Всего одно злое дело Джордж Элизабет
– Об этом не может быть и речи.
Сглотнув, Барбара перечислила факты: неожиданная смерть Анжелины Упман, кишечная палочка, возможный заговор итальянской полиции, итальянских служб здравоохранения и итальянской прессы, паспорт Ажара, конфискованный итальянскими копами, адвокат Ажара, долгие допросы в questura. Хадия там одна и напугана: сначала ее похитили и прятали где-то в Альпах, затем умерла ее мать, а теперь ее отца бесконечно допрашивают итальянцы. За девочкой надо присматривать, пока не разрешится данная ситуация. Или ее надо возвращать в Лондон – в том случае, если, не дай бог, она не разрешится в ближайшие дни. У малышки никого нет в Италии, кроме ее отца…
– Это не дело британской полиции.
У Барбары отвалилась челюсть.
– Но они британские подданные.
– Существует организация, чьей задачей является помощь британским гражданам за границей. Она называется посольством.
– Посольство дало Ажару только список англоговорящих адвокатов. Они сказали, что если у британского подданного возникает проблема с законом…
– Это дело итальянской полиции, и итальянцы с ним разберутся.
– Каким образом? Поместив Хадию в госучреждение? Передав ее в какой-нибудь… какой-нибудь… работный дом?
– Мы живем не во времена Чарльза Диккенса, сержант.
– В какой-нибудь приют. Общежитие, монастырь, сиротский дом. Командир, ей всего девять лет. У нее нет никого. Только папа.
– У нее есть семья здесь, в Лондоне, и они будут проинформированы. Думаю, что любовника ее матери тоже проинформируют. Любовник заберет ее к себе, до тех пор, пока семья все не организует.
– Они ее ненавидят! Они не считают ее живым человеком! Командир, ради всего святого, она уже достаточно настрадалась.
– Не впадайте в истерику.
– Я нужна ей.
– Никому вы, сержант, не нужны. – Однако, увидев, что Барбара дернулась, как от удара, Ардери продолжила: – Я хочу сказать, что ваше присутствие в Италии никому не нужно, и я не даю вам своего разрешения. У итальянцев достаточно возможностей, чтобы с этим разобраться, и они разберутся… Мне надо работать; надеюсь, что и у вас найдется, чем себя занять.
– Но я не могу просто стоять…
– Сержант, если вы хотите продолжить это обсуждение, то я советую вам хорошенько подумать. Хотелось бы, чтобы ваши размышления начались с джентльмена по имени Митчелл Корсико, грязной газетенки «Сорс» и того, что вы можете почерпнуть из прошлого опыта нашей организации. Случалось, что полицейские заключали сделки с журналистами, но результаты всегда оставляли желать лучшего. Конечно, не для журналистов. Скандалы – это их профессия. Но что происходило с полицейскими? Хорошенько выслушайте меня, Барбара, потому что я абсолютно серьезна. Предлагаю вам серьезно обдумать ваше недалекое прошлое и что оно сможет рассказать вам о вашем возможном будущем, если вы немедленно не измените свое поведение. Что-нибудь еще?
– Нет, – ответила Барбара.
Смысла в дальнейшей беседе с командиром не было. Самым главным для нее сейчас было попасть в Италию, что она намеревалась сделать любой ценой.
Южный Хокни, Лондон
Однако сначала надо было разобраться с Брайаном Смайтом. Последний раз, когда они встречались, Барбара дала ему задание. С тех пор она от него ничего не слышала. Сержант дважды пыталась связаться с ним по телефону, но безуспешно. Пора, подумала она, слегка потрясти его и напомнить, что с ним может случиться, если она шепнет заинтересованным людям, чем он занимается, когда садится за клавиатуру своего компьютера.
Смайт был дома, однако не работал. Он одевался для выхода. Слава богу, этот тип что-то сделал со своей перхотью, потому что в настоящий момент на его плечах не было видно соляных хлопьев Малдонского моря[347], которые полностью покрывали его рубашку во время их предыдущей встречи. На нем был пиджак и галстук… То, что Брайан подошел к двери с ключами в руках, говорило о том, что он собирался выходить.
Барбара не стала ждать, пока ее пригласят в святая святых.
– Сегодня мы обойдемся без чая, – сказала она, проходя мимо него в квартиру и далее сразу же в сад.
Там Барбара выбрала новое место для разговора. Зная этого пройдоху, она предположила, что он уже установил звукозаписывающую аппаратуру на том месте, где они беседовали в предыдущий раз.
За ухоженными растениями сада скрывался маленький уголок, весь утопающий в гроздьях цветущей глицинии. Цветы были настолько крупными и яркими, что Барбара решила, что хакер подкармливает почву останками домашних животных, которых вылавливает в округе. Она направилась к этим цветам, и он прошел за ней.
– Хочу сразу спросить, – произнес он, – какая часть во фразе «вы вторгаетесь на частную территорию» вам особенно непонятна?
– Что с изменением билетов в Пакистан? – потребовала она.
– Или вы уходите, или я звоню копам.
– Мы оба знаем, что вы этого не сделаете. Так что там с билетами?
– У меня сейчас нет времени это обсуждать. Я должен идти на интервью по поводу работы…
– По поводу работы? Что же за работу может получить парень с вашими талантами?
– Ко мне через агентство обратилась китайская фирма. Техническая безопасность. То, чем я занимаюсь. То, чем я занимаюсь большую часть времени из тех пятнадцати лет, что работаю. Вы же это знаете.
– И именно это принесло вам эти дорогущие предметы искусства и такой дом?
– Давайте поговорим начистоту, – ответил Смайт. – Вы сделали все, что смогли, для того, чтобы разрушить самую успешную часть моей карьеры…
– Ну, в общем, да. Хотя это звучит как жалоба мелкого домушника на то, что хозяева установили охранную систему у себя в доме. Но продолжайте.
– Я вам ничего не должен. И ничего не могу вам предложить. – Брайан взглянул на часы. – И если вы больше ничего не хотите сказать… на улице сейчас сплошные пробки…
– Не надо блефовать, Брайан. У меня карты на руках лучше, чем у вас, или вы об этом забыли? Так как обстоит дело с этими пакистанскими билетами?
– Я уже говорил, что войти в систему SO-12 невозможно. И это действительно так. Надеюсь, что ваших мозгов хватит на то, чтобы это понять.
– Их хватит и на то, чтобы понять, что в этой вашей киберландии есть масса пацанов вроде вас и вы их всех знаете. И не говорите мне, что ни один из них не может пробить, проникнуть или врезаться в систему SO-12, потому что ежедневно эти пацаны взламывают системы Министерства обороны, Медицинского страхования и даже личные календари членов королевской семьи. Поэтому, если вы не нашли никого, кто мог бы это сделать, то это значит только то, что вы плохо искали. А в вашем положении это большой риск, Брайан. У меня все ваши резервные копии. Я могу утопить вас в один момент. Вы что, забыли об этом?
Смайт покачал головой – причем это был жест не согласия, а недоверия, – и сказал:
– Вы можете делать все, что хотите, но, думается мне, если вы это сделаете, то очень скоро поймете, что все мы варимся в одном котле. И в основном из-за вас.
– Что, черт возьми, вы имеете в виду?
– Первое: вы были абсолютной дурой, когда решили, что Дуэйн Доути согласится хоть за что-то ответить. Второе: если можно изменить одни данные, то можно изменить и другие. Поэтому советую вам над всем этим хорошенько подумать. А после того, как все обдумаете, можете перейти к третьему и самому главному: вас уже давно вычислили, глупая вы корова. Им известно о любом вашем движении. Особенно о том, что сейчас вы находитесь у меня.
Он повернулся на каблуках и направился по прекрасному весеннему саду к дому.
– Что это должно означать, кроме бессмысленной угрозы? – спросила Барбара, идя за ним.
Хакер обернулся.
– Это значит, что ко мне приходили из полиции Метрополии. Рассказывать дальше? Ведь мы оба знаем, что только одна причина на свете могла привести к этому, и сейчас она стоит передо мной.
– Я вас не сдавала, – сказала Барбара.
Раздался смешок.
– Конечно, нет, дура вы этакая. За вами просто следили. Наверное, с того самого момента, когда вы впервые во все это влезли, и вас сдали вашим начальничкам. А теперь – вас вежливо проводить до двери или силой вышвырнуть из квартиры? Я с удовольствием сделал бы и то, и другое, но мне надо успеть на интервью. Так что если между нами и были какие-то дела – они полностью закончены.
Лукка, Тоскана
На протяжении всей своей карьеры Сальваторе Ло Бьянко никогда не скрывал улик расследуемого дела. Сама мысль об этом была для него недопустима. Поэтому он придумал для себя объяснение, которое помогало ему с этим смириться. Оно было простым и, помимо всего прочего, являлось чистой правдой: ему необходимо найти эксперта-почерковеда для того, чтобы сравнить почерки на поздравительной открытке и на тех документах, которые Таймулла Ажар заполнял в пансионате. Старший инспектор решил, что, пока он этим занимается, не имеет смысла рассказывать об этой возможной улике кому бы то ни было.
Прежде чем отправиться на Пьяцца Гранде, Сальваторе переговорил с трудолюбивейшей Оттавией Шварц. Вместе с Джорджио Симионе она продвигалась – правда, довольно медленно – в изучении списка участников Берлинской конференции. То, что это была международная группа ученых, делало задачу еще сложнее, однако она все-таки была выполнимой. Оттавия показала Сальваторе список имен людей, которые были уже проверены и исключены из списка подозреваемых. Пока им с Джорджио не удалось обнаружить никого, кто занимался бы E. coli, но оставалось еще много участников, и она была уверена, что они еще обнаружат важную информацию.
Сальваторе покинул questura. С собой он захватил самую свежую информацию, которую прислал ему лондонский частный детектив, а также документы, полученные им ранее в банке Ди Массимо. Ло Бьянко собирался использовать оба набора документов, чтобы добиться своего от Пьеро Фануччи.
Il Pubblico Ministero на месте, сказала его секретарша, когда Сальваторе прибыл в Палаццо Дукале. Она исчезла за дверью кабинета, но тут же вернулась со словами: certo, il magistratо не только примет вас сейчас, но и хочет, чтобы вы знали, что у него всегда найдется минутка времени для его старинного друга Сальваторе Ло Бьянко. Все это было произнесено без всякого выражения, так как долгие годы работы с Пьеро научили ее доносить информацию без всяких признаков иронии.
Пьеро ждал его за своим внушительных размеров столом, который был полностью завален папками с делами, толстыми и растрепанными, тяжелыми от той важной и серьезной информации, которая в них хранилась. Сальваторе не собирался оставлять свои документы в этой куче. Все, что он принес с собой, с собой же он и унесет. И сделает это, как только получит поддержку Пьеро.
Il Pubblico Ministero никак не прокомментировал внешний вид Сальваторе. Лицо инспектора все еще было в кровоподтеках, но его состояние улучшалось с каждым днем. Скоро все следы стычки в Ботаническом саду исчезнут, однако сейчас Сальваторе был рад, что они пока оставались на лице. Он надеялся, что в данной ситуации это может сыграть положительную роль.
– Пьеро, – произнес старший инспектор, – кажется, вы были абсолютно правы в вашем подходе к решению этого дела. Я хочу, чтобы вы знали, что я с вами согласен.
Глаза Фануччи прищурились. Он посмотрел сначала на лицо инспектора, затем на папки, которые тот держал в руках. Прокурор не сказал ни слова, но кивком и взмахом шестипалой руки показал Сальваторе, что тот может продолжать.
Сальваторе раскрыл первую папку. Она содержала информацию от Дуэйна Доути, которую сыщик прислал из Лондона в Лукку: расписки, отчеты и банковские переводы. Так как они полностью доказывали связь Таймуллы Ажара и Микеланджело Ди Массимо в вопросе похищения Хадии Упман, то все это выглядело, на первый взгляд, как будто Сальваторе издевается над magistratо, подчеркивая неправильность его выбора. Пьеро – совсем не идиот, особенно когда дело касалось его самого, – напрягся, раздул ноздри и произнес: «Это что такое?» – и замер в ожидании объяснений.
Объяснения последовали из материалов, которые Сальваторе удалось получить ранее. В них содержались банковские проводки и телефонные разговоры, которые связывали умершего Роберто Скуали и все того же Ди Массимо. Расположенные рядом с документами, полученными из Лондона, они ясно показывали, что синьор Доути, по причинам, известным только ему одному, манипулировал информацией с тем, чтобы создалось впечатление, что Таймулла Ажар уговорил Ди Массимо похитить его дочь Хадию. Видите, как деньги переходят со счета Ажара на счет Ди Массимо и далее, на счет Скуали? А более ранние документы показывали путь Доути – Ди Массимо – Скуали, и это были те документы, которые он, Сальваторе, получил почти сразу после начала расследования. А вот те документы, которые недавно прислали из Лондона, Пьеро… Ясно видно, что над документами серьезно поработали, чтобы перевести стрелки на невиновного.
– Этот человек – синьор Доути – замазан по самую макушку, – сказал Сальваторе. – Микеланджело Ди Массимо говорит правду. С самого начала этот план был разработан в Лондоне: разработан Доути и претворен в жизнь Ди Массимо и Скуали.
– А почему ты до сих пор не передал эти материалы Никодемо? – спросил Пьеро. Его голос звучал расслабленно, и Сальваторе надеялся, что это признак того, что он запоминает факты.
– Конечно, я все передам, – ответил Сальваторе, – но сначала я хотел извиниться перед вами. Задержание Карло Каспариа, как это сделали вы… Это вселило в Микеланджело Ди Массимо уверенность, что он в полной безопасности. Если бы вы отпустили Каспариа – на чем настаивал я, – Ди Массимо наверняка исчез бы, как только было найдено тело Скуали. Он бы знал, что всего несколько часов отделяют нас от обнаружения его связи со Скуали, но потому, что вы продолжали удерживать Карло, как главного подозреваемого, он считал себя в полной безопасности.
Фануччи кивнул. Он все еще, казалось, не был полностью убежден выступлением Ло Бьянко, поэтому Сальваторе извинился еще раз, пока собирал документы со стола magistratо, сказав:
– Это я передам Никодемо. Чтобы он – под вашим руководством, конечно – закончил расследование.
– Экстрадиция Доути, – пробормотал Пьеро. – Это будет нелегко.
– Но не для вас же, – произнес Сальваторе. – Перед вами не устоит даже британская судебная система, мой дорогой друг.
– Посмотрим, – пожал плечами Фануччи.
Инспектор улыбнулся. Certo, подумал он, конечно, они посмотрят. А пока Таймулла Ажар исчез с локаторов Фануччи. С глаз долой – из сердца вон. Теперь пакистанец был в полном распоряжении Сальваторе Ло Бьянко. А это именно то, чего добивался старший инспектор.
Виктория, Лондон
Линли понимал, что встречи с Изабеллой не избежать. Его время истекало. Он мог еще несколько дней тянуть его («Командир, работаю, однако надо проверить еще одну вещь…»), но, так как она не была дурой, этим ее не проведешь. Поэтому у него оставался выбор: то ли напропалую врать Ардери обо всех делах Барбары, так как Джон Стюарт знал только, куда она ходила и с кем встречалась, но не то, что она реально делала, – то ли сказать ей всю правду.
Томас сожалел, что знал о проделках Барбары Хейверс. Он ее предупреждал, но это ни к чему не привело. Она так и не сошла с того безумного пути, по которому летела, ведомая любовью. Но хотя поговорка «любовь слепа» и может оправдать то, что влюбленные не замечают недостатков друг друга, она ни в коей мере не могла оправдать нарушение тех обязанностей, которые взял на себя – и публично присягнул в этом – сотрудник полиции Метрополии. Особенно это касалось расследования уголовных преступлений.
И все же… разве сам он, Томас, не хотел защитить собственного брата несколько лет назад, когда склонность Питера связываться с темными личностями из самых трущоб Лондона, вкупе с наркотиками привели к тому, что он подпал под подозрение в убийстве? Да. Томас хотел защитить его. И, несмотря на улики, говорящие об обратном, он не мог поверить в то, что Питер был в нем замешан. По счастью, время показало, что брат действительно был невиновен. А ведь то же самое могло иметь место и в случае Барбары Хейверс и Таймуллы Ажара. Однако им так и не удастся выяснить, виновен Ажар или нет, если Барбара будет и дальше скрывать улики, не правда ли? В случае с Питером все тоже упиралось в улики. Только пройдя через весь процесс нахождения под следствием, он был полностью оправдан. То, что Томас не вмешивался в ход следствия, чуть полностью не разрушило их отношения с Питером, однако он настоял на своем решении. И это именно то, что нужно сделать Барбаре.
Линли решил не быть трусом и не ждать, пока Изабелла сама его вызовет. Когда они встретились в коридоре, он кивнул в сторону ее кабинета. Найдется ли у нее минутка? Да, найдется.
Ардери закрыла дверь и поставила между ними барьер в виде письменного стола. Томас воспринял это как демонстрацию разницы в их служебном положении. Он придвинул стул и рассказал ей все, что знал, не скрывая ничего из того, что удалось узнать о Дуэйне Доути, Брайане Смайте, Таймулле Ажаре, похищении Хадии Упман, смерти Анжелины Упман – и о Барбаре Хейверс. Изабелла молча слушала. Она ничего не записывала и не задавала вопросов. Только когда Линли упомянул о билетах в Пакистан и о том, что Барбара Хейверс о них знала, Изабелла выдала реакцию. Побелев, она спросила:
– А ты уверен в датах? В дате покупки и дате вылета, Томми? – И прежде чем он ответил, продолжила: – Не обращай внимания. Конечно, ты уверен. Джон Стюарт просто не мог знать об этих билетах. Ведь если Барбара разузнала о них внутри организации – то есть через SO-12, – то у него не было причины следить за теми, с кем она общается в этом здании. Ведь из него она не выходила. Она ведь просто могла позвонить кому-нибудь из SO-12 и попросить об услуге, правда?
– Да, это возможно, – ответил Линли. – А так как она работала по этому делу, то им и в голову не пришло поинтересоваться, зачем ей нужны эти данные, тем более что Ажар уже прошел проверку на причастность к террористам.
– Боже мой, какая же это грязь… – Изабелла задумчиво сидела за столом, глядя куда-то вдаль невидящими глазами. Линли догадался, что она пытается рассмотреть свое будущее. – Барбара опять встречалась с журналистом.
– С Корсико?
– Они встретились на Лестер-сквер. Сейчас он в Италии, скорее всего, по делам Барбары.
– Откуда ты знаешь? Я имею в виду не Лестер-сквер, а все остальное?
Ардери кивнула на закрытую дверь, на то, что лежало за ней.
– Конечно, от Джона. Он так и не сдается. Он уже собрал достаточно сведений о том, как она сливала информацию прессе, как не подчинялась прямым приказам и проводила свое собственное мини-расследование по событиям, произошедшим в другой стране. Как называется то место на реке, где казнили пиратов, а потом прилив уносил их тела, Томми?
– Пристань казней? Я думаю, что здесь больше сказок, чем правды.
– Не важно. Джон мечтает увидеть ее именно там. Или фигурально, или реально. И он не остановится, пока это не произойдет.
Линли чувствовал то отчаяние, которое испытывала суперинтендант. Он тоже его испытывал, но в меньшей степени. Ардери умудрялась сдерживать инспектора Стюарта, говоря ему, что тщательно протоколирует все детали, которые он ей сообщал. Но если она не предпримет никаких действий в ближайшее время, он через ее голову обратится к помощнику комиссара. И сэр Дэвид Хильер не будет сочувствовать фактам, особенно в том виде, в каком их представит Джон Стюарт. И когда он начнет искать ответственного за то, как на эти факты реагировали, то крайней окажется сама Изабелла. Ей надо действовать, не откладывая в долгий ящик.
– А где Барбара сейчас? – спросил Линли.
– Она попросилась в Италию. Я отказала ей и велела заняться делом. Я все еще не получила отчета об этом Дуэйне Доути, хотя теперь неважно, что это будет за отчет. Очевидно, что я не могу вернуть ее в команду Стюарта, а Филиппу Хейлу в данный момент люди не нужны. А ты что, не видел ее, когда приехал?
Томас отрицательно покачал головой.
– И она тебе не звонила?
– Нет, – был его короткий ответ.
Изабелла думала несколько секунд, а потом спросила:
– А у нее есть паспорт, Томми?
– Не имею ни малейшего представления.
– Боже, ну и ситуация… – Изабелла глянула на Линли, протянула руку к телефону, набрала номер и стала ждать ответа. Когда ей ответили, она сказала в трубку: – Джуди, мне надо переговорить с сэром Дэвидом. Он сегодня на месте?
Секретарша Хильера что-то ответила, и Изабелла заглянула в свой ежедневник.
– Тогда я сейчас поднимусь, – сказала она женщине на проводе.
– Изабелла, – сказал Линли, – все это можно закончить несколькими способами.
– Послушай, ради бога, не учи меня моей работе, – ответила Ардери.
Чолк-Фарм, Лондон
Барбара не знала, о каких «начальничках» говорил Смайт. Но когда она вышла из его дома и пошла к своей машине, припаркованной в конце улицы, то все поняла. Раньше она была слишком погружена в свои планы, в обдумывание своих следующих шагов и действий, и не была начеку. Теперь, когда ей открыли глаза, все оказалось очень просто.
Клайв Кратти, только что получивший звание детектива констебля и жаждущий показать себя перед непосредственным начальством, попытался спрятаться от ее взгляда за рулем белого «Форда Транзит», который был припаркован в десяти домах от нее по другой стороне улицы. Но Барбара его заметила – и сразу поняла, что Стюарт установил за ней слежку.
Она взбесилась, но у нее не было времени ни на Стюарта, ни на его прислужников. Он будет делать то, что считает нужным. А ей надо добраться до Италии.
Ее паспорт был дома. Надо собрать хоть какие-то вещи, и еще нужен билет. По поводу последнего Барбара могла просто позвонить в авиакомпанию – или же собрать вещи, поехать в один из аэропортов и надеяться на лучшее.
Так как было еще рано, вокруг ее дома была масса свободных парковочных мест. Даже арка была свободна. Хейверс проехала через нее и помчалась от большого дома к своему бунгало. Влетела внутрь, бросила сумку на то, что считалось кухонным столом, и стала собирать свои чистые трусики с веревки, протянутой над раковиной. Затем свернула их в комок и направилась к гардеробу.
Именно в этот момент Барбара увидела Линли, который сидел в кресле рядом с диваном, вскрикнула, уронила трусики на пол и закричала:
– Черт вас побери! Как вам удалось войти?
Томас протянул ей ключ от входной двери.
– Надо проявлять больше фантазии, когда прячете свои запасные ключи, – ответил он. – Конечно, если не хотите однажды прийти домой и столкнуться с кем-нибудь, настроенным не так миролюбиво, как я.
Хейверс попыталась собраться с мыслями и вспомнить о своем чувстве юмора, собирая трусики с пола.
– Я думала, что место под ковриком было слишком очевидным, чтобы на него обратили внимание. Кому придет в голову искать ключи именно там?
– Не думаю, чтобы обычный грабитель был знаком с реверсивной психологией, Барбара.
– Наверное, нет. – Пересекая комнату, она старалась говорить легким голосом.
– Изабелла всё знает, – сказал Линли. – Смайт, Доути, то, что вы хотели сделать, ваши интимные беседы с Митчеллом Корсико… Всё, Барбара. Она звонила Хильеру, когда я выходил из кабинета, и договорилась о встрече с ним. Ардери также знает и о билетах в Пакистан, так что она решила положить этому конец. Я не мог остановить ее. Очень сожалею.
Барбара открыла шкаф. На верхней полке лежала ее дорожная сумка. Она вытянула ее оттуда и стала хватать одежду, не задумываясь о том, какая сейчас погода в Италии, или о том, подходит ей ли эта одежда. Хейверс не думала ни о чем, кроме того, что ей срочно надо покинуть Лондон и добраться до Италии. Она чувствовала, что Линли наблюдает за ней, и ждала, когда же он станет говорить о том, что она потеряет в результате этого сумасшествия. Но он сказал только:
– Не делайте этого. Послушайте меня. Все, что вы пытались сделать в деле о похищении Хадии и смерти Анжелины, развалилось. Смайт все подтвердил мне.
– А ему нечего было подтверждать, – сказала Барбара, однако не чувствуя себя такой уверенной, какой пыталась казаться.
– Барбара… – Линли встал со стула. Он был высоким мужчиной, на несколько дюймов выше шести футов, и сейчас казалось, что он заполнил собой всю комнату.
Хейверс попыталась не обращать на него внимания, но это было невозможно. И тем не менее она продолжала хаотично упаковываться. Прошла в ванную и схватила там все, что, по ее мнению, могло ей понадобиться: от шампуня до дезодоранта и всего остального. У нее не было косметички для всех этих флаконов, поэтому она завернула их в старое полотенце для рук и попыталась проскользнуть мимо Линли в комнату, где лежала ее дорожная сумка. Однако инспектор стоял в дверном проеме.
– Не делайте этого, – повторил он. – Смайт согласился говорить со мной, а это значит, что он может рассказать все и другим. Он признался в том, что полностью уничтожил часть улик и изменил остальные. Он рассказал мне о тех документах, которые он создал. Рассказал мне о твоих визитах. Сдал и Доути и женщину. С ним все кончено. Он может надеяться только на отъезд из страны до того, как начнется долгое и тщательное полицейское расследование, результаты которого упрячут его в тюрьму на Бог знает сколько лет. Вот как сейчас обстоят дела. Вы просто должны спросить себя, на чьей стороне хотите быть во время этого расследования.
Барбара протиснулась мимо него.
– Вы просто не понимаете. Вы никогда этого не понимали.
– Я понимаю, что вы хотите защитить Ажара. Но вы должны понять: то, что Смайт смог сделать, могло быть сделано только очень поверхностно. Понимаете?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Хейверс засунула полотенце с косметикой в сумку и в отчаянии оглянулась. Томас не давал ей сосредоточиться. Что ей еще понадобится? Конечно, паспорт. Этот ни разу не использованный документ, который был ее пропуском в новую жизнь. Во что-то новое, неизведанное, необычное, волнующее. Утренний загар на пляже в Греции, прогулка по Великой стене в Китае, плавание нос к носу с гигантской черепахой на Галапагосах… Да что угодно, только бы оно было чем-то, что отличалось бы от этой серой повседневности.
– Тогда вам придется выслушать все правду, – сказал Линли. – Для того чтобы делать то, что он делает, Смайту нужно знать многих людей, которые, в свою очередь, знают других людей. Именно так это и работает. Какой-нибудь инсайдер в одной из организаций, в систему которой хочет попасть Смайт, сообщает ему пароль, или сообщает его кому-то, кто потом сообщает его Смайту. Информация изменяется, но не в святая святых этих резервных систем. Потом все это обнаруживается. Производятся аресты. Люди начинают говорить, а все это время правда хранится в резервной системе, которую невозможно вскрыть без судебного решения. И эта система покажет все. А мы с тобой оба знаем, что это «все» значит.
Барбара повернулась лицом к Томасу.
– Ажар ничего не сделал! И вы это знаете так же хорошо, как и я. Просто кто-то хочет все свалить на него. Доути хочет, чтобы он ответил за похищение, которое сам же Доути и организовал; а кто-то еще хочет, чтобы он ответил за убийство.
– Ради бога, Барбара… Да кто же это?
– Я не знаю! Разве вы не понимаете, что именно для этого мне надо поехать туда? Может быть, это Лоренцо Мура… А может быть, Кастро, который был у Анжелины до Муры… Или ее собственный отец – за то, что она не смогла оправдать его надежды… А может быть, сестра, которая всегда ее ненавидела… Я не знаю, черт побери! Но одно я знаю твердо. Сидя здесь в Лондоне и работая только в соответствии с этими гребаными инструкциями, мы никогда и ничего не узнаем. Под лежачий камень вода не течет.
Хейверс бросилась к столу, который стоял рядом со шкафом. В его единственном ящике она хранила свой паспорт. Барбара вытащила ящик и перевернула его на кровать. Паспорта не было.
Это стало последней каплей. Что-то внутри нее сломалось, и она бросилась через всю комнату к Линли, крича не переставая: «Верните его мне! Будьте вы прокляты, верните мне мой паспорт!» А потом, к своему ужасу, разрыдалась. Она вела себя, как сумасшедшая, и понимала это, но у нее не осталось никаких сил, чтобы объяснить своему давнему партнеру, почему она делает то, что делает. Поэтому, как жена рыбака из викторианского романа, она сначала прокляла Линли, а потом стала бить его кулаками в грудь. Томас поймал ее руки. Нет, ему не удастся остановить меня, поклялась Барбара сама себе. Даже если ей придется убить его, чтобы попасть в Италию, то она, не задумываясь, сделает это.
– У вас есть другая жизнь! – кричала она. – А у меня нет ничего. Вы понимаете? Вы это когда-нибудь поймете?
– Барбара, ради бога…
– Что бы ни случилось, меня это не касается. Это вы поняли? Все, что меня волнует, – это она. Я не оставлю Хадию в руках итальянских властей, если что-то случится с Ажаром. Я этого не сделаю, и больше меня ничего не волнует.
Барбара продолжала всхлипывать. Томас отпустил ее руки, наблюдая за ней, и Хейверс почувствовала, как ее переполняет чувство унижения. От того, что он видит ее такой. У нее не осталось ничего, кроме тех чувств, которые ее разрушали: одиночества, которого он не знал, отчаяния, которое он редко чувствовал; ее будущего, состоящего только из работы, – и ничего более. Барбара ненавидела его в этот момент – за то, что он довел ее до такого состояния. И наконец гнев осушил ее слезы.
Инспектор достал из кармана пиджака ее паспорт и протянул ей. Барбара выхватила его из рук Линли и схватила свою дорожную сумку.
– Не забудьте запереть дверь, когда будете уходить, – были ее последние слова.
Май, 16-е
Лукка, Тоскана
Сальваторе Ло Бьянко рассматривал свое лицо в зеркале в ванной. Синяки активно желтели. Старший инспектор уже не выглядел, как жертва избиения, а скорее как человек, переживший разлив желчи. Через несколько дней он сможет увидеть, наконец, Бьянку и Марко. Это было здорово, потому что его мамочка сильно грустила без своих любимых внуков.
Выйдя из башни, Сальваторе направился к своей машине. Это была короткая прогулка по приятному весеннему утреннему воздуху, и Ло Бьянко решил остановиться, чтобы выпить чашечку кофе и съесть пирожное. Он быстро закончил еду и питье и купил номер «Примо воче» в киоске на пьяцца деи Конкомери. Пробежал заголовок статьи на первой странице и увидел, что Пьеро Фануччи пока придерживает информацию о кишечной палочке.
Успокоившись, Сальваторе направился на фатторию ди Санта Зита. Небо было таким лазурным, что можно было быть уверенным: их ждет еще один жаркий день на этой пойменной равнине. На холмах деревья предлагали тень под своими кронами, и температура там была более приемлемой. А над грунтовой дорогой, которая вела на земли Мура, ветви деревьев создали приятный тенистый туннель. Выехав из него, Ло Бьянко припарковался рядом с винокурней – и услышал звуки голосов, звучавших из древней каменной постройки. Нырнув под ветви цветущей глицинии, он вошел в помещение, напоенное, как духами, запахами винной ферментации.
Лоренцо Мура и молодой человек иностранной наружности находились за дегустационным залом, в комнате, где вино разливалось по бутылкам, и изучали пачку наклеек, перед тем как разместить их на бутылках. Chianti Santa Zita – было написано на наклейках. Однако Муре не нравился их вид. По его лицу, когда он говорил, бродила недовольная гримаса. Молодой человек кивал.
Сальваторе прочистил горло. Они подняли на него глаза. Полицейский подумал, действительно ли родимое пятно на щеке Муры потемнело, или ему это только так кажется?
– Доброе утро, – произнес детектив. Он объяснил, что пришел на звук их голосов и надеется, что не помешал им.
«Конечно, помешал», – подумал Лоренцо Мура, но ничего не сказал. Вместо этого он продолжил общение с молодым человеком, белая кожа и светлые волосы которого выдавали в нем либо англичанина, либо, что еще вернее, скандинава. По-видимому, он, как и множество его соплеменников, свободно говорил на итальянском, а также еще на трех-четырех полезных языках. Молодой человек – никакого имени не называется, да и не требуется, подумал Сальваторе, – выслушал Муру и скрылся в глубинах винокурни. Со своей стороны Лоренцо сделал жест в сторону открытой бутылки, стоявшей рядом со станком для наклейки этикеток. Vorrebbe del vino?[348] «Маловероятно, – подумал Сальваторе. – Для него еще слишком рано, чтобы начинать дегустацию, но в любом случае, grazie mille».
Было ясно, что Лоренцо не так строго следит за временем. Очевидно, что и он и его ассистент уже промочили горло. Рядом с бутылкой стояли два наполовину полных стакана. Он взял один из них и залпом осушил, а потом глухо сказал:
– Она умерла. И мой ребенок тоже. А вы ничего не делаете. Для чего вы приехали?
– Синьор Мура, – сказал Сальваторе, – мы бы хотели, чтобы дела шли быстрее, но они могут идти только с той скоростью, с которой им позволяет общий процесс.
– И что же это значит?
– Это значит, что мы должны завести дело. Сначала оно заводится, затем расследуется. А уже после завершения расследования производятся аресты.
– Она умерла, ее похоронили, и ничего не произошло, – сказал Мура. – И вы хотите меня уверить, что занимаетесь расследованием дела? Я пришел прямо к вам, когда она умерла. И я сказал, что это не естественная смерть. Но вы отослали меня. Тогда зачем вы приехали сейчас?
– Я приехал спросить, позволите ли вы Хадие Упман пожить у вас здесь, на фаттории, до тех пор, пока не будут достигнуты договоренности с ее семьей в Лондоне?
Лоренцо вскинул голову.
– Что это значит?
– Это значит, что я расследую дело. И когда я закончу – а я должен делать это очень осторожно, – придет время для следующих шагов, и уж здесь я не буду колебаться. Но соответствующие приготовления должны быть сделаны, и я пришел к вам именно за этим.
Мура изучал его лицо, как будто хотел отделить правду от лжи. Но кто решится ругать его за это? В девяти случаях из десяти в этой стране, и особенно в Тоскане, сначала совершался арест, а потом факты подгонялись под сфабрикованное дело. Особенно часто это случалось в тех случаях, когда такой прокурор, как Пьеро Фануччи, ограничивал свое видение одним подозреваемым, назначаемым в тот момент, когда о преступлении становилось известно.
– В таких случаях, как ваш, необходимо установить сам факт смерти и ее причину, – объяснил Сальваторе. – В случае с Анжелиной это было затруднительно, так как она была больна несколько недель перед смертью. Теперь мы точно знаем, что повлекло за собой ее смерть…
Лоренцо сделал шаг вперед, протягивая руку. Сальваторе поднял свою, чтобы остановить его.
– Но мы пока не называем этой причины.
– Это сделал он. Я знаю.
– Время покажет.
– А сколько еще надо времени?
– Вот этого мы не знаем. Но мы двигаемся вперед, держа все наши знания в тайне. Ну, а то, что я приехал к вам, чтобы договориться о Хадие… думаю, это говорит вам о том, как близки мы к цели.
– Он пришел к нам в дом. Он завоевал ее доверие. А когда он это сделал, он… каким-то образом он убил ее. И вы это знаете.
– Мы сегодня встречаемся. Профессор и я. Мы уже с ним встречались, и будем встречаться еще и еще. Ничего, синьор Мура, не останется незамеченным или неисследованным. Я уверяю вас в этом… – Сальваторе кивнул на дверь и сказал уже совершенно другим голосом: – Вы ведь разводите ослов, не так ли? Мне об этом рассказал лондонский детектив. Не могли бы вы показать мне их?
– А зачем? – нахмурился Лоренцо.
Сальваторе улыбнулся.
– Хотелось бы купить. У меня двое детей, и, думаю, они будут в восторге, если в загородном доме у них будет жить такой питомец. Ведь они настоящая прелесть – эти животные, которых вы выращиваете, vero? Они ведь достаточно добры, чтобы стать всеобщими любимцами, нет?
– Certo, – ответил Мура.
Лукка, Тоскана
В конце концов, Сальваторе выполнил свою задачу. Вид осликов Лоренцо Муры в оливковой роще естественным образом привел к вопросу о том, кто их недавно покупал. Просто для того, чтобы убедиться в добром характере животных, благодаря которому они смогут стать баловнями в несуществующем загородном доме. Мура назвал ему имя своего последнего покупателя, и Сальваторе двинулся дальше.
Визит к этому мужчине полностью исключил его как возможный источник E. coli, убившую Анжелину Упман. Не потому, что на его ферме рядом с Валпромаро не было бактерий, а потому, что он подтвердил, что недавно приобрел у Лоренцо Муры осла, заплатив за него наличными. Это позволило синьору Муре немного сэкономить на налогах. Мужчина назвал дату покупки, и она полностью совпала с датой, когда Ispettore Линли видел, как тот передавал Муре конверт с чем-то.
Вернувшись в questura, Ло Бьянко получил новую информацию от Оттавии Шварц и Джорджио Симионе, которые продолжали продираться сквозь списки участников конференции микробиологов. Оттавия сообщила, что они обнаружили ученую из Глазго, которая занимается изучением E. coli. Скорее всего, будут и другие, если Ispettore хочет, чтобы они продолжали.
Сальваторе подтвердил, что хочет. Он не хотел следовать по пути Фануччи и желал знать всё, все возможные аспекты дела, прежде чем сделает следующий шаг. Для Сальваторе indagato значило больше, чем просто назвать имя подозреваемого. Indagato значило уверенность детективов в том, что у них в руках нужный человек.
Пиза, Тоскана
В конце концов оказалось, что проще всего долететь до Пизы. Конечно, Барбара могла воспользоваться услугами какой-нибудь бюджетной авиакомпании, которые появлялись каждый месяц, как грибы после дождя, и приземлиться где-нибудь в региональном аэропорту. Однако Барбаре нужно было собраться с мыслями и хотелось уверенности и покоя, которые давали только авиакомпании с именем, не теряющие багаж и приземляющиеся в аэропортах с приставкой «международный».
Оказавшись в аэропорту Пизы, Хейверс сразу же столкнулась с зарубежной действительностью. Люди что-то кричали друг другу на непонятном языке, надписи тоже были на языке, который она не понимала и не могла их прочитать. Сразу же после того, как сержант продралась через паспортный контроль и получила свой багаж, она увидел толпы гидов, ожидающих свои жертвы, и толпы пассажиров, пытающихся договориться с нелегальными таксистами о быстрой поездке к Падающей башне.
К счастью, ей не надо было делать ничего подобного, кроме как отыскать человека, который довезет ее до Лукки. А он выделялся среди толпы, как шимпанзе-альбинос в зоопарке. Несмотря на то, что находился в Италии – признанном центре мировой моды, – Митч Корсико был одет как обычно. Он отказался от своего вельветового пиджака – видимо, делая уступку жаре, – а в остальном его одежда была а-ля винтажный Дикий Запад. Со своей стороны Барбара отказалась от футболок с надписями в пользу маечек с узкими бретельками, справедливо ожидая того, с чем столкнулась в первый же момент, сойдя с самолета, – иссушающей жары.
Митч говорил по мобильному, когда Барбара увидела его в толпе. Он продолжал разговор, пока вел ее к арендованной машине. Она могла слышать только отрывки этого разговора, пока тащила за ним свою дорожную сумку. Звучали слова: «Да… Да… Интервью скоро будет… Да, оно идет у меня под первым номером… Род, ну что еще я могу сказать?» Закончив говорить по телефону, он пробормотал: «Жирная задница», что, очевидно, относилось к его главному редактору. К этому моменту они достигли арендованной «Лянчи», а Барбара вся покрылась потом. Сощурившись на ярком солнце, она смогла произнести только:
– Да что же это за долбаная температура…
– Держись, Барб, – сказал Митчелл, глянув на нее. – Это еще даже не лето.
Их путь в Лукку состоял из убийственной поездки по autostrada, на которой знаки ограничения скорости выглядели скорее предупреждениями, которые игнорировались всеми итальянскими водителями. Корсико здесь чувствовал себя как рыба в воде. «Еще чуть-чуть, и они взлетят», – подумала Барбара.
По пути журналист рассказал ей, что первая статья появилась в «Сорс» сегодня утром, если, конечно, сержант не успела купить номер в аэропорту. Он составил ее таким образом, чтобы потом из нее можно было бы сделать с десяток независимых сюжетов. Кстати, он надеется, что она это оценит.
– Что конкретно ты имеешь в виду? – спросила Барбара. – О каких сюжетных линиях мы говорим? Что ты написал в первой статье?
Корсико взглянул на нее. В этот момент мимо них пронесся какой-то серебряный призрак, и Митчел вдавил акселератор в пол. Они обогнали грузовик, а Барбара еще сильнее вцепилась в свое кресло.
– Да, в общем, обычный формат, – сказал Митч. – «Ситуация с E. coli представляет собой или заговор официальных лиц – с целью не допустить падения итальянской экономики, когда источник заражения будет разыскиваться во всех экспортных товарах, – или хладнокровно спланированное убийство, совершенное неизвестным… Мы не исключаем, что скоро нам станет известно его имя. Следите за нашими публикациями».
– Ну что ж, до тех пор, пока ты не трогаешь Ажара.
Митчелл посмотрел на нее с выражением удивления на лице.
– Послушай, я разрабатываю историю. Если он часть этой истории, то он часть этой истории и обязательно в ней появится. Давай сразу договоримся между собой, особенно теперь, когда мы работаем рука об руку: ты не можешь залезть в постель с журналистом и ожидать, что он не захочет кормить чудовище.
– Ты опять путаешь свои цитаты, – сказала Барбара. – Мне кажется, что для писателя это не есть хорошо. Или я слишком размечталась, называя тебя писателем? А кто говорил о том, что мы работаем рука об руку?
– Но мы же по одну сторону баррикад.
– Мне так не кажется.
– Мы оба хотим узнать правду. И в любом случае, как я сказал, имя Ажара уже всплыло.
– Я же тебе объяснила доступным языком…
– Но ведь ты понимаешь, что Род Аронсон не разрешит мне ошиваться в Лукке только потому, что беременная англичанка склеила ласты в Тоскане. Английские читатели ждут наживки побольше.
Читать бесплатно другие книги:
