухе, и в ничто превратились серые тени, впервые, видимо, напоровшись на силу, превосходящую их собственную.

– Пять минут… – приглушенно сказал Гусев, обводя напарников ошалело-восторженным взглядом. – И скоддам кранты! Всего за пять минут… За пять минут! – вдруг заорал он и, вскинув автомат, выпустил в небо короткую очередь.

Вновь всполошенно покатилось по скалам угомонившееся было эхо, и Саня Веремеев запрыгал на месте, как болельщик после долгожданного гола любимой команды, радостно улыбаясь и приговаривая:

– Кран-ты! Кран-ты! Кран-ты!

Сергей почувствовал, как вмиг исчезла ставшая уже привычной тяжесть на сердце и тело стало невесомым, и краешком сознания удивился, почему он до сих пор стоит на земле, а не парит в небесах. «Господи, как все классно-то, а?» – с умилением подумал он, ощущая нечто похожее на нисхождение в душу благодати. Хорош был что-то выкрикивающий Гусев, хорош был танцующий Саня Веремеев, прекрасно было небо над головой и прекрасна была земля под ногами, вернее, не земля, а расплющенные ветви деревьев, и чудесными были скалы вокруг – прочные, основательные, устойчивые, такие скалы не по зубам скоддам… да весь этот мир не по зубам скоддам! Потому что этот мир есть кому защитить!

– Ниспро-вергли печаль! Ниспро-вергли печаль! – пританцовывал Саня Веремеев.

– Мы сделали это! – явно подражая персонажам кинобоевиков, выкрикивал Гусев.

И тут в отдалении, под боком скалы, шевельнулась, поднимаясь, серая тень.

Гусев даже в приступе эйфории оставался Гусевым – он мгновенно наставил автомат на последнего врага и уже собрался спустить курок, но Сергей успел схватить его за рукав:

– Погоди, Геныч! Давай хоть рассмотрим.

– Ага, а он нас прихлопнет, – возразил Гусев, но стрелять все-таки не стал.

– Он нас не видит, – сказал Саня Веремеев, тоже держа серую тень под прицелом. – Однако рисковать не стоит. И отсюда видно.

– Ничего-ничего, пусть только дернется, я его на ноль помножу! – пообещал Гусев.

Изменив свое решение, он поправил шапочку и крадущимся шагом начал приближаться к серой тени. Сергей, переступая через вмятые в землю стволы, последовал за ним, краем глаза заметив, что Саня Веремеев держится сбоку и чуть сзади.

То, что слабо колыхалось под скалой, не имело четких очертаний – это был полупрозрачный сгусток какой-то субстанции, формой своей напоминающий крест полутораметровой высоты с короткой поперечиной, расположенной гораздо ближе к вершине, чем к основанию. Крест медленно, словно нехотя, извивался – возможно, это была агония, и становился все более неразличимым на фоне скалы. Клубилась, двигалась легкая дымка – медленнее, медленнее, словно уходили последние силы, словно садилась батарейка, словно кончался бензин…

Гусев сделал еще один шаг и остановился, и опустил автомат. До крестообразной субстанции было не более пяти метров. Сергей вплотную приблизился к напарнику – и утренний свет померк столь внезапно, словно его выключили, и наступила такая тишина, что ее хотелось кусками выковыривать из ушей.

Он обнаружил, что каким-то непостижимым образом оказался висящим над бездной, и в этой бездне, далеко внизу, проступали из темноты смутные картины, наплывая друг на друга, медленно растворяясь и сменяясь новыми и новыми. Распахивались в темной глубине какие-то иные пространства, иные миры, наполненные солнечным светом и зеленью листвы, агатовыми провалами горных пещер и бирюзовыми волнами морей, палевыми барханами и лазурными лентами рек, возникали из мрака города и селения, утонувшие в белой пене цветущих садов, и горные пастбища с диковинными животными, и заснеженные леса, и белые и розовые паруса кораблей в океане, и величественные монументы, и квадраты полей, и мосты, и плотины, и пестрая калейдоскопная круговерть карнавалов, и похоронные процессии, и игры с мячом на лугах, и жрецы в белых одеяниях на площадках ступенчатых пирамид, и вереницы повозок на обсаженных деревьями дорогах, и колышущиеся цветы на склонах холмов…

Это было похоже на беззвучное кино, и Сергей вдруг понял, что значат все эти картины. И речь шла не о предположении, которое могло оказаться и ошибочным, а именно о невесть откуда взявшемся безусловном знании: там, в бездне, проплывали образы миров, уничтоженных скоддами. Он каким-то образом оказался способным воспринимать обрывки воспоминаний этой крестообразной, похожей на бесплотную тень субстанции, трепещущей у скалы. Субстанции, которая вместе с себе подобными поглотила цветущие миры, созданные Господом для украшения Вселенной…

Он попытался вырваться из этой темницы, но у него ничего не получилось – он не ощущал собственного тела, а в глубине продолжали сменять друг друга картины погибших миров. Истребленных скоддами миров…

А потом зазвучал голос, приглушенный холодный голос – таким голосом мог бы говорить восставший из могилы злой мертвец.

«Вас никто не звал сюда, – произнес голос. – Вы действуете не по правилам, вы лезете не в свое дело. Вы всегда лезете не в свое дело… Мы никогда не трогали вас, потому что презираем вас… Вы, люди, – отбросы мироздания… Это не ваша игра, вы мешаете игре, вы всегда меша…»

Раздался громкий треск автоматной очереди – и голос оборвался, словно злой мертвец рухнул обратно в разверстую могилу. Темнота лопнула, раскололась, разлетелась на мелкие кусочки – и в глаза Сергею ударил утренний свет. Гусев по-прежнему стоял впереди него, поводя плечами, будто разминаясь, и к его крепкой шее прилип какой-то серый пух. Саня Веремеев, обеспокоенно поглядывая на напарников, перезаряжал автомат наискосок от них, у самой скалы… а вот скодда там не было – ни тени, ни полутени… Ничего.

– Блин, – с чувством сказал Гусев и обернулся. – Серега, ты как, нормально?

– Уже да, – ответил Сергей, безуспешно пытаясь разглядеть хоть какое-то подобие тени.

– Крепко он нас, скотина! – Гусев с силой потер шею, смахнул пух. – Учуял-таки. А Веремеича не тронул, да? Молодец, Веремеич, выручил!

Саня неторопливо повесил автомат на плечо, подошел к ним и вдруг зачастил с улыбкой:

– А Веремеич умный потому что, не высовывался Веремеич, не пер с мешком на паровоз, не дразнил гусей. Гляжу – окаменели, как статуя командора, зову – не реагируете, трясу – без толку. Понял, что этот урод вас загипнотизировал, зашел сбоку, чтоб без рикошета, – и надавал ему по всей морде лица! И финита!

– И ето правильно, – Гусев одобрительно похлопал Саню по плечу. – Хорошо работаешь, боец, я тобой доволен.

– Рады стараться, господин командир! – вытянувшись в струнку, гаркнул Саня.

Гусев повернулся к скале, возле которой пришел конец последнему скодду, показал кукиш:

– На-ка, выкуси! Это вам, блин, не магия ваша занюханная, а конкретное боевое оружие. Горячий привет от отбросов мироздания, козлы вонючие!

– Ты чего это? – недоуменно вытаращился на него Саня. – Кто это отбросы?

– Да обзывался тут один, – озираясь, рассеянно ответил Гусев. – Слышь, парни, что-то я не вижу, чтобы кто-то куда-то нас отсюда собирался забирать. В смысле – назад возвращать, откуда взял, до дому, до хаты.

– Может, не сразу? – неуверенно предположил Саня Веремеев.

– Может, – без энтузиазма согласился Гусев. – Пока утрясут, согласуют, передадут по инстанциям…

В чужом небе благодушествовало чужое солнце, заливая радостным светом чужие скалы. Вокруг расплескалась чужая тишина, и воздух был тоже чужой – и Сергей с внезапной мучительной тоской подумал, что больше никогда не увидит сына. Он медленно стянул с головы шапочку Подземных Мастеров и провел ею по глазам, вытирая выступившие слезы. Гусев крякнул и отвел взгляд, а Саня Веремеев нагнулся и принялся без всякой нужды подтягивать шнуровку на ботинке.

Этот мир был хорошим, но это был чужой мир.

«Вы мешаете игре…»

«Но мы же не напрашивались в эту игру! – с отчаянием подумал Сергей.

– Нас же никто не спрашивал! Схватили как котят – и забросили…»

Ему вновь представилось диковинное грозное существо, обитающее на марсианской равнине. Неужели это именно оно зашвырнуло их сюда? И какие же дальнейшее планы оно вынашивает? Будет направлять их из одного мира в другой ради спасения очередной цивилизации? Или его уже просто не волнует их дальнейшая судьба? Выполнили задачу – и живите как хотите… Может быть, это сверхсущество уже забыло о них?..

В умиротворенной тишине продолжало безмятежно светить чужое солнце, и не было вокруг никакого движения. Мир продолжал жить своей жизнью, ничего не зная о своем спасении и не замечая своих спасителей – троих растерянных парней в боевом облачении, переминающихся с ноги на ногу на открытом пространстве между чужими равнодушными скалами.

– Так, – очень деловито сказал Гусев и расстегнул куртку. – А ну-ка, давайте присядем, парни.

Он опустился на едва выступающий из земли ствол, пристроил рядом автомат. Саня Веремеев, тоже сняв с плеча «калаш», присел на корточки. Сергей остался стоять.

– Судя по всему, дела наши хреновые, парни, – начал Гусев. – Мавры сделали свое дело, неизвестно чью волю выполняя, и на них забили. Но!

– Гусев поднял палец и обвел взглядом напарников. – Так ли уж на самом деле хреновы наши дела или как раз наоборот? Парни, вы когда-нибудь всерьез думали о своем будущем, еще там, у нас?

– Ну, допустим, – осторожно сказал Саня Веремеев.

Гусев подался к нему:

– И каким же тебе рисуется собственное будущее, Веремеич?

Саня с задумчивым видом сплюнул себе под ноги и пожал плечами:

– Да так, в тумане. До будущего еще дожить надо, а там посмотрю. Короче, Геныч, куда ты клонишь?

– А вот туда и клоню! Сколько нам еще бандюков ловить? Лет десять-пятнадцать, пока здоровье есть, и если не подстрелят раньше.

– Или все бандюки кончатся, – вставил Саня.

– Ага, жди! Так вот. Ну, звание-другое кинут, ну, бабок чуть добавят. А дальше, парни? Пенсия по выслуге и работа охранником у какого-нибудь крутого хмыря, того же бандюка, или ночным дежурным на фирме – это если место свободное будет, потому что таких как мы навалом. И все. Потолок. Предел!

Саня остро взглянул на него:

– Это ты здесь начал о будущем думать, да?

– Здесь, – подтвердил Гусев. – Именно здесь.

– И что же ты предлагаешь, Александр Македонский ты наш?

Гусев кивнул:

– Вот именно. Только зря иронизируешь, Веремеич. Слушай сюда, и ты, Серый, тоже слушай, и не фиг вселенскую скорбь изображать, толку-то все равно никакого.

– Дурак ты, Геныч, – без всякого выражения сказал Сергей. – У меня сын дома остался. И жена.

– Сын, жена – понятно. Но не удавиться же теперь! Надо думать, как дальше жить, понял? Так вот, парни, нужно брать власть.

– На колу мочало, начинай сначала, – протянул Саня Веремеев и покачал головой. – Это у тебя прямо-таки пунктик какой-то. Навязчивая идея. В пациенты к доктору Самопалову метишь, знаешь такого врача из психушки?

Гусев выставил перед собой ладонь:

– Подожди, Санек, не спеши. Да, я думал об этом, и не раз, прикидывал, что делать, если нас «кинут». Задницей своей многострадальной чувствовал, что «кинут». Вот и «кинули». Серега, сядь, не маячь, ты ж не памятник. Послушай и оцени.

Сергей перебросил автомат за спину, молча опустился на бревно, затолкал шапочку в нагрудный карман и обхватил руками колени. Слова Гусева доходили до него как сквозь толстый слой ваты.

– Размышления будущего властелина мира его величества Гусева-Блистательного, – не удержался от комментария Саня Веремеев; он по-прежнему сидел на корточках и слегка покачивался вперед и назад, как кукла-неваляшка.

– Заткнись и слушай, – нетерпеливо посоветовал Гусев. – Оружие – это сила. Думаю, вы уже в этом убедились, – он ласково похлопал по стволу автомата – так похлопывают любимую собаку. – Теперь смотрите, какой расклад получается. Дело мы сделали и никому здесь больше не нужны. Что теперь этим ребятам, – он мотнул головой в сторону далекого лагеря таэльринцев, – стоит весь наш арсенал забрать, а нас послать подальше? На первой же ночевке. Мы ведь для них потенциальная угроза, так?

– А марги? – раздумчиво спросил Саня Веремеев. – Они ведь нас могут и против маргов использовать.

– С маргами они сами справятся, с нашим-то оружием, – возразил Гусев.

– Ненадолго же им хватит, – наконец подал голос и Сергей. – Лично я почти весь комплект израсходовал.

– Не дураки, скопируют, – парировал Гусев. – У них ведь не каменный век. А здешние маги, уверен, и с порохом разберутся, и с гранатами. Было бы желание. А нас, в лучшем случае, кормить бесплатно будут, как спасителей, значит, и избавителей.

Саня Веремеев перестал раскачиваться и исподлобья взглянул на Гусева:

– Хренового же ты о них мнения, Геныч…

– Не хренового, а реального. На кой черт им с нами возиться? Мы им никто, чужаки, с боку припека. Я ж тебе говорю, спасибо скажут и кашей солдатской обеспечат до самой смерти – вот и все. А что ж еще с нами делать-то? Ноги целовать, развлекать, телок в постель подсовывать?

– Ну, не знаю, – с сомнением сказал Саня Веремеев. – Думаешь ты о них как-то херовато…

– Да не херовато, Санек! Я ж тебе говорю, не херовато, а реально! Много ты добрых дядей на свете видел? Я не утверждаю, что человек человеку обязательно волк, а просто одному до другого дела никакого нет. По барабану, по тамтаму! А исключения, как известно, только подтверждают правило. Если кто-то в тебе не заинтересован – ты для него тьфу, ноль, пустое место. Не нами придумано. Серый, согласен?

Сергей подумал и медленно произнес:

– Ты уподобляешь других самому себе… Но все может быть…

– О! – Гусев вновь вознес палец к уже окончательно проснувшемуся небу. – Реальный подход. Конкретный реальный подход. Понял, Веремеич? Все может быть! А худшее случается гораздо чаще, чем лучшее – закон природы! Если худшее может произойти – оно обязательно произойдет.

– Ну и как ты себе все это представляешь? – задал вопрос Саня. – Как ты эту самую власть собираешься брать? Уж не с нашими ли тремя патронами и парой оставшихся гранат? «Погремушки» не в счет. Тебя же на капусту мечами пошинкуют, как только поймут, что ни черта у тебя нет.

– Замучаются. Сейчас я вам все по полочкам разложу.

Сергей слушал напарника и ощущал, как тяжелым камнем ложится на душу какое-то странное болезненное чувство. И в то же время было в этом чувстве что-то притягательное, и не хотелось бороться с этой болью, приносящей какое-то извращенное удовлетворение, словно он был мазохистом. «Почему бы и нет? – плавала где-то в подсознании ускользающая мысль. – Раз все так сложилось… Почему бы и нет?..»

Судя по всему, Гусев действительно не раз и не два обдумывал то, что излагал теперь своим напарникам. И предложения его представлялись достаточно убедительными.

А предлагал Гусев вот что: вернувшись в лагерь таэльринцев, сообщить об успешно выполненной задаче и напроситься в гости к Подземным Мастерам. Скопировать карту Рандера, оставить себе коней и распрощаться с отрядом – сами, мол, потом доберемся до Таэльрина. Подземные Мастера – действительно мастера, говорил Гусев, они смогут по образцам изготовить автоматы, патроны и гранаты, тут главное – заинтересовать их этим делом, продумать, на каких условиях можно будет договориться. Например, пообещать им, что в случае успеха предприятия они смогут беспрепятственно торговать своими изделиями в Таэльрине. Или же в качестве платы за изготовление оружия обеспечить их какими-то нужными им материалами из Внешнего Мира. В конце концов, девчонок им поставлять для развлечений, и мастерам, и тамошним ведунам, или алкогольные напитки , или и то и другое вместе – перед такими соблазнами не устоит никто и никогда, и ни в каком мире…

Разжиться оружием, боеприпасами, развивал свои планы Гусев, и вернуться в Таэльрин, в замок лонда Гарракса. Обрисовать лонду радужные перспективы, посулить пост военного министра или и вообще соправителя, вооружить его погранцов огнестрельным оружием и двигать на столицу. Никаких ультиматумов королю не предъявлять, а просто захватить дворец и объявить о низложении короля и приходе к власти триумвирата ГуЗиВера или четверовирата ГуЗиВеГара – Гусев-Зимин-Веремеев-Гарракс. А дальше… А дальше будет видно. То ли тварей лесных истребить, гвиров этих и маргов, то ли сначала империю сколотить, единую – на весь мир!

Если уж суждено навсегда остаться здесь, убеждал напарников Гусев, то нужно оставаться не в роли приживалок, а в роли хозяев, властителей, сильных мира сего…

Речь Гусева произвела впечатление. «Что скажете, парни?» – закончил он ее вопросом, но напарники отвечать не спешили. Саня Веремеев сосредоточенно изучал землю под ногами, Сергей смотрел куда-то вдаль, но ничего не видел.

– По-моему, это чистый бред, – наконец сказал Саня Веремеев. Впрочем, сказал очень неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах. – Это называется «искать на свою задницу приключений». У них же армия…

Гусев прищурился:

– Помнится, в школе рассказывали о Фиделе Кастро. Мне вообще-то история на фиг не нужна была, но про Фиделя я запомнил. Сколько их там было, когда они пошли власть захватывать? Главное – ты против самой идеи ничего не имеешь?

– А хрен его знает, – сказал Саня. – Я – как вы.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Гусев и повернулся к Сергею. – А ты как, Серый?

– Лонд Гарракс и король – давние друзья. Гарракс не пойдет против короля.

– Еще как пойдет, дорогой! Побежит! Дружба дружбой, но если есть возможность занять место повыше, о дружбе не думают, я тебе говорю. Мы же короля убивать не собираемся. Может, вообще, он пятым будет. Пятивират.

– Квинтавират, – поправил Гусева Сергей. – А как же американцы?

– Пристроим куда-нибудь, – пообещал Гусев. – Марсианин афроамериканский пусть какие-нибудь полезные ископаемые ищет, то же золотишко, а командир… Найдем место и командиру.

– Ловко! – усмехнулся Саня Веремеев. – Ты, Геннадий, конечно, извини, но замашки-то у тебя чисто диктаторские. Какие там на фиг триумвираты! Сам ведь наверху усядешься – если, конечно, выгорит это бредовое дело, – а нас на конюшню. Или и вовсе в расход…

– Сдурел, Веремей? – возмутился Гусев. – Это, выходит, ты меня такой падлой считаешь? Спасибочки тебе, дорогой! И ты, Серега, тоже так думаешь?

– Не знаю, – после довольно долгого молчания ответил Сергей, не глядя на Гусева.

Гусев крякнул, тяжело поднялся и повесил на плечо автомат. Обвел напарников мрачным взглядом.

– Ладно, поговорили, – процедил он. – Возвращаемся в лагерь – и можете катиться куда угодно, а я к Мастерам пойду, за оружием. Когда стану диктатором – заходите, кашей и блядями обеспечу.

Сдернув с головы шапочку, он развернулся и размашисто зашагал к мертвому лесу.

– А говоришь – втроем, – бросил ему вслед Саня Веремеев, но Гусев не обернулся.

– Нам всем нужно держаться вместе, – сказал Сергей. – Нельзя отпускать его одного.

– Согласен.

Саня Веремеев поднялся на ноги. Сергей тоже встал с поваленного ствола, и они оба направились вслед за претендентом на королевский трон Таэльрина.

Сергей шел по чужой земле, под чужим небом – и все-таки надеялся, что вот-вот… вот-вот… Вот-вот вновь полыхнут багровые выбросы, ударит в лицо ледяной ветер запредельности – и понесет их в родные края.

Но стояло вокруг полное безветрие, и этот мир не собирался давать трещину и открывать дорогу назад.

Гусева они догнали возле деревьев. Гусев стоял и разглядывал белые, как обглоданные кости, ветви с отпавшей корой. Но нет, ветви уже не напоминали обглоданные кости – на них – о чудо! – набухали почки, и кое-где выглядывали зеленые кончики молодой листвы. Мертвый лес оживал!

Не говоря друг другу ни слова они зашагали дальше, к лагерю – уже вместе. Саня Веремеев тоже, наконец, снял «шапку-невидимку» и расстегнул куртку. День намечался погожий, солнечный, спокойный – очередной день в неведомо каких пределах…

Уже минут пять они пробирались сквозь зазеленевший сухостой, наливающийся жизненной силой, пробуждающийся от мертвого сна – и Сергея вдруг бросило в жар. Шагающий неподалеку Гусев выругался, а у Сани Веремеева от изумления округлились глаза. Потому что впереди, там, где должен был еще тянуться лес, виднелись многочисленные просветы, в которых что-то желтело.

– Небо… – просипел Гусев, подняв голову. – Небо другое…

Да, небо действительно стало другим – не голубым и прозрачным, а белесым, выцветшим, – и походило на застиранную тряпку. Никто из бойцов не заметил, когда оно успело так измениться.

Не сговариваясь, они бросились к просветам, уворачиваясь от зеленеющих веток. Выскочили из-за деревьев – и ошеломленно застыли на месте.

Не было впереди ни горных склонов, ни леса, ни лагеря таэльринских воинов. Во все стороны тянулись однообразные барханы – бесконечные копии самих себя, и очутившееся вдруг очень высоко в небе солнце заливало песок жаркими лучами.

– Приплыли… – срывающимся голосом выдавил из себя Гусев.

Сергей резко обернулся. Позади тоже не было леса, лес исчез, сменившись пустыней.

– Похоже, мы уже где-то в другом месте, – растерянно сказал Саня Веремеев.

Гусев швырнул автомат под ноги, сел и, замычав, с силой ударил по песку кулаком:

– С-сволочи!..

Саня Веремеев наклонился, набрал пригоршню песка и принялся недоуменно рассматривать его.

А Сергею опять вдруг представилось Марсианское Лицо. Лицо издевательски улыбалось, а в бездонных черных страшных глазах беспрерывно мелькало что-то, и отражалось, отражалось, отражалось…