Раскрыть ладони Иванова Вероника
Заплетённые в косичку бурые волосы небрежно откидываются за спину, кожаная подушка кресла скрипит, принимая в свои объятия пятую точку дознавателя, кружево манжет неторопливо заворачивается, дабы не мешать и не пачкаться от чернил, если возникнет надобность что-то записать.
— Ладно, оставим небеса их властителям и поговорим о делах земных.
Хрустальная фигурка водружается на стол ровно посередине, и мы оба некоторое время старательно разглядываем детище явно неравнодушного к природным тварям стеклодува.
— Любите лягушек? — вежливо интересуется дознаватель.
— Не особенно.
Прозрачный уродец ловит последние солнечные лучи и насмешливо переливается радужными бликами.
— Хотели сделать кому-то подарок?
— Почему вы спрашиваете?
Мужчина откидывается назад, опираясь на один из подлокотников:
— Вообще-то, моя работа — спрашивать.
— О, прошу прощения!
— Не стоит. Так хотели подарить?
Качаю головой:
— Нет. Да и некому.
— Понятно. Хотя, лично мне трудно представить девицу, пришедшую бы в восторг от этого... — Дознаватель досадливо морщится. — Страшненькое создание. И тем страннее его выбор для кражи.
Да, в здравом уме никто не стал бы рисковать, стараясь стащить уродца из лавки. А уж я — тем более! Честное слово, проще было бы купить. Но с фактами не поспоришь: фигурку, предназначенную для прижимания бумаг или страниц раскрытой книги, нашли в моей сумке, а продажа в отчётных записях купчихи не засвидетельствована.
Жаба, сидящая на книге... Мерзкое зрелище, должно быть.
— Почему не протестуете?
— А должен?
За моим вялым удивлением следует бесстрастное:
— Все обычно так делают. Кричат, что ничего не брали, что им подкинули, что... А вы молчите. Почему?
— Есть смысл оправдываться?
Внимательные глаза мигнули:
— Нет.
— Тогда и не буду. Поберегу ваши уши и время.
— Но ведь вы не вор.
Эти слова должны были, наверное, прозвучать вопросительно, но слетели с уст дознавателя утверждением, озадачив и вызвав у меня растерянность, которая, конечно же, не могла укрыться от моего собеседника, продолжающего:
— Не вор. И не брали эту пакость.
— Простите, я не понимаю...
— Думаете, я верю обвинению? Нисколько. Фигурку вам наверняка подкинули и поспешили заявить о пропаже как можно скорее, пока вы не решили порыться в собственной сумке. Обычное дело.
Уж это точно! Если бы мне пришло в голову перетряхнуть свои пожитки, хрустальный уродец скоренько отправился бы на встречу с камнями мостовой.
— Но если вы всё знаете...
— А толку? Знаю. Но нужны доказательства. Свидетельства. А пока у меня есть лишь показания заявителя. Так, работник лавки, принадлежащей dyesi Карин Каланни, именуемый Харти Оттом, заявляет, что при сверке описи товара привезённого и выставленного обнаружил недостачу в количестве одной закладочной фигурки, изображающей лягушку. Поскольку сие произошло вскоре после того, как лавку покинул некий Маллет Нивьери, оказывающий dyesi Карин магические услуги, dyen Оттом высказал предположение, что фигурка исчезла из лавки именно вместе с магом, и обратился к патрулю с просьбой задержать... Ну да, обычное дело. Сведение счётов.
Он так уверенно говорит... А что, если это правда? Вот только какие счёты у Харти могут быть со мной? Чем я ему досадил? И когда?
— Этот парень, скорее всего, и подкинул вам фигурку. У него была такая возможность? Вы оставляли сумку без присмотра?
— Да. Я как раз ходил...
К купчихе для невнятного разговора. Так и не понял, что ей требовалось, но четверть часа безвылазно провёл в кабинете Карин.
— Вот видите!
— Но если вы знаете всё наизусть, то...
Он помолчал, скучающим взглядом пробегая по строчкам букв, торопящихся решить мою судьбу.
— Доказывать не буду.
— Почему?
— Потому что доказательства стоят денег. Вы сможете оплатить мою работу? Судя по выражению вашего лица, нет.
— Она дорого стоит, эта работа?
— Достаточно.
— Сколько?
— «Орёл» в сутки.
— И сколько понадобится дней?
Дознаватель вздохнул:
— Много. Потому что мне, как и любому человеку в мире, нужны деньги.
По крайней мере, честно. От этого, конечно, не легче, но злиться на сидящего напротив меня человека почему-то не получается. Ненавидеть — тем более.
— Зачем вы всё это мне говорите? Могли ведь...
— Соврать? Чтобы содрать с вас три шкуры? Ну да, мог бы. Считайте мой поступок минутной слабостью, если угодно, но вас я обирать не хочу.
Вернее, видишь, что с меня толком нечего взять.
— Но вы доказали бы?
— Вашу невиновность? Возможно.
— А если я всё-таки найду деньги и...
Во взгляде дознавателя мелькнула грусть:
— Не надо. Старший офицер, которому я подчиняюсь, желает видеть до конца недели десять приговорённых преступников, и вы как раз входите в их число. Теперь понимаете? Даже если возьму ваши деньги, всё равно подчинюсь приказу.
Так вот, в чём дело! Понятно. А мне уже хотелось уверовать в благородство городских стражников. Интересно, на его месте я смог бы отказаться от верной прибыли, плывущей прямо в руки? Впрочем, я и на своём-то удержаться не могу...
— Что же мне делать?
— У вас есть три дня. Если за это время заявитель откажется от своих слов или вы сможете найти доказательства своей невиновности, обвинение будет снято.
— А если...
— В противном случае вам придётся уплатить подать или... — Он задумчиво потёр подбородок. — Отправиться на каторгу. Кстати, заявитель настаивает именно на таком приговоре.
Ну Харти и сволочь! Убил бы собственными руками. А что, может, и в самом деле? Убить? Тогда хоть буду точно знать, в чём виноват. И совесть моя будет удовлетворена.
Из лабиринта кровожадных планов меня вытащило ещё более усталое:
— Не смею дольше задерживать.
— Я могу идти?
— Разумеется. Да, ещё... Обычные условия: в ваших интересах не покидать пределы города в эти дни и не искать личных встреч с заявителем. Всё ясно?
— Да.
— Желаю удачи!
Наверное, растерянный вопрос в моём взгляде читался на удивление ясно, потому что дознаватель улыбнулся и пояснил:
— Думаете, мне приятно смотреть, как осуждают невиновных? Вовсе нет. Но я не всемогущ и не всесилен. Всё, что могу сделать, это дать вам три дня отсрочки вместо заключения под стражу. Потому что лично мне dyen Оттом не понравился. И я не буду жалеть, если он останется с носом.
Я тоже. Но чтобы одержать победу, нужно хотя бы знать, с кем сражаешься и за что.
— С дороги! В сторону! Препятствование стражам при исполнении строго карается!
Несмотря на грозный смысл, в криках не слышно задора. Могу понять почему. Кому понравится с утра пораньше, но уже под палящим солнцем бегать по городу, громыхая доспехами и ловя... Очередного неудачника вроде меня.
Виток. Узел. Виток. Узел. Ещё пяток-другой, и закончу готовить болванку для ковки. Пальцы к утру успели отдохнуть, и это настоящее чудо, потому что я опасался обратного, до полночи скручивая нить из обрывков охранного заклинания, разобранного мной в Овраге. Нужно было не меньше девяти локтей длины, чтобы хватило обмотать железячину и навязать необходимое количество узлов, а после такого труда руки обычно ощутимо немеют. Ну ладно, хоть в чём-то повезло. Заказ успею закончить. А потом отправлюсь прямиком пред светлые очи судьи, который решит мою судьбу в пользу... Судя по уверенности дознавателя, каторги мне не миновать.
Страшно? Приятного в том, чтобы махать киркой, разумеется, немного. Но если постараться, только очень хорошо постараться, можно уютно устроиться и на ежовой шкурке. Здоровье позволяет надеяться, а кое-какие умения — верить. Во что? В то, что выживу. Но вернусь ли? Если даже вечером каждого дня по лестнице на чердак поднимается вовсе не тот человек, который утром по ней спускался, то чем обернутся годы каторги? Сколько раз я усну, чтобы проснулся уже не «я»? Страшно не умирать и не убивать. Страшно терять.
Но пока ещё время есть. На «подумать». Всегда ведь можно попытаться сбежать... Хотя вряд ли мне хватит сил, чтобы справиться со стражей на воротах. Прорываться в одиночку через панцирников? Сумасшествие. Тем более, за пределами Саэнны нет укромных мест, где я смог бы переждать опасность. И денег на подкуп нет.
Может быть, спрятаться в самом городе? Но тогда нужно сводить знакомство с Гильдией Ножей, а от них я уже не сумею отвязаться, пока не шагну за Порог. Попаду в вечную кабалу и буду смиренно чаровать клинки и прочие штуки для душегубства, день за днём, месяц за месяцем... Причём, и лишние монеты вряд ли будут перепадать. Если вообще будут. Наверняка в Гильдии имеется свой «господин старший распорядитель», который будет искренне и бесповоротно уверен, что за помощь в укрытии от Городской стражи я обязан служить «благодетелям» всеми своими талантами и силами. И чем это окажется лучше каторги?
К тому же, мне повезло: мой проступок не будут доводить до сведения Анклава, пока не вынесут приговор. А уж после приговора дядюшке будет поздновато метаться! Он дорого бы заплатил, только бы перевести разбор преступления на магический суд, и уж тогда моя участь потеряла бы всякую завидность...
Занавеси дёрнулись, вздыбились парусами, взметнулись, обжигая кожу мимолётным прикосновением, и недовольно разорвались, пропуская сквозь себя вытянувшуюся в полёте тень. Впрочем, за миг до встречи с полом она сжалась в комок, кувырнулась и уверенно коснулась растрескавшихся досок пола в четырёх точках. Пригнулась, пружинисто оттолкнулась, выпрямилась во весь рост, настороженно оборачиваясь к окну, через которое проникла на чердак, словно ожидала погони и готовилась к встрече с ней. Замерла, позволяя рассмотреть себя с ног до головы и...
Да сколько же можно?!
— Я просил не приходить сюда!
— Извини. У меня не было выбора, — невнятной скороговоркой ответил убийца, не отводя взгляда от окна.
— Не пошёл бы ты...
— С превеликим удовольствием, если бы знал, куда. Подскажешь?
Интересно, где он обзавёлся привычкой шутить через каждое слово? Даже в обстоятельствах, вызывающих... Опасение. Причём у меня — тоже.
— Что случилось?
— Слышал крики патруля?
— Да. Это... за тобой?
— Угу.
Он перенёс тяжесть тела на левую ногу и скривился. От боли? Странно.
— Хочешь подставить ещё и меня?
Тень наконец-то обернулась, и из-под прилипшей ко лбу вороной чёлки обиженно сверкнули тёмные глаза:
— Вообще-то, я надеялся совсем на другое.
— Спрятаться?
— Хотя бы переждать. Всё-таки прогоняешь?
Я бы не стал раздумывать и медлить, принимая решение, выставил бы вон за милую душу, но в этот миг над краем крыши прямо напротив чердачного окна появилась голова, заметив которую, убийца застыл столбом и кажется, даже перестал дышать.
Чуть погодя, спустя время, достаточное для того, чтобы сделать вдох, к голове добавились шея, плечи, руки, туловище и всё остальное, полагающееся человеку. Невысокого роста, тощий, сутулый, словно к чему-то принюхивающийся. Так ведь это «гончак»! Значит, погоня настроена вполне серьёзно.
Глубоко посаженные глазки обозрели окрестности и уставились на... то место, где располагалось окно моего чердака. Но самого окна они видеть не могли. Ни при каких обстоятельствах. Потому что я всё-таки соорудил заклинание.
Обычную охранку ставить не стал: мне хватило близкого знакомства с творением древнего мастера, чтобы всерьёз задуматься об отсутствии необходимости вступать в бой там, где можно обойтись обходным манёвром. Да и какой толк в охране? Если вор захочет залезть, снимет любые чары. Ну, почти любые. А вот если залезать вроде бы некуда... Простейшая иллюзия. Отражение слоёв воздуха друг от друга. Правда, пришлось немного помучиться, подбирая места расположения узелков, но результат того стоил. Я и сам с трудом нашёл дорогу с крыши домой, а случайный любитель прогуляться по верхам и вовсе прошёл бы мимо, даже не заподозрив, что в шаге от него прячется окно.
Любитель...
Но каким образом Тень нашла дорогу на чердак? И не означает ли её появление существенный изъян в моих чарах? Ведь тогда...
«Гончак» пригнулся, наверное, чтобы оказаться поближе к следу. Повёл носом из стороны в сторону. Говорят, в жилах таких парней, как он, течёт кровь горных гоблинов, способных выследить и загнать любое животное или человека даже на голых камнях. Не знаю, есть ли хоть небольшая доля правды в сплетнях, но тот, кто стоял сейчас на крыше, впечатлял воображение. И не менее успешно пугал.
Загорелая кожа, покрытая сеточкой морщинок, массивный лоб, нависающий над глазами, плоский нос с широкими ноздрями. Волосы скрыты под плотным капюшоном обтягивающей костлявое тело куртки. Руки длинные и, похоже, сильные, если преследователь так легко поднялся на крышу. Ноги, спрятанные в широкие штанины, коротковаты, зато устойчивы. Юркий и цепкий. Да, с таким трудно справиться на любой территории. Особенно в ограниченном пространстве чердака. Если «гончак» найдёт вход...
А впрочем, пусть находит. Не боюсь. Даже надеюсь. Кто-то хочет подраться? На здоровье! Я тоже страсть, как хочу. Иди сюда, собачка, я тебе клыки пересчитаю!
Вот только куда потом труп девать?
— Успокойся, он не войдёт. — Ладонь убийцы настойчиво надавила на моё плечо.
— Да я и не волнуюсь, с чего ты взял?!
— Вижу по рукам.
А что с моими руками? Агхм... Прав, гад, руки меня выдали. Сам того не замечая, приготовился к защите или атаке, это как кости лягут. Пальцы сжаты, запястья расслаблены, плечи развёрнуты для замаха.
— А если...
— Не войдёт. Не должен войти. Я для того и прыгал, чтобы сбить след.
Ноздри «гончака» ещё раз дёрнулись, как мне показалось, разочарованно, и потомок гоблинов убрался с крыши в считанные мгновения, лишь одной рукой для поддержки мимолётно коснувшись водосточного желоба.
— Вот видишь! — расслабленно выдохнула Тень.
— Вижу, — угрюмо подтвердил я.
Опасность миновала, а вместе с её исчезновением начала таять и ярость. Жаль. Очень жаль. Ещё минуту назад я чувствовал себя... Почти настоящим. Не отважным воином. Не героем легенд. Не всемогущим чародеем. Просто человеком, способным сжать мир в кулаке. И мне понравилось это ощущение! А теперь оно уходило. Сворачивало за угол, оставляя вместо себя одну лишь безразличную покорность...
— Ну извини, извини, сейчас только немножко отдохну и уйду!
Уйдёшь, если сможешь идти: как-то нехорошо темнеет штанина под твоими пальцами, прижатыми к бедру.
— Марш на стол!
— Что?
Если бы моей целью было вызвать удивление, я мог бы наслаждаться успехом, потому что глаза убийцы расширились в искреннейшем недоумении по поводу полученного приказа.
— На стол садись! Только штаны сначала сними.
— Ты хочешь...
— Не хочу. Но сделаю.
Он приоткрыл было рот, собираясь то ли возразить, то ли спросить о чём-то, видимо, перебирая в уме все возможные варианты моих действий, но быстро передумал возражать, послушно расстегнул ремень, спустил штаны и взгромоздился на стол. Так мог бы действовать человек, привыкший исполнять поручения и приказы. Или нарочно приученный. А мне-то казалось, что Тени не признают подчинения...
М-да, царапина. Неглубокая, это хорошо, но кончики оборванных нитей иголками топорщатся во все стороны. Надо пригладить.
— «Гончак» задел?
— Ты что?! Если бы он, я бы тут не сидел! Им только дай хоть каплю крови поймать, не отстанут и за Порогом!
Пожалуй. А ведь если я попробую совершить побег, по моему следу пустят таких же шавок. Нужно будет запомнить все ощущения. На будущее. Вдруг, пригодятся?
— Тогда кто ранил?
Убийца вздохнул:
— Не поверишь. И я не верю. Сам. Поскользнулся и черепицей рассёк... Да пустяки, пройдёт.
— Пройдёт, конечно.
Люблю работать с порезами. Люблю их короткую острую шёрстку и горячие язычки. А ещё люблю податливость и охоту, с которой они принимают ласку моих пальцев. Ну вот, пригладил, кровоточить не будет, теперь остаётся только закрыть ранку от грязи. Где-то у меня ещё болталась склянка... Ага, попалась!
Я разровнял комочек мази на сведённых вместе краях царапины и подождал, пока восковая основа застынет.
— Всё, готово. Если сегодня не будешь больше бегать, к утру затянется совсем.
Убийца внимательно изучил результат моих трудов и прислушался к шёпоту собственного тела.
— Хм... Не болит. И вроде не тянет. Да ты настоящий волшебник!
— Одевайся... подхалим.
Заклинание, прячущее вход в моё обиталище, сработало. Это приятно. Но до сих пор не понимаю, что помогло Тени вновь оказаться на чердаке:
— Скажи, ты-то видел окно?
Он не обернулся, но движение головы из стороны в сторону подкрепил словами:
— Не-а.
— Тогда как же...
— Я просто хорошо запомнил, где оно было. А поскольку исчезнуть без следа окно не могло... Но вообще-то, я просто рискнул. Прыгнул наудачу.
— Ставни ведь могли быть закрыты.
— Могли быть, верно. — Убийца закончил приводить одежду в порядок и повернулся в мою сторону. — Я же сказал: рискнул.
Хотя у него всё равно не было выбора. Или понадеяться на память и сноровку, или... Принимать бой с «гончаком». Думаю, Тень смогла бы одержать верх. Да, легко смогла бы. Но почему-то не стала действовать привычным образом.
— Вы все такие?
— Какие?
— Безрассудно рисковые?
— Нет, я один.
А улыбается он всё-таки хорошо. Тепло и по-доброму. Так, что ему хочется верить... Нет. Не буду. Не имею права рисковать.
Тем временем, расправившись со своими делами, убийца рьяно принялся вникать в мои:
— Что это ты такой смурной?
— Есть причины. И твоё явление — одна из них. Почему за тобой гнались?
— Ох, лучше было бы не спрашивать... А впрочем, расскажу. Хотя мне стыдно. Представляешь?
— Легко. Врываться в чужой дом, да ещё приводить на хвосте погоню, конечно, стыдно!
— Я не о том! Погоня это мелочи... — Он махнул рукой и снова устроился на столе, двигая раненой ногой с особой осторожностью. — А вот сглупил я по-крупному.
— Сглупил?
Отрадно слышать, что не только я в Саэнне совершаю дурацкие поступки. Но злорадствовать почему-то не тянет.
— Забыл, что не взял с собой кошелёк.
— Куда?
— На выполнение заказа! Мне, знаешь ли, лишний вес обычно только мешает. Но я так обрадовался окончанию дела, что... Не потрудился проверить. Потому и вляпался.
— Во что?
Он помолчал, словно и в самом деле стыдился содеянного.
— Захотел расслабиться немножко... В общем, заглянул в Дом радости. А когда пришла пора расплачиваться, всё и началось: девица не поверила, что занесу монеты позже, устроила крик, её хозяйка послала за стражниками, от тех пришлось самым скорым образом убегать, а они, разумеется, обиделись, что не захотел завести с ними знакомство, и вот... Я здесь.
Конечно, обиделись. Но воодушевление, заставившее доблестных бойцов Городской стражи броситься в погоню, имеет весьма простую причину. Окажешь услугу хозяйке — получишь её благоволение. Кстати, о хозяйках...
— Что за дом-то? На какой улице?
— Лилейной.
Нашёл место! Судя по скупым словам Науты, управительница Дома радости на Лилейной не признает никаких уступок.
— Если с тобой такое часто случается, ходи на Жемчужную. Тамошняя хозяйка мне знакома, я могу с ней договориться, чтобы давала отсрочку.
— О, благодарствую! Было бы замечательно.
Но меня занимает сейчас совсем другой вопрос:
— А собственно... Зачем ты убегал? Не мог объясниться со стражей?
Виноватое:
— Не мог.
— Почему?
Вместо ответа убийца оттянул ворот рубашки, показывая струящийся под кожей и на глазах темнеющий узор, завитки которого медленно, но верно подбирались к шее.
— Ещё несколько минут, и всё.
Да, в таком положении нельзя было задерживаться среди людей дольше возможного.
— Ясно... Сочувствую.
— Да я сам сглупил. Больше не буду.
— И зачем вам это нужно, а?
— Что? — удивлённо распахнулись глаза Тени.
— Ну, узоры эти... Ведь без них было бы удобнее.
— Было бы... — Убийца грустно вздохнул. — Это всё Договор.
— Какой?
— Между Гильдией и Анклавом. Саэнна — единственное место в мире, где наша Гильдия может получить законную защиту от любых притязаний.
— Разве вы кому-то... — Пока не поздно, спохватываюсь и меняю слова вопроса: — Вам кто-то угрожает?
— Представь себе. А здесь мы можем чувствовать себя в безопасности. Правда, приходится платить, и дорого. К примеру, татуировку носить. А ещё мы не можем в пределах Саэнны убивать магов.
— Совсем-совсем?
— Да.
Любопытная подробность. Стало быть, я зря боялся.
— А что случится, если всё же кто-то из вас убьёт чародея?
Убийца смотрел в сторону чуть ли не минуту прежде, чем ответить:
— Тогда мы лишимся последнего убежища.
— Понятно. Извини, что спросил.