Доктор Сон Кинг Стивен

Мы Узел верных, испытанный временем.

Чуть позже Ворон пришел в Розин «Эрскрузер».

— Так ты сама не собираешься ехать на восток?

— Нет. Командовать будешь ты.

— Что нам делать сейчас?

— Оплакивать Дедулю, конечно. К сожалению, мы можем выделить ему всего два дня.

По традициям требовалось семь: ни траха, ни трёпа, ни пара. Только медитация. Потом Верные соберутся в прощальный круг, каждый по очереди выступит вперед, помянет Дедулю Джонаса Флика и отдаст какой-нибудь предмет, когда-то полученный от покойника в подарок или как-то связанный с ним. (Сама Роза уже выбрала: кольцо с кельтским узором, которое Дедуля подарил ей в те времена, когда Америка еще принадлежала индейцам, а ее знали под именем Ирландской Розы). От умерших Верных не оставалось тел, поэтому их заменяли памятные сувениры. Их заворачивали в белую ткань и хоронили.

— Так когда выезжает отряд? В среду вечером или в четверг утром?

— В среду вечером. — Розе хотелось заполучить девчонку как можно скорее. — Нигде не задерживаться. Ты точно уверен, что снотворное будет ждать на явке в Стербридже?

— Да. Насчет этого можешь быть спокойна.

«Я буду спокойна только тогда, когда своими глазами увижу эту мелкую сучку в своем трейлере — накачанную наркотой по уши, в наручниках и исходящую вкусным сочным парком».

— Кого берешь? Назови.

— Беру Ореха, Джимми Арифмометра, если ты сможешь без него обойтись…

— Смогу. Кого еще?

— Гремучку Энди. Если надо будет кого-нибудь усыпить, она этим займется. И Китаезу. Его-то уж точно. Он наш лучший локатор теперь, когда Дедуля умер. То есть, не считая тебя.

— Бери его без всяких сомнений, но для этой девки локатор не нужен, — сказала Роза. — С этим проблем не будет. И машины хватит всего одной. Возьми «Виннебаго» Стива Парохода.

— Я с ним уже договорился.

Довольная Роза кивнула.

— И еще одно. В Сайдвиндере есть лавчонка под названием «Район Икс».

Ворон приподнял бровь:

— Магазин для взрослых с надувной куклой в форме медсестры в витрине?

— Я вижу, ты там бывал, — сухо заметила Роза. — А теперь слушай, Папаша.

И Ворон стал слушать.

Дэн и Джон Далтон вылетели из Логана во вторник утром с восходом солнца. Они сделали пересадку в Мемфисе и в пятнадцать минут двенадцатого сели в Де-Мойне. Погода там стояла летняя, будто на календаре середина июля, а не поздний сентябрь.

На первом отрезке путешествия из Бостона в Мемфис Дэн притворился спящим, так что ему не пришлось обсуждать сомнения, которые, как чувствовал Дэн, сорняками прорастали в голове доктора. Где-то над северной частью штата Нью-Йорк нужда в притворстве отпала — он заснул по-настоящему, а между Мемфисом и Де-Мойном заснул Джон. Когда они были уже в Айове, двигаясь в сторону городка Фримэн на невзрачном арендованном «Форде Фокус», Дэн почувствовал, что Джон справился со своими сомнениями — во всяком случае, на какое-то время. Их сменили любопытство и тревожное волнение.

— Мальчишки ищут сокровище, — сказал Дэн. Он спал подольше, поэтому сейчас сидел за рулем. Мимо машины проплывали поля высокой желтеющей кукурузы.

Джон слегка подпрыгнул.

— А?

Дэн улыбнулся.

— Ну ты же сам об этом думал. Что мы похожи на мальчишек, ищущих сокровище.

— Умеешь же ты жути нагнать, Дэниел.

— Наверное. Хотя я уже привык.

Это было не совсем так.

— Когда ты понял, что можешь читать мысли?

— Дело не только в чтении мыслей. Сияние — невероятно причудливый дар. Если это можно назвать даром. Иногда — довольно часто — ты ощущаешь его как уродливое родимое пятно. Абра наверняка со мной согласится. Ты спросил, когда я его в себе обнаружил… Да никогда. Оно всегда было со мной. Входило в исходную комплектацию.

— И ты пил, чтобы сияние угасло.

Шоссе 150 с неторопливым бесстрашием переходил жирный сурок. Дэн объехал его, и сурок скрылся в кукурузе, по-прежнему никуда не торопясь. Здесь было здорово: небо глубиной в тысячу миль и ни одной горы вокруг. В Нью-Гэмпшире тоже было неплохо, и он привык думать о нем как о своем доме… но Дэн понимал, что на равнине всегда будет чувствовать себя спокойнее. Безопаснее.

— Ты знаешь, что это не так, Джонни. Почему алкоголик пьет?

— Потому что он алкоголик?

— В точку. Все просто. Отбрось в сторону весь этот невнятный лепет, и перед тобой останется голая правда. Мы пьем потому, что мы — алкаши.

Джон рассмеялся.

— Кейси К. и в самом деле промыл тебе мозги, как я посмотрю.

— Кроме того, есть еще и наследственность, — сказал Дэн. — Кейси всегда обходил этот момент, но от него никуда не денешься. Вот твой отец пил?

— И он, и мамуля. Могли вдвоем делать кассу бару в своем загородном клубе. Помню, как однажды мать сбросила теннисное платье и прыгнула в бассейн к нам, детям. Мужики даже хлопали ей. Отец считал, что это обалдеть как смешно. Я — нет. Мне было тогда девять, и до самого колледжа я оставался сыном Мамаши-стриптизерши. Как насчет твоих?

— Мама могла выпить, а могла и не пить. Иногда она называла себя «Венди-два-пива». Ну а отец… один стакан вина или банка «Бада» — и он слетал с катушек. — Дэн посмотрел на одометр и увидел, что ехать им еще сорок миль. — Хочешь историю? Я никому ее не рассказывал. Хочу сразу предупредить: история странная. Если ты думаешь, что сияние ограничивается какой-то там телепатией, то сильно заблуждаешься.

Он сделал паузу.

— Есть и другие миры, кроме этого.

— Ты… э-э-э… видел другие миры?

Дэн не знал, о чем думает Джон, но тот вдруг явно занервничал. Как будто боялся, что сидящий рядом парень сейчас заложит руку за лацкан и провозгласит себя реинкарнацией Наполеона Бонапарта.

— Нет, только людей оттуда. Абра зовет их «люди-призраки». Так что, рассказывать?

— Не уверен, хочу ли я это слышать, но валяй.

Дэн не знал, поверит ли этот педиатр из Новой Англии во все, что случилось с семьей Торрансов той зимой в отеле «Оверлук», и внезапно обнаружил, что ему в высшей степени все равно. Рассказать эту историю в непримечательной машине, мчащейся под ярким солнцем Среднего Запада, — уже неплохо. Существовал лишь один человек, который поверил бы во все произошедшее, но Абра была еще слишком юна, а история слишком страшна, так что придется довольствоваться Джоном Далтоном. Но с чего начать? С Джека Торранса, решил он. С глубоко несчастного человека, который не состоялся ни как писатель, ни как учитель, ни как муж. Три страйк-аута подряд — бейсболисты называют это «Золотым сомбреро». На счету отца Дэна было лишь одно значимое достижение: когда настал решающий момент, к которому «Оверлук» подталкивал его с самого первого дня в отеле, он отказался убить своего сына. Самой подходящей ему эпитафией было бы…

— Дэн?

— Мой отец старался, — сказал он. — Это лучшее, что я могу сказать о нем. Его страшнейшие демоны жили в бутылках. Если бы он попробовал обратиться к АА, все могло бы сложиться по-другому. Но он не обратился. Не думаю, что мать вообще знала об их существовании, а если бы и знала, навряд ли посоветовала бы ему туда пойти. Приятель отца нашел ему работу зимнего смотрителя в отеле «Оверлук», и когда мы туда приехали, он и трезвый вел себя хуже пьяного.

— Это там ты видел призраков?

— Да. Я видел, а вот он — нет, хотя, возможно, и чувствовал. Может, у него было свое сияние. Возможно, почему нет? По наследству передаются многие вещи, не только алкоголизм. Он думал, что они — духи — заинтересованы в нем, но это было не так. Они лгали. Им был нужен маленький мальчик с ярким сиянием. Так же, как Узлу верных нужна Абра.

Дэн замолчал и вспомнил, что Дик, говорящий мертвым ртом Элинор Улэй, ответил на его вопрос — где они, эти пустые дьяволы? «В твоем детстве; там, откуда родом все дьяволы».

— Дэн? Ты в порядке?

— Да, — ответил он. — Так или иначе, еще до того, как переступить порог этого проклятого отеля, я знал, что с ним что-то не так. Знал, когда мы еще жили — почти что впроголодь — на восточном склоне, в Боулдере. Но отцу была нужна работа, чтобы закончить пьесу…

На въезде в Эдер Дэн уже вовсю рассказывал Джону о взорвавшемся отопительном котле и о том, как посреди снежной бури «Оверлук» сгорел дотла. В городке была всего пара перекрестков, но Дэн все же заметил «Холидэй Инн Экспресс».

— Туда мы и вселимся через пару часов, — сказал он Джону. — Мы не можем копать клад средь бела дня, а кроме того, я до смерти хочу спать. В последнее время со сном у меня туго.

— И все это правда с тобой случилось? — спросил Джон чуть ли не шепотом.

— Правда, — ответил Дэн с улыбкой. — Сможешь в это поверить?

— Если мы найдем перчатку там, где сказала Абра, то мне придется поверить во многое. А почему ты мне рассказал?

— Потому что в глубине души ты все еще считаешь нашу поездку безумием, несмотря на все то, что знаешь об Абре. А еще потому, что ты имеешь право знать о существовании неких… сил. Я сталкивался с ними раньше, ты — нет. Ты ведь только и видел, что маленькую девочку, которая вытворяла всевозможные фокусы вроде развешивания ложек по потолку. Джон, мы ведь не мальчишки в погоне за сокровищами. Если Узел верных прознает о наших намерениях, то они нас прикнопят к мишени аккурат рядом с Аброй Стоун. Если решишь умыть руки, то я просто тебя перекрещу и отпущу с миром.

— И двинешься дальше уже в одиночку.

Дэн улыбнулся.

— Ну… есть еще Билли.

— Билли, на минуточку, уже семьдесят три года.

— Тут есть свои плюсы. Билли любит повторять, что у старости есть одно неоспоримое преимущество: не нужно бояться смерти в расцвете лет.

— Въезжаем во Фримэн, — сказал Джон, выдавив из себя улыбку. — Мне все еще трудно поверить, что я ввязался во все это. А что если этанолового завода там уже нет? Вдруг завод снесли уже после того, как гугловские спутники его сфотографировали, а на его месте теперь растет кукуруза?

— Никуда он не делся, — ответил Дэн.

И не ошибся: впереди показалась группа серых бетонных коробок с крышами из гофрированного металла. Одна дымовая труба все еще стояла; две других упали и дохлыми змеями валялись на земле. Окна построек выбиты, а стены покрыты аляповатыми граффити, над которыми бы потешались городские профи. От основной двухполоски отделялась ухабистая служебная дорога, которая вела к заросшей дикой кукурузой стоянке. Водонапорная башня, которую видела Абра, стояла неподалеку, возвышаясь на фоне горизонта, словно марсианский боевой треножник из романа Уэллса. На боку у башни виднелась надпись «Фримэн, Айова». Ангар с провалившейся крышей тоже был тут как тут.

— Доволен? — спросил Дэн, снизив скорость до черепашьей. — Завод, водонапорная башня, ангар, знак «Вход воспрещен». Всё как она и сказала.

Джон указал на ржавые ворота в конце служебной дороги.

— А что если они заперты? Я ведь по заборам не лазил класса с седьмого.

— Когда убийцы привезли сюда мальчика, ворота не были заперты, иначе Абра бы нам сказала.

— Уверен?

Навстречу им ехал фермерский пикап. Дэн немного увеличил скорость и поднял руку в приветствии. Мужик за рулем пикапа — зеленая кепка с логотипом «Джон Дир», солнечные очки, комбинезон — махнул в ответ, едва взглянув на них. Оно и к лучшему.

— Я спросил, уверен ли ты…

— Я понял, — ответил Дэн. — Если ворота заперты, мы с ними разберемся. Как-нибудь. А теперь давай вернемся и заселимся в тот мотель. А то я уже выдохся.

Пока Джон расплачивался наличными за два соседних номера в «Холидэй Инн», Дэн нашел магазин скобяных товаров «Тру Валью». Он приобрел лопату, грабли, две тяпки, садовый совок, две пары перчаток и полотняную сумку, чтобы все это сложить. На самом деле ему была нужна только лопата, но Дэн решил, что массовая закупка будет безопасней.

— Что привело вас в Эдер, если не секрет? — спросил кассир, пробивая его покупки.

— Я тут проездом. Моя сестра живет в Де-Мойне, и у нее большой огород. Скорей всего большая часть этого добра у нее есть, но от подарков она всегда становится куда радушнее.

— Понимаю, дружище. Она скажет вам спасибо за эти тяпки с короткой ручкой. Самый полезный инструмент, но большинству садоводов-любителей не приходит в голову его купить. Мы принимаем «Визу», «МастерКард»…

— Пожалуй, пусть карточки передохнут, — сказал Дэн, вынимая бумажник. — Только выпишите мне чек для Дяди Сэма.

— Не вопрос. А если дадите мне адрес, свой или сестры, мы вышлем вам наш каталог.

— Знаете, наверно, не в этот раз, — и Дэн выложил на прилавок веер двадцаток.

В одиннадцать вечера Дэн услышал стук в дверь. Он открыл и впустил Джона к себе в номер. Педиатр Абры был взвинчен и очень бледен.

— Удалось поспать?

— Немного, — ответил Дэн. — А тебе?

— Местами. Но в основном нет. Нервничаю как зашуганная кошка. Если нас остановит коп, что мы ему скажем?

— Что мы слышали, будто во Фримэне есть неплохой бар, и решили поехать его поискать.

— Во Фримэне нет ничего, кроме кукурузы. Девяти миллиардов акров кукурузы.

— Но нам-то это неизвестно, — мягко ответил Дэн. — Мы ведь тут всего лишь проездом. Да и не остановит нас никакой коп, Джон. Никто нас даже не заметит. Но если хочешь остаться в мотеле…

— Я проехал через полстраны не для того, чтобы торчать в мотеле и смотреть Джея Лено. Дай я только в туалет схожу. У себя в номере уже сходил, а теперь опять захотелось. Черт, как же я волнуюсь.

Поездка до Фримэна показалась Дэну очень долгой, хотя после Эдера им не встретилось ни одной машины. Фермеры рано ложатся спать, да и ездят они по другим дорогам.

Доехав до этанолового завода, Дэн потушил фары, свернул на служебную дорогу и медленно подкатил к закрытым воротам. Мужчины вышли из машины. Когда зажглась потолочная лампа «Форда», Джон ругнулся.

— Надо было отключить эту штуковину еще на выезде из мотеля. Или разбить лампочку, если нет выключателя.

— Расслабься, — сказал Дэн. — Тут кроме нас никого нет. — Но все равно, когда они шли к воротам, сердце у него в груди гулко билось. Если Абра права, то в этом месте после жутких пыток убили и закопали мальчишку. Если уж где-то и обитают призраки, то…

Джон толкнул ворота, а когда это не помогло, потянул их на себя.

— Не идет. И что теперь? Думаю, придется перелезать. Я, конечно, могу попробовать, но, скорее всего, сверну себе…

— Подожди. — Дэн вытащил из кармана фонарик и посветил на ворота. Сначала он заметил сломанный висячий замок, а потом — скрученную проволоку, которая и держала створки. Дэн вернулся к машине, а когда в открытом багажнике зажглась лампочка, вздрогнул уже он. Блядь. Всего не предусмотришь. Дэн вытащил сумку и закрыл багажник. Вернулась темнота.

— Вот, — сказал он Джону, протянув ему пару перчаток. — Надень-ка. — Дэн натянул свои, раскрутил проволоку и повесил ее на забор, чтобы потом прикрутить на место. — Всё, идем.

— Мне опять приспичило.

— Ёлки-палки. Потерпишь.

Дэн медленно и осторожно повел «Форд» к погрузочной платформе. Вокруг было полно ям, в том числе и глубоких, а с выключенными фарами разглядеть их было трудно. Меньше всего ему хотелось ухнуть на «Фокусе» в яму и сломать ось. Позади завода голая земля перемежалась участками рассыпающегося в прах асфальта. В пятидесяти футах виднелась еще одна изгородь из сетки, а за ней — бескрайнее море кукурузы. Площадка перед платформой была поменьше парковки, но все же очень большая.

— Дэн! А как мы узнаем, где…

— Тихо.

Дэн наклонил голову так низко, что коснулся лбом руля, и закрыл глаза.

(Абра)

Ничего. Спит, конечно. В Эннистоне уже настало раннее утро. Джон сидел рядом с ним, кусая губы.

(Абра)

Легкое шевеление. Может быть, ему просто показалось. Но Дэн надеялся, что нет.

(АБРА!)

Глаза открылись в его голове. На миг все смешалось, словно бы раздвоилось, и вот Абра уже смотрела вместе с ним. Платформа и разваливающиеся остатки дымовых труб вдруг стали видны гораздо четче, хотя их освещали только звезды.

«Зрение у нее намного лучше моего».

Дэн вышел из машины. За ним последовал Джон, но Дэн едва это заметил. Он передал управление девочке, которая сейчас лежала в постели в тысяче с лишним миль отсюда. Дэн чувствовал себя ходячим металлоискателем. Только искал он — они — не металл.

(подойди к той бетонной штуке)

Дэн подошел к погрузочной платформе и встал к ней спиной.

(а теперь походи туда-сюда)

Пауза — она думала, как объяснить, что ей нужно.

(как в «Месте преступления»)

Он прошел футов пятьдесят влево, потом повернул направо, отходя от платформы по диагонали в разные стороны. Джон вытащил из сумки лопату и стоял у машины, наблюдая за ним.

(здесь они поставили свои фургоны)

Дэн снова двинулся влево — медленно, время от времени отбрасывая ногой с дороги кирпич или кусок бетона.

(ты совсем близко)

Дэн остановился. Он унюхал что-то неприятное. Едва уловимый запах разложения.

(Абра ты)

(да о господи Дэн)

(спокойно малышка)

(ты зашел слишком далеко развернись иди медленно)

Дэн развернулся на каблуке, как неловкий солдат, выполняющий команду «кругом». Он снова направился к платформе.

(левее немного левее помедленней)

Он послушался, делая паузу после каждого шажка. Снова этот запах, чуть сильнее. И вдруг противоестественно четкий ночной мир начал расплываться: его взгляд затуманили слезы Абры.

(он здесь бейсбольный мальчик ты стоишь прямо над ним)

Дэн глубоко вздохнул и вытер глаза. Он весь дрожал. Не от холода, а потому, что дрожала она. Сидела в постели, прижимая к себе старого зайца, и дрожала как сухой лист на мертвом дереве.

(уходи Абра)

(Дэн ты)

(да в порядке но тебе незачем это видеть)

Внезапно эта абсолютная острота зрения исчезла. Абра разорвала связь. Хорошо.

— Дэн! — тихо позвал Джон. — Все нормально?

— Да. — В голосе его все еще слышались отголоски Абриных слез. — Неси лопату.

На все про все у них ушло минут двадцать. Первые десять копал Дэн, потом передал лопату Джону, который, в сущности, и нашел Брэда Тревора. Далтон отвернулся от ямы, прикрыв рот и нос. Слова прозвучали глухо, но понять было можно:

— Вот и тело. Господи Иисусе!

— Ты раньше запаха не чувствовал, что ли?

— После двух лет на такой глубине? Хочешь сказать, ты почувствовал?

Дэн не ответил, поэтому Джон снова обернулся к яме, но на этот раз без особой охоты. Несколько минут постоял, наклонившись, как будто собираясь копать дальше, потом разогнулся и вылез наверх, когда Дэн маленьким фонариком осветил устроенные ими раскопки.

— Не могу, — признался Джон, — я думал, что смогу, но нет. Не… так. У меня руки трясутся.

Дэн протянул ему фонарик. Джон посветил в яму, направляя луч света на то, что так его потрясло: облепленную землей кроссовку. Медленно, не желая лишний раз тревожить останки «бейсбольного мальчика», как звала его Абра, Дэн окопал тело с боков. Мало-помалу из земли выступили контуры тела. Дэну это напомнило барельефы на саркофагах, которые он видел по каналу «Нэшнл Джиогрэфик».

Запах разложения многократно усилился.

Дэн отошел и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов подряд, под конец набрав в грудь как можно больше воздуха. Затем спрыгнул в неглубокую могилу с того края, где кроссовки Брэда Тревора образовывали латинскую букву V. На коленях прополз до того места, где должна была быть талия мальчика, не глядя протянул руку за фонариком. Джон подал его и отвернулся. Послышались его рыдания.

Дэн зажал фонарик в зубах и принялся очищать тело от земли. Показалась футболка мальчика, приставшая к провалившейся груди. Потом руки. Пальцы — теперь просто косточки в желтой коже — что-то сжимали. В груди у Дэна кололо от нехватки воздуха, но пальцы Тревора он разжимал как можно бережнее. И все же один из них сломался с сухим треском.

Мальчик был похоронен с прижатой к груди бейсбольной перчаткой. В ее любовно смазанной кремом ловушке копошились личинки.

От шока Дэн резко выдохнул и снова вдохнул — воздух, наполненный гнилью. Дэн рывком вскочил и еле успел повернуть голову вправо, чтобы его вырвало на гору выкопанной земли, а не на останки Брэдли Тревора, чья единственная вина состояла в том, что у него было нечто, нужное этому племени чудовищ. И они это забрали, упиваясь его предсмертными криками.

Они вновь закопали тело — на этот раз основную работу проделал Джон — и соорудили сверху импровизированную гробницу из обломков асфальта. Им не хотелось думать о том, как лисы или бродячие собаки объедают с костей мальчика остатки плоти.

Закончив, они вернулись в машину и долго сидели молча. Наконец Джон сказал:

— Что будем с ним делать, Дэнно? Нельзя же его так оставить. У мальчика есть родители. Бабушки-дедушки. Наверно, и братья с сестрами. И все они до сих пор ничего не знают.

— Придется ему подождать. Столько времени, чтобы никто не смог сказать: «Надо же, этот анонимный звонок поступил сразу после того, как какой-то приезжий купил лопату в эдерском скобяном магазине!» Скорей всего никто ничего такого и не скажет, но рисковать нам нельзя.

— А сколько ждать?

— Ну, месяц.

Джон обдумал это и вздохнул.

— Или даже два. Пусть родители пока надеются, что он просто убежал. Дадим им отсрочку, прежде чем разбить их сердце. — Он покачал головой. — Если бы мне пришлось взглянуть на его лицо, вряд ли я бы когда-нибудь смог заснуть.

— Человек может жить еще и не с таким на душе, — сказал Дэн. Он думал о миссис Мэсси, надежно спрятанной в его голове. Больше она никому не будет являться. Дэн завел двигатель, опустил окно со своей стороны и несколько раз стукнул перчаткой по дверце, чтобы стряхнуть землю. Затем просунул руку внутрь, туда, где столько раз в ясные, солнечные дни находились пальцы мальчика. Он закрыл глаза. Секунд через тридцать открыл их снова.

— Ну что?

— «Вы — Барри! Вы на стороне хороших!»

— И что это значит?

— Не знаю. Но это наверняка тот самый Барри Кит, о котором говорила Абра.

— И все?

— Абра сможет увидеть больше.

— Ты уверен?

Дэн вспомнил, как обострилось его зрение, когда Абра открыла свои глаза у него в голове.

— Да. Посвети, пожалуйста, фонариком внутрь перчатки. Тут что-то написано.

В свете фонаря стали видны выведенные рукой ребенка печатные буквы: «Тоуми 25».

— Что это значит? — спросил Джон. — Разве его не Тревор звали?

— Джим Тоуми, бейсболист. Его номер — двадцать пятый.

Дэн секунду смотрел внутрь перчатки, потом осторожно положил ее рядом с собой на сиденье.

— Он был его любимым игроком в Главной лиге. Мальчик назвал перчатку в честь него. Я доберусь до этих засранцев. Перед Богом клянусь, я их найду и заставлю об этом пожалеть.

Роза Шляпница сияла — как и все Верные, — но не так сильно, как Дэн или Билли. Прощаясь, ни Роза, ни Ворон даже не догадывались о том, что в эти минуты в Айове двое мужчин откапывают мальчика, которого Верные похитили несколько лет назад. Не догадывались они и о том, что эти двое знают о Верных уже очень много. Роза могла бы перехватить мысленную переписку Абры и Дэна, если бы находилась в глубокой медитации, но тогда девчонка сразу бы узнала о ее присутствии. А, кроме того, церемония прощания в Розином «Эрскрузере» была весьма интимного свойства.

Роза лежала, сплетя пальцы на затылке, и смотрела, как Ворон одевается.

— Ты был в том магазине? В «Районе Икс»?

— Лично не был — мне ведь надо заботиться о репутации. Послал Джимми Арифмометра. — Ворон улыбнулся и застегнул ремень. — Он мог бы управиться за пятнадцать минут, но проторчал там целых два часа. Кажется, Джимми обрел новый дом.

— Что ж, хорошо. Развлекайтесь на здоровье, мальчики. — Роза старалась поддерживать игривый тон, но после двух дней траура по Дедуле Флику, которые завершились прощальным кругом, игривость давалась ей особенно трудно.

— С тобой там ничего не сравнится.

Роза вскинула брови.

— А ты откуда знаешь, Генри? Сам проверял?

— Мне и проверять не надо. — Он оглядел ее, голую, с веером черных волос на подушке. Даже лежа она была высокой, а Ворону всегда нравились высокие.

— В моем домашнем кинотеатре ты всегда будешь гвоздем программы.

Напыщенно, конечно — обычный вороновский треп, — но Розе все равно было приятно. Она встала с кровати и прижалась к нему, запустив руки в его волосы.

— Будь осторожен. Привези всех назад живыми и невредимыми. И привези ее.

— Так и будет.

— Тогда поторопись.

— Расслабься. Мы прибудем в Стербридж к открытию почты в пятницу утром. А в полдень уже будем в Нью-Гэмпшире. К тому времени Барри уже засечет девчонку.

— Лишь бы она его не засекла.

— Я об этом не беспокоюсь.

«Что ж, — подумала Роза. — Тогда я буду беспокоиться за двоих. Беспокоиться до тех пор, пока не увижу ее в оковах».

— Штука в том, — сказал Ворон, — что если она таки нас засечет и попытается отгородиться, Барри будет еще легче взять ее след.

— Как бы она от испуга не побежала в полицию.

Ворон сверкнул улыбкой.

— Думаешь? «Да, малышка, — скажут ей там, — мы понимаем, что за тобой охотятся плохиши. Только скажи: они из космоса или всего лишь старые добрые зомби? Нам ведь надо знать, кого искать».